О чем Путин и Лукашенко сказали и не сказали 12 апреля?
https://youtu.be/gf4N9UQlXfk

Футуролог Максим Калашников о совместной пресс-конференции президентов РФ и Белой Руси (РБ).
#импортозамещение #крапухин #специальная_операция #война_с_украиной #зеленский #санкции

Андрей ЕМЕЛЬЯНОВ-ХАЛЬГЕН
ОРУЖИЕ БОЛЬШОГО НАРОДА
Можно ли применить в украинской операции психотронное и психотропное оружие?

Написанная в 2017-м, эта статья оказалась весьма актуальной в условиях кампании на Украине. В конфликте, где привычного оружия не хватает. О чем речь? Не только о природе современных малых войн, но и революционном виде оружия.
Насколько мне известно, главная проблема современной войны – взятие городов с наименьшими разрушениями и потерями, в первую очередь – среди гражданского населения. Их потери дискредитируют политику страны и Вооруженных сил, ведут к эскалации вооруженного конфликта. Как показал опыт боев за Мариуполь, штурм города сухопутными войсками не имеет преимуществ перед ковровыми бомбардировками с применением авиации. Длительная осада из-за динамики современной войны по ряду причин оказывается вовсе неприемлемой.
Альтернативой может быть применение средств, блокирующих волю противника к сопротивлению, что может позволить проводить бескровные быстротекущие операции по освобождению городов с взятием в плен комбатантов и сохранением жизней жителям города и городской застройки. Для этого наша страна (СССР) имела достаточное количество разработок, которые в настоящее время необходимо извлечь из архивов, при необходимости – доработать и представить для применения войсками.
Головной организацией по проведению этой работы мог бы стать НИИ медико-биологической защиты, имеющий необходимый научный и технический потенциал (который при необходимости возможно восстановить и усилить).


КОГДА ЭПОХА «ПРАВИЛЬНЫХ ВОЙН» КОНЧИЛАСЬ. МАЛЫЙ НАРОД ПРОТИВ БОЛЬШОГО
Германский военный теоретик Мартин ван Кревельд в своих трудах рассматривает основные тенденции дальнейшего развития войны и военного дела. Его выводы однозначны: эпоха прежних войн, которые он именует «войнами по Клаузевицу», безнадежно прошла. Появление ядерного оружия сделало невозможным столкновение в бою крупных регулярных армий. С другой стороны, за последнее столетие претерпели быстрое развитие конфликты низкой интенсивности, которые делают крупномасштабные боевые действия по сути – неактуальными.

Ван Кревельд делает далеко идущие выводы об отсутствии будущего у института государства, ибо в новую эпоху он лишается главной своей задачи – отстаивания своих интересов, в том числе и при помощи вооруженной силы. Боевые отряды, сражающиеся с другими боевыми отрядами, по мнению ван Кревельда, могут обойтись и без государства, являясь, к примеру, частными охранными организациями. Автор прогнозирует процесс отмирания государства, ключевым звеном которого станет прекращение охраны государственных границ. После этого об институте государства можно будет говорить лишь в прошедшем времени. Народы, составляющие государства, по мнению ван Кревельда, быстро рассыплются на «группы по интересам», имеющие разные отношения друг с другом, но не имеющих общей организующей силы. Наиболее привычное для нас название таких вооруженных групп – банды.

Ван Кревельд, не будучи ни этнографом, ни социальным философом или социологом, неправомерно отождествил институт государства с самими народами. Ведь народ, являясь много более сложной, имеющей свое коллективное бессознательное (К.Г. Юнг) и коллективное сознание (Э.Дюркгейм), отличается значительной устойчивостью, пределы которой (в отличии от пределов устойчивости государства) на сегодняшний день нам неизвестны. И наиболее вероятный сценарий будущего, если рассматривать с точки зрения ван Кревельда – это крах государств при сохранении составляющих их народов. Большие народы для своего выживания должны создавать какие-либо организационные структуры, регулирующие их жизнь. Современная наука и культура народов устроены слишком сложно, чтобы жить в мире враждующих банд, потому их выживание напрямую зависит от создания большим народом организационных структур. Являются ли вообще все организационные структуры больших народов – государствами, или государство лишь одна из их разновидностей, основанная на власти профессиональных управленцев-чиновников, вопрос по большому счету – риторический. Ибо дискуссия о том, являются ли небюрократические системы управления (к примеру, разработанное нами сетевое управление) – государством, по сути, будет рассматривать лишь вопросы терминологии. Понятие «государство», разумеется, существовало и в добюрократические времена, правда, оно имело несколько другие ассоциации – не с аппаратом управления, а исключительно с личностью государя. Потому и теперь, вполне вероятно, понятие государства может сохраниться, но при этом, конечно же, наполнится иным содержанием. С другой стороны, быть может, более чем трехвековая история бюрократического управления, именуемая «государством», столь опротивела многим народам, что для новой системы управления они подберут иное название.

Наиболее важным «цементом», скрепляющим большие народы, в настоящее время остается его язык. Пока жив язык, жив и народ, «свои» и «чужие» определяются прежде всего – по языку, и только потом – по внешним признакам и по взглядам на мир. И языковые общности, вероятнее всего, сменят (как уже сменили) немало организационных систем, которые (или одну из которых) можно называть государством, а можно – называть иначе, что, конечно, ни в коем случае ничего не изменит.

Важный вопрос для сохранения народа, как общности – это наличие или отсутствие внешних по отношению к нему вызовов от иных народов. Их отсутствие, как показывает опыт, к примеру, средневековых России и Японии, может приводить к утрате идентичности народа, его распаду на враждующие банды. Но, стоит такому вызову появиться – и внутренняя борьба постепенно сворачивается, народ вновь становится целостным образованием. Объективные противоречия между народами – сохраняются и даже обостряются в ходе борьбы за ресурсы, потому ничего не говорит за исчезновение у народов (в том числе и у больших народов, включая русский народ) внешних вызовов в более-менее обозримом будущем. Логично, что чем больше (по занимаемой территории, по численности) народы – тем больше между ними будут и противоречия. Но решать их в прямом поединке ныне невозможно из-за «дамоклова меча» ядерного оружия. Потому война, по выражению ван Кревельда, «уходит под ковер», делается малой и низкоинтенсивной.

По сути, в войнах между большими народами изменяется лишь оружие. Если когда-то им было холодное, потом – огнестрельное, наконец – ядерное и высокоточное, то теперь оружием больших народов становятся этнические, социальные, экономические общности внутри народов противника. Большие народы продолжают применять для войны разработанные ими высокие технологии, только вместо технических все большее распространения получают технологии гуманитарные – разведывательные, этнологические, социальные, политические, психологические, экономические и т.д. Их задача – «выцепить» из тела народа противника какую-нибудь малую группу (наиболее возможно и надежно – малый народ), убедить ее в необходимости борьбы против народа-«хозяина», обучить, вооружить, снабжать. Задачи, решаемые «заказчиками войны» в данном случае, едва ли отличаются простотой от, к примеру, задач на создание новых образцов оружия. Просто лежат они на ином уровне. Когда малый народ (религиозная, социальная и т.д. группа) вступил в боевое действие, то основное его оружие, как правило – легкое стрелковое, принципиально не изменявшееся с середины ХХ века. Но обычная винтовка, примененная в нужное время и в нужном месте, по эффективности может превзойти (и чаще всего – превосходит) тяжелый ядерный заряд.

ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА МАЛЫХ ВОЙН
Основная проблема малых войн – это невозможность их останавливать, «выключать» даже для того, кто войну запустил. Лишение «исполнительного механизма», то есть народа или иной сражающейся с оружием в руках людской общности, снабжения и политической поддержки, не снимает его настроя на продолжение борьбы. Снабжаться можно и трофеями, а победы над заведомо сильным противником сами по себе создают лучшую поддержку.

В технологиях войн малой интенсивности на данный момент «наступление», то есть методы их разжигания, намного опережает «оборону», то есть способы их гашения и устранения. Ибо иностранные специалисты при необходимости всегда помогут малому народу найти свои противоречия с большим народом, вспомнить былые обиды и несправедливость. Но сделать обратное - доказать общность интересов, бесперспективность вооруженной борьбы в тех условиях, когда она уже идет – практически невозможно.

Рассмотрим конфликты низкой интенсивности со стороны больших народов, то есть – с нашей стороны. Для большого народа такая война всегда опасна, если она происходит на контролируемом им пространстве, которое в одних случаях совпадает с государственными границами (Кавказские войны России) в других – не совпадает (Афганская война СССР и Вьетнамская – США). Опасна эта война даже в том случае, когда происходит она между двумя малыми народами (или иными общностями), а большой народ вынужден играть роль «третейского судьи», ибо эта роль будет эффективна лишь тогда, когда у народа будут иметься достаточные средства для разнимания «драки». В ином случае бесплодными попытками наведения мира он будет лишь терять свой авторитет без всякой пользы для себя.

Ассиметричность, которая сопровождает малую войну от первого ее дня до последнего, как это ни странно, «работает» отнюдь не в пользу большой ее стороны, но стороны малой. Ибо для первой эта война выглядит как своеобразное продолжение «войны за интересы» по К. Клаузевицу, только в иной обстановке. Это психологически сильно ограничивает «большую» сторону в применении ею средств и методов войны, а также вызывает в ней большую чувствительность к собственным потерям, в некоторых случаях – не только людским, но и материальным. Для малой же стороны такая война легко принимает вид «войны за выживание», в которой хороши все без исключения средства и приемы, ибо они – оправданы.

По выражению М. ван Кревельда, войны малой интенсивности для государства и его армии вырастают в цепочку малых побед при недостижимости победы окончательной. Об этом еще писал в своей теории партизанской войны Мао Дзе Дун, где рекомендовал партизанам (то есть «малой» стороне конфликта) не удерживать территорию и при необходимости отдавать ее противнику, завоевывая тем временем новые земли в том месте, где войска противника в данный момент слабы или отсутствуют. Такая «карусель» со временем измотает регулярное войско, вызовет недовольство войной среди большого народа. А для малого народа она может быть вовсе безразличной, многие малые народы веками и тысячелетиями жили в условиях непрерывной войны.

Большие народы имеют миллионные армии, вооруженные мощным оружием и передовыми военными теориями. Но в малой войне цели для мощного вооружения могут вовсе отсутствовать (как их не нашлось в Афганистане для стратегических бомбардировщиков ТУ22М). Вдобавок, в подобных операциях велик риск нанесения удара по своим из-за неопределенности линии фронта. Т.н. «дружественные потери» были основным видом боевых потерь в Первую Чеченскую войну. Боевые действия зачастую ведутся на уровне роты, взвода и даже отделения, и управляют ими отнюдь не генералы, а далекие от военных теорий капитаны, лейтенанты, прапорщики и даже сержанты.
Одним словом, малая война сводит на нет все научно-технические и организационные достижения больших народов, лишая их этого преимущества. Но у малой стороны конфликта преимущества остаются. Если война идет на их территории, то это – знание местности и климата с умением использовать его против противника. Если она переносится в большие города, то представители малых народов могут легко растворяться в их разнонародной и разноязыкой среде, практически недоступной для государственного контроля, практически бесследно. Чтоб в нужный момент и в нужном месте неожиданно появиться из нее и опять исчезнуть.

По закону перехода количества в качество, какое-то количество малых войн, одновременно ведущихся против большого народа, неизбежно создаст угрозу для его выживания, то есть сделает войну с его стороны – «войной за выживание». Но из-за развернутости во времени и постепенности большой народ едва ли почувствует этот опасный момент. В этом – еще одна опасность войн подобного рода.

НОВОЙ ЭПОХЕ – НЕОБЫЧНОЕ ОРУЖИЕ. ПСИХОТРОПНОЕ И ПСИХОТРОННОЕ
Поэтому вопрос создания средств гашения (здесь уместно именно это слово) конфликтов низкой интенсивности в XXI веке – жизненно важный вопрос для больших народов. Попробуем сформулировать тактико-технические требования (говоря военным языком – ТТТ) к ним.
Во-первых, такие средства должны своим действием охватывать как можно большую площадь. Ибо «малая война» суть – война на площадях при отсутствии сколько-нибудь значимых локальных целей, имеющих какое-либо военное или хозяйственно-экономическое значение. Во-вторых, воздействовать они должны преимущественно на живую силу, ибо значение техники в таких войнах с «малой» их стороны – минимально. В-третьих, эти средства должны быть по возможности нелетальными (несмертельными), что снимет с «большой» стороны обвинение в избыточности (т.е. жестокости), а также позволит избежать «дружественных потерь» со стороны своих сил, о чем говорилось выше.
Малые войны были известны человечеству и до ХХ века. Но прежде они воспринимались военными умами как некая уменьшенная копия «настоящих» войн. Специального оружия и тактики для их ведения не создавалось. Но в ходе эволюции оружия «обычных» боевых действий, как не странно, был создан вид оружия, потенциально эффективный именно для конфликтов низкой интенсивности и бесполезный в «классических» войнах. Это – химическое оружие, которое не позволило войскам в обстановке фронтальной войны решить ни одной из возложенных на него боевых задач, и потому на сегодняшний момент оно оказалось запрещено целым рядом конвенций. Однако, несмотря на негодность для боевого применения, это направление все-таки развивалось, и к концу века был синтезирован ряд веществ, эффективно воздействующих на человеческое сознание и не приводящих к смерти и увечьям. Это – галлюциногены (БЗ, ЛСД), аналоги опиатов (налорфин), аналоги нейролептиков. В перспективе сюда могут присоединиться и вещества, специфически воздействующие на систему обоняния (например – феромоны). Эту группу боевых отравляющих веществ можно определить, как психотропное химическое оружие, что требует их выделения из группы химического оружия. Обособление группы боевых психотомиметиков позволит вывести их из перечня, подлежащего к запрету, согласно международным конвенциям. Легализация этого вида химического оружия на данный момент жизненно необходимо для самосохранения всех больших народов, отсюда можно предположить всеобщую их заинтересованность в этом вопросе.

Давно известным, простым и надежным средством защиты от психохимического, равно как и от любого иного химического оружия, является противогаз. Но в настоящее время появилась возможность преодоления барьера его фильтра при помощи создания субмикронных аэрозолей, генераторы которых уже существуют. Защита от субмикронных аэрозолей в принципе возможна, например – с помощью их электростатического или химического осаждения, но их применение усложняет и удорожает конструкцию противогаза, и, как следствие, снижает его надежность. Применение же психохимического (психотропного) оружия весьма сложно распознать и потому – своевременно предпринять меры защиты, в чем и состоит его преимущество перед другими видами оружия.

Так мы подошли к вопросу необходимости создания принципиально нового вида оружия – психотропного и психотронного, отдельные образцы которого, как мы убедились, уже имеются ныне. Рассмотрим психотропное и психотронное оружие как таковое через те задачи, которые оно призвано выполнять. (Будем называть химические соединения, воздействующие на психику врага, оружием психотропным. А технику, которая выполняет те же функции с помощью физических методов воздействия, теми же излучениями – психотронным).

Если рассматривать задачу любого (хоть даже холодного и огнестрельного) оружия в наиболее общем ее приближении, то она однозначна – сломить волю противника к сопротивлению. «Технология» же решения этой задачи может быть разной, например огнестрельному оружию требуется уничтожить до 40% бойцов противника, чтобы сломить волю оставшихся 60%. Цифры эти значительно варьируют в зависимости от народов и от войн, в которых они участвуют. Психотропное и психотронное оружие, в отличии от обычного, в идеале позволяет подавить волю 100% бойцов противника, не причинив смерти ни одному из них.

По сути, основным действующим «веществом» психотропного/психотронного оружия выступает информация, подавляющая волю к сопротивлению. Здесь необходимо провести грань между собственно, психотронным/психотронным оружием и средствами ведения психологической войны. Психологическая война, то есть комплекс мероприятий по дезинформации и агитации противника, известна человечеству со времен Средневековья. Но всю историю психологические методы и приемы идут рядом с методами и приемами обычной войны и, в конечном счете, зависят от них. Ведь психологическое, вербально-логическое (т.е. словесное) воздействие должно проходить через сознание бойцов противника и обрабатываться им. Высокой эффективности можно ожидать лишь в том случае, если воля противника к борьбе ослаблена физической усталостью тела, непрерывными поражениями, продолжительными боями и т.д. То есть, противник должен быть заранее «подготовлен» обычным оружием. Психотронное/психотропное же оружие несет информацию непосредственно на уровень подсознания, минуя при этом цензор сознания, в чем и заключается его принципиальное отличие.


ФАКТОРЫ ПОРАЖЕНИЯ СОЗНАНИЯ И ВОЛИ
Информация, воздействующая на волевые центры человека, может быть названа боевой информационной частью (БИЧ) (по аналогии с боевыми частями другого оружия). Именно ее воздействие на человека определяет его дальнейшее состояние. Носителями БИЧ могут быть химические вещества-писхотропы (о чем уже говорилось), а также физические поля и последовательности двоичного кода в компьютерных сетях. Соответственно, психотронное оружие может быть психотропным (химическим), психотронно-физическим и информационно-психотронным.

Методы применения последнего подвида психотронного оружия связаны со скрытой подачей информации в подсознание. Первый из этих методов, знаменитый 25й кадр, появился задолго до появления компьютерных сетей, но их создание предало ему широкие, прежде невероятные возможности. Психотронно-информационное оружие способно охватить своим действием большое количество людей, может действовать не на тактическом, а на стратегическом уровне. Вероятно, в скором будущем интернет станет единственным пространством, где большие народы еще смогут вступать между собой в противоборство, в том числе и с применением информационно-психотронных технологий. Поэтому, это направление психотроники, вероятнее всего, будет развиваться вместе с развитием самих компьютерных сетей. Вероятно, это оружие может применяться на этапе подготовки локальных войн для дополнительной деморализации большими народами друг друга. Быть может, применение этого же инструмента по отношению к малому народу (иной общности), выбранному противником в качестве средства для ведения малой войны, позволит изменить его установки, устранить волю к войне, и тем самым – произведет своеобразную психотронную контрподготовку. Но его использование на тактическом и оперативном уровнях, то есть – непосредственно на поле боя и на театре военных действий маловероятно. Ведь его применение по определению невозможно при наличии у противника интернета, который в боевой обстановке вряд ли будет исправно действовать. Кроме того, в условиях войны целесообразно лишить противника возможности связи через интернет и по военным (нарушение связи) и по психологическим (создание информационного вакуума с сопутствующими ему тревогой и страхом) причинам. Потому психотронным оружием непосредственно поля боя станут, вероятнее всего, психотронно-физическое и уже упомянутое нами психотропное-химическое.

Психотронно-физическое оружие на данный момент – самая неразвитая подгруппа этой группы средств ведения войны. Такое оружие может быть предназначено для воздействия на противника через звуковой (генераторы инфра- и ультра- звука), зрительный (лазеры) информационные каналы либо способно непосредственно воздействовать на биоэлектрическую активность головного мозга (генераторы электромагнитных полей). Из скудной информации, имеющейся по данному вопросу, известно, что разработки во всех направлениях – велись.
Но акустические генераторы оказались слишком громоздки и энергоемки относительно их боевых возможностей. К примеру, максимальный радиус действия инфразвукового генератора составляет всего-навсего 5 км. Впрочем, этот недостаток более всего актуален для «классических» войн, а для конфликтов низкой интенсивности, где расстояние между сражающимися сторонами может не превышать десятка метров, он может оказаться несущественным.

Хуже обстоит дело с лазерами, ведь действовать эффективно они могут только на открытых пространствах, которые тяжело найти на обычных театрах локальных войн – в горах и городах. Поэтому применение их будет оставаться ограниченным, хотя для некоторых задач, например – обезвреживания снайперов противника, оно может оказаться незаменимым.
Прорыв в создании электромагнитного психотронного оружия был достигнут военным психиатром, который обнаружил снотворный эффект у модулированного СВЧ-излучения и создал на его основе аппарат «Радиосон», действующий на дистанции в 55 километров. То есть, по своим тактико-техническим данным это оружие наиболее подходит для ведения войн малой интенсивности, или, точнее – для их прекращения. Носителем данной установки может быть авиация, как самолетная так и вертолетная, непосредственно поражающая видимые цели.
Средство защиты от электромагнитного излучения отличается простотой, это – простая алюминиевая фольга, из которой может быть сделан, к примеру – шлем для головы. Но для его применения противник должен располагать хоть какой-то информацией о готовящемся психотронном нападении, ведь само оружие не имеет никаких органолептических признаков. Поэтому внезапное применение этого оружия способно принести успех.

Идеальным психотронным физическим оружием, по всей вероятности, могли бы быть генераторы потоков нейтрино. Проникающая способность этих загадочных частиц – абсолютна. Потому теоретически генератор нейтрино мог бы быть установлен даже на спутнике, откуда за считанные секунды он мог бы наносить незаметные «удары» по любой выбранной точке Земли. Такое оружие станет идеальным психотронным оружием.
Но появление нейтринного оружия тесно связано с успехами фундаментальной и прикладной физики, техники, а также – психотроники. Создать эту базу, а, значит, получить идеальное оружие, несомненно, сможет лишь большой народ, имеющий развитую научную инфраструктуру.

БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ И ТОЛЧОК ДЛЯ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ
Итак, основными видами психотронного оружия, вероятнее всего, станут психотронно-физическое и психотропное-химическое. Так как они способны взаимно усиливать действие друг друга, применять их целесообразнее всего именно комбинированно. Боевыми платформами для первого и для второго видов психотронного и психотропного оружия станут, вероятнее всего, дозвуковые летательные аппараты, позволяющие при максимальной мобильности охватывать воздействием наибольшие площади. Генераторы электромагнитных полей (типа «Радиосон») и генераторы субмикронных аэрозолей психохимических веществ – вот наиболее вероятные установки для применения психотронного и психотропного оружия. Хотя возможны и средства дальнего действия - ракеты и реактивные снаряды с боеголовками, начиненными психоактивным веществом. Они могут применяться для ударов по наиболее важным и защищенным узлам обороны противника (если таковые будут иметься и их атака психотронным оружием окажется более целесообразной, чем оружием обычным).

Сухопутным войскам придется вести наступление малыми и сверхмалыми (от роты до отделения) боевыми группами с использованием средств защиты непосредственно по фронту применения психотронного и психотропного оружия. Вероятно, в боевой практике будут встречаться и случаи, когда сухопутные подразделения окажутся вынужденными вызывать психотронное воздействие на себя, что много безопасней, чем вызывание на себя огня артиллерии и ракетных войск.

Наступающие подразделения, во-первых, должны определить эффективность воздействия психотронного и психотропного оружия на противника и при ее недостаточности должны быть готовы отступить, чтоб психотронная или психотропная атака могла быть повторена. Возможно – со сменой применяемых боевых средств. Во-вторых войска должны уметь работать с бойцами противника, подвергнутыми психотронному и химическому воздействию – обездвиживать их, обезвреживать, разоружать, конвоировать в тыл.

В ходе операции ведущейся, например, в городской среде, могут возникнуть задачи по взятию отдельных опорных пунктов противника (зданий, сооружений), оборона которых была недостаточно поражена общим действием психотронного и психотропного оружия. Поэтому здесь потребуется действие прицельное, локальное. Тут потребуется психотронное и психотропное оружие ближнего и сверхближнего действия, в качестве которого могут подойти, например, акустические генераторы, установленные на шасси танков или БМП. Для непосредственного использования бойцами могут быть разработаны гранаты, снаряженные психоактивными веществами. Их применение должно разрабатываться с учетом имеющихся табельных средств – минометов, гранатометов, огнеметов.
Новый род войск – психопоражающие войска, необходимые для ведения именно локальных войн, возникнут, вероятнее всего, из войск радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и войск химической защиты (РХБЗ). С войсками РЭБ новый род войск, вероятнее всего, будет взаимодействовать и после своего обособления. Ибо успеху применения психотронного оружия способствует создание у противника состояния «информационного вакуума», который недостижим без уничтожения или нейтрализации всех имеющихся у него средств связи. Для поражения электронных средств уже накоплен достаточно обширный арсенал, от зарядов, энергия которых почти полностью переходит в электромагнитный импульс (как обычных, так и ядерных) до передвижных станций постановок помех.
Развитие психотронного и психотропного оружия позволит стороне, которая будет им располагать, проводить погашение локальных конфликтов с минимальными людскими потерями, а также – моральными и материальными издержками. Этот класс оружия станет инструментом «блицкрига» в новых, не предполагающих молниеносной войны, условиях.

Как всякое принципиально новое оружие, психотронное и психотропное, изменит своим появлением не только облик текущих войн, но и облик цивилизации в целом. Если от создания ядерного оружия произошла атомная энергетика, то психотронное оружие породит психотронную технику, имеющую множество областей применения. Прежде всего – в медицине, где новое направление позволит излечивать неизлечимые ныне заболевания, причем не только психические, но и телесные. Обнадеживающие результаты дает, к примеру, ныне внедряемый в клиническую практику метод электромагнитной стимуляции головного мозга (т.н. «латеральная терапия»).

Создание новых образцов электромагнитных генераторов позволит применять их в самых разнообразных областях хозяйства. Например, для стимулирования роста и урожайности агрокультур в растениеводстве или для способствования привесу скота в животноводстве. Еще более широкое применение получат нейтринные генераторы, уже известно полезное воздействие их потоков на структуру ряда металлов и полимерных материалов. Но, главное, потоки нейтрино могут решить вопрос дальней космической связи, который на сегодняшний момент является одним из сдерживающих факторов, препятствующих развитию дальней космонавтики. Есть сведения, что при помощи нейтринных потоков можно дезактивировать делящиеся материалы атомных боеголовок, что приведет их в неактивное состояние. Таким образом, угроза ядерной войны может быть уничтожена радикально и окончательно.

Главная перспектива применения методов психотроники, вероятнее всего, лежит в возможности растормаживать у людей скрытые, «спящие» способности. Это, к примеру, способности контролировать системы собственного организма, способности проникать в память других людей (в том числе и давно умерших), способность погружаться в собственную память, предшествовавшую моменту рождения и, наконец – способность получать информацию напрямую от коллективного бессознательного. Ко всему этому еще в конце 60-х годов подошел профессор С. Гроф в опытах с ЛСД, но, вероятно, он сильно опередил свое время.
В итоге результатом наступления психотронной эры может стать создание Сверхчеловека, о будущих возможностях которого сегодня мы можем говорить лишь условно и приблизительно. И породить его сможет лишь тот народ, который первым проникнет в сферу психотроники, для чего мы, русские, уже имеем значительное количество наработок.

https://m-kalashnikov.livejournal.com/4228301.html