katharina_latysheva все записи автора В Японии зафиксирован максимум самоубийц среди детей
[07.06.07 11:25]
Источник: Blotter

За все время учета статистики процентов самоубийств среди студентов и школьников в Японии показатель 2006 года достиг максимальной отметки с 1978 года.
По информации РИА Новости, за прошлый год в Японии покончили с собой более 32 тысяч человек. Среди них даже ученики младших классов. В 2006 году счеты с жизнью свели 14 учеников младших классов (в два раза больше по сравнению с позапрошлым годом), 81 ученик средних классов (на 22,7% больше, чем в 2005 году).
Одной из главных причин таких показателей считается жестокость сверстников, издевательства над одноклассниками.
Самоубийца очень труслив и очень смел одновременно: он не смеет бороться со временем, но не боится вечности. Так говорил один французский классик, и слова его справедливы даже для современной Японии, где европейский ум и общий аршин помогают еще меньше, чем в России.
Японские полицейские уже привыкли к страшной картине: одинокий автомобиль, припаркованный на обочине, стоянке или в безлюдном месте, стекла изнутри часто заклеены непрозрачной пленкой, а внутри очень крепко спят несколько человек. Они не реагируют на стук. Машина заперта изнутри. Когда двери взламывают, становится понятно: люди умерли во сне, отравившись угарным газом. Заклеив выходное отверстие кондиционера изолентой и приняв огромную дозу снотворного, они включили портативную угольную печь и уснули навсегда.
Практически одинаковые рапорты с описаниями подобных ситуаций регулярно приходят в полицейское управление Японии из префектур. Отличаются лишь возраст и количество людей. Зачастую два идентичных отчета поступают в одно утро, и после их сопоставления оказывается, что групповые самоубийства были совершены в разных частях страны почти одновременно. Даже в таких случаях полиция не спешит заключать, что инциденты связаны между собой. Групповые суициды происходят настолько часто, что речь может идти о совпадении.
В ходе расследования обычно выясняется, что погибшие не были знакомы до того дня, когда решили свести счеты с жизнью. Предсмертные записки, которые часто оставляют самоубийцы, в Японии на месте групповых суицидов находят редко. Если они есть, то там не прочесть: «В моей смерти прошу винить господина К.» или что-либо, объясняющее причины отчаянного поступка. Так, например, в записке, найденной рядом с телами трех мужчин и женщины 12 декабря 2005 года в префектуре Хиого значилось: «Мы от всего сердца желаем умереть».
Альбер Камю утверждал, что проблема самоубийства – единственная по-настоящему серьезная философская проблема, поскольку решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос. В Японии, начиная с 1998 года, на этот вопрос ежегодно отвечают отрицательно более 30 тысяч человек. В 2003 г. – 34427, в 2004 г. – 32325, в 2005 г. – 32552. Более двух третей самоубийц – мужчины.
В масштабах страны восходящего солнца указанные цифры означают коэффициент 25,3 на 100 тысяч человек в 2004 г. В 2000 г., когда в Японии этот коэффициент составлял 24,1, во Франции он был равен 18,4, а в США – 10,4. Среди стран G8 опережала Японию лишь Россия с коэффициентом 39,4.
В Японии нет моральных запретов на самоубийство. Однако дело не в этом, а в действительном бесстрашии перед вечностью и нежелании бороться со временем. Дело и не в религиозном сознании. В конце концов, православная Россия опережает буддийско-синтоистскую Японию, несмотря на то, что православие объявляет самоубийство тяжким грехом. Что до синтоизма, то он вообще обращен к земной жизни и мало интересуется потусторонним миром.
Буддизм также не при чем, хоть и почитает бодхисатв, достигших совершенства путем преодоления в себе жажды существования. Преодоление жажды существования и самоубийство – разные вещи. У буддистов даже есть свой «ад» для грешников со специальным «отделом», предусмотренным для самоубийц. Во многом схожая с современной Японией Корея, откуда буддизм некогда попал в страну восходящего солнца, вовсе не славится большим числом суицидов. В России же буддизм не вывел в лидеры по самоубийствам тувинцев, бурятов и калмыков.
На ум приходит иная особенность Японии. Известно, что в этой стране живут, чтобы работать, а не наоборот. 15-часовой рабочий день, ночевка в офисе и отпуск раз в несколько лет – это реалии японской жизни. Глядя на это, можно было вслед за Шопенгауэром сказать, что жизнь – такое предприятие, которое не окупает своих издержек, и это должно отвратить волю к ней. Но Шопенгауэр не был японцем. Для сынов страны восходящего солнца работа – смысл жизни.
Если в устах европейца фраза «наша корпорация – одна большая семья» – скорее хвастовство или лицемерие, то для Японии это правда на все 100%, и довольно часто – горькая правда. В России менеджеры в корпорациях одного профиля перебегают из одной в другую, дожидаясь более выгодных предложений. В Японии такое поведение до сих пор рассматривается примерно как переход из семьи в семью, а уволенный сотрудник, ищущий новую работу, воспринимается как человек, изгнанный одним кланом и желающий прибиться к новому. Найти низкооплачиваемую работу он сможет, но попасть на свою прежнюю позицию в другой корпорации – вряд ли. Зная это, начальство в качестве наказания может предложить оплошавшему сотруднику финансового отдела работу на складе, и он скорее согласится, чем уйдет вовсе. Суициды же часто происходят именно среди уволенных сотрудников — недаром количество самоубийств в стране восходящего солнца увеличилось вдвое с началом индустриальной эпохи.
Экономический кризис 1998 года в Японии привел к тому, что многие оказались без работы, обанкротились и были не в состоянии выплатить долги. Самоубийство же – достойный, с точки зрения японца, выход из позорного положения. Однако известно, что в 2002 году Японии увеличилось на 22% число самоубийств среди 20-летних подростков. Увеличение числа суицидов среди молодежи также объясняют кризисом. Некоторые даже называют нынешнее юное поколение японцев «потерянным». Замечено, что кончают жизнь самоубийством молодые японцы, не имеющие профессионального навыка и шансов его получить, а также занимающиеся малоквалифицированным трудом, постоянно меняющие место работы или вовсе не желающие работать. Не желать работать в японском обществе, где труд – смысл жизни – это почти что не хотеть жить. Невозможность стать уважаемым членом одной из «больших семей», как и изгнание из такой «семьи», делает существование безнадежным.
Групповые самоубийства, несомненно, культурный феномен, который мог возникнуть только в стране, где в древности воины дружно вспарывали мечами животы, не желая погибнуть от руки врага или оказаться в плену. Этот феномен может существовать лишь там, где всегда есть достаточно желающих наложить на себя руки, и где коллективизм силен настолько, что даже встречать смерть многие предпочитают вместе. В Японии сайты, помогающие отправиться на тот свет, пользуются огромной популярностью.
Европейцев просто шокирует факт регулярных и однообразных групповых самоубийств незнакомых людей в Японии. Именно это привлекает их внимание, а если бы дело было в числе суицидов на 100 тысяч человек, то стоило бы смотреть на Россию. Еще задолго до экономического кризиса 1998 года, когда число самоубийств было гораздо ниже, групповые суициды также постоянно практиковались. Находить себе товарищей по смерти японцам не мешало отсутствие Интернета. Осуществлять свои замысли им не мешала меньшая по сравнению с нынешней автомобилизация. Довольно распространенным способом группового суицида в прошлом был дружный прыжок с моста.
Экономические трудности случаются во всех странах, в том числе и в Южной Корее, где весьма схожие с японскими корпоративные традиции. А китайцы так вообще готовы бороться с трудностями жизни, зачастую работая за стакан риса и приспосабливаясь к действительности в чужих странах. «Если бы жизнь была ценным благом, не было бы нужды охранять ее выходные двери такими ужасными привратниками, как смерть и ее ужасы», – говорит все тот же Шопенгауэр. Но японцы сшибают этих привратников с пути, подобно сумоистам, выкидывающим с татами соперников. Непонятно лишь, чего в них больше – бесстрашия перед вечностью или страха перед трудной действительностью