verbava все записи автора Когда-то на страницах уже появлялась подборка книг о взрослении – светлых и немного ностальгических. Сегодняшняя же подборка состоит из текстов, настроение которых значительно мрачнее, но тоже знакомо: ведь в любой юности есть, кроме солнечных дней, время боли, злости, грусти. Это книги о детских ошибках, которые порой определяют всю жизнь, о предательстве, об одиночестве, о делении мира на сильных и слабых, о том, что не только взрослые, но и ровесники иногда оказываются неспособны понять.

Первый текст списка – «Повелитель мух» (1954) Уильяма Голдинга, давно уже ставшее классикой переосмысление робинзонады, антиутопия, совершенно не располагающая верить в людей.



Если лицо совершенно меняется от того, сверху или снизу его осветить, — чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит?


Еще один роман – «Песни мертвых детей» (2001) Тоби Литта, история мальчишеской дружбы и взаемозависимости, выдуманной войны и настоящей смерти.



Мое тело меня больше не интересовало. Я думал, что если смогу избавиться от боли, то будет классно избавиться заодно и от дурацкой жизни, которая приносит такую боль.
Нет смысла описывать, какую именно я чувствовал боль, потому что, как только я перестану ее описывать, вы перестанете ее чувствовать и даже о ней думать перестанете. Вот почему мне не нравятся слова: они не могут передать то, что всегда с тобой. А если и пытаются, то оказываются обычной глупостью.


«Страна приливов» (2000) Митча Каллина – странная, порой сюрреалистичная книга об одинадцатилетней Джелизе-Роуз, «Алиса в Стране Чудес» с привкусом южной готики.



И мы пошли прочь – через входную дверь, по крыльцу, – спасаясь от метеоризма Рокочущего. Через двор. В заросли сорго. Прошелестели сквозь траву. Взобрались на насыпь. Ступили на землю приливов и ушли глубоко под воду. Диккенс, может, этого и не знал, но я была осьминогом, а он плыл рядом со мной, потому что превратился в дельфина. Я не стала ему говорить, а то вдруг бы он испугался. Тогда бы он точно утонул.


Дальше в списке – «Я в замке король» (1970) Сьюзен Хилл, роман о двоих сводных братьях, слишком разных, чтобы подружиться, и о том, как коварно одиночество: иногда оно сильнее, пока рядом есть другие люди, чем наедине с собой.



Он знал, что просто он ненавидит Хупера. Раньше не бывало, чтоб он кого-то ненавидел, и от ненависти было горько во рту, он и не думал, что она такая горькая. Им объясняли, как дурно ненавидеть, но он даже почти не слушал, считал, что его это не касается. Ему, в общем, все нравились. Хотя, правда, Крап не нравился, но когда кто-то не нравится, это другое, это не то, что ненавидеть, и с Крапом у них потом все наладилось. А тут уже в первые дни он понял, что к Хуперу у него – ненависть. Он сам испугался, хотел, чтоб это прошло, и знал, что не пройдет никогда, не пройдет, пока он тут, в этом доме, с Хупером.


«Кэрри» (1974) – первый роман Стивена Кинга. История одной особенной девушки и ее жестоких сверстников, представляющая собой яркую метафору того, какой сложной может быть жизнь, если ты чем-то отличаешься от других.



Люди не становятся лучше – только умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, а лишь только придумывают себе гораздо более убедительные оправдания.


Следующая книга – «Осиная фабрика» (1974) Иэна Бэнкса, злая сказка с неожиданной концовкой. Много магических ритуалов, огня и боли.



С десяти лет я думал о себе, как о государстве, о стране или, по меньшей мере, как о городе. Мне казалось, что когда я иногда использовал разные подходы к идеям, поступкам и тому подобному, это было похоже на политические настроения, которые сменяют друг друга в стране. Мне всегда казалось, что люди голосуют за новое правительство не потому, что на самом деле согласны с его политикой, а потому, что хотят перемен. Они почему-то думают: все будет лучше при новом правительстве. Да, люди глупы, но их мнение основано скорее на настроении, капризе и атмосфере, чем на тщательно продуманных аргументах. Я ощущаю сходные процессы в собственной голове.


«Вернон Господи Литтл» (2004) Ди Би Си Пьера – роман, в котором одну из главных ролей играет одержимость взрослых поисками виновного. Главный герой чем-то напоминает «Постороннего» Камю, осужденного к смертной казни за то, что не плакал на похоронах матери (впрочем, есть небольшая разница – Вернон как раз никого не убивал).



Сколько ни есть во вселенной слов, словечек и словишек, они любое мигом переадресуют аккурат тебе в спину. Так что в конце концов уже не важно, что ты говоришь, ты просто чувствуешь каждое слово сквозь лезвие. Типа: «Глянь, вот это машина!» – «Ага, того самого же цвета, что свитер, который ты порвал на рождественском празднике, помнишь?» Я уже давно успел усвоить, что родители всегда одерживают верх потому, что с самого твоего рождения собирают базу данных, в которую заносят каждую сделанную тобой дрянь или глупость, и в любой момент готовы пустить ее в дело. Глазом моргнуть не успеешь, а тебя уже срезали, как миленького; только подумаешь, чем бы таким в них запустить, глядь, а тебя уже возят лицом по асфальту.


«Раскрашенная птица» (1965) Ежи Косинского – книга, сюжет которой развивается во время второй мировой: еврейский мальчик бежит от немцев, но очень скоро узнает, что человеческая жестокость не ограничивается парой «нацисты – евреи».



Чувствуя в воздухе дыхание Смерти, я оглядывался по сторонам в ее поисках. У нее было лицо Марты. Шумно играя среди дубовых веток, она легко поглаживала висящих и обвивала их паутиной тянущейся из ее полупрозрачного тела. Она шептала им в уши коварные слова, она ласково вливала тонкой струйкой холод в их сердца, она сжимала им горло.
Никогда еще она не была так близко возле меня. Я мог бы прикоснуться к ее прозрачному савану, заглянуть в ее туманные глаза. Она остановилась передо мной, кокетливо прихорашиваясь и намекая на следующую встречу.


Наконец, еще одна история второй мировой, книга-воспоминание, перекликающаяся с «Песнями мертвых детей», «Шпионы» (2002) Майкла Фрейна.



Так мы и стоим как вкопанные. Кит тоже не делает ни шагу. Без меня он туда не пойдет. Я испытываю прилив жалости и благодарности: ему необходимо, чтобы я его сопровождал. Без меня игра не состоится. Без меня ему некому будет утереть нос своей храбростью.

pro_Chtenie