#коронавирус #ухань #пандемия
Максим Калашников

Вспышка вирусной пневмонии в Ухане породила беснование Интернет-быдла и чеканатов всех мастей. Мол, вирус сбежал из секретной лаборатории в самом Ухане. Ну да, китайцы обожают лягать себя в мошонку и сами себе бить по экономике. Другие чеканаты заголосили о том, что это Запад вывел вирус, поражающий монголоидов, а у него у самого есть, мол, вакцина. Что поделаешь? Интернет принес эпоху нового Средневековья с самыми дикими слухами, он дал слово ордам рехнувшихся и шизоидных профанов.

***

Последняя новость: вирус не зря пошел с рынка, где в Ухане торгуют экзотическими животными. Он – плод рекомбинации вирусов змей и летучих мышей. Китай вообще давно превратился в гигантский природный реактор по рекомбинациям и мутациям вирусов. Огромное скученное расселение, много водоемов, перелетных птиц, свиней и свинарников. (Организм свиньи – вообще отличная ходячая лаборатория, где вирусы, подцепленные от животных, мутируют и приобретают способность перепрыгивать на человека).
Прочитайте «Пандемию» Сони Шах (издание 2017 года). Историю пандемий, начиная с холеры, которая явилась в мир из прибрежной зоны Бенгалии по мере ее колонизации британцами. В начале XIX века (раньше люди холеры не знали). Холерный вибрион перепрыгнул на человека с веслоногих рачков, живших в болотистых лесах Сундабарана, в бассейне Бенгальского залива. Когда колонизаторы начали вырубки мангровых зарослей здесь и попробовали сажать рис, все и началось.
Шах описывает то, как сегодня китайцы, едящие экзотических диких животных (по своим идиотским поверьям) сами превратили рынки в лаборатории про рекомбинации вирусов. На этих рынках, где китайцы покупают себе на стол всякую дичину, встречаются животные, которые в реальной жизни никогда не встретились бы. Рождаются новые вирусы, которые могут перескакивать на человека – а затем разноситься по глобализованному миру с помощью потоков грузов и пассажиров, кораблями и самолетами. В 2011-м коронавирус на рынке Гуанчжоу перекинулся с подковоносых летучих мышей на енотовидных собак, китайских барсуков, змей и пальмовых циветт (диких кошек). Все это китайцы жрут, чтобы обрести здоровье диких зверей и еще какой-то фэньшуй. Получившийся в результате рекомбинированный коронавирус стал поражать слизистую оболочку человека: родилась атипичная пневмония. Теперь нечто подобное произошло и на рынке в Ухани. Китайские рынки, где экзотические животные с разных концов света дышат, мочатся, испражняются и питаются бок о бок – это клоаки и рассадники новых пандемий.
Но китайские рынки и привычки китаез жрать всякую гадость (согласно их «медицине») – лишь полбеды…

***

На все это наложите такую веселенькую «приправу», как ускоренные мутации не только прионов и вирусов, но и бактерий, что приобретают стойкость к лекарствам-антибиотикам. Люди, применяя антибиотики на птицефабриках, в животноводстве и, если можно так выразиться, в быту, вызвали мощное перерождение микромира. Микроорганизмы, плодясь с огромными скоростями, обмениваются генетической информацией. Поэтому коли один микроорганизм приобрел устойчивость к антибиотикам, то передает ее остальным видам микрожизни. И теперь мир стоит на пороге новых эпидемий, перед коими привычные лекарства малодейственны. Особый кошмар вирусологов – рекомбинация особо убийственных вирусов, когда они обмениваются генетической информацией. К чему это может привести в знойном перенаселенном мире с растущей антисанитарией?
Не так давно попала мне в руки прелюбопытнейшая книга американца Натана Вульфа «Вирусная буря» (The Viral Storm). У нас ее перевели как «Смертельный шторм: эпоха новых эпидемий». Вульф – один из создателей центра Глобального прогнозирования вирусных инфекций в Сан-Франциско (Global Viral Forecasting, GVF). GVF заявлен как центр раннего выявления пандемий по всему земному шару. Однако от этого до управления эпидемиями – даже не полшажка. Америка и здесь рвется вперед, овладевая невидимым миром вирусов.
Сам Вульф – фигура незаурядная. Типичный представитель энтузиастов междисциплинарных исследований. Сначала он был приматологом-обезьяноведом, но затем приобрел еще одну специализацию: микробиолога, вирусоведа. Он работал в экспедициях, нашедших природные очаги СПИДа и вируса Эбола, которые первоначально терзали шимпанзе. А поскольку местные негры охотятся на высших обезьян – то и заразились этими вирусами при освежеваниях и разделке добычи. Сказки о том, что СПИД и Эбола выведены в секретных лабораториях – именно что сказки. В лабораториях могли «доделать» эти вирусы, но их природное происхождение доказано железно. Книгу Вульфа читаешь как продолжение «Охотников за микробами», научного бестселлера Поля де Крюи 1930-х годов.
Вульф показывает, что в современном мире опасность эпидемий растет с каждым годом. Почему? Многие болезнетворные вирусы перешли к человеку от диких и особенно – домашних животных. Попав в наш организм, вирусы изменились. Мы, жители Старого Света (Евразии и Африки) уже принесли свои жертвы и выработали сопротивляемость оным вирусам. Зато мы, белые, превратились в настоящее оружие массового поражения, когда с начала XVI века вошли в контакт с жителями Америки, Океании и Австралии. Принесенные нами болезни выкашивали целые первобытные племена: у них-то иммунитета к «привычным» нам вирусам не имелось. Это отлично описано в труде Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь».
Но теперь произошел еще один скачок: из-за глобализации, всепроникающего мирового рынка, развития туризма и доступной реактивной авиации в мир скученных больших городов попали новые вирусы, раньше обитавшие в глухих уголках той же Африки. Те, к коим человечество непривычно. Они и создают угрозу новых пандемий с самыми трагическими последствиями.
Вульф приводит пример: птичий грипп, разразившийся в 2003 г., приводил к смертности 60% заболевших: они умирали от того, что их легкие заполнялись жидкостью. Страшный вирус гриппа-испанки, уничтоживший десятки миллионов людей в 1918-1919 годах, кончался смертью лишь в 20% случаев. Хорошо, что птичий грипп плохо распространяется от человека к человеку. Это спасло человечество в 2004 году от большой трагедии. Однако в 2009 году появился свиной грипп. Он отличается отличной распространяемостью, хотя от него гибнет не более 1% захворавших.
Но вирусы – штука, склонная к стремительным мутациям. Встречаясь в организме носителя, вирусы обмениваются генами. Вполне может быть, как пишет Вульф, птичий грипп станет очень вирулентным, а свиной – гораздо более убийственным. Можно предположить, что оба вируса, встретившись в организме человека или животного, создадут еще один вид смертельно опасного «мозаичного» вируса. Того, что будет и распространяться, как огонь в прерии – и убивать 60% зараженных.
Жаркая, влажная, перенаселенная Юго-Восточная Азия стала просто огромным биореактором. Тут есть большие и малые свинофермы, пьющие воду из теплых грязных водоемов. И массы перелетных птиц-носителей опасных вирусов. Их помет попадает в воду, а из нее – в организмы свиней. Каковые представляют из себя ходячие лаборатории по рекомбинации вирусов. Именно в организме свиней возникают мутанты, способные передаваться человеку.
Впрочем, только ли в Азии происходит подобное? Сегодня большинство продовольствия производится в сверхкрупных капиталистических, индустриальных хозяйствах. Интересный факт: если в 1967-м в Соединенных Штатах насчитывалось около миллиона свиноферм, то к 2005 году их было немногим более ста тысяч. Укрупнение и монополизация налицо. В той же Америке всего четыре компании производят более половины говядины, свинины и куриного мяса. В сущности, те же тенденции господства сверхкрупных хозяйств на рынке – и в РФ. Они становятся поставщиками торговых сетей-монополистов.
Но именно тут и начинается беда. Огромные фермы Запада – это те же самые огромные «лаборатории», где животных пичкают антибиотиками и гормонами роста. Здесь животные и птица становятся «реакторами», внутри коих рождаются микроорганизмы, устойчивые к антибиотикам, которые затем (через обеденный стол) попадают и в организм людей. Однако пичканье антибиотиками и стимуляторами роста понятно: капитализм требует быстрой прибыли, снижения издержек производства и сжатия времени. В комбикорм тоже добавляются разные химические добавки (вроде китайского антиоксиданта сантохина), которые ядовиты и попадают в мясо. Ну, а коль все монополизировано, то монополии не шибко пекутся о качестве продукта. Куда ты денешься, потребитель? Не свинья – все съешь. Ибо дешево предлагаем.
Там же, на огромных фермах-комплексах, в организмы животных попадают вирусы людей (и наоборот), а иногда – и вирусы, заносимые птицами. Внутри животных вирусы обмениваются генетической информацией и тоже приобретают новые, «мозаичные» формы. А если животным в комплексах-гигантах дают корм с костной мукой от погибших животных (как было в Англии, где коров покормили такой мукой от овец, погибших из-за овечьей почесухи), то в мясо попадают и вовсе грозные микроорганизмы – прионы. Например, прионы коровьего бешенства (уничтожающего мозг больного), как это было в Британии конца 90-х.
Такими же «фабриками новых пандемий» становятся и современные больницы. «В последнее время медицина столкнулась с целой волной так называемых больничных "супермикробов", устойчивых почти ко всем возможным антибиотикам, которые рождаются в условиях медицинских стационаров и заражают без того ослабленных больных…»
https://www.medikforum.ru/medicine/11742-bolnichnye-infekcii-samye-zaraznye.html

Всего этого Интернет-обанаты знать не желают.
...

https://m-kalashnikov.livejournal.com/3976367.html