Maximeliane_Rufus все записи автора Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:

* - школьный кулёк
** - младшая школа (начальная)
*** - на подарки от рабочего коллектива школы родители не скидываются, это инициатива самих работников
**** - у немцев они обычно находятся либо в черте города, либо всего в нескольких километрах (в большинстве случаев туда можно доехать на трамвае или автобусе)
***** - новая часть Дрездена – северная сторона Эльбы (хотя, на мой взгляд, она старее старой ^_^)

Тома выписали 12-го числа. Я отвёз домой его на машине, чему юноша был крайне удивлён.
- Ты получил права?
- Да, как видишь.
- Хм, теперь будет удобнее с Эммой возиться.
- Я не против, - поворачиваюсь и улыбаюсь ему.
- Слушай, у тебя тут двигатель 2 с лишним?
- Да, - удивлённо спрашиваю. – 2.4. Откуда знаешь?
- Интересовался как-то линейкой BMW, да и догадаться не сложно. Будем на твоей машине ездить в магазин и по мелким делам.
- Почему? – опять удивляюсь.
- А моя жрёт много, - расслабленно откидывается на сиденье.
- Из-за чего?
- В Cadillac’е двигатель 6.2. Представляешь, сколько он по городу тратит?
- Ну да, - тяну. – Слушай, а почему тогда у меня двигатель объёмом меньше, но в мощи твоему не уступает?
- Потому что у меня махина, а у тебя малютка. Чтобы придать твоей машинке ускорения потребуется меньше энергии, нежели моей.
- А я раньше этого не знал.
- Не такой уж я и глупый оказался, - Том хохотнул. – Всё равно ты меня на трассе вряд ли переплюнешь.
- Мы это как-нибудь проверим.
Кауэр повернулся и хищно улыбнулся, облизнув губы.
Когда мы вошли в квартиру, парень расслабленно выдохнул, плюхнулся на диван, застонал, пожаловавшись, что у него загипсованная рука чешется, а потом вдруг вскочил и начал что-то делать. Звонки, переписка по интернету. У него точно шило в одном месте.
- А где моя дочь? – резко спрашивает, когда я подал ему бутерброд с соком.
- У Эмили. Она сказала, что маме вашей отвезёт. Там какие-то соседи приехали...
- А, точно, она мне говорила, - и Том вновь окунулся в комп.
Я стал ему не нужен, но сейчас это меня не обижало ни капли. Я научился мириться. Поднявшись наверх, мне показалось разумным приготовить всё для завтрашнего дня – Эмма идёт в школу. Я погладил платье, собрал портфель, открыл и засунул в мешок сменную обувь, приготовил заколки и резинки, прибрался в её комнате, стерев с полок пыль. Когда вышел в коридор, то увидел Тома всё в той же позе.
- Ты в чём завтра пойдёшь?
- Куда? – он посмотрел на меня, оторвавшись от своего занятия. Я скорчил недовольную рожу. – А... да не знаю, как обычно.
Я махнул на него рукой и пошёл в спальню. Как оказалось, у Кауэра были строгого стиля вещи. Но если я завтра заставлю его надеть костюм, то боюсь, что он меня гипсом прихлопнет. Где-то в недрах шмотья нашёл умопомрачительного серебряного цвета рубашку. Она была пронизана строчками какой-то песни. Они шли то прямо, то поворачивали, будто огибая бок человека, который оденет эту вещь.
- Завтра ты пойдёшь в ней! – я вышел и показал предмет. – Это не обсуждается.
- Но...
- Цыц! Я сказал, что ты пойдёшь в ней, ясно? Откуда у тебя вообще такая красота? У такого неотёсанного и лишённого вкуса на изыск человека?
Том нахмурился, а потом буркнул:
- Мне её Роксана подарила.
- Кто?
- Рокси, один из админов нашего сайта.
Я, кажется, слышал о ней. Да и видел. Она стояла рядом с Ником на дне рождении Тома, когда ему машину дарили. Она была в больнице. Милая такая, брюнетка, симпатичная и скромная. Скорее всего, девушка прекрасно представляла себе, как рубашка будет смотреться на экстремале. Я погладил её и повесил на дверцу шкафа. К вечеру приехала Эмили, привезла племянницу. Эмми села рядом с отцом и отказалась от него отходить. Пришлось ужин им тащить в гостиную. Мне казалось, что я реально стал услужливой женой и заботливой матерью. И что самое интересное – мне нравилось то, что я делал. Том продолжал сидеть на диване, чем-то занимаясь на лэптопе. Конечно, когда он печатал одной рукой – я чуть не ржал. Смотрелось забавно. Уложив малышку спать, моё уставшее тело примостилось рядом с парнем. Он чмокнул меня в висок. На экране был изображён какой-то заповедник.
- Где это?
- В Америке.
- Ты собрался в Штаты?
- Нет, пока. Может через года 2 поеду, но не сейчас. Мне просто скинули кое-какую интересную информацию. Слушай, малыш, я тут прикинул...
Сейчас сердце взорвётся от нежности. Сидеть рядом с ним, облокотившись на его тёплый бок, вдыхать аромат тела – не это ли кайф? (ну, секс с Томом, конечно, не учитывается в этом опросе)
- А, что? – я пропустил всю его тираду мимо ушей.
- В Испанию, - он посмотрел на меня удивлённо. – Ну как?
- Что «в Испанию»? – вылупляю глаза.
- Ох, - выдыхает. – На каникулы в Испанию давай поедем?
- Правда? На зимние? – сажусь на колени и смотрю на него с блеском в глазах.
- Да, ну не на летние же. До них ещё далековато.
- Ой, я хочу очень.
Мы помолчали. Кауэр чем-то занимался, а я, прикрыв глаза, просто сидел, мерно дыша.
- Том, я кое-что спросить хотел...
- Давай, я же обещал не увиливать, - юноша улыбнулся.
- Помнишь, ты как-то сказал, что сидел на стероидах?
- Да, на Хэллоуин, когда мы ещё не встречались.
- Почему ты принимал их?
- Я тогда ещё вообще дебилом был. Меня смущало, что я веду экстремальный образ жизни, а мышц нет. Да и потом, знаешь, иногда после секса тело находилось не в лучшей форме, а у нас, например, трюк. Шарлотта всегда бодрячком была, а меня вот подкашивало после наших игр. Наверное, я идиот, но у меня комплекс сформировался. Посоветовали эту дурь. Ни с кем не советуясь, я решил стать настоящим мужиком. Вот и принимал, но недолго, что хорошо. Ну а дальше я уже рассказывал.
- Ты заболел, принял антибиотик, и тебе стало плохо. Я помню.
- Ага. Пить нельзя было, кое-какие препараты принимать, - он хохотнул. – Мама тогда подумала, что её сын наркоман.
- У тебя бок не болит?
- Нет. Иногда чешется, покалывает, но не болит.
Я прильнул к его уху, обхватив губами мочку, и жарко задышал.
- Скучал по тебе, - при этих словах стал поглаживать любимую грудь.
- Нет, Билл, не сейчас. Ты с ума сошёл, - он плавно убрал мою ладонь от себя, продолжая смотреть в монитор.
- Я ревнивый мальчик. Не позволю тебе променять секс со мной на общение с машиной, понял? – мурлыкнув, я лизнул раковину, а затем страстно зашептал. – Кто-то говорил мне про свой член, стоящий колом, м-м-м...
- Ох, ты невыносим, Билл, я хочу поработать, умоляю, не сейчас. Вечером.
- Уже вечер, - мой напор ни капли не спал. – Ты все свои грёбанные дела можешь сделать потом. Хоть ночь не спи, сиди за ноутом, а мне дай...
- Билли, - Кауэр прикрыл глаза, когда я присосался к его шее. – Мы не можем.
- Можем! Всё мы можем!
- Утром рано вставать.
- ★бать, Том, ты что, импотентом стал, я не пойму? – начинаю злиться. – Немедленно отложил свой сраный лэптоп и раздвинул ноги, если не хочешь, чтобы я заночевал у Питера.
- Это шантаж, бесчестно!
- Меня не колышет, - складываю руки на груди и выгибаю бровь. – Ну?!
Он делает то, что я сказал. Остервенело закрываю крышку компа. Сев вновь на колени, придвигаюсь и начинаю расстёгивать его джинсы. Молчим. Том учащённо дышит. Приподняв футболку, целую его в «верхнюю» татуировку, облизывая кожу языком.
- Не смей орать: дверь в комнату Эммы приоткрыта, - оповещаю я любовника, стаскивая противные джинсы.
- Развратник.
- Ещё скажи, что тебе не нравится? – язвлю, горячо дыша сквозь боксеры на его член. Начинаю сильно ласкать внутреннюю сторону бёдер. Чуть дотрагиваюсь губами до органа, но ткань мешает. – Странно, что ты молчишь.
- Жду, пока сам догадаешься, - язва в ответ.
Мы точно друг друга стоим. Подтягиваюсь и целую Тома в губы, чуть навалившись, но так, чтобы не причинить вред его ранам. Глажу плечи, грудь, задеваю соски. Возбуждаю.
- Что мне сделать, чтобы ты взял в рот? – будто невзначай бросает этот интриган.
- Может быть, хорошо попросить? – улыбаюсь, чмокая парня в подбородок.
- Я отымею твою костлявую задницу, если ты этого не сделаешь.
- Хотя и угроза подойдёт. Сделаю вид, будто я испугался.
Высовываю штангу и накрываю ртом его пенис.
- Ради Бога, сними бельё, - полустон.
- Ой, не ной, сейчас.
Ему пришлось приподняться. Боксеры приземлились на журнальный столик. Кауэр развёл ноги слегка, открывая к себе доступ.
- Прошу, хоть изредка поглядывай наверх, - говорю, а потом беру в рот, начиная сосать его х★й.
Том шипит, но затем расслабляется. Он ничего не делает – отдался на мою милость. А мне нравится управлять им. Заставлять просить, стонать и чуть мучить, правда, не всегда. Юноша редко постанывал, пока моя голова двигалась по стандартной схеме. Его член вскоре окреп и принял свой нормальный размер, на мой взгляд. Здесь уже не хватало моего рта и искусного мастерства «соски». В ход пошли руки. Том приспустился на диване, уже полулежал. Руку ко мне не тянул, бёдрами не подмахивал. Просто наслаждался.
- Знаешь, что...
- О, нет, ты же не такая сволочь, Билл... мне молить тебя?
- Да ты выслушай, - вытираю рот. – Я тут вспомнил кое-что, думаю, тебе понравится.
Сажусь удобнее. Любовно смотрю на парня, облизывая губы.
- Я сейчас буду тебе дрочить, но не так, как всегда, - кладу руки на его ствол. – Сперва только вниз буду гладить, потом только вверх.
- Нахер ты всё это проговариваешь? – его трясло.
- Чтобы ты просил, мерзкий, - гадко ухмыляюсь. – Выдержишь счёт, то получишь награду.
- Какой ещё счёт?
- Узнаешь.
- 10, - раскрываю ладони, обхватив пенис, и веду вниз. – 9, - возвращаюсь к головке, но к органу не притрагиваюсь, вновь обхватываю и спускаюсь вниз. – 8, - поднимаю ладони, затем кладу на головку и совершаю те же движения.
Когда мы дошли до единицы, то я стал гладить его снизу-вверх опять на 10-м счёте. Когда и он кончился, то вновь я начал с головки уже с 9-ти. Кауэр кончил на 3-х.
- Откуда ты всё это знаешь, малыш? – отдышавшись, спросил он, когда я вытирал его пах.
- Да в интернете прочитал. Но ты не выдержал весь счёт. Плохо.
- А что бы мне было? – заискивающе шепчет.
- Хорошо было бы. Всё, поднимайся, пора спать. Не выспишься, будешь хуже варёных овощей.
- А ты?
- И я спать.
- Да нет, ты ничего не хочешь? – ведёт бровями.
- Как-нибудь потом поэксплуатирую твой рот, договорились? А теперь марш в ванную.
Том поцеловал меня в благодарность. Я помог ему надеть боксеры, и он пошёл умываться. Сказал, что помощь будет не нужна. Улыбнувшись, я лёг на диван и растянулся. Казалось, что ничего такого и не делал сегодня, а устал, как псина. Прихватив злосчастный ноут Тома, пошёл в спальню, а затем в ванную. Принял душ, почистил зубы и в постельку, где меня уже ждал любовник.
- Будем попами друг к другу спать?
Я хохотнул, щёлкнул его по носу, поцеловал на ночь и лёг, обняв тёплое тело.
- Мне даже не верится в то, что мы вновь вместе.
- И мне, кстати. Но я ощутил себя сегодня такой заботливой хранительницей домашнего очага. И убрался в доме, и приготовил, и проследил, чтобы все уснули. Кстати, если Эмма встанет раньше нас или ночью придёт, что скажем?
- Оправдаемся как-нибудь, - зевнул партнёр. – Говоришь, женушкой себя почувствовал?
- Ну да. Странно, правда? Вроде бы и раньше так делал, но никогда параллели не проводил, никогда не задумывался.
- Когда официально в Германии признают однополые браки, то я на тебе женюсь, - притягивает меня и целует в висок. – Мой хороший... – ложится удобнее.
Это такая шутка была, мать его? Я же загоняться начну! Вот Том, ананасовая башка, знает, как меня с толку сбить. Но если начать фунячить и просить объяснить, он же ведь отвертится, уж.
- Чем больше какашек на голове, тем больше проблем, - бурчу себе под нос, пытаясь устроиться.
- А? Что говоришь?
- Спокойной ночи.
- И тебе, Билли.
Недовольно смотрю в потолок. Паскуда... Голова с ушами! Туловище без мозгов! Вот засну ли я после таких выходок? Кауэр уже мерно дышит и ведь обнимает же меня. Женится? Ой, Билл, перестань, что ты опять блондинку включаешь? Стоит только рядом с ним оказаться, как я тупею автоматически. Всякий бред начинаю воспринимать всерьёз. А вдруг это не шутка... Я счастливо улыбаюсь, повернув голову на бок и посмотрев на него. Что если он не шутил? Не прикалывался? Его лицо спокойное, без тени эмоций. Такой умиротворённый.
- Люблю тебя, - шепчу куда-то в его щёку. – Я согласен.
Утром катастрофически не хотелось вставать. На удивление, Том бодрствовал. Он ввалился в спальню, целуя меня (как и раньше). Его кофейные губы теперь воспринимались мной как показатель хорошего и продуктивного дня.
- Вставай, мой сладкий мальчик, пора-пора собираться. Моя девочка идёт в школу.
Его распирало от счастья. Он весь светился. Уже в 7 утра у нас на пороге стояли Вирт с невестой.
- Мы отпросились с работы до 12-ти. Не можем пропустить такое событие.
Они принесли букет цветов, но никому из нас не подарили. Эмили поставила его в вазу и отнесла к фотографии Шарлотты.
- Это и твой день, Лотти, - она поцеловала пальцы и прижала их к стеклу.
Эмма собиралась, я помогал Тому одеться.
- Рукав надо закатать, мне неудобно будет в гипсе же, - говорил юноша, когда я надевал на него рубашку.
- Хватит уже командовать, иначе я тебя укушу.
- Ох как серьёзно.
Мы улыбнулись друг другу и поцеловались. Странно, но эта частотность нежностей казалась закономерностью, которая раньше не прослеживалась. По моей настырной просьбе экстремал надел более или менее нормальные джинсы, а не парашюты, как обычно. Когда Эмма была уже экипирована и завтракала, то собирался я. Весь наш тандем вышел и расселся в машине Вирта.
- Ну что, первоклассница, готова? – спросил он задорно, заводя мотор.
- Да.
Мы с Томом сидели по обе стороны от девочки. Он гладил её по руке, а я смотрел в окно. Время летит с невероятной силой. Эмме уже 6, и она пошла в школу. Страх... На школьном дворе было много родителей и детей. Кауэр, конечно, тут же выделился от общей массы. Горе-родитель. Эмма смотрела на детей заворожено.
- Милая, - обратился к ней отец, когда малышка уже всё посмотрела, - я тебя поздравляю с первым школьным днём. Вот твой подарок, - протянул ей шультюте*, который, к слову, был чуть не с неё ростом. Забавная традиция, конечно, и пошла она именно отсюда – из Тюрингии и Саксонии. Эмми тут же обняла папу, который присел на корточки.
- А что там?
- Ты узнаешь это дома или в школе, если захочешь, - он улыбнулся. – Сегодня тебе предстоит знакомиться с учительницей и одноклассниками. Готова?
- Да, - малышка поцеловала Кауэра в щёку.
- Вот и бандурина, а? – шепнул мне на ухо Юджин, смотря на школьный подарок. – Да ещё и розовый.
- Она же девочка.
- И что? Можно было бы купить там с Винни-Пухом, не знаю...
Тут раздались звуки музыки, и кто-то начал петь. Я чуть не подпрыгнул от испуга. Давно забыл, когда сам был учащимся младших классов.
- Боже, я любила школу, но ненавидела вот эти песни, - вставила Эмили.
- У нас, бл★, каждый день эти песни пели. Это был п★здец. Приходишь в школу и давай завывать.
- Да, в первых классах учат, что школа - это праздник.
- Представь себе Тома мелкого, который песни пел? – Вирт прыснул, начиная хихикать.
Кауэр скептично его осмотрел, а потом отвернулся.
- Мда, у меня было немного иначе. Нас одаривали с головы до ног. Кульки вот эти, которые хер дотащишь будучи 7-летним придурком. Потом ещё училки же подарки дарят. Это всё в портфель, который непонятно сколько весил в конце дня. Вечером мама с папой праздник закатывали... – я сощурился. – Зашибись, конечно. И я вёлся, реально думал, что это такое светлое и доброе место, где меня будут все любить и бла-бла...
- Все мы так думали, - вставил Том. – А потом 12 лет жесткого траха в мозг.
- Ты не любил школу больше всех нас, - обратилась к брату Эмили, - но ты не можешь отрицать, что в школьные годы протекала твоя, пожалуй, самая насыщенная жизнь.
- Да, наверное. Но эти сраные песни портили моё восприятие. Хотя... это ещё ладно, в средней школе началась головная боль. А я так радовался, что закончил «малолетку»**.
- Все мы, а потом жёстко на★бывались, думая, что в средней школе будет так же, как и в предыдущей. А было ещё хуже.
- Говорите за себя. У меня всё было круто.
Мы втроём посмотрели на девушку, но ничего не сказали. Ребятам стали выносить шарики и раздаривать.
- Класс, сегодня Эмма вернётся домой, а головы из-за всего этого видно не будет.
Мы хохотнули.
- Том, ты должен делать вид, что был счастлив в школе, чтобы дочка не думала о худшем.
- Да, я знаю, буду ей сказки рассказывать о «взрослой жизни» школьника.
- Ты подумал, в какую школу её отдать потом?
- Нет ещё. Пара лет у меня есть. Хотел в гимназию, но посмотрим, как она будет успевать.
- Я уверена, всё будет круто.
Детей стали заводить в здание. Эмма помахала нам на прощание, чему я удивился, ведь руки все заняты были.
- Том, а что ты ей накидал в шультюте?
- Да полно всего. Сладкое в основном, ну ещё и кое-какую канцелярию. Всё такое милое, девчачье.
- Что делать будем, пока её занятия не кончатся?
- Домой не поедем, лады? – начал Кауэр. – Пошли в кафе, позавтракаем?
Мы так и сделали. Сидели, пили кофе, кушали, смеялись, общались, как будто до этого не виделись 300 лет. Я наблюдал за будущими супругами. Они смотрелись прекрасно, но осознание того, что не всё у них хорошо, заставило появиться грустную улыбку на моём лице. Я мучаюсь от этой тайны... ведь мой лучший друг спит с сестрой любимого человека, у которой есть жених, а я к нему слишком хорошо отношусь. Юджин всегда бодр, свеж, с холодной головой и беспристрастным сердцем. Ему не страшны стрессовые ситуации, но при этом он любит пожрать. Замечательный...
- Билли, ты чего? – спросил меня шепотом Том, когда друзья заливисто смеялись над какой-то шуткой.
- Я потом тебе скажу, ладно? – сжимаю его руку под столом.
Кивает. Около 12-ти мы вернулись к школе. Эмма выбежала вся довольная, а потом взяла под руку Вирта и потащила за собой. Мы, конечно, обалдели, но потом всё стало ясно: он нёс её подарки.
- Ничего себе. Это всё в школе подарили, что ли?
- Да, вот это от учительницы***, это от директора, а это просто, не помню от кого, - мы хохотнули.
- Поехали? – предложил Том.
Все вещи Юджин засунул в багажник. Эмми возбуждённо тараторила, кто теперь с ней учится, какая была их учительница, какой класс, где она села и всё в таком роде. Её золотые волосы были убраны мною в полухвост-полукосу. Я порылся в интернете и надыбал эту милую фигульку.
- Билли, учительница сказала, что у меня красивая причёска. Спасибо тебе, - она обняла меня.
- Ты предупредил в школе, что являешься единственным родителем? – подтянувшись к Тому, еле слышно спросил я его на ухо.
- Они всё видели в личном деле. Такие вещи там учитываются, - прошептал он в ответ и чмокнул в раковину, пока никто не видел. – Люблю твои милые ушки.
Даже в такой ситуации может ввернуть что-то. Улыбаюсь.
Дома мы стали рассматривать подарки уже втроём, потому что Эмили с женихом укатили на работу. От школы Эмме подарили красивый альбом для рисования, карандаши и краски. От учительницы – блокнот, папка, упаковка шоколадных конфет и красивая ручка. Подарок «не пойми от кого», как сказала девочка, был очень милым: настольная карта мира (как панель), подставка под учебники и школьное расписание.
- Папочка, мы его потом вместе заполним?
- Естественно.
Как выяснилось, дома мы ничего не планировали, потому что мелкую пригласили к Роберте, у той первый школьный день был раньше, поэтому они отмечали это событие на даче****, куда и была приглашена наша первоклашка. Кауэр попросил меня отвести Эмми. Мы переоделись с девочкой, она взяла всё нужное. Я получил от Тома адрес и подробное описание родителей Роберты и их дома. Как оказалось, ехать надо бы недалеко, всего минут 15 где-то.
- Здравствуйте, - к нам вышла молодая женщина, - вы, наверное, Билл?
- Можно сразу на «ты», - я улыбнулся, отстёгивая девочку.
Из дома к нам выбежала её подруга, вереща.
- Не хотите остаться на чай?
- Спасибо, у меня дела. Во сколько мне приехать за Эммой?
- Полагаю, мы закончим к 6-7 часам.
- Хорошо, - я улыбнулся и пожал руку женщине, попрощавшись.
Двор их дома был украшен шариками, какими-то цепочками, флажками. Всё говорило о том, что у людей праздник. Дома я застал Тома в спальне. Он опять втыкал в свой злосчастный ноут.
- Я пойду, сполоснусь, а то вспотел что-то.
- Не надо было чёрное шмотьё надевать, - бросил мне вдогонку парень.
Умник, блин. После прохладного душа я решил избавиться от лишних волос на теле в области паха и ягодиц. Триммер – великое изобретение для эпиляции. После этой нехитрой процедуры, я намазался лосьоном и немного кремом, чтобы не пекло и не щипало. Одеваться было лень, поэтому я напялил халат. Вернувшись в спальню, встал в проёме, наблюдая за юношей. Он снял рубашку, поэтому лежал в одних джинсах, с полуголой грудью. Его татуировки меня манили, будто подмигивая, говоря, что они могут обидеться и юркнуть под пояс. Одна штанина чуть открывала обзор татуировки на икре.
- Том...
- М-м-м? – он не отрывался от лэптопа.
- Если я тебя захочу сейчас вылизать всего, ты будешь равнодушно втыкать в свой ★баный ноут?
Парень посмотрел на меня со странной улыбкой на губах.
- Ревнуешь меня к технике? Что потом?.. Пойдут бытовые приборы и фонарные столбы?
Я ничего не ответил. Развернувшись, всё ещё стоя в дверях, подхватил край халата и приподнял. Взгляду Кауэра предстал мой зад. Наклонившись, свободную руку кладу на половинку, слегка натянув кожу. Всё гладкое, зазывающее.
- Обескураживающий ход.
Я хмыкнул, выпрямившись. Повернувшись к нему лицом, удовлетворённо увидел закрытый серебряный ноутбук, лежащий на тумбочке. Медленно взявшись за пояс, я стал его развязывать, а затем откинул.
- Соблазняешь?
- А ты догадливый, - улыбаюсь.
Взяв за края халата, раскрываю, оголяя грудь. Материя падает с моих плеч. Начинаю гладить себя.
- Что ж ты делаешь? – шепчет Том, облизываясь.
Желаемый эффект произведён. Обожаю этот взгляд. Он меня буквально трахает глазами. В них уже видно, как его член погружается в меня.
- Как откровенно, милый...
- С тобой по-другому невозможно, - он хлопает ладонью рядом с собой.
Я делаю иначе: встаю на кровать, поодаль от парня. Он сидит, смотрит на меня снизу-вверх. Поглаживаю себя по шее, груди, животу, члену. Опустившись на четвереньки, нависаю над фотографом.
- Скажи, ты же хочешь меня?
- Разве я давал повод усомниться? – вопросом на вопрос отвечает. – У меня во рту сейчас слюны больше, чем обычно.
- Какой интересный факт.
Я лизнул его щеку, потом перешёл на скулы и подбородок.
- Колючий, как ёж, побрейся, - начинаю смеяться. Том так мило трётся об мои губы.
- Надеюсь, моя щетина тебя не смущает?
- Ни капли.
Спускаюсь ниже. Шея, ключицы, плечи... Сосок... Его слабый выдох.
- Ненавижу тебя одетого вот в таких ситуациях.
- Всё можно исправить.
Он приподнял бёдра. Джинсы полетели куда-то к двери, боксеры пустились за ними вдогонку. Пальцами прохожусь по татуировке на ноге.
- Она славная.
- Я знаю.
- Но ты понимаешь, что не она моя любимая...
- Конечно, но спиной не повернусь, - предупреждает.
- А если я скажу, что твой лев меня заводит похлеще минета?
Том выгнул бровь. Я поцеловал его, кладя ладонь на пенис, начиная поглаживать. Мы упоённо целовались, пока мои руки делали своё нехитрое дело. Потом я взял в рот, чтобы ускорить процесс. На этот раз экстремал стонал от таких ласк.
- Мне вот интересно, как ты себе представляешь половой акт? У меня рука сломана и бок, по возможности, трогать нельзя.
- Я сделаю всё сам, - шепчу в его губы.
Том никогда не изменяет себе. В полке тумбочки я нашёл смазку.
- Билл, презерватив нужен.
- Но...
- Билл, - с нажимом и абсолютно серьёзным тоном.
- Я же...
- Зато я же... возьми и не спорь!
Выдыхаю. Пошёл к чёрту, раз такой мнительный. Чуть выдавливаю геля на пальцы, занося руку назад.
- Не покажешь?
- Ты мне льва, я тебе свою попку, - предлагаю сделку.
- Сперва ты, а потом я, ок?
Поворачиваюсь, нагнувшись, запустив в себя один палец. Том здоровой рукой гладит мою ягодицу, иногда сжимает кожу. Ему нравится то, что он видит. Закусываю губу и продолжаю подготовку. Второй палец... Мой стон.
- Как это развратно, малыш, как похабно!
- Помолчи.
Третий палец... Начинаю двигаться. Секс с самим собой, отлично, блин. Добавляю смазки. Когда пальцы вроде бы скользят без каких-либо неудобств, поворачиваюсь к Тому. Он весь какой-то красный, чуть ли слюной не брызжет, глаза дикие.
- И чего молчал?
- Терпел.
Смазываю его член. Намерено не обращаю внимания на резинку.
- Билл, - укоризненно.
Вздыхаю. Открываю упаковку, достаю латекс и раскатываю на органе.
- Доволен?
- До ужаса.
Сажусь на него, подставив пенис к своему входу.
- Не торопись, не делай резких движений.
- Заткнись, прошу тебя.
Когда головка вошла, я почувствовал прилив блаженства. Внутри разлилось тепло, и я сам начал возбуждаться. Том решил мне помочь, поэтому игрался с моим органом пальчиками. Полностью насадившись, я остановился. Мда... Качнувшись, закусил губу.
- Больно?
- Немного. Это же нормально, что ты переживаешь?
- Так принято, как бы...
Я шлёпнул его по руке. Кауэр продолжил гладить мой х★й, пока я приходил в норму, чтобы начать нормально двигаться. Смазку убирать далеко не стал, оставил рядом. Опираясь на колени, привставал. Член Тома медленно выходил из меня, а затем так же медленно скользил внутрь.
- Честное слово, я тебя не тороплю, но яйца у меня скоро точно лопнут.
- Эгоист!
Слабо начинаю раскачиваться. Любовник дышит ртом, не забывая про моё возбуждение. Через несколько минут наращиваю темп, двигаясь быстрее. Для надёжности кладу руки на живот партнёра, работая лишь задом, а не всем корпусом. В скором времени мы начинаем непрерывно шумно дышать. Я продолжаю исступленно двигаться туда-сюда, насаживаясь глубже и резче. Остановившись, приподнимаюсь, подмазываю его пенис, и поворачиваюсь к Тому спиной. Схватившись за металлические прутья, выгибаюсь дугой, нависая над ним.
- Вставь в меня, - шепчу.
Кауэр направляет свой орган между моими ягодицами, потом входит. Мы стонем. Он обнимает меня одной рукой. Мои волосы падают ему на лицо, но фотограф чуть наклоняется и уже целует мою шею и позвоночник с лопатками. Я двигаюсь размеренно, практически садясь на пах любовника. Но через какое-то время понимаю, что долго не могу так.
- Придержи меня, - прошу.
Том упирается рукой мне в спину, чтобы я не рухнул на него. Отталкиваюсь от стены и сажусь на колени, спиной к львёнку. Наклонившись, поворачиваю голову и вновь прошу:
- Входи.
Оттопыриваю попу. Вновь стонем. Я теряюсь нахрен в себе. Двигаюсь, через раз дыша, пытаясь насадиться полностью.
- Билли, - парень гладит меня по спине, смахивая пот.
Начинаю практически скакать. Наши стоны становятся существенно громче.
- О, как хорошо.
- Склонен согласиться с тобой.
Зажмуриваю глаза, опираясь руками на колени экстремала. Вверх-вниз... и так 100, нет, 1000 раз, не замечая, как бежит время, как разрывается в гостиной телефон, как на улице кипит жизнь. Для нас сейчас важны лишь мой анус и его пенис. Всё остальное – по боку, потом... Том пытается сам подмахивать мне, но в силу положения это получается слабо. Даю ему больше свободы, приподнявшись. Теперь мы двигаемся друг другу навстречу и просто умираем от наслаждения. Он начинает, а я встречаю его на полпути.
- Малыш, - сжимает пальцами мой бок.
Я изрядно устал так трахаться. Просто выбиваюсь из сил, но довести нас до оргазма надо. Привстаю, поворачиваюсь и сажусь, погружая в себя крепкий орган. Теперь двигаюсь только я и только тазом. Волнообразные движения. Схожу с ума от самого себя. В позе наездника мне комфортно. Так я получаю гамму удовольствия.
- Ты что, танцуешь? – улыбается Кауэр, начиная мне вновь дрочить.
А похоже. Рычу, наклонившись, целуя его. Отвечает мне остервенело. Боремся языками. Его утробный всхлип тонет в моём рту – кончил. Отстраняюсь, продолжая сидеть на нём.
- Я могу тебя облизать...
- Не надо, - мотаю головой.
Встаю с Тома. Он удерживает меня за руку и просит лечь на него. Делаю, как он хочет, не налегая на его повреждённую сторону. Мы вновь целуемся, повернувшись головами друг к другу. Я ёрзаю на его груди, а он дрочит мне быстро. Мы путаемся в ногах. Поцелуи становятся ожесточёнными. Замираю и издаю стон. Долгожданная судорога пронизывает, принося сладкую усталость во всём теле.
- Хорошо?
- Не то слово.
Лежим. Я дышу, а фотограф гладит меня по груди. Спустя пару минут, я встаю и вытираю нас. Любовник удовлетворённо улыбается.
- Ляг на живот, - прошу.
Переворачивается, а я устраиваюсь на его попе. Пальцами поглаживаю льва, обводя контуры, залезая между половинок. Когда-нибудь я отымею этот зад, даже если мне придётся усыпить Кауэра, не важно. Вот возьму и изнасилую его сахарную попочку.
- Ты знаешь, что твоя задница – лучшая в мире?
- Даже так?
- Ага. Мягкая, спелая, будто сдоба. Ох... – у меня чуть скулы не свело. – Гордись.
Мы помолчали. Я продолжал сидеть на нём и ласкать пальцами.
- Ты спать собрался?
- Запрещаешь? – улыбается.
- Расскажи, как вы в России побывали?
- Хорошо. Прилетели в Москву, посмотрели достопримечательности, а потом поехали на юг, в горы.
- Я видел тебя в каком-то ущелье или что это было... ты прикрыл глаза и дышал воздухом. Там такой красивый вид.
- А, это на Камчатке. Мы много где были. Слушай, билеты у них на самолёт просто ужас. У нас с Гамбурга до Мюнхена можно за 45 евро долететь, а у них от юга до востока чёрти сколько.
- Но это того стоило?
- Да. Ради природы и таких кадров я готов последние трусы пилоту отдать. У меня 5 карт памяти заполнены были. Хорошо, что перед этой поездкой я купил новую оптику. Теперь можно фотки и без обработки хоть на выставку.
Эсктремал удовлетворённо мяукнул.
- Ты так приятно мне делаешь. Твои движения такие мягкие.
- Я люблю твою татуировку. Мы так общаемся.
Вскоре Кауэр уснул. Я накрыл его, поцеловав в щеку, а сам пошёл одеваться. Скоро ехать за Эмми. После некоторых метаний по квартире, я вернулся в спальню, чтобы взять телефон. Том сладко спал. Мой взгляд упёрся на приоткрытый ящик второй тумбочки. Любопытство взяло своё. Папки с документами. Воровато смотрю на парня – нет, спит. Пролистываю парочку. Договор ренты на квартиру, мебель всякая, налоги. Но когда я добрался до второй папки, то у меня чуть сердце не остановилось: «Завещание». Всё-таки он его сделал... не послушал меня. Быстро пробежавшись по строчкам, я понял, что всё имущество в случае смерти Тома достанется Эмми. Если он умрёт раньше её 18-ти лет, то опекуном будет назначен ближайший родственник или доверенное лицо. Доверенное лицо? Это кто? Не успев привести в порядок мысли, я услышал, что Кауэр ворочается, поэтому поспешил всё убрать и свалить из спальни. Что за грёбанное доверенное лицо? Спустившись вниз, подхватываю ключи и документы от машины. Вдруг зазвонил телефон. «Привет, Том, я не могу никак попасть на тебя. Где ты пропадаешь? Бумаги готовы. Я могу приехать или вы ко мне в офис. Позвони, как прослушаешь сообщение. Сара». Этот долбанный адвокат. Кто это «вы»? Я вообще ничего не понимаю из того, что происходит. Надо обязательно спросить у парня, иначе съем себя изнутри.
Когда я приехал за малышкой, Эмми была до ужаса довольна. Она держала в руках шарики и угощения, которые ей передали.
- Понравилось? – спрашиваю, пристегнув ребёнка.
- Да, очень...
Она говорила, не замолкая. В какие игры играли, что Роберте подарили родители на праздник, что они пели, ели, пили... Я вёл машину и думал про эти документы. Точно всё спрошу...
- Дорогая, как всё прошло? – спросил отец, как только мы вошли в квартиру.
Эмми кинулась ему в руки, точнее в одну, и они пошли на диван, обмениваться информацией. Он выглядел слегка помятым – встал недавно. Шарики я отпустил в гостиной, и они взмыли вверх, смешиваясь с теми, что малышка принесла со школы. Вновь подав ужин в гостиной, я ушёл спать раньше всех, понимая, что с этого дня у меня будет больше забот. Пока Том не в состоянии что-либо делать, мне придётся отвозить и привозить Эмму.
Следующий день прошёл ровно, если не учитывать злость на Кауэра, который не отрывался от своего компа. Честное слово, я скоро из окна выкину эту адскую машину.
В конце недели мне самому пришлось идти учиться. Мы с Эммой вставали, умывались, собирались, ели, выходили из дома, я отвозил её в школу, желал хорошего дня, целовал в щечку и уезжал в колледж. Том забирал. Мне сразу поставили полное расписание. Бри и Ник сидели в полном недоумении и шоке, когда я сказал, что мы с фотографом вновь вместе.
- Быть не может.
- Я х★ею.
Смущённо улыбнувшись, я заправил прядь волос за ухо. Кстати, что-то они у меня слишком длинными стали, надо бы к девчонкам сходить, подстричься.
- Теперь я понимаю реплику Кауэра по поводу личной жизни... – протянул друг.
- Какую?
- Ну, он на сайте написал что-то типа: «Всё в порядке. Я вновь несвободен». У нас форум глючил 3 дня. Девки ныли, парни были рады, что не всё так голимо, как казалось. Короче, все обсуждали эту новость. Я думал, у нас сервак полетит.
Начинаю смеяться. Какой резонанс в обществе из-за одного меня.
- Слушай, это восхитительно. Если он хотел с тобой познакомиться, то ты ему сразу понравился. Надо же как мир тесен... твой одноклассник брат его друга.
- Я сам был в шоке. Не знал, что в жизни подобное случается.
- Это ещё что, - вставил Ник, - вон мои родители... отец увидел маму в аэропорту, они полдня провели вместе, потому что самолёты не летали, а когда она уехала, то он понял, что хочет её найти. Потом нашёл, и они поженились. Типа вот так в момент влюбились. Я ржал, когда мне мама рассказала эту историю. А вот когда папа поведал то же самое – было не до смеха.
- Всё равно, у Тома с Биллом даже тут романтики больше. Он его увидел в парке за хренову тучу времени до официального знакомства. Ты только вдумайся! И ведь хотел просто общаться, а не что-то там... – Бри смотрел куда-то в бок. – Удивительно. Теперь я понимаю все его порывы, и даже то, что он хотел тебя вернуть. Какой он всё же милый...
- Эй, - Ник пихнул друга, - завязывай.
- Ну прости, - староста улыбается, тронув приятеля за руку.
- Я вас покидаю, - встаю и беру портфель, - меня семья ждёт.
- Да-да, мамочка, увидимся в понедельник.
До дома я пошёл пешком. Темп моей жизни стал размеренным. Не скучным, не нудным, а нормальным, с бытовухой, но и чувствами к любимому человеку, его дочери и ответственностью, что легла на мои плечи из-за травм Тома. В квартире было шумно. В гостиной сидели Эмили с братом и племянницей. Я поздоровался и стал снимать кеды.
- Не раздевайся, нам надо по делам, - экстремал вышел в коридор. – Повезёшь меня.
- Хорошо, тогда я пойду, подгоню машину к подъезду.
Юноша вышел минут через 10.
- Куда поедем?
- В офис к Саре. Находится в новом городе*****.
У меня задрожали руки. Ох какой поворот событий...
Ехали недолго. Мне не понравилось стеклянное здание, не понравился интерьер коридоров и ресепшн, но больше всего мне не понравился кабинет блондинки... и, конечно же, она сама была мне не по нутру.
- Как хорошо, что вы вдвоём приехали.
Они с Кауэром обнялись. Задушил бы её! Мне же девушка холодно подала руку для рукопожатия. Хм... я вообще брезгаю её трогать.
- Итак, у нас были небольшие проблемы со страховкой... – начала Сара, но парень её перебил.
- Это не играет роли. Я в силах оплатить любую свою прихоть.
- Я это знаю, - она мягко улыбнулась. – Короче, всё готово, нужны лишь ваши подписи.
Ваши?! Я не ослышался?
- Э-э-э, - смотрю на юношу, а потом на адвоката. – Что подписать надо?
Блондинка недоумённо посмотрела на меня. Том великодушно разрешил ей объяснить.
- Документ, по которому ты будешь решать вопрос о дальнейшей жизнедеятельности организма Тома, если он будет лежать в коме.
- Чего? – вылупляю глаза и смотрю на него.
- Если я впаду в кому и не буду приходить в себя, то врачи потребуют у тебя решения, отключать меня от приборов или нет.
- Что?
Я даун. В принципе, было ясно, что от меня конкретно хотят, но я... как же это?
- Почему ты раньше мне ничего не сказал? Неужели на эту должность нет никого другого? Я не смогу решить...
- Билл, я тебе доверяю. Если бы я попросил Юджина, то он точно не смог бы взвесить «за» и «против». Про Эмили вообще молчу. А вот ты... – он улыбнулся. – Ты сможешь в нужный момент решить за меня. Если выхода не будет, то ты отключишь меня от приборов, поддерживающих жизнь. Ты же знаешь, я бы не хотел жить, как растение. Как никто другой ты лучше знаешь мой характер, и в тебе не взыграет совесть, как у Юджина. Он банально руки не поднимет, потому что мы знаем друг друга 100 лет. Он не сможет, потому что на него будет давить моя сестра.
- На меня она тоже может надавить.
- Но ты в силах не послушаться. Билл, подпиши.
Сара подала мне ручку. Том сам поставил свою подпись на документе, а потом протянул его мне.
- Ты самый рациональный человек, которого я знаю. Если ты посчитаешь, что я смогу выкарабкаться, то оставишь всё как есть, но если нет... примешь верное решение.
- А как же Эмма?
- Билл, всего этого может и не случится. Но если вдруг...
Я расписался, а после закрыл лицо руками. Какой ужас... Не надо об этом думать. Не надо!
- Отлично. Копию я тебе пришлю в твой офис, ок?
- Хорошо, - Том положил руку мне на плечо.
- Будут ещё какие-нибудь пожелания?
- Нет.
Мы встали и ушли. До дома ехали молча.
- Билли, - прямо у двери меня позвал Кауэр. – Так нужно.
- Не говори мне ничего.
Дни тянусь. Я с Томом не разговаривал. Да, помогал ему мыться, одеваться, но не разговаривал. Осознание того, что я могу распоряжаться чьей-то жизнью, до меня медленно и с ужасом доходило. Настал сентябрь... и ничего толком не поменялось. Погода не ухудшалась. Мы с Эммой учились. Тому сняли швы. Рука вроде тоже заживала.
- Билли, хватит дуться, - говорил он мне чуть ли не каждый день.
Я не понимал сам своего поведения. Порой приходил домой глубокой ночью или мог вообще не ночевать. Экстремал переживал, звонил, но от меня никаких оправданий не получал. В середине сентября настал критический период. Так как я ходил отчуждённый, Эмма - в школе, потом на занятиях по рисованию и танцах, Том был предоставлен сам себе. Он очень радовался за дочь, но постоянно говорил, что ему не хватает моего внимания. Один раз мы трахнулись в ванной, не сказав друг другу ни слова. Я просто повернулся к нему спиной, оперевшись на раковину. Было приятно, как не крути, но мы молчали. Стали спать в разных комнатах. Я мучился, хотел к нему, но меня что-то держало.
Вернувшись из колледжа, я сел на диване в прихожей, думая, что наконец-то пятница. 2 дня отдыха и 12-тичасового сна. Том что-то делал на кухне.
- Привет, - поздоровался он, когда я вошёл.
- Тебе сняли гипс? – это первое, что я сказал ему за прошедший месяц.
- Да.
- Как рука?
- Нормально. Непривычно как-то, что я всё брать могу, предметы поднимать, - он улыбнулся. – Ты до сих пор обижаешься?
Пожимаю плечами. Парень подходит ко мне, обхватывает лицо и целует. Не сопротивляюсь.
- Малыш, мне так тебя не хватает. Я не могу нормально заснуть, не уткнувшись тебе в волосы, не могу спокойно заниматься, зная, что тебе плохо.
- Том...
Он вновь поцеловал меня.
- Прости, что заставил тебя подписать этот документ. Но я доверяю тебе, как самому себе, и знаю, что никто другой не сделает верного выбора. Прости меня, пожалуйста.
- Мне страшно, Том. Я не представляю, что будет с нами, если тебя не станет.
Обнимаю его крепко. Он гладит меня по голове.
- Я люблю тебя, очень люблю, - шепчу в ухо. – Умоляю, не оставляй меня, Том. Без тебя я пропаду.
- Мой маленький, - сильно обнимает.
Мы постояли так недолго. Кауэр чмокал меня по лицу, гладя и смотря ласково.
- Подожди.
Он вышел. Я стоял растерянный, смотря в окно. Хоть помирились.
- Билли, - позвал он.
Голос донёсся из гостиной. Юноша спускался по лестнице, держа в руках просто громадный букет роз.
- Это кому?
- Тебе, - подходит и вручает его мне, потом трепетно целует. – Я хотел преподнести тебе его 17-го числа, но тогда мы поругались. Поэтому вот...
- Не понял.
- В честь того, что мы знакомы уже 2 года, малыш, - целует меня в ушко, беря мою руку и кладя себе на левое плечо. – Ты не забыл про это, правда?
Улыбаюсь. Как же я люблю его. Мы поцеловались и разошлись. Он опять пошёл на кухню, а я налил в вазу воды и поставил букет в гостиной.
- Зачем тебе шприц? - я побледнел, когда увидел львёнка в комнате, держащим таблетки и упомянутый предмет с лекарством для Эммы.
- Сейчас узнаешь. Оставайся здесь.
Он волновался. Его буквально трясло.
- Нет, Том... Нет, - я схватил его за руку прямо у лестницы, - не смей... не делай этого, любимый, умоляю, прошу, заклинаю. Ты не готов, она не готова.
- Я больше не могу тянуть.
- Нет, Том, нет... – я продолжал держать его, но юноша упорно поднимался на второй этаж. – Ты совершаешь ошибку. Подожди ещё год, ещё немного. Она маленькая, она не выдержит... Ты сделаешь больно Эмме, тебе самому будет больно. Том... а вдруг у неё приступ случится... Том, родной мой, хороший, милый, ну не надо сейчас, - я упёрся ногой в верхнюю ступеньку. – Не позволю, чёрт возьми.
- Просто будь наготове.
- Нет... ты этого не сделаешь! Том! ТОМ! – начинаю кричать. Мне самому стало жутко от осознания того, ЧТО он собирается делать.
- Билл, я так решил.
Пришлось его отпустить. Я спустился вниз и сел на диван. Господи, дай нам всем сил. Через пару минут они вышли из детской.
- А что ты хочешь мне сказать? – Эмми радостно спускалась по лестнице, а потом подошла ко мне и села рядом, поздоровавшись.
Я выдохнул. Кауэр сел рядом, взял дочь и посадил к себе на колени.
- Детка, мне надо сказать тебе что-то очень важное. Ты должна послушать меня внимательно. Обещаешь?
Она кивнула. Я внутренне сжался.
- Том, - вымученно произношу, - пожалуйста...
- Милая, ты помнишь, как-то я обещал тебе рассказать, куда мама уехала и почему? Думаю, сейчас пора тебе об этом узнать.
Я закрыл глаза, спрятав лицо. Боже, помоги нам, помоги всё это пережить.
- Дело в том, что мама тебя очень любила, солнышко. Она была счастлива, когда ты родилась и на её лице всегда появлялась улыбка при мысли о тебе, вот прямо как у тебя, - он указал на девочку, когда она улыбнулась. – И я тебя очень люблю.
- Папочка, я тебя тоже, - малышка обняла отца.
- Эмми, мама и я вместе работали. Мы очень часто проводили время друг с другом.
- Она уехала по вашим делам?
- Можно сказать и так. Дорогая, ты пойми, я очень боюсь сделать тебе больно, - улыбка с лица малютки исчезла, - я не хочу, чтобы ты страдала. Ведь если будет плохо тебе, то будет плохо и мне.
Он взял дочь за руку и сжал. На лице парня появилось замешательство. Ему было очень трудно. Тяжко вздохнув, он погладил девочку по голове, смотря в её чистое и невинное личико.
- Я невозможно люблю тебя, очень-очень сильно, но сказать должен, - заправив золотую прядь за ушко, Том приобнял дочь, а потом вновь посмотрел на неё. – Эмми, мама погибла.
Кауэр закусил губу, не зная, что сейчас будет. Малышка не реагировала. Она сидела на его коленях, смотря в его родные глаза. Только у губ дёрнулся какой-то мускул.
- Прости меня, солнышко. Прошу, прости...
И тут началась истерика. Девочка вцепилась в него и начала плакать. У меня самого глаза увлажнились, я с болью и тоской смотрел на Тома.
- Милая, она обожала тебя, любила сильно и ни за что бы никуда не уехала, прости меня за то, что я не сказал тебе раньше, прости... Ты самое дорогое, что есть в моей жизни, и я боялся причинить тебе боль, моя хорошая.
Юноша гладил дочь по спине, успокаивая, пока та всхлипывала, уткнувшись в его плечо.
- Умоляю, Эмми... я понимаю, как это тяжело. Не плачь, моя девочка, эта боль пройдёт.
- Папочка, - она посмотрела на отца, а потом вновь уткнулась в него.
Я сидел, смотрел на них, и мне физически было плохо.
- Том, - позвал я парня, когда вроде бы малышка успокоилась, - мне это не нравится.
Она тряслась, но молчала. Мы отстранили девочку от Кауэра, чтобы посмотреть, что происходит.
- Вот чёрт!
Её глаза закатывались, а зубы стучали друг об друга.
- Бл★ть, поздно разжимать рот, придётся колоть.
Положив Эмми на пол, я подал Тому шприц. Он перевернул её на живот, сняв юбочку и бельё.
- Таблетку сразу достань.
Мы оба перепугались вот этого затишья. В один момент она плакала, а потом резко начался приступ. Юноша перенёс её на диван, положив на спину. Стал гладить лицо, приговаривая: «Давай, родная, давай, приходи в себя». Спустя пару секунд, девочка открыла глаза. Мы всунули ей таблетку в рот.
- Жуй её, милая, давай, а потом проглоти.
Она странно смотрела на нас.
- Папочка, мне приснилось, что ты сказал, будто мама...
Том поджал губы. Пути назад уже не было. Зелёные глаза увлажнились...
- Это правда?
Она начала плакать, а потом сорвалась и побежала наверх.
- Эмми, прошу тебя...
Том побежал за ней, но она успела влететь в детскую, закрывшись.
- Так, у меня где-то был ключ от её комнаты, - он начал ходить туда-сюда.
- Не надо, Том, ей нужно побыть одной.
- Бл★ть, а вдруг...
Но он не развил свою мысль. Мы вкололи ей лекарство, а оно останется в организме ещё пару дней, значит, приступов можно не бояться.
- Мне позвонить Питеру?
- Нет, вполне предсказуемый приступ. Мне надо успокоиться.
Он пошёл курить. Я сидел, смотрел на свои розы и думал, правильно ли он сделал, и мог ли я остановить его. Потом юноша скрылся на кухне. Мне пришлось караулить детскую. Через полчаса я услышал странный звон. Придя к нему, увидел Тома с бутылкой вискаря.
- Ты охренел совсем?
Отобрав алкоголь, я, не задумываясь, вылил всё в раковину. В полке нашёл ещё пару бутылок. Их постигла та же участь.
- Всё, хватит, при мне ты пить бросаешь!
- Ты не понимаешь...
Я зарядил ему пощёчину.
- Молчи, тварь. Ты перестаёшь пить и точка! Ни капли в рот дома, ясно? Ни одной! Иначе я тебя кастрирую.
- Не могу без алкоголя, - заплетающимся языком говорит, смотря на меня затравлено, но серьёзно, совсем не пьяными глазами.
- Мы придумаем альтернативу. Я не хочу, чтобы ты спивался чуть что, а продавщица в магазине узнавала тебя и говорила: «Спонсор наш любимый пришёл!», не хочу, чтобы соседи смотрели косо и жалостливо на Эмму, зная, что её папашка алкоголик! Не смей пить. Ослушаешься – будешь гореть в гиене огненной, понял? Проблемы можно решить и на трезвую голову.
- Ой... ты опять с нравоучениями...
Я разозлился. Мне стоило многих трудов поднять его и утащить в спальню. Самое странное, что он шёл ровно и практически не был пьян, если не говорить о речи. Наверное, нервы. Вполне адекватно говорил, рассуждал. Плюхнувшись на кровать, Том схватил мою подушку, уткнулся в неё и задремал. И ладно. Часа два мне понадобилось, чтобы найти ключ от детской. Конечно, в мои планы не входило как-то там успокаивать ребёнка и лезть (я считал это бесполезным), но поужинать она должна была. Сделав салат, макароны и какао, я всё отнёс наверх.
- Эмми, это я, - вхожу, открыв дверь. – Принёс тебе покушать.
Девочка лежала на кровати и плакала. Она никак не отреагировала на меня. Вздохнув, я поставил поднос на стол и ушёл, прикрыв дверь. На ночь закрывать всё равно нельзя, мало ли... Том проснулся поздно вечером. Я сидел в гостиной, сверяя своё расписание с занятиями Эммы.
- Прости меня, дебила, - трёт глаза, - я тебе ничего не сделал?
- Нет. Малясь нахамил, но это в твоём репертуаре.
- Я перенервничал.
- Попей витамины, а?
Он сел рядом, обняв меня.
- Как она?
- Плачет. Я отнёс ей поесть, но не думаю, что притронется.
- Ох, - он потёр лоб, - вот теперь сомневаюсь, верно ли я сделал, что сказал ей.
- Рано или поздно всё равно пришлось бы. Пока такой возраст, то лучше. Чем старше она станет, тем болезненнее воспримет.
Начался ад... Эмма с нами не разговаривала, ничего не ела, запиралась в своей комнате, никого не хотела видеть, ни с кем не разговаривала. Мы отвозили её в школу, забирали, водили на кружки, но она будто не жила, всё делала на автомате. Том сходил с ума. Он уже готов был все дреды у себя на голове повыдёргивать. Каждый вечер, когда хотел поговорить с ребёнком, получал молчаливый отворот-поворот, желая напиться в усмерть. Выход его агрессии принял на себя я. Мы трахались, как скот. Иногда жестко, но мне это нравилось, иногда нежно и мило. Оргазмы помогали ему отвлечься и уснуть.
Время шло, а состояние малышки не менялось. Меня самого уже всё это напрягало. В итоге мы с Кауэром стали дёрганными. Ночью слышим её плач, а сделать ничего не можем. Том пробовал её успокаивать – она начинала истерить и брыкаться, кусаться, орать. Все усилия сошли на нет. Когда наше общее отчаяние зашкалило, ведь ситуация принимала ох какой неблагоприятный поворот, на помощь пришла Мина. Бабушка стала единственным человеком, который задерживался в детской больше 3-х минут. Эмма стала кушать. Парень оставил мать у нас, слёзно попросив, чтобы она не уезжала, даже вещи кое-какие привёз. Я спал на диване в гостиной. Мне вообще было всё равно, самое главное, чтобы с малышкой было всё хорошо. К концу сентября обстановка поменялась. Девочка начала разговаривать не только с бабушкой. Вильгельмина, увидев прогресс, уехала от нас. Эмма даже улыбалась и весело со мной болтала. Казалось, что всё вернулось... но... Она не разговаривала с Томом. Юноша с каждым днём не знал, куда себя деть, пытался подкатить к ребёнку, но всё впустую.
- Милый, - я вошёл в спальню однажды вечером. У меня сердце сжалось. – Томми...
Кинувшись к кровати, порывисто обняв его, я начал гладить, успокаивать.
- Ты что... ты же мужчина...
Он тихо плакал. Я впервые видел его слёзы.
- Это от беспомощности, Билл. Я больше так не могу. Она со мной не общается, будто я ей враг. Отказывается есть в моём присутствии, не хочет, чтобы я возил её в школу и на кружки. Боже... я не думал, что будет так тяжело. Моя девочка просто от меня отвернулась.
- Тихо, Том, тихо... Потерпи, ведь она твоя дочка, просто ей надо пережить этот шок, отойти.
- Но я не могу. Мне очень плохо. Может собрать ребят и уехать куда-нибудь, на трюк? Она оттает...
- Не убегай от проблем, как ты это всегда делаешь. Не сдавайся, мой хороший. Дай Эмме время. Я вижу, что она не просто так тебя игнорирует.
- Я не ревел чёрти сколько. Из-за неё всё... Мне кажется, что моя жизнь да и твоя тоже крутится вокруг этого маленького человечка.
Мы легли. Я его успокаивал. Мне в голову не приходило подобной мысли, а сейчас, когда Том озвучил своё предположение, стало даже смешно. Это правда... чистая правда. Наша жизнь зависит только от неё. Как она скажет, так и будет. Вроде бы мы живём, любим друг друга, и всё отлично... но стоит случиться хотя бы одной пакости, в которой, к слову, замешана малышка, как тут же у нас включается задняя скорость. Том прогнал меня из дома только из-за того, что испугался её реакции. По сути, я вернулся к нему тоже из-за неё, потому что она его задолбала своими расспросами. Как какой-то круговорот. Она центр нашей вселенной. Маленький манипулятор с бомбочкой в руке.
По красивому лицу продолжали катиться слёзы отчаяния. Мои слова Тому не помогали. Я понимал, что ничего сделать не смогу... и от этого стало так погано на душе.
- Полежи, любимый, мне ещё кое-что сделать надо перед сном, - я поцеловал его и вышел из комнаты. – Тебе надо побыть одному.
Он благодарно кивнул и удобнее лёг. Действительно, без алкоголя проблемно, даже мне.
В детской было прохладно. Я прошёл, закрыл окно и посмотрел на ребёнка. Эмми смотрела телевизор, сидя на кровати.
- Солнышко, ты уроки сделала?
- Да.
- Я не хочу давить на тебя и просить о чём-то. Если не хочешь, то можешь не делать, но... Эмми, папа очень переживает за тебя. Ты обижаешься на него, да?
- Да.
- Ему плохо, дорогая. Я никогда его таким не видел.
- Правда?
- Да. Он страдает, можно так сказать. Сейчас лежит и плачет.
Она открыла рот и распахнула глаза. Я приложил палец к губам.
- Только я тебе ничего не говорил, ладно?
Она кивнула и метнулась к Тому. Я улыбнулся. Пусть помирятся, ведь обоим тяжело.
Пропылесосив первый этаж, я убрал игрушки и кое-что сделал на будущий семинар по матметоду. В спальне увидел до ужаса милую картину: Кауэр с дочкой лежали, обнявшись. Том будто защищал её. Они мерно дышали, но лица были чуть припухшие, значит, оба плакали. Тем лучше: меньше эмоций будет томиться внутри. Я понимал риск, с которым полез в шкаф и достал один из фотоаппаратов парня, но не мог не сфотографировать эту прекрасную парочку. Кадр вышел действительно умилительный. Кое-как накрыв их, я пошёл спать в комнату для гостей. Обоим сейчас тяжело. У Эмми был приступ, а у Тома срыв... Им необходимо держаться вместе в этот период, поддерживать друг друга. Как бы тяжело не было... они ведь семья..

Продолжение
Предыдущая часть