Джина-1971 все записи автора Автор: Umbridge
Бета: Звезда
Пейринг: ДР/ТФ
Жанр: romance/немного agnst/ну и немного humor/POV Дэн
Рейтинг: R наверное
Саммари:что такое "нежная мальчишеская дружба"...
Примечание: Запрос на разрешение отправлен.


Серое небо тянется до горизонта. Далеко, на темных волнах пролива, качается желтый катер. Том ведет машину, я сижу рядом, и мы болтаем о том, о сем… Точнее, мне до сих пор казалось, что болтаем. Я часто видел, как его девчонка разговаривает с ним, а он слушает, но я думал, что у нас то диалог. И вот сейчас вдруг осознаю, что он молчит, а я треплюсь, как Радио 1. От этой мысли мне становиться неловко. Эми часто говорит: «Дэни, ты увлекаешься самолюбованием». Видимо так оно и есть. Я затыкаюсь. Опускаю глаза на его руки. Теперь смотрю на них, и не могу оторвать взгляда. Длинные пальцы легко касаются кожи, словно собираются ее погладить. И так как мой поток сознания прервался, я углубляюсь в несвойственную мне проблему поиска темы для разговора. Поднимаю глаза. Том поворачивает голову, улыбается мне. Внезапно, меня охватывает сильное волнение, все тело горит, и я не знаю, что с собой делать.

Я могу точно вспомнить, с какого момента началась наша, как говорит Эми, «нежная мальчишеская дружба», случающаяся, по ее словам, с каждым в определенном возрасте. Не уверен, ну да ладно. Сначала я вообще не заметил его. Он не из тех людей, которых сразу выделяешь. Но в тот раз мы стояли кучкой, и обсуждали какую-то дребедень. Такое сборище маленьких детишек. И в определенный момент Том вдруг рассказал анекдот, очень смешной. Все засмеялись и я громче остальных. Мне просто показалось, что надо его поддержать, что он стесняется. Потом мне порой казалось, вроде бы он заигрывает со мной, а порой, вроде бы я его раздражаю. Один раз я даже прямо сказал ему:
- Почему ты все время меня задеваешь? Не нравлюсь, так не общайся! Чего проще?
А он удивленно посмотрел на меня и тихо произнес:
- Я не имел в виду ничего такого, и вовсе не хотел задеть тебя.

Я не могу вспомнить, когда именно я начал думать о нем в другом ключе. Своими неприличными мыслями я поделился с Эми. Она мне на это сказала: «Это у тебя возраст такой. Спермотоксикоз». Я разозлился на нее, почему она все время, все объясняет моим возрастом? Бред. Нельзя же мыслить так однобоко! Говорю ей, что мне кажется, что он со мной заигрывает. Она покачала головой: «Это невинное кокетство, он даже не замечает этого. Не замечает, как строит глазки».
Я возмущаюсь: «Тебе двадцать три года, и ты прямо все про всех знаешь, как я погляжу?»
«Про всех – не знаю, а про тебя все знаю. Ты веришь в то, во что хочешь. И давай лучше займемся разнузданным сексом».
Так уж сложилось, что Эми, мой гример, по большей части является моим другом, нежели любовницей. Поначалу, я был немного увлечен ею, но потом чувство прошло. Теперь она как бы учит меня уму разуму, а я как бы учусь. Она единственная, с кем можно поговорить искренне, так как ей от меня ничего не надо, кроме удовлетворения в постели. Она не влюблена в меня, да и я в нее тоже.
После того разговора ничего не изменилось. Я плюнул на мудрые истины Эм, и остался при своем мнении, что тоже нравлюсь Тому определенным образом. Может, я действительно верю в то, во что хочу. Пусть так.

И вот БМВ останавливается у тротуара. Мы сидим в машине.. Между нами повисает молчание. Не в силах справится с возбуждением, я подвигаюсь ближе, насколько позволяет пассажирское сидение, и целую его. Он не отталкивает меня, не дает в морду, как я предполагал. Эми ошиблась, а я был прав. Я – король мира. Его движения так нежны, а губы такие мягкие. Неожиданно для себя самого я расстегиваю его джинсы и беру у него в рот. Какое-то время я могу даже слышать, как кричат чайки, и волны бьются о каменный парапет. Потом желание сводит меня с ума, я сжимаю свой член, чтобы не кончить в штаны. На долго меня все равно не хватит. Через бесконечное количество минут, не слышу уже ничего вокруг, только чувствую, как его движения становятся резче, расстегиваю ширинку и кончаю в кулак, а Том кончает мне в рот. Странно, но первая мысль, которая приходит в мою дурную голову, это достать платок и вытереть руку. Я боюсь испачкать салон его БМВ. Я облизываю губы, вытаскиваю носовой платок величиной со скатерть и тщательно вытираю пальцы, избегая смотреть в глаза Тому. Но когда я все-таки набираюсь наглости сделать это, то вижу на его покрасневшем лице растерянность. Снова слышу крики чаек. В такие моменты, когда все вокруг в замешательстве, я остро ощущаю необходимость ляпнуть что-нибудь глупое.
- Чайки низко над водой летают. Наверное, к дождю, - выдаю я, словно ничего странного нет в том, что я только что отсосал у парня. Словно мы занимаемся этим каждый день.
Он слабо улыбается и кивает:
- Наверное.
Разрядил обстановку, нечего сказать.

Эми всегда говорит мне: « Ты видишь только свои чувства. Ты на них зациклен. Тебе не хватает чуткости». На следующий день я постоянно напоминаю себе об этом. Когда я сижу в халате на бортике громадной ванны, поглаживая реквизитное яйцо, Том появляется. Он поднимает руку, улыбается мне и исчезает. Мне сразу кажется, что он меня избегает, может даже сожалеет обо всем. Заставляю себя посмотреть на мир его глазами. «Может, я так же, как и ты, взволнован и обескуражен, может быть, ты тоже давно мне нравишься, и я не знаю теперь, как мне быть». Возможно, Эм не права, и я не такой уж черствый. Есть мнение, что все совсем наоборот, но я все же больше полагаюсь на критические отзывы о моей персоне.

Весь день я не вижу его. Стараюсь вести себя как всегда. Только войдя в ресторан, где мы обедаем обычно, тут же выделяю его крашеную голову. Не хочу навязываться. Сажусь за другой столик, подальше. Чтобы держать Тома в поле зрения, прожигаю взглядом его колени. Но тут он встает со своего места и устраивается за моим столом, напротив.
- Привет, - говорит Том и улыбается мне, - как дела? Весь день тебя сегодня не видно.
- Да, - я не собираюсь даже пытаться скрыть радость, - много работы. А ты то тут что делаешь?
- Я – так. Костюмы примеряю.
- Ясно.
- Хочешь зайти ко мне вечером? Посмотреть кино.
Я, естественно, соглашаюсь. Но когда я прихожу, ни о каком кино речи не идет. Мы целуемся, ласкаем друг друга. Дальше монтаж. И вот я уже лежу на диване, лицом вниз. Изначально не планировалось поставить в данное положение именно меня. Но, посовещавшись, мы пришли к выводу, что мне будет менее больно, чем ему. Так и получилось. Хотя он старался изо всех сил, все же боль была. Но не долго, потом мне стало так хорошо, что я перестал замечать каркас дивана, впивавшийся в ребра, и резь в запястье, когда я не выдержав, положил его руку на мой член и начал помогать Тому. Он все-таки был чересчур нежен со мной.

Скоро настал день моего отъезда в Австралию. До этого мы «встречались» несколько раз у него дома, и постоянно ездили на машине за город. Это было божественно. Сложно описать, как мне нравились его синие глаза, его губы, и руки. Может быть, я все преувеличиваю. Свои чувства. Вполне возможно. Эми, узнав, как далеко у нас все зашло, только махнула рукой: «Экспериментируй. Пройдет время, и вы просто разойдетесь, как в море корабли». Я ждал, что она добавит про возраст.
Узнав, что я уезжаю, Том улыбнулся и сказал:
- Мои братья тоже там снимаются. Может, встретишь их.
Мне показалось на самом деле, что он старается скрыть грусть. Я же не расстраивался. Я летел с радостью, с интересом, с чем угодно, но не с печалью. Ведь мы не были возлюбленными, или кем там еще. Мы не клялись хранить верность друг другу. Вели себя, словно все как обычно.
Прилетев в Сидней, я скинул ему смску. Отчего-то я ждал его ответа сразу. Я писал, писал, писал ему, а он все не реагировал. Целых две недели. Это не укладывалось у меня в голове. Желание увидеть его, услышать его голос перекрыло все прочие мои желания.

Я бы хотел, чтобы он был девушкой. Тогда я бы, не задумываясь, предложил ему руку и сердце. А так, я сижу и по сто раз проверяю свою почту по мобиле. Ящик готов накрыться, писем – море, но он мне не пишет. Даю себе слово тоже больше не писать ему. Никаких дурацких «Ау!», «Ку-ку», «Чего молчишь?» С этим решением в голове уезжаю на работу. Возвращаюсь, хватаю телефон и звоню ему. Нет ответа. Длинные гудки. Отлично, теперь он не берет трубку. Какое-то время хожу туда сюда по дому в возмущении, хочу что-нибудь сделать, всерьез планирую послать ему телеграмму, или нет… купить билет завтра…. нет, сегодня, и неожиданно прилететь в Лондон. Мы не признавались в любви друг другу, и вообще-то, если честно, мы не парочка. Но я думал, что может быть, он думает, что все серьезней, чем секс. Скоро моя активность сходит на нет, глухая боль давит на сердце. Сажусь ужинать. Мама спрашивает:
- Что-то ты сегодня какой-то странный.
Мне не охота ничего разъяснять ей. По правде сказать, меня все бесит.
- Нормальный, - бросаю как можно более обыденным голосом.
- Не огрызайся, - строго говорит мама, все равно замечая, что я веду себя не обычно. По сути, невинная мамина фраза становится для меня поводом вскочить из-за стола:
- Оставьте меня в покое в конце то концов! Достали!
Слышу за спиной:
- Как ты себя ведешь! – Это отец.
- Переходный возраст у него, что ли, - это снова мама.

Запираюсь у себя в комнате, но и там мне нет покоя. Я даже не могу придумать, чем заняться. Обычно я постоянно чем-то занят. Но не могу вспомнить – чем же? Ради бога. Открываю ноутбук, вхожу в нет. Там отовсюду на меня смотрит мое дурацкое лицо. Залезаю в почту, пытаюсь равнодушно читать письма моих друзей, делая вид, что мне вовсе безразлично, что среди них нет того самого долгожданного. Случайно натыкаюсь на письмо от Эммы. Ей не повезло, сегодня не ее день. В сердцах пишу, что я занят, мне не до глупостей. Советую ей тоже заняться делом. Она точно обидится на меня, в конечном счете. И вдруг сообщение в мессинджере: «Тук-тук! Еще не спишь?». Не верю своим глазам. Это ОН. Сразу даже не могу сообразить, как быть с эдаким счастьем. Сначала думаю – а не вырубится ли мне из Интернета, но потом решаю, что это глупо.
«Привет», - пишу быстро, надеясь выглядеть холодным.
«Как дела?»
Отвечаю:
«Ничего. У тебя?»
«Только что вернулся в город. Кстати, потерял телефон. Новый пока не купил, находился далеко от цивилизации. Как только куплю – наберу тебе».
Мне становится неудобно за свои мысли. Я краснею, радуясь, что он не видит. А следом мне становится как-то грустно. Ведь из этих глупостей складывается наша жизнь. А мы никогда не можем найти теплых слов друг для друга. Так и расстанемся, из-за какой-нибудь ерунды.
«Ты занят?» - пишет мне он.
«Нет», - отвечаю я.
«Включи Вэб-камеру», - читаю на экране. Включаю, одеваю наушник. Чувствую, как внутри разливается тепло, мне так приятно видеть его лицо. Нет таких слов, чтобы выразить мои чувства. Мы разговариваем около часа, или больше. Потом его зовут родители. Он прощается со мной и уходит.
Тут я понимаю, что умираю от голода. Понимаю, что обидел Эмму. Понимаю, что нагрубил матери. С широкой улыбкой на лице и раскаянием в глазах спускаюсь в гостиную. Папа и мама смотрят телевизор. Поворачивают головы в мою сторону и смотрят на меня: мама – с осуждением, папа – с укором.
- О! Австралийское телевидение! А скоро начнется «Храброе сердце», – заискиваю я перед ними. Устраиваюсь на диване рядом. Про себя решаю потом написать Эмме что-нибудь хорошее. Немного потупив перед экраном, вскакиваю и убегаю на кухню в поисках пропитания.

Когда, спустя месяц, я возвращаюсь в Англию, то мы созваниваемся и договариваемся встретиться. Изначально мы думаем пойти в кино. Но потом все заканчивается минетом, который он делает мне в машине. Я в восторге, и не остаюсь в долгу. В итоге мы, уставшие и рассеянные, катаемся до утра по городу, не вспоминая про то, что обоим завтра идти учится.
Вечером следующего дня, уставший беспредельно, я вылезаю из ванной и слышу звонок интеркома. Это Том. Мои родители уехали по делам на пару дней, и мы договорились, что он приедет ко мне. Предлагаю Тому поставить машину в гараж, а сам открываю дверь.
Когда он заходит, мы поднимаемся ко мне в комнату. Хоть я валюсь с ног, мое сердце поет. Достаю виски, самое лучшее и дорогое, какое только могу найти. Том сначала отказывается:
- Я за рулем.
- Ради бога! – отмахиваюсь я, - оставайся ночевать.
- Ну, тогда налей.
В итоге я надираюсь. Видимо от усталости. Мы бесимся всю ночь, он наконец-то позволяет мне исполнить, так сказать, ведущую партию, а проще, быть сверху. Происходящее напоминает сумасшедшую оргию. И между всем, я не перестаю повторять, как сильно люблю его.

Утром мы выглядим, как два зеленых трупа. Честно признаться, я не так уж часто пью что-то крепче белого вина. Если еще честнее, я всего пару раз пил… вино, на премьере. Но то опьянение, не шло ни в какое сравнение с этим. Я почти ничего не помню. Том валяется в постели. Судя по всему, ему не хорошо, и я пытаюсь помочь. Варю кофе. Как умею. А умею я не очень. Готовлю завтрак. Опять же, в силу скромных способностей. Хожу вокруг, выспрашивая, что же еще может сделать жизнь Тома легче. Вот за такими приятными делами проходит утро. А ведь сегодня мы спали вместе, целую ночь! Рядом. И я даже не прочувствовал, как это приятно. Ближе к ланчу он более или менее приходит в себя. Я предлагаю ему принять ванну, и он соглашается.

Потом, когда он уезжает, я снова ощущаю пустоту вокруг себя. Выглядываю в окно в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых. Но улицы пусты и серы, как небо над нашим домом. Звонит мой мобильный. Как ни странно, но это Том. Я удивляюсь, ведь мы только расстались, но ничем своего удивления не выдаю, во всяком случае, думаю, что не выдаю. Мы болтаем ни о чем какое-то время, затем прощаемся. И на меня отчего-то наваливается тоска. Ведь все хорошо. С чего бы это?

Во вторник я снова улетаю в Австралию. В моей голове – глупости, что я наговорил ему той ночью.

The end