Maximeliane_Rufus все записи автора Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:

Глава тридцатая

-... а потом он мне говорит: «Ты что, слепой?». Ну я промолчал и дальше пошёл, а мужик остался стоять и пыхтеть. Билл, ты меня слушаешь? – спрашивает Ник.
- Да.
- Ты какой-то странный. Неужели доклад не сделал?
- Сделал. Что-то настроение сегодня никакое. У меня в жизни одна романтика и цветочки, а я в хандру впадаю, - сажусь в столовой за стол.
- Даже так?
- Ага, прогулки по городу за ручку, поцелуи в парке на качелях, бурный секс и так далее. Всё хорошо, но как совместить личную жизнь с учебой?
- Когда ответишь на этот вопрос – дай мне знать. Что тебе купить?
- Минеральной воды.
Друг уходит к стойке, а я смотрю по сторонам. Брайан... о боже, меня скоро тошнить будет от этого имени. Я натыкаюсь на него всюду, кроме дома. В колледже этот парень просто не даёт мне покоя.
- Эй, Мецгер? – подсаживается. Николас увидел его манипуляции и хотел было уже идти к нам, но я махнул рукой, мол, всё ок, я справлюсь. – Ты не будешь участвовать в олимпиаде?
- Нет, - устало выдыхаю.
- Гофлер выставил твою кандидатуру.
- Плевать мне, - тереблю в пальцах салфетку. Стало душно, дико хочется пить.
- Авторитет подрываешь.
- Бри, слушай, - смотрю прямо в глаза, - мы оба знаем, что поехать хочешь ты, и так же оба в курсе, что ты наберёшь не меньше меня баллов на тесте. Так в чём проблема, я не понимаю? - развожу руками. - С моей стороны отказ, с твоей – радость и полное упоение.
- Билли, ты глупенький, что ли? Гофлер не меня посылает.
- А поедешь ты.
- Скажи, почему ты не хочешь? – склоняет голову на бок. – Проблемы в раю? Муж капризный? - ржет, как лошадь.
- Ещё слово, и я тебя задушу на глазах у всех.
- Подумаешь, пошутил. Так в чём проблема?
- Иди в задницу, Брайан! Я не поеду, что не ясно? – злюсь.
Юноша улыбается, рассматривая моё лицо. Салфетка, которая терзалась в моих руках, превратилась в порошок. Шатен недобро смотрит на меня, а потом достаёт из своего портфеля записную книжку.
- Ты должен представить официальную справку о том, что не можешь участвовать, - читает написанный текст, - в ином же случае, мне придётся доложить Гофлеру и декану. Я не думаю, что тебе нужны подобные проблемы. Иэнхайм не будет к тебе благосклонен, учитывая твои многочисленные прогулы.
Бля-я-ять, я в жопе!!! Этого только не хватало.
- Я не могу, - тихо произношу.
- Может, всё-таки поделишься?
Тут рядом со мной садится Ники и скептично оглядывает старосту.
- Ладно, поговорим потом, - Брайан капитулирует.
- Что хотело это деградирующее создание? – друг ставит рядом со мной бутылку минералки.
- Олимпиада, - кладу голову на стол. – Боже, Ник, я не знаю, что делать. Поехать не могу, а этот жлоб не хочет меня отмазать перед Гофлером, хотя он и не обязан. К тому же сказал, что доложит декану о моём отказе.
- Вот это задница, - тянет друг, уже что-то жуя. – Иэнхайм тебя порвёт.
- Да знаю я, - вздыхаю. У меня звонит мобильный. – Да, - отвечаю.
- Билли, ты ли это? – голос Тома какой-то нервный.
- Я, а кто ещё?
- Чувствуешь себя нормально?
- Да. Просто тут проблемы навалились, дома расскажу.
- Хорошо. Я звоню спросить, что приготовить на обед и ужин? У меня день свободен, есть желание постоять за плитой.
- М-м-м, - тяну, - давай твоё фирменное мясо. На обед хочу суп.
- Какой?
- Любой.
- Итальянский с вермишелью подойдёт?
- Просто отлично, - у меня уже начинают течь слюни. – Ты в одиночестве, что ли?
- Да. Эмма в саду. В офис мне сегодня не надо, да и дел в принципе не так много оказалось. Дома я убрался уже, вот решил тебя побаловать.
- Это здорово. Мне пора, прости, - слышу звонок.
- До скорого.
Мы встаём с Ником и выходим из столовой.
- Девушка что ли звонила?
- Ну да.
Блин, ну как же я так не сказал другу про Кауэра до сих пор?! Всё тяну, тяну, а он же потом не поймёт, узнав правду. Я слабохарактерный мальчишка! Трус!!!
Дойдя до аудитории, всё тот же Брайан нам сообщил, что все могут сдать свои доклады и отправляться восвояси. Мы с другом сдали работы самые первые. Выходя из кабинета, я услышал разговор старосты, Эль, Карлоса и Мари.
-... да говорю вам, нужно уговорить Билла. Он лучше всех подойдёт.
- Почему ты так уверен?
- Потому что, - шатен улыбается. – Наш Билли вообще-то гей, поэтому очарует любого старого педика...
Дальше я слушать не стал, да мне и не дали: Эль толкнула плечом Брайана, после чего все заткнулись и уставились на меня. Херовы сплетники.
- Ты слышал? – спрашиваю Ника.
- Угу. Да пошёл он. Полкурса знает, что он на тебя слюни пускает, а тут ещё сплетни разводит. Цену себе набивает, хочет быть везде и всюду. Не знаю, откуда в нём накопилось столько дерьма?
На самом деле меня мало заботило, что он погряз в собственном идиотизме, но вот говорить о том, чего до конца не знаешь... да, Брайан - единственный человек в колледже, кто знает о моей связи с Томом, но ему не давал никто права открывать свой вонючий рот. Ещё один раз он упомянет о моей ориентации – я пресеку все разговоры одним лишь движением. Вот тогда уже о нём будут сплетни распускать. Когда мы с Николасом вышли из колледжа, то я упомянул о том, что мне надо по факсу передать маме паспортные данные, чтобы она оставила заявку на загранпаспорт. Ник улыбнулся, но сказал, что со мной не пойдёт. Пожелал хорошо провести выходные. В копировальном центре я пробыл недолго. Мама оказалась на работе, поэтому факс приняла быстро, к тому же заверила, что всё сделает в ближайшее время, и я смогу приехать в Бремен уже в мае. Сразу выйдя из центра, решил купить для Эмми новые краски, потому что старые заканчиваются, а Тома по поводу такой мелочи дёргать не хотелось.
- Молодой человек, постойте, подождите, пожалуйста, - меня за руку схватила девушка, напугав до смерти. Как-то остро в моей голове прошла параллель с Томом, когда он меня точно так же схватил в Фолькспарке.
На вид ей было лет 25, не больше. Блондинка. Лицо её выдавало испуг и напряжение. Она красива и,.. что мне не понравилось, была чем-то схожа с Шарлоттой. Тяжелым взглядом я уткнулся в свой локоть, где до сих пор находилась ладонь девицы.
- Мы знакомы?
- Не думаю. Не могли бы вы уделить мне пару минут?
Моя правая бровь рефлекторно поплыла вверх. Что-то было в её взгляде и виде... что-то безумное.
- Эм-м, - мешкаюсь, - могу.
- Не сочтите меня идиоткой или больной, - блондинка нервно усмехнулась, - хотя многие так думают, - улыбается криво, - я могу показаться вам не вполне здоровой...
- Как вас зовут? – спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу.
- Что? – обескуражено.
- Зовут вас как?
- Диана, но можно Диди, так привычней, - застенчиво.
- Так что вы хотели от меня? – чешу затылок.
- Простите за дерзость, но могу ли я пригласить вас на чашечку... – девушка прикрыла глаза и будто застыла, - кофе, - выдала она через пару секунд.
Тот факт, что она угадала с напитком, меня удивил, но не поразил до глубины души. Я смутился.
- Вы знаете, я не любитель знакомиться...
- Умоляю вас, - Диана подошла ближе, взяв меня за руку, и как в первый раз, застыла. – Ваше имя начинается на букву «Б», да?
Тут уже я не мог сдержать изумления и испуга.
- Что вы хотите?
- Поговорить, - она слабо улыбнулась.
Я кивнул. Мы пошли к ближайшему кафе. Блондинка шла впереди. Непонятно что творилось в душе: смятение, страх и предвкушение. Войдя в небольшое помещение, Диди направилась в самый дальний угол, сходу бросив официанту заказ. Сев, она закурила. Через пять минут нам принесли по чашке кофе. Нависло молчание. За это время я написал смс Тому, что буду позже.
- Я должна знать, как вас зовут.
- Вы угадали, моё имя действительно начинается на «Б». Меня зовут Билл, и прошу, можно на «ты».
Она затянулась.
- Я должна тебе кое-что рассказать, но для того, чтобы ты мне поверил, я начну с прошлого. Не перебивай меня, ладно? – киваю. – Все вопросы задашь потом, - Диана выдохнула, сделала глоток кофе и начала. – Ты родился не здесь, где-то далеко, но в Германии. Я слышу музыку. Ты любил бывать там, где есть музыка, где она была.
Это чистейшая правда. Когда я был маленьким, то просил папу с мамой ездить в город, а там, гуляя в центре, доходил до памятника Бременским музыкантам и долго бродил там. Раз в год в город приходят паломники и устраивают музыкальные представления недалеко от памятника, точнее, у ратуши, по крайней мере, так было в период моего детства. Так что да, можно сказать, что я родился на родине немецкой музыки.
- Ты ломал руку. Не знаю, какую, но, скорее всего, левую.
И это было правдой. Я сломал левую руку в школе. Упал мимо мата и прямо на кисть.
- Я права?
- Да. Я родился в Бремене и ломал левую руку.
- Что ж, - блондинка как-то устало вновь закурила. – О настоящем хочешь знать, чтобы до конца поверить мне?
Я опять киваю.
- Ты гей, - резко и чётко. Она смотрит на меня тяжелым взглядом. – Точнее, ты им стал не так давно. В твоей жизни есть человек, ради которого ты изменился. Вы встретились в том году... возможно осенью, не могу сказать точно. Не знаю, как зовут...
- Том, - прищуриваюсь. – Его зовут Том.
Она улыбается и выдыхает. Такое чувство, что слова даются ей очень сложно и проблемно.
- У него есть ребёнок. Вы живёте вместе. Ты любишь обоих, да?
- Да, - делаю глоток.
- Ты учишься, не работаешь. Наверное, что-то творческое... возможно, художник или дизайнер?
- Нет, я психолог.
- И у меня бывают промахи, - вымученно откидывается на спинку стула. – А теперь готов услышать немного про будущее?
- Готов, - я насторожился.
- Ты будешь с этим человеком долго. У вас будет очень много проблем, и будущее зависит от того, как вы их решите. Он занимается чем-то, чем-то... – щёлкает пальцами, - я понять не могу. Как-то скачет, потом пропадает...
- Он экстремал. Ездит в путешествия и выполняет трюки.
- Да? – удивляется. – Ну надо же. Вы друг другу вообще не подходите.
Я хмыкаю и улыбаюсь. Прямолинейная девушка.
- У тебя в жизни будут ещё два человека... возможно не настолько необходимых тебе, но важных. Ты должен будешь беречь их и дорожить, а расставаясь, не обижать словами.
- Я не...
- Потом поймёшь. Один уже появился в твоей жизни, только ты пока не видишь его, не замечаешь. Второй появится через год, может два. Ты будешь их любить.
- А Том? – я испугался.
Вообще не понятно, кто эта Диана и что ей от меня надо, но её слова про моё прошлое и настоящие – правда. Она практически не ошиблась.
- Извини, я не могу сказать, потому что не знаю. Эта сторона твоей жизни мрачна. Всё решишь ты сам. Ничего не определено.
- Как это?
- Дело в том, что будущее – вещь непредсказуемая. Вот я сказала про двух людей, а их может и не быть, если ты что-то сделаешь не так, не по сценарию, понимаешь?
- Нет.
Она вздохнула и заказала себе ещё чашку кофе и кусок торта.
- Смотри, представь, что наша жизнь – театр...
- Так Шекспир говорил, - улыбаюсь.
- Умный, - снисходительно вторит моей улыбке. – Да, я люблю его сравнение. Мы все актёры и должны играть свою роль, но по сценарию, пока понятно? – киваю. – Но есть такая вещь, как импровизация. Ты завтра можешь уехать в Тибет и то, что я сказала, окажется чушью. Сейчас понимаешь?
- Да, понимаю.
- Ну вот, хорошо.
- Кто ты такая и что ты от меня хочешь?
- Ты мне не веришь? – насторожено.
- Верю, но не понимаю, зачем тебе всё это.
- Билл, - вздыхает тяжело, - я два года назад попала в аварию, лежала в коме 2 месяца, а когда очнулась, то что-то изменилось. Я не понимала, но затем, в один прекрасный день, я шла по Дрездену и в толпе почувствовала вора. Вот просто ощутила его запах, его нехорошие намерения...
- Ты экстрасенс? – догадка пришла быстро.
- Да, - вновь выдыхает. Разговор со мной ей давался тяжеловато.
- Впервые общаюсь с настоящим экстрасенсом.
- В жизни бывает всё.
- Так что ты хотела сказать мне?
- Совсем скоро Том сделает тебе очень больно. Я прямо почувствовала твою боль, - она взяла меня за руку и сжала, - но я уверена, ты вытерпишь...
- Зачем ты мне всё это говоришь? - я отдёрнул руку и с испугом уставился на Диди.
- Билл...
- Объясни, - я начал злиться.
- Ох, - тут принесли её заказ. Блондинка быстро уплела половину куска шоколадного торта и выпила половину чашки кофе, - как всё сложно, - трёт виски. – Ты хороший парень, я вижу. Мне просто хотелось бы...
- Так, - пресекаю её монолог, - какая у тебя выгода с того, что ты мне сейчас всё это говоришь? Я же не просил!
- Ты увидишь сон, летом... и поймёшь, - закусывает губу. – Ты знаешь человека, может, это твой друг или знакомый, я чувствую, что близкий, с которым я должна познакомиться. Вот для чего я тебя остановила.
- Мой друг? – выгибаю бровь.
- Да, или знакомый. Кто-то из твоего окружения.
- Зачем тебе с ним знакомиться?
- Он мой будущий муж.
Я округляю глаза. Ничего себе...
- Вот мой телефон, - она протягивает визитку и встаёт, кладя на стол пару купюр, - позвони мне, когда увидишь сон. Ты поймёшь, правда, - сжимает моё плечо. – Я слишком много сказала тебе и напугала, прости, Билл.
Блондинка ушла стремительно, а я сидел и смотрел перед собой, в шоке, в оцепенении, не зная, верить ей, хоть и сказал, что верю, но сомнения всё равно оставались. Мне будто по голове дали чем-то тяжёлым, и я не могу придти в себя долгое время. Диана оставила 25 евро, что с лихвой покрывало наш общий заказ. Продумала как будто всё...
Домой я вернулся пешком, с вытаращенными глазами и трясущимися руками. Том что-то говорил, скакал передо мной, что-то требовал, а я находился в каком-то вакууме. Ничего не слышал и видел какие-то тени или даже тени тех теней... перед глазами стояла девушка, а в голове её слова. Во что я вляпался?
- Билл!
Звонкая пощёчина и резкая боль. Кривлюсь, прикладывая ладонь к больному месту. Рядом стоит Кауэр. Я сижу на диване.
- Малыш, прости, я не хотел поднимать руку, но ты был не в этом мире, и меня испугал, что такое? – садится на корточки и берёт в свои ладони мою руку. – Неужели ты такой бледный из-за проблем в колледже?
- Нет, нет, Том, всё нормально.
- Нормально? – вылупляет глаза. – Ты себя вообще видел? Чувствуешь себя как?
- Хорошо, - пытаюсь улыбнуться.
- Точно? – прищуривается.
- Да, точно-точно.
- Смотри у меня, - встаёт и грозит пальцем. – Тебе надо покушать. Принести сюда или на кухню пойдём?
- Где Эмма?
- В саду. У них продлённый день сегодня. Экскурсия куда-то... я точно не помню. Мне должны позвонить и сказать, когда забрать.
- А, - облокачиваюсь на спинку, - я сейчас приду, разогрей мне суп.
Самое ужасное – это её слова про мужа. Он мой знакомый, близкий, возможно, друг... а вдруг это Том? И она могла почувствовать его энергетику на мне, поэтому и сказала про двух людей, мол, иди-ка ты, Билли, потрахайся с ними, а я прикарманю твоего хахаля. Или всё по-иному? Блин... да это бред всё, я никогда не верил в нечто подобное.
- Билли, - парень входит в гостиную, - нет, ты всё-таки меня пугаешь, давай врача вызовем, а?
- Со мной всё нормально, просто я устал, переутомился и много думаю, кажется, это уже вредно для моего мозга. Не волнуйся, пожалуйста, - нежно смотрю на любимого.
- Если с тобой что-то случиться, в обморок там упадёшь или стошнит, то я запру тебя в спальне на неделю, ты понял?
- Томми, - выдыхаю, - я супа хочу.
Не отдам его никаким блондинкам, брюнеткам или рыжим. Он мой, и каким бы ни был, будет моим. Я вытерплю всё, даже боль, мне не в первой. Я же знаю, какой он внутри, а порыв ярости, если будет, перетерплю, не маленький.
Экстремал подходит, берёт меня и ведёт на кухню. Там сажает за стол и подаёт тарелку с ароматным бульоном.
- Малыш, ты помнишь про мой отъезд?
- Конечно. Всё в силе.
- Отлично, - придвигает ежедневник, который уже лежал рядом, - меня не будет неделю, может чуть больше. Эмма должна пройти компьютерную томографию...
- А для чего?
- Даёт оценку поражения мозга. Питер думает, что у Эмми, возможно, изменится внутричерепное давление. Если томография даст результат ниже ожидаемого, то Питер назначит любмальную пункцию, а это серьёзнее... или как-то так, я сам не понимаю всего, - Том записал что-то. – Короче, в сад её не водить. Её обычно тошнит в эти дни, клонит в сон и она натыкается на все углы. Может лучше нанять кого? Я боюсь, ты много в колледже пропустишь...
- Нет, не надо, я же обещал тебе, что всё будет нормально. Самое главное, старосту предупредил. Все в курсе, что меня не будет.
- Точно? – недоверчиво смотрит.
- Да, сто пудов.
И кто учил меня так врать?
- Превосходно, - опять что-то пишет. – Надеюсь, приступов не будет, но головокружение и рвоту никто не отменял, это ты учти, - щёлкает меня по носу. - У нас с тобой есть неделя на фотосеты, ты помнишь?
- Да, конечно.
- Завтра же приступаем. Зал арендован на весь вечер, до 10 часов. А в воскресенье на весь день, но нам надо успеть в два места. Ты точно себя чувствуешь нормально?
- Ты уже заколебал задавать этот вопрос!
После супа юноша подал мне печёный картофель. Вечер я провёл в спальне, маясь на кровати от мыслей, но ужинать так и не вышел. Том раз 30 заходил, то мерил мне температуру, то попить и поесть приносил, то просто что-то спрашивал. Биже к 11 я уснул.
Воскресенье. Меня разбудили тёплые ладошки. Кауэр гладил меня по голове, что-то такое нежное нашёптывая. Весьма приятный способ пробуждения.
- Ты как?
- Готов к труду и обороне, - улыбаюсь, поворачиваясь на спину.
- У тебя час на сборы. Ханна и Кэт будут ждать нас в студии.
Вчера мы три часа работали. Том не откладывал адскую камеру дольше, чем на 5 минут. Благо я был лишь в одном образе, с одной причёской и одним макияжем. Девчонки меня долго не мучили. Они ушли быстро, и в студии остались лишь мы вдвоём. Проблем было не очень много, самая большая заключалась в том, что львёнку не нравился свет, но и она быстро решилась. Под конец мы завелись. Я получал кайф от его взглядов, а он... да просто извращенец. Помацав друг друга, решили судьбу не искушать, и похотливые мысли оставить до дома. Но стоило переступить порог, как мы оба поняли, что смертельно устали. Сегодня мне предстоял сложный день. На повестке дня у меня 3 переодевания и 5 боевых раскрасок. На скорую руку мы собрались, поели, дождались Эмили, которая приехала ну никакая, и поехали куда-то за город. Как объяснил Том, в нескольких километрах от Дрездена есть великолепная студия в три этажа и просто неприличных размеров. Если вчера у меня был образ милого мальчика, то сегодня их будет два и совершенно не свойственных моей натуре. Первый – тот самый порочный принц, на которого мы нацелились ещё вначале, а второй – капризный богатенький гуляка. Конец апреля, а холод невообразимый. Я закутался в толстовку, как только мы вышли из машины.
- Иди внутрь, я всё оборудование сам принесу. Девочки должны быть уже там.
Так и оказалось. Для первого образа мне нужен был яркий и резкий макияж. Том попросил, чтоб волосы уложили, приподняв, как будто лоскуты уходили назад. Подруги использовали три вида лака. Получилось, что несколько больших прядей просто пышно лежат на голове, при этом, глаза чёрные, с оттенками бирюзы и фиолетового.
- С твоей бледной кожей смотрится просто ох★енно, - воодушевлённо сказала Ханна, последний раз проведя кисточкой по щеке.
Нарядили меня в узкие джинсы, майку со стразами и шубу из соболя. Мой парень настолько воодушевился, что готов был прямо там трахнуть меня. Но девочки даже не разрешили нам поцеловаться, мотивируя тем, что мы испортим общий вид и размажем косметику. Том не упустил последнего шанса поиздеваться надо мной и ущипнул за зад. Он снимал меня на фоне изящных, но тёмных тканей, которые висели на некой перекладине в самом верху, прямо у потолка. Сидел я на канапе, а рядом стояли три тафты. Вся мебель была одной расцветки, на контрасте отличаясь от драпировки «комнаты»: они были оранжево-жёлтые, все мягкие, с узорчатым рисунком. Через час с меня сняли шубу, вручили очки и перекрасили. На сей раз косметики было не слишком много: подведённые веки, накрашенные ресницы и ровный тон лица. Так прошёл ещё час. Кэт стащила с меня майку, и Том фотографировал меня с обнажённым торсом. После был перерыв. Мы все вчетвером перекусили, обсуждая результаты совместного труда. Самое обидное, что из тех тысяч фотографий, Кауэру понадобятся от силы 10. Когда я переодевался, то юноша позвонил и сказал, что первый зал нам уже не нужен. Мы поднялись на третий этаж, где была готова студия. Меня накрасили очень вульгарно. Всё было каким-то кричащим, от кед до причёски. Фон для очередного фотосета представлял собой большой стол, длинный, там поместилось бы человек 25. Вновь Том кому-то позвонил, и через полчаса к нам поднялись трое парней, мужчина, женщина и мальчик с девочкой. Ханна с Кэт принялись их гримировать.
- А это кто? – спросил я, когда Том настраивал камеру.
- Это типа твоя семья. Мне нужно, чтоб ты как бы на обеде забрался на стол и вёл себя очень непристойно.
- Ты псих? – возмущаюсь.
- Деградирую, ты же меня не лечишь, - юноша отложил фотоаппарат и полез ко мне обниматься. Я успел от него убежать, пока никто не заметил этого натиска.
Деваться было некуда, поэтому я сделал всё так, как просил меня любимый. Стоял на столе, ходил по нему, лежал, катался, качался, кидался фруктами, которые находились рядом... короче, творился полный беспредел. Затем меня вновь накрасили и раздели до пояса. Последующий час я вытворял нечто непонятное со стулом и на нём. Все те люди, что были «семьёй», благополучно ушли и не видели этого безобразия. Когда мы уже сворачивались, девочки меня накрасили в последний раз, пожелали удачи и уехали, а нам с Томом предстояло поехать ещё в какое-то место.
- Что ты ещё хочешь?
- У воды тебя сфотографировать, - ответил он, когда мы уже сели в машину. – Эффектно будет.
Мы доехали до места, где текла Эльба, по направлению в Пилльниц, но до него надо было ещё прилично ехать. Кауэр указал мне на набережную, сказав, что непосредственно там мы и засядем. На удивление, этот фотосет длился всего полчаса. Довольный, как ребёнок после праздника, Том с улыбкой вёл машину. Мне же было просто приятно, что я смог угодить ему. Снятие косметики оставил до дома. В квартире Эмили встретила нас ошарашенным взглядом, потому что её брат тут же принялся обрабатывать фотографии, а я убежал мыться и никто ей и слова не сказал.
А остальное воскресенье прошло у меня в обществе малышки, потому что её папочка будто выпал из реальности. Он сидел, моргал через раз, слушал плеер и вообще ничего не замечал, кроме своего ноута. Уже ночью я подкатил к нему. Кауэр усадил меня на колени, поцеловал и показал результат. Я был шокирован. Он отобрал 15 снимков, и они действительно представляли собой произведения искусства. На них был не я, а кто-то другой, не похожий на меня парень, очень красивый и тоненький, как спичка.
- Я же говорил, что тебе понравится.
- Слов нет, - мышкой кликаю, переключая на другой снимок.
- Плату за труд получишь потом, - чмокает в шею, - я устал дико, всю попу свою отсидел.
- Пошли спать.
Неделя началась скучно. Занятия-занятия-занятия. Всё свободное время мы с Ником не высовывали носа из библиотеки, потому что нам дали самостоятельную работу, и никто с курса не знал, как её делать. Брайан меня сторонился, но я прекрасно знал, что его рот очень редко был закрыт. Сплетни распускать этот гад так и не перестал. Меня это злило и раздражало в первую очередь потому, что я не знал, что он там наболтал. Эль была рупором... скажешь ей – узнают все. А в последнее время Бри разговаривал только в её присутствии, по крайней мере, при мне. В среду мы с другом были никакие, потому что мозг не хотел перезагружаться после нескольких часов нудных лекций и пребывания в библиотеке. Вместо факультатива Ники утащил меня в чёртов читальный зал, обложил книгами и заставил всё это читать. К концу пары мы успели просмотреть парочку учебников. В последние дни Том забирал меня из колледжа... я мечтал сесть в его машину, получить легкий поцелуй и поехать вместе за Эммой. Он уже звонил и спросил, когда я освобожусь, значит, скоро приедет. Меня клонило в сон... что там, я был вымотан и выжат как лимон. Мы вышли на улицу. Я тут же жадно закурил.
- Ты не высыпаешься, что ли? – спросил Николас.
- Нет, я ложусь около 12-ти и встаю в 7.
- Такая же история. Я как задумаюсь, что нам скоро курсач сдавать, а тебе повезло. Блин, слышал, скоро повесят списки должников и кандидатов на отчисление, поговаривают, что нашу Андре пихнут под зад?
- Да ладно? – затягиваюсь.
- Реально. Иэнхайм сказал Брайану, ну тот понятно, разболтал всё Эль, а она всему свету.
- Не завидую я Андре. Она хорошая...
Я застыл на месте, как вкопанный. За углом в другой курилке послышалась моя фамилия.
- Билл?
- Тшшш, - махаю рукой на друга, - помолчи.
Повернув голову, я начал жадно поглощать чужой разговор.
-... это правда?
- Говорю вам, собственными глазами видел.
- Получается, наш Билли - реально гей?!
- Получается так. За ним приезжает кто-то в последние два дня. Это его парень?
- Ну да.
- Не может быть. Он всегда сторонился даже нормальных гетеросексуальных отношений, а тут на своих же потянуло? Я не верю.
- Не верь, но факт в том, что его пялят. Помните, как на день рождение ему постоянно кто-то писал?
- Наверное, девушка.
- Не девушка это была, - на этой фразе я узнал голос нашего старосты. Вот ублюдок!
- Прекрати, Бри. То, что ты хочешь любыми способами отправить Билла на олимпиаду - похвально, но откуда ты всё-таки знаешь?
- Я видел его парня. Мало того, они живут вместе.
Раздался негромкий гул, после чего все замолчали. Навскидку, их там было человек 10.
- Офигеть, - а вот это возглас Эль. И она там, швабра...
- Я сам в шоке был.
- А ты знаешь, кто он?
- Знаю, - Брайан замолчал. – Парня зовут...
Вот тут я не выдержал, выкинул сигарету и вышел из-за угла. Все девушки в компашке взвизгнули. Не передать словами как я был зол.
- О, какие люди, а подслушивать нехорошо! – весело сказал староста.
- Я тебе сейчас устрою это самое нехорошее. Сука ты, Брайан, последняя.
Подойдя к парню, я пихнул его из курилки на улицу. Все остальные, в том числе и Ник, вышли следом. Шатен наблюдал за моими действиями. Вдохнув поглубже, я взял его за грудки и встряхнул.
- Задумал сделать репутацию на моём имени, гнида? – шиплю в улыбающееся лицо. – Я же тебя в порошок стереть могу, милый.
- И что ты мне сделаешь, лапочка?
- Ты знаешь, что не я... – пауза. – Какого чёрта... чего ты добиваешься?
- Опозоренный влюблённый способен на многое. Самое забавное, - цокает, - что ты ничего стоящего не придумаешь, как натравить на меня своего Цербера.
Тут я пихаю его вновь, да так, что он чуть не наворачивается. Ничего, значит?! Урод... он сейчас попляшет.
- Я в секунду могу разрушить твой статус, мерзавец.
- И как же? – упирает руки в бока.
Быстро подхожу к нему, порывисто обхватываю ладонями лицо и целую жадно губы, прижимаясь всем телом. Брайан не ожидал такого поворота. Но через пару секунд он уже сам обнимает меня, притягивая, и углубляет поцелуй, улыбаясь сквозь него. Кусаю его нижнюю губу, чтобы было больно. Он стонет, но не выпускает меня из объятий. Отстраняюсь, крепко сжав его щёки, смотрю как на самое жалкое существо в мире.
- Теперь не я один педик на курсе, староста, - цедю сквозь зубы.
- Это того стоило, - гадко улыбается.
- Мразь!
- Теперь ты точно ничего не сделаешь, сладкий мой, - теснее прижимает, что у меня кости хрустят. – А хочешь, я расскажу тебе одну тайну, от которой ты меня возненавидишь окончательно, но сделать так ничего и не сможешь? - кончиком языка дотрагивается до моей щеки, а я в омерзении кривлю лицо.
- Интересно послушать.
- Это я поджёг вашу кухню.
Я каменею. Холод опутывает моё тело, немеют все конечности. Кажется, мне дурно и я сейчас упаду в обморок. Но буквально в следующее мгновение беру себя в руки и становлюсь прямо. Я нашёл способ, как его морально уничтожить.
- А хочешь, я тебе скажу одну вещь, что ты сам себя возненавидишь? – вновь обхватываю его лицо и улыбаюсь так же гадко, как юноша.
- И?
- В квартире был ребёнок. Ты думаешь, я переживал за Тома, здорового парня под 2 метра ростом? Прошу... На втором этаже спал малыш, ни в чём неповинный, и ты мог его убить, - руки шатена дрожат, он меняется в лице, и хватка становится слабее. – Мог причинить вред человеку, который ни в чём не виноват. Мудак ты... вот теперь хорошо подумай над тем, что тебя могло ждать, узнай об этом Том, - склоняюсь к его уху, - если бы с ребёнком что-нибудь случилось, я бы сам тебя убил, дорогой, - отстраняюсь на шаг и залепляю смачную пощёчину.
- Билл! – оборачиваюсь на зов Ника.
Друг кидает мне сумку и указывает на дорогу. Догадка приходит моментально, и я уже внутренне умираю. Повернувшись, вижу чёрную машину, а рядом с ней стоит Том. Лица не видно, потому что на голову надет капюшон. Он опирается о машину и курит.
- Damn it! – бросаю и несусь к джипу.
Если он меня сегодня не убьёт, то точно покалечит. Оббегаю авто и хватаю парня, который потушил сигарету, но за руль ещё не сел.
- Том, умоляю, послушай...
Экстремал оборачивается и отдёргивает руку, зло смотря на меня.
- Том...
- Садись в машину!
- Но Том...
- Я попросил тебя сесть в машину, - говорит таким тоном, что в душе леденеет.
Слушаюсь и покорно обхожу иномарку, садясь на пассажирское сидение. Опустив голову, смотрю на руки. С чего начать? Как оправдаться? Да он меня порвать может, если я промолчу.
- Томми...
- Прошу тебя, - поднимает руку и закрывает глаза, - только ничего не говори.
Мы пристёгиваемся. Кауэр заводит автомобиль. Всю дорогу до дома я молчал. Смирно сидел, теребил свою сумку, кусал губу и молчал, даже дышать старался как можно тише. Не смотрел на него, боялся. Когда мы остановились, то оба сидели, не шевелясь.
- Я хотел...
- Помолчи, - пресекает мой монолог.
Насупившись, смотрю в окно. После пары минут поворачиваюсь. Кауэр как-то странно смотрит в лобовое стекло, с силой сжав руль. Пальцы практически белые.
- Я виноват, я знаю...
- Просил же!
- Дай договорить!!! – ору, повернувшись к нему всем корпусом. – Я не специально! Так вышло. Он спровоцировал меня, Том, прошу, поверь мне, пожалуйста, - кладу ладонь на его напряжённые руки.
- Не трогай меня!
- Ну зачем ты так? – с обидой смотрю, прося глазами пощады.
- Билл, это не он засунул язык тебе в рот. Ты сам подошёл и поцеловал его на глазах у всей толпы. На вас пялились, как на какой-то аттракцион. Ты его обнимал, ты льнул к нему, ты сделал всё первый, не он.
- Брайан спровоцировал меня! – повышаю тон.
- Ты мог не поддаваться, - весьма эмоционально отвечает. – Ты мог уйти, мог просто дать ему в морду, но ты поцеловал...
- Я дал ему пощечину, если ты не помнишь.
- Это было в конце!
Смотрим друг на друга, разъярённо буравя взглядами. Выдыхаю, смягчившись.
- Что мне сделать, чтоб ты поверил и простил?
Отворачивается, убрав руки с руля. На меня нападает паника. Я не имею ни малейшего представления, как загладить вину. Простит ли? Ведь что бы я ни сделал, Том отнесётся к этому скептично, как к чему-то неестественному. Но это порыв души, чёрт возьми, я не смогу долго существовать с ним рядом и знать, что он обижается.
- Значит так, - дышит глубоко, - ты идёшь домой, а я еду за Эммой. Не истерим, не бьём посуду, не дерёмся. Вечером, когда дочь заснёт, всё обсудим.
Мне стало ещё больше не по себе от его слов. Он может выгнать меня... Точно, может! И выгонит. Скажет, что я его предал, что подорвал доверие. Боже мой... я не доживу до вечера, умру от волнения уже через час.
- Том, мне умолять тебя...
- Лучше ничего не говори, воздержись.
Закусываю губу. Что же сделать? В голову кроме пошлости ничего не лезет.
- Выходи.
Не-е-т... Думай, Билл, думай. Кауэр уже нетерпеливо смотрит на меня, щёлкая пальцами. В итоге, не до чего путного не додумываюсь, просто резко поворачиваюсь к нему и с остервенением беру штурмом его штаны.
- Что ты творишь? – Том пытается меня угомонить, но я уже победно рычу, потому что молния расстегнулась. – Руки от меня свои убери, Мецгер!
Я проворнее. Сразу беру в рот, нагибаясь так низко, как позволяют наши сидения. Руками поглаживаю всё, что попадается. Активно работаю языком, проходясь металлическим шариком по всем чувствительным местам. Том стонет, уже не сопротивляясь. Чуть облокачивается на сиденье, кладя руку мне на голову, надавливает, рычит и шипит сквозь зубы. Уж лучше так всё решить, чем ждать непонятно чего.
- Соси, мой мальчик, - сильнее давит, будто прессует.
Я послушно делаю всё для того, чтоб его член налился кровью, а потом разрядился.
- Фу, нет, - с силой отталкивает меня, практически швыряет в противоположную от себя сторону, - я не хочу, ведь ты с ним целовался!
Вспомнил посередине процесса. Прищуриваюсь и кидаюсь на Тома, руками пробираясь ему между ног. Ну уж нет, я задумал отсосать, значит доведу дело до конца.
- Ах ты шлюшка маленькая, - пытается отодрать меня от себя, но у него ничего не получается, может быть ещё и потому, что не сильно и старается.
Я вновь беру в рот, но уже со всей прытью, на которую способен. Коленом упираюсь в ручной тормоз. Так неудобно. С каким-то отчаянием пытаюсь сделать с парнем ну хоть что-то существенное, но Кауэр будто закрылся. Он стонет, управляет процессом, взяв меня за волосы, подкидывает бёдра, но я чувствую, что это надолго. Схожу с ума от нетерпения. Когда же это всё кончится? Но юноша никак не кончает.
- Сосёшь дермово, детка, - шипит, подняв мою голову.
Облизываюсь, панически пугаясь его реакции. Не знаю, что будет, если он не кончит. Станет ещё злее. Делать было нечего. Излишние меры иногда смертельно необходимы. Опускаю его сидение и перебираюсь назад, по пути расстёгивая свои джинсы. Встав раком, спускаю всё до колен, оголяя свой зад.
- Давай, трахни меня, ты же этого хочешь?
Без вопросов Том поворачивается, встаёт на колени, подстроившись ко мне. Обхватив бёдра, даже не смазав, резко входит. Я ору, сжав спинку сидения, утыкаюсь в него лбом. Боль невыносимая. Острая, осколочная, как будто я задницей на иголки сел. Начинает толкаться слишком быстро, как будто хочет выбить из меня все потроха.
- Том, умоляю, помедленней...
Но мой вопль остался без внимания. Он не позволил привыкнуть, сразу же сорвался с места, не дав и секунды передышки. Я заслужил? Сам нарвался? Но почему же так жестоко? Хотя, кажется, Кауэр себя не контролирует. Такой жгучей боли я давно не испытывал, а может даже и никогда. У меня начало ломить все кости, мышцы сводило, а изо рта вырывался только скулёж.
- Заткнись, Билл, ты меня своими порывами рвотными не возбуждаешь.
Пришлось с силой закусить губу. Его толчки рвали меня пополам; сила, с которой юноша вцепился в кожу, настораживала и пугала. У меня 100% останутся синяки. Но я терпел, подавался на его рывки и смирился, когда даже показалось, что что-то лопнуло. Через пару минут с ужасом уставился на свою ногу – кровь. О Боже... кажется Кауэр повредил мне что-то. Том замедлил свои движения. А затем стал толкаться просто убийственно быстро. Меня разрывало, я даже не мог молчать. И эта канитель казалась бесконечной.
- Тебе же хорошо, моя маленькая девочка?
Сил оставалось лишь на то, чтобы не зарыдать, хотя и слёз-то не было. Я леденел от мысли, что Том бросит меня, что вот так вот трахнет, скажет «спасибо», оботрёт об меня ноги и уйдёт, выкинув в таком виде из машины. Чувствовалось, что я опротивел ему. Экстремал даже не склонялся надо мной, как делал это раньше, не целовал, не успокаивал. Просто еб★л в своё удовольствие, не думая о том, что будет потом со мной. А я уже предвкушал швы и неделю постельного режима. В последние пару минут парень натягивал меня на себя так мощно, что голова разболелась, а когда кончил, то отбросил на сидение, как использованную вещь. Я свернулся клубком, зарыв голову в руках и волосах, и задышал. Глотал воздух, будто его было слишком мало вокруг. Одним глазом следил за Кауэром. Тот перебрался на водительское сидение, полулёжа сидел. Потом подтянул джинсы, вытер потный лоб, косо посмотрев на меня, затем на часы. Выйдя из машины, он обогнул её, открыл заднюю дверь со стороны моих ног, начал меня одевать. Я молчал, боясь произнести хотя бы один писклявый звук от боли. Когда я представлял собой одетого человека, а не кусок мяса, Том закрыл дверь и ушёл. Я чуть не сдох, услышав осторожный хлопок. Меня скрутило ещё сильнее. Ну вот зачем я полез? Неужели не дождался бы вечера? И... как же больно, чёрт побери. Спустя пару минут, дверь открылась. Юноша очень аккуратно, словно боясь поранить, потянул меня, а потом подхватил на руки. Я дёрнулся от кольчатой боли в заднице, когда полностью оказался у него на руках. Доверчиво обхватив смуглую шею, уткнулся носом в плечо. Мы беспрепятственно дошли до квартиры, так как все двери были открыты. Кауэр уложил меня на диван в коридоре, а сам спустился вниз. Через минуту пришёл, бросил мою сумку куда-то на пол, снял свои кроссовки, потом мои кеды и только после этого подхватил меня на руки вновь. Следующим пунктом стал диван в гостиной. Молча, не смотря в мои глаза, юноша медленно раздел меня, избавив от грязной одежды, но так, чтоб больно не было. Снова взял на руки и отнёс в верхнюю ванную. Там уже набиралась тёплая вода. Он положил меня, закрыв кран, просунул под голову небольшое полотенце, а перед уходом склонился и прошептал: «Прости меня, малыш».
В ванной я пролежал около часа, может чуть дольше. Том вернулся за мной, когда я практически спал. Парень отнёс меня в свою спальню, положив на махровый халат. Закутал, укрыл одеялом. Меня рубило по-страшному. Повернувшись на бок, я задремал, а вскоре и вовсе уснул.
Ночью проснулся резко. Меня подкинуло на кровати. Пот струился по лбу и шее. Стало страшно... В ужасе повернув голову в другую сторону, я увидел Кауэра. Он спал на спине, даже не разделся. Лежал прямо на краю, так, чтоб меня не тревожить. В душе заскребли кошки. Главное, что не ушёл, что остался. Значит, дело за малым. Самое главное, чтоб он не винил себя и не пилил слишком долго. Я попытался сесть, но сделал себе лишь больнее, чем было. Удивительно, но там, внутри, где так болело всего несколько часов назад, сейчас печёт и покалывает. Оглядываюсь и вижу на тумбочке какую-то баночку. Дотянувшись, хватаю её. В общих чертах я понял, что это мазь от кожного зуда, в том числе и анального. Теперь понятно. Конечно, она мне не залечит трещины, но боль смягчила. Попытавшись встать, с большими проблемами нагибаюсь. Всё тело ломит. Когда оказался на ногах, стало в 100 раз легче. Поплотней закутавшись в халат, спустился на кухню. Пить хотелось жутко. Часы на стене убеждали, что сейчас 4-й час ночи. В таком состоянии ни о каком колледже и мечтать нельзя. Садиться я боюсь. Побродив по квартире, размяв ноги, я вернулся в спальню. Если Том утром найдёт меня в другом месте, то явно что-то нехорошее подумает. Ему эмоциональных встрясок на месяц вперёд хватит. Вырубило меня так же резко.
Утро было не из приятных. Я проснулся от ора. Орал Кауэр и на Эмму. Это первый раз, не считая того, на день рождения, когда он повышал голос на дочь. Это вообще ему не свойственно. Я прислушался.
-... но папа!
- Эмма, я не понимаю такого выражения, как «не хочу».
- Я не хочу!
- Меня это волнует мало, - голос стал еле различим. – Либо ты ешь, либо остаёшься без завтрака.
- Но я хочу оладьи!
- Нет. Хватит, а то скоро у тебя глаза в щеках заплывут. Я и так тебе слишком много позволяю.
- Папочка...
- Эмма, я повторять не привык, ты либо ешь, либо уходишь в свою комнату и собираешься в сад.
Это они так из кухни кричат?
- Я не буду ЭТО есть! – визг и плач.
- Значит, останешься голодной. А на обед я сделаю тебе овощи, парные... и если ты от них откажешься, то будешь голодать весь день! Завтра будет такое же меню. И так до того момента, пока ты не начнёшь нормально питаться.
- Я тёте скажу!
- Я её предупрежу и никто, ни она, ни дядя Билли, ни дядя Юджин, и даже бабушка, никто, слышишь, не будет тебя баловать. Ты будешь есть то, что дают.
- Папа!!!
Они затеяли какую-то возню, куда-то перемещаясь. Всхлипы девочки слышались уже отчётливо.
- И попробуй только пожаловаться в саду, сказав, что отец тебя не кормит. И к Биллу не заходи, он болеет, - эта реплика еле-еле долетела до моих ушей.
Но буквально через пару секунд в дверях стояла малышка, решив заглянуть, убедиться, сплю я или нет.
- Иди сюда, - я похлопал по одеялу рядом с собой.
Она тут же бросилась ко мне. Уткнувшись мне в грудь, девчушка заплакала ещё сильнее, сжав халат.
- Тише, не плачь.
- Он меня не любит!
- Конечно, любит, - глажу её по волосам. – Не говори так. Папа переживает, ты же плохо кушаешь.
- Но я не люблю эти отвратительные яйца, эти овощи... – всхлип. – Мне не нравятся они. А он, он, - опять всхлипывает, - он заставляет меня.
- Эмми, я не хочу тебя расстраивать, но папа прав. Нельзя постоянно кушать то, что мы хотим и любим. Папа любит мясо, но разве он ест его каждый день? – она садится, вытирая слёзы, потом мотает головой. – Я вот люблю мороженое, но не ем его каждый день. Ты тоже должна кушать полезную пищу, но и не отказывать себе в том, что нравится, как делаем это мы, - улыбаюсь.
- Но я не люблю...
- Золотце, - глажу по голове, - иногда мы должны делать то, что не любим.
Как это двусмысленно прозвучало.
- Эмма, ты собралась? – спрашивает Том, стоя где-то внизу.
Малышка подносит пальчик к губам, побуждая меня молчать. Потом целует в щёку, машет на прощание и уходит.
- Сейчас, папочка, - говорит, прикрыв дверь спальни.
Не думал, что Кауэр всё-таки поднимет тему еды. Я замечал, что ребёнок плохо ест, но как-то Том вроде и не обращал на это внимания, а нет, он этим явно обеспокоен. Они собрались и уехали. Пока никого не было дома, я встал, сходил в туалет и на кухню, чтобы выпить воды. Когда вернулся Том, то на меня уже напала дремота.
- Эмили? – парень стоял на втором этаже и, кажется, ответил на звонок телефона. – Да, дома. Да, отвёз. Нет-нет, езжай на работу. А что с Биллом? Он в порядке. Не важно, что я вчера сказал. О Боже, не надо. Зачем? Не смей, Эмили, я тебя на порог не... – но он не договорил. Видимо, сестра бросила трубку. – П★здец, бл★... – выругался он.
Буквально в ту же секунду любопытная физиономия появилась в проёме.
- О, ты проснулся. Это я тебя разбудил, да? – но, не дождавшись ответа, продолжил. – Есть хочешь, а пить? Может помочь тебе встать, нет? Или принести сюда чего-нибудь, - юноша не знал, куда деть глаза и руки, он не мог сделать и шага. – Хочешь я...
- Том, - гаркаю.
Кауэр тут же становится смирно, ну прямо как в армии, и замолкает. Подходит несмело проверить температуру.
- Я должен кое-что сделать, - мнётся, - это не больно, только, возможно... – встаёт у тумбочки и смотрит на кожную мазь.
Я хватаю его за руку и пристально смотрю. Парень меняется в лице. Весь в напряжении. Тяну на себя. Он понимает, чего я хочу. Дотрагивается до моих губ сперва невесомо, осторожно. Я обхватываю его лицо, говоря этим, что бояться не стоит, я не укушу. Том садится на кровать, льнёт ко мне. Да, так определённо лучше. Мы целуемся уже в привычном темпе, обсасывая губы, пробираясь языком куда-то глубоко, там, где горячо и очень-очень хорошо.
- А вот теперь можешь мазать меня, - отстраняюсь и переворачиваюсь на живот.
Молчим. Том приподнимает халат и открывает баночку. Я цепляюсь за подушку, часто дыша в неё. Мне не должно быть больно. Кауэр делает всё аккуратно, медленно, постоянно контролируя себя, чтоб не задеть, не дотронуться до более болезненных мест. Крем холодный. Тут же начинает печь, а потом холодит. Становится приятно, а самое главное, не больно. Когда он прекращает смазывать проход, то наклоняется и целует мои ягодицы. Прикрываю глаза. До сих пор чувствует вину. Гладит кожу спины и ног, нежно проходясь кончиками пальцев.
- Простишь меня? – шепчет на ухо, когда ложится рядом со мной.
- А ты меня? – улыбаюсь.
- Давно простил. Я верю тебе.
- Правда?
- Да, - смотрит выжидательно. – Твоя оплошность не сравнится с тем, что сделал я.
- Том, перестань, - кладу руку ему на плечо, - я буквально тебя заставил, сняв в машине штаны. Меньше всего мне хочется, чтобы ты загонялся.
- Я виноват страшно...
- Прекрати себя пилить...
Мы оба замолкаем, услышав звонок.
- Совесть моя приехала, - Том вздыхает, встаёт и выходит.
Так и есть, через минуту я слышу стук каблуков, потом какой-то не совсем понятный мне звук, а после голоса, которые приближаются. В спальню входят Эмили с братом.
- Боже мой, Билли, ты отвратительно выглядишь! Бледный, весь какой-то уставший, как будто не спал неделю, - девушка подходит ко мне. – Температуры нет. Что с тобой, солнце?
- Ничего, - улыбаюсь. – Переутомление.
- Научись врать правдоподобней, - цокает, осматривая нас обоих, а потом и комнату. – А это что такое? – натыкается взглядом на крем.
- Бл★-я-я, - Том хватается за голову.
Эмили берёт баночку и читает. Я по уши накрываюсь одеялом.
- Что? Анальный зуд? Мелкий! – она обращается к брату, а тот стоит и строит из себя дурачка. Мне хочется хихикать, хоть ситуация и не очень-то смешная. – Как это понять? Ты что с ним сделал? – девушка поворачивается ко мне и озабоченно начинает трещать на уши. – Билл, скажи мне, что он сделал? Больно было? Может, запихнул что, - на этой фразе она осеклась, но продолжила, - я его кастрирую, если что, ты скажи только.
Я упорно молчал. Когда она обратилась к Кауэру, то и он молчал.
- Я Юджину позвоню.
- А вот этого не надо, - сразу поменял тактику экстремал. – Ты сама знаешь, что если он приедет, то добром всё не кончится.
- Значит, - Эмили уже достаёт мобильный из сумки, - вы должны рассказать мне, иначе я звоню ему, - потом смотрит на меня. – Ну?
- А я не обязан, - умываю руки.
- Конечно, не скажет он, - кивает на родственника, - скажешь ты. Думаешь, мне нечем тебя припугнуть? – я выгибаю бровь. – Позвоню Питеру. Он тебя быстро разденет и обследует.
Мы с Томом переглядываемся. Это шантаж, но с другой стороны, свидетели тут не нужны. Не успели мы опомниться, как Эмили уже набрала номер.
- Милый, - девушка увернулась от брата, который хотел у неё вырвать хэнди, - привет.
Их беготня была умилительна. Один здоровый лоб гонится по комнате за миниатюрной девицей, да ещё и приговаривая, что убьёт её.
- Тут такое дело...
- Юджин, не слушай её, она выпила с утра пораньше.
Эмили наградила братца презрительным взглядом.
- Приезжай. Бросай дела и быстрее сюда. Один лежит больной непонятно чем, второй хочет меня прибить, - Том всё-таки добрался до сестры и телефон выпал из её рук.
- А ну пусти меня, - Эмили билась в его руках, но Кауэр умело скрутил их. – Сволочь маленькая! Я маме ещё позвоню.
- Никому ты уже не позвонишь, - парень одной рукой дотянулся до дверцы шкафа и достал оттуда ремень, а потом перевязал сестре руки. – Будь паинькой, - посадив её в кресло, сам отдышался. – Не лезь в мою личную жизнь, - поднял прибор с пола, захлопнув. – Я же не сую нос в вашу жизнь.
- Что ты сделал с мальчиком?
- Не твоё дело, - показывает язык. – Я не собираюсь тебе всё выкладывать, как на духу.
- Я маме точно скажу!
- Что именно? Эмили, прошу... – пауза. – Неймётся тебе, что ли? – фотограф склоняет голову на бок, наблюдая, как его сестра пытается выкрутить руки.
- Позвоню ей, и она устроит тебе разгон!
- Скажешь, что её сын - гей? Что он трахает своего друга под носом у дочери? Или, может, что ты всё знала, но молчала, а тут ситуация вышла из-под твоего контроля и ты просишь её помощи?
Мы все замолчали. Они смотрели друг на друга уже с ненавистью.
- Ты знаешь, что я прекрасно отношусь к Биллу...
- Как будто я тиран и маньяк!
- Я не знаю, что ты сделал, но судя по его виду, ДА! – повышает тон.
- Ещё раз говорю, тебя это не касается. Никого из вас. Это только наше с ним дело, ясно тебе?
- Прекрати истерить.
- Эмили, - устало прикрывает глаза, - ты постоянно лезешь в мою жизнь. Тебе своей мало? Ты умудрилась засунуть мне в рюкзак презервативы, когда я и думать ещё не мог о сексе, а потом при всех опозорился. Ты пихала мне завтрак в школу, хотя я не просил. Ты говорила папе, что я убегаю ночью из дома, а он потом запирал меня в комнате и лишал свободного времени и карманных денег. Тебе напомнить из-за кого я лишился своей доски?
- Это было давно... и всё это глупости.
- Ты послушай! – скрещивает руки на груди. – Или, может, напомнить, кто на протяжении трёх лет еб★л мой мозг по поводу свадьбы? Слушай, - уже сарказм в голосе проскочил, - если тебе Билл так нравится и вы с ним стали лучшими подружками, почему бы тебе не женить его на мне, м? А что, с Шарлоттой ты всё пыталась это сделать. Так почему с ним не хочешь?
Девушка опускает голову. Я мало что понимаю из этого разговора.
- Что, стыдно признавать свои ошибки? Дай мне жить нормально! Никто из нас никогда не скажет маме про меня и Билла, поняла? Ты не посмеешь ей рассказать... иначе...
- ЧТО?! – крик.
- Я клянусь, что перееду в другой город и перестану с тобой разговаривать. И Эмму ты никогда не увидишь. Никакие Питеры и Юджины тебе не помогут.
- Прости, - поворачивается ко мне, - ты не должен был этого слышать, - подходит и целует в лоб.
Внизу раздаётся звонок.
- Моли Бога, чтобы он не задавал лишних вопросов, и мы с ним не подрались, – кидает сестре и выходит.
- Эмили, - шепчу.
- Билли, дай мне подумать в тишине, пожалуйста, - она уже полулежит на кресле.
Я был уверен, что между братом и сестрой был буквально рай в отношениях, а тут всё оказалось запущено. Не подумал бы, что есть тёрки и проблемы, которые тянутся с детства. Оказывается, Том помнит все обиды, а Эмили и не скрывает своего назойливого участия в жизни младшего брата. Ужас...
- И что тут твориться? – заходит брюнет, оценивая обстановку и положение вещей.
- Забирай свою невесту, - входит Кауэр и садится рядом со мной на кровать.
- Юджин, - девушка смотрит на парня, - он его отодрал, посмотри мазь, - указывает на баночку.
Том шлёпает себя по лбу, закатив глаза.
- Ну ты и сучка.
- Да пошёл ты, Томас, - шипит разозлено. – У тебя всё не как у людей.
- Я спрашиваю, что тут происходит? – Вирт стеной стоит, повысив тон.
- У них словесная драка, - вставляю реплику. – Разними их, пожалуйста.
- Вы опять за своё, Кауэры? – Юджин подходит к невесте и развязывает ей руки.
- Забирай её, и сваливайте, - экстремал встаёт, забрав из рук друга ремень.
- Ты, - смотрит на девушку, - сиди и молчи, - надавливает на хрупкое плечо, когда она уже хотела подняться, - а ты, - обращается к моему парню, - говори.
- Иди в жопу.
- Ясно, - Вирт встаёт посередине комнаты, смотря на меня. – Тогда говори ты.
- Ну, начали орать друг на друга, вспомнили детство. Том высказал свои обиды и попросил не лезть...
- Спасибо, Билл, достаточно.
Юджин походил на заправского врача. Осмотрел всех нас пристально, почесал затылок, только потом сел на кресло, рядом с невестой.
- Значит так, накладываю арест на обоих, - брат с сестрой смотрят на него, как быки на красное покрывало, - неделю не будете разговаривать и видится. Мине я скажу всё сам, ясно?
- Но...
- Ясно? – громче.
Они, как провинившиеся дети, опускают головы и кивают.
- Чтоб даже смс друг другу не писали, семейка Адамс, - ухмыляется. – Буду контролировать самолично. Теперь с вами, - кивает в нашу с Томом сторону. – Что стряслось?
- Ничего.
- Он врёт, - вставляет Эмили.
- Дорогая, помолчи, - обнимает девушку. – Они мне сами всё расскажут. Что ты с ним сделал? – спрашивает у друга.
- Я тебе ничего не скажу.
- Не строй из себя закомплексованного девственника, тебе не идёт. Колись, Том.
- Ты оглох? Ничего!
- Понятно, тут ещё хуже, чем я думал, - брюнет встал и схватил с тумбочки банку с кремом прежде, чем фотограф успел среагировать. – О, занятно-то как, значит, Эмили была права? – мы молчим. – Томас, да я тебя сам отымею, что будет ныть вся ротовая полость, ты что сделал, идиот?
На пару минут воцарилось молчание. Я вообще старался не дышать и смотреть только на одеяло. Меня будто отчитывали.
- Мы сейчас уйдём, - сказал Юджин. – Запрет в силе. Я с вами потом разберусь.
Он поднимается с кресла, утянув с собой девушку, и выходит из спальни.
- Проводи их, - тихо говорю.
Том реагирует, но как-то на автомате. Зря я его отправил. Буквально тут же слышу ор парней и визг Эмили. Они что-то разбили. Поднимаюсь и иду к двери, но не выхожу, лишь приоткрываю, чтоб лучше видеть.
- Да ты... – девушка тянет руки к шее брата. – Я тебя сама убью, пакостник ты мелкий.
Между ними стоит Юджин и сдерживает порыв с обеих сторон.
- Забери эту истеричку из моего дома.
- Хамло! – Эмили вырывается из рук жениха и буквально кидается на брата. – Да я тебе всё лицо твоё поганое расцарапаю, трахаль ты недоделанный!
- Уймитесь! – Вирт пытается отодрать их друг от друга.
- Фурия, убирайся из моего дома.
- Угомонитесь, - кричу со второго этажа. – Хотите, чтоб все соседи знали о ваших склоках? Нам и так по голову хватило сплетен после поджога.
Они на секунду заткнулись, а потом Том вывернулся от рук сестры и попятился в гостиную. Эмили не хотела оставлять его живым, поэтому Юджину ничего не оставалось, как самому обуться, перекинуть девушку через плечо, взяв её туфли, и удалиться.
- Ты как? – тут же оборачивается и бежит ко мне.
- Я нормально, - смотрю на юношу. – Она тебя прилично встряхнула, - облизываю большой палец правой руки и провожу по царапине на щеке.
- Ерунда. У нас такое бывает, правда не часто. Прости меня, - обнимает, утыкаясь в моё плечо, - ты не должен был присутствовать при этом.
- Томми, - мычу, - я кушать хочу.
Он тут же просиял, отстранившись, улыбнулся и спустился вниз. Я же вернулся в спальню, надел его футболку и спортивные штаны, потому что в халате уже задолбался ходить. Спустившись вниз, почувствовал божественный запах кофе и чего-то ещё.
- Для завтрака поздновато, поэтому буду кормить тебя полноценным обедом.
- Том, - отрываю его от занятий, - помоги мне сесть.
Львёнок, вспомнив о причине моих неудобств, тут же зарделся, но собрался с силами и обхватил меня одной рукой за талию. Я садился очень медленно. Когда оказался на стуле, то положил руки на стол и не шевелился.
- Больно?
- Нет, странно.
Он подал мне суп. Когда я его съел, то на столе появилось парное мясо с картофелем и салат из овощей с брынзой. Всё это впихнуть в себя я физически не мог, поэтому попросил Кауэра поесть со мной.
- Расскажи мне про вашу ссору. С чего всё началось?
- Билл, это не лучшая тема для разговора за столом.
- Я же не посторонний, правда? – смотрю с надеждой.
- Конечно, нет, ты член моей семьи.
- Так расскажи мне.
- Да это всё с детства пошло, - Том достал с полки небольшую аптечку, а уже из неё пластырь, вручив мне. Наклеив полоску телесного цвета на его щеку, я принялся опять кушать, а юноша подал нам по стакану сока. – Вообще, если я не слушался или что-то делал не так, то Эмили постоянно жаловалась папе, а у меня с ним были хоть и хорошие отношения, но из-за непослушания постоянно натягивались и держались на соплях. Однажды, - делает нереально большой глоток, - я решил, что мне надо кататься на скейте вечером, ну или ночью, короче тогда, когда нормальные дети спят или близки к этому. Целую неделю я сбегал из дома через дверь кухни, мы тогда жили за городом, как-нибудь я тебя обязательно свожу к маме, так вот, на день 10-й меня пропалила сестра, а на утро рассказала отцу. Тот чуть шкуру не содрал. Наложил домашний арест, а у меня сбор был, тренировка с ребятами. Ну как же я мог её пропустить? – разводит руками. – Конечно же, я сбежал опять, и тогда папа просто выкинул мою доску. Он бы не прознал, если бы не заботливая сестрёнка.
- За что она так?
- Боится за меня. Она постоянно меня осуждала, называла даже фриком, потому что я стремился всю жизнь к тому, чего обычные люди стараются избегать. А когда заявил, что намерен рисковать и дальше, то Эмили пыталась сделать всё, чтоб отец меня запер в комнате и вообще никуда не отпускал. В этом конфликте мама единственная была на моей стороне, хоть и порицала моё занятие, но она говорила, чтоб я не отходил от проложенной тропинки, чтоб шёл по своему пути и обязательно добился бы успеха. Так и вышло. Когда родилась Эмма, папа смягчился. Его главной ценностью всегда была семья, а тут внучка. Он задаривал её подарками, сюсюкался, даже с работы отпрашивался. Наши отношения вышли на новый уровень. Я стал ему сыном, которого он хотел всегда. Самое главное – ответственность. Я прочувствовал всю силу этого понятия уже в 20 лет. А папа был чрезвычайно горд. Эмили замолчала, потому что у неё-то детей не было. С Эммой в семье всё стало проще, всё разгладилось.
- Но что-то всё равно не так?
- Конечно, - Кауэр быстро уплёл тост с сыром и запил его соком. – У неё синдром старшей сестры. Она думает, что я не справляюсь, что испорчу свою дочь, продолжая заниматься экстримом. Ты знаешь, а вот я уверен, что когда Эмма вырастет, то не осудит, поймёт меня. По крайней мере, я на это надеюсь.
- Словом, - подытоживаю, - ты бесишься потому, что твоя сестра лезет в твою жизнь?
- Да. Точнее, моя личная жизнь её не касается. Она умудрялась засунуть свой нос всюду, что касалось меня и ещё одного человека. Вот сейчас эта роль выпала тебе, а Эмили стала посдержанней, потому что ты парень и, возможно, ей немного неловко. В любом случае, - встаёт и загружает посуду в машину, - я бы хотел, чтоб наши проблемы и наши радости принадлежали только нам. Я не против делиться, но не выдавать ей на блюдце всё, а потом слушать обвинения целый год.
Том подходит ко мне, склоняется и нежно целует в висок, потом скользит по щеке, а после переходит на губы. Он чуток сейчас, сдержан. Откладываю вилку, медленно поворачиваюсь и отвечаю на ласку. Юноша уже обнимает меня, но потом, забыв, кладёт руки на мои бёдра и сжимает их. Я ойкаю в его рот, морщась и зажмурив глаза. Как от огня отскакивает. Я закусываю губу. Вот чёрт... какая дурацкая ситуация.
- Я, мне... – мямлит, опустив голову и спрятав глаза, - ты кушай, а я...
- Том, - с жалостью, как умирающий, говорю, моля его остановиться, но он отходит к двери с каждым словом.
- Нет-нет, - уже тараторит, - мне надо, тут дел полно, а ты кушай... если что, зови, ладно? – и не дождавшись моего ответа, быстро уходит, как будто убегает от меня.
Я в бессилии складываю руки на столе, а потом кладу голову на них. Приехали... теперь он будет избегать меня и винить за то, что сделал. Как мне тяжко, а ведь вся боль не прошла, присовокупилась ещё и головная. Кажется, температура всё-таки есть.
Доев свою порцию, кое-как встаю, шипя и ахая, но превозмогаю жжение и дискомфорт. Кладу посуду в машину. Подойдя к мойке, выбрасываю в небольшой контейнер остатки лука и листьев, что остались от салата, а потом, открыв нижнюю дверцу, хочу выкинуть пакет из-под сока, но тут натыкаюсь на пустую бутылку скотча. Он пил? Когда же это закончится? Беру эту бутылку и иду в гостиную. Парень копошиться в кладовке, тихо матерясь себе под нос.
- Том, - строго.
- Тебе что-то надо, Билли? Помочь подняться или что? – спрашивает оттуда, а потом выходит и застывает.
- Ты пил, придурок? – показываю бутылку. Опускает голову, потом прикрывает дверь кладовки и идёт на второй этаж. – Том? ТОМ? – не реагирует. – Ответь мне, сукин ты сын! – но юноша меня упорно игнорирует. Поднявшись наверх, заходит в детскую и закрывается.
Зашибись, просто... Боже мой, помоги мне справится и удержать то, что мы имеем. Да, пусть он оступился, но я не виню его, простил давно, но только что бы он ничего не натворил с собой, не пил, не убивался, а дарил мне нежность и больше внимания, ведь я сейчас в этом так нуждаюсь.

Продолжение следует
Продолжение
Предыдущая часть