Иманка все записи автора Название: Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра
Автор: Иманка
Бета: ~Cinnamon pie~
Консультанты: Elcii, Starcrossed, Мисана Аоно(Балсара), konan_kimmerian, Ole, Моника Каулитц, Svetlana,
Рейтинг: R (в целом возможен секс)
Жанр: Romance, Angst, Sequel Original Character
Категория: Het
Размер: max
Статус: в процессе
От автора:
1. Камикадзе/Selbstopfermänner

Что хочу сказать по работе....... Если помните, "Правила игры" я никогда не ставлю в одну тему с "Перекрестками дорог", хотя это полноценный сиквел, всегда говорю, что "Перекрестки" - это альтернативный конец, по авторской задумке Марино умер, у Тома все хорошо, просто вот оно просилось наружу. Точно так же я не буду ставить этот фик в один ряд с трилогией "Босиком по лужам". Она закончилась так, как закончилась и никак иначе. На Самиздате мы с девочками как-то разговорились, ну и оно начало проситься наружу. Сначала я хотела сделать маленький рассказ, потом большой миди, в итоге все это выползло в макси. Буду рада комментариям.

2. Bсе права защищены, полное или частичное использование без разрешения автора КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО.
Все права на произведение принадлежат автору Иманка. Ничто из него не может быть перепечатано, распечатано или скопировано в любой форме - электронной, механической, фотокопии, магнитофонной записи или какой-то другой, а также размещено на сайтах, форумах, чатах, веб-страницах и других Интернет-ресурсах, кроме данного - без письменного разрешения владельца.
© Copyright: Imanka, 2011

3. Мэри Сью присутствует в каждом герое.

4. Треп с автором повышает скорость появляние проды.

5. Освежить в памяти:
Босиком по лужам
Ты проиграл (В тени твоих ресниц)
Город пахнет тобою

Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

Глава 3

4.

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Томе Каулитце —умственно-отсталом дегенерате. Которого надо сдать в лабораторию. Для опытов. Я не видел Марию последние две недели. Я лишь звонил ей каждый день и спрашивал, как она, как дети, как… мама… Я дебил, дебил, дебил! Триста раз дебил! А что я могу сделать? Я сам месяц назад притащил ее к матери, сам перевез ее вещи, сам собрал две детских кроватки… Я не подумал только об одном — как объяснить маме свои вечерние хождения к ней в гости, купание детей, прогулки вдвоем, болтовню с Мари за ужином на маленькой кухоньке, к которой я так привык и с которой я не хочу расставаться. В итоге, все остались в плюсе, кроме меня! Мама, видимо, поставила себе цель откормить невестку. Через месяц Мари хоть и не перестала быть отчаянно тощей, но уже была отдаленно похожа на человека, а не на мумию из гробницы. Она повеселела, начала называть мою мать мамой (хотя все тринадцать лет называла ее не иначе, как Симона), и, кажется, они нашли общий язык. Такие прям подружки… Куда деваться… Что касается моего любимого младшего брата, то на следующий день после свадьбы Билл опять проснулся знаменитым. Весь мир смаковал подробности выходки деда, не забывая написать гадости про нашу семью, которая проигнорировала мероприятие в полном составе. По этому поводу, брат со мной разругался в хлам и до сих пор не общается. Причем я по наивности своей думал, что, когда Билл узнает, как его новоиспеченная жена обошлась с его родными детьми, он все бросит и примчится к матери, на худой конец встанет на защиту любимой женщины. Он и встал. На защиту. Любимой, черт побери, женщины… Закатил мне истерику по поводу испорченный свадьбы, загаженного брачного ложа и интервью в газетах и журналах (которые я не давал!), а когда выяснилось, что ноутбук Тины в полиции, и ей самой теперь угрожает тюремный срок, гневу близнеца не было предела. А дома меня ждала Сьюзен, которая тоже устроила грандиозный скандал по поводу моего трехдневного отсутствия, игнорирования свадьбы брата («я потратила целое состояние, чтобы выглядеть прилично!!!») и отказ от поездки на Багамы («какого черта я накупила столько пляжных платьев?!!»). И окончательно Сью меня добила тем, что запретила брать детей на выходные, позвонила матери, высказалась, потом дозвонилась до Мари и наговорила гадостей ей. Меня это так взбесило… Мы поругались, Сью ушла и мой дом опустел. Я чувствую себя ненужным и всеми забытым. Я один. Совершенно один.
Я лежал на диване, пил пиво и лениво переключал каналы. По телевизору ничего интересного не показывали. Мне было скучно. Надо придумать предлог, чтобы ездить к матери. Вообще я бывал у нее редко, только если проезжал мимо ее дома или специально заезжал по делу. Мы давно жили отдельно, и нам вполне хватало нечастых звонков друг другу. За месяц, точнее за первые его две недели, я зашел к ним раз пять. Мама как-то удивилась, что я зачастил, поэтому… Какой же я идиот, что отвез Мари к матери! Тогда она нуждалась во мне. Я был нужен детям. Она так выматывалась к вечеру, что с благодарностью и радостью принимала мою помощь, а сейчас… Мари сама мне не звонит. Я могу не звонить ей день, два и даже три, но сама она не позвонит. Я не видел ее уже две недели, а она этого, наверное, и не заметила. Я не нужен ей. Совсем не нужен.
— Том, привет, — голос Сью в трубке дрожит и срывается.
— Привет, — равнодушно отвечаю я, вытягиваясь на диване и делая глоток пива.
— Что делаешь?
— Лежу.
— Дома?
— А где еще я могу лежать?
— У русской, — с обидой.
Закрываю глаза. Хочется скинуть вызов. Но я немного пьян, а потому благодушен.
— Томтомтом! — тут же на одном дыхании тараторит она. — Извини… Я не то имела ввиду.
Не отвечаю. Лень.
— Ты не позвонил мне за месяц ни разу. Неужели я так мало значу для тебя?
Молчу. Весь этот месяц мне не хватало секса и Мари. Я даже не знаю, по чему скучал больше.
Сью грустно вздыхает в трубку.
— Можно я приеду?
— Зачем?
— Там остались мои вещи…
Пожимаю плечами и киваю. Если остались вещи… Думай, Том, как сделать так, чтобы твои частые визиты к матери не выглядели подозрительно? С другой стороны — зачем мне Мари? Она мне даже не звонит…
Я не очень помнил, как вечером пришла Сьюзен. Не помнил, как оказался с ней в постели. И совсем ничего не понял, когда проснулся, собственнически водрузив руку на ее грудь. Сью лениво потянулась, сонно зажмурилась и наугад чмокнула меня в нос.
— Сделать тебе кофе, милый? — промурлыкала она.
Я вытер влажный след от ее поцелуя и кивнул. Мы что ли помирились?
— Ты, правда, так скучал по мне? — спросила она через плечо, облачая тонкую фигурку в легкий халатик.
Я закрыл глаза, откинул голову на подушку и выдохнул.
— Да, — соврал хрипло. Не хочу быть одиноким.
Сью суетилась вокруг меня на террасе. Я вытянулся в кресле на солнышке и курил. Лениво шевелиться. Лениво думать. Говорить. Смотреть.
— Том, я хочу извиниться за то, что наговорила тебе в тот раз. Ты, конечно же, прав. Мари — член твоей семьи, бывшая подруга твоего брата, мать его детей, и если ты решил не бросать ее в беде, то это очень благородно с твоей стороны. Я, к сожалению, для тебя никто и считаться с моим мнением не обязательно.
Я посмотрел в голубое небо с белыми барашками облаков и медленно выдохнул. Так, секса я пока не захочу, а вот…
— Не надо делать такое лицо, Том. Я все понимаю. Если ты считаешь, что Мари и ее дети нуждаются в опеке, кто я такая, чтобы мешать тебе заниматься благотворительностью? Просто может быть нам втроем обсудить, как лучше поступить в такой ситуации? Скажем, ты мог бы брать детей только на субботу или воскресенье? Когда они станут постарше, мы могли бы ездить с ними… в зоопарк, например, или в парк аттракционов.
Дым от сигареты окутывал меня. Я с наслаждением втягивал его и очень медленно выдыхал. Не знаю, что со мной. Сью прекрасная, нежная, понимающая. Мне даже иногда казалось, что я люблю ее. Это всё не то. Всё неправильно. Не понимаю, что происходит.
— Сью, давай заведем детей? — тихо попросил я, сам офигев от собственной идиотской просьбы.
Он поперхнулась и удивленно посмотрела на меня:
— Давай…
Бля…
— Только не сейчас.
Фуф… Черт… Ну и шуточки!
— Мне всего двадцать шесть. Я пока не готова быть матерью. Мне надо закончить Университет и сделать карьеру. У меня много идей и мыслей. Том, я не готова сейчас запереться в четырех стенах и нянчить детей.
Я улыбнулся:
— Да, ты права. Позже…
Она села мне на колени и обняла.
— Так приятно, что ты понимаешь меня. А хочешь, мы вместе поедем к Мари и навесим деток? К тому же мы давно не были у твоей мамы. Хочешь, поедем к ним в гости?
Снял ее с колен и встал.
— Не хочу.
— Том… — схватила она меня за руку.
Я мягко высвободился.
— Прости, Сью, я неважно себя чувствую. Слишком много выпил вчера.
— У тебя какие-то проблемы? — участливо спросила она. — На студии? Или это из-за Билла?
Покачал головой и улыбнулся, как можно нежнее:
— Просто перебрал. — Склонился к ней и поцеловал. Как я мог вчера настолько перебрать?
Дома было решительно нечего делать. Я слонялся из угла в угол, как неприкаянный. Сью сновала вокруг, желая угодить. Я вспомнил, как мы однажды ржали с Густавом над идеей Георга жениться. Густав тогда прокомментировал задумчивую мыслеформу друга, что жениться, безусловно, можно, но что потом делать с бабой, когда она туда-сюда целый день перед носом маячит и адски раздражает своими мотаниями? Впрочем, именно Густав в итоге у нас и женился первым. Его избранница была какой-то стукнутой на всю голову, зато в постели, по уверениям счастливого на тот момент друга, творила чудеса. Через два года Густав сбежал от нее, и мы до сих пор не рискуем даже напоминать ему о существовании этой особы. Видимо поэтому, наблюдая, как наш всегда спокойный как удав ударник с суеверным ужасом в глазах вздрагивает от одного ее имени, Георг так и не собрался узаконить свои отношения с подругой… Что все равно не помешало ему стать папой раньше нас всех! Интересно, парни сейчас в стране? Пива что ли с ними выпить? Сто лет не видел ни одного, ни другого.
Густава не было. Он колесил по Америке и должен был вернуться буквально на днях. А Георг обрадовался и с удовольствием поддержал идею погулять.
— Куда ты? — заглянула в глаза Сьюзен, когда я начал обуваться.
— С парнями хочу посидеть. Обсудить надо кое-что. У меня есть несколько идей для их нового альбома.
— Ты надолго?
— Не знаю, — честно признался я. — Буду поздно и скорее всего пьяный.
— Я не лягу без тебя, — обвила мою шею руками.
— Не стоит меня ждать, — чмокнул ее в щеку.
Путь к дому Георга я зачем-то проложил через район, где жила мама. Это было совсем не по пути, но незагруженная дорога манила сделать крюк, а сердце гулко стучало и тоскливо тянуло. Глаза то и дело отвлекались на тротуары, выискивая тонкую фигурку с большой коляской. В это время Мари обычно гуляла с близнецами. Только не тут. По Унтер ден Линден, в тени лип. Стоит ли говорить, что совершенно незаметно для меня машина сама прикатила на улицу Лип, мне осталось лишь скромно подчиниться воле всевышнего. Снизив скорость до минимума, авто медленно поплыло вдоль бордюра, словно издеваясь надо мной. Мари всегда садилась на одной и той же скамейке, под одним и тем же деревом, почти посередине длинного зеленого коридора. Иногда, в особо хорошие дни, она почти на целый день уходила в Тиргартен. Бродила по аллеям парка или валялась с детьми на многочисленных лужайках. Глупо надеяться, что в столь чудесный день, она будет торчать на лавочке в одном из самых оживленных мест Берлина.
— Мари! — воскликнул я, узнав не столько ее, сколько коляску с мальчишками. На лице сама собой расползлась довольная улыбка. — Мари… — Я покрутил головой, прикидывая, где бы тут бросить машину.
С трудом через четверть часа найдя место для парковки, я чуть ли не бегом кинулся по бульвару, боясь, что Мари могла уйти домой. Нет, она все так же сидела на лавочке и читала книгу. Выровняв дыхание и сделав вид, что просто прогуливаюсь, я неторопливо направился к ней.
— Разрешите с вами познакомиться? — плюхнулся рядом, кладя руку на спинку лавочки за ее спиной.
Мари вздрогнула и повернулась ко мне явно с желанием послать. Однако ее губы тут же растянулись в счастливой улыбке.
— Том, — протянула она ласково и в знак приветствия потерлась щекой о мое плечо.
Я притянул ее к себе за шею и чмокнул в висок.
— Как ты здесь оказался?
— Эээээ, — протянул я, закатывая глаза. — Если я совру, что просто проезжал мимо… прогуливался… случайно решил сократить путь до дома… Ты мне поверишь?
Она отзеркалила меня — точно так же улыбнулась и игриво закатила глаза:
— Конечно. Ты же знаешь, я всегда тебе верю.
— Ну, тогда вот. Как вы? — Я заглянул в коляску, где спали дети.
— Если я тебе скажу, что мы по тебе скучаем, нам тебя не хватает, а без твоих сказок мы не можем заснуть, ты мне поверишь?
— Конечно, нет. Потому что ты всегда мне льстишь.
— Тогда вот.
— Но мне нравится, когда ты так врешь. Можешь продолжать.
Она засмеялась. Я смотрел на нее, видел искорки в глазах и не мог в это поверить. Мари действительно оживала. Сейчас она была искренней, счастливой, и, кажется, она мне обрадовалась по-настоящему.
Мы болтали с ней, как в прежние времена, меряя шагами аллеи. Я рассказывал Мари о своих делах и планах, пожаловался на вероломное вторжение Сьюзен в мою жизнь вчера вечером. Посоветовался насчет изданий, в которых можно было бы попиарить моих ребят из группы.
— А ты можешь помониторить русские сми? Я думаю, может заняться еще русским рынком? Просто ты язык знаешь, лучше разбираешься в ситуации. Сможешь собрать сведенья и сделать маркетинговое исследование?
— Конечно, смогу, — радостно согласилась она. — Свяжусь со знакомыми, сделаю запросы. Только это не завтра, естественно, будет.
— Я не тороплю тебя. Как сделаешь, так сделаешь. А я бы за работу тебе заплатил.
— Спятил? — недовольно вытаращила она глаза.
— Почему? Тебе же нужны деньги. Работа должна быть оплачена.
— Том, перестань. Учитывая, сколько ты делаешь для нас, я на тебя до конца своих дней бесплатно работать должна.
— Кстати, насчет работы…
— Нет пока никакой работы. Лето — мертвый сезон. Я иностранка, да еще с двумя детьми. Мне ужасно неудобно обременять твоих родителей.
— Думаю, маме только в радость.
Она покачала головой и тихо буркнула:
— Если до конца сентября так и не найду работу, то уеду к родителям в Канаду. Не могу быть приживалкой, совесть не позволяет. К тому же я все равно безумно боюсь Югендамт. Мне иногда кажется, что они следят за мной и ждут момента, чтобы я оступилась.
— Есть хорошая квартира в пригороде Берлина. На тот район полномочия местного Югендамта не распространяются. Но, Мари, тут тебя защитят мои родители, а там ты опять будешь одна...
— Хм, — усмехнулась она. — Что сделают твои родители, когда к нам в дверь будет ломиться вооруженный отряд полиции?
— Ничего… — вздохнул я, понимая, что она абсолютно права. — Но перебиваться случайными заработками — не дело. Может, ко мне на студию пойдешь? Давай…
— А Билл? Нет, Том, прости, не могу. Я сейчас в таком состоянии, что вцеплюсь ему в рожу без лишних вопросов. Мы тут с мамой в прошлые выходные ездили в супермаркет за продуктами, и я там парня увидела. Со спины — вылитый Билл. Знаешь, какая у меня была первая мысль? — Я отрицательно мотнул головой. — Что ж я ногти-то подстригла? Хотелось прям налететь и разбить морду. Я не могу… Так меня переклинило… Мама смотрит, а меня трясет, я с места не могу сдвинуться.
Я обнял ее и погладил по спине:
— Все будет хорошо, Мари. Это все пройдет. Ты просто на него слишком сильно обижена. — Взял ее лицо в ладони и осторожно вытер слезинки. — Не трать на него силы. Сколько ты с ним носилась? Сколько угождала нашей звезде? Сколько под него подстраивалась? Сколько его прощала? И сейчас прости. От всей души прости и пусть убирается.
— Я не могу пока. Слишком больно. — Слезы заскользили по щекам.
— Ну вот, — улыбнулся, тиская ее, как ребенка. — Я испортил тебе настроение.
— Невозможно испортить то, чего нет. Пойдем, скоро дети проснутся, а у меня с собой нет еды, — она поднялась.
Я посмотрел на небо и улыбнулся, раскинув руки в стороны:
— Посмотри, какой красивый мир. Посмотри, как он радуется тебе и улыбается. Ты счастливый человек, Мари. У тебя есть дети, семья, друзья, которые тебя любят. У тебя есть крыша над головой, и мама заставляет тебя есть. А вот голодающие дети Африки… А ну-ка немедленно изобрази на лице счастье! Помнишь, как ты мне заявила, что «для того, чтобы любить большие, надо иметь большой»?
Мари моментально вспыхнула красным, губы сжались, сдерживая улыбку.
— И еще так при всех сантиметром потрясла! Я готов был сквозь землю провалиться!
— Ты мне это будешь всю жизнь вспоминать? — Она протянула мне руку.
— Я просто хочу, чтобы ты улыбалась. — Я ухватился за нее и тоже встал. Мари задумчиво посмотрела куда-то в сторону и передернула плечами:
— Я такой дурой была.
— Ты была самой клёвой девчонкой на свете. Ты была самой лучшей из всех, кого я знал до тебя! — Накрыл ее ладонь второй рукой.
— Была? — обидчиво выпятила она губку.
— Есть, — улыбнулся я.
Мари кокетливо хлопнула ресничками и зашагала вперед. Так-то лучше. Я осмотрелся. Купил ей мороженое у ближайшей лоточницы. Мари удивленно приняла его. Я забрал у нее коляску, чтобы ей было удобно есть. Мари расцвела, как ребенок, на которого мама наконец-то обратила внимание.
— С работой не обещаю, но подумаю, что можно сделать.
Она медленно облизала шарик. Пробежалась кончиком языка по испачканным губам и довольно улыбнулась.
— В конце концов, — смотрел я на ее пухлые блестящие губы, — от Билла на студии толку мало, а мне нужен умный человек в команде…
Мари, словно дразня меня, прошлась языком по кромке вафельки и мороженого. Я с ужасом почувствовал, как кровь стремительно прилила к низу живота.
— Нужен кто-то, на кого бы я смог оставить офис, пока мотаюсь на гастроли с группой… — каким-то блеющим голосом закончил я мысль.
Она втянула в себя шарик и выпустила его обратно в рожок. Губы были перемазаны в белом. Джинсы отчаянно жали. («Если вы действительно муж фрау Ефимовой, то должны знать, в какой позе она предпочитает заниматься сексом», — пристальный взгляд в глаза. Разваливаюсь на стуле и с насмешкой смотрю на бератора: — «Мари любит доминировать, поэтому иногда я позволяю ей быть сверху». — Облизываю ее масляным взглядом, тереблю языком пирсинг в губе, ты тоже на это поведешься, сука, все ведутся, все кончают, и ты кончишь. Я знаю, как она любит. Билл как-то говорил.) Я тряхнул головой. Мари смотрела мне прямо в глаза.
— Скажи, Том, а зачем ты всё это делаешь для меня?
Я опешил. Растерялся. Почему я ей помогаю? Потому что… Потому… Почему?..
— Нуууу… — промычал я.
Она пытливо смотрела на меня. А я пялился на ее губы и язык, который все так же скользил по границе вафельки и мороженого.
— Потому что… — мялся я. Что ей сказать? Что?!
Мари приподняла бровь. Уголки губ поползли вверх. Зубы вцепились в вафлю, откусывая кусочек. Язык подхватил белую каплю. Бля, мне тридцать лет, а я сейчас кончу от того, как она ест мороженое!
— Потомууууу…
Она накрыла мою руку своей, и я шарахнулся от нее в сторону, как от чумной, неожиданно заметив, что нервно дергаю связкой ключей. Встал за коляску так, чтобы она не заметила моего конфуза.
— Потому что ты мать моих племянников. Ну, не в том смысле, понимаешь… То есть, я имею в виду… — Я покраснел, мучительно выдумывая отговорку. Очень хотелось поправить джинсы. — Ты мне как сестра, я имею в виду... Член моей семьи… Ты мне как друг, да. Как очень старый, проверенный друг.
— Ммм… — ухмыльнулась, держа мороженое около рта.
Я чувствовал себя полным придурком. Хотелось побиться башкой о ближайшую липу. Зачем я соврал ей? Почему… Черт! Черт!! Чееееерт… Идиот! Какой же я идиот… Билл был прав! Тысячу раз прав! У меня рядом с ней мозг разжижается. Ненавижу себя! Тряпка!
Мари шла чуть впереди, и я уже не видел, как она доела злополучное мороженое. Она смеялась и улыбалась. Но мне показалось, что между нами что-то пропало. Это все из-за меня. Она поняла мою реакцию на нее. Скорее всего, увидела… Несносная стерва, опять провела меня, как сопливого мальчишку!
— Что-то ты к нам зачастил, — удивленно покосилась на меня мама, забирая из рук одного из близнецов.
— Я тоже рад тебя видеть, — чмокнул я ее в щеку.
Мы прошли в гостиную. Мари ловко переодела одного мальчика. Второго утащила в ванную. Я взял на руки оставшегося без присмотра младенца:
— Привет, брат! Надеюсь, хоть ты рад меня видеть?
— Не прибедняйся, — улыбнулась мама. — Ужинать с нами будешь?
— Нет, я вообще к Георгу ехал, но…
— Не доехал. Я так и поняла. Странную ты дорогу к Гео выбрал. Он вроде бы в другой стороне живет.
— Эээ…
— А, ну, конечно, вы с ним договорились встретиться у метро в центре, — хихикнула она.
— Я больше к тебе вообще не приеду, — обиделся я.
— Зря. Дети быстро отвыкают от тех, кто долго к ним не приезжает.
— Слушай, а посидишь сегодня с детьми? Я бы Мари в люди вытащил. Мы с Георгом хотели в клуб сходить. Думаю, он не обидится, если я прихвачу ее с собой. Ей это на пользу пойдет.
Мама задумалась на пару секунд, потом кивнула:
— Валите.
— Спасибо! — подскочил я к ней.
Мари новость о том, что она идет в кабак, восприняла с некоторым удивлением, но ломаться не стала. Через полчаса передо мной возникла моя прежняя маленькая прекрасная Мари — в короткой джинсовой юбке, легком топе, на высоких каблуках и с распущенными волосами. Мама удовлетворенно кивнула, оглядев девушку с ног до головы. Я даже как-то возгордился, что пойду в клуб с такой красоткой. Все-таки русские удивительно красивы, нечета моим соотечественницам. Сьюзен хоть и похожа на Мари, но даже рядом с ней не стояла.
— Ёу, детка, позволь проводить тебя до машины, — произнес я нараспев, предлагая ей руку.
— За тобой хоть на край света, — кокетливо глянула она на меня.
— Без глупостей там, — строго погрозила нам вслед мама.
Мы кивнули, захихикали и наперегонки бросились вниз по лестнице. Я, конечно, ей уступил.
Георг похудел, но в целом выглядел очень хорошо. Я бы даже сказал, что он не похудел, а немного «сдулся» после тура.
— Не смотри так, — заметил мой оценивающий взгляд друг, садясь в машину. — Не могу же я таскать с собой тренажеры.
— Ссышь, что я выгляжу круче тебя? — снисходительно посмотрел я на него, трогаясь с места.
— Да чего мне ссать? Ты разве что ростом удался, а фигура всегда была так себе.
— Иди ты!
— Мальчики, вы оба шикарно выглядите, — развела нас в стороны Мари.
— Мари, — радостно воскликнул Георг, наконец-то заметив мою попутчицу. Сгреб ее в охапку, завалив на сидении. Она засмеялась, задрыгала ножками. — Сто лет тебя не видел! Мари! Отлично выглядишь! Нет, ты шикарная! Дай посмотрю на тебя еще немного, девочка! — Я заметил, как он отклонился назад и беззастенчиво принялся пожирать глазами мою Мари, которая кокетливо поворачивалась к нему то одним боком, то другим. — Как ты? Как дети? Крис сказала, что у тебя мальчики? Как назвала?
— Александр и Даниэль.
— Красивые имена.
— Спасибо, дорогой.
— Имей ввиду, ты обещала, что мы с Густавом будем крестными.
— Я помню. Ждем Густи. Он приедет через десять дней. Мы вчера с ним по скайпу полтора часа болтали.
Меня аж передернуло от ревности — значит, с Густавом она полтора часа трепалась, а на меня у нее и полторы минуты не нашлось?!
— Как он?
— Как обычно. Жалуется на желудок. Говорит, что ненавидит гамбургеры и их отстойный кофе. Домой хочет.
— Подождите! — перебил я их трескотню. — То есть, вы уже решили, кто будет крестными у детей? А я?
— А ты, Том, папа, — заливисто захохотала Мари.
— Не понял? — вопросительно уставился на меня Георг. — А Билл?
Я красноречиво посмотрел на друга в зеркало заднего вида, показывая взглядом, что эта тема крайне нежелательна.
— Билл нас бросил, — спокойно сообщила Мария. — Он женился на другой. Спасибо Тому, что не дал нам с детьми загнуться.
— Я слышал, что Билл женился… Крис говорила, — осторожно произнес он, словно ощупывая ногами почву в топях. — Она не вдавалась в подробности, но я решил, что это вы с Биллом… Там еще какой-то скандал был на свадьбе…
Я мельком глянул на него в зеркало. Врет. Всё он знает. Только, скорее всего, без подробностей.
— Забей, — прищурился я.
— Секретаршу знаешь? Ну которая у Тома на студии работала? — не замечала моих красноречивых взглядов Мари.
— Ну? Дура такая тупая? — Кажется, Георг их тоже не особо замечал. Или не понимал. Дундук.
— Не оскорбляй ее, может она хорошая, — хихикнула Мария.
— Да чего в ней может быть хорошего? Там же на все лицо диагноз.
— Вот это жена Билла.
— Что?! — поперхнулся Георг.
— Ага, — наслаждалась Мари своей маленькой местью. — Она написала на меня заявление в Югендамт и детей забрали.
Георг выматерился.
— В день свадьбы Билла мы всей семьей… — Она даже не подозревала, каким бальзамом на душу пролились мне эти слова — всей семьей. Значит, мама добилась своего, Мари считает мою семью своей! — …пытались забрать детей из приюта. Тому пришлось назваться отцом моих детей и стать моим мужем.
— Так что я теперь женат и с детьми, да, — рассмеялся я.
— Потрясающе! Сколько новостей! Я как будто из космоса вернулся! А что дети? Я бы с ума сошел, если бы мою Бьянку забрали в приют.
— Береги, друг, свою принцессу, — многозначительно кивнул я. — Мы дошли до правительства, чтобы выцарапать близнецов обратно. Если что, у меня все ходы записаны. Обращайся!
— Дурак, — фыркнул Георг. — А Билл? — нахмурился.
— А у Билла в тот день была свадьба, — не без желчи произнесла Мари.
— Кажется, я теперь понимаю… — протянул Георг. — Как быстро вернули детей?
— На следующий день. Мы теперь у родителей Тома живем. И наш дом маленькая крепость.
— Если вашу крепость возьмут в осаду, звони мне. Мы подъедем с подкреплением.
— Спасибо, друг, — обменялись они рукопожатиями.
Всё было как раньше. Мы с парнями (Георгом в данном случае) методично надирались, обсуждая наши мужские дела, Мария резвилась на танцполе, пользуясь вниманием местных подвыпивших мужчин. Она наслаждалась мужским обществом по полной, кокетничала, строила глазки, и я даже начал переживать, как бы она не сбежала с одним из воздыхателей в ночь. Я подробнее рассказал Георгу о свадьбе брата, Югендамте и навалившихся проблемах в семье. Тот таращил глаза, качал головой и заверял, что Мари может рассчитывать на него. Это хорошо, потому что теперь мне будет на кого ее оставить, когда начнется новый тур. Мы договорились провернуть одно дельце. И если оно выгорит, то все будет шоколадно. Кажется, жизнь потихоньку начинала налаживаться. По крайней мере, рядом был друг, на которого я всегда мог положиться.
Стрелки часов накручивали круги по циферблату. Мы перешли с пива и коктейлей на шампанское и вино, а потом вообще на водку и самбуку. Вечер становился все интересней и интересней. Мари от того, что долго не пила, как-то сразу порозовела и повеселела. Георг тоже вскоре перестал фокусироваться. Я смотрел, как они с Мари устраивали грязные танцы на танцполе, смеялись, обнимались, висли друг на друге, и ловил себя на мысли, что меня это бесит. Он не имеет права так танцевать с ней. Не имеет права, так прижиматься к ней. Он не имеет права вообще танцевать с ней! Я допил водку и пошел отгонять друга от моей Мари. Она моя. Я никому не позволю дотрагиваться до нее!
Утро встретило меня адской сухостью в организме, кошмарным привкусом во рту и ужасной головной болью. Рядом, оплетя мое никчемное тело конечностями, тихо посапывала Сьюзен. Пить хотелось так сильно, что даже женское тело было не способно удержать меня в постели. Я погладил лохматую голову у себя на плече и попытался вылезти из-под девушки. Сью сонно завозилась, отлипла от меня и вытянулась всем телом, распахивая глаза. Мы оба сдавленно охнули и отпрянули друг от друга. Мари от неожиданности свалилась с постели. Я едва сам не навернулся. С ее стороны кровати послышалось приглушенное хи-хи. Я потер ладонями лицо и тоже заржал. Перекатился на ее сторону и свесился с кровати, наблюдая, как она смеется на полу.
— Сто лет так не просыпался.
На Мари не было юбки. Лишь задравшийся до неприличия перекрученный топик. Я заметил, что она без лифчика — соски торчали под тонким трикотажем. Впалый животик подрагивает. Узенькая полосочка кружевных стрингов…
— Прекрати на меня пялиться! — приказала она строго.
— Можно подумать, я тебя такой не видел, — загоготал я. — И вообще, ты моя жена. Забыла? Мне можно.
Она глянула на меня недобро. Я на всякий случай отодвинулся на безопасное расстояние. Мари не без труда соскреблась с пола и переместилась на освободившееся место, прикрывшись одеялом.
— Меня твоя мать убьет, — закрыла она глаза.
— Что вчера было? — рассматривал я ее опухшую с перепоя физиономию, сухие губы, ровный нос, тонкую линию бровей и черные разводы от смазавшейся косметики. Гы-гы-гы, если бы только она сейчас видела себя в зеркало.
— Не помню. Помню, как ты чего-то к Георгу задираться начал… А потом орал, что танцуешь лучше всех. Блин, Том, ты больше это… не пей столько. И не смотри на меня! — сгребла она волосы на лицо. — Я уродина.
— Ты дурочка, — ласково произнес я, положив голову на подушку. — Я с кем-то подрался в кабаке? — Костяшки рук были сбиты.
— Не помню, — фыркнула она. — Где мы? Надо домой ехать. Черт, как неудобно получилось. Еще ты со своим: «Еще чуть-чуть посидим, самбука, черт, Мари станцуем»! У, алкоголик! — зарядила мне локтем в бок.
Я усмехнулся. Еще раз осмотрел комнату.
— Похоже на гостевую спальню у Георга. Ничего не помню. Как мы здесь оказались?
— И почему в одной постели?
Мари резко поднялась, сдернув с меня одеяло. Оценивающе глянула на меня, как будто пытаясь понять, было между нами что-нибудь или нет. Самое обидное, что я тоже этого не помнил, но мы оба были относительно одеты (по крайней мере я был в джинсах, хоть и растегнутых), а значит вряд ли между нами что-то произошло. Мари собрала свои вещи по комнате. Надела юбку, скромно припрятала лифчик под топик.
— Нельзя столько пить. Меня мать твоя убьет, — опять вздохнула жалобно и выскользнула из комнаты.
Я еще повалялся минут десять и отправился искать воду и туалет.
— Том, — улыбнулась мне Кристина, когда я вплыл в столовую. — Отлично выглядишь.
Я одарил ее кислой улыбкой.
— А где наш хоббит?
— Спит.
— А Мари?
— Подозреваю, что пытается реанимировать лицо, — рассмеялась она. — Последний раз я видела ее в гостиной с мокрым полотенцем на лице.
— Мы вчера себя очень плохо вели?
— Нет. Вы приехали на такси. Мари по дороге уснула, поэтому ты просто отнес ее в дом. Заметь, я не спрашиваю, как ты в своем жидком состоянии умудрился ее не убить. Пока ты ходил, мы с таксистом попытались поставить на ноги Георга, но потерпели полное фиаско. В итоге бедный мужик, выгрузил тело и был таков, а ты потом помог дотащить его до постели и раздеть.
— Я раздевал Георга? — округлил я глаза.
— Лично, — хихикнула Крис. — Хотя я просила тебя не трогать его и подождать, пока я приготовлю вам с Мари спальни. А вот на Мари у тебя сил уже не хватило, ты вырубился рядом, нежно сгребя ее в охапку. Я пыталась тебя перебазировать в другую комнату, но ты наотрез отказался уходить от «своей девочки».
Я с испугом посмотрел на Крис:
— Я так ее называл?
Она тряхнула белокурой головкой.
— А Мари?
— Что Мари? Мари спала сном младенца. Том…
— М?
— А у вас с ней отношения?
— С чего ты взяла?
— Ты вчера вокруг нее крутился как черт около грешной души. Ее имя у тебя с языка не сходило. Ты скажи, не бойся. Знаешь же, что я не болтлива.
— Крис, она жена моего брата.
— Том, твой брат женат на другой девушке, а о том, что ты на Мари смотришь телячьим взглядом, знают все вокруг.
— Я отношусь к ней как к сестре. Это тоже все знают. К тому же у меня есть девушка, я счастливо с ней живу уже полтора года, и меня все устраивает, — отрезал я строго. Надо пресечь все сплетни на корню, иначе потом не отмажешься.
— Кристина, прости, ты не видела мой телефон? — раздалось тихое за спиной. И у меня горло сжалось, а в груди все похолодело. Я боялся обернуться.
— Он в гостиной на столе у телевизора. Симона звонила, я сказала, что вы все у нас, — махнула рукой жена Георга.
— Спасибо.
— Она волновалась.
— Сердилась?
— Нет, просто переживала. Сьюзен тоже звонила, Том. Искала тебя.
Почему-то именно в этот момент я меньше всего хотел знать, что Сью звонила. И совсем я бы не хотел, чтобы об этом знала Мари. Я опустил голову на перекрещенные руки. Не понимаю, что со мной. Я хочу видеть ее постоянно, и я боюсь находиться рядом с ней, боюсь, что кто-то узнает, как сильно я хочу ее видеть. Надо будет спросить у Листинга, что я вчера нес. Может хоть он помнит…
— Иди завтракать, — позвала Кристина Мари к столу.
— Спасибо, я дома поем, — ответила та. — Малыши остались на маме Тома. Они очень рано встают и любят покапризничать по утрам. Не думаю, что Симона пришла в восторг от моего загула.
— Симона ничего не сказала. Ее только волновало все ли с вами в порядке. Когда я сказала, что вы спите и не хочет ли она, чтобы я вас разбудила, она сказала: «Нет-нет, пусть спят».
Руки Мари опустились мне на плечи. Она осторожно погладила меня и ласково спросила:
— Том, ты случайно опять не поедешь мимо дома мамы? Или мне лучше вызвать такси?
— Мари, побудьте у нас, — попросила Крис мягко. — Я тысячу лет вас не видела, и Георг обидится, что вы удрали без него. Тем более, это, конечно, только мое мнение, вам с Томом надо прийти в себя. Я бы не рискнула с перепоя показаться на глаза родителям своего мужа, — она скорчила страшную рожицу. Мы рассмеялись. — Но дело твое.
— Да, давай еще часок посидим, — попросил я. — Можем же мы еще не проснуться, а?
— Тебе кофе с сахаром? — улыбнулась Крис.
Мари плюхнулась на стул рядом со мной:
— Ну ладно, спим, так спим. Но с матерью будешь сам договариваться.
— Как скажешь, женушка, — ехидно подмигнул я ей.



Глава 5