В момент, когда ежедневная аудитория Яндекса сравнялась с аудиторией федеральных телеканалов, я радовался. Я вспоминал слова Чичваркина 2004, кажется, года, когда он, показывая айфон, заявлял, что каждый такой проданный девайс представляет собой гвоздь в гроб социализма. Надо думать, Евгений имел ввиду тот социализм, который взрощен и существует на почве тотального контроля за СМИ федеральной властью.

Время показывает, что это был самообман. То ли потому, что аудиовизуальное воздействие сильнее любой статьи. То ли потому, что под помывку посуды статью не прочитаешь, зато очень даже посмотришь краем глаза свежие новости о бандеровцах-людоедах. Так или иначе, сейчас можно констатировать тот факт, что семидесятью годами ранее оброненная Геббельсом цитата: «Дайте мне средства массовой информации и я из любого народа сделаю стадо свиней», – работает на порядок крепче утверждения Чичваркина.

Как старая страшная баба, проедающая щедрое наследство, восприимчива к неприкрытой лжи молодого альфонса, русский народ в своей массе за обе щеки уплетает несусветные бредни про Россию, которая встала с колен и дала Обаме отпор. И позабыты навсегда лидерство России по всевозможным антирейтингам, начиная от коррупции и заканчивая числом беспризорных детей.

Улю-люкающая толпа с потешенным комплексом неполноценности, неспособная к аргументированным доводам и невосприимчивая к контраргументам, готова утонуть в дерьме, затолкать свою страну на самую периферию мира, если только весь этот ад аккуратно перевязать георгиевской ленточкой и выродить уродливую мысль, что ради такого кошмара и воевали наши деды.

Мне говорят, США всегда гнобило Россию. Но если США – большой и страшный полицейский, навязывающий свои порядки всему миру, как же Китаю удалось стать экономикой №2? Как Японии удалось выбраться на 3 место, которая 70 лет назад нанесла США самые тяжелые военные потери за всю их историю? Как Германии удалось собрать Евросоюз, который является экономическим конкурентом США?

Мне говорят, что в Крыму была бы американская ПРО. А устроит ли нас теперь такая ПРО под Киевом? Нет ответа.

Мне говорят, в Крыму был бы флот НАТО. А устроит ли нас флот НАТО на берегу Турции? Нет ответа.

Мне говорят, русских в Крыму спасли от нашествия правосеков. А устроит ли нас нашествие правосеков на русских в Харькове? Нет ответа. И почему это нашествие еще не произошло? Нет ответа.

Мне говорят, народы имеют право на самоопеределение. А за что мы тогда зарыли в землю ~40 тысяч чеченцев и ~10 тысяч наших солдат?

Ходорковский сказал метко: трещина от расколовшейся Украины прошла по России. Прямо по семьям.

Теперь такие как я – люди, задающие неудобные вопросы – объявлены национал-предателями, пятой колонной. Надо думать, лет через пять при сохранении тренда на идиот-патриотизм за мной приедет черный воронок, уволокут меня в пыточную, где я «добровольно» сознаюсь в подрывной деятельности.

Страна, отравленная телевизором, будет радоваться очередному сосланному в ГУЛАГ врагу народа и полагать, что вот теперь-то заживем. Незаметно будут исчезать друзья и коллеги. Все тише и тише будет становиться загнанный в забугорье голос протеста.

https://users.livejournal.com/--az--/235356.html

Через мытарства добрался я до главного ревматолога Санкт-Петербурга, который предложил в диагностических целях уколоться дипроспаном. При всех моих нелюбовях и предубеждениях к гормональным препаратам принял я на свою правую ягодицу такой грех.

Матерь божья. Целый день я был совершенно здоровым. Абсолютно. У меня ничего не болело, не тянуло и не ныло, я мог глубоко дышать. Эти давно позабытые ощущения перекатывания с пятки на носок в правой стопе и толчковое разгибание первых фаланговых суставов стопы. Полный, наиполнейший шаг с полноценным выпрямлением ноги в финальной фазе шага. Здоровый человек об этом не думает, но три месяца лишений превращают этот банальный процесс в оргазмический кайф.

Нынче я в порядке дневного стационара прохожу лечение в Ревматологической клинике. Есть масса причин полагать, что три с гаком месяца загадки о том, что же выжрало мои хрящи, подходят к концу и скоро, я очень надеюсь, я таки смогу снова выйти на утреннюю пробежку.

https://users.livejournal.com/--az--/234530.html

Двоюродная сестра одной моей знакомой забеременев на конце третьего десятка лет узнала диагноз: рак легкого. Положим для удобства, что героиню звали Верой. Хитросплетенной дорогой она получила квоту на лечение в Москве. Ребенка потеряла. Болезнь остановили. Леди уже почти сбежала от смерти, но тронулась головой. При практически полной ремиссии заболевания и благоприятных прогнозах пожить еще десяточек – другой, Вера покончила с собой выбросившись из окна.
Передумала ли она под конец полета? Должно быть, по началу этого полета человек этот ощущал липкий, отвратительный пожирающий весь свет вокруг страх. Страх новых ампутаций, химиотерапий, моря бевотины, измазанных калом простыней и не способных скрыть свое отвращение некогда близких и дорогих тебе людей.
Страх абсолютного одиночества, которое, если вдуматься, было с тобой с самых первых дней жизни. Страх, что гора отведенных тебе страданий неделима и даже камня от нее ты не передашь сколь угодно влюбленным в тебя людям.
Чтобы могло спасти нашу героиню? Минутка веры в добрый исход своего злоключения. Неважно, подала бы ей эту веру лизнувшая от всей души собака или многокилометровая очередь к дарам волхвов. Во всей этой истории был важен только сам факт веры в то, что беда может обратиться вспять.

Одним словом, Вера могла бы спасти себя сама.

https://users.livejournal.com/--az--/234271.html

У одной моей через пять коленей знакомой девушки бабушка сказала: «Пока тебя замуж не выдам, не умру». Спустя недолгое время после свадьбы внучки, бабуля, сидя на кухне, прямо при своей новоиспеченной невесте произнесла «ой!» и испустила дух. Везучая.

Операция не прошла так бесследно, как хотелось бы. Не очень то шевелится моя левая бровь. Говорят, оживет когда-то, лет, может, через пару. В голове оставили кусок кости. Осколок. Ни к чему не прикрепленный. Забыли, надо думать. Да и бог бы со всем этим. Болят суставы. На вторую неделю после операции по очереди один за другим вышли из строя: левый тазобедренный, левый коленный, правая стопа, правый голеностоп, первая фаланга безымянного пальца левой руки и какое-то там сочленение ребра с позвоночником. Я понимаю без купюр, как ощущают себя пожилые, побитые жизнью недолеченные позабытые всеми дедульки, кряхтя ползущие к туалету и следующей дозе обезболивающих.

Никогда в жизни я не тратил столько времени на врачей, не сдавал такого количества всевозможных анализов, не облучался во всемыслимых установках. Без малого дюжина специалистов в халатах так или иначе поломали голову над загадкой моей клинической картины, а воз и ныне там.

Я почти перестал видеть бегунов на улице. Так работает мозг. Чуждых вещей он не замечает. Это убивает меня больше всего. Я тот редкий экземпляр, которому пробежки были в кайф. Но с такими суставами они совершенно немыслимы.

Может быть случится день, когда с грустной рожей врач выйдет из кабинета и скажет: «Антон Григорьевич, у меня для вас плохие новости», – и я пополню плотные ряды побирающихся. Так страстно желающих жить полноценной жизнью. Но пока не все варианты диагнозов перебраны, вам категорически необходимо желать мне поправиться.

Что я могу предложить вам взамен? Потянуть сухожилие? Передавить периферический нерв? С людьми должны случаться события, которые материализуют ценность быть здоровым. Пусть бы это с вами случилось каким-нибудь обратимым и наименее трагичным образом. Как говаривал кто-то из известных: «Весь спектакль жизни – ерунда, пока на сцене не появилась скорая».

https://users.livejournal.com/--az--/234217.html

Я считаю, смерть на операционном столе – одна из самых желанных. Практически, это кончина, о которой, должно быть, мечтают многие и многие старики. Забытые и обездвиженные.

Видел ли я сны, наподобие тех, что показал нам великолепный Альфонсо Куарона в «Гравитации»? Нет. И никаких тоннелей. Последнее воспоминание: смотрю вверх на лампы операционного зала. Предварительно введенный в кровь седативный препарат делает меня вялым овощем: нервная система подавлена. К моему лицу прикладывают мягкую маску, через которую поступает свежий воздух. Глубоко дышу и понимаю, что в ближайшие минуты моя нервная система будет подавлена на столько, что остановится дыхательный рефлекс и мое самостоятельное дыхание прекратится. Это не страшно. Это спокойно и немножко даже интригующе в той мере, в какой об интриге может рассуждать овощ.
Следующее воспоминание: лежу на койке реанимации. Ужасно хочется пить. Нос чем-то заблокирован. Дыхание через нос невозможно. Никакой боли. Невыносимая сухость во рту – единственная проблема жизни. Пить нельзя. Через несколько часов дремы мне принесут телефон и я заявлю миру, что снова здесь.

В определенной мере каждый уход в наркоз – это форма лотереи. Так что в этот раз мне повезло. Только вот очнулся уже в реанимации, а не на операционном столе, как обещали. Надо полагать «очнулся» в понимании анестезиолога – чисто биохимический термин, в отличие от бытового понимания, когда в голове зажигается жирная красная кнопка «record» и мы начинаем помнить.

Позже мне расскажут, что мой сон длился три с половиной часа, что мне разбомбили дырку в голове в три раза больше ожидаемой; что в точка прикрепления остеомы была на мозговой и глазничной части, и недолгое промедление с операцией могло стать причиной совершенно другого порядка проблем; что в ходе интенсивного сверления, распиливания, шлифования и бужирования мне отдуши напустили в желудок крови и по выходу из анестетического сна я с энтузиазмом поблевал этой кровью на усердных докторов. Неблагодарный.

https://users.livejournal.com/--az--/233890.html

Это отложенный пост. Я написал его, когда был в сознании. А сейчас я, по моим предположениям, без сознания. Мое тело лежит на операционном столе в какой-то специальной пижаме. Над моей головой склонился врач. Может быть, он уже отложил дрель и затейливо копошится в проделанной над левой бровью дырке. Там безо всякого особого приглашения стала неправильным образом расти кость. Медики называют это словом «остеома». Хирург настроен привести здесь дела в порядок. Это займет часа три.

Аппарат искусственной вентилляции легких гипнотизирующе надувает и сдувает мою грудь. В ней бьется сердце, за которым, я надеюсь, пристально следит анестезиолог.

По мнению ученых физически это уже не совсем то сердце, которое два с половиной года назад так вдруг неровно забилось, под расстрелом внезапных слов. Справедливости ради скажем, что это еще в большей степени не то сердце, которое когда-то захлебывалось под шопот едва слышных слов моей внутренней правды. Так что без малого все, что реально осталось от того Антона Зеленского – это мое сознание.

К сожалению, его активность сейчас – это иллюзия. Но так приятно похожая на то, что некоторые фантасты называют бессмертием. Человека в реальном мире вроде бы нет, но вы по-прежнему получаете от него волнующую вас информацию.

Вы только подумайте. Вы читаете этот пост, что-то там думаете. Может быть, переживаете. А меня нет с вами. Вообще. Вы могли бы подойти к операционному столу и потрогать мою руку. Послушать мой пульс. Я очнусь, и этого эпизода жизни не будет в моей истории. Ну или не очнусь – и тогда вообще круто, поскольку вы получили еще квант меня после того, как я умер. Охренеть.

https://users.livejournal.com/--az--/233677.html