у беды ни дома, ни огорода,
только погреб, бочки кругом и банки,
только ясли с вымокшею соломой.
говорит: люблю тебя, человечек,
так ты пахнешь нежностью и овчиной,
так поёшь на слабом своём воздушном,
поживём-увидимся, боже правый,
и никто мне глаз отвести не сможет,
и никто тебя от меня не спрячет,
потому что я-то любила больше.

у печали вечер, а ночи мало —
прошлогодний снег, календарь настенный,
говорит: не дыши, я могу вернуться,
я живу в чернильнице, как сиротка,
там темно и тесно, как будто в сердце,
вот и сердце твоё что моя стекляшка,
постучи, послушаем, зазвенит ли,
зазвенит, поплывёт за окно со мною,
потому что я-то любила больше.

вот и эта, маленькая, шальная,
замирает, вслушиваясь, болея,
как гудят волшебные самолёты,
как растут огни на зелёном поле,
вся насквозь бесплотна и кругосветна,
всё глядит в окошко, уснуть не может,
выцветает стрелкой в далёком небе,
всё молчит, что носит ручною кладью.
спросишь, как зовут, а она смеётся,
ничего не скажет, а всё смеётся
сквозь небесный свет, голубые слёзы.

http://users.livejournal.com/-raido/485269.html