1. Я помню одну детскую площадку, мимо которой мы с мамой часто проезжали в троллейбусе. Средь лестниц и цветных турников возвышалась нарядная ракета с узкой дверцей. Внутри, вероятно, были ступеньки, ведущие вверх – к выходу на горку.
О, как влекла меня эта дверца в таинственное чрево ракеты. Но я не осмеливалась просить уставшую маму сойти на этой остановке. Конечно, она нашла бы время – хотя бы однажды. Но я молча плыла мимо заветной ракеты и решила: в день, когда мой интерес охладеет, я пойму, что выросла.
И выросла лет в десять.
Рассказала эту историю Кижаеву, а он сказал, что бывал внутри этой ракеты.
– И как там? – воскликнула я.
Мой дорогой великодушный друг ответил:
– Да как... Темно и нассано.
Так я поняла, что все не то, чем кажется.
2. В 2009 мы жили на другом берегу среди неуклюжих пятиэтажек. Я не тоскую по тем временам, но все же, изредка попадая на тот проспект, чувствую, будто меня с ног сшибает прошлая жизнь. Та, в которой остались наши милые коты – Фисташка, Сова, Буренчик. Та, что стояла на трех китах – безголовости, безденежье, безболезненности. Не жизнь даже – карандашный набросок, где завтрашний день не вырастал из сегодняшнего, а прибивался к порогу, как цветной фантик.
Тогда я какое-то время фрилансила и, не связанная строгим графиком, черпала время ведрами, гуляла с легкой башкой, до рассвета смотрела в окно.
Нашла недавно бумажный дневник того периода. С замирающим сердцем открыла хроники былой свободы. И обнаружила, что большинство записей начинается так: "Еще один бестолковый день. Очень тупо..." – и прочее нытье человека, не знающего, куда себя применить.
Так я поняла, что не все то, чем кажется.
3. Год назад слушала разговор сотрудников и размышляла: все планируют, как жить дальше. Что делать, чему учиться, квартира или дом, следующие пять стран. А я не знаю, чего хочу. Разве только неспешности. Чтобы среди дня было время медленно шаркать по улице, глядя под ноги. Увалиться на лавку под осенней листвой (и кричать вслед редким прохожим: "Наркоман! Проститутка!").
А что мешает уже сейчас жить неспешно? – подумала я. И в новогоднем отпуске ползла сквозь дни, будто в янтарном вареве. До магаза в соседнем доме шла минут пятнадцать, замечая каждый голый куст, каждый фонарь в облаке ветвей.
После дня рождения Макса проводила маму, а потом, все с той же старческой скоростью, возвращалась домой. И в этой благословенной протяжности заметила маленькую кошку в углу подъезда.
Сначала я зашла домой и вынесла ей корм. Кошка не ела, но звучно затарахтела. (Кровь моя превращалась в горячее молоко.)
Через пять минут я торопливо несла ей теплый свитер. Кошка блеснула из тени глазами – зеленым и голубым. Еще через пять минут я выбежала из квартиры с рюкзаком – уже за самой кошкой. Так мы обрели Суфле.
Удачно, короче, замедлилась. Потом-то вернулась на прежние скорости, да и черт с ним.
4. Суфле – абсолютно белая кошка, не считая пяти-шести черных волосков на лбу. Мне никогда не нравились белые коты. Скучный окрас, и выглядят они щекастыми, как Александр Малинин.
Лишь с появлением Суфле белые коты стали казаться мне прекрасными. Сахарные, сияющие, такие беззащитные. С зефирными розовыми ушами. А Малинин-то как похорошел!
Чем больше любишь, тем шире коридоры красоты.
5. В новогоднюю ночь в местном небе пылало больше дюжины фейерверков. Зелено-красно-фиолетовые брызги, золотые шары и серебряные змеи. Мне хотелось иметь дюжину глаз!
Одновременно на балконе дома напротив подростки швыряли вниз тухлые петарды, не обращая внимания на небесное великолепие. Было в этой картине что-то знакомое. Наконец поняла: то чувство, когда я предаюсь унынию по локальным поводам, забывая про цветущее небо над головой. Как лох с петардой.
6. Однако пару дней спустя мне видится в этом некий шик. В небе гремят чужие великолепные канонады, а ты делаешь свое маленькое и неказистое, но веселое дело.
Мне нравится, что я не знаю, как правильно. Надеюсь, так будет и дальше.
https://antrum.livejournal.com/368548.html
