Юрий Квятковский хоть и в "спец-программе", но в рамках "фестиваля молодой режиссуры" показывал свой спектакль, хотя по-моему он как режиссер и педагог даст фору иным мэтрам, я, будучи старше годами, его вижу в числе режиссеров самого первого ряда, по меньшей мере в соответствующей возрастной категории. Другое дело, что по сравнению с его московскими работами или, скажем, с перформансом Квятковского, который мне довелось посмотреть летом на "Арх-стоянии" -
https://users.livejournal.com/-arlekin-/3837340.html- русско-казахский "Евгений Онегин" из Астаны, как мне показалось, для него опус вольно или невольно "компромиссный". Как и подзаголовок "Наши дни", совершенно никчемный, но, вероятно (готов признать ошибку, если не угадал) призванный спасти целевую (не фестивальную, но местную) аудиторию от возможных заблуждений.
Хотя как раз "наши дни" в спектакле ничуть не менее условно присутствуют, чем т.н. "пушкинская эпоха". Ведущий, озвучивая текст от автора, обращается в микрофон и словно через скайп в экран мобильника, который держит на "палке для селфи" (или как это называется, я от "наших дней" подотстал...). На сцене - нарочито игровой, фанерный муляж старинного домика, у которого вскоре после начала представления "сносит крышу", а затем, ближе к концу, и вовсе не остается стен, только ребра остова, почти как в богомоловских "Трех сестрах". Текст романа в стихах переложен на современный ритм и перемежается вопросами к гуглу, которые задает выходящий в начале и в конце действа на сцену, а в остальном пребывающий в зале маленький герой-читатель; ответы на эти вопросы заодно дают некий пояснительный комментарий к устарелым словам романа, хотя "просветительская" составляющая тут очевидно вторична по отношению к формальной: выборка слов для комментирования достаточно случайна (почему детский пытливый ум цепляется за "цевницу", но не за "фрейшиц"?), включается "гугл" редко, а в одном из случаев его ответ еще и становится поводом для каламбура: "улан - казахстанская газета для детей и подростков", сообщает виртуальный комментатор на запрос по строке "улан ее пленил".
В спектакле масса разнообразных придумок, эксцентрических деталей, как оригинальных, неожиданных, так и вторичных, бэушных. Онегин, ясное дело, в "наши дни" изначально типа хипстер, не вылезает из барбер-шопа, не снимает наушников. Ленский приглашает Ольгу на свидание в ресторан, где местечковый шансонье, будто в вывернутый наизнанку костюм пушкинского же звездочета наряженный, распевает в поп-обработке ариозо "я люблю вас, Ольга". Не понял я, почему Татьяна печатает письмо на пишущей машинке - это и не "наши дни", и не "историзм", и для условности чересчур уж тривиально - а в чем прикол? Удачно по ритму и по мизансцене "сон Татьяны" перетекает в именинное "застолье", хотя подобная "наглядность" малость отдает дидактическим приемом. Пресловутый "образ автора" постепенно травестируется и ближе к финалу Пушкин воплощается в казахского типа артист в парике и с накладными бакенбардами. Попытка выйти на прощальных словах Татьяны из буффонады в "сурьез" не показалась мне ни удачной, ни необходимой.
Сильнее всего огорчил меня пинг-понг - хотя как "современная" метафора дуэли находка и точна, и по-своему красива (всяко лучше ринга или татами), но двумя днями ранее я наблюдал россыпь пластмассовых мячиков в тверской "Пустоте" Талгата Баталова, и тут снова шарики катятся, сначала белые, затем, после фатальной кульминации, красные. Но вот канистра с бензином, сопровождающая "картель" Ленского - это хорошо, это в точку! Хорош образ (и на уровне задумки, и по актерскому исполнению - единственная в чисто молодежной постановке возрастная роль, исключительно яркая и содержательно непростая) няньки, здесь она скорее наставница, учительница, и может быть даже преподавательница литературы; дебелая такая тетка, поборница "традиционных ценностей" (русских!), но вместе с тем, сама-то несчастна, способная проявить сочувствие к девушке и окропить ее святой водой из пульверизатора (а вот это уже как есть "наши дни", не условные, но конкретные, узнаваемые!)
Мне, как нередко получается в сходных случаях, мешал текст (артисты к тому же на каждом шагу перевирают...), меня раздражал Пушкин - не само по себе, но объемом использованных фрагментов первоисточника. В этом смысле идеальным "Онегиным" для меня был новосибирский, кулябинский -
https://users.livejournal.com/-arlekin-/2803361.html- хотя Кулябин тогда еще не догадался переложить его на язык жестов, что он чуть позднее сделал с "Тремя сестрами" Чехова. Не юморные гугл-комментария, но пушкинский оригинал, использованный при всех сокращениях более чем избыточно, да и просто более-менее последовательный пересказ сюжета (зачем? чтоб привести школьников и они потом могли на уроках отвечать, не открыв книжки?!) придает спектаклю ощущение учебного "наглядного пособия" и в значительной степени убивает его игровое начало.
https://users.livejournal.com/-arlekin-/3867329.html
