Будущая революционерка родилась 1 сентября 1853 года в родовитой дворянской семье потомков графа Алексея Кирилловича Разумовского. Семья Перовских чтила традиции русского дворянства, заложенные «Жалованной грамотой» Екатерины II и воплотившиеся в деятельности министра народного просвещения Разумовского, в годы начальствования которого был открыт русский Итон – Царскосельский лицей. Отец Софьи Перовской – Лев Николаевич – сделал блестящую бюрократическую карьеру, пройдя путь от старшего помощника столоначальника до действительного статского советника и губернатора Санкт-Петербурга. Мать — Варвара Степановна Веселовская, происходила из небогатой, но старинной русской дворянской семьи.





Раннее детство Софья Перовская провела в провинции: сначала в Таврической, а потом в Псковской губернии, по месту службы ее отца. Когда Софье было 12 лет, она прожила с матерью несколько месяцев в Женеве, ухаживая за умираюшим дядей. Именно в Швейцарии, в самой толерантной и либеральной стране второй половины XIX века, обосновались гонимые и в то же время обожаемые идеологи эпохи. Тут состоялось первое знакомство Софьи с представителем околореволюционных кружков и организаций, декабристом Александром Викторовичем Поджио, близким другом и соратником Александра Герцена за границей. Может быть, именно эта ранняя встреча предопределила судьбу юной Софьи?..

Мать Перовской, Варвара Степановна, выросла в провинции и потому не любила светскую жизнь, охотно уезжая на лето с детьми из Петербурга в Псковскую губернию. После назначения Льва Николаевича Петербургским губернатором в 1866 году мать с детьми и вовсе уезжают в свое имение под Симферополем, где юная Софья ведет самый простой образ жизни на лоне живописных крымских пейзажей. Уединенная жизнь становилась разнообразней только на время зимних каникул, когда из столицы приезжали старшие братья. В 1869 году 16-летняя Софья Перовская переезжает в Петербург к отцу, намереваясь серьезно приняться за систематические занятия и учебу.

Весной 1868 года в Петербурге были организованы первые женские образовательные курсы, получившие название Аларчинских (они располагались в здании мужской гимназии у Аларчина моста на Фонтанке). По вечерам именно там лучшие преподаватели своего времени читали лекции по неорганической химии, математике, физике, геометрии и педагогике. Так, благодаря стараниям министра народного просвещения Дмитрия Андреевича Толстого начался процесс гендерной эмансипации: женщины наделялись все большими правами, а значит, осознали свою автономность и уникальность. К началу 1860-х годов в университетах стало появляться значительное количество женщин-слушательниц, что создало прецедент и необходимость принятия конкретных решений и юридических норм. Импульс движению за женские права придала Евгения Ивановна Конради, писательница и журналистка, которая в декабре 1867 года на съезде русских естествоиспытателей и врачей заявила о необходимости научного образования для женщин. В мае следующего года на имя ректора Санкт-Петербургского университета К. Ф. Кесслера поступили заявления от 400 женщин с просьбой об устройстве лекций или курсов для женщин. Они образовали впоследствии кружок единомышленниц, решивших добиться возможности получения высшего образования.

Аларчинские курсы, куда и пошла учиться Софья Перовская, ставили своей задачей дать женщинам более основательные знания, наравне с дисциплинами мужских гимназий, чтобы подготовить их к дальнейшим занятиям и к педагогической деятельности. Это обстоятельство особенно немаловажно, ведь рубеж 1860-70-х годов стал временем зарождения широкого общественного движения за повсеместное народное образование и просвещение. Юная Перовская сразу же стала «звездой» курса, проявила серьезные способности в математике и химии. Она стала часто посещать встречи в так называемых «коммунах» — общих квартирах, которые арендовались студентами или курсистками вблизи своего учебного заведения. Так, медики жили преимущественно на Петербургской и Выборгской сторонах, студенты Петербургского университета — на Васильевском острове. Материальное положение живущих в коммунах было неодинаково, но все получаемые средства поступали в общее пользование.

Также принято было делиться своим имуществом: например, платье, пальто или сапоги переходили от одного к другому, в зависимости от необходимости посетить то или иное важное мероприятие. По сути, коммуны были первым практическим опытом применения идей социализма. Подруга и сокурсница Перовской А. И. Корнилова-Мороз вспоминала, что отрекаясь от всех благ «старого мира», живя в обстановке заводских рабочих, не различая между «моим» и «твоим» и отказываясь от личного пользования состояниями, студенты хотели употреблять все свои силы на общественные дела и цели. Особую роль играли коммуны в жизни женщин, которых жажда знаний и стремление к самостоятельности привлекали в столицу из провинции. Зачастую они приезжали без всяких средств к существованию, порвав все связи с родственниками (порой весьма состоятельными и именитыми).

Похожая судьба ожидала и Софью Перовскую, которая стала посетительницей Вульфовской коммуны, одного из первых студенческих общежитий. Чуть позже будущая революционерка решает совсем покинуть родительский кров, понимая, что жизнь в доме знатного имперского сановника в корне противоречит ее мировоззрению и принципам. К тому же летом 1871 года в среде учащейся молодежи складывается кружок самообразования, организованный народниками Марком Натансоном и Николаем Чайковским. Помимо Перовской, занятия кружка посещал и будущий идеолог анархизма князь Петр Алексеевич Кропоткин, которым впоследствии в своих мемуарах не раз тепло отзовется об «амазонке» русской революции: «Со всеми женщинами в кружке у нас были прекрасные товарищеские отношения. Но Соню Перовскую мы все любили. При виде Перовской у каждого из нас лицо расцветало в широкую улыбку, хотя сама Перовская мало обращала внимания и только буркнет: «А вы ноги вытрите, не натаскивайте грязи».

Оставшись без средств к существованию после окончательного разрыва отношений с отцом, Софья решила сдать экзамен и получить квалификацию земской учительницы, а затем уехала в село Едимоново Тверской губернии, где год работала помощницей учительницы при народной школе. В Твери она получила диплом и вернулась в Петербург, где стала обучать грамоте рабочих. В январе 1874 года ее арестовали. По действовавшему в ту пору «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных» «за произнесение публично речей, в коих усиливаются оспаривать или подвергать сомнению неприкосновенность прав верховной власти, виновные в том подвергаются лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу на заводах на время от четырех до шести лет». Однако Перовская была выпущена на поруки отца и, пообещав навсегда забыть об учительской профессии, уехала в Крым, где к тому времени обосновалась ее мать.





Чтобы не пребывать в «ссылке» без дела, Перовская после окончания фельдшерских курсов устроилась в симферопольскую земскую больницу, где проработала три года. Но в августе 1877 года она была арестована и препровождена в Петербург для показательного процесса «о пропаганде в империи». К суду были привлечены 193 участника развернувшегося по всей России «хождения в народ». В ходе судебного расследования Софья Перовская была оправдана, а в мае 1878 года вернулась в Крым. Однако уже через несколько дней ее вновь арестовывают и отправляют в административную ссылку в Олонецкую губернию (нынешняя Карелия). На этапе ей удается сбежать от охранявших колонну жандармов, а уже осенью 1879 года Перовскую избирают членом исполкома революционной организации «Народная воля». Именно тут состоялось роковое знакомство с Андреем Желябовым, которое привело к трагической развязке.

Находясь под сильным влиянием Желябова, Софья Перовская участвовала в подготовке двух покушений на Александра II в 1879 и 1880 годах. Однако тогда убить императора не удалось. В следующем году после внезапного ареста своего гражданского мужа Перовская возглавила группу террористов, совершившую 1 марта 1881 года фатальную расправу над царем. По её сигналу (взмах белым платком) И. И. Гриневицкий бросил бомбу в карету проезжавшего императора. Несмотря на настоятельные требования соратников по революционной деятельности, Перовская отказалась уехать из Петербурга, и стала готовить освобождение обожаемого Желябова. Наконец, 10 марта революционерку арестовывают и вместе с другими пятью участниками убийства предают суду, а затем приговаривают к смертной казни — они будут повешены 3 апреля 1881 года на плацу Семеновского полка.

Вот записи в исполнительном протоколе о последних часах жизни русской «Жанны д’Арк»: «Софья Перовская категорически отказалась принять духовника. Легла в постель в исходе одиннадцатого часа вечера», а присутствовавший на публичной казни корреспондент немецкой газеты «K"olnische Zeitung» написал: «Софья Перовская выказывает поразительную силу духа. Щеки ее сохраняют даже розовый цвет, а лицо ее, неизменно серьезное, без малейшего следа чего-нибудь напускного, полно истинного мужества и безграничного самоотвержения. Взгляд ее ясен и спокоен; в нем нет и тени рисовки». Казнь по воспоминаниям того же очевидца напоминала резонансное повешение декабристов: «Я присутствовал на дюжине казней на Востоке, но никогда не видал подобной живодерни».

Перед смертью Перовская написала матери прощальное письмо-исповедь: «Я жила так, как подсказывали мне мои убеждения, поступать же против них я была не в состоянии, поэтому со спокойной совестью ожидаю все предстоящее мне… Ты знаешь, что с самого детства ты была всегда моей самой постоянной и высокой любовью. Беспокойство о тебе было для меня всегда самым большим горем. Я надеюсь, родная моя, что ты успокоишься, простишь хоть частью все то горе, что я тебе причиняю, и не станешь меня сильно бранить. Твой упрек единственно для меня тягостный».

https://freewokora.livejournal.com/221341.html