О Николае Михайловиче Бороздине нужно сказать особо. Происходил он из дворян Псковской губернии. Родился в имении Бороздиных, в селе Костыжицы Порховского уезда. В молодости был хорош собой, прекрасно пел, фехтовал, танцевал и ездил верхом. При Павле Первом отсидел шесть недель в крепости. По официальной версии «за хвастовство, что он будет пожалован к Его Императорскому Величеству во флигель-адъютанты», а по неофициальной за то, что имел неосторожность понравиться фаворитке императора – княгине Гагариной. Он и стал флигель-адъютантом в восемьсот третьем году, но уже после убийства Павла Петровича, участником заговора против которого он был и не просто был, а входил в число тех четырнадцати человек, которые ворвались в покои императора в ночь убийства. Через год после своего производства во флигель-адъютанты Николай Михайлович женился на Елизавете Жеребцовой. Воевал храбро, принимал участие в заграничных походах русской армии в восемьсот пятом и восемьсот седьмом годах. Был награжден орденом Св. Георгия 4-го класса и золотым оружием за храбрость. Потом была Отечественная война, потом снова заграничные походы. Бороздин командует сначала кирасирской бригадой, потом дивизией драгун. В наградном рапорте на Николая Бороздина после Бородинского сражения главнокомандующий Михаил Илларионович Кутузов писал: «…генерал-майор Бороздин привел 1-ю кирасирскую дивизию и повел оную с большим порядком и мужеством в атаку, опрокинул неприятельскую кавалерию…, и после жестокого кавалерийского боя неприятельская конница вовсе была сбита и принуждена удалиться».
В восемьсот восемнадцатом году жену Бороздина за заслуги мужа пожаловали в кавалерственные дамы ордена Св. Екатерины. К этому времени у них уже было пятеро детей – четыре девочки и один мальчик. Все казалось, шло хорошо – Бороздин был овеянный славой генерал, командующий резервным кавалерийским корпусом, жена – кавалерственная дама, пять детей, но… черт дернул Николая Михайловича неожиданно возвратиться из Воронежа, где стоял его корпус, в Петербург и вдруг оказалось, что супруга его, пока муж был на службе, сошлась с французским генералом Ипполитом де Пире и забеременела от него. Угораздило ее к приезду мужа родить сына от француза. Бороздин немедленно подал прошение императору о разводе, но Александр Первый не любил громких скандалов и уговорил Николая Михайловича не разводиться. В том же году жена Бороздина вместе с новорожденным сыном уехала в Париж, где уже ждал ее генерал Пире. Николай Михайлович отписал жене все свои имения лишь при одном условии – никогда не возвращаться в Россию. Она и не вернулась – умерла в Париже от сухотки. Похоронили ее на кладбище Монмартр, а спустя некоторое время прах перевезли в Россию и перезахоронили в семейном склепе Бороздиных в селе Костыжицы.
Николай Михайлович после отъезда жены остался без гроша в кармане с пятью детьми в возрасте от четырех до пятнадцати лет на руках. Службу он, понятное дело, не бросил. В восемьсот двадцать шестом году был произведен в генералы от кавалерии и во время русско-турецкой войны, которая последовала через три года после его производства, командовал сводным корпусом, охранявшим тыл нашей армии, переправившейся через Дунай. В двадцать девятом году, хотя и было ему всего пятьдесят два года, вышел по болезни в отставку. Жил в имении старшей дочери Елизаветы. Не долго жил – через год, приехав в столицу на выпуск двух младших дочерей из Екатерининского института, заболел и умирая на руках жандармского генерала Балабина, просил передать императору просьбу не оставить детей. Балабин через Бенкендорфа передал, и Николай Первый пообещал Бороздину детей не оставить и прибавил, что он сам будет «их отцом». Император слово сдержал и дочерей Бороздина не забыл. Трех дочерей сделали фрейлинами. В воспоминаниях Александры Осиповны Смирновой-Россет по этому поводу сказано: «В это время при Дворе появились три сестры Бороздины, сироты, дети очень уважаемого отца и совершенно невозможной матери».
Похоронили генерала от кавалерии и Георгиевского кавалера в селе Костыжицы в семейном склепе, под церковью во имя Казанской иконы Божией матери, которую в восемьсот втором году сам Бороздин и построил. Там же лежат его сын – предводитель Порховского уездного дворянства Александр Николаевич и внук – Николай Александрович. При Советской власти церковь закрыли, а ее священника в тридцать втором осудили на пять лет и сослали в Казахстан. Простоял храм до восемьдесят шестого года. К тому времени от него остались три полуразрушенных стены. В том же году стали прокладывать здесь дорогу и бульдозером снесли остатки церкви. Прах Николая Михайловича и других Бороздиных не нашли. Могильные плиты разбили – искали в гробах ценности. Все же нашлись люди, собравшие обломки надгробных плит и устроившие памятник и памятный знак у дороги.* Мраморная плита памятного знака потрескалась, да и сам памятник не Бог весть какой – бетонный куб с медальоном-портретом Николая Михайловича, да и он уж порядком обветшал и осыпался. Торчит из него арматура, а денег на приведение его в порядок, как водится, нет. В нынешнем, двадцать втором году, местные активисты выиграли грант на двести тысяч, но на восстановление памятника нужно раз в пять больше. Активисты не унывают и собираются подать документы на новый грант. Может, его и дадут…

https://synthesizer.livejournal.com/2041254.html