_-_Leksi_-_ все записи автора
Название: Растрёпа
Автор: Leksi
Пейринг: Том/Билл
Рейтинг: NC-17
Категория/Жанр: slash, romance, hurt/comfort, AU, POV Tom
Размер: maxi
Статус: закончен (17.11.2011)
Краткое содержание: место действия - Берлин. Том Листман – двадцати трехлетний, вполне состоявшийся молодой человек, преподающий брейк-данс и зарабатывающий на жизнь исключительно уличными танцами. У парня свои, оформившиеся уже, принципы и убеждения, но все меняется в его жизни, когда в ней появляется семнадцатилетний парнишка, за странным поведением которого явно что-то скрывается...
Предупреждения: нецензурная лексика, подробное описание постельных сцен.
Дисклеймер: никаких прав, кроме авторских, не имею. Прошу прощения у известных лиц за использование их имен и образов в данном фанфике.
Все события вымышлены, любое совпадение – чистая случайность.
Посвящение: данный фик я посвящаю всем своим читателям, я безумно благодарна каждому из вас за поддержку, терпение и понимание!
От автора: отдельное огромное спасибо хочется сказать:
Морковке и Molnya.
Дашик, Марго, за все, что вы для меня сделали! Так хочется сделать что-нибудь для вас, поблагодарить больше, чем на словах, но кроме своего скромного творчества ничего предложить не могу. Но мое творчество идет от души, поэтому, хочется верить, что это немало)
-Nice_Girl-.
Верушкин, тебе за такое трепетное отношение к данной истории, к ее персонажам, за постоянную поддержку, за рисунки. Для меня все это очень важно!
Gadjik.
Просто за то, что полгода назад попалась мне на глаза в контакте... или это я тебе попалась)) не столь важно, думаю, ты поняла мою мысль)
Размещение: если хотите разместить данный фанфик на других ресурсах, убедительная просьба поставить меня в известность.
Звонок в дверь мне показался чем-то абсолютно противоестественным. Мне кажется, сейчас еще слишком рано. Рядом, все так же прильнув всем своим тельцем ко мне, спит Билл. Решаю открыть, чтоб не начали звонить опять и не разбудили его, уж больно сладко спит с, чуть приоткрытыми губами и с волосами, спадающими прямо на лицо. Осторожно убираю эти прядки, чтоб не щекотали его, отодвигаюсь и тихо встаю с кровати. Натянув джинсы, иду к двери. Еще один звонок раздается, как раз, когда я уже протягиваю руки к замку. Быстро отпираю и открываю дверь.
– Привет, сынок, – улыбается мама и, не дожидаясь, когда я закрою свой, открывшийся от неожиданности ее визита, рот, заходит в прихожую. Закрываю за ней дверь и разворачиваюсь.
– Привет, а ты что здесь делаешь? – задаю первый, пришедший на ум, вопрос и пытаюсь прогнать остатки сна.
– Вот, нет бы порадоваться, а он «что ты здесь забыла», – в шуточной форме возмущается мама.
– Нет, я тебе рад, конечно, – обнимаю ее и целую в обе щеки в подтверждение своих слов. – Просто не ожидал и спал к тому же, – добавляю, уже отстранившись.
– Да я к Ингрид приехала, вот и заскочила. Мы с ней дого… ворились, – запинается мама, глядя на, вышедшего из спальни, Билла, завернувшегося все в то же полотенце, которое, спало с его плеч, открывая обнаженный торс. Растерянный, растрепанный, сонный, без косметики на лице, такой домашний, совсем еще маленький мальчик. Я залюбовался, пока остальные участники ситуации ее переваривали.
– Простите, – выпалил Билл и одной секундой снова скрылся в спальне. Перевожу взгляд на маму.
– Том, кто это? Он же ребенок совсем! Что у вас… что ты…? – разволновалась она.
– Так, мам, спокойно, не такой уж он и ребенок, ему уже семнадцать. Пойдем на кухню лучше, я тебя чаем угощу, – обхватываю маму за плечи и увожу из прихожей. Одежда Билла до сих пор в ванной, а единственный путь до нее лежит через прихожую. Надеюсь, он там не сильно шокирован произошедшим. Заходим на кухню, мама садится за стол с озабоченно-взволнованным видом, а я подхожу к крану, жду, когда нальется вода в чайник и включаю его.
– Это тот самый мальчик, про которого ты говорил? – начинает мама.
– Да, – отвечаю я и присоединяюсь к ней за столом.
– И что у вас? Ты же говорил, что ничего не будет.
– Ну, вышло немного по-другому. Мам, да не волнуйся ты, он взрослый парень, знает, что делает и чего хочет.
– Вы встречаетесь?
– Ну, – бл*дь, ну и что на это ответить? – Да, – а что еще я могу сказать? Она с ума сойдет, если я ей выдам, что мы просто радости секса осваиваем.
– Он такой молоденький, Том, – уже спокойней, но все же с беспокойством говорит мама.
– Мам, не переживай, со своими предпочтениями он определился еще до меня. И если б не я, был бы другой, но тоже парень, это не от него уже зависит, мы же не выбираем, в кого влюбляться.
– А ты влюблен? Ты серьезно к нему относишься?
– Да, я к нему очень серьезно отношусь и не за что не обижу.
Кажется, удается немного ее успокоить.
– Все равно, какой же он молоденький, – вздыхает мама. – Том, будь осторожней, я тебя прошу. Они в таком возрасте все воспринимают слишком чувствительно, преувеличенно. Тебе, может быть, он и нравится, может, интересно… но, когда это пройдет, когда надоест, и ты его оставишь, как он отреагирует, ты подумал об этом?
– Мам, что значит, когда надоест? Ты вот такого обо мне мнения, да? По-твоему, я могу поиграть подростком, потешив свои желания, и выбросить его за ненадобностью? – меня этот ее монолог слегка вышиб из равновесия, да я с ним никогда так не поступлю, что за бред?!
– Нет, Том, не злись и не обижайся, я не это имела в виду, но ты же понимаешь, о чем я. Ты можешь ранить его, даже не желая этого, неосознанно…
– Мам, да я скорей сам на рельсы лягу, чем позволю ему страдать, – повышаю уже голос и встаю от взыгравших эмоций. В этот момент я услышал приглушенный и очень странно прозвучавший зов Билла. Замираю, прислушавшись, послышалось?
– Ну, что ты стоишь, иди к нему, раз зовет, – говорит мама и я, поняв, что это действительно был Билл, быстрым шагом выхожу из кухни. Нехорошее предчувствие накрывает с головой. Это был не простой крик, он был сдавленным. Да и не стал бы он просто так кричать при маме. Долетаю до спальни, там его нет, иду к ванной с туалетом. В ванной Билла тоже нет, как и одежды.
– Билл, – собираюсь открыть дверь в туалет, но она-то как раз закрыта. – Билл?
– Том, – еле выдавливает он. Меня прошибает этим сдавленным голосом.
– Билл, что случилось? Открой мне.
– Я… не могу, – еле слышно пищит Билл. Меня начинает трясти, и я уже готов выломать эту дверь к чертовой матери.
– Что, значит, не могу? Почему?
– Я не могу встать, Том, разогнуться не могу, мне очень больно.
– Что случилось? – ко мне подходит мама.
– Отойди, – говорю ей, немного отстранившись, и врезаюсь плечом в дверь. Замок там одно название, поэтому слетает мгновенно. Дверь распахивается, и я влетаю внутрь. Билл сидит на полу, поджав к себе ноги и обняв их руками. Сажусь рядом с ним.
– Билл, что такое?
– Мне больно, я сходил в туалет, и стало… Том, сделай что-нибудь, – глаза у него увлажняются и вот-вот потекут слезы. Бл*дь, да что ж это такое.
– Что случилось? – вмешивается перепуганная мама, тоже присев возле нас. – Надо скорую вызвать, – оценив ситуацию, говорит она и встает.
– Нет, – стонет Билл. – Том, маме… маме позвони, она врачу позвонит, он меня с рождения ведет, Том…
– Да-да, я сейчас, – выскакиваю из ванной и несусь за телефоном Билла. Хватаю трубку и возвращаюсь. Снова сажусь рядом с ним, Билл втыкается в меня лицом и начинает стонать. Твою мать, у меня у самого внутри все взорвется сейчас. Нахожу в телефонной книге номер и нажимаю набор. Второй рукой прижимаю к себе мальчишку, гладя его по спине.
– Алле, – отвечает приятный и уже знакомый мне женский голос.
– Кристель? – выпаливаю я.
– Да, я слушаю, – уже взволнованно отвечает фрау Каулитц, услышав в трубке не, ожидаемый, голос сына.
– Это Том, я знакомый Билла, ему стало плохо, и он попросил Вам позвонить, наберите его врача, я могу привезти его в больницу, я на машине, – выдаю все, что крутится в голове на одном дыхании.
– Как? Что с Биллом? Где он? – пугается женщина.
– Он со мной сейчас, ему очень больно, после того, как в туалет сходил, стало больно, он не может разогнуться.
– О Господи, Вы можете привезти его, да?
– Да-да, я знаю больницу.
– Хорошо, тогда… тогда давайте туда… да, я звоню доктору Штайну, чтоб он встретил и сама сейчас подъеду, – тараторит Кристель, запинаясь и путаясь в словах.
– Хорошо, – отключаю вызов. – Билли, совсем никак разогнуться?
– Совсем, – он уже всхлипывает.
– Уже было такое?
– Нет, так сильно не было, всегда больно, но не так.
– Ок, малыш, надо ехать в больницу.
– Том, обуйся, – мама принесла мои кроссовки. Точно ведь, я же в одних джинсах. Быстро, на автомате натягиваю обувь и толстовку, так же принесенную мамой.
– Давай, Билли, – просовываю руку под его колени и осторожно поднимаю его с пола. Билл хватается за меня руками и утыкается в шею, дав, наконец, волю слезам. Быстро выхожу из ванной. Мама идет впереди и открывает нам дверь в коридор.
– Мам, ключи от машины, вон там, на полке, – киваю я. Мама берет ключи, и мы все вместе выходим из квартиры. Быстро, стараясь не оступиться, спускаюсь к машине.
– Мам, помоги.
Она отпирает дверцу и распахивает ее. Аккуратно усаживаю Билла на сиденье. Он тут же прижимает ноги к себе, уткнувшись в них лицом.
– Мам, иди в квартиру, все выключи, пожалуйста, – прошу я, обходя машину и открывая свою дверь.
– Конечно-конечно, позвони мне, ладно, я телефон тебе в карман положила, – мама тоже здорово перепугана.
– Ладно, спасибо, – сажусь за руль и выезжаю со стоянки. – Потерпи, малыш, сейчас приедем… все будет хорошо, – стараюсь говорить уверенно, надеюсь, получается, так как, на самом деле, каждая поджилка вибрирует, и руки сжимают руль до боли в пальцах.
До больницы доезжаем быстро, так как гнал я, начихав на все правила и лимиты. Подъезжая, сразу примечаю Кристель. Она, озираясь по сторонам и вглядываясь в подъезжающие машины, сразу замечает Билла в одной из них и тут же подскакивает к нам.
– Билли, родной мой, что такое? – еще один до смерти перепуганный человек. Если я хотя бы внешне пытаюсь выглядеть спокойно и уверенно, то женщины весь свой страх и волнение не удерживают в себе ни капли, тем самым, передавая это состояние трясучки остальным.
– Мама, – Билл совсем измученный и заплаканный рвет душу в клочья.
– Давайте я, – аккуратно отодвигаю родительницу от Билла и снова подхватываю его на руки. В этот раз дверь открывает Кристель, и мы заходим в больницу. Нас тут же встречает врач и пара человек персонала. Подвозят кушетку, и я опускаю Билла на нее.
– Билл, расскажи, что случилось? – спрашивает, видимо, тот самый доктор Штайн.
– Я сходил в туалет, и стало очень больно, там же, где всегда, только намного больней, – отвечает Билл, дыша ртом и еле удерживая рыданья.
– Так, ясно. Не бойся, думаю, ничего страшного, но надо будет разогнуться, – говорит док.
– Я не могу, – пугается Билл.
– Ему можно обезболивающее какое-нибудь вколоть? – не выдерживаю я. – Столько времени терпит уже.
– Конечно, медсестра как раз за этим ушла, – невозмутимо отвечает врач.
– У вас обезболивающее в Австрии, что ли находится? – не знаю, как остальным, а мне показалось, что она очень долго ходит, к тому же могли бы и заранее приготовить, зря им звонили, что ли.
– Успокойтесь, молодой человек, сейчас она придет, – так же невозмутимо. Какой, бл*дь, спокойный. Загибался бы тут его сын, например, я б на его спокойствие посмотрел. Решаю промолчать от греха подальше. Кристель что-то нашептывает Биллу, успокаивая, врач что-то говорит медсестрам, туда сюда снуют какие-то люди и вроде даже шумно вокруг, а я просто смотрю на его мокрое от слез лицо, измученное, покрасневшее, с отражением боли в глазах и понимаю, что совсем не лукавил там, на кухне, я действительно готов, на что угодно лишь бы это остановить, лишь бы он успокоился, и глаза снова заискрились неподдельной радостью. И мне плевать сейчас на всю эту суматоху вокруг и на весь мир плевать, только этот мальчик, стискивающий от боли зубы, вот, кто сейчас действительно имеет значение.
Наконец, прибегает эта медсестра со шприцем, мы уже переместились в какой-то коридор, где народу гораздо меньше. Биллу делают укол.
– Так, давайте на УЗИ его, я сейчас подойду, – распоряжается врач. – А вы подождите здесь, это недолго, – обращается к нам с Кристель и заходит в какой-то кабинет. Кушетку вместе с Биллом прихватывает медбрат и везет в другую сторону.
– Том, не уезжай, – выкрикивает Билл. – Дождись меня.
– Я не уеду, не волнуйся, – отвечаю я, и его завозят в одну из уймы здешних дверей.
Прислоняюсь спиной к стене, и встречаюсь взглядом с Кристель.
– А Вы… мы ведь встречались, – говорит женщина.
– Да, на съемках ролика для школы танцев, – киваю я.
– Том, если не ошибаюсь?
– Он самый, – снова киваю.
– Где это произошло? В школе? Он вчера выпросился, не ходить сегодня, – говорит взволнованная фрау Каулитц. – Значит, пошел все же.
Так, что на это ответить? Соображай, Листман, и желательно мгновенно.
– Ээ, да, – к сожалению, мысли сейчас заняты совсем другим, и переключаться так быстро не очень-то хотят.
– Хорошо, что Вы рядом оказались… вы давно знакомы?
– Да нет, не очень, – бл*дь, что за ситуация, она мне совсем не по душе. Кристель о чем-то задумывается, весь ее вид говорит о внутреннем напряжении.
– Как эти боли нас вымотали уже, Господи, когда же все это закончится, – вдруг говорит женщина, когда я уже привык к тишине.
– А они и раньше были? – спрашиваю я. – Билл сказал, такого не было еще.
– Такого не было, но и то, что было его мучило постоянно, он повзрослей стал, так не показывал, терпел, а помладше когда был… бывало срывался, – с мученическим выражением лица объясняет женщина. Черт, а я и не думал, что все так. Тут из кабинета УЗИ выходит док и подходит к нам.
– Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло, – начинает он успокаивать взволнованную родительницу. – Эти боли были предсказуемы, но мы думали до операции они не проявятся. А так как динамика развития болезни быстрей, чем мы думали, все так и вышло.
– Такое может повториться? – спрашивает фрау Каулитц.
– Да, теперь будет повторяться, но я выпишу ему болеутоляющие. Только до операции нужно будет постоянное наблюдение, чтобы не упустить чего, поэтому необходим стационар. Желательно прямо с завтрашнего дня. Сейчас можете его забрать, сегодня все нормально должно быть. Только он не обут, где его обувь? Надо бы отнести, – заканчивает врач, а меня как по голове шарахнуло.
– Ой, да, я привезу сейчас обувь, – встреваю я. Две пары глаз уставились на меня. Один просто соглашаясь, а вот второй, явно чего-то не понимая. Ну, да, какого черта в школьном туалете у парня были сняты кроссовки? Из кабинета выходит сам Билл и подходит к нам.
– Билли, сядь, не ходи босиком, – спохватывается Кристель. Билл игнорирует это предложение и окидывает нас всех взглядом, чуть задержавшись на мне.
– Мама, я не хочу в больницу, – начинает он, переключившись на мать. – Еще целых десять дней до операции, вы же говорили, ложиться надо будет за четыре дня. Доктор Штайн сказал, ничего страшного не случилось и, если пить таблетки, больно не будет.
– Билл, за тобой надо наблюдать сейчас, – пытается объяснить Кристель.
– Я буду приходить, каждый день, зачем ложиться-то? – не отступает Билл.
– Сынок, перестань, так надо, чтоб всем спокойней было.
Билл смотрит на меня каким-то отчаянным взглядом. Понимаю, что он означает, но в этой ситуации я на стороне Кристель.
– Билл, правда, раз врач говорит, что надо, лучше неделю потерпеть, чтоб потом все ок было, – говорю я, и только мы с ним понимаем истинный смысл сказанного. Билл как-то совсем уж расстроено смотрит на меня, но не возражает.
– Хорошо, пойдемте, я напишу направление и объясню, что и как, – обращается врач к Кристель.
– Билл, сядь, не стой в носках, – говорит она и заходит с доктором в кабинет. Билл сразу кидается мне на шею, крепко сжав и уткнувшись в нее носом.
– Ну-ну-ну, ты чего? – обнимаю его, поглаживая по спине. – Ты как? Ничего не болит?
– Нет, Том, ты будешь приходить ко мне? – отстраняется, заглядывая мне в глаза.
– Конечно, буду, не переживай.
– Каждый день? Том, обещай, что будешь приходить каждый день.
– Обещаю, –провожу тыльной стороной ладони по его щеке и ободряюще улыбаюсь. – Билл, мне пришлось сказать твоей маме, что плохо тебе стало в школе.
– Я не хочу в больницу, зачем так рано? – пропустив мои слова мимо ушей, продолжает негодовать Билл.
– Билл, ну, хватит уже, сказали надо, значит надо, – начинаю злиться на его глупое упрямство, но тут же вся злость пропадает, так как он прижимается своими губами к моим и начинает меня целовать. Черт-черт-черт, надо его отодрать от себя, надо вспомнить, где мы находимся, надо включить здравый смысл, но эти губы, вытворяющие что-то невероятное, эти губы сводят с ума и лишают какой-либо воли, и меня это даже не пугает, мне это безумно нравится. Как в замедленной съемке вижу Кристель, выходящую из кабинета и встающую в трех метрах от нас, застыв на месте. Плавно отстраняю от себя Билла. Он, проследив за моим взглядом, тоже разворачивается к матери. Родительница переводит взгляд с меня на сына и обратно в немом переваривании увиденного. У меня возникает давно забытое ощущение, когда моя мать вот так же увидела мой поцелуй с Ойгеном, вот она, машина времени.
– Билл, я позвонила Карстену, – первой подает голос Кристель. – Сейчас он отвезет тебя домой, а мы с Томом съездим в школу за обувью и курткой, – говорит спокойно, но взгляд и интонация ясно дают понять, что возражения не принимаются.
– Зачем? Я потом заберу, – но Билл, кажется, этого не заметил или просто проигнорировал.
– Потом будет некогда, – тем же тоном отвечает фрау Каулитц. – Завтра ты уже будешь в больнице.
– Обувь все равно не в школе, – говорит Билл, бросив на меня взгляд, проверяя, видимо, мою реакцию. А я просто жду и пытаюсь понять, как настроена Кристель. Она, тем временем, смотрит на меня, судя по всему, догадавшись, где может быть обувь сына.
– Я был у Тома, – заканчивает Билл.
– Значит, мы поедем к Тому, – говорит женщина. Я прекрасно понимаю, что она жаждет со мной поговорить и противное чувство зарождается внутри от понимания того, что разговор будет неприятным.
– Я с вами поеду, – Билл, вероятно, тоже все это понимает и, судя по истерично-упрямому восклицанию, не хочет оставлять нас наедине.
– Нет, ты поедешь с Карстеном, – невозмутимо отстаивает свою позицию мать.
– Я не хочу с Карстеном и вообще…
– Билл, – перебиваю его гневную речь, которая грозит перерасти в реальную ссору с матерью. Он замолкает и смотрит на меня растерянным взглядом с оттенком страха, вся эта ершистость всего лишь защитная реакция.
– Сделаем, как говорит мама, ок? – пытаюсь вложить в эту просьбу, как можно больше убедительности и успокаивающего эффекта. Как же хочется просто прижать его к себе, такого насупившегося, нахохлившегося, готового выпустить иголки в любой момент, и шептать на ушко, что все хорошо, что я с ним и этого никто и ничто не изменит.
– Я пойду, встречу Карстена и куплю внизу бахилы, – говорит Кристель. – И сядь ты, в конце концов, на стул, – наконец, нервы сдают, и она слегка повышает голос, уходя по коридору и скрываясь за дверью.
– Том, – Билл опять прижимается ко мне, обвивая шею руками. Поддаюсь своему желанию и обнимаю, еще сильней прижимая его к себе.
– Все хорошо, Билл.
– Том, не слушай ее, что бы она ни говорила, не слушай, ты ведь не бросишь меня сейчас? Ты обещал…
– Билли… Билл, – беру его голову в свои руки и смотрю в глаза, заставляя и его сделать то же самое. – Я не брошу тебя, я обещал и обещание сдержу, не смотря ни на что. Все будет хорошо, я приеду к тебе завтра вечером, обещаю.
Он как-то судорожно кивает и снова обнимает меня.
– И еще, Билл, не спорь сейчас с мамой, не ершись, не груби ей. Ей сложно сейчас будет это принять, но она твоя мама, и она тебя любит в любом случае, просто попробуй с ней поговорить… доверительно, объяснить… вам обоим сейчас это будет нужно, хоть это и сложно, – вспоминаю свой подобный разговор с матерью, и все внутри съеживается, так хочется пройти это за него.
– Билл, – наши объятия размыкаются, когда рядом снова появляется Кристель с голубыми бахилами в руках. – На вот, – она протягивает эту больничную обувку Биллу. – Карстен приехал уже.
Билл натягивает на ноги это подобие обуви и смиренно молчит. Все вместе выходим в холл, все так же молча думая каждый о своем. На улице нас встречает молодой парень, по конструкции тела совсем непохожий на брата. Этот более коренастый и даже, кажется, подкаченный… красивый – видно семейное – только красота у него другая. Билл снова обнимает меня перед тем, как сесть в машину, наплевав на присутствие матери и брата.
– Ты обещал, – шепотом напоминает он и, отстранившись, залезает в черный внедорожник брата. Мы с Кристель подходим к моей машине, я открываю ей дверь, захлопываю, как только она занимает место, на котором несколько минут назад сидел ее сын и обхожу машину, устраиваясь за рулем. «Зверь» Карстена отъезжает и быстро скрывается из виду.
Всю дорогу до дома ни я, ни мать Билла не произносим ни слова, готовясь к предстоящей беседе и обдумывая все произошедшее. Заезжаю на стоянку и глушу мотор.
– Поднимемся или прямо здесь поговорим? – спрашиваю, водрузив руки на руль и глядя перед собой.
– Думаю, лучше здесь, – отвечает Кристель, и мы снова замолкаем. Я жду, что начнет она, мне же надо знать, с каким она настроем сейчас будет вести разговор, да и поговорить опять-таки не я возжелал.
– Если вещи у Вас, значит… – начинает женщина немного нерешительно. – Билл у Вас ночевал? – полувопрос, полуутверждение.
– Да, – отвечаю я, по-прежнему не поворачиваясь к собеседнице. Может, конечно, и невежливо, но какие сейчас, к чертям, правила этикета?! Кристель, насколько я вижу боковым зрением, тоже смотрит не на меня, а на стену моего дома, расположенную как раз перед нами.
– То есть вы… – обрывает вопрос женщина, но я понял и без окончания.
– Да, – тот же содержательный ответ. – Послушайте, – решаю все же попробовать объяснить суть дела. – Я понимаю, Вы, вероятно, не очень лестного мнения обо мне сейчас, но единственное, что могу сказать – я не сделал Биллу ничего плохого, и ни за что ничего подобного не сделаю.
– Нет, Вы не понимаете, как Вы можете меня понять? – она, наконец, поворачивается и смотрит на меня. Делаю то же самое, повернув к ней голову. – Вам не приходилось заходить в комнату к шестнадцатилетнему сыну и натыкаться на гейское порно у него в компьютере, а потом старательно убеждать себя в том, что это всего лишь интерес, любопытство, гормоны и это пройдет, он не такой, все хорошо. И когда, наконец, начинаешь в это верить, видишь, как твой сын целуется с парнем, да еще и намного старше его самого, – Кристель разволновалась, и спокойные, твердые интонации из ее голоса испарились. – Вы состоявшийся уже молодой человек, Билл слишком молод еще, он подвержен влиянию, сейчас, как никогда. Вы не имели права… – она отворачивается, прикрывая глаза, я тоже перевожу свой взгляд.
– Да, Вы правы, в полной мере я Вас понять не могу, но представить и попытаться понять я способен. У меня тоже есть мать, и она тоже когда-то узнала о моей сексуальной ориентации, причем, так же, как и Вы сегодня. И я видел, как она это переживала, я чувствовал, она все же моя мама. Но ее ошибкой тогда было считать, что моя тяга к своему полу это блажь, появившаяся вследствие чего-то, а точнее, спровоцированная кем-то. Она думала, меня совратил тот самый парень, что он во всем виноват, но это не так. В этом никто не виноват, я понимаю, что родителям, наверное, проще думать, что их ребенок нормальный и во всем виноваты пошлые дяди сделавшие его таким, но это совсем неверные выводы. Вы сами сказали, что Билл уже в шестнадцать интересовался парнями, он осознал это задолго до меня, сам. Никто его к этому не склонял. Как бы Вам сложно ни было, но Вам придется его понять и принять это, так как от него это не зависит и по чьему-то желанию он себя не изменит, другого выбора у Вас нет, – мать моя, по-моему, это самая длинная речь, которую я когда-либо толкал. Она просто обязана возыметь хоть какой-то эффект.
– Я понимаю, что не Вы склонили его к этому, я понимаю, что такое сексуальная ориентация, я не из средневековья, герр… простите, не помню фамилию…
– Можно просто Том.
– Том, я все это понимаю, но он мой сын, и я хочу верить, что эта его симпатия к мальчикам не единственная и всепоглощающая. Я хочу верить, что он и девушек оценит, и они тоже будут привлекать его, но для этого ему необходима свобода выбора. То есть, я хочу сказать, пока Вы с ним… он уже верит в Вас, как ни в кого другого, я только что видела, как Вы на него влияете, одно Ваше слово и он согласен со всем, за что секунду назад был готов, чуть ли не драться. Вам ведь ничего от него не нужно, только… в общем для Вас это все не серьезно и является в какой-то степени развлечением, но он только-только начинает свою интимную жизнь и…
– Здесь, позвольте Вам возразить, – перебиваю ее путающуюся речь, вполне уловив смысл, который она пытается до меня донести. – Во-первых, и в самых главных, Билл для меня не является развлечением. Во-вторых, зря Вы думаете, что я своим присутствием в его жизни ограничиваю его свободу выбора. Он знает, чего хочет, и, поверьте, хоть он и прислушивается ко мне, я не являюсь кем-то, кем он дышит. Просто, сейчас я ему нужен. Вы хоть в курсе, что ни один из его друзей не знает о его болезни и об операции? Он никому из них не доверяет настолько, чтобы это рассказать, я единственный, кто сейчас может его поддержать на дружеском уровне.
– Но почему тогда Вы? – кажется, для Кристель это было открытием. – Вы же сказали, что знакомы не так давно или это тоже ложь?
– Нет, это не ложь, но иногда легче поделиться с незнакомым человеком, не так ли? Так вышло и со мной, Билл просто выговорился, просто ему было необходимо хоть с кем-то этим поделиться, и этим кем-то оказался я, так получилось.
– И Вы воспользовались ситуацией? – пришла к выводу фрау Каулитц. Устало вздыхаю.
– Нет, это не так, я просто за него переживаю, он попросил быть рядом сейчас, и я не могу от него отвернуться, – говорю уже, как будто выдохся.
– Вы не понимаете, что он привык… привыкает к Вам? Все это плохо закончится для него, Вы же умный парень, насколько я поняла, Вы не можете не понимать, что для Билла ваши… отношения ничем хорошим не обернутся.
– Что Вы хотите этим сказать?
– Я хочу, чтоб Вы оставили его в покое. Ничего личного, но Вы должны меня понять.
– А Билла? – снова поворачиваюсь к ней. – Кто его поймет? Или он не заслуживает понимания? Вы просите меня, оставить его, чтобы я не навредил ему в будущем. А то, что сейчас я его обижу, отвернувшись именно тогда, когда он слезно просит не бросать, когда ему так нужна поддержка, когда он напуган и не знает, кому открыться и признаться в этом, это, по-вашему, правильно? – все же повышаю голос, но осекаю себя. – Возможно, после операции ему самому мое присутствие станет без надобности, – от собственных слов вдруг становится до одури паршиво. – Но сейчас я обещал быть рядом, и я сдержу обещание.
В машине воцаряется тишина, каждый обдумывает сказанные слова друг друга.
– Он делится… делится с Вами? Рассказывает, что чувствует? – тихо спрашивает Кристель.
– Да… он напуган сейчас, он боится самой операции, боится ее последствий, он слышал ваш разговор с врачом о возможной импотенции, и этого он тоже очень боится.
– О Господи, – выдыхает женщина. – Боже, он ничего мне не говорит, совсем. Я пыталась с ним поговорить об этом, не раз пыталась, но он только отшучивался. Говорил, что я слишком мнительная и психолог скорей нужен мне, чем ему… пытается показать, что совсем справляется, и все у него отлично, а я ведь понимаю, что это просто бахвальство, нежелание показать слабость, но мне же не кому-нибудь, я же мать, – разоткровенничалась вдруг родительница, и мне стало ее так жаль, она выглядит сейчас совсем уставшей. – Хорошо, Том, я не буду сейчас препятствовать вашему общению, но обещайте, что после операции Вы хорошенько обдумаете мои слова и, все взвесив, сделаете выбор, который принесет, как можно меньше вреда, прежде всего Биллу… если он действительно Вам так не безразличен, как Вы говорите.
– Обещаю.
Фрау Каулитц просто кивает.
– Я принесу вещи и отвезу Вас, – говорю я, взявшись за ручку двери.
– Не стоит, я вызову такси, – Кристель тоже выходит из машины. Я поднимаюсь наверх, захожу в квартиру и иду на поиски куртки.
– Том, ну, что там? – мама своим появлением даже напугала.
– Я думал, ты уже у Ингрид.
– Да решила тебя дождаться, что с мальчиком?
– Ничего страшного, в смысле, он болеет, мам, у него операция скоро и этот приступ был с этим связан, я тебе объясню сейчас, только отнесу его вещи вниз, там его мать, – нахожу куртку и лежащий рядом телефон Билла.
– Ты его в ванной оставил, на полу, – объясняет мама наличие трубки. – Его мать? Она в курсе ваших отношений?
– Мам, сейчас я отнесу, и поговорим, ок? – прихватываю кроссовки и быстро выхожу из квартиры. Дисплей телефона Билла привлекает мое внимание мигающим сигналом, оповещающим о двух пропущенных вызовах и одном непрочитанном сообщении. Нажимаю «обзор» и встаю на месте. Бл*дь. Оба вызова от Адама, не сомневаюсь, от какого именно, вряд ли у него их несколько. Лезу в сообщения, да, это нехорошо, но мне срать на это. Сообщение тоже от него:
«Билли, ты куда провалился? Перезвони мне, я уже в городе =)))»
Билли? Как мило. Ага, перезвонит, как только, так сразу. Первым порывом было удалить это сообщение и упоминания о вызовах, но это было бы глупо. Адама я этим из его жизни не удалю, а значит, он все равно проявится и возможно уже сегодня. Отключаю телефон совсем, чтоб не действовал на нервы и сбегаю вниз по лестнице. Как же ты не вовремя объявился, черт бы тебя побрал. Отдаю вещи Кристель, которая уже вызвала такси и ждала меня возле подъехавшей машины, мы прощаемся, и женщина уезжает. Провожаю взглядом автомобиль и, облегченно выдохнув, иду назад для разговора теперь уже со своей мамой, что за нашествие родственников, бл*?
После ухода, в конец расстроившейся от моего рассказа, мамы, у меня осталось лишь одно желание – тупо отключиться и дать голове отдохнуть. Но, увы, сегодня не выходной день и мне пришлось собираться и ехать на концерт. Ребята итак нервничали, а если б еще и я не появился, совсем бы по срыву на каждого пришлось. Не смотря на нервы, выступили отлично, я в них не сомневался, мои лучшие ученики – моя гордость. Все это время Билл не выходил из головы. Эти его боли, его мать… После выступления я сразу вернулся домой и первым делом, собрав все мысли в кучку, решил ему позвонить. Времени прошло достаточно, наверняка он уже поговорил с матерью.
– Алле, – голос радости не выдает, что неудивительно, конечно.
– Билл? Ну, как там у тебя?
– Отвратительно, – ворчит.
– С мамой говорил?
– Говорил, – такие ответы меня раздражают, я что, из него каждое слово должен вытягивать?
– И?
– Ну, она спросила, что у нас, как я к тебе отношусь и все такое, я сказал, как есть. Только вот доверительно, как ты говорил, я все равно не смог… не привык.
– Что, значит, сказал, как есть? – меня эта его фраза напрягла.
– То и значит, как все есть, так и сказал.
– Билл, ты серьезно? – я поверить не могу, представляю, что она теперь там думает… бл*дь.
– Том, ну, чего ты тупишь-то? Думаешь, у меня сейчас есть настроение шутить? Естественно, я серьезно, – теперь уже, кажется, эта малявка раздражается. – Вообще не это главное, – продолжает он. – Адам звонил, он вернулся, хотя, ты в курсе, это ведь ты сообщение прочитал? – говорит вроде спокойно, значит, на это он не злится?
– Да, я конверт увидел и рефлекторно нажал на «прочитать», – выдаю придуманное на ходу оправдание, хотя, оно ведь почти так и было!
– Он на вечеринку звал, приезд свой отмечает, а меня мама не отпустила.
– Ну, правильно, – мысленно расцеловываю Кристель. – После того, что сегодня произошло, какие вечеринки, пить тебе нельзя, да и вообще, мало ли что, – вот и я, кажется, превращаюсь в мамочку. Да к черту, что за бред, я просто волнуюсь.
– Том, да причем здесь пить?! – негодует Билл. – Я его две недели не видел, и теперь неизвестно когда увижу с этой больницей.
– Ну, расскажи ему тогда, будет тебя навещать, – за такие советы захотелось врезать себе по физиономии. – У вас вроде хорошие отношения, судя по тому, как он тебя называет, – но желание разузнать, что между ними там действительно происходит, оказалось сильней. Потому что одно дело, если Билл влюблен себе по-тихому и безответно и совсем другое, если…
– А как он меня называет? – не понял Билл вполне искренне. – А, Билли-то? Да они меня все так называют, я в его компании самый мелкий же, – так, кажется, тревога была ложной. – И какое, нафиг, расскажи, Том?! Я же объяснял тебе, не хочу я его своими болячками пугать.
– Ну, ладно-ладно, я понял, – закругляю тему, пока не поцапались, я совсем не для этого звоню, а он слишком взвинчен сейчас. – Ты в туалет после больницы ходил? Как там у тебя? Не болит?
– Не ходил еще.
– Не хочешь?
– Хочу.
– А чего не идешь?
– …
– Билл? – опять напрягаюсь, черт, ну почему он не здесь сейчас, было бы намного легче его чувствовать и успокаивать.
– Я боюсь, – наконец, отвечает он.
– Билл, тебе же вкололи лекарство, врач сказал, до завтра оно будет действовать, надо сходить, сколько ты еще терпеть будешь?
– Знаю я, но мне страшно, а если врач ошибся и будет, как утром?
– А дома сейчас кто? – встаю с дивана, так как на месте что-то не сидится.
– Мама и Карстен.
– Ну, вот видишь, ты же не один, если что тебе дадут таблетку, Кристель ведь наверняка уже купила то, что тебе выписали, – хожу по квартире туда-сюда, чтобы хоть какая-то имитация действия была. Не могу сидеть, ничего не делая, хочу к нему, хочу помочь, обнять, прижать, покачать, успокоить.
– Купила.
– Тогда давай, Билл, надо сходить, ты же сам говорил, что когда терпишь еще хуже потом, давай я сейчас отключусь, ты сходишь в туалет и сразу мне перезвонишь, – до жути не хочу отключать вызов, но он должен сходить в туалет.
– Нет, Том, не отключайся, я схожу, только не отключайся, будь здесь, ладно, я уже иду, – тараторит он, боясь, что я вот-вот нажму на кнопку.
– Ладно-ладно, я здесь, – говорю я, и воцаряется тишина, поднимающая нервы. Слышу только его дыхание. Возникает такое чувство, что я действительно с ним в этом туалете.
– Билл, ну, что там у тебя? Не молчи.
– Тебе описывать, что я делаю? – он еще и иронизирует.
– Нет, но от описаний ощущений я бы не отказался, раз уж ты меня с собой пригласил.
– Пока ничего… я ничего еще не сделал… говори чего-нибудь, мама сказала, что она не против, чтоб мы виделись…
– Да, не против… пока, по крайней мере, хотя, после твоих там откровений, надеюсь, ее мнение не изменилось. Она переживает за тебя, хоть иногда с ней разговаривай, – замолкаю и слышу в трубке шумный выдох. – Билл? – останавливаюсь посреди прихожей.
– Все нормально, больно, но чуть-чуть, – отвечает он, и я расслабляюсь.
– Ну, вот видишь, как утром уже не будет, главное пей таблетки, – возобновляю шаг и, зайдя в комнату, сажусь на диван.
– Во сколько ты завтра придешь?
– А Кристель когда будет?
– Сказала, весь день.
– Ну, тогда давай я вечером, не хочу сейчас с ней встречаться, я сразу после работы, ок?
– Ладно, только не совсем уж поздно, а то времени мало будет, не на минуту ведь зайдешь?
– Конечно, нет, – улыбаюсь от этого его рьяного желания меня видеть.
– Хорошо… Том, меня мама ужинать, зовет… пойду я… до завтра, – как-то виновато говорит Билл.
– До завтра, – отвечаю я и, не без усилия над собой, нажимаю кнопку отключения вызова.
***
День сегодня обещает быть насыщенным. Главные задачи – навестить этого ушлепка Шифлера и объяснить, что распускать руки в сторону Билла опасно для здоровья и не только, ну, и поездка к Биллу в больницу. Он мне уже звонил с утра, рассказал, куда его положили, какая палата, какой этаж, каким цветом стены, какой мягкости кровать, какой вид из окна… и не упустил возможности в очередной раз пожаловаться на несправедливость этого мероприятия.
В данный момент собираюсь в школу, не в танцевальную, а в школу Билла на встречу с этим Заком. Достаю из ящика в шкафу нож, протыкаю им кусок сырого мяса, потом втыкаю его в землю, в которой растет кактус и, счистив основную грязь, засовываю нож в стерильный пакет. Сначала мне, конечно, хотелось просто тупо набить морду этому упырю, но это как-то не солидно и не интересно, поэтому сделаем по-другому. Накидываю куртку, прихватываю свое орудие преступления и выхожу из дома.
У школы полно народу. Подростки снуют туда-сюда, сбившись в небольшие группы и не обращая внимания на остальных. Останавливаю одного из проходящих мимо мальчишек.
– Эй, Шифлера Зака знаешь?
Парень отрицательно мотает головой.
– Я знаю.
Поворачиваю голову и смотрю на, подавшего голос, паренька. Подхожу к нему.
– А где его сейчас найти, знаешь?
Парень смотрит на меня изучающим взглядом, методично пережевывая жвачку.
– А если знаю? – отвечает вопросом на вопрос этот мелкий выпендрёжник.
– Я попрошу тебя, его позвать, – достаю из кармана купюру и демонстрирую ему. Парень довольно улыбается.
– Сейчас сделаем, – говорит он и уходит в школу. Отхожу к машине, которую припарковал чуть поодаль от входа и жду. Мой гонец возвращается минут через пять.
– Сейчас выйдет, – докладывает он и смотрит на школьную дверь, делаю то же самое и спустя минуту из школы действительно выходит тот самый хмырь в сопровождении шайки юнцов. Типа группа поддержки? Ну-ну. Отдаю купюру мальчишке, крикнувшему Шифлеру и указавшему на меня, чтобы тот понял кто, собственно, жаждет его видеть.
– А теперь потеряйся, – говорю ему, и тот без лишних споров исчезает из виду. Шифлер со своей дружиной из четырех тощих малолеток подходит ко мне и, судя по все тому же презрительному взгляду, он меня узнал. Останавливается и смотрит, выжидая.
– Хочешь знать, зачем ты мне нужен? – считываю немой вопрос.
– Не отказался бы, – подает голос парень.
– Я просто поговорить хочу, – подхожу к нему почти вплотную, беру его руку и быстро вкладываю в нее мой запачканный нож. Парень естественно отреагировать вовремя не успевает, растерявшись, и бросает нож только через пару мгновений.
– Что за черт? – негодует, глядя на то, как я поднимаю холодное оружие с земли и аккуратно отправляю его в тот самый стерильный пакет. Сам я предварительно надел перчатки. Встаю.
– Теперь слушай внимательно, – начинаю я, демонстративно, крутя пакетом перед собой. – Не так давно на молодую девушку было совершено вооруженное нападение. С ножевым ранением ее доставили в больницу, но ножа тогда не нашли. Я нашел его на следующий день недалеко от места преступления, – приподнимаю пакет, еще раз демонстрируя оружие. – Но, к сожалению, на нем не было ни единого отпечатка пальцев и вообще ничего, что могло бы помочь следствию, а это очень сильно усложняет дело, и сам нож становится ненужной безделушкой. Но теперь на нем есть «пальчики» и можно смело пришивать его к делу, считая очень полезным вещественным доказательством. Мысль улавливаешь?
– Ты не сможешь его посадить, у него, может, алиби есть, – встревает один из группы поддержки, поняв, о чем я говорю. Сам виновник торжества молча хлопает ресницами, пытаясь, видимо сообразить, что происходит, как из этого достойно выйти и желательно победителем. Усмехаюсь.
– Вы так наивны, что полагаете, меня остановит сей факт? Любого, кто захочет подтвердить его алиби, я уговорю этого не делать, методов у меня для этого великое множество, – смотрю на Шифлера пронзительным взглядом. – Все против тебя, бедолага, – заканчиваю свой монолог, надеясь на, обработанное современными боевиками, мышление молодежи, в любом случае надо просто сохранять убийственно уверенный вид и любой блеф прокатит без проблем.
– Что ты хочешь? Не просто же так об этом треплешь, – переходит к главному этот горе-предводитель.
– А надо мне совсем немного, подойдешь еще хоть раз к Каулитцу, и я этот ножечек определю, куда следует. Даже если дело поместят в архив, оттуда они очень легко достаются при появлении новых обстоятельств, – подхожу к нему вплотную и цежу сквозь зубы, попытавшись принять безумный вид:
– Я таких, как ты еще со школы презираю и давлю при любом удобном случае, если по твоей вине или по вине кого-то из твоей «многочисленной» армии с Билла упадет хоть один волос, я не просто тебя засажу, я устрою тебе «райскую» жизнь за решеткой.
– Откуда мне знать, что все это не дешевый спектакль? – пытается выглядеть уверенно, но взгляд и интонация говорят о сомнениях. – Чем докажешь, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь?
Предыдущая часть
Продолжение
_-_Leksi_-_ все записи автора
