Maximeliane_Rufus все записи автора Название: С Рождеством, герр Каулитц!
Автор: Бельчонок Шуша
Беты: Smile of Cheshire, ~Cinnamon pie~
Персонажи: Билл/Том
Рейтинг: R
Жанр: Slash
Категория: romance, humor, ER, MPREG, Sequel
Приквел: Пациент № 1
Размер: Миди
Статус: в процессе
Предупреждения: однополые отношение, розовые сопли, жуткая неоригинальность идеи и полное отсутствие чувства юмора у аФФтара – все как всегда. Ага.
Размещение: только с разрешения автора
От автора: небольшой новогоднее-рождественский подарок для всех тех, кто любит нашего герра Каулитца и Блохастика. Рассказ будет выкладываться небольшими неравноценными (!!!) кусочками, каждый день. Приятного всем прочтения)) И не забывайте, что данный текст несет только РАЗВЛЕКАТЕЛЬНУЮ функцию и глубоких смыслов в нем искать не стоит.
Краткое содержание: а что ты хочешь получить от Санты на Рождество?
Посвящение: всем, кто ждал :)


POV Bill

- Папочка, как тебе этот шарик? - ко мне подлетела запыхавшаяся Франци, держа двумя ладонями огромное, кошмарное во всей своей дешевой пластмассово-блестящей тошнотворности, произведение массовой новогодней промышленности.

- Он… - я задумался, пытаясь придумать, как бы корректно объяснить дочери, что это уродливое, покрытое мажущимися дешевыми блестками желтое чудовище только испортит елку, - не очень нам подходит, солнышко, - я забрал этот ужас из ее рук, уже перемазанных отвратительными блестками, порадовался, что сам в перчатках, мало ли из какой дряни это делали, и быстро положил шарик на близлежащую полку.

- Почему? - недоуменно хлопнула глазами дочь, прямо как мой сладкий супруг. Ну все, можно готовиться к часовой пытке вопросами.

- Золотце, а почему бы тебе не посмотреть вон те шарики? - я кивнул на полку напротив, где. по-моему, были представлены не самые страшные экземпляры елочных украшений. Хотя, мои глаза могли уже начать обманывать меня после пятичасового рождественского шопинга. Все сливалось в одну пеструю разноцветную массу, а пакеты, с которыми меня периодически отправляли в машину, я перестал считать после второго десятка. И как только Том держится? Кстати, где он? Внутри что-то беспокойно кольнуло, как кололо всегда, когда я терял его из виду хотя бы на пару секунд, и когда точно не знал, где он в конкретный момент и что делает. Тихое насмешливое:

- И чем тебе шарик не угодил? - выдохнутое мне прямо в ухо, заставило вздрогнуть и усмехнуться.

- Только не говори, что он тебе понравился, - разворачиваюсь к раскрасневшемуся в помещении Тому. Я с боем два часа назад снял с него куртку. В душных помещениях торгового центра, владельцы которого нешуточно сэкономили на вентиляции, можно было просто свариться.

- Не то чтобы понравился, - он потянулся за так надежно спрятанным мной кошмаром и цапнул его, поднося поближе к глазам и рассматривая, - вполне себе миленький, и не разобьется.

Я уже придумывал, какими словами убедить второго своего ребенка в том, что не следует тащить в дом всякую гадость, но тут к нам подлетела дочка, сжимающая в руках очередную коробку:

- Пап, - она протянула ее мне, - смотри, какой обалденный шарик! - заставив меня тут же поморщиться.

- Франциска, - наигранно грозно сдвигаю брови, прекрасно зная, насколько сильный эффект может возыметь это, казалось бы, почти безвинное выражение лица, - это что за слова?

- Прости, папочка, - она невинно сверкнула глазами из-под светлой челки и, очаровательно улыбнувшись со словами: - посмотри какой восхитительный шарик! - выжидающе уставилась на меня.

Я поднес коробку поближе, пытаясь рассмотреть, что же там внутри, но Том тут же вырвал ее у меня из рук, восхищенно выдыхая:

- Какая красота! - а мне наконец-то удалось разглядеть еще один ужасающий выкидыш промышленников, зарабатывающих миллионы на идиотах, любящих Рождество. Отвратительная конструкция, представляющая собой прозрачный пластмассовый шар, наполненный непонятной субстанцией с кучей криво нарезанных мелких блестящих бумажек. И что в этом можно увидеть красивого?!
Мы же купим его, папочка? - Франци тут же переключила все свое внимание на Тома.

- Конечно, купим, да? - мой супруг выразительно посмотрел на меня.

Спорить с Томом из-за отвратительного куска пластика за три евро? Увольте. Это просто бесполезное занятие, особенно с беременным Томом, и когда вокруг нас скачет просто ошалевший от счастья ребенок. Уж кому-кому, а своим самым любимым людям портить праздник я не собирался, пусть они и тратят не свалившиеся с неба деньги на откровенно бредовую вещь. Поэтому, поджав губы, я кивнул. - И вот этот, - желтый блестящий уродец тоже отправился в корзину, а за ним еще один и еще. Затем какие-то тошнотворного вида куклы, отчаянно мигающие самыми раздражающими цветами гирлянды, кислотного цвета мишура, но… глядя на радостно хохочущих Тома и Франци, которые иногда шутливо, а иногда на полном серьезе спорили, решая, покупать ли ту или иную дребедень, я подумал, что не такая уж это и большая жертва – держать язык за зубами ради счастья любимых.

- Смотри, какая гирлянда, - мой беременный блохастик подлетел ко мне в тридцатый раз, демонстрируя клубок проводов. Совсем не запыхавшись. Еще один звоночек, что мы близки к финалу.

- Зачем нам еще? У нас уже есть, - я с искренним недоумением посмотрел на мужа. Конечно, я понимаю, что беременность и Рождество сворачивают мозги набекрень даже самым здравомыслящим людям, но чтобы настолько сильно… Может, пора уже вносить в справочник болезнь под кодовым названием «рождественское безумие» и изобретать лекарство от нее?

- Билл, - страдальчески выдохнул Том, настолько страдальчески, что я даже начал переживать, что это могут быть вполне себе реальные предродовые основания под названием «схватки», – мы же переехали, и нам теперь нужны гирлянды, чтобы украсить дом снаружи. Мы же будем его украшать? – мило улыбнувшись, он невинно захлопал глазами, в которых плясали хитрые искры.

- Конечно, будем! - налетевшая на нас, покрытая слоем блесток, которые надо срочно смыть, иначе на коже может появиться раздражение, дочь не дала вставить мне ни слова. – Папочка, - она схватила Тома за руку и потянула куда-то вглубь магазина, - я там такого замечательного мигающего оленя видела, представляешь…

И ведь уговорит же. Что ему еще для счастья надо? Конечно, сверкающего уродливого пластикового оленя, который годен только для того, чтобы пугать им непослушных детей и отгонять этим же сияющим кошмаром от дома грабителей, но которого мы, конечно же, купим, потому что противостоять этим двум я просто не способен. И не буду. Нервы будут целее. У всей семьи. А ведь нам еще покупать оберточную бумагу для подарков, а потом еще их заворачивать, но это кошмар грозит нам только сегодня ночью. Вместо супружеского долга мы будем сидеть по уши в отвратительных бумажках, ленточках, коробочках, скотче и прочей ерунде, а все потому, что Том просто не мог себе представить, как это так: отдать подарки нашей дочери, чтобы их равнодушно заворачивали чужие люди? И разве лучший немецкий хирург и мужской гинеколог не справятся с какой-то там дурацкой упаковкой для подарков? Конечно, справятся! Вот и приходится теперь ежегодно поддерживать эту традицию.
А нам же еще продукты для рождественского ужина на всю эту ораву покупать, а потом… потом отвезти домой Тома и Франци, выгрузить все пакеты и занести их в дом, чтобы не дай бог мой сдуревший на всю голову муж не вздумал заниматься самодеятельностью, а затем мчаться на вокзал, чтобы встретить его сестер, ведь они тоже часть нашей огромной дружной семьи. Хотя, какое отношения к нашей семье имело семейство Листингов, я так и не смог придумать, но неоспоримым фактом было то, что и это семейство своим шумным балаганом на все три дня рождественских праздников поселится в нашем доме, а мнение главы этой большой, и не очень родственной по крови семьи, то есть меня, никого не волнует. Но меня определенно радует, что братья Тома остались на праздники в своем колледже, потому что терпеть этих двух необразованных, хамоватых, умственно отсталых ничтожеств в своем доме я не собирался. Вот уж кого точно надо сдать в центр на опыты! Да и мое собственное семейство не давало знать о себе уже семь лет, что несказанно радовало. А сестер, Листингов и мигающего оленя вполне можно пережить, если рядом мой блохастик и Франци. Что уж там, я даже пение рождественских гимнов могу пережить и фирменную утку Лекс, которая по вкусу, по виду и по консистенции напоминает начиненный яблоками и хорошенько сожженный ботинок, когда со мной рядом эти два самых драгоценных в мире человека. Моя самая идеальная семья.

Но, ужин определенно лучше заказать в ресторане. Для желудка точно полезнее.

- Папочка, а давай Санту купим? Вон того, пойдем посмотрим, - подлетевшая совсем внезапно дочь выдернула меня из мыслей и, вцепившись горячей влажной и тоже перемазанной гадостными блестками ладошкой в мои пальцы, потащила меня вглубь магазина, где Том, задумчиво закусив губу, переводил тяжелый взгляд с ужасающего меня до дрожи оленя на… У меня едва волосы на загривке, и тщательно выбритых в салоне висках, не встали дыбом от ужаса. Мало того, что меня никогда эстетически не вдохновлял этот страдающий третьей степенью ожирения и гипертонией старик, а уж его корявые пластиковые воплощения так вообще нагоняли волну суеверного ужаса. Вот оно, и никакой навороченной сигнализации против воров не надо! Просто ставишь этот ужас у черного хода и утром вызываешь работников морга, чтобы они увезли хладные трупы умерших от сердечного приступа незадачливых воришек.

- Том, - осторожно начинаю, придумывая, какие слова подобрать, чтобы убедить его в том, что вот эти чудовища нам точно не нужны. Уж лучше Листинг в красном плюшевом, воняющим пылью костюме, чем это.

- Мы их покупаем, - задумчиво протянул мой муж, - и еще вон тех двух снеговичков. Они так замечательно будут смотреться на въездной дорожке… - что-то мне подсказывало, что для сохранения хотя бы иллюзии душевного спокойствия на «вон тех снеговичков» лучше не смотреть.

- Папочка, а давай еще эльфиков купим, в зелененьком и синеньком костюмчике, ну пожалуйста! – про прыгала вокруг нас Франци, а я в очередной раз тяжело вздохнул. На эльфиков тоже не стоит смотреть. Раз уж кошелек и благопристойный вид участка при доме сохранить не удастся, то хоть еще пару сотен нервных клеток уберегу. И потрачу потом, когда мы будем выбирать шоколад, и что-нибудь, что невероятно вредно для зубов, желудка, печени, почек, и прочих важных и не очень внутренних органов, но так вкусно… и я соглашусь купить эту химическую гадость в не перерабатываемой упаковке, потому что выдержать умоляющий взгляд двух пар почти одинаковых карих глаз просто нереально. А эти двое без малейших угрызений совести этим пользуются.
- Хо-хо-хо, с Рождеством! - прогрохотало голосом Георга нечто, протискивающееся в нашу идеальную прихожую, в чем при детальном рассматривании можно было опознать огромную елку.

- Даже не пытайся, на Санту ты не похож, а выдающимися актерскими данными природа тебя не наделила, - нахмурившись, я недовольно наблюдал, как это зеленое чудовище, нет, не Листинг, которому намного больше подходила фамилия Ливринг (недаром я так долго и упорно называл его именно так и только так), а елка, самым возмутительным образом громит мою идеальную прихожую. Еще пять лет назад подобной фразой можно было бы довести Листинга до белого каления, но сейчас он на это просто не реагировал.

- Елочка! - громкий полный счастья крик и шлепанье босых ножек по лестнице оповестили всех присутствующих о том, что мы рассекречены, а также, что моя дочь, как и любимый супруг, просто обожают ходить дома босиком. - Какая красивая и большая! - восхищенно выдохнула Франци, а из-за кипы иголок, запорошенных снегом, который естествено скоро растает и осядет грязными, кишащими микробами кучками на нашем светлом, вычищенном практически до блеска ковровом покрытии, показалась перекошенная морда Георга. Ну а что взять с копа? У них страшная, гипертоническая морда – самое первое оружие в борьбе с преступниками. Увидишь такую рожу и сопротивление оказывать уже не очень хочется: а вдруг еще заразит и лицо так же перекосит.

- Специально для тебя, принцесса, выбирал, - улыбнулся Георг, стряхивая с волос снег прямо на пол вместе с парочкой своих волос. Ужасающе до мозга костей зрелище. Три чужие волосины на моем ковре, в моей прихожей, просто ужас, если бы не…

- Георг, с Рождеством! - в прихожую на полной скорости влетел Том. Нет, они все точно сговорились довести меня. Ну вот кто на такой скорости на таком сроке носится по дому?! Поймав мой тяжелый взгляд, Том тут же притормозил.

- С Рождеством, - сделал неопределенный жест рукой Листинг и кивнул на елку. - Куда ее? - тупее вопроса не придумаешь. Куда ставить рождественскую елку? Да в туалет, прямо в унитаз воткнуть – и подставки никакой не надо, экономия в чистом виде. Но это же коп, ему такое можно простить. Поэтому я милостиво ответил, прижимая к себе за талию Тома, который уже собирался броситься помогать, словно задавшись целью довести меня за эти девять месяцев до седых волос:

- В гостиную, - и добавил уже собравшемуся двинуться в сторону гостиной неряхе: - Разуться не забудь, - прерывая возмущенно шиканье Тома: - а ты живо на кухню, не дай бог простынешь, - и подтолкнул возмущенного мужа в нужную сторону:

- Но… - начал было он, но я только шикнул на него:

- Живо! - и он, возмущенно фыркнув, вильнув своей толстой попой (при одной мысли о которой мой рот наполнялся слюной) отправился в нужном направлении, а я понял, что это мне еще припомнят, но у меня была уже выработанная методика сглаживания обид Тома.
- Франци! - я строго прикрикнул на крутящуюся под ногами дочь, которая успела завалить копа десятком вопросом, а он никогда не был способен выполнять какие-либо работы и думать одновременно, но на данный момент сохранность внешнего вида гостиной и прихожей волновала меня намного сильнее, чем неисчерпаемое любопытство дочери.

- Пап… - капризно начала она, явно намериваясь расхныкаться. Да что это за день такой! Так, что там говорил запытанный нами с Томом до бесконечности герр Шеффер? Ребенка надо отвлечь. Эврика! Все-таки в некоторых вещах я гениален.

- Солнышко, посмотри, как там устроились Анна и Мери, и скажи им, что приехали герр и фрау Листинг, - улыбнулся я ей, а девочка радостно закивала:

- Хорошо, пап, - и, воодушевленная столь важным поручением, совершенно забыв о пыхтящем с елкой Листинге, помчалась наверх.

- Еще раз назовешь меня фрау, Каулитц... - я перевел взгляд на возникшую в дверях раскрасневшуюся с мороза и гневно пыхтящую Лекс, которая бережно прижимала к груди завернутого в одеяло (подарок от нас с Томом) полугодовалого сына.

- А что поделать, если ты теперь фрау, старушка, - язвительно фыркаю.

- Дай только раздеться и отдышаться, и получишь в лоб. И вообще, возьми Даниэля! - фыркнула Лекс в ответ и выжидающе уставилась на меня. С этой дамой спорить бесполезно, поэтому со вздохом я взял из ее рук сверток, в котором тихонько посапывал очаровательный полугодовалый мальчик. Все-таки генетика порой странная и необъяснимая вещь, и даже у таких родителей как Листинги, могут родиться просто замечательные дети. - И чего стоим?- расхорохорилась Лекс. - Отнеси его в спальню, распеленай, или ты забыл за шесть лет, Каулитц, как пеленки менять? - не унималась она, раздеваясь.

- Ничего я не забыл, - раздраженно хмыкаю, - но, может, ты снизойдешь до собственного ребенка сама?

- Не снизойду. Тебе пора восстанавливать навыки, Каулитц, а то скоро сын родится, а ты ни памперс правильно застегнуть не сможешь, ни запеленать, так что дерзай, - ухмыльнулась Лекс и, чуть повысив голос, спросила: - А где мой муж?

- В гостиной, устанавливает елку, - я ответил за него, чувствуя, как от резкого громкого звука тщательно запеленанный ребенок начал ворочаться и угрожающе сопеть. Если моя память мне не изменяет, а мне никто и ничто никогда не изменяет, то обычно после этого раздается хныканье, которое постепенно перерастает в плач, негативно влияющий как на нервную систему, так и на слуховой аппарат.

- Занимайся ребенком, - я поспешил сбыть опасный для здоровья сверток с рук, - а я помогу Георгу.
- Не надо мне помогать, - флегматично пожал плечами, выползший из гостиной Ливринг, а я с тоской представил, как ему "не надо" помогать. Наверняка разнес половину гостиной своим адским деревом, а то и всю.

- Ты уже ее поставил? - прищурилась Лекс, которой я, воспользовавшись моментом, попытался впихнуть ребенка. Еще не хватало мне бесплатной нянькой подрабатывать, а пеленательной практикой я лучше буду с родными детьми заниматься.

- Да, - как-то не совсем уверенно под ее тяжелым взглядом ответил коп. Странное дело, убивать людей не боится, а собственную жену… хотя… людей он тоже боится убивать.

- Пойдем посмотрим, а ты, Каулитц, не стой столбом посреди прихожей, а раздень ребенка и в кроватку уложи, - раскомандовалась наша Королева Использованных Шприцев И Невынесенных Уток, и, прежде чем я успел выдать что-нибудь достойное Ее Величества в ответ, схватив бормотавшего что-то оправдательное в свой ответ копа, ретировалась с места разбирательства в нашу, я просто уверен, что пострадавшую, как после пятибалльного (или каким оно там бывает) землетрясения, гостиную. А мне ничего не оставалось, как поудобнее перехватить ребенка и подняться на второй этаж, правда по пути меня едва не сбило стадо взбесившихся мамонтов, галопом несущихся на водопой, в составе двух сестер Тома и дочери.

- И куда мы несемся на такой скорости? - я замер перед ними прямо посреди лестницы, искренне надеясь, что расчеты меня не подвели, и они успеют затормозить до того, как врежутся в меня, да еще с ребенком на руках. А не то мы всей не очень дружной и очень невеселой кучей полетели бы на пол. О том, что сделали бы со мной после Лекс, Ливринг и Том, я вообще предпочел не думать.

Но. Я не был бы самим собой, если бы ошибся. Девочки умудрились затормозить точно передо мной, и теперь на меня недоуменно взирали три, вы понимаете, ТРИ пары совершенно одинаковых карих глаз. А если бы тут были еще его братья, то пять. Нет, вы представляете, ПЯТЬ, а с Томом – шесть. Тут точно можно потерять остатки нервных клеток и психического равновесия. Слава богу, что эти подростки мужского пола с дурными манерами и своим завышенным самомнением остались на Рождество в колледже. Иначе в этот раз я бы точно совершил что-нибудь непоправимое и уголовно наказуемое с помощью скальпеля, или возможно, даже без него.

- Том обещал молочный коктейль, - улыбнулась точь-в-точь как брат Анни со встрепанными светло-русыми волосами.

- Не носитесь так, Франци, - строго смотрю на дочь, которая мгновенно насупилась точь-в-точь как ее второй папа. Нет, эти маленькие зеркальные отражения Тома точно сведут меня с ума за эти дни. - Ты же хозяйка дома и должна подавать пример гостям.

- Хорошо, па, - кивнула мгновенно просиявшая от собственной значительности дочка и, степенно кивнув мявшимся за спиной девочкам: - идемте, - гордо задрав подбородок, прошествовала вниз, а сестры Тома нелепо засеменили за этой королевой в два раза ниже их ростом. Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Сразу видно, чья она дочь! Аристократизм никуда не денется, даже если его разбавишь пусть и здоровой, но не совсем аристократичной кровью.

Сверток в моих руках противно захныкал, напоминая о себе. Чертовы Ливринги! Ругнувшись сквозь зубы, я поднялся наверх, вслушиваясь в раздающиеся снизу писки, символизирующие воссоединение нашего большого не очень родного семейства. Главное, чтобы Том не сильно перенервничал, а то мало ли. Все показатели говорили о том, что он почти готов к родам. Естественным родам, черт бы побрал этого упрямого толстопопого блохастика!

POV Tom

- Приятного аппетита, - с улыбкой ставлю последний запотевший стакан с соломинкой перед Мэри.

- Спасибо, - улыбнулась сестра, смешно тряхнув высоким хвостиком на макушке.

Как самая старшая в детской компании, она милостиво позволила младшим получить коктейли в первую очередь, а сама подождала, пока я приготовлю ей последний.

- Аккуратно пейте, - я потрепал увлеченно присосавшуюся к молочному коктейлю дочь, сидящую на высоком барном стуле и болтающую ногами, пока не видит Билл. Она лишь промычала что-то утвердительное в ответ.

Я хмыкнул себе под нос и вышел в прихожую, где гулял весьма ощутимый сквозняк. Порывы поднявшегося к вечеру ветра заметали в открытую дверь ворохи снежинок.

- Том! - громкий вопль вылетевшей из гостиной Лекс заставил меня вздрогнуть и попятиться назад, испуганно озираясь. Все-таки этих женщин не поймешь: пять минут назад она едва не задушила меня в объятиях, а теперь по непонятным причинам орет. - Ты что тут делаешь?! –подлетела она ко мне.

- Живу, - совершенно не задумываясь, выдаю в ответ и, глядя на ее вытянувшееся лицо, едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Иногда она бывает такой забавной. Чтобы было еще смешнее, мой рот помимо моей воли ляпнул: - А ты? - и я, тихонько похрюкивая от невозможности удержать этот смех внутри себя, начал сползать вниз по стене, к которой отскочил, испугавшись ее воплей.

- А я… я… - немного придя в себя через пару секунд возмущенно начала она, - смотрю на одного беременного обормота, который, кажется, забыл, что он беременный и стоит босиком прямо на сквозняке, на тридцать восьмой неделе. Я понимаю, конечно, - разорялась Лекс, а я только страдальчески закатил глаза (и она туда же!), но я же не нарочно, кто жзнал, что дверь до сих пор открыта, - что ты сам позаботиться о себе не в состоянии, но муж-то твой куда смотрит?!

- Ты бы лучше за своим мужем смотрела, - ледяной голос моего мужа, раздавшийся со стороны лестницы, заставил меня задрожать сильнее, чем зимний ветер, - а еще лучше было бы, если бы ты догадалась не орать на беременного парня, а закрыла дверь, - в его голосе было столько льда, что хотелось зажмурить глаза и закрыть ладонями уши. Не поворачиваться, только не поворачиваться. Я инстинктивно попытался спрятаться за Лекс, но подлая предательница только с громко-возмущенным:

- Я за ним и так смотрю! - кинулась закрывать дверь, оставляя меня под испепеляющим, даже за три метра, взглядом карих глаз супруга. Сейчас кого-то медленно и со вкусом будут убивать трехчасовой нотацией об ответственности.

Я с тоской следил за Биллом, который мягко, словно горный кот за загнанной добычей, спускался вниз по лестнице, испепеляя меня взглядом идеально подведенных глаз.

- Я на это искренне надеюсь, - пропел Билл, приближаясь ко мне, и от него сейчас хотелось оказаться как можно дальше, - поскольку не хочу, чтобы его бурные взаимоотношения с елкой превратили нашу гостиную в развалины…
- Каулитц, откуда в тебе столько яда? - вклинилась Лекс, а я все не мог отвести взгляда от его глаз. - Твою бы энергию да в полезное русло. Ты уложил Даниэля?

- Да, - мой муж недовольно буркнул, прерывая зрительный контакт и поворачиваясь к Лекс, - хотя это твой ребенок, и ты могла бы…

- Не могла бы, - перебила его Лекс. - Я следила за своим мужем, чтобы он не разнес твою идеальную гостиную! - она так забавно спародировала Билла, что я еле-еле удержался, чтобы не фыркнуть. Сейчас ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимания. Я мебель. Меня тут нет.

- Не надо за мной следить, - пробасил Георг, заваливаясь в прихожую с новой порцией холодного морозного воздуха и двумя маленькими елочками для детских.

- Как же, не надо?! - хором выдали Лекс и Билл, практически синхронно упирая руки в бока. Глядя на изумленно-обиженное лицо Георга, так и замершего в открытых дверях с двумя вечнозелеными деревцами, я не выдержал и хихикнул. О чем пожалел тут же, миллион раз за секунду, под обстрелом всех взглядов, переметнувшихся на меня.

- А ты что тут до сих пор делаешь? - накинулась на меня Лекс. - Нет, ты точно хочешь простудить ребенка и простынуть сам! Ты же врач, Том, как можно быть таким растяпистым?!

- Не ори на него! – Билл вклинился в гневную тираду девушки, похожей сейчас на маленького кругленького суетливого воробья, очень злого воробья.

- А если он по-другому не понимает? - тут же повернулась к нему Лекс.

- А как тебе то, что он от твоих криков родит раньше срока прямо здесь? - уже спокойно парировал Билл, сложив руки на груди.

Мы с Георгом переглянулись. Кажется, мы тут были лишними. Когда эти двое начинали ругаться, то можно было спокойно уходить курить, пить чай, смотреть кино, проверять почту… и так до бесконечности, потому что остановить этот обмен «любезностями» было практически невозможно.

- Кхм-кхм, - прокашлялся Георг, ногой закрывая дверь и вклиниваясь между ними не только своими словами, но и буквально, в физическом смысле, то есть своим накачанным 90-килограммовым телом и двумя елками. – Я, конечно, понимаю, что ничто не может заменить вам удовольствия поорать друг на друга, но пока вы тут будете ругаться, Том точно простынет и родит – это раз, на улице темнеет – это два, а мы собирались наряжать елку во дворе и фасад дома – это три.

- И что ты предлагаешь? - хотя Билл стоял ко мне спиной, я прекрасно представил, как изящно взлетает вверх правая бровь и растягиваются в ироничной улыбке его губы.

- Я предлагаю вам одеться, взять коробки с украшениями и переместиться в район двора, чтобы побыстрее разделаться с этим. А Том пускай посидит с детьми, - я даже поразился спокойствию Георга. Иногда мне казалось, что отношение моего мужа его совсем не задевает, но намного сильнее сейчас меня волновало другое:

- А почему я дома? - кажется, беседа начинает идти по кругу, потому что я снова почти тут же пожалел о своих словах под тремя парами как-то нехорошо горящих глаз, а уж их гаркнутое почти хором:

- Тебе нельзя! Ты беременный! - вообще повергло меня в состояние немого шока. Когда это мой муж, Лекс и Георг были столь единодушны?
Я уже приготовился к долгой и мучительной кончине от многочасовой нотации в исполнении этого столь неожиданно спевшегося трио, как спасение пришло ко мне в лице моей очаровательной дочки и ее пронзительного вопля с кухни:

- Па-а-ап! – и пока эта троица не пришла в себя, я резво помчался на кухню, надеясь, что все-таки в этот раз пронесет. Впрочем, так же, как и во все предыдущие.
***

- Ну вот зачем ты наклоняешься? Сам же всех учишь, что на таком позднем сроке надо беречь себя, - бухтела Лекс, доводя до блеска последнюю плитку на кухонном полу, пока я со странным упоением оттирал липкую розовую массу с холодильника.

- Вы были так заняты беседой друг с другом, что я не стал вас утруждать, - буркаю себе под нос и стираю еще одно пятнышко. Никогда не думал, что мороженое может быть таким противно липким и плохо отмывающимся.

- Том! - возмущенно шикнула на меня девушка, включая воду. - Мы же о тебе заботимся, - она бы это еще по слогам произнесла. Интересно, когда понятия «беременный» и «умственно отсталый» стали синонимами?

- Я сам о себе могу позаботиться! - возмущенно бурчу, оттирая последнее пятнышко. Это же надо додуматься попытаться сделать себе вторую порцию молочного коктейля и забыть закрыть миксер! Я-то думал, что такое только в кино бывает, но моя дочь и сестры доказали в очередной раз, что в каждой выдумке есть только доля выдумки.

Улыбнувшись, я метким броском отправил тряпку в раковину, пожимая плечами в ответ на гневно-недоуменный взгляд Лекс.

- Ты становишься таким, как Билл, - вздохнула Лекс, принявшись возиться с тряпками.

- Муж и жена... - со смешком усаживаюсь поудобнее на единственном мягком низком стуле, который сюда притащил еще несколько месяцев назад мой муж. Мне было невероятно приятно, когда он заботился обо мне, но когда эта забота становилась идеей-фикс, это начинало раздражать.

- Ваша парочка яркий тому пример, - она выключила воду и вытерла руки.

- Ваша тоже, - фыркаю в ответ, ерзая на стуле, пытаясь устроиться так, чтобы поясница не ныла, хотя с каждым днем эта задача становилась все сложнее и сложнее. Слишком сильной была нагрузка на позвоночник. В прошлый раз такого не было. Франци была намного меньше, да и до такого приличного срока я просто не успел доходить. – Подай пожалуйста печенье, - улыбаясь как можно очаровательнее, прошу у Лекс.

- Сладкоежка, - беззлобно усмехнулась она, подавая мне вазочку. - Молока налить?

Я только утвердительно кивнул, довольно улыбаясь. Внезапно нахлынувшее чувство голода недовольно забурчало в желудке, требуя печенья, миндального, жутко калорийного, с шоколадной крошкой.

- А Билл с Георгом?.. - настороженно смотрю на копающуюся в холодильнике девушку, а затем на дверь, словно муж может внезапно выскочить из-за нее и застать меня за преступлением. Я же на диете, черт бы ее побрал. Вот и приходится есть в своем доме сладкое тайком, чтобы не дай бог меня не застукал Билл, ему-то не объяснишь, что все нормально. Для моего положения. Иначе он бы точно запретил мне самостоятельно рожать, да что там... он бы просто запретил мне рожать и все.

- Они во дворе, не нервничай ты так, - улыбнулась Лекс и, достав ярко-желтый пакет с молоком, налила белой жидкости в стакан. - Как ты себя чувствуешь? - стакан со стуком опустился передо мной на прохладную поверхность стола, но сразу ответить я не смог, потому что успел откусить внушительный кусок печенья. Поэтому пришлось его прожевать, сделать глоток молока и только потом выдавить:

- Все хорошо, по плану, - прости, дорогая подруга, но тебе с твоей импульсивностью некоторых вещей знать не стоит.

Ты Биллу сказал? - испытующе уставилась она на меня, а я от греха подальше отложил надкусанное миндальное печенье. Под таким взглядом подавится - самое верное дело.

- Нет, - натянуто улыбаюсь и вздыхаю. Все-таки некоторых вещей Биллу знать не стоит. Скандал потом будет знатный, но он будет потом. Уже после.

- И как ты от него можешь что-то скрыть? - хмыкнула она.

- Максимум обаяния и минимум информации при правильной подаче, - хитро улыбаюсь. А еще круглая сумма в конверте для фрау Хольфманн, каждый месяц, чтобы она рассказывала и показывала Биллу то, что нужно было мне. А я? Что я? Я просто оберегал его нервы. У него и так нервная работа, чтобы волноваться еще по всяким пустякам.

- Смотри… - начала она, но ее прервала захныкавшая радионяня.

- Смотрю, - улыбаюсь и, кинув взгляд на часы, уточняю: - кормить пора.

- Без вас знаю, герр Каулитц, - улыбнулась она и встала, потрепав меня по голове.

Ну вот что за странные позывы у всех в последнее время в отношении меня? Потрепать, потискать, погладить, словно я щенок безродный. Это злило. Очень. Как и многое другое. Неужели разница между беременным мужчиной и беременной женщиной настолько незаметна и трудно понять, что мне это не нравится? Вернее, нравится, но в исполнении лишь одного человека.

Пока я думал, насколько сильно меня все это бесит, Лекс, подхватив передатчик радионяни, вышла.

Я взял и задумчиво повертел в пальцах надкусанное печенье. Мы столько раз говорили на эту тему с Лекс, но так и не пришли к взаимопониманию. Она решительно не понимала, зачем нужна вся эта конспирация, а я решительно не понимал, как можно не видеть таких элементарных вещей. Но данное мне слово она нарушить не могла, поэтому мой муж до сих пор пребывал в блаженном неведении. Конечно, утаить что-то от Билла практически невозможно, но в последнее время мы собирались все вместе очень редко, поэтому это так и осталась нашей маленькой тайной… в пять килограмм.

Улыбнувшись, я засунул оставшийся кусок печенья в рот, получая искреннее наслаждение от процесса. Все-таки вкусное печенье - это счастье, а вкуснейшее миндальное печенье с молоком - это двойное счастье, а уж когда тебе никто не запрещает его есть… Я улыбнулся и взял еще одно.

Надо проверить, тепло ли оделась Франци, Анни и Мэри. И достать коробки с украшениями для дома и елки, пока они возятся на улице.

Со вздохом встав, я вымыл грязный стакан, а чтобы уничтожить вещественные доказательства, досыпал в вазочку еще печенья, и пошел наверх, чтобы проследить за процедурой одевания маленьких модниц. Все-таки все девчонки, девушки и женщины такие легкомысленные – жертвуют комфортом и собственным здоровьем ради моды. За ними нужен глаз да глаз, особенно когда они надолго собираются зимой на улицу.

***

- Сейчас мы с тобой закончим накрывать на стол, - протерев хрустящей белой салфеткой тарелку, я опустил ее на стол.

Даниэль утвердительно гукнул мне в ответ и занялся нащупанной погремушкой. Я с улыбкой наблюдал за ним. Счастливый ребенок. Через пару минут надоевшая погремушка полетела в сторону, а мальчик, неловким движением перевернувшись на живот, встал на четвереньки и неуклюже пополз по толстому теплому пледу на полу за другой понравившейся ему игрушкой. Я как завороженный наблюдал за ним, совершенно позабыв про сервировку стола. Сердце болезненно сжалось.

Франци была совершенно не такой, и первый год своей жизни провела в больнице. Мне и подержать-то давали ее на пять минут, и то лишь после того, как пройдешь процедуру полной дезинфекции, чтобы не дай бог с нашим маленьким чудом ничего не случилось. Но так было надо. Зато теперь, глядя на свое маленькое (хотя уже и не такое маленькое) жизнерадостное счастье, я думал, что оно того стоило. Все и всего стоило.

Вспомнив, что вообще-то уже восьмой час вечера и скоро вся голодная, и промерзшая орава завалится домой, требуя ужина, я быстро вернулся к почти накрытому столу. Последним штрихом стали натертые белым накрахмаленным полотенцем до блеска бокалы. Меня так научил делать муж. Я улыбнулся. Когда мы ужинали втроем, он всегда натирал бокалы сам, до блеска, не доверяя такое ответственное дело никому другому.
Отойдя на пару шагов, я полюбовался накрытым в гостиной столом – мы все просто не уместились бы на нашей ставшей вдруг такой маленькой кухне.

Выхватив из вазочки конфету, я развернул фантик, пряча шуршащую бумажку в карман, а конфету за щеку, и подхватил на руки Дэни:

- А теперь мы пойдем гулять, посмотрим, что там делают мама с папочкой и дядя Билл, - малыш улыбнулся в ответ той очаровательной улыбкой маленького ребенка, от которой растает любое сердце в этом мире, даже сердце моего мужа. Именно поэтому на заставках, везде, где только можно: на телефоне, ноутбуке и планшетнике – у меня стояло фото Билла с Франци на руках, прямо в больничной палате, замученного, с синяками под глазами, небритого и ненакрашенного, с маленьким свертком в руках, в котором очень сложно узнать нашу маленькую модницу, но такого бесконечно счастливого, что каждый раз, когда я смотрю на эту фотографию, у меня екает сердце. Дэни гукнул и схватил меня за нос, привлекая внимание и заставляя рассмеяться:

- Все-все, идем, - хихикнув, я перехватил его поудобнее. Растет малыш, а ведь был всего 3200 после родов, которые я самолично принимал у Лекс, потому что после того, как отошли воды, у нее случилась истерика и она отказалась подпускать к себе кого-нибудь, кроме меня.

Все-таки некоторые вещи вбиваются в память намертво. Я даже не заметил, как руки сами по себе надели на так похожего на Георга мальчишку теплый комбинезон, чепчик и шапочку, против которой Дэни особенно возражал и даже закряхтел, уже приготовившись заплакать, но, наученный опытом, я тут же схватил погремушку и отвлек малыша, подло надевая ненавистную шапочку с помпончиком.

Пока Дэни играл с яркой громыхающей на весь дом пластмассовой коровой, я со скоростью света спустился вниз, подхватил ворох собственной одежды и вернулся в комнату, стараясь как можно быстрее натянуть на себя толстовку, шапку и куртку. Увидел бы Билл - не миновать мне очень долгой и мучительной нотации, но Билла тут не было.

Поэтому, хмыкнув я застегнул новую куртку, на много размеров больше моей обычной, которую пришлось специально покупать и которая уже была тесновата, натянул на Дэни очаровательную зеленую курточку, отороченную голубым мехом, специальные теплые меховые сапожки и, подхватив на руки, спустился вниз, где пришлось делать еще одну остановку для того, чтобы обуть меня.

Внутри плескалось какое-то радостное предвкушение, поэтому я с искренним удовольствием вдохнул морозный сумеречный декабрьский воздух, оглядываясь по сторонам. Где-то внутри защипала легкая зависть. Девочки и Лекс со смехом развешивали шары на огромной ели, которую, три года назад, я не дал уничтожить Биллу с его маниакальной любовью к ровным поверхностям, и на которой уже переливались разноцветными огоньками гирлянды. Тихую ругань мужа, препирающегося с Георгом по поводу того, ровно они повесили лампочки или нет, я услышал бы и за тысячу километров. Это так на него похоже. Вредина, как оказалось еще шесть с половиной лет назад, крашеная.

- Том! - обрушился на меня двойной крик, заставивший инстинктивно вздрогнуть и втянуть голову в плечи. Слава богу, что мой муж стоял высоко на стремянке, а вот мгновенно подлетевшая Лекс не удержалась и влепила мне подзатыльник. Мне повезло, что шапка огромная и меховая: через нее удар почти не чувствовался.

- Я тебе сейчас за самодеятельность… - она замахнулась на меня еще раз и забрала своего сына.

- Не трогай моего мужа! - процедил сверху Билл.

- Ты там сидишь наверху, вот и сиди, - огрызнулась Лекс. От нарастающего напряжения и напрашивающегося по моей вине скандала нас спасла Франци.

- Папа! - подлетев, раскрасневшаяся дочка схватила меня за руку и потащила к елке, - пошли с нами вешать шарики.

Билл что-то недовольно хмыкнул и вернулся к гирлянде:

- Нет, я говорю тебе, что она висит криво, как хирург говорю. Если ты не доверяешь моему глазомеру, то я могу, конечно, слезть, сходить в дом за линейкой, и мы измерим. Только вот я еще не знаю, что случится, если я окажусь прав.

Я хихикнул, представив, чем может грозить Георгу подобное. У меня были шансы переспорить мужа, уйти от наказания и повернуть спор в приятную сторону, а вот у друга… Видно, он тоже это понял, поэтому со вздохом сдался:

- Ну давай перевешивать.

В конечном итоге они перевешивали гирлянду еще раз шесть. Мы к этом моменту успели повесить на елку не только все шары, но и слепить небольшое подобие снеговика, сбегать за глазами-бусинами и носом-огурцом (ну что поделать, моркови не нашлось) домой, а заодно занести уснувшего на руках Лекс Дэни, и даже немного поиграть в догонялки (правда, мне пришлось наблюдать со стороны, как девочки гоняются за Лекс и наоборот, так как с таким огромным животом было слишком сложно бегать). И теперь все, стоя шеренгой практически по команде «смирно», наблюдали за тем, как Билл критично оглядывает гирлянду и выдыхает под мученический стон Георга:

- И все равно неровно, надо перевешать.

Возмущенные крики «Пап!», «Каулитц!» и мой «Билл!» раздались почти одновременно.

- Ну не будет же она висеть криво, - возмущенно начал мой придирчивый хирург, но я его перебил. Я давно катал в руках комок снега, не зная, как правильно его приспособить. Решение пришло практически мгновенно: один замах, и снежок отправился точно в щеку моего супруга, заткнув его на полуслове. Вернее, я планировал кинуть куда-нибудь пониже, но…

- Том, - пока я прикидывал, в какой стране мне лучше потребовать убежища, Билл быстро спустился вниз, в его глазах плясал тот самый хищный огонек, который всегда сигнализировал о том, что его уже не остановить, а на пострадавшей щеке расплывалось красное пятно.
- Меня нельзя, я беременный! - я пятился назад, наблюдая, как он наклоняется и зачерпывает снега.

- На войне как на войне, - хохотнул муж.

В следующий момент обзор мне залепила холодная белая масса. Когда я успел проморгаться, то моему взору предстала покатывающаяся от смеха чета Листингов. Мы понимающе переглянулись с Биллом: семейные разборки семейными разборками, но вот смеяться надо мной… в Георга прилетели два снежка одновременно, после которых он со скоростью голодного таракана спустился вниз под ободряющий клич Лекс:

- В атаку! - которая активно лепила снежок, не зная, кого выбрать первым.

- Тетя Лекс хочет войны! - радостно взвизгнула Франци и, зачерпнув снега, с боевым кличем кинулась на Лекс. Хорошо, что Дэни уже спал дома в бдительной компании радио.

Остановить разразившуюся снежную войну, в которой не щадили ни детей, ни беременных, ни женщин, смогла только служба доставки.
Пока улыбающийся парень вручал Биллу с Георгом огромные пакеты и поздравлял нас с наступающим Рождеством, мы с Лекс загнали не на шутку разошедшихся девочек домой, отправив их переодеваться в чистую сухую одежду и принимать горячий душ перед ужином. Следом за ними суетливая Лекс втолкнула в дом меня, чтобы я проследил, чтобы эта хихикающая стайка не громила дом. Едва самая младшая часть нашего семейства успела раздеться, в дом ввалились загруженные по уши Билл и Георг. Пришлось в срочно порядке отправлять вертящихся под ногами Мэри, Франци и Анни наверх, затем вжиматься в стену самому, чтобы пропустить этих двоих на кухню, одновременно пытаясь справиться с заевшей застежкой на куртке, которая с каждой минутой раздражала все больше и больше. Последней в дом ввалилась Лекс, наперевес с хныкающей радио няней и, быстро скинув сапоги, кинулась наверх, а дурацкий замок на новой куртке просто огромного размера, которая была уже маловата, никак не желал расстегиваться.

- А где Лекс? - поинтересовался вернувшийся из кухни Георг, пока я мученически дергал никак не желающую сдвигаться с насиженного места собачку.

- Наверху, Дэни проснулся, - я пропыхтел и, плюнув на дурацую куртку, присел на специально принесенный для меня в прихожую стул, чтобы снять ботинки.

- Помочь? - заботливо поинтересовался друг, скидывая свою одежду в общую кучу, которую, по теории вероятности, предстоит разгребать мне.

- Нет, спасибо, - улыбнувшись, я наглядно продемонстрировал сдернутые с промерзших ног ботинки и, поморщившись от боли в противно ноющей пояснице, встал.

- Ну как хочешь, мое дело предложить…- начал он, но его перебил насмешливый голос моего мужа:

- Предлагать будешь своей жене.

- Без тебя разберусь, - фыркнул в ответ Георг и, попытавшись на ходу ткнуть Билла кулаком в бок, от которого тот благополучно увернулся, стал подниматься наверх.

- Надеюсь, от моей помощи ты не откажешься, - вкрадчиво произнес мой любимый супруг, подходя ко мне.

- Никогда не откажусь, герр Каулитц, - рывок, и молния послушно расстегнулась. Растянув губы в хитрой улыбке, я повернулся к нему: - У меня так замерзли губы, - облизываюсь, с удовольствием отмечая, как он внимательно следит за мной, - есть угроза обморожения, срочно требуются реанимационные мероприятия.
- Если все так серьезно… - выдохнул он мне в губы, вовлекая в поцелуй. Не знаю, сколько мы так стояли, но я успел согреться – то ли в объятиях обожаемого супруга, готового целовать меня сутками… да что там «то ли». В них и только в них.

Ненужная куртка уже давно полетела на пол, как и шапка, которую Билл не успел снять, а за ней и его куртка; его руки уже подбирались к ремню на джинсах, а мои ладони давно скользили по обнаженной коже спины под рубашкой.

Нас прервало возмущенное покашливание со стороны лестницы. Я с неохотой оторвался от Билла. Или он от меня. Но что нам это одинаково сильно не понравилось - факт.

Упершая руки в бока, Лекс ехидно улыбалась:

- Вы бы хоть постеснялись, дом полон детей…

- Детей здесь нет. Если у тебя вдруг плохо со зрением, то могу посоветовать обратиться к офтальмологу, хотя здесь не зрение лечить надо… - мой муж сделал вид, что задумался, а потом растянул губы в своей самой гадской ухмылке, - скорее это из области психиатрии, раз у тебя начались галлюцинации.

- Иди ты к черту, Каулитц! - фыркнула Лекс, спускаясь вниз. - Вы как хотите, а я подаю ужин. И никого мы ждать не будем, так что хватит лобызаться на глазах у всех. Марш в душ и переодеваться! Через пятнадцать минут общий сбор за столом.

- Завидуешь? - иронично вскинул бровь мой муж. - Листинг тебя не удовлетворяет?

- Листинг удовлетворяет меня в полной мере, не надейся, Каулитц, - пропела она, скрываясь на кухне и не давая нам шанса ответить. Я перевел взгляд на вмиг ставшего недовольным Билла.

- Иди наверх, все равно вместе душ принять не получится, - чмокнув, он улыбнулся и подтолкнул меня к лестнице, а сам распахнул створки шкафа, чтобы повесить сваленную кучей кипу одежды.

Я, тоскливо посмотрев на него, начал подниматься. Принять душ вместе и правда сейчас не получится, а так хотелось… но, в конце концов, ночь длинная. Улыбнувшись, я пропустил вниз Георга с мокрыми всклокоченными волосами и только собрался зайти к себе, как в коридор вылетела Франци в сиреневом очаровательном банном халате по пятки:

- Пап, заплетешь косички? - она продемонстрировала мне расческу и две резинки с ягодками.

- Конечно, - я свернул с намеченного курса и пошел в обитель нашей маленькой принцессы.

Правда, у Билла делать прически дочери получалось намного лучше, но наша единственная любимая леди не любит ждать, да и что-то резко расхотелось мне в душ, в гордом одиночестве-то. А так Билл расправится с верхней одеждой, я с косичками, и в комнате мы окажемся практически одновременно, а ванная у нас одна на двоих, поэтому…

Продолжение
Предыдущая часть