Период проявления махасиддхов в Индии длился гораздо дольше, чем принято считать

Столь долгое существование традиции сиддхов в Индии для многих может показаться удивительным. Обычно считается, что к концу XII века буддизм был совершенно уничтожен, и на индийском субконтиненте не осталось ничего из его религиозных традиций. Однако всё увеличивающийся набор свидетельств показывает, что дело обстояло не так. В некоторых регионах буддизм выживал как минимум до XVII века. Эта статья сфокусирована на жизни одного из таких "выживших" - Буддагуптанатхи, сиддхи-йогина, путешественника и учителя Таранатхи - величайшего историка Тибета.

Буддагуптанатха как путешественник - выдающаяся личность. Он пешком дошёл до Ирана, до Балха на севере Афганистана, центральноазиатского Кашгара, Мультана, Кабула, Хорасана, Бадахшана, Кушта и могулистанских земель. По морю он достиг юго-восточной Азии, в частности Индонезии, некоторых районов Бирмы и, возможно, Тайланда. Считается даже, что он добрался до лежащего у восточного побережья Африки Мадагаскара.

Относительно поздних индийских сиддхов, таких как Буддагуптанатха, сохранилось очень мало литературы и устных сведений. Текст, на котором я основываю эту статью, принадлежит тибетскому историку Таранатхе (1575-?), написавшему одно из немногих сохранившихся жизнеописаний подобных людей. Буддагуптанатха был известен как сиддха более, чем кто-либо ещё в своё время, именно из-за своих отношений с Таранатхой. Он передал ему подробные детали буддийской истории и недавние тантрические разработки, столь обогатившие тексты Таранатхи.

Буддагуптанатха заслуживает нашего внимания по нескольким причинам. Рассмотрение его фигуры необходимо в реконструкции позднейшего буддийского ландшафта Индии и соседствующих регионов. Настолько же важна она и сведениями, которые даёт о видах буддийской практики, процветавшей в индийском мире в к. XVI - н. XVII вв.

Жанр, в котором написана эта работа - агиография. Агиография - это род духовной литературы, концентрирующийся на внутреннем прогрессе гуру. В других своих работах, касающихся Индии, йогической практики, жизни других сиддхов, Таранатха постоянно говорит: "Мой гуру сказал мне... мой гуру говорил мне это... взгляд моего гуру отличается от мнения вышеупомянутого учителя". Таранатха часто противоречит Будону Ринпоче, тибетскому учёному XIV в., известному под титулом кункхьен (всеведущий). Таранатха часто опровергает взгляды Будона фразой: "Мой учитель говорил по-другому, и я верю ему". Несомненно, Буддагуптанатха - ключевая фигура для реконструкции позднего индийского буддизма, а его влияние на ход изучения Тибета - уникально.

Равным образом можно отметить его и как географа. Работу Таранатхи можно охарактеризовать как одну из удивительных , поздно появившихся тибетских работ в жанре "географических диковин" или "диковин о внешнем мире". В это время - в н. XVII в., - тибетцы начнали возвращаться в Индию впервые со времён великой культурной трансмиссии VIII-IX и XII-XIII вв. Когда тибетцы начали вновь посещать Индию, они были изумлены тем, что видели, и фиксировали свои впечатления в своеобразной "литературе чудес и диковин".
В отличие от остальных писателей, посещавший британскую Индию, подобных Джигме Лингпе, который описывал именно светский мир и его чудеса - вроде шарманки или двадцатипятипушечного корабля, пришвартованного в Калькутте, Буддагуптанатха интересовался в Индии исключительно буддийскими вещами. Он с изумлением описывает их, и даёт исключительно буддийское их описание. В своём описании горы Поталака, например, Буддагуптанатха расказывает, в какой части Индии она находится, и по какой реке можно до неё добраться. Затем же он полностью отбрасывает фактологию и становится поэтически туманным:
Когда я был там, это было так поразительно, будто я грезил. Я узрел потоки, стекающие с вершины Поталаки, и Манджушри, восседающего посреди облаков на самой вершине...
Таким образом, исследуя буддийскую Индию XVI-XVII вв. на базе подобных текстов, не приходится рассчитывать на слишком точную детализацию.
Для того, чтобы понять, кем был Буддагуптанатха, сперва взглянем на его имя. В то время как "Будда-" говорит о его религиозной принадлежности, "-натха" ещё должно быть оговорено. Он принадлежал к шиваистской традиции, известной как "натхи" или "горакнатхи". Горакнатхи - это индуистская секта санньясинов. В 1911 г. по индийской переписи населения их насчитывалось 45 тыс. чел. Тогда, вероятно, их было ещё больше. Это одна из индуистских йогических сект, пользующихся в Индии всё увеличивавшимся почётом.
Натхи носили белые одежды и узнавались по "канпхате" - рассечённому уху с кольцом из слоновой кости, вдетому в мочку. У натхов были трезвычайно развиты традиции паломничеств и учёности. Они занимались разновидностью йоги, в первом приближении напоминающей тибетские тантрические традиции в части этапа дзогрим в высшей тантре. Натховское воззрение на физическую и физиологическую структуру тела во многом схоже с тем, что провозглашается буддийскими тантрическими практиками, с акцентом на "лунный канал", "солнечный канал", капли-бинду и т.д. Таким образом, Буддагуптанатха начал как йогин-горакнатх. Как видно из последующего описания, его наставник был представителем того "культурного типа", что и сейчас можно встретить в Индии:

"У его гуру, Тиртханатхи, волосы были тридцать футов в длину, а борода - десять, - из-за его внутренних способностей. Существа, встречавшиеся с ним, совершенно изумлялись. Царь Рамрадж сомневался в подлинности Тиртханатхи, но после того, как он тщательно изучил ситуацию, он поверил, что это был, несомненно, истинный йогин. Он нанизал по жемчужине на каждый волос Тиртханатхи, и ачарья, то есть мой [Таранатхи] учитель, сказал, что когда после этого жемчужины были сняты с его волос и сложены в кучу, каждый проходящий мимо мог взять себе по одной из тех жемчужин. Затем гуру ушёл в такое место, где бы он стал счастливее, будучи меньше беспокоим людьми".
В течение первых тридцати лет жизни Буддагуптанатха обучался у этого гуру, Тиртханатхи. Когда же ему настало тридцать лет, то, во время созерцания в течение натховского паломничества в местечке Ратхор в Раджастане, он имел видение буддийской богини Ваджрайогини. Этот ключевой инцидент описан Таранатхой в биографии своего учителя очень кратко. Похоже даже, что его никто специально не обращал. Можно предположить, что некто, обративший его из натхов в буддисты, как-то сфокусировал на ней своё внимание, однако в работах Тарантахи о таком ничего не говорится.
Во время его пребывания в Ратхоре, что в земле Мару, после того, как царские люди предоставили ему дары, он воздвиг небольшую хижину из травы кути и уселся в однонаправленном сосредоточении. Во сне ему вновь и вновь являлся образ Ваджрайогини, и уровень высшего ведения возрос в нём.
И несколько строк спустя:
После того, опять и опять, Ваджрайогини приходила к нему во снах в облике трактирщицы и превозмогала все его препятствия, снова и снова.
После этого, по-видимому, Буддагуптанатха начал разрывать свои связи с натховской практикой и стал буддистом. Он ходил в обоюдные, буддийско-индуистские, священные места и очень редко посещал исключительно натховские святыни. Но он не забросил свои прежние верования и никоим образом не пытался их как бы то ни было опровергать. Очевидно, он рассматривал их как естественную ступень к буддизму.

Почему же процесс "обращения" проходил так ровно, так, по-видимому, мягко? Возможно, потому, что в секте натхов существовала линия, называемая "натхешвара", комбинировавшая буддийские и индуистские учения. Эти натхешвара поддерживали линии преемственности буддийских учений внутри собственного индуистского контекста, оставаясь при этом натха-сиддхами.
Все три главных гуру Буддагуптанатхи, Тиртханатха, Брахманатха и Кришнанатха, принадлежали к этой инакомыслящей группе натхешвара. Эти трое наставников обучали в рамках признанной буддийской традиции - факт, который может заставить нас пересмотреть наши взгляды на религиозную "эклклюзивность" Индии.

В этом смысле буддийские йогины и натхи могли чувствовать, что они, по большому счёту, идут в одном направлении. Можно, наверное, даже сделать предположение, что сообщество йогинов XVII в. более характеризуется кооперацией, нежели различиями, такими, как, например, между буддизмом и индуизмом, или даже более смело: между практиком Ануттара-тантры (высшей йоги) и практиком низшего уровня.

Точно известно, что до конца своей жизни Буддагуптанатха путешествовал к общепризнанным святым местам натха-йогической секты канпхата. Даже в весьма зрелом возрасте, будучи сиддхой и практикуя все главные буддийские тантры, он продолжал совершать паломничества двух однозначно различных типов:
- к специфически буддийским: Сарнатх, Бодхгая, Раджагриха и т.д.
- к местам, обоюдно священным как для буддийской традиции, так и для традиции канпхаты.
Интересно, что эти "обоюдные" места там и тут фигурируют в жизнях и других великих йогинов и махасиддх, таких как Тилопа.

Из биографии можно сделать вывод, что Буддагуптанатха провёл гораздо больше времени в питхах, или местах паломничества, которые были просто местами встреч йогинов, нежели это требовалось для простого визита в "святое" место. То, чем он в таких местах, по-видимому, большее время занимался, так это разговорами и пересудами с другими йогинами, причём, похоже, он не уделял большого внимания философским разночтениям. Единственный раз, когда Буддагуптанатха высказался в смысле исключительности своей традиции и однозначно отказался от смешения с другими, был тогда, когда ему предстояло выступить заодно с другими буддистами! Когда странствия привели его в Индонезию, он чётко дал понять, что однозначно недолюбливает здешних хинаянистов - тхеравадинов. Текст гласит:
Он отправился на север и пришёл в землю Джавадвипа, по-тибетски известную как "земля Бали". В той земле было множество шраваков, принадлежащих к монашескому ордену сендхапа. Посреди озера был небольшой остров...
В том месте этот ачарья, Падмаваджра, раздавал благословения. Снаружи была скальная пещера, внутри - квадратный храм. В середине него стояла самовозникшая каменная статуя двурукого Хеваджры. В другой пещере хранилось множество священных тантрических писаний, стотысячные тантры... Если внимательно на них взглянуть, можно было увидеть, что они вовсе не в том беспорядке, как о них можно было бы услышать...
Монахи, несомненно, не слишком уважали местные тантрические учения, а сендхапы, однажды молившиеся вместе с ним в Бодхгае, резко выступали против них, и даже против Махаяны. Буддагуптанатха занялся упорядоченьем этих текстов. Тантрическое наследие Явы переместилось в пещеры, а монашеский орден доминировал на всём остальном острове. Предполагаю, что это заставило Буддагуптанатху ощутить некое внутреннее отвращение к сендхапам. Он очень неуютно чувствовал себя, находясь с ними в их монастырях и соблюдая множество монашеских правил. Будучи сиддхой, он, вероятно, попривык к жизни скитальца, водящего дружбу и делящегося прямым опытом с йогинами всех и каждой традиции, а не к размеренной и подневольной жизни монаха.

Таранатха даёт восхитительное описание Думастхиры ("дымного места") - столицы Ургьяна. Ургьян стал почти мифическим местом за столетия, прошедшие с тех пор, как йогины-сиддхи облюбовали его в IV-V вв. В биографиях сиддхов это место - всегда исключительное. Тут же мы видим, что паломник посещает его около 1580 года и так же обнаруживает его магические свойства! Буддагуптанатха локализует Ургьян в Газни, в современном Афганистане, что контрастирует с традицией помещения Ургьяна в долину Сват. Таранатха даёт детальное описание страны и Думастхиры - места концентрированных появлений волшебных дев-дакини:
[Думастхира]… окружена горами, долинами и располагается посреди них. Идя строго с востока на запад, пройдёшь её за два дня пути, с юга на север - за четыре дня. Думастхира - единственный в Ургьяне город. По размерам она - как небольшой индийский город.
Четыре дороги ведут из центральной области, а остальные земли Ургьяна также очень обширны. Они под правлением мусульман, и сегодня в центральной части там более нет ни малейшего следа буддийских монашеских общин. Есть, однако, группы неженатых йогинов, упасаки [миряне] и тиртхики [джайны], равно как и мусульмане.

Кажется, что все женщины того города - из рода дакиней, и они совершенны в своей духовной практике. Они могучи в своих упражнениях с мантрами, и умеют как помогать, так и подавлять с их помощью. Они искусны в принятии различных телесных форм и могут применять способность "взглядов".

Они показывали разнообразные магические способности с птицами, и мой наставник, Буддагуптанатха, видел все эти чудеса своими глазами и поведал о них мне. Он сказал, что когда он бывал в Верхнем Хоре [мусульманском]... он был совершенно защищён мантрами, полученными от тех дакиней в Ургьяне, равно как и своей телесной силой. Ургьян окружён с востока, с юга и запада тремя великими озёрами. Когда он... последовал проходом, то пришёл в землю млеччхов Хор, что в Балхе. [центральная и северная область современного Афганистана]
Есть и другое прекрасное описание других приключений Буддагуптанатхи в пути:
Он скитался повсюду... как-то встретилась ему продажная девка, мывшаяся в пустом доме; она обрызгала его голову водой и произнесла слова: "Виджнянаджнянам аварджитавиварджитам", что значит "следи за элементами сознания и отринь неведение, ныне и в будущем". После этого он обрёл великую уверенность в сём наставлении, которого он удостоился. И он сказал мне [Таранатхе], что эта девушка была вовсе не продажной, а была джняна-дакиней, богиней, держащей знание.
Как было указано выше, есть предположение, что Буддагуптанатха достиг Мадагаскара. В языке народов того региона он назывался "Самлоранзо". Я полагаю, что на самом деле это Сан-Лоренцо, или Сао Лоренсо - имя, данное колмандующим португальским флотом Педро Альваресом Кабралом Мадагаскару в 1500 г. Таранатха записал такие слова своего учителя:
В том месте Самлоранзо тантрические учения были распространены очень широко. Он слышал там посвящения Самвары, Хеваджры и весь набор поучений в Хеваджра-тантре от учителя именем Сумати.
Затем Таранатха обращается к перечислению того, чему научился Буддагуптанатха, и описывает местных монахов. Он говорит, что множество учений, происходящих от славного Падмасамбхавы, должно быть открыто здесь, в Самлоранзо, однако его описание их довольно запутанно:
Хотя там и было много монахов, они не очень-то соблюдали основные обеты Винаи. Они рядились в чёрное и промежду прочего выпивали. Он оставался там около года. Тут скончался его гуру Сумати, и он вынужден был уехать.
Возможно ли, что его описание их и их практик - это одно из первых свидетельств активности католических миссионерства на Мадагаскаре в н. XVII в.? Возможно, он имеет ввиду иезуитов, которых он там видел, однако описывает их как причудливую полубуддийскую секту (на самом деле это могли быть тантристы - в древности они традиционно носили черную одежду - прим. Нандзед Дордже). Возможно, упоминание им алкоголя - это отсылка к использованию вина на мессе.

Когда Буддагуптанатхе было семьдесят шесть, он, во время путешствия в Тибет, повстречался с юным тибетским монахом Таранатхой, которому тогда едва исполнилось семнадцать. Согдасно преданию, в канун этой встречи, во второй день месяца Хор, Таранатха видел пророческий сон. В то время он был уже выдающимся юношей, и, находясь в затворе на Махабодхи длиз Нартанга, увидел во сне, что ему предложили съесть кусок человечины и в результате этого на него снизошло великое блаженство. Также ему снилось, что он может летать и стал видьядхарой. На следующий день на Махабодхи прибыл южноиндийский йогин Буддагуптанатха, полуобнажённый, с жёлтыми цветами, вплетёнными в волосы. Буддагуптанатха описал Таранатхе свой путь в Тибет, и юный буддист особо отметил, что все тибетские духи местности явились приветствовать сиддху, а горы на всём протяжении пути сколняли перед ним свои вершины.

По просьбе Таранатхи Буддагуптанатха согласился обучить того всему, что знает. Так началась передача того обширного пласта знаний, что Таранатха будет использовать на протяжение всей своей оставшейся жизни. После сорока шести лет паломничества по Индии и Центральной Азии Буддагуптанатха принёс в Тибет обширный свод географических и исторических сведений о тех местах, где побывал лично, и о землях, о которых слышал от собратьев-аскетов. Несомненно, это и есть те самые фактические сведения, ставшие краеугольными камнями трудов Таранатхи и впоследствии так прославившие его. Таранатху почитают как источник наиболее точных сведений из всех, кто когда-либо писал об истории буддизма в Индии как индийские, так и тибетские учёные мужи.


Таранатха

Согласно самому Таранатхе, в приведении этих фактов он опирался не только на собственную память. Ко всей информации, услышанной изустно, он присовокуплял заметки и примечания, благодаря которым и оказалось возможным столь точная компиляция этих сведений в его дальнейших работах - работах, достоверность которых не в последниюю степень обязана своей детальности. в качестве опоры для памятования он использовал списки, организованные в алфавитном порядке и основанные на заоноах применения мнемотехники. Таранатха пишет так:
Я написал заметки и списки содержания, и я уверяю, что они не являются неполными или небрежно составленными. Ровно те научения, что я получал, теперь я изложил на бумаге.
Одним из памятных событий, напрямую предшествовавших посвящению Тары, оказался сон о том, насколько важны были для него эти наставления. Он увидел собственную кожу, распяленную и затем сложенную вдвое в качестве писчей бумаги, кровь-чернила, рёбра, ставшие перьями, и кишки, служившие крепёжными нитями для книг.

Несмотря на мольбы Таранатхи, Буддагуптанатха отказался оставаться в Тибете дольше нескольких месяцев, уже проведённых там. Причины намеченного разлада между ними неясны, однако "Тайное житие Таранатхи" может подать нам несколько подсказок. Во сне, что приснлся Таранатхе в Самдинге, он увидел обширную мандалу пандитов, включая Арьядеву, и сиддхов, включая Матанги. Таранатха почувствовал, что "присоединился" к этому сообщесту, и в момент, когда он помыслил об этом, перед ним явилась юная дева и сообщила, что он всё ещё обуреваем двойственным мышлением и гордыней, оскорбляющими йогическую традицию. А в написанной Таранатхой биографии Буддагуптанатхи просто сказано, что он обладал слишком сильным двойственным мышлением, и доступных ему учений у наставника не осталось. Даже ученики Буддагуптанатхи, Нирванашрипада и Пурнаваджрапада, через несколько лет отказали Таранатхе в "дополнении" учений, данных учителем. Когда он попросил их об этом, они спешно удалились!

Таранатха описывает малейшие черты характера учителя с великой симпатией. Он пишет, что тот мог всецело контролировать "ветры" тела, так, что когда он, бывало, сидел на морозных тибетских нагорьях, он обогревал учеников на два метра вокруг себя. Его тело было насколько лёгким, что горные дороги были для него необычайно немноготрудны, и он мог прыгать вниз со скал без какого-либо ущерба для себя: он просто планировал вниз, будто сухая змеиная кожица. Его милосердие превращало свирепых тибетских мастифов в болонок, которые приходили и лизали его тело. Он был насколько любезен, что вороны и их птенцы, садившиеся к нему на пальцы и колени, не улетали, даже когда он встряхивал их. Духи снабжали его пищей, и его ни разу не видели принимающим пищу смертных заодно со своими учениками-тибетцами.

Очень соблазнительно представлять, что подобные сиддхи появлялись в Индии и дальше, вновь и вновь обогащая сокровищницу понимания тибетцами буддизма своими познаниями в "утерянных" и "сокрытых" учениях, каким-то чудом уцелевших в Индии. Выдающаяся жизнь Буддагуптанатхи напоминает нам о том, что буддизм способен выжить в любых обстоятельствах и при любом окружении. Эта способность выживания в любых условиях преумножает его славу, и его присутствие в Индии Нового времени подтверждает её.

http://oros-oros.blogspot.com

https://nandzed.livejournal.com/9123409.html