Илья Муромец снял сапог, прицелился и метким броском сбил Соловья Разбойника с ветки дерева.
- Мэйдэй! - только и успел крикнуть Соловей.
- Что ж ты, вражина, опять людей изводишь? - вопрошал Илья, надевая сапог.
- Как это низко, - с грустью в голосе проворчал Соловей, лежа в пыли, - Бить исподтишка, да ещё и в спину. Я был о тебе лучшего мнения.
Илья Муромец погрозил ему кулаком.
- На вопрос отвечай, свистелка, - сурово сказал он, - Зачем обоз ограбил?
- Никого я не грабил, - возразил Соловей, поднимаясь и отряхиваясь, - Они сами пришли и монеты мне в руки…
Илья вздохнул и легонько ударил Соловья по темечку. Тот осуждающе посмотрел на Богатыря и ушёл по колено в землю.
- Вот пристал, как банный лист, - сплюнул Соловей, - Сидел бы дальше на своей печи. Никакого житья с тобой.
- А ты живи по-людски, - спокойно ответил Илья, - Других не обижай. Зачем обоз ограбил?
- Я никого не граблю, Илюша! Я мзду требую за проход по дороге. Это, знаешь ли, совсем другое...
Илья недобро хмыкнул и ещё раз ударил по темечку.
- Но тоже, конечно, плохо, - закончил Соловей, потирая голову, - Я раскаиваюсь и больше не буду.
- Врёшь небось, окаянный, - прищурился Илья Муромец.
Соловей освободил ноги из земли и помотал головой.
- Да лишиться мне всех зубов, Илюша! - торжественно сказал он, - Работать пойду. На мельницу свистеть буду.
И не обманул Соловей Разбойник: стал с тех пор честно работать. Знай, сидит себе на лавке, да на мельницу посвистывает. Прошёл месяц, другой, а за ними и год. Приходит Илья Муромец проведать Соловья, как тому живётся, спросить.
- А у меня всё замечательно, - отвечает Соловей, посвистывая, - Работа плёвая, платят хорошо. Иногда и халтурки случаются, тучи разогнать. Не жалуюсь, в общем. А ты как? Всех разогнал?
- Всех, - гордо кивнул Илья Муромец, - Всех одолел. Уже полгода как без происшествий. Все по своим норам сидят.
- Ну и отлично, - согласился Соловей, - Ну ладно, мне работать надо. У тебя всё?
Помялся Богатырь, травку ногой помял.
- Не совсем, - выдохнул он, - Там это... Обоз богатый в город идёт. К вечеру у нас будет.
- И что? - удивился Соловей, - Мне это совсем не интересно. Ничего с ним не случится.
- Пожалуй. А жаль.
- Чего?! Ты не заболел ли часом?
- Здоров я, - отмахнулся Илья Муромец, - Скучно мне, понимаешь? Как всех Злодеев разогнал, сначала хорошо было. И тут я понял, что заняться мне теперь нечем. Пробовал в кузнецы пойти сначала, да как ни ударю, так наковальня под землю уходит.
- На полях всегда рабочие руки нужны, - напомнил Соловей.
- Пробовал, - Илья горько вздохнул, - Та же беда. Не умею я силу рассчитывать. Только вред от меня один. Одно я хорошо умею - со Злодеями сражаться. А и тех уже не осталось. Ты здесь не заскучал, часом?
- На меня не рассчитывай, - замотал головой Соловей, - У меня до сих пор ещё спина от сапога болит.
- Может, подумаешь? На месяцок всего, а? Посражаемся, как в былые времена. А там опять на полгодика в спокойствии. Обещаю сапогами не бросаться и со спины не бить.
- Не врёшь?
- Честное Богатырское! - радостно воскликнул Илья, - Так что, согласен?
- На месяцок, - кивнул Соловей, - Выручу, что уж. А то пропадёшь от безделья. Когда, говоришь, обоз будет?
Я, рабъ Божий Васильев Дмитрий Михайлович, на 30-й минуте управления басурманской самодвижущейся повозкою Мазда 323, будучи одержимъ бесомъ высокомерия, впалъ в грехъ нарушения Заповедей Трактового Передвижения.
На перекрестке дорогъ Просвещения и Энгельса (да будет проклят этот антихристъ) я, пренебрегши тем, что семафоръ червленный светъ показывает, при повороте одесницу не пропустил пешехода – отрока с божей тварью псом Тузиком.
Нижайше прошу обратить внимание, что Тузик не был намертво принайтован нашейным вервием к вышеозначенному отроку.
Тузик, будучи тварью неразумною и одержимый праведным гневом на басурманскую мою повозку, начал лаяти и под колеса мне бросился.
Обуянный жалостию ко всякой твари Божией я применил экстренное торможение. В тот моментъ отроковица на повозке азиатской и потому богомерзкой Хюндай Гетцъ совершала маневръ перестроения за мною, и в результате оного из-за моего экстренного торможения совершила наездъ в мою телегу сзади (схему и списокъ повреждений прилаживаю к сему откровению)
От удара повозка моя продвинулась впередъ и задавила Тузика нахренъ. От оных полученных повреждений тварь Божия Тузик преставилась на месте, о чем скорблю я по сей день печалью безутешною.
Признавая за собой грехъ нарушения пп.1.3 и 1.5 Заповедей Трактового Передвижения готов понести епитимью и пожертвовать районному Храму Воинов Дорог белого быка или равнозначный денежный оброкъ.
В порче же обеих повозокъ виновным себя не признаю, поелику отроковица не соблюдала положенную ей дистанцию, законом свыше нам данную, и вообще бабой неразумной является, причиной грехопадения Адамова.
#grubasТОЧКА ВОЗВРАТА
Мне восемь лет и мы с родителями в отпуске на море. В последний день отдыха, папа купил мне самолет. Я выканючивал его весь месяц. Ослепительно красивый, с винтами на крыльях. Его нужно было крутить на леске вокруг себя и самолетик, стрекоча пропеллерами, кружил голову до тошноты. Сели в поезд. Нам попался последний вагон. Я вышел в задний тамбур, и мне пришла в голову дикая авантюра: что если привязать самолет к поезду? Полетит или нет? У меня был моток тоненькой лески. Выскочил из вагона, прибежал в конец, вскарабкался с торца и наскоро привязал к двери. В последнюю секунду успел запрыгнуть обратно и поезд пошел. Вначале самолет тащился, подпрыгивая на шпалах, его шум привлек внимание двоих мужиков на перроне, они оценили хорошую вещь на длинной леске и погнались... Я стоял в закрытом тамбуре и ни чем не мог помочь своему летчику. Когда он был уже почти в чужих лапах, мужик упал, сойдя с трассы. А самолет ВЗЛЕТЕЛ. Это было потрясающе... Представьте: вам восемь лет и за вашим поездом летит самолет на невидимой леске. Я восторженно смотрел на него часами, а на каждой остановке, мое сердечко, перекачивало лошадиные дозы адреналина. Каждый раз одно и тоже: поезд трогается, самолет шуршит, люди его замечают, думают, решаются, пускаются в погоню. Видимо длина лески оказалась идеальной, и преследователи либо, запыхавшись, отставали с дикими проклятиями, либо - падали. Однажды, в погоню за моим самолетом пустилась бабушка, бросив на перроне внука. Отстала быстро. Я каждый раз представлял, что это наш летчик убегает из немецкого плена. Одним словом, через сутки нашего перелета, самолет вобрал в себя столько людской энергии, что казалось, слегка светился в темноте. Вот последний полустанок за два часа до прибытия домой. Стоянка две минуты. Вокруг лес. Смотрю, через рельсы идет пацанчик октябрятского возраста, в разрушающей мою психику близости от сокровища. Так и есть, заметил. Поднял и одним рывком оторвал леску. Я почувствовал, что мне оторвали руку или ногу... Он рассматривал самолет и не верил своим глазам, Я тоже своим не верил. Поезд тронулся. Человек всегда чувствует, когда на него смотрят, а когда смотрит медуза горгона, чувствует тем более. Мальчик оторвался от самолета и встретился с моим взглядом. Три секунды мы смотрели друг на друга и… он пошел за поездом. Быстрее, еще быстрее, догнал леску, уже на бегу, кое-как привязал мой натерпевшийся страху самолетик, отпустил и помахал ему рукой... С тех пор прошло тридцать пять лет, но более благородного поступка, в своей жизни я не видел. Чтобы сельский, советский, восьмилетний мальчик, выпустил из рук ТАКОЙ трофей..? Это был необыкновенный человек. Надеюсь, что сейчас он счастлив, богат и любим своей семьей, ведь на нем, как на ките, держится огромный кусок мира. А самолетик, весь в сетке мелких царапин, хранится в игрушках моего сына.
https://tomsoer.livejournal.com/2482949.html
