-Немо- все записи автора Название: Пациент №1
Автор: Бельчонок-Шуша
Персонажи: Билл/Том
Бета: Smile of Cheshire
Рейтинг: R
Жанр: Romance, Angst, MPREG
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: в процессе
Предупреждения: однополые отношение, розовые сопли, жуткая неоригинальность идеи, мужская беременность и первый в моей жизни пассивный Том. Ага.
Размещение: только с разрешения автора
От автора: давно меня каваит идея беременного Тома, только вот как-то не решалась я за нее взяться, а тут решила попробовать. Лето, море и смена обстановки вообще навеяли радужное настроение, поэтому рассказ будет очень легким и не грузящим. Поэтому как всегда предупреждаю, что данный текст несет только РАЗВЛЕКАТЕЛЬНУЮ функцию и глубокого смысла и философских идей там искать не стоит.
Краткое содержание: молодой амбициозный врач решил сделать бросок на Нобелевскую премию. Что окажется важнее: человечность или профессионализм, любовь или честолюбие, любимая идея или любимый человек и ребенок?
Трейлер к фику


Глава 33

30 недель

POV Bill
- Вот и все. С малышкой все хорошо, рост 36,5 сантиметров и вес 1100 грамм, - я последний раз сверился с монитором и убрал датчик от живота мальчишки. - Давай помогу сесть, - я подхватил его за руку прежде, чем он успел возразить. - Держи полотенце, вытирайся, - я протянул ему стерильный сверток из махровой ткани, но мальчишка не торопился его взять, тяжело дыша и смотря перед собой.
- Что такое? Голова закружилась? - я присел перед ним на корточки. В последнее время головокружение у подопечного случалось часто и было вполне объяснимым на таком сроке, но меня пугала любая мелочь, потому что близко, уже совсем близко; чуть больше двух месяцев, и из этого живота я извлеку ребенка, который подарит мне все, о чем я мечтал. Главное сейчас, чтобы с ним и мальчишкой ничего не случилось.
- Уже проходит, - улыбнулся подопечный и дрожащими пальцами попытался взять у меня полотенце, которое, так и не преодолев путь от моей руки до его живота, упало на пол.
- Я сам, - я встал, поднял с пола безнадежное грязное полотенце, выкинул его в корзину, взял чистое и присел перед ним. - Дыши глубже, - усмехаюсь, увидев, что он даже затаил дыхание от ожидания. Эта его реакция на меня была в некоторой степени приятной, не скрою, но слишком уж меня начал раздражать щенячий восторг в его глазах, особенно после его дня рождения, когда мне пришлось вытаскивать его на свежий воздух чуть ли не на себе и еще двадцать минут приводить в порядок.
- Я сам могу, - попытался слабо возмутиться он, но я уже вытирал прозрачный гель с туго натянутой, с едва видными растяжками, кожи животика.
Мальчишка стал сразу дышать тяжелее и прерывистое. Вот повезет кому-то: достанется сексуальный партнер с таким либидо, что возбуждается от вида полотенца… или не повезет – стоит только вспомнить его кошмарный зоопарк для паразитов на голове. Вопрос риторический, как всегда. Эти вытирания можно было бы превратить в интересную игру, только меня пугало мое собственное уже почти месяц неудовлетворенное либидо, поэтому я просто вытер его живот и вернулся на свое место.
- Легче стало? - я послал на печать картинку с монитора.
- Да, - кивнул мальчишка и начал натягивать футболку.
- Тебе надо стараться делать как можно меньше резких движений, и старайся все-таки лежать на боку, а не на спине. И если вдруг чувствуешь, что кружится голова, то что надо сделать? - я выжидающе уставился на него.
- Постараться сесть или прислониться к стене и потереть уши, - хмыкнул мальчишка, я бы сказал, даже немного скептично. К его лицу начала возвращаться краска, значит, все и правда нормально.
- А если тебе вдруг просто стало плохо? - вскидываю бровь.
- Обязательно и быстро сообщить вам или Лекс, - сверкнул зубами подопечный. Обычно у беременных на этих сроках уже начинается так называемый предродовой психоз, которого я с содроганием ждал, но Том опять опровергал все мои теории, продолжая улыбаться, хихикать, радоваться жизни, с удовольствием есть, гулять и заниматься гимнастикой, словно с ним ничего и не происходило. Либо он был непроходимо глуп и еще так и не понял до конца, что с ним происходит, что было очень и очень маловероятно, либо… - Герр Каулитц, - его слишком серьезный голос насторожил меня, и я снова посмотрел на его вмиг ставшее серьезным лицо, - я хотел спросить… - мальчишка замялся.
- О чем? - я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, что могло случиться за эти пару секунд.
… либо в нем в очередной раз сыграл синдром мазохиста, но я ничего не заметил такого, а ведь по нему всегда видно, если его что-то мучает, а тут вроде серьезный, сосредоточенный, но очень спокойный. Хотя зачем гадать, если и так все узнаю сейчас. Просто эта чертова привычка строить гипотезы, а потом проверять их…
- А как это все будет проходить? - он снова замялся, подбирая слова: - Ну… - мои глаза сами по себе сощурились: ненавижу, когда мямлят и заикаются, - роды, - он выдохнул это слово так тихо, словно это великая тайна, а мне захотелось расхохотаться, но я сдержал себя. Для мальчишки это важно, а ему нельзя сильно переживать, а то мало ли.
- Во-первых, - я постарался улыбнуться максимально дружелюбно, - естественные роды в прямом значении этого слова тебе не грозят, поэтому переживать и бояться нечего. Когда подойдет срок, тебе сделают кесарево сечение, - увидев страх в его глазах, я пояснил: - Это абсолютно безопасно как для тебя, таки для ребенка, операция делается под эпидуральной анестезией, совершенно безвредной. Ты будешь в сознании, но боли чувствовать не будешь, - я постарался улыбнуться как можно ободряюще – он не должен бояться.
- А потом? - его пальцы с выступающими венами судорожно вцепились в край футболки. Похоже, что сделать так, чтобы он не нервничал, не получилось.
- Что потом? - удивленно переспрашиваю.
- После того как его сделают, - почти шепотом спросил подопечный. Я заметил, что у него дрожат губы. Еще не хватало, чтобы он мне тут устроил истерику.
- Ну, тебя отправят отдыхать, сутки тебе будет нежелательно вставать, а малышку для профилактики и избежания эксцессов временно поместят в специальный инкубатор для новорожденных, возьмут все анализы, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, - я улыбнулся и почувствовал себя несмешным клоуном в цирке, который безуспешно кривляется перед равнодушной публикой.
- И все? - голос мальчишки стал походить на нормальный, и пальцы, сжимавшие футболку, чуть расслабились – значит, начинает успокаиваться.
Всех процедур, которым будут подвергать тебя и ребенка после, тебе знать не надо, блохастик, а то мало ли чем это закончится, если я тебе подробно и со вкусом начну здесь и сейчас расписывать, что мы собираемся с вами сделать. В таком случае ты, скорее всего, прямо тут, в нашей смотровой, и родишь.
- В общих чертах – да, - киваю и закрываю карту, которую так и не заполнил. Ну и ладно, можно будет сделать это у себя, а сейчас главное постоянно держать его в поле зрения, чтобы ничего не упустить, и поддерживать зрительный контакт, чтобы держать его доверие, хотя... Том настолько наивный и доверчивый и так плохо разбирается в медицине и людях, что примет на веру любую чушь, которую я ему преподнесу.
- А потом? - этот вопрос начинает мне надоедать. Я со вздохом начал объяснять:
- После того как ты оправишься, так как все условия договора выполнены, ты получишь свой гонорар и можешь быть свободен, - снова эта улыбка, которая впервые начала казаться мне какой-то жутко фальшивой и омерзительной.
На миг лицо мальчишки просияло и даже поползли вверх уголки губ, но только я собирался свободно вздохнуть, как он нахмурился, и на гладкой коже лба пролегли неглубокие морщинки:
- С малышкой?
- А что с ней? - вскидываю брови. Я так и думал, что он будет интересоваться судьбой ребенка, ведь обычный нормальный человек просто схватил бы деньги и сбежал отсюда побыстрее, пока отпускают, но разве кто-то сомневался в отставании умственного развития моего подопечного?
- Что будет с ней? Ее отпустят со мной? - в его глазах было столько надежды, что я почти умилился. В последнее время меня слишком пугали мои чувства рядом с ним, такое ощущение, что самоконтроль изменял мне все сильнее и сильнее. Вот и сейчас, глядя в эти искрящиеся теплом и надеждой глаза, мне хотелось послать все к черту и отдать ему ребенка, но я моментально одернул себя:
- Нет, она является собственностью центра и останется здесь, - мой голос словно был каким-то чужим, разливающийся тяжелыми толчками по комнате и отражающийся от стен многочисленным эхом.
- Зачем? - хрипло переспросил подопечный и опустил глаза.
- Как доказательство успешности эксперимента. Также мы должны будем пронаблюдать за развитием ребенка, не будет ли каких-нибудь отклонений, какова будет ее реакция на вирусы, бактерии, лекарственные препараты, - начал перечислять я.
- То есть вы будете пичкать ее лекарствами и всякой дрянью, и смотреть, что с ней после этого будет? - резко вскочил мальчишка, повышая голос и уставился на меня.
- Спокойно, Том, - я медленно встал, - не всякой дрянью, а стандартным набором тестовых препаратов.
- Слова разные, но смысл один! - фыркнул мальчишка. - Это мой ребенок, и я его не отдам!- заявило это блохастое недоразумение, а я не выдержал и рассмеялся:
- Куратором проекта здесь являюсь я, и решения тоже принимаю я, - отчеканил я, не понимая, что со мной происходит. Мне безумно захотелось сделать ему больно, до зубовного скрежета хотелось видеть в его глазах ужас и покорность. Сейчас же передо мной вырисовывался наглый, строптивый мальчишка, что мне безумно не нравилось и которого хотелось сломать. - А ты всего лишь рабочий материал, который мы приобрели, - последние слова я буквально выплюнул, не понимая, с чего вдруг во мне взялись столь извращенные садистские желания, - поэтому с ребенком будет то, что запланировал я, и никак иначе! - я удовлетворенно ухмыльнулся, отмечая, как загораются ненавистью и мутнеют от боли глаза мальчишки, и с каким-то неясным даже себе удовлетворением заметил: задел, получилось.
- Это мой ребенок! Я не отдам его! Он только мой, а не ваш, вы не имеете права! – задыхаясь, начал кричать он, а я с брезгливостью наблюдал за этой истеричкой мужского пола. Конечно, я предполагал такую реакцию, но он меня откровенно разочаровал.
- Своим криком ты все равно ничего не изменишь, - я резко осадил его. - Твои родители подписали договор, если ты не забыл, а если забыл, то я могу дать копию, чтобы ты ознакомился с ним еще раз.
- Я все равно ее не отдам, - процедил сквозь зубы мальчишка и, обхватив себя руками за живот, словно так мог спасти еще не рожденного ребенка, начал пятится на выход. А я незаметно нажал на кнопку вызова санитаров, а то мало ли что может выкинуть беременный мальчишка с гормональным взрывом, хоть я сильно сомневался в том, что он на что-то способен, но подстраховаться еще никому и никогда не мешало.
- Тебя никто не спросит. Не забывай, на каких правах ты тут находишься, - хмыкаю, с любопытством наблюдая за его перемещениями. Испуганный, маленький, круглый, переваливающийся с ноги на ногу утенок, смешной и нелепый, полностью беззащитный, и все его угрозы выглядели точно так же: неуклюже, смешно и нелепо. - Твое мнение абсолютно никого не интересует, как и твои страхи, желания и прочие вещи, что вертятся в твоем мозгу, нас интересует только то, что находится внутри твоего живота. Или ты забыл, где ты находишься и зачем тебя сюда поместили? Тогда я тебе напомню, - я мысленно пытался одернуть себя, но не мог остановиться, - что ты, вообще-то, не более, чем инкубатор для ребенка. А ребенок – мой, - я со всей силы прикусил себе язык и едва не зашипел: это же надо было такое ляпнуть! Хорошо, что, задохнувшись в собственной ярости, подопечный не обратил внимания на смысл моих последних слов , но впредь следовало попридержать язык, чтобы окончательно не сорваться и не довести себя и мальчишку до нервного срыва.
- Мне плевать! Она моя! Все равно не отдам! Никогда и ни за что! Я ее выкраду! - он неловко взмахнул руками, споткнувшись об порог. Еще пара секунд, и он бы не удержал равновесие, и упал, если бы я, совершив просто фантастический скачок от стола к двери, не успел обхватить его и помог удержаться на ногах.
- Отпусти! - начал отбиваться он, но я все так же крепко продолжал удерживать его за талию, ощущая, как его тепло проникает через ткань моего халата и рубашки в том месте, где его огромный живот касался моего, - Отпусти, я сказал! - еще один судорожный рывок, но сил у него не хватало. Я посмотрел в его глаза, в которых второй раз за все то время, что я его знаю, плескалась ярость, неконтролируемая, от которой темнела радужка и заострялись черты лица, которая делает людей непреодолимо прекрасными, и я словно жадно впитывал такое его состояние в себя.
- Не отпущу, - я еще сильнее вцепился в него, не обращая внимания на все его попытки вырваться, представляя, как на бледной коже поясницы появляются чуть красноватые отпечатки моих пальцев. - Слушай внимательно, - шиплю ему в лицо, - если ты нарушишь хоть одно из условий договора, то тебе грозит неустойка просто фантастического размера, а именно: два с половиной миллиона евро, - я пристально посмотрел ему в глаза, чувствуя, как начинают неметь кончики пальцев.
- Ско-лько-ско-лько? - от потрясения он даже заикаться начал, а я только усмехнулся. У центра всегда были такие условия договоров, что выпутаться из них было практически невозможно.
- Два с половиной миллиона евро, - медленно и со вкусом, наклонившись , выдыхаю почти в губы мальчишке, с удовольствием чувствуя, как обмякает в моих руках его тело, словно после бурного оргазма, - а если ребенок исчезнет или ты исчезнешь вместе с ним, то знаешь, кто будет выплачивать неустойку? - я вопросительно посмотрел его в глаза, с удовольствием ощущая, как бежит по венам торжество. Я победил его, уже победил, иначе и быть не могло – он слишком слаб, и вопросом, заданным тихим дрожащим голосом:
- К-кто? - только усилил бушующую во мне волну торжества.
- Не догадываешься? - я улыбнулся, а от него все так же одуряющее пахло, как от младенца, да он и был им… бунтующий младенец – это так мило, за их счет так легко самоутверждаться. - Как там их? - я сделал вид, что задумался. – Говоришь, Анни хорошо рисует? Я думаю, что ей мертвой вряд ли пригодиться это умение, ведь после того, как ее заразят каким-нибудь не очень приятным вирусом , а затем напичкают экспериментальными лекарствами, она вряд ли выживет… Ты ведь не хочешь, чтобы они пострадали?
- Нет, - его тихий шелест прошелся теплом по моим губам. Мальчишка, как всегда, попался на самую простую уловку. Насколько надо быть глупым, чтобы так просто поверить мне на слово, тем более что в суть договора он, естественно, не вникал? Но мы в любом случае доберемся до его семьи, если что-то будет не так.
- Тогда будь хорошим мальчиком и не заставляй нас делать тебе больно, - наши лица были так близко, что еще миллиметр, и губы коснулись бы друг друга. Всего миллиметр. Так близко, что я кожей ощущал и его бессильную ярость, и страх и желание, и я едва не…
Но меня прервало льстиво-вопросительное:
- Герр Каулитц, вызывали? - стоящих в дверях санитаров.
- Да, - я отступил от мальчишки, высвобождая его из своих рук, - проводите подопечного в палату № 222, - я наблюдал за тем, как двое мужчин подхватывают под руки почти несопротивляющегося мальчишку и ведут на выход, чтобы проводить до палаты, в которой обычно помещали подопечных с поврежденной психикой: мягкие стены, неоткрывающиеся изнутри окна, и никаких твердых и острых предметов. Думаю, что сейчас мальчишке лучше спокойно подумать, а то мало ли до чего его может довести отчаяние. Хотя то, что блохастик может что-то сделать, чтобы навредить себе или ребенку, вызывало у меня огромные сомнения, но лучше перестраховаться.
Не обращая внимания на горящие щеки и губы, и гулко бухающее сердце, я собрал все бумаги. Надо еще успеть заполнить карту перед встречей с отцом.
По телу разливалась приятная истома, как после хорошего секса. Хотелось улыбаться и напевать под нос глупый мотив. Настроение резко поднялось. Сломал, получилось! Иначе и быть не могло, а мальчишка должен знать свое место. Теперь он будет бояться лишний раз пошевелиться и пикнуть, чтобы не подставить под удар свою драгоценную семейку. Какой наивный дурак, они его продали и даже ни разу не поинтересовались судьбой, а он за них переживает, оберегает.
Лично я был бы рад избавиться от всего своего семейства одним махом, особенно если учесть последние обстоятельства. Да и еще ужин этот выбил меня из колеи. Вряд ли папочка просто по мне соскучился. Причин у этой встречи могло быть только две: сестра и деньги. И обе меня ну никак не могли обрадовать. Приступ адреналина и странной радости схлынул, и я почувствовал, как внутри расползается привычная черная пустота, безразличие и усталость.

***

- Добрый вечер, герр, у вас заказан столик? - услужливый метрдотель встретил меня на входе одного из самых дорогих ресторанов города и с дежурными улыбкой и вопросом подхватил пальто.
- Каулитц. Меня ждут, - я дернул плечом, стараясь сбросить напряжение от всего произошедшего.
На встрече с отцом лучше быть железно спокойным и не думать о том, что именно сейчас Лекс пытается убедить подопечного в том, что ребенок останется в центре и ничего страшного в этом нет, и что это даже хорошо, что мальчишке не стоит делать глупостей, которые могут навредить, и ему и ребенку… и, конечно же, проекту. У Лекс с ее с щенячье-наседочной привязанностью к Тому все должно получится убедительнее, и она обещала постараться, ведь для нее тоже важно успешное завершение эксперимента. Единственное, что меня настораживало, так это ее нескончаемые вопросы про отца ребенка, который мог якобы повлиять на Тома. Но ведь я уже и так повлиял, как мог. Хотя, может, иногда все-таки следует поступаться собственными принципами и врать? Все-таки это может приносить пользу, но я не собирался переступать через себя настолько сильно, даже ради этого проекта.
- Да-да, Жаклин вас проводит к столику, - сверкал искусственной, почти американской улыбкой парень, а к нам уже на всех парах на огромной шпильке мчалась в форменной короткой юбке официантка. Не зря ресторан был таким дорогим: хотя бы тут можно было полюбоваться на аккуратные стройные ножки обслуживающего персонала .
- Добрый вечер, герр, я вас провожу к столику, - без малейшего намека на флирт улыбнулась девушка. Вау, они еще и вышколенные.
Совсем одичал герр Каулитц, давно не был в хороших местах. А здесь мне всегда нравилось все: и дизайн в стиле хай-тек, и большой выбор здоровой пищи, и мягкая ненавязчивая музыка вместе с приглушенным освещением, вышколенным персоналом с относительно нормальным внешним видом – в общем, практически моя воплощенная мечта об идеальном ресторане.
Отца я увидел сразу. Идеально прямая осанка, небольшая проплешина на седом затылке, дорогой черный костюм и Ролекс на руке. Он, увидев меня, отсалютовал бокалом сухого красного вина – другого напитка мой отец не признавал – и улыбнулся. Все говорили, что я очень на него похож, но я не видел ни единой общей черты, кроме цвета глаз. И мысль о том, что я могу через три десятка лет превратиться во что-то подобное, ужасала. Я лучше покончу с собой или изобрету наконец-то эликсир вечной молодости, чем буду демонстрировать миру жалкие попытки сбросить лишние годы.
- Добрый вечер, - я опустился на стул напротив. - Чашку травяного чая, - бросаю официантке и жестом отказываюсь от протягиваемого меню.
- Как пожелаете, - улыбнулась девушка и бесшумно удалилась, оставив меня наедине с отцом.
- Здравствуй, Билл, - мужчина улыбнулся.
- Давай не будем разводить формальностей. О чем ты хотел поговорить? - мне не хотелось тратить слишком драгоценное время на всякую ерунду.
- Я думаю, что ты догадываешься, Билл, - он сделал глоток вина из бокала. Вот такие маленькие глотки рубиновой жидкости постепенно и приводят к алкоголизму, который в последние годы стал практически чумой нашего времени.
- Не совсем, - криво улыбаюсь и жду, когда он соберется с силами, чтобы озвучить одну из двух возможных причин, по которым мы могли оказаться здесь.
- Я хотел поговорить о твоей сестре, - ну вот, что и требовалось доказать! Я едва сдержался, чтобы не скривиться:
- По-моему, я вполне понятно объяснил матери, что эта тема для меня закрыта.
- Но Билл… - отец беспомощно посмотрел на меня, сжимая тонкими, не знавшими грубой работы пальцами изящную ножку винного бокала.
- Я все сказал. Если это единственная причина, по которой ты со мной хотел встретиться, то мне пора уходить. - потому что в центре меня ждет беременный мальчишка, которого я довел до истерики, и что-то мне подсказывало, что у утреннего происшествия еще будут последствия, обязательно будут, ведь это что-то никогда меня не подводило. Я уже собирался встать, но меня остановила тяжелая горячая чуть влажная мужская ладонь на запястье.
- Нет, не пора, - я и забыл, сколько металла может быть в его голосе. - Билл, ты не понимаешь, насколько серьезными могут оказаться последствия.
- Серьезными? Последствия? Для кого? - иронично вздергиваю бровь наблюдая за тем, как передо мной изящно опускают чашку тонкие ручки официантки с топорщащейся от напряжения щетинкой светлых волосков.
- Для всей нашей семьи, Билл. И для тебя в том числе, - он продолжал внимательно смотреть на меня, я кожей ощущал этот взгляд, но смотреть ему в глаза не хотелось, намного интереснее было рассматривать отражение на белой глянцевой фарфоровой поверхности чашки.
- Интересно, каким образом? - выдернув свою руку из его хватки, беру чашку с дымящимся ароматным чаем. Еще один плюс этого заведения - чай здесь необычайно хорош. - Думаю загреметь в тюрьму грозит только Энн, - я даже не старался прикрыть в голосе сарказм – слишком много времени прошло с тех времен, когда я тебя боялся, папа, а сейчас… Может, где-то в глубине души у меня еще и осталась капелька уважения к человеку, чья сперма, скорее всего, принимала участие в моем зачатии, но не больше. Ни о каких сыновьях чувствах речи и не шло – это было просто смешно.
- А ты не думал, как это может отразиться на твоей репутации, Билл? - я все-таки поднял на него взгляд и встретился с взглядом прищуренных глаз. А я ведь и правда не подумал. До боли щепетильные коллеги будут придираться к любой мелочи, у меня и так не самая безупречная в мире семья даже для глаз постороннего. - Сестра великого хирурга осуждена за кражу интеллектуальной собственности – не очень красиво звучит да? Особенно в резюме? - в этих словах я снова начал узнавать мужчину, которого с гордостью называл свои отцом лет десять назад: умный, решительный, вызывающий желание восхищаться и гордиться. Неужели после того, как один-единственный неверный шаг развалил семейную империю, в нем еще осталось что-то такое? Но гораздо больше меня интересовало не то, как он сказал, а что. Действительно, как я раньше не подумал, что судимость сестры вполне может ударить рикошетом и по мне, неприятно ударить. Я поморщился, как от зубной боли и встал, подхватывая сумку:
- Я подумаю над твоими словами, а ты подумай над моим предложением инвестирования в медицинские проекты, если надумаешь - позвони, я тебе посоветую, в кого вкладывать деньги, чтобы хорошо заработать. Приятно было встретиться, - не дожидаясь ответа, я бросил купюру достоинством в тысячу евро и пошел на выход, уже прекрасно зная, что над его словами не стоит и думать, а надо прямо сейчас звонить Агнессе и просить ее вытащить эту идиотку из того д*рьма, в которое она вляпалась и втянула меня. И это за неделю до суда… Моя адвокатесса меня просто съест, с потрохами. Еще я надеялся, что отец снова решится заняться тем, чтобы зарабатывать деньги для обеспечения жены и дочери, потому что я тонко и ненавязчиво намекал ему об этом уже пять лет, а он словно боится принимать хоть какие-то решения после того провала. Нет, я понимаю: психология и все такое, страшно и тяжело, но для меня это была только слабость и ничего больше.
Подхватив пальто из рук улыбчивого метрдотеля и, не ответив на его прощание, я направился к машине, набирая по пути номер Агнессы. Перед тем как ехать домой, мне предстояло еще вернуться в центр и посмотреть, как там обстоят дела, но судя по тому, что мой телефон хранил степенное молчание, у Лекс все получилось. Иногда она умеет себя вести так, как надо.

POV Tom
- Том, хороший мой, пойми, что ты просто не выживешь и она не выживет, если сбежишь. Вам обоим нужна хорошая медицинская помощь, причем не просто любого врача, а Билла. Ты понимаешь, что это только его эксперимент и только он сможет сделать так, чтобы он закончился успешно? Ты понимаешь? - Лекс взяла мое лицо и развернула к себе. Глаза в глаза. Уже второй час вот таких вот пламенных речей, убеждающих меня в том, что все, что происходит, – правильно. Но ведь я знал, я знал, что это НЕПРАВИЛЬНО! Разве оставлять своего ребенка на опыты может быть правильным?! На опыты этому чудовищу, которое три часа назад оставило на моей спине десяток синяков и грозилось уничтожить все семью, а потом запихнуло в палату для психов?! Как таких земля-то носит?! А я его… я его…
- Том, скажи хоть что-нибудь, - умоляла Лекс, и в этот момент я понял, что надо делать. Такое бывает, когда в голове раз – и появляется четкий план действий. Я знал, что ради нее…я чувствовал, что ради нее я все смогу. И никто мне не сможет помещать! Неожиданно в голове стало легко и так ясно, как на улицы после грозы.
- Я все понял, - тихо говорю.
- Что ты понял, Том? - девушка выжидающе уставилась на меня. Я понял, что вырвусь отсюда любой ценой, несмотря ни на что, и вырву своего ребенка, но она хотела от меня услышать явно не это. И я скажу то, что хотите услышать вы, потому что сбежать из этой комфортной тюремной камеры под названием «палата для особенных больных» практически невозможно, значит, придется внушать им, что я все такой же милый, белый и пушистый. Все ради того, чтобы вернуться в обычный режим и в обычную палату, чтобы вернуть хотя бы часть их доверия, только тогда… Это будет трудно, особенно после того, что я позволил себе утром, но возможно. Они же считают меня идиотом, наивным идиотом. А я ведь и правда такой… был. Сейчас того Тома словно не стало, наверное, он умер, корчась в муках собственной наивности. Я чувствовал, что его больше нет внутри меня.
- Нам придется остаться здесь, - вздыхаю, а Лекс тут же обняла меня и прижала к груди.
- Вот и умничка, Том. Все будет хорошо, обязательно, я тебе обещаю, - очередная ложь. Они все тут настолько фальшивые, как же я этого раньше не замечал? Все то, что казалось раньше таким искренним и дружелюбным: эти улыбки, вопросы, прогулки, подарки – все это была прекрасная ложь во благо. От этого внутри все сжималось в один тугой комок. Все-таки тогда я был прав насчет них, но нет... Больше я не допущу такую оплошность и ни за что в жизни не поверю им. Ни за что и никогда! Боже, действительно, наивный дурак и слепец! - Ты родишь здоровенькую девочку, и все будет хорошо. Мы с тобой потом сделаем так, что вы обязательно будете вместе. Прочитаем договор еще раз внимательно, законы, наймем тебе адвокатов и отсудим ее, обязательно отсудим, все будет хорошо, и с тобой и с ней, обязательно, ты понял? - она пристально посмотрел на меня. Вчерашний Том поверил бы в эту сказку, но сегодня во мне уже не осталось сил на доверие – снова такая очевидная ложь. Я выношу им этого ребенка и меня выкинут, кинув денежную подачку на прощание.
- Все будет хорошо, - эхом повторяю за девушкой. Все обязательно будет хорошо, если мой безумный план удастся. Посмотрим, насколько вы поверите в мои сказки.
- Может, вернемся в твою палату? - улыбнулась лекс.
- А можно? - губы расползаются в улыбке.
Вот и началось, кажется. Вы думаете, что я совсем не умею врать, но вы ошибаетесь, иначе каким образом я полгода в школе не ходил на рисование, а потом все равно получал итоговую пятерку? Школа прививает множество полезных умений на бесполезных уроках, в том числе и умение искусно и правдоподобно лгать.
- Конечно. Только пообещай мне одну вещь, хорошо? - снова этот внимательный взгляд, но его я не боялся так, как боялся глаз герра Каулитца, который словно читал мои мысли. - Обещай, что не будешь делать глупостей, - она улыбнулась и потрепала меня по щеке, а я понял, что ненавижу этот жест. Снисходительность и покровительство – вот о чем он говорил.
Смотря что ты понимаешь под глупостями, Лекс. Если доверять вам - то нет, обещаю, что больше никогда в жизни не совершу такую неосмотрительную глупость, а вот насчет умности всех остальных своих планов я не сомневался.
- Я постараюсь их не делать, - я с тихим внутренним торжеством наблюдал, словно это сейчас происходило не со мной, как она улыбается, одобрительно поглаживает меня по голове, но я не чувствовал ее рук, помогает встать и открывает дверь, подчиняющуюся только карточкам персонала. Кажется, первый шаг в правильную сторону я сделал.
Осталось еще уговорить ее отпустить меня погулять, желательно одного. Я уже знал человека, который мне сможет помочь. Тем более что Фриц обещал, что сегодня обязательно придет. А он, насколько я понял, очень богатый и влиятельный человек. И он поможет мне выбраться отсюда, обязательно, ведь он, в отличие от этих палачей, никогда не играл со мной в дружбу – все это было настоящим.

***

- То есть ты хочешь сказать, что ты носишь ребенка? - сидящий на лавочке мужчина изумленно смотрел на меня и на мой живот.
- Да, - я кивнул.
Этому человеку я только что рассказал все – от корки до корки, ничего не утаивая, и теперь все зависело только от того, как он поведет себя и что решит.. Он был одним из тех спасительных островков в океане безнадежности, что еще не пошли на дно, поэтому я напряженно наблюдал за ним.
- Это просто потрясающе! - восхищенно прошептал он и со всей силы обнял меня, обдав запахом дорогого одеколона и свежей хвои, - просто потрясающе. Я знал, что ты уникальное создание, но чтобы настолько, - шептал он мне на ухо, поглаживая по спине, а я тихонько плавился от чувства защищенности в его объятиях.
Теперь все точно будет хорошо, обязательно. Он защитит меня и от герра Каулитца и от Лекс, так наивно отпустившей погулять в гордом одиночестве, необходимом для размышлений, маленького запутавшегося ребенка, который поверил в ее очередную сказку о том, что все будет хорошо.
- Ты поможешь нам? - я чуть отстранился и внимательно посмотрел ему в глаза.
Конечно, это было чистым безумием, и он вполне мог отказаться. Зачем ему помогать подопытному кролику из центра, ведь это может бог знает как закончиться? Но я отчаянно надеялся, что ради нашей дружбы, ради…
- Конечно, - выдохнул мне в губы мужчина, и в следующий момент я почувствовал тепло его губ на своих.
Это было приятное ощущение, но намного важнее для меня сейчас было то, что он согласился нам помочь, а поцелуй был так… прикосновения куратора вызывали во мне намного большое волнение. Чужой язык пробежался по трещинкам на губах, рот сам приоткрылся, и я ощутил, как он проскальзывает мне в рот. Довольно странное ощущение…



Продолжение
Предыдущая часть