Да вот обложка "Звездной пирамиды". А то меня застыдили за то, что я плохо себя рекламирую. Спасибо тем, кто помог чайнику.

https://lemming-drover.livejournal.com/232956.html

Наконец-то АСТ анонсировало выход нашей с Дмитрием Байкаловым легкомысленной космооперы "Звездная пирамида". Я рад. Взглянул на обложку: https://fantlab.ru/edition264134 и порадовался еще больше. Где брутальные атлеты с мечами либо бластерами наперевес? Где сексапильные дивы с теми же железяками, притом готовые поразить подобравшегося сзади врага пуговицей от лифчика? Где кошмарные монстры? А нетути! Вообще нет ни одной рожи, хоть человеческой, хоть инопланетной. Когда меня спросили, что я желаю видеть на обложке, я тяжко вздохнул и принялся перечислять персонажей: ушлый беспризорник, простоватый фермер, жулик, эстрадная примадонна, инопланетная красавица, жесткий мужик со шрамом на морде... Рисуйте, мол, кого хотите из этой компании... И тут случилось невероятное. Меня деликатно спросили: а так ли уж на самом деле нужны все эти рожи? И я подбросил вверх воображаемый чепчик. Ура! Видимо, читателю все-таки надоели традиционные для постсоветской фантастики обложки. Сказать по правде, я ждал этого еще 10-15 лет назад, но, как обычно, недооценил инерционность рынка. (Не бывать мне толковым маркетологом.) И уже не надеялся. А зря. Как раз тот случай, когда я рад ошибке.

А что это за перевернутая пирамида, пронзающая вершиной несколько растрепанную галактику? С моей точки зрения, это годный вариант, отражающий суть романа. Я, правда, хотел, чтобы вершина пирамиды вытягивалась наподобие щупальца, загибалась и врастала в основание, но тут мне не пошли навстречу. Может, и правильно. Ибо строгость -- вот сегодняшний тренд. Меньше кича, больше вкуса (ну хоть претензий на вкус). Ругать обложку я уж точно не стану.

То же самое с переизданием моих "Крыльев черепахи" от Эксмо. На обложке -- только черепаший панцирь, больше ничего. Еще лет 20 назад моя жена сказала: "Когда тебя издадут в строгой обложке, вот тогда я и поверю, что ты писатель". Видимо, теперь ей придется поверить.

https://lemming-drover.livejournal.com/232487.html

Я редко что-либо анонсирую, но тут случай особый:

10 сентября в 18.30 в пространстве исторической выставки Музей Москвы состоится public talk "Город 2100: грани будущего", который проводит Институт Генплана Москвы.

Вход свободный, необходима регистрация по ссылке: https://institut-genplana-mos.timepad.ru/event/1051281/

В дискуссии участвуют архитекторы, художники, создатели реальности, лучшие писатели-фантасты современной России.

Приглашенные спикеры – соавторы книги "Город 2100": архитекторы Сергей Чобан и Михаил Филиппов, писатели-фантасты Олег Дивов и Вадим Панов, художники Павел Пепперштейн и Алексей Беляев-Гинтовт.

Участники постараемся с разных ракурсов увидеть, как могут выглядеть в недалеком будущем наши мегаполисы. Нередко писатели-фантасты попадали в точку своими, казалось бы, нереальными описаниями, художники тонко улавливали вектор развития истории, а архитекторы воплощали в жизнь самые невероятные фантазии.

Приходите на честный разговор о будущем городов.

Сказать по правде, получив предложение написать рассказ для сборника "Город 2100", я сильно удивился: Институт Генплана Москвы -- и вдруг фантастика? Где имение, а где вода? Мы-то мечтатели и ерники, а там сидят люди деловые и конкретные. Потом вспомнил фразу, сказанную мне коллегой на борту теплохода, пробиравшегося по каналу им. Москвы в районе моста футуристических очертаний, по коему мчался "Сапсан": "Будущее наступило, а мы и не заметили". Н-да. А ведь он прав. И правы люди, затеявшие сборник.

О чем писать рассказ -- вот вопрос. Хотел было о канализации -- раздумал. О транспорте? Опять раздумал. В голове вертелось еще много идей и идеек, и все они были мною отвергнуты: либо не находил достаточно интересного сюжета, либо вспоминал, что в данной области у меня есть предшественники с очень недурными текстами. В итоге написал рассказ "Альмавива за полцены" о квартире с характером. (Да, я хорошо помню "Дом" Бориса Штерна, но тема обширна и не исчерпывается одним рассказом, сколь бы он ни был прекрасен.) Кажется, рассказ получился.

Словом, приходите. Я-то точно приду. Полагаю, будет интересно.

А рассказы из сборника будут публиковаться здесь: https://genplanmos.ru/gorod_2100/ по одному в месяц.

https://lemming-drover.livejournal.com/232373.html

Хорошо быть наблюдателем -- сидит себе в сторонке и не вмешивается. И ему хорошо, и объекту наблюдения. Иное дело экспериментатор, в особенности если это ребенок. Внучки нашли на даче беременную кошку и придумали давить из нее котят -- разумеется, с самыми благими намерениями. Чтобы помочь животине, ну и для ускорения процесса, вестимо. А то чего он такой медленный? Кошку я спас -- но содрогнулся.

https://lemming-drover.livejournal.com/231951.html

Во-первых, спасибо за поздравления и простите, что не ответил никому персонально. Сам я в этом смысле диковат: не люблю ни поздравлять, ни быть поздравляемым, если речь идет не о достижениях в работе, а о датах, определяемых естественным ходом времени.

Во-вторых, сообщаю тем, кто ждет "Звездную пирамиду": по всей видимости, роман выйдет еще до конца года. В АСТ. Всего-то через 2,5 года после окончания работы над текстом.

В-третьих, готовится к изданию том детской иллюстрированной энциклопедии "Pro телескоп" -- изрядно переработанные выжимки из моей несостоявшейся книги "Человек с телескопом". Подобные недешевые книги обычно покупаются в качестве подарка любознательному подростку. Мое участие тут совершенно закономерно: я ведь говорил, что писателю в наши дни порой (а то и совсем) приходится уходить в разнообразные закоулки профессии. Да и тема для меня не чужая.

https://lemming-drover.livejournal.com/231819.html

А как хорошо всё начиналось!

https://lemming-drover.livejournal.com/231519.html

Брал вчера старшую внучку в наш "астрономический подвал". Что нужно 5-летней девчушке для чистой радости? Куколки? Бантики? Фиг вам -- ей нужно взобраться на стул и издырявить фанерку при помощи сверлильного станочка. "Ну еще одну дырочку..." Вот оно -- детское счастье!

Слева -- примечательный персонаж: поп, увлекающийся астрономией и телескопостроением. Ох, достанется ему от начальства за "моральное разложение"...

https://lemming-drover.livejournal.com/231201.html

Жена показала учебник геометрии для старшеклассников -- и у меня возникло желание измерить себе температуру: не жар ли? Оказывается, тетраэдр -- это любая пирамида с треугольником в основании. То есть бывают правильные и неправильные тетраэдры, высокие тетраэдры и низенькие тетраэдры. Наклонные тетраэдры тоже бывают. Стали листать и наткнулись на иллюстрации: правильный октаэдр, правильный икосаэдр... Ага, значит, точно: бывают и неправильные! Всякие там героны, архимеды и прочие греки могут идти лесом, а заодно и Кеплер со своей "гармонией сфер", основанной на правильных многогранниках. Скажите, а неправильный куб тоже бывает? Или все-таки он называется иначе?

Я не знаю, какой истопник написал учебник и какая доярка его одобрила. Но я не знаю, почему их нельзя высечь на конюшне. Не кнутом -- всего лишь розгами (я не кровожадный). Просто для вразумления.

Upd. Мне тут толково объяснили, что я не прав и учили меня неправильно. Посеканции отменяются. Я же говорил, что не кровожаден!

https://lemming-drover.livejournal.com/231042.html

https://www.youtube.com/watch?v=1uv4TF-3W8c

Ежели кому интересно -- вот небольшой смонтированный фильм по нашему весеннему походу этого года. (Непосредственно сюда кинуть не могу, там авторский запрет.) Автор немного напутал с фактами, в частности с топонимами, но в целом сделано хорошо. IMHO, конечно. Я там тоже мелькаю, сурьезный такой, ибо простуженный. И Дима Байкалов. В большие походы я уже не хожу, силы не те, но майскими походами пока не пренебрегаю. Да и подрастающее поколение (внучку) начинаем понемногу совращать в байдарочную веру.

https://lemming-drover.livejournal.com/230845.html

Что сильнее всего чувствуешь после возвращения из похода (хотя бы и малого, майского)? Ноют мышцы, хочется спать. В этот раз налицо еще и раздражение Эолом, каковой зловредный бог послал нам сильный и холодный вмордувинд. Из-за него, между прочим, мы не дошли до намеченного пункта на Зап. Двине и снялись с маршрута раньше. Любопытно: река петляет, выписывает сложные меандры, а ветер все равно преимущественно в морду. Тут какое-то нарушение законов статистики.

Но было всё: и нагрузка на организм, и нагрузка на печень по вечерам (не подумайте плохого -- умеренная!), и посиделки у нодьи с песнями под укулеле (тоже можно, оказывается! голозадые туземцы изобрели годный инструмент!). А главное, пятилетняя Алиса, взятая нами в поход с большими опасениями, вела себя практически безупречно! Вероятно, сказалась новизна впечатлений для малявки, впервые покинувшей Москву. Даже требовала весло и пыталась грести! Прошла четыре порога! А Дима Байкалов изображал для нее карусель. Он большой и нравится детям в качестве механизма. :)

Мне же было нужно, чтобы хотя бы в течение нескольких дней мысли были, как у Буратино: коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые. Как-то: где встать на обед, где поставить палатку, и куда, черт побери, подевалось сало? Коротенькими мыслями вытесняются мысли ложные. Что ж, констатирую: очистка мозгов от шелухи прошла успешно. Можно ждать рывка в работе над текстом.

https://lemming-drover.livejournal.com/230604.html

Водил вчера старшую внучку (5 лет) в Зоологический музей. Какие звери понравились ей больше всего? Ну конечно, слон и бегемот. А все опасения насчет детских переживаний, что, мол, убили несчастных зверей и понаделали из них чучел, -- ерунда. Дети к таким чувствительным материям не восприимчивы.

Для взрослых размер тоже имеет значение. В смысле, "дистанция огромного размера". Собираемся на праздники в поход по верховьям Западной Двины, а это от Москвы 400 км с гаком. Поближе ничего не нашли!

https://lemming-drover.livejournal.com/230348.html

С чего вы взяли, ребята, что мой неоконченный роман "Повышение по службе" и неоконченный же роман "Простолюдин" -- одно и то же? Неужели почерпнули эту дезу отсюда, из моего ЖЖ? Я такого не писал. Первый роман -- долгострой, написанный едва на 1/4 предполагаемого объема и уже давненько застрявший на этой скромной дроби (очень уж тема трудна, есть сомнения: справлюсь ли?). Второй роман сейчас в работе и написан где-то на 2/3. Разница есть, нет? Ради вашей же репутации прошу поправить.

Да, забыл уточнить: это не первоапрельская шутка.

https://lemming-drover.livejournal.com/230040.html

Навеяло сегодняшним обильным снегопадом в Москве.

Год примерно 1980-й. Студенческая "картошка". Год был паршивый: картошка не уродилась, нас заставляли проходить грядки по 2-3 раза, чтобы выковырнуть каждый кривой и болезненный клубень, годный лишь на выделку крахмала. Вдобавок шли дожди, а по 5 кг липкой глины на каждом сапоге -- удовольствие маленькое. В один из дней картофелекопалки в поле не вышли, и нам взамен техники раздали вилы, предназначенные для уборки сена. Это было не смешно! Вечером 10 сентября состоялось собрание. Полторы сотни разгневанных студентов и вяло отбрехивающийся штаб. Запомнился фрагмент одной из речей:

-- Штаб фигню порет! Один проём, другой проём... Да мы тут до снега будем картошку убирать!

Речь оратора утонула в громовом хохоте и аплодисментах: как раз на этой реплике за окном пошел снег.

Это я к чему? Тот, кто вспомнил сегодня о снеге, не прав! :)

https://lemming-drover.livejournal.com/229878.html

что московская гравитационная (отрицательная) аномалия, протянувшаяся полосой примерно от Можайска до Ногинска, имеет экстремум (в смысле, минимум силы тяжести) аккурат на Красной площади? Тут сразу хочется схохмить: так вот, оказывается, почему прекратилось торжище на Красной площади: невыгодно-с! Увы, не катит: в то время мало пользовались (если вообще пользовались) пружинными весами. А жаль, хорошая вышла бы гипотеза. Можно, однако, постулировать мир, в котором аномалии силы тяжести, вызванные геологическим строением, на несколько порядков превышают московскую аномалию, и написать что-нибудь о тамошней торговле. Дарю коллегам идею.

https://lemming-drover.livejournal.com/229382.html

Понемногу собирая себя заново из разрозненных и разболтанных частей, кратко замечу: грипп этого года -- редкая гадость. Не пытайтесь убедиться в этом на практике. Берегите себя.

https://lemming-drover.livejournal.com/229265.html

Глава 7. Ларсен и Зябь

Ему тоже хотелось кричать. Он молчал лишь потому, что от кричи, не кричи – ничего уже не изменишь. Но по адресу Зяби и ее архистарейшин Ларсен, скрежеща зубами, мысленно произнес немало разных слов.

Его провели! До последней минуты он оставался в убеждении, что архистарейшины ему же и поручат вербовку планет-вассалов. Кому же еще, как не ему? И пункт договора о передаче правительству зародыша нового звездолета он выполнил с легким сердцем. И по закону, и по договору зародыш принадлежал правительству этой никчемной планеты, но, спрашивается, на что он этим ископаемым? И сами ведь не полетят на вербовку, и не найдут среди туземцев никого, кто мог бы полететь. Дело для них новое, заведомо рискованное и уж точно не для заплесневелых мозгов. Ну, конечно, они должны были сторговаться с ним, Ларсеном!

Вышло иначе. Получив зародыш и уверения в том, что именно так он и должен поначалу выглядеть, а равно и инструкцию по уходу за ним, архистарейшины взяли тайм-аут. Ларсена это не встревожило. В конце концов, если старые пеньки не умеют шевелить мозгами быстро, то пусть шевелят медленно. Можно и подождать.

– Эй! Ты в порядке?

Корабль отозвался в том смысле, что желает отдыха, подзарядки и самопрофилактики. Всякому известно: желание корабля заняться своим здоровьем – нехороший признак. У людей примерно так же. Корабль больше не мог почковаться, и это было плохо. Но он был еще жив, и это было хорошо.

Правда, для подзарядки ему требовалась энергия извне. Планета находилась далековато от своей звезды, и звездолет просил разрешения приблизиться к ней, чтобы хорошенько прожариться в ее лучах. Проделать это без человека на борту ему было даже удобнее.

– Оставайся на месте, – велел Ларсен. – Можешь заняться самопрофилактикой.

– Благодарю, хозяин. Сколько у меня времени?

– А я почем знаю? Несколько дней.

– Позволю себе заметить: на полную регенерацию изношенных систем мне потребуется не менее восемнадцати стандартных суток.

– Даю десять.

– Этого недостаточно, хозяин.

– Поговори еще у меня! – буркнул Ларсен. – Много воли взял. Начни с главного, а там посмотрим. Пока справляйся без подсказок.

– Хозяин покидает меня?

– На несколько дней. Режим безопасности – "умеренно дружелюбная планета", на защитный периметр энергию не трать. Если в тебя попытается проникнуть посторонний – долбани его легонько, чтоб жив остался.

Последние слова были сказаны на всякий случай. Побывав по роду профессии на многих планетах, Ларсен умел быстро составить мнение о туземцах. Зябиане не вызывали опасений. Простейший тест подтвердил это: пустой пластиковый ящик, который Ларсен сразу после приземления нарочно вынес из корабля, так и лежал на своем месте, помеченный собаками, но не тронутый человеком. Ящик был виден издалека, но по траве к нему не тянулись ничьи следы, за исключением следов самого Ларсена. Более суток очень удобный ящик, полезный в хозяйстве всякому селянину, стоял на виду бесхозным и никому не понадобился!

Нелюбопытны и законопослушны – только такое умозаключение и можно было сделать о зябианах на основе ящичного теста. Не позволяя себе расслабиться, Ларсен в то же время не ощущал беспокойства. Вместо того чтобы ночевать в звездолете, он вернулся в Пупыри, вновь заселился в гостиницу и стал ждать.

Ответ архистарейшин был получен через секретаря спустя три дня. Отказ. Простой и категорический отказ.

Удар был тем болезненнее, что Ларсен не ждал его. Понадобилось время, чтобы понять: архистарейшины против всех ожиданий решили рискнуть. Эти скопидомы решили, что смогут обойтись своими силами, а его, Ларсена, просто и без всяких затей спихнули в кювет, даже не поторговавшись как следует. Скупердяи сельские, дремотные, заскорузлые!

Но хитрые.

Пришлось признать: в оценке туземцев он ошибся, потому-то и решил, что с них можно содрать столько, сколько захочется. На других вербуемых планетах его запросы были куда скромнее. И всё, как правило, сходило гладко.

Будучи вспыльчив по природе, Ларсен поломал кое-что в гостинице, но, несколько остыв, щедро заплатил хозяйке за ущерб, избежав таким образом объяснений с полицией.

А вопить от ярости все-таки не стал. Это было не в его характере. Молчаливая злость куда опаснее для недругов, нежели шумная.

Опыт и логика подсказывали: человеческие руины, называющие себя архистарейшинами, не совсем глупы. Сами они нипочем не отправятся в Галактику в качестве вербовщиков. Значит, найдут других из числа зябиан. Ха-ха, тут им придется постараться...

Даже интересно: среди кого они начнут поиски?

Туземцы – народ дремучий, мирный, тихий. За три дня Ларсен повидал многих столичных жителей и ни в одном не почувствовал даже слабого намека на авантюризм. Их азарт проявлялся лишь при драках уличных собак – тут туземцы собирались толпой, болели за того или иного пса и делали ставки. Может быть, армия как естественное прибежище энергичных, агрессивных от природы людей? У Зяби ее не было. Полиция? Как и повсюду в Галактике, полицейских Зяби интересовало теплое благополучие, а не безумные, по их мнению, предприятия. Пожарные? Спасатели? Профессиональные спортсмены? Первые и вторые недалеко ушли от полицейских, а третьих на Зяби не было. Кого, спрашивается, местное правительство пошлет в бесконечно далекий и пугающий аборигенов космос? Где они, искатели приключений?

Их не было даже в столичных барах, трактирах и кабаках всех сортов. Ларсен обошел десятка два подобных заведений, от фешенебельных, по меркам здешнего захолустья, до грязных забегаловок, узнал, что местное пойло, в самом деле превосходное на вкус и убойное в смысле результата, называется не "гу-кло" или "ду-пло", а "бу-хло", нанял нескольких пьянчужек, чтобы те прислушивались к свежим сплетням и докладывали ему, но так и не увидел ни одной достойной внимания драки.

Ларсен не поручился бы головой, что на Зяби вообще нет искателей приключений, но счел этот вариант наименее вероятным. Есть, конечно, авантюристы, где-нибудь да существуют. А только поди найди их в короткий срок!

Итак, первый вариант отпадал. Вариант второй: отбор достойнейших. Соберут, как это водится на патриархальных планетах, многолюдную сходку, выберут всем миром благополучных и честных – тут уж не откажешься без того, чтобы подвергнуться всеобщему осуждению. Ну допустим, выберут лучших... То-то и оно, что лучшие-то они здесь, а не там, где им предстоит действовать. Там-то они сразу напортачат и вернутся, поджав хвост, ибо деревенщина и в Галактике останется деревенщиной.

Ларсен поставил бы пять против одного на то, что архистарейшины это понимают. Лысые пеньки, развалины, – а ум еще теплится! Так что и этот вариант не казался очень уж вероятным.

Оставалось третье: кандидаты в вербовщики будут назначены из числа тех, кто провинился перед законом.

Такие есть всегда и везде, даже на самой благополучной планете. Вопрос лишь в их количестве. Человек везде человек; сонное царство Зяби просто не могло до конца вытравить в каждом зябианине предприимчивость вкупе с некоторым пренебрежением к законам. А если так, то архистарейшинам останется лишь выбрать среди правонарушителей – покоенарушителей по-местному – несколько подходящих кандидатур.

Можно, кстати, и сэкономить на их вознаграждении. Забвение прежних проступков – уже само по себе замечательный стимул лететь куда угодно, хоть к другой галактике, и вернуться героями в ореоле славы.

Этот вариант Ларсен посчитал самым вероятным. Уже следующим вечером, поставив в харчевне выпивку туповатому телеграфисту, он узнал о телеграммах, разосланных в полицейские отделения на местах. Пазл сложился.

Оставалось ждать. Ларсен жил в гостинице, тратя имперские банкноты, принимаемые здесь по грабительскому курсу, дегустировал туземное бу-хло, слушал разговоры завсегдатаев местного бара, порой ставил кому-нибудь выпивку в обмен на крохи информации, выжидал и наблюдал. Когда вся команда новоиспеченных вербовщиков соберется вместе, оценит сложность задачи и придет от нее в ужас, он попытается договориться с ними.

Возможно, они согласятся.

Возможно – откажутся. И напрасно. Это будет непродуманное, весьма опрометчивое решение. Во-первых, они начнут спотыкаться с первых же шагов, в чем им следует помочь – раз, другой, третий и помогать до тех пор, пока они сами не взмолятся о помощи.

А во-вторых, с полученным туземцами единственным эмбрионом звездолета всегда может что-нибудь случиться.

https://lemming-drover.livejournal.com/228958.html

Потом слышу – тихо. Вынул пальцы из ушей – ничего, жить можно. Стоит Семирамида вся красная, злая-презлая, не подступись к ней, а голос все-таки решила поберечь. Сразу бы так. Пуховолосый старец и раньше-то выглядел как выкопанный покойник, а теперь я мысленно прибавил ему целую неделю, проведенную в могиле. У него даже пух на черепе как-то полинял, а пигментные пятна выступили резче – ни дать ни взять трупные. Даже жутковато мне стало, что он еще шевелится. Поковырял он костлявым мизинцем в одном ухе, потом в другом и сказал негромко:

– К сведению нездешних: меня зовут Сысой Кляча. Совет архистарейшин назначил меня уполномоченным по вопросам, касающимся проекта "Небо". Иметь дело вы будете только со мной. Разговаривать о проекте с охраной и обслуживающим персоналом запрещено. Вопить и визжать не возбраняется, но это не улучшит вашего положения. Вот ухудшить – может. От оскорблений в адрес Совета архистарейшин настоятельно советую воздержаться. Напоминаю один из пунктов подписанного вами соглашения: попытка побега будет расценена как покоенарушение вне категорий. Я полагаю, что каждый из вас понимает, что это означает. – Тут он повернулся ко мне. – Ты понимаешь?

Чего тут не понять. Разговаривать с покойниками не в моих правилах, поэтому я просто кивнул. Внекатегорийное покоенарушение – это выдворение в Дурные земли на веки вечные. Если, конечно, покоенарушителя поймают.

А ведь поймают рано или поздно.

– Всем понятно?

– Дураком надо быть, чтобы бежать, – подал голос Ной. – А дураков здесь нет. – При этом он посмотрел почему-то на Ипата. Помедлил самую малость и добавил: – Не знаю только, кем надо быть, чтобы остаться. То ли большим умником, то ли окончательным идиотом.

Сысой улыбнулся, но лучше бы он этого не делал. Когда улыбаются ожившие мертвецы, мне становится не по себе.

– Поздно сетовать, – сказал он. – Соглашение вами подписано и отмене не подлежит. В течение некоторого времени вы будете жить здесь. Я буду навещать вас ежедневно. Выход за огороженную территорию – только с моего ведома и в сопровождении охраны. Никаких увольнительных. Вам будет передан звездолет, полученный нами в виде зародыша от посланца планеты Рагабар. На первом этапе вы должны следить за развитием упомянутого зародыша в полноценный корабль. Вы должны также освоить управление им. Но берегитесь, если он у вас сдохнет или откажется подчиняться! – Тут Сысой сделался столь грозен, что я подумал, что оживший мертвец просто щенок перед живым архистарейшиной. – Говорю это вам, поскольку предполагаю, что не все из вас внимательно прочли соглашение. На втором этапе проекта вы отправитесь в Галактику на поиски обитаемых планет, еще не включенных в имперскую пирамидально-иерархическую структуру. Это понятно?

Мы дружно закивали. Даже Семирамида. Что это за пирамидальная структура, я не знал, но решил не спрашивать – как-нибудь разберусь потом. Немного смягчившись, Сысой вновь улыбнулся, на сей раз почти по-человечески.

– Главное, на обоих этапах не нервничайте, – продолжил он доверительным тоном. – Спешка не нужна, но и терять время даром вам никто не позволит. Космические полеты – дело для нас новое, неосвоенное и, вероятно, не совсем безопасное. Поэтому не жалейте усилий на подготовку. Далее. А ну-ка, кто скажет мне, как зовут нынешнего императора?..

Я промолчал, потому что не знал, как его зовут. Ипат неуклюже пожал плечами. Семирамида презрительно вздернула носик – мол, вот еще – интересоваться всякой чепухой. Один только Ной оказался на высоте.

– Леопольд Двести Тридцатый.

– Именно так, – подтвердил Сысой. – Для чего вам это надо знать? Только для того, чтобы уяснить себе еще кое-что: нынешнюю пирамидальную структуру империя начала приобретать при императоре Леопольде Двести Двадцать Седьмом, то есть около века назад. Что из этого следует?

Я не знал, что из этого следует, зато Ной и тут не растерялся. Речь у него была правильная, как у учителя, да еще со столичным выговором. Никаких воровских словечек.

– Конечно, из этого следует, что все богатые миры уже включены в имперскую пирамиду, и чем богаче мир, тем раньше это произошло.

– Так, – сказал Сысой. – Допустим. Но это пока домыслы. Может, найдутся и факты?

Ной засмеялся, показав мелкие белые зубы.

– Один факт точно есть: включение в пирамиду Зяби. В Галактике десятки тысяч обитаемых планет, а все-таки вербовщик пожаловал к нам. Почему?

– Почему? – спросил Сысой.

Ной картинно вздохнул и развел руками.

– Не в моих интересах злить архистарейшин печальной правдой...

И замолчал.

– А все-таки?

Ной глядел приветливо, но молчал, как пень. Тогда Сысой по очереди оглядел всех нас, понял, что ни я, ни Ипат, ни Семирамида никогда не интересовались такими вопросами, вздохнул и сказал:

– Все верно. У одного из вас голова работает как надо, и знаете, один из четверых – это уже неплохо. Зябь – отсталый мир со слабой экономикой. Наши месторождения полезных ископаемых вычерпаны, наша промышленность не развивается, внешняя торговля смехотворна, океаны отравлены, девять десятых суши заражены и опустынены. Мы влачим дремотное существование. Наши далекие пращуры слишком много воевали и слишком мало думали о будущем. Властям Рагабара это, конечно, ничуть не интересно. Их волнует лишь совокупный годовой доход планеты, чтобы брать с него свои проценты. Наш доход мал, и все-таки Рагабар включил нас в свою орбиту. Причина тут может быть только одна: его вербовщики не нашли более богатых планет.

– Предполагается, что мы их найдем? – Ной иронически поднял бровь.

Плевать Сысою было на его иронию.

– Совет архистарейшин надеется на это, – сказал он спокойно, выпростав бороду из-за кушака и степенно оглаживая ее. – У вас будет корабль и полномочия официальных посланников Совета. У вас будет документ, дающий вам право вербовки. Вы найдете пять миров, желательно более богатых, чем Зябь, и уговорите их правительства включиться в имперскую пирамиду под нашим патронажем. Вы подпишете с ними договоры и зарегистрируете их в Комитете по расширению империи. Вы не станете обращать внимание на миры малолюдные, нищие и одичалые. Повторяю: нам нужны миры богатые или хотя бы перспективные. Понятно ли я говорю?

Мы дружно кивнули. Я вроде все понял, но за Ипата и Семирамиду не поручусь. Что до Ноя Занозы, то он, по-моему, уже прикидывал в уме какую-то пакостную комбинацию.

Сысой сделал паузу, во время которой достал из кармана коробочку с таблетками и забросил одну в безгубый рот. Поискал глазами, нет ли где воды, не нашел и заглотнул всухую, причем кадык у него дернулся так, что аж борода пошла волнами.

– А чтобы кое у кого из вас, – продолжил он, не глядя на Ноя, но я сразу догадался, кого он главным образом имеет в виду, – не возникло соблазна сделать работу кое-как, а то и вовсе удрать с кораблем в неизвестном направлении, я неофициально, но все же от имени Совета, обещаю вам следующее. Если вы вернетесь с удачей, все ваши прегрешения перед законом будут забыты – это раз...

– Это было в бумаге, которую я подписала! – выпалила Семирамида, да так, что стекла зазвенели. Гляжу – опять раскраснелась, как плита, того и гляди задымится. А Ной только осклабился.

– Кроме того, с первых отчислений каждой планеты в пользу Зяби, – невозмутимо продолжал Сысой, – вы получите одну десятую процента в личное и безраздельное пользование в любой валюте, имеющей хождение в империи, но лишь в том случае, если эти отчисления превысят наши отчисления в пользу Рагабара. Совет надеется, что это побудит вас быть осмотрительнее в выборе подходящих для нас планет. Если доход планеты окажется меньше дохода Зяби, вы с него ничего не получите. Понятно ли?

– Одну десятую процента – каждому? – быстро спросил Ной.

– Каждому – по двадцать пять тысячных, – отрезал Сысой. – В случае гибели или дезертирства кого-нибудь из вас его доля не достанется остальным. Это условие окончательное и не обсуждается. Есть еще вопросы?

– Эти двадцать пять тысячных процента – только с первых отчислений?

– С отчислений за первый год. Однократно. А вы бы хотели пожизненно?

– Я бы не отказался, – сознался Ной. – Может, договоримся? – Сысой покачал иссохшей головенкой. – Может, хоть на пять лет? На три?.. Нет? А как насчет того, чтобы зафиксировать эти наши проценты в официальном документе? Тоже никак?

Он кривил рожу, жмурил подбитый глаз и как бы в сомнении жевал губами, изображая полное отсутствие восторга. Актер бы из него вышел что надо.

– Вам придется положиться на мое обещание, – сказал Сысой. – Если не желаете, можете хоть сейчас разорвать соглашение...

Ага. Разорвать. И получить то, что назначил нам суд, плюс еще довесок за отказ? Спасибо, подумал я, что-то не хочется.

– Ну уж нет! – пробасил Ипат. Молчал-молчал, а тут его вдруг прорвало. – Я согласен. Ежели за моими кенгуроликами присмотрят...

– Соглашение есть соглашение, – отозвался Сысой. – Присмотрят. Совет наймет пастуха и ветеринара. Что же касается письменных гарантий насчет ваших процентов с каждой удачной сделки, то этого не будет, и точка. Мнения в Совете разделились, и мое предложение не набрало большинства голосов. Однако я вам гарантирую: когда вы вернетесь с удачей, я вновь поставлю этот вопрос перед Советом и обещаю, что добьюсь своего. Кто-нибудь может упрекнуть Сысоя Клячу в том, что он хоть раз не сдержал своего слова?

Тут выцветшие глаза Сысоя засверкали, он надулся и без спешки оглядел нас всех – ну прямо как орел со скалы. Росточка он был небольшого, не выше Семирамиды, но мне показалось, что сейчас он перерос тот обелиск, в который я въехал в Земноводске. И уж величествен стал до того, что дальше некуда.

– Не можем, – ответил за всех Ной, и за меня тоже, несмотря на то, что до сегодняшнего дня я знать не знал Сысоя Клячу. – Однако наша экспедиция может затянуться, а люди, увы, смертны.

Сысой метнул на него не сказать чтобы очень любезный взгляд.

– Верно. Все верно, черт возьми. И с этим связано дополнительное условие. Советую хорошенько его запомнить. Если я отойду в лучший мир до вашего возвращения, никаких процентов вы не получите. Стало быть, в ваших интересах выполнить задание не только честно и с выгодой для Зяби, но и быстро. Как раз потому, что люди смертны, а старики в особенности... Вопросы есть?

У меня был вопрос, и совершенно лишний, потому что у этих архистарейшин все всегда предусмотрено, но все-таки я его задал:

– А звездолет? Когда мы получим звездолет?

– Прямо сейчас. – Тут Сысой бережно достал из кармана нечто маленькое, завернутое в чистую тряпочку. Развернул – и показал нам бесформенный предмет размером с некрупное яблоко, только коричневый и весь бугристый, как не знаю что. – Вот ваш звездолет.

И тогда Устинья Компост, более известная как Семирамида, закричала.

https://lemming-drover.livejournal.com/228843.html

Глава 6. Цезарь и другие

А вот не спрашивайте, когда меня впервые осенило, что не на той планете я родился. Не скажу. Никаких секретов – просто не знаю. Давно это было. Сколько себя помню, столько и сидит во мне эта мысль. Устроишься этак, бывало, на чужом сеновале, а то и просто заночуешь в стогу посреди поля, лежишь себе, значит, жуешь что бог послал, а если он никакой шамовки не послал, то со скукой в животе лежишь и смотришь в небо. А там – звезды. Иные ровно светят, а иные помаргивают, будто намекают: они не просто так звезды, а обитаемые миры. Вот и мне бы туда. Чего я на Зяби не видел?

Были бы тут хотя бы железные дороги – я бы при депо устроился. Техника – она красивая и лязгает. Чего мне еще? Но последнюю железную дорогу у нас разобрали, если попы не врут, лет этак с тысячу назад, когда на Зяби победило учение Девятого пророка. Всякий зябианин знает, когда, где и зачем он добровольно лег на рельсы перед поездом. По мне, лучше бы он лег на что-нибудь другое, потому что езда по железной дороге с тех самых пор была объявлена грехом. Ну, ясное дело, новых железных дорог у нас больше не строили, старые разобрали, а тот рельс, где лежал пророк, распилили на мелкие части. В каждом храме теперь по куску. Раз в год примерным прихожанам позволяют потрогать этот кусок, подержать в руке священный костыль от того рельса и поцеловать святую шпалу.

И меня в разных исправительных заведениях заставляли целовать, только я не целовал, а чмокал мимо. По-моему, сколько ни целуй дерево, лучше не станет ни ему, ни тебе. Вот если бы пророк умер, подавившись котлетой, я бы первым встал в очередь на целование. Боюсь только, что следующему целовальщику уже не досталось бы котлеты.

Зато обряд посечения кнутами паровоза – веселая штука! Правда, паровоз там ненастоящий – грубый макет. Настоящих-то нигде не осталось, хоть обойди всю Зябь.

Конечно, я всегда помалкивал о том, что мне жаль железных дорог.

Ну ладно, ладно, не всегда... Лет примерно с четырех, когда мне за эту жалость, высказанную вслух, надрали уши и оставили без обеда.

А теперь – что мне эти паровозы? Звездолет в миллион раз круче.

Между прочим, Девятый пророк учил радоваться успехам ближнего своего, а я гляжу – Ипат что-то не очень рад за меня. А за себя и того меньше. Вот чудила! А еще близ столицы живет. Хотя фермер – он везде фермер, навозная душа.

И ладно. Без него разберусь.

Не так-то просто мне было не запрыгать от восторга, когда судьи предложили мне это дело вместо битья и каторги. Но уж я постарался изобразить огорчение. Поверили мне судьи, нет ли – не знаю. Главное, что не забрали свое предложение назад.

Не прошло и часа, как в нашу камеру привели третьего. Этот был лет двадцати пяти, чернявый, узколицый, по одежде и манерам – городской житель, да еще не из всякого города. Пожалуй, столичная штучка. Вот только костюм его был изрядно помят, а под левым глазом красовался сизый фингал. Войдя, этот тип метнул быстрый взгляд на валяющегося на койке Ипата, чуть больше времени уделил разглядыванию моей персоны и без всяких слов принялся охорашиваться, как привередливый кот, вернувшийся домой с весенней спевки. Стряхнул с себя пыль, а потом давай вертеться – и тут попытается разгладить складочку, и там, и через левое плечо на себя посмотрит, и через правое, и по-всякому. Зеркала ему не хватало. Никогда не видел, чтобы человек мог так зверски выворачивать шею – как сова, ей-ей. А пальцы у него были тонкие, нервные, раза в полтора длиннее, чем у нормального человека, и запястья не толще, чем у меня. Примерно такие же руки я видел только однажды – у одного музыканта. Правда, у музыканта пальцы были все-таки короче. А главное, музыкант вряд ли вывернулся бы из наручников, а этот тип – запросто. Раза в четыре быстрее, чем я, сразу видно.

– Эй, дядя! – позвал я его. – А поздороваться?

Тут он вновь обратил на меня внимание. Интересный у него был взгляд – быстрый, колючий и такой проницательный, что мне стало малость не по себе. Если бы рядом не было Ипата, я бы не рискнул указать новичку на нарушение тюремных обычаев. Ипат хоть и деревенщина, но сразу видно: добрая душа при здоровых кулаках и в обиду меня не даст.

Новичок сразу это понял. Я так и подумал, что соображать он должен быстро.

– Желаю здравствовать всем присутствующим, – отозвался он с отменной вежливостью. – Разрешите представиться: Ной Заноза, человек творческой профессии. А вас как величать?

Я назвался и назвал Ипата, а Ной отвесил мне шутовской поклон, шаркнул ножкой и опять давай охорашиваться. Я сроду не видал таких людей. Вымерший зверь павлин, а не человек. Расправив последнюю складочку, Ной добыл из внутреннего кармана роговую расческу и с полчаса причесывался перед оконным стеклом вместо зеркала, а потом отколупал от рамы щепочку и аккуратнейшим образом почистил под ногтями. Я думал, на том он и успокоится, так ведь нет: извлек откуда-то маленькую бархотку и давай полировать ногти, а на меня с Ипатом ноль внимания. Видать, и впрямь не бандит, а человек творческий. Перемещает деньги из чужих карманов в свой так, что залюбуешься, если, конечно, ты не жертва.

Больше я с ним заговаривать не пытался. А еще через полчаса пришел архистарейшина из суда – тот, у которого на черепе цыплячий пух вместо волос. Даже для архистарейшины он выглядел необычайно внушительно, то есть примерно как покойник не первой свежести. Полицейский за дверью аж каблуками щелкнул – то ли от усердия, то ли со страху.

Вошел, значит, этот загробный житель и говорит:

– Собирайтесь.

Ной даже не посмотрел на него, а Ипат вскинулся на койке и глаза вытаращил.

– Куда?

– Туда, где вам будет удобнее. Не в суде же вам жить.

Это "жить" меня слегка подбодрило: видать, архистарейшины собираются честно выполнить свое обещание. Поначалу – уж точно. А там поглядим, что будет.

Нас погрузили в кузов полицейской машины – ну, вы их знаете, а если не знаете, то скажу: это закрытая коробка без окон, обитая изнутри жестью, а чтобы арестанты не задохлись, в стенах под самым потолком просверлены отверстия, причем так высоко, что глядеть сквозь них невозможно – макушка в потолок упирается, а глаз до дырочки не достает. Заработал движок – я сразу определил по звуку, что клапана скверно отрегулированы, – завоняло угольным дымом, и машина тронулась. Богато в столице живут – автомобили у них не на дровах, а на каменном угле бегают.

Положим, по тряске в кузове тоже можно понять, куда тебя везут. Машина так долго тарахтела по булыжной мостовой, что уже наверняка выехала из Пупырей, а булыжная мостовая все не кончалась и не кончалась. Значит, дело ясное: везут в сторону космодрома. Я так и думал.

Потом мостовая все-таки сменилась грунтовкой, повеяло запахом трав и навоза. Даже Ипат стал принюхиваться и уже не выглядел таким несчастным. И вот – приехали.

Дом был довольно большой, одноэтажный, кирпичный, с замазанной трещиной по фасаду, появившейся, наверное, при посадке или старте какого-нибудь уж очень тяжелого корабля. Дом стоял на краю поля в стороне от прочих космодромных построек и был окружен деревянными столбами – сразу видно, что недавно вкопанными – с колючей проволокой. Будка для караульного тоже была сколочена из свежих, еще пахнущих смолой досок. Внутри оказалась прорва всяких помещений: гостиная с камином, столовая, четыре спальни, туалет с водяным смывом, душевая и еще кухня со всей необходимой утварью. Другой бы на моем месте заважничал – ведь всякий понял бы, что архистарейшины распорядились приготовить здание специально для нас. Распорядились, конечно, заранее, еще не зная, кто попадет к ним в лапы и согласятся ли попавшиеся на это неслыханное дело.

Тут я подумал: а если бы мы отказались – что тогда? Ну, с нами-то понятно что, а с проектом? И сам же дал ответ: наверняка у архистарейшин был выбор. Зябь – планета тихая, но большая, и народу в ее обитаемой зоне живет порядочно, а где народ, там всякое случается. И без нас нашлись бы покоенарушители. Нормального-то обитателя Зяби лететь в космос нипочем не уломаешь, чего он там не видел.

Так что Ипату еще повезло, только он этого пока еще не понял. А что об этом думает Ной, я и гадать не стал.

В доме Ной тут же осмотрелся, повертел носом, заглянул во все спальни и объявил, что берет себе крайнюю справа. Мы с Ипатом не возражали. По мне, все равно где спать, лишь бы в тепле и без побудки сапогом по ребрам. А тут было еще и мягко – набитые шерстью тюфяки! Подушки с наволочками! Одеяла, простыни, занавесочки на окнах! В тумбочке – мыло, зубная щетка, меловой порошок для чистки того, чем пищу кусают! Два чистых полотенца на спинке кровати! Уж не помню, когда я в последний раз спал в такой роскоши. Пожалуй, что и никогда.

Мы с Ипатом выбрали себе две спальни слева, причем я попросил себе крайнюю, на что Ипат согласился. Он до сих пор был не в себе. Я потоптался возле кровати – уж очень она была чистая, – а потом решился и прыгнул на нее плашмя. Честно скажу, сеновал лучше: и запах приятнее, и мышки внизу шебуршатся, отчего мне покой и уют. Но я не привередливый, могу жить и в доме, особенно если в тюфяке нет клопов. А их тут, судя по всему, либо вовсе нет, либо не слишком много.

Не успел я понежиться как следует – позвали к обеду. Стол уже накрыт. Каша с мясом, студень с хреноперцем, салат из свежих томатобананов, вареный топинамбур, сколько угодно белого хлеба, по кружке пива каждому – пир, настоящий пир! Ничего вкуснее я в жизни не едал. Правда, пиво оказалось хвойным, а после него во рту такой привкус, как будто шишку съел, но это терпимо. Все трое наворачивали так, что только за ушами пищало. Ну, на Ипата, думаю, напал жор от нервного потрясения, а мы с Ноем проголодались по-настоящему. С места мне не сойти, если этот Ной Заноза не швырял снедь в рот артистично. По-моему, он вообще все так делал, то есть на людях все, а в сортире я за ним не подглядывал. Свой фингал под глазом он запудрил – кажется, зубным порошком. Очень незаурядный человек, какая-нибудь деревенщина и не подумает, что жулик.

После такого обеда первое дело – поспать. Ной достал колоду карт и предложил было Ипату перекинуться в "шито-крыто", но тот отказался – и правильно сделал. А я ушел в спальню и заполз под одеяло.

Проснулся от воплей и визга. Визг был бабий, да такой, что ввинчивался в уши не хуже сверла. В гостиной вопила какая-то тетка и все никак не могла успокоиться. Ну и мощный же голосина! Я было накрыл голову подушкой, только это ничуть не помогло. Сна как не бывало.

– Да что они себе позволяют?.. – доносилось из гостиной вперемежку с нечленораздельными визгливыми выкриками. Казалось, что там режут скотину тупым ножом. – Да я Семирамида!.. Вся Зябь знает... Это что – суд называется?! Дерьмо, а не суд!..

Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Ну точно – в гостиной находились Ной, Ипат и пуховолосый архистарейшина с заправленной за пояс бородой, причем все трое жались к стенам, а посреди металась, непрерывно вопя, не кто-нибудь, а сама Семирамида Великолепная – та самая, чьи песенки мурлыкала под нос вся Зябь, почти такая же, как на афишах, только ростом пониже, а лицом погрубее. На самом-то деле зовут ее иначе; Семирамида – это сценическое имя. Я и сам однажды ее слушал, сидя на заборе в летнем театре, пока сторож не спихнул меня метлой. Но тогда она пела, а сейчас совсем наоборот.

Я не сразу понял, чего ради ее занесло в нашу компанию, и лишь когда она еще раз прошлась насчет суда, сообразил, что ее тоже загребли по обвинению в покоенарушении. И знаете, глядя на нее, в это сразу верилось. Покоя в ней было не больше, чем в землетрясении, а словечки она употребляла такие, что пуховолосый то и дело морщился, Ипат зажал ладонями уши, и даже я чуть не покраснел. Один Ной прислушивался с интересом. Для начала она изругала в пух и прах столичную публику, затем своего импрессарио, потом не оставила живого места от некой Изабеллы Заозерной, после чего вновь перешла на архистарейшин и их судейскую коллегию, а в конце, когда я уже было подумал, что она наконец заткнется, услышал кое-что обо всех присутствующих, не исключая и меня. Но и это был еще не конец концерта, это был только конец вступления к нему. Она вновь обрушилась на Пупыри, на порядки в них, на выживших из ума старцев, обругав каждого порознь и всех скопом, и продолжалось это так долго, что я тоже заткнул уши. В жизни не слыхивал, чтобы женщина так орала. На афишах писали, что она сладкоголосая, а только я вот что скажу: если этот голос сладкий, то подавай мне горчицу. Наконец у нее кончились слова, и в качестве финала концерта она выдала такой визг, что я пожалел, что не родился глухим. Даже Ноя передернуло.

https://lemming-drover.livejournal.com/228517.html

* * *

Окно не имело ни решеток, ни специальных запоров. Открыл настежь – и беги куда хочешь. Первый этаж. Только перелезть через подоконник.

Можно выйти и через дверь. За ней всего-навсего один полицейский, которому скучно. Не настоящая охрана, а так, проформа. Захочешь убежать – убежишь.

Одна видимость... Куда убежишь на Зяби?

Допустим, где-нибудь пристроишься. И все равно рано или поздно тебя найдут и накажут не в пример серьезнее. Могут и вовсе изгнать в Дурные земли – живи там, как хочешь. Вернее, помирай, как сможешь. Дело твое. Хочешь – беги хоть сейчас.

Ага, нашли дурака!

Ипат подписал условия, решив, что лучше уж ринуться с головой в дикую авантюру, имея гарантию насчет хозяйства, чем наверняка потерять хозяйство, занимаясь улучшением столичных дорог.

Да и авантюра ли еще? По всему судя, выходила какая-то глупость.

Как многие жители столичного округа, Ипат был грамотен, знал четыре действия арифметики и имел некоторые представления об иных мирах Вселенной. Представления эти были вколочены в него не только начальной школой. Сама жизнь преподносила порой зримые доказательства: есть иные миры, есть. Существуют. И в них тоже живут люди – кое-где странные, а кое-где и ничего. Иной раз, возникнув из черной бездны космоса, на Зябь опускался чужой звездолет, чаще всего торговый. Когда-то в незапамятные времена люди жили на одной-единственной планете Земля Изначальная, а потом расселились кто где. Отчего же им и теперь не летать от звезды к звезде, от планеты к планете, если есть на чем? По правде говоря, без космических торговцев жизнь на Зяби была бы тяжелее и скучнее. На новые удивительные машины у правительства никогда не было денег, и торговцы не обременяли себя таким товаром, но вакцины от болезней, новые сорта полезных растений и недорогие биотехнологии Зябь иногда покупала. Также и одобренные архистарейшинами зрелища, какие подешевле. А уж рассказы о том, как живут-поживают люди на иных планетах, шли бесплатным довеском и еще долго после отлета очередного торговца передавались из уст в уста, подчас обрастая удивительными подробностями.

Но ни один житель Зяби никогда не покидал своей планеты. К чему? Очень нужны фермеру межпланетные путешествия! И звездолеты! Вот хороший трактор с набором навесных приспособлений – очень нужен. Все остальное – пыль, глупый мираж. Обитатели Зяби привыкли гордиться своим здравомыслием. Ни фермеры, ни рабочие на немногочисленных фабриках, обслуживающих сельское хозяйство, с детства не расположены к пустым фантазиям. Разве что дети, да и то далеко не все, мечтают о чем-то несусветном вроде далеких звезд и метеоритных атак, но кто их слушает?..

Как многие, Ипат Шкворень и без слов мальчишки знал, что недавно на Зябь прилетел очередной чужак. Знал он и то, что архистарейшины ведут с гостем какие-то переговоры. Знал – и не слишком интересовался этим. Все равно ничего не изменится. Жизнь ясна, проста и пряма, как борозда в поле, такой ей и быть вовеки.

Оказалось – нет.

Вербовщик. Ипату понадобилось время, чтобы вспомнить смысл этого слова, пришедшего из бесконечного далека. Но вот он – космический вербовщик. Он здесь, на Зяби. Он сделал архистарейшинам предложение, на которое те, поспорив и покряхтев, согласились. А согласились они ни много ни мало, как отчислять ежегодно двадцатую часть доходов в пользу какой-то планеты Рагабар. Что еще за планета? Где она? Ипат не знал, но был уверен, что еще недавно об этом Рагабаре слыхом не слыхивал никто, включая архистарейшин. Чем, интересно знать, пришельцец опоил их?

Пять процентов от всего дохода Зяби! Возьми да отдай их ни за что ни про что какому-то Рагабару! Уму непостижимо. Дурак скажет, что пять процентов – это немного, но на то он и дурак. Стало быть, вместо сегодняшних терпимых налогов фермерам придется платить нестерпимые, так надо понимать?

А что взамен?

Звездолет. Бесплатно. И плюс к тому право присоединить к Зяби пять планет на тех же условиях. Плати пять процентов дохода планеты и взимай пять раз по пять. Плохо ли?

Тут надо крепко подумать. Где искать согласных платить и куда пойдут те денежки? Если не фермерам, то на что они нужны? И без них жили и не тужили. Хотя... кто тебя спрашивает, Ипат Шкворень? Ты уже подмахнул бумагу. Лети теперь в пугающий до дрожи космос и выполняй, что от тебя требуют.

И не ты один согласился...

Цезарь Спица, сопливый шкет, пребывал здесь же, делил с Ипатом камеру на три койки, но если Ипат большей частью лежал, устремив взгляд в потолок и натужно ворочая в голове тяжелые мысли, то шкет не мог ни лежать, ни сидеть – так и метался, потирая руки и изнывая от нетерпения.

Ждал, дурень, когда ему дадут звездолет.

Тьфу!

https://lemming-drover.livejournal.com/228128.html

Залом его было назвать трудно. Просто очень большая, довольно мрачная на вид комната. Обыкновенные бревенчатые стены, потемневшие от времени потолочные балки, жесткие скамьи. Комната как комната. Но размеры! Они подавляли. Ипат мгновенно ощутил себя букашкой. Будь зал суда набит зрителями, по позвоночнику не побежал бы холодок страха. На миру, как говорит древняя пословица, и смерть красна. Но зал был пуст, если не считать судей да секретаря, расположившегося сбоку за столиком.

Странно, что никакой зевака не зашел полюбопытствовать... Ипата бросило в холодный пот, чуть только он понял: это закрытое заседание!

Но почему?!

Неизвестно. Вот только готовиться при таком повороте дела следовало к самому худшему.

Ипат приготовился. Внутренне собрался, усилием воли выгнал из суставов дрожкую слабость. За свои дела надо отвечать – и он ответит достойно. А там будь что будет.

Охранник подвел его к деревянному барьеру и отступил. Ипат стал глядеть на архистарейшин.

Их было пятеро – полный состав суда. С незапамятных времен Зябью управлял Совет в числе пятидесяти архистарейшин, избираемых из глубоких старцев за былые заслуги и неугасший ум. Раз в десять дней каждый из них по очереди преображался в судью по важным делам. Менее важные судебные дела вершились старейшинами деревень, поселков и городков. Архистарейшины сильно не любили, когда их заваливали ерундовыми исками, и не раз бывало, что они своей властью назначали перевыборы местных старейшин, не способных рассудить своих односельчан по справедливости.

Как и любой житель Зяби, Ипат знал это. Тем сильнее заползали в душу недоумение и страх. Честно говоря, страха было больше.

Все пятеро судей имели темные, изборожденные морщинами лица и предлинные седые бороды. Трое из пяти были лысы. Четвертый, как ни странно, носил густовласую снежно-белую прическу на прямой пробор, перехваченную на лбу шнурком. У пятого на покрытом старческими пигментными пятнами черепе росло что-то вроде куриного пуха. Этот пятый начал с того, что внимательно оглядел Ипата, подслеповато щурясь и покачивая головой в непонятном сомнении, затем иссохшей дрожащей лапкой сдвинул бороду с лежащего перед ним вороха бумаг, другой лапкой подцепил верхний лист, долгую минуту недоверчиво изучал его, приблизив к самым глазам, и наконец продребезжал:

– Ипат Шкворень?

– Я, – сознался Ипат, на всякий случай потупившись.

– Что же это ты, Ипат Шкворень, а?

– Сам не знаю, как это вышло, – пробубнил Ипат и тяжко вздохнул.

– Покоенарушение второй категории, – подытожил написанное в бумаге пухоголовый старец. – Как-то: потрава чужих посевов, пьяная драка с соседом. Нехорошо.

Ипат вновь тяжко вздохнул: сам, мол, знаю, что нехорошо, не маленький. Знаю и осознаю.

– Жалоба на тебя, Ипат Шкворень. Имущественный ущерб, публичное сквернословие да еще побои. Помимо жалобы потерпевшего имеются свидетельские показания. Чистой воды вторая категория без смягчающих... Нет? Есть таковые обстоятельства?

– Нет, – признал Ипат, сокрушенно покачав головой. Всякому известно: на суде архистарейшин, если и впрямь хоть чуточку виноват, лучше всего чистосердечно раскаяться. Упорствующих в заблуждениях старики не любят. Положим, скостить наказание раскаявшемуся покоенарушителю – это вряд ли. Но хоть лишнего не прибавят...

– Желаешь ли что-нибудь сказать, Ипат Шкворень?

Тяжко-претяжко вздохнув, Ипат развел руками.

– Да что тут скажешь... – промямлил он. – Виноват, конечно... Но разве я один виноват?

– Что-что? – Пухоголовый старец приложил ладонь к уху. – Не один, говоришь? А кто еще, по-твоему? Уж не потерпевший ли?

Ипат уже понял, что брякнул лишнее, и проклял себя. Надо было как-то выкручиваться.

Но сказать, что нужные слова вылетели у Ипата из головы, означало бы приписать ему то, чего не было. Никаких слов, способных помочь ему в данную минуту, в его голове не содержалось.

Надо признать, что хитроумные мысли вообще посещали Ипата весьма редко. Даже среди односельчан, не слишком расположенных к умственной деятельности, он слыл человеком недалеким. Крепкий хозяин, этого не отнять. Работяга. Но не более того. Виданное ли дело, чтобы фермер в тридцать с гаком лет не был женат? И со скотиной, знать, возится не иначе как от большого ума. На кенгуроликах не очень-то разбогатеешь, зато как жил, так и помрешь бобылем. Какая же девка согласится пойти замуж за провонявшего навозом мужика? Работа в поле – совсем другое дело. Злаки колышутся волнами, ветерок обдувает... хорошо-о!

– Потерпевший... – брякнул Ипат, не придумав ничего более умного. – Он... это... тоже виноват. Я бы ему заплатил за потраву, честное слово...

– И ты заплатил! – перебил Ипата седовласый архистарейшина, для убедительности подняв вверх указательный палец, смахивающий на бобовый стручок. – Ты знатно ему заплатил – побоями! Больше ничего не желаешь сказать?.. Нет?.. Суд выслушал обвиняемого. Значит, так: виновен в нанесении имущественного ущерба – раз. Усугубил свою вину, затеяв драку, – два. Причинил соседу телесные повреждения – три! Дело рассмотрено и признано вполне ясным.

Четверо судей закивали в ответ. Ипат повесил голову. Зря только начал выгораживать себя. Теперь накажут серьезнее. Недели две общественно-полезных работ, а то и месяц...

Если в родной деревне, то еще ладно. Пусть насмехаются все, кому не лень, зато можно будет, наверное, отлучаться время от времени для ухода за скотиной. Если же суд назначит отработку в столице – кого бы нанять ухаживать за кенгуроликами? Они, конечно, твари неприхотливые, могут сидеть в загоне и три, и четыре дня, но за две недели без пищи и воды точно сдохнут.

– Объявляется приговор, – торжественно возгласил седовласый, в то время как секретарь заскрипел пером. – Ипат Шкворень из деревни Кривые Метелки, виновный в покоенарушении второй категории, в отсутствие смягчающих вину обстоятельств приговаривается к шести месяцам общественно-полезных работ и поступает в распоряжение муниципального старосты по благоустройству столичных дорог. В случае отказа подсудимого от дополнительного предложения приговор вступает в силу немедленно. Утверждает ли приговор судейская коллегия?

Трое лысых и один пуховолосый вновь закивали.

Вязкая чернота растеклась перед взором Ипата. Шесть месяцев! Целых полгода мостить столичные улицы! Да за это время кенгуролики погибнут все до единого, тут и к ворожее не ходи. И нанять-то некого на такой срок, и нужен не какой-нибудь лоботряс, а человек понимающий. Где его взять, спрашивается? Да и денег не хватит на наем. Это что же – разорение?..

Именно так. Оно самое.

Ипата шатнуло. В голове часто-часто застучали молоточки. Э, погоди-ка... Что там было сказано о дополнительном предложении?

Где-то в бесконечности забрезжил слабенький лучик надежды, и Ипат потянулся к нему, как утопающий к соломинке. Какое такое дополнительное предложение? А ну-ка!

В маленькой, но светлой комнатке, куда его вывели на полчаса для ознакомления с врученным ему пространным документом, отпечатанным вручную, Ипат осознал старую истину: хрен и редька равно далеки от сахара по части сладости. Лучик померцал и угас. С третьего прочтения Ипат начал понимать, что ему предлагают, и покрылся холодным потом. Прочитав документ в четвертый раз, он понял, что это всерьез.

Обнадеживал лишь один параграф предложенного соглашения: на время отсутствия Ипата сохранность его движимого и недвижимого имущества гарантировалась, причем не кем-нибудь, а Советом архистарейшин Зяби. Это было хорошо. Но дело, в которое предлагалось ввязаться Ипату, было совершенно невозможным!

Нет.

Нет и нет!

Глупости. Видать, старцы выжили из последних остатков ума, если предлагают такое, рассчитывая на чье-то согласие... Но кто же согласится? Да нет, это попросту немыслимо!..

Но и отказаться нисколько не лучше.

https://lemming-drover.livejournal.com/227977.html