dominiqie все записи автора мдя... желающих разместить тут своё, смотрю пока нет, только я... =) ну ладно =)

название: Расставание
фандом: RPS Rammstein
пэйринг: Рих/Пауль
рейтинг: эммм... относительно высокий.
диклеймер: персоны реальные, остальное вымысел автора
от автора: хронологически второй слэш из непланируемого цикла; помидорами не кидать, пенделей не давать, а конструктивная критика желанна =)

Какой-то он не такой в последнее время, дёрганный будто. Я пытался выяснить, в чем дело, но на все вопросы он туманно отвечал, что у него "всего лишь кое-какие проблемы в семье". Не нравится мне это, ох как не нравится… но не буду же я на него давить и насильно заставлять рассказать мне обо всём. Мне очень хочется, чтобы на его лицо вернулась прежняя улыбка, которая появляется всё реже и реже, чтобы в его голосе вновь звучали веселые нотки, чтобы он элементарно чувствовал себя хорошо, но я не могу помочь ему – если он сам этого не захочет.

Рихард уже чувствует, что со мной не всё в порядке. Заботливо интересуется, что случилось и не может ли он мне как-то помочь, смотрит серьёзным до боли взглядом, будто стараясь заглянуть мне прямо в душу и найти ответы на свои вопросы. Я сам не знаю, что со мной. Кажется, я боюсь того, что между нами. Меня к нему тянуло очень долго, и его ко мне тоже, и как-то раз "это" произошло, по взаимному желанию мы повторили всё на следующий же вечер. Нам просто было хорошо вместе, и, не имея никаких обязательств в плане отношений, мы могли позволить себе совместное сожительство по принципу "тебе хорошо, мне хорошо – вот и замечательно".
По-моему, я уже с концами запутался в этой паутине. Да, мне с ним прекрасно, он отличный любовник, хороший друг, но я же не собираюсь с ним прожить остаток жизни? Мы никогда не пытались разобраться в том, какие отношения царят между нами, они определялись именно этим "вместе нам прекрасно". Но что же на самом деле скрывается за этими словами? Если честно, я боюсь его потерять, я боюсь, что он однажды уйдёт из моей жизни – не совсем, а только из её личной части, уйдёт и не вернётся. С другой стороны, мы же вроде только лишь спим вместе, не более… ну, да, еще живём под одной крышей. Так, я определенно запутался и сам не знаю, чего хочу.
Или знаю? Пожалуй, всё-таки знаю. Я не хочу испытывать этот страх, это исчерпывающее ожидание. Интересно, почему у этой ситуации всего одно решение? Видимо, мне не останется ничего другого, как расстаться с ним. Странно, с одной стороны я боюсь, что он уйдёт, с другой – я сам подумываю уйти от него. Уйти, пока не поздно, пока мы не погрязли в этой каше с концами. Хех… а он ведь по любому уйти-то не может – мы проживаем преимущественно у него, вот уж ирония судьбы – уходить в любом случае придется мне. Ох, чёрт… почему со всеми постельными взаимоотношениями всегда такие трудноразрешимые проблемы? Как я ему вообще смогу это сказать? А как я после этого посмотрю ему в глаза?

Просыпаюсь. Тишина, Пауля нет. Куда его опять потянуло? В праздничный день тем более, когда везде почти всё закрыто, люди отдыхают. Ну, ему виднее, пусть решает свои проблемы, а я, пожалуй, устрою себе ленивое утро. Повалявшись еще немного в теплой уютной постели, встаю и, сладко потянувшись, направляюсь на кухню поставить чайник. Чай или кофе?… потом решу, а сейчас в душ.
Ключ в замке поворачивается как раз в тот момент, когда я, с полотенцем вокруг шеи, исчезаю за дверью ванной.
- С добрым утром, - говорит он и одаривает меня улыбкой. В руках сумка со свежим хлебом, пакетом молока и еще какими-то мелочами. Теперь ясно, куда он пропадал, в круглосуточно открытый магазинчик за углом бегал; ну ладно тогда.
- И тебя, - улыбаюсь в ответ. - Чайник на газу, - добавляю и окончательно исчезаю в ванной комнате. Включаю горячую воду и встаю под мощные струи. Нет ничего прекраснее, чем горячий душ с утра.
- Есть, - не соглашается внутренний голос.
- Заткнись, - незлобно откликаюсь я, подставляя шею под потоки воды и жмурясь от удовольствия. А ведь он прав, есть вещи приятнее, чем душ, время, проведенное с Паулем, например, не столько в целом (ну, и так тоже), сколько определённые моменты в частности.
Руки. Мягко касаются плеч и съезжают на грудь. Так, это еще что за новости? С каких это пор он… кхм, лезет ко мне в душ? Причем с недвусмысленными намерениями. Открываю глаза и жду, что будет дальше. Ловкие пальцы скользят по груди и животу, горячее дыхание обжигает шею и ухо.
- Раз мне не довелось тебя сегодня разбудить… - шепчет он.
- … то ты решил сделать мне приятное другим способом, - докончил я за него. Где-то в глубине сознания мелькает мысль, что эти изменения в его поведении и привычках явно не спроста, но мне сейчас не до этого. Два удовольствия в одном – я не намерен отказываться.
Горячие губы обхватывают мочку уха и нежно по ней скользят, ловкий язычок трётся об неё своей шершавой поверхностью, как же это приятно! Этот маленький чёрт прекрасно знает, как свести меня с ума. Проводит кончиком языка по контуру уха, ныряет им внутрь, вновь нежит мочку, после чего переключается на шею. Встаю удобнее, опираясь обеими руками об стену, и опять зажмуриваюсь.
Нежные поцелуи покрывают шею и затылок, его дыхание обжигает… ммм. Одна рука гладит соски, то зажимая, потирая их, то просто дразняще скользя вокруг; то тут, то там. Не получив отказа, он продолжает исследование такого знакомого тела. Моё дыхание сбивается и становится мелким и прерывистым, пульс всё громче стучит в ушах…

…свободной рукой обхватываю его член, но Рихард вдруг неожиданно разворачивается, хватает меня за плечи и насильно ставит на колени. Ударившись при столь неожиданном перемещении и от неожиданности приоткрываю рот. Возбудившийся Рих незамедлительно пользуется ситуацией и, не осознавая жестокости своего поведения, он сует свой член в мою глотку. Задыхаюсь, хрипу, но при этом не пытаюсь от него освободиться. В голове настойчивым молоточком стучит сигнал от собственного члена, и я тянусь было к нему, но предусмотрительный Рихард мгновением раньше перехватывает мои руки и кладёт их себе на бедра. Чувствую, что еще чуть-чуть – и он кончит, чувствую пульсацию его члена в своем рту, и мгновением позже ощущаю солоноватый привкус его спермы.
Не успеваю проглотить последние капли, как положения опять резко меняются. Одним мощным рывком он ставит меня на ноги, а сам опускается на колени… история идёт по спирали… Рих на удивление ласков – особенно с учетом его напора и звериной жестокости… Не в силах удержаться на ногах, прислоняюсь к стенке. Он медленно проводит языком вдоль всего ствола, делает два оборота вокруг головки… легкая попытка проникнуть внутрь… осторожно сжимать яички… медленно подводить к апогею. Высосать все! Все что было, все что можно - душу, разум, чувства… жаль, не все мысли…

…не переставая работать языком и губами, стараюсь следить за его реакциями. Шумно дышит, грудь вздымается и опадает… в момент, когда с его губ срывается стон, чувствую мощную струю ударившую в мою глотку. Сглатываю его сперму и встаю, целую его в губы, властно, страстно, ненасытно. Его губы горячи и податливы, он охотно откликается на мои действия, и обнимает меня вокруг плеч. Немного понежившись в его объятиях, одариваю его еще несколькими поцелуями и, скользнув руками по его бокам, медленно отстраняюсь, встаю под душ. Горячие потоки воды, омывающие каждый сантиметр тела… и руки Пауля, вновь, но уже без намёков, а с гелем для душа на ладонях, растирают мне плечи, грудь, живот, а потом плавно разворачивают и моют спину… приятно, очень приятно.
Поворачиваюсь к нему лицом и так же вооружаюсь гелем и, еле касаясь, мою его упругое, сильное тело. Улыбается. Знаю, знаю, приятно, сам только что испытывал то же самое; улыбаюсь в ответ. Притягиваю его чуточку ближе, смываю остатки пены с обоих и выключаю воду. Тянется за полотенцем. Пауль, надеюсь, ты не надумал… Надумал. Пауль растирающий меня полотенцем. Новинка, однако. Беру второе полотенце и снова отвечаю ему взаимностью.
Несколько минут спустя мы, завернувшись в полотенца, сидим на кухне и ждём повторного нагрева выключенного им чайника. Его кожа еще местами поблескивает от не вытертой влаги. Тишина, только звяканье ножа об край коробки с маслом и шелест вырывающегося под напором пара. Завариваю обоим кофе, желаю ему приятного аппетита и с видом голодного волка накидываюсь на свой бутерброд.
Идиллия. Действительно прекрасное ленивое утро.

Рихард напоминает сытого довольного кота. Вот только коты не курят, а он со сейчас смакует свою законную утреннюю сигаретку. Сидит на широком подоконнике, по-прежнему завернут в полотенце, нескованные гелем волосы торчат в разные стороны, придавая его лицу озорное выражение, жмурится на ярком зимнем солнышке. Вот уж точно уличный котяра, с аппетитом сожравший банку сметаны.
И во внимательности он кошачьим ни чуточки не уступает. Ну, оно и неудивительно – в душ к нему лезу, полотенцем его вытирать надумал… никогда такого не было, ясно, что он тут же обратил на это внимание. Я как будто хочу загладить чувство вины, которое испытываю по отношению к нему в последние дни. В голове не вовремя всплывает мысль о неверных мужьях, которые подкупают свою совесть и жен тем, что дарят им, женам, цветы, водят на ужин в дорогие рестораны, … в общем, делают всё то, чего не делали раньше, а если и делали, то не в таких количествах. Ну уж нет! - я ему не муж и, тем более, я ему не изменяю! Хотя… суть проблемы, наверное, та же – я виновен, как и те мужья.
- Пауль, ты чего как потерянный… - доносится до меня его голос. Голос, в котором сквозит тепло и понимание. Эх… этой моей проблемы ты точно не поймешь… Жестом манит меня к себе, улыбаюсь и подхожу, встаю рядышком. Смотрит на меня испытывающим взглядом, еще чуть-чуть – и доберётся до запертой тринадцатой комнаты моей души… но нет, пронесло. Какое-то время молча глядим друг другу в глаза. – Всё будет хорошо, - говорит он твёрдо и одновременно обнимает меня вокруг талии, - вот увидишь.
- Ага… - Чёрт, комок в горле. Тяжело сглатываю и устремляю взгляд на улицу. Детвора возится в снегу, кто катается на санках, кто в снежки играет, кто просто радуется морозной настоящей зиме. Считанные часы назад и мы с ним игрались с нашими потомками, проводили с ними один из самых прекрасных праздников в году. Его рука покоится на моём боку, так тепло и уютно, так… уже недолговечно. Кладу на неё свою ладонь и с трудом отгоняю тяжелые думы; я намерен провести наши последние мгновения по мере возможностей прекрасно.

А-а… вот и привычное пробуждение - нежные поцелуи в плечо. Не знаю, почему, но он всегда встает первым. Всегда. Я привык вставать довольно-таки рано, но он неизменно просыпается еще раньше, готовит завтрак, и только потом будит меня – в моё обычное время. Причем будит каждый раз по-разному, в этом его фантазия не знает границ: то поцелуи в плечо, как сейчас, то почесывание за ухом (как кота прям, а что, мне, между прочим, приятно), то щекотание затылка… изобретателен, ничего не скажешь.
Увидев, что я проснулся, тихо говорит "с добрым утром, чудо", награждает меня своей фирменной улыбкой, чмокает в скулу и исчезает на кухне, мгновением позже оттуда начинает доноситься звон посуды. Зевнув и потянувшись, встаю и направляюсь в ванную, а несколько минут спустя уже сижу напротив него. Яичница с ветчиной, простое блюдо, но очень вкусное; квалификация квалификацией, но именно эту простотень я так и не научился готовить так вкусно, как он.

Похоже, сейчас он действительно доволен жизнью. Последних пару мгновений.
- Рих? – обращаюсь к нему. Он моет посуду, стоя, соответственно, спиной ко мне.
- Мм?
- Я так подумал… нам, наверное, лучше разойтись, - говорю я, старательно пряча дрожь в голосе.
Скользкая чашка предательски выскакивает из его рук, но в последний момент он успевает её поймать – и одновременно шипит от боли. Наверное, ударился об дно раковины, из-за шума текущей воды до меня доносятся далеко не все звуки. Быстрым движением споласкивает чашку и выключает воду. Оборачивается, попутно вытирая руки.
- Что? – голос холоден и остр, как только что заточенный нож. Непонимание, настороженность и вопрос "ты хоть понял, что ты только что сказал?" во взгляде.
- Думаю… мне кажется… - запинаюсь, как оправдывающийся школьник, пойманный за недозволенным действием, куда пропала моя уверенность, когда она нужна мне больше всего?! - как бы это сказать… с тобой мне было очень и очень хорошо, но, по-моему, наши отношения… изжили себя.
Молчит, в каждом движении сквозит напряжение. Медленно откладывает маленькое кухонное полотенце, теряющееся в его больших руках, в сторону, потом так же медленно складывает руки на груди, глубоко вздыхает. Боже, Рих, делай что хочешь, кричи, бей посуду, но не будь так нереально спокоен!!

Такое ощущение, что в меня на полной скорости врезался грузовик – такое же непонимание того, что произошло пару мгновений назад, та же замедленная реакция, осознание вещей в более широком контексте. Всё резко встает на свои места – его задумчивость, странность в поведении, изменение привычек. Он… он давно уже знал, в чем суть его проблемы… но не знал, как мне об этом сказать. Меня будто обухом по голове ударили, всё понимаю, всё осознаю, но мысли мечутся где-то далеко отсюда.
- Обоснуй, - говорю, наконец.
- Что? – не понимает он.
- Почему тебе так кажется.
- Они мне уже ничего не дают, вот и всё, - отвечает он так легко и просто, будто констатирует, что солнце за окном сегодня светит так же ярко и мягко, как и вчера. Ага, значит, получать можно, а давать, или хотя бы попытаться дать, самому – нельзя? Отношения всё-таки явление не само собой разумеющееся и не растущее как сорняк, без постороннего вмешательства. Хотя… я, наверное, слишком критичен, ведь мы действительно ничего друг другу не обещали, ни верности, ни любви до гроба, нечто вроде – "оно есть, и хорошо"; у него нет по отношению ко мне никаких обязательств.

Былая уверенность вернулась ко мне, напряжение спадает, я жестоко говорю ему, что для меня уже наступил конец. Эх, если бы… я не уверен, правильно ли то, что я делаю, хочу ли я от него уйти на самом деле, и, самое главное, я вдруг не уверен, насколько правдиво утверждение, что нас вместе держит только секс и простая дружба. Знал бы ты, Рих, как тяжело мне всё это даётся.
- Ясно, - голос такой глухой и далёкий, будто и не его вовсе. – Уходи, - говорит он тихо, - уходи, раз считаешь, что так лучше… - Кажется, он добавил еще что-то, но я не расслышал.
Молча киваю и прохожу мимо него, иду в спальню. Он, как тень, следует за мной, руки по-прежнему скрещены на груди, светлые глаза потемнели и напоминают два глубоких омута, на вид тихие и безобидные, но я уверен, что в глубинах там к спокойствию далеко, очень далеко.

Достает со дна шкафа большую спортивную сумку, кладёт её на постель, следом выкладывает одежду, аккуратные стопки. Постепенно всё исчезает в сумке, сначала грубые вещи вроде джинсов, потом футболки, рубашки, нижнее бельё. Укладывает всё размеренными движениями.
Стою, опершись плечом об дверной косяк и бессознательно покусывая губы, наблюдаю за ним, смотрю, но почти что не вижу. В голове звучит музыка, и перед глазами проплывают сцены из нашей совместной жизни… момент, когда он появился на пороге моей квартиры с этой самой сумкой, приведя меня в состояние лёгкого недоумения, куча других мгновений, некоторые из которых были подобно важны, а некоторые были просто незабываемы своей красотой. И вот к ним добавляется еще один миг. Миг расставания.
Так, значит, "изжили себя", да? И они тебе "уже ничего не дают". Забавно, но мне они дают очень многое одним только тем, что они есть… были. Неужели всё так легко и просто? Неужели длительные, пусть и ни к чему не обязывающие (вроде как), отношения можно прервать парой фраз? Раз – и нет их? Что-то важное… что-то важное ускользает от меня, и чем больше я за ним гонюсь, тем быстрее оно исчезает за горизонтом моего сознания. Кажется, я тону, и если не поймаю его, то не видать мне больше поверхности… ускользает… что-то… но что?!
Его слова оказались потяжелее любого обуха, ощущение нереальности становится всё сильнее, мысли – запутаннее, сознание – мутнее. Будто действительно тону. Эмоционально. Или сплю… может, я еще не проснулся? А он не будил меня? И всё это – просто дурной сон? Но нет, почти незаметное прикосновение его кожи, когда он проходит мимо, убеждает меня в том, что происходящее действительно реально. Минутой спустя он возвращается, зубная щетка и еще какие-то мелочи в руках, кидает их в сумку, визг молнии. Готов.

Вроде, всё. Рихард, не шелохнувшись, стоит в дверях. Похож на статую, только у статуй в глазах ничего нет, а в его царит пустота и… потерянность. Впрочем, чему я удивляюсь? Полчаса назад я сказал ему, что между нами конец, ни с того ни с сего. Как он еще может на меня смотреть? Его спокойствие меня сильно нервирует, мне было бы действительно милее, если бы он кричал, швырнул в меня той чашкой, … может, я жду или хочу, чтобы он уговаривал меня остаться? Я же вижу, что он не хочет, чтобы я уходил. А я… я бы его всё равно не послушал, наверное, даже если бы он меня умолял.
Что ж… вот и всё, вещи собраны, можно идти. Подхожу к нему, на секунду замираю и смотрю на него. Мой… бывший. "Уходи," просят его глаза, мольба не мучить. Сумка выскальзывает из рук. Беру его лицо в свои ладони, дотягиваюсь до его губ и целую, последний раз. Что это? – солоноватый привкус - слёзы? Он же не плакал! А-а… железо это, не соль. Искусал губы до крови. Так вот оно, "спокойствие", такое же, как и в глубинах его потемневших глаз, скрытое, невидимое. Медленно отстраняюсь. Смотрит мне в глаза с укоризненным вопросом "зачем?", тяжело сглатывает комок в горле. И правда – зачем? Сначала бросаю, потом целую… зачем-то наношу очередной болезненный удар.
Поднимаю сумку и ухожу.
- Ключи, - глухой, чужой голос. Достаю связку, привычно покоящуюся в кармане, и кладу её на столик у дверей. Последний взгляд. Стоит на том же месте, в той же позе, только повернув голову и провожая меня всё тем же потерянным взглядом. Тихо закрываю дверь, съезжаю вниз на лифте со знакомо жужжащим мотором, знакомые двери на улицу, паркинг, моя машина рядом с его. Где-то в глубине души пробивается почти болезненное ощущение, что я теряю что-то важное. Не любовника (найти человека для секса не так уж и сложно), не друга (вот это хуже… но ничего, и друзья еще остались), а что-то более серьезное. Будто в его квартире осталось что-то навсегда утерянное. Но ведь между нами ничего особо серьезного не было, не было ведь? Значит, утерянного ничего быть не может! Не может! Нервно хлопаю дверцей, завожу машину и, даже не прогрев мотор, уезжаю.

Мотор лифта. Стук входной двери. Хлопок дверцы от машины. Шелест шин и мотор автомобиля. Уехал. Навсегда. Да, мы будем встречаться, будем вместе репетировать, напиваться на вечеринках, но он уже никогда не будет рядом со мной так, как был раньше, хотя бы так, как был до нашего первого секса.
На губах еще чувствуется тепло его прикосновения. Во рту привкус крови, губы припухли. Долго смотрю на помятое сборами покрывало, потом разворачиваюсь и иду на кухню. Смятое полотенце, уже высохшая чашка в сушилке, остатки засохшей пены на раковине. Реальность постепенно нагоняет меня. Медленно прохожу по всем комнатам, окидываю взглядом предмет за предметом. Ни следа его присутствия, всё забрал. Кажется, у него моих вещей нет… а если и есть, то ненужные.
Беру со стола сигареты и зажигалку, прикуриваю, вздрагиваю от телефонного звонка. Кто еще "порадует"?
- Алло, - отвечаю резко и выдыхаю дым.
- Э-э… Рих, это я, Тиль… с тобой всё в порядке? Ты звучишь как-то странно. – Да, странно; и глухо; и недружелюбно.
- Не выспался просто. Да еще всё утро кто-то трезвонит, номером ошибается якобы. – Делаю глубокую затяжку. Никогда не умел лгать, тем более, в таком сдавленном состоянии. "Номером ошибается", понимаете ли. А что, я, что ли, должен был сказать "да, Тиль, мне плохо, Пауль бросил"?!
- А-а… Я хотел спросить, демо не у тебя случайно? Не могу найти. – Демо? Какие демо? А-а… записи с последней репетиции… кстати, да, а где они? У меня их тоже нет. Дым неровными струйками вырывается изо рта, напрягаю мозги, стараясь вспомнить. А, помню, помню, - ночь, машина, квартира Пауля, стопка дисков на столе, почему-то мы утащили все. И забыли о них.
- У Пауля, - отвечаю я, наконец, после очередной неторопливой затяжки будничным тоном, - у него спроси, он тогда их брал. – Ну, теперь он точно всё понял, уже не только по первоначальной резкости в моём голосе.
- Ага, спасибо.
- Да не за что.
Еще пара фраз, и он вешает трубку. Тиль. Друг. Вспоминаю наш разговор о запретном плоде, потом рассказ Шная о "непопадании в номер", слова Тиля "ты в одном номере с Паулем". Мы никогда об этом не говорили, но я уверен, что он во всем разобрался, только виду не подал. В конце концов, не так уж и сложно было сосчитать два плюс два. А теперь можно к ним добавить еще два, что он наверняка и сделал. Интересно, еще кто-то из группы догадывается…?
Опускаюсь вдоль стены и сажусь прямо на пол, солнце слегка затрагивает ноги своими мягкими лучами. Ирония жизни в том, что она непреклонно идёт вперёд, что бы ни происходило. Всё вокруг плывет в своём привычном темпе, солнце беззаботно продолжает светить, только ты тонешь, пытаясь разобраться с внезапно произошедшими изменениями. Моя личная жизнь мне в данный момент напоминает карточный домик – верхние карты рухнули, но он еще стоит, еще чуть-чуть, и он рухнет полностью. Как только реальность нагонит меня с концами, он рухнет. Шлёп - и нет его.
Странно… очень странно… смачно затягиваюсь остатком сигареты и тушу окурок в пепельнице на столике. Кажется, этот атрибут в моей квартире находится просто везде. Пытаюсь поймать мысль за хвост, - что странно-то? Но эта вредина ускользает. Снова. Что-то важное вновь и вновь исчезает по мере приближения к нему. Ничего, вот реальность нагонит, тогда точно разберусь со всем, и с ускользающей мыслью тоже.
Пока я спокоен. Всего лишь пока. Смотрю на календарь на стене напротив, на отмеченные даты. Какая-то вечеринка, следом чей-то день рождения. А потом новый год. Веселье, праздники. Закон подлости? Наверное. Первые два пункта переживу. А третий… фейерверки, петарды, алкоголь… хм… одиночество в пустой квартире… я явно успею к тому моменту осознать всё произошедшее.
Вздыхаю и прикуриваю очередную сигарету. Курю медленно, с расстановочкой, бездумно наблюдая за пятнами солнца на полу и на ногах. Странно…

Пустая, полу заброшенная квартира. Закрываю за собой дверь и кидаю сумку на пол. Мебель покрыта тонким слоем пыли, в воздухе витает атмосфера одиночества. Я тут редко бывал, а вдвоем мы сюда заглядывали еще реже, всё-таки у него было уютнее. Окидываю своё старо-новое жилище взглядом, оно еще несет в себе следы его присутствия. Вон пачка его любимых Marlboro, вон стопка дисков, помеченная его четким почерком, вон… стоп! - диски?… ах да, тогда, после репетиции… вон его медиатор, у него таких куча, он любит с ними играться, вот и валяются везде. Кажется, даже воздух пропитан его запахом, его сильным одеколоном. Хотя вряд ли, наверное, это всего лишь психологическое воздействие. Беру сумку и распаковываю вещи, кладу их на полки, на которых они лежали когда-то… казалось бы, как давно это было… реальность медленно уплывает от меня, сменяясь воспоминаниями.
Я думал, что без него будет проще, что я почувствую себя свободнее. Но, кажется, всё с точностью до наоборот – сейчас я чувствую себя скованнее, чем когда был с ним. Может, это просто ностальгия? Нет… с ностальгией связана светлая грусть, а у меня усиливается чувство потери. Взгляд падает на старый журнал с фотографией группы на обложке. Твёрдый взгляд, непоколебимость в его глазах, это всего лишь фото, но даже так я не выдерживаю его взора.
Сажусь на край кровати и, обхватив голову руками, смотрю в одну точку. Сознание всего произошедшего и мною сотворённого медленно накрывает меня колючим одеялом. Кажется, я начинаю осознавать, что именно я потерял. Боже… это не правда, это… не правда, так ведь? Крепко сдавливаю ладонями виски и сжимаю зубы так, аж сводит челюсть. Сознание… леденящим холодом расползающееся во все углы моей души.
Потерял… не-е-ет, не потерял! – сам выбросил! Сам!
Психую. Пепельница со свистом рассекает воздух и от удара об стену разлетается на тысячи осколков, причудливо отражающих свет и предметы вокруг.
Потерян… потерян навсегда.
Или… может…?