Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Паутина черной вдовы.
Автор: Tory Whisper
Бета: Алёнушка
Персонажи: Bill/НМП Tom/НЖП Tom/Bill
Рейтинг: NC-17
Жанр: Romance, Angst, AU, POV, BDSM
Категория: Slash
Размер: Миди/Макси
Статус: В процессе
Самарии: Память - эфемерная субстанция, которую так легко разрушить. А что если память скрывает нечто опасное, способное превратить человека в монстра. Сможет ли любовь излечить раненую душу?
Примечание: оригинальные персонажи.
Предупреждения: насилие, жестокость, убийства, маты и прочие прелести.
Дисклеймер: Все персонажи, кроме оригинальных, принадлежат сами себе. Все права у продюсеров. Прошу прощения за использование образов.
От автора: На самом деле это очень необычный для меня жанр. Поэтому я слегка нервничаю от того, что даже не знаю, что ждать от своей фантазии. Нет, я очень нервничаю, потому что не знаю, что из этого всего получится. Это так, как если бы Роулинг вдруг начала писать в стиле Кинга.
Скелет этого фанфа появился давно, под названием "Ради любви". И вот только сейчас я решилась на развитие этого сюжета. Так что с нетерпением жду комментариев и конструктивной критики от вас, дорогие читатели.
Размещение: с разрешения автора

Часть 1. Птица Феникс.

POV Bill

Яркий белый свет бьет в глаза, заставляя зажмуриваться, и проклинать себя за глупые попытки разлепить тяжелые веки. Где я? Я умер и попал в рай? Это именно то, о чем рассказывают пережившие клиническую смерть? Хотя, я глубоко сомневаюсь в собственной смерти. При попытке пошевелиться все тело пронзает судорога боли. А у мертвых вроде как ничего болеть не должно. Последним из чувств возвращается слух. Монотонный писк аппаратуры и собственное дыхание, поддерживаемое тихо шуршащим аппаратом завершает общую картину. Судя по всему, я в больнице, значит, где-то здесь должен быть персонал, и заветная кнопка его вызова. Пытаюсь пошевелить рукой. Мышцы сразу же отозвались противной болью. Да, значит, до кнопки не добраться.
Будто услышав мои мысли, в палату вошла медсестра и медленно подошла к моей койке.
- С возвращением, - девушка нацепила дежурную улыбку. - Как Вы себя чувствуете?
Просто охренительно актуальный вопрос! Вот не зря у нее светлые волосы.
- Хреново, - пытаюсь ответить, но из-под кислородной маски вылетает только мой болезненный хрип. Отлично, разговаривать я не в состоянии.
- Вам нужно поспать, - девушка на несколько секунд исчезла из поля зрения и вернулась уже со шприцем. - Это морфий. Вам должно сразу стать легче.
От ее прикосновения руку обожгло новой порцией боли. Я даже не смог застонать. Прошло не так много времени, как сознание начало медленно ускользать, забирая с собой кошмарную боль.

***

В следующий раз сознание милостиво возвращалось постепенно. Не было раздражающего света, и в голове более или менее прояснилось. Хотя, боль во всем теле вернулась с новой силой. Немного сосредоточившись, пытаюсь определить очаги боли. Правое плечо неприятно ноет, шею саднит, грудная клетка болит больше всего, из-за чего трудно дышать. Левая рука затекла и слегка покалывает, не самое страшное, но и приятного мало. Опускаю взгляд, да, именно в этой руке стоит катетер. Срань. Вены конкретно исколоты. Ладно, пройдет. Что там еще у меня может болеть? Ноги. Так стоп, а вот этой стратегически важной части своего тела я, почему-то, совсем не чувствую. Надеюсь, что причиной этого является еще не до конца прошедший эффект от морфия. Проверить я все равно не смогу, тело не слушается, тонкую простынь не откинуть. Хорошо хоть аппарат искусственного дыхания убрали.
Дверь палаты скрипнула, и я непроизвольно напрягся, ожидая возвращения медсестры с очередным уколом морфия. Опять засыпать не хочется. Лучше пусть объяснят, что со мной произошло. Потому как я нихрена не понимаю. Но мои ожидания не оправдались. В палату вошел мужчина лет пятидесяти, одетый в белый халат. Наверняка доктор, сейчас смогу задать все интересующие меня вопросы.
- Здравствуйте, Вильгельм, - улыбается. Отлично, по крайней мере, я теперь знаю, как меня зовут.
Пытаюсь ответить на приветствие, ни из горла вырывается уже знакомый хрип. Какого хрена?!
- Не пытайтесь говорить, - еще одна дежурная улыбка. - Ваши голосовые связки повреждены. На восстановление потребуется время. Двигаться вы тоже пока не сможете. К сожалению, вы слишком слабы и травмы пока Вам этого не позволят. Немного позже Вам принесут специальную систему, которая позволит нам общаться. А пока, ответьте на несколько моих вопросов. Если ответ "нет", моргните один раз, если "да" – два раза. Вы меня понимаете?
Послушно два раза прикрываю глаза.
- Хорошо, - на его лице крупными буквами написано облегчение. Он что, рассчитывал, что у меня мозги как каша?
- Вы чувствуете что-то ниже пояса? - мило, сразу к делу. Ладно, моргаю два раза. Черт, наверняка это ожидаемо, раз он спрашивает.
- Это не страшно, - ну да, ему не страшно, это же не он не чувствует половину своего тела. - Вы помните, что с Вами произошло?
Напрягаюсь, пытаясь отыскать ответ. От этой попытки виски пронзает острая боль. Не могу сдержать стона. Ну его, я на такие подвиги не готов. Моргаю два раза. Доктор хмурится.
- Ладно. Вы знаете, как Вас зовут? - он что, идиот? Он ведь сам называл свое имя. Моргаю один раз.
- Вы помните это?- я уже устал от его тупых вопросов. Моргаю два раза и устало прикрываю глаза.
- Билл, я понимаю, у Вас много вопросов, но Вам лучше поспать, - а то я сам не чувствую, как веки свинцом наливаются. Интересно, позволит ли боль уснуть мне без дозы морфия?
Входная дверь скрипнула, оповещая о том, что мой визитер удалился. Это хорошо. Засыпать проще под писк аппарата, обозначающий, что как бы не было хреново, я все еще жив.

***
Голоса, вытащившие меня из небытия, были вполне знакомыми. Доктор и принцесса морфия. Шестое чувство подсказывает, что если не открывать глаза, то можно услышать что-то интересное, и не подводит.
- Клара, мальчик слаб, он ничего не помнит, хотя, думаю, что это к лучшему, - интересно, они в курсе, почему я в таком состоянии, это уже что-то. - Я постарался максимально отстрочить появление тут полиции, но долго они ждать не станут. К сожалению, я не могу скрыть факт того, что он пришел в себя.
Так, хватит, больше ничего стоящего. По крайней мере, я не хочу этого слышать. Не таким способом. Стону как можно громче, заявляя, что я уже не сплю. Хотя, может я и во сне стону. Вряд ли боль отступает, просто не хватает сил все время бодрствовать.
Но мне везет, разговоры затихают. Губ касается что-то прохладное, и жидкость медленно стекает в горло. Глотать достаточно неприятно, но жажда, которую я до этого почему-то не замечал, как оказалось, доставляла дискомфорт. Но на фоне общего состояния это было сущим пустяком.
- Билл, у нас для Вас кое-что есть, - доктор снова улыбается. Почему-то сейчас эта улыбка уже не кажется такой фальшивой. Кровать немного прогибается, и на уровне моих глаз появляется небольшой монитор, на котором высветились буквы.
- Это экспериментальное устройство, - доктор еще только не пищит от восторга. Любят же они экспериментировать. - Экран улавливает движения Вашего зрачка и превращает их в звук. Пока мы с Вами будем общаться именно так. Главное, не забывайте, что это временно.
И то хорошо. Ладно, попробуем пообщаться.
- Здравствуйте, - а это оказывается не так и сложно. Даже в какой-то степени забавно. - Вы так и не представились.
- Ох, извините, Билл, - кажется, он доволен работой своего устройства. - Я доктор Стефан Шульц, ваш лечащий врач.
- Приятно познакомиться, - ну а что еще сказать? - Доктор Шульц, могу я задавать Вам вопросы?
- Не просто можете, это в Вашем положении просто необходимо, - хорошо, что не пытается отвертеться.
- Давно я тут? - надо с чего-то начинать. Хотя в голове возникает куча вопросов, кошмарно сбивающихся в бессмысленный комок.
- Неделю Вы были без сознания, - не так уж и много. - Ну, и три дня, как вы пришли в себя.
Значит в общей сложности десять дней. Кажется, зря я так рано очухался. Был бы еще дольше без сознания, все успело бы зажить. Постоянная боль способна свести с ума.
- Что со мной вообще? Болит все тело, кроме тех частей, которых я не чувствую.
- Билл, я не буду врать, - Шульц хмурится, не к добру. - У Вас сломаны три ребра, вывихнуто правое плечо, повреждены голосовые связки, травма позвоночника, и головы. Кроме этого множественные порезы и синяки. Откровенно говоря, Вы родились в рубашке. Никто не ожидал, что вы очнетесь.
Отлично. Списали со счетов. Хорошо, что хоть сразу не отключили от аппаратуры.
- Что со мной произошло? - с такими травмами, как минимум попал в автокатастрофу.
- Мы не знаем, Билл, - что-то мне подсказывает, что он решил быть честным, но не до конца. Ладно, пусть. Это может подождать.
- Я смогу полностью вылечится? - раз уж я выжил там, где не должен был.
- Прогнозы обнадеживающие, - как-то уж очень облегченно он выдохнул. Наверняка думал, что дальше буду спрашивать, что произошло. - Где-то через неделю Ваши связки восстановятся, и Вы сможете говорить, около месяца потребуется на восстановление плеча и полное заживление всех ран. Около двух месяцев на заживление ребер.
- А ноги и память? - сглатываю. Это самое важное.
- Травма позвоночника не самая сложная. Несколько операций и мы поставим Вас на ноги, - ободряет. - А вот насчет памяти я ничего конкретного сказать не могу. Она может восстановиться внезапно, а может не восстановиться никогда. Но мы будем надеяться на лучшее.
- Спасибо, доктор Шульц. Я устал, могу я отдохнуть? - вряд ли я услышу сегодня еще что-то интересное. А в сон клонит ужасно.
- Конечно, Билл, Вам нужно восстанавливать силы, - спасибо, док, а то я сам не знаю. - Ах да, чуть не забыл. В Вашей палате стоит односторонняя рация и ведется видео наблюдение. Так что, если Вам что-то понадобится, просто наберите это на клавиатуре, и Вас услышат.
Молча киваю. Интересная больница. Такое впечатление, что все тут делается только для меня. Не успеваю подумать о том, радует это меня, или огорчает, как проваливаюсь в сон.

***

С того момента как я очнулся, прошла неделя - ужасно скучная и, в то же время, ужасно выматывающая. Постоянные разговоры с доктором Шульцом, который пытался выяснить, насколько сильно пострадал мой мозг. Как оказалось, все не так уж плохо. Доктор Шульц обнадежил тем, что, как же это называется…ах, ретроградная амнезия – это не худшее, что могло случиться после такой травмы головы. Наверное, он прав, но меня это не особо радует. Мне в усмерть надоели эти четыре стенки. Иногда я слышу, как дождь барабанит в окно моей палаты, и до боли хочу хотя бы увидеть его. Но окно находиться у изголовья моей кровати, что исключает такую возможность. Я до сих пор не могу двигаться. При каждой попытке или ребра, или плечо отдают сильной болью. Еще свежая травма позвоночника подразумевает, что садиться мне нельзя. Головой вертеть тоже занятие не из лучших. Кожу на шее сразу же начинает саднить. Ни доктор Шульц, ни моя личная медсестра Клара не дают мне зеркало. Говорят, что еще рано. Их не волнует, что я не помню, как я выгляжу. Единственное, что мне удалось узнать, это то, что меня зовут Вильгельм Каулитц и мне восемнадцать лет. Я сирота, поэтому меня никто не ищет. А еще у меня есть вполне респектабельная квартира. Наследство от родителей. Я был очень умным мальчиком, и в кармане моей куртки лежал паспорт. Так что выяснить все это было не так и сложно. Тем не менее, жизнь мне эта информация вовсе не облегчила.
Но сегодня настал великий день. Вот уже несколько дней я порываюсь сказать хоть пару слов, потому что чувствую, насколько лучше обстоят дела с моим горлом. Но доктор заставлял меня молчать, умирая от нетерпения. И именно сегодня мне официально разрешили попробовать сказать хоть несколько слов. Да и повод был. Доктор Шульц, как и говорил, не смог долго держать полицию на расстоянии. Поэтому сегодня ко мне в гости придет какой-то там детектив. А мне даже сказать ему нечего. Я просто ни черта не помню.
- Билл, - уже привычный голос нарушает тишину моей обители.
- Здравствуйте, доктор Шульц, - слова даются намного легче, чем я ожидал, хотя ощущение не самое приятное. И голос, который я слышу впервые, мой собственный голос. Очень хриплый, но это скорее от непривычки, шутка ли, молчать больше двух недель. Хотя в тоже время слишком высокий для парня. Надеюсь, со временем станет лучше. Но все равно, безумно приятно от мысли, что теперь я смогу говорить сам, а не с помощью компьютера.
- Билл, это капитан Лорне, - Стефан подводит незнакомого мужчину к моей койке, чтобы я мог его увидеть, не особенно напрягаясь. - Он задаст тебе несколько вопросов. Капитан, постарайтесь не очень утомлять нашего пациента, он все еще слишком слаб.
- Дайте мне пять минут, - мягкий баритон полицейского приятно окутал сознание.
- Хорошо, - Шульц тяжело вздыхает, но деваться ему некуда. Он выходит из палаты, прикрывая за собой дверь. Значит, разговор будет приватный. Наверное, это даже к лучшему.
- Ну что же, Билл, меня предупредили о том, что вы потеряли память. Но, возможно, те факты из Вашей жизни, которые нам удалось узнать, помогут Вам.
- Давайте попробуем, - не упускаю момента сказать хоть пару слов. Как же все-таки здорово.
- Итак, мы выяснили, что у Вас есть друг по имени Густав Шеффер, единственный, с кем у Вас остались контакты после того, как Вы покинули детский дом.
Отлично! У меня есть хоть кто-то. Возможно, доктор Шульц разрешит этому Густаву навещать меня, чтобы я не загнулся от тоски.
- А еще у Вас был сожитель, - капитан от чего-то закусил нижнюю губу. - Йозеф Крюгер. Ваш друг утверждает, что Вы имели с ним отношения любовного характера.
А как заумно сказал, я даже рассмеялся, сразу же об этом пожалев, потому как ребра моментально о себе напомнили тупой болью.
- Простите, капитан Лорне, но даже если у меня был любовник, как утверждает мой друг, то я все равно этого не помню. Например, на данный момент я считаю, что моя медсестра очень сексуальная девушка. Что вполне может говорить о моей натуральности.
- Вильгельм, - капитан нахмурился. - Возможно, это с Вами сделал Ваш любовник.
- Простите, капитан, но я не думаю, что мог бы жить с человеком, способным на подобное, - да ну ладно, если то, что со мной случилось, сделал человек, то он наверняка псих. Я не настолько глуп, чтобы жить в одной квартире с сумасшедшим.
- А вот Ваш друг утверждает, что герр Крюгер иногда Вас бил, - не отступает Лорне.
- Послушайте, капитан,- начинаю закипать, от чего в висках слегка ноет. - Даже если это так, то я этого не помню. Я даже не знаю, как выглядел этот Крюгер.
Дверь резко открылась, громко ударившись о стенку.
- Капитан Лорне, - Шульц был явно зол. - Я же предупреждал Вас, что пациент слаб. Я попрошу Вас удалиться.
Черт, а я ведь забыл о рации, с помощью которой доктор и Клара могут меня слышать.
- Доктор Шульц, я еще не закончил, - безапелляционно заявил детектив.
- На сегодня хватит, - ха, Стефана Шульца не переспоришь, я уже пытался, бесполезно. - Вы сможете прийти в следующий раз.
- Ну что же, до свидания, Билл, - нехотя Лорне поднялся и покинул палату, оставляя после себя едва уловимый аромат духов, кажущийся совсем неуместным в больничной палате, где все пахнет медикаментами и стерильностью.
- Как ты, Билл? - интересно, это волнует его исключительно как медика, или же, как обычного сочувствующего человека?
- Спасибо, доктор, я нормально, - ну, на столько нормально, на сколько может быть человек в моем положении.
- Может, отдохнешь?- да ладно, сколько можно спать? Как-то хочется немного оставаться и в сознании.
- Нет, доктор Шульц, - пытаюсь улыбаться, но выходит с трудом.- Доктор, у меня, оказывается, есть лучший друг. Я бы очень хотел его увидеть. Возможно, память вернется быстрее под его влиянием.
- Хорошо, Билл, я попрошу уведомить его, - мужчина поморщился, а в голубых, слегка выцветших глазах мелькнул страх. Кажется, идея с возвращением мне памяти ему совсем не по душе. Но я хочу вспомнить! Я долго об этом размышлял, и понял, что точно хочу вспомнить.
- Билл, - голос Шульца звучал глухо. - Я подумал, и решил, что завтра тебе принесут зеркало.
Зеркало?! Зеркало! Уже завтра я смогу увидеть себя. Я так ждал этого.
- Спасибо, доктор, - слезы сами наворачиваются на глаза. Но это слезы радости. За эту неделю я научился радоваться даже таким мелочам.
- Поспи, Билл, время до завтра пролетит быстрее, - Шульц подмигнул и вышел из палаты. Он прав, знает, чем подкупить. Ну что же, прикрываю глаза и собираюсь все-таки провалиться в сон. Сейчас засыпать проще, к боли я практически привык, кормят меня до сих пор через катетер, так что проспать до завтра проще простого.

***

Такой странный сон. Образы, поток незнакомых лиц, и одно из них пугает до оцепенения, и мелькает чаще всех. Нет, не надо. Не хочу видеть это лицо.
Резко открываю глаза, втягивая ноздрями порцию свежего воздуха, но к привычному уже запаху присоединяется смутно знакомый.
- Эй, кто здесь? - от доктора пахнет не так, его запах фактически сливается с больничным воедино, а у Клары замечательный запах каких-то полевых цветов.
- Билл, ты проснулся, - передо мной возникает незнакомое круглое добродушное лицо. Парень склонился надо мной, чуть не уронив на койку очки.
- Кто Вы? - хм, кажется, голос медленно приходит в норму. По крайней мере, уже не такой хриплый, как вчера.
- Ты совсем не помнишь? - парень, кажется, серьезно расстроился. - Это я, Густ.
Ах, это тот самый Густав Шеффер. Отлично, быстро доктор Шульц его нашел.
- Мне, как только сказали, в какой именно ты больнице, я сразу же приехал, - его голос слегка подрагивал от волнения. - Я так испугался, когда ты пропал. Я думал, что тебя больше нет.
- Я жив и со временем приду в норму, - ну а что я еще скажу? Я совсем его не знаю. - Мне очень приятно тебя видеть. Детектив, который приходил вчера, сказал, что ты мой единственный друг.
- Конечно, - Густав улыбнулся. - И теперь я от тебя не на шаг. Доктор разрешил. Сказал, что возможно, мое присутствие поможет тебе быстрее выздороветь.
- Спасибо, Густ, - улыбаюсь. Черт, жизнь продолжается.
- Кстати, - парень что-то вспомнил и хлопнул себя по лбу. - Доктор Шульц велел тебе кое-что показать. Если честно, то это твой любимый предмет во всем доме, - он глупо хихикнул, видя в моем взгляде живейший интерес.
И к моему лицу поднесли самый вожделенный предмет… зеркало. Оттуда на меня смотрело худое изнеможенное лицо, на котором ярким пятном выделялись слегка раскосые карие глаза. Я судорожно облизнул пухлые бледные губы, отражение ответило мне тем же. Я оказался достаточно красивым парнем, хотя, достаточно женоподобным. Ну, судя по тому, что сказал Лорне, я был геем, так что ничего странного. Волосы острижены достаточно коротко, что почему-то меня смущает. И дело даже не в ранах и синяках на практически лысой голове. Будто я не привык к такой короткой стрижке.
- Ты как? - встревоженный голос Густава отрывает меня от созерцания.
- Стрижка смущает, - не стал я врать. - А так, вполне хорошо.
- Ну еще бы, - парень засмеялся и убрал зеркало. - У тебя раньше были длинные волосы. Но, я думаю, ты сможешь отрастить их заново, если захочешь.
- Густав, - я улыбнулся, понимая, что с появлением этого парня моя жизнь пойдет на лад.- Спасибо, что не бросил меня.
- Эй, друг, я никогда тебя не брошу, - я почувствовал его пальцы на своих и с благодарностью слегка их сжал.
Я буду жить. Восстану, как птица Феникс из пепла. И не важно, что там было в прошлом. Теперь у меня есть шанс все начать с чистого листа.

***

Два месяца…Они тянулись, как карамель. Казалось, чертовы ребра никогда не заживут. Хотя дышать с каждым днем становилось все легче. Жить становилось легче. Благодаря Густаву, который все свободное время проводил рядом со мной. Этот весельчак даже взял отпуск на год в академии, где, как оказалось, мы учились вместе. Каждый день я узнавал о себе что-то новое. Шеффер оказался прекрасным рассказчиком, порой заставляя меня заливисто смеяться над собственными поступками. Единственная тема, которую он обходил – это тема того самого парня, с фамилией, как у героя американского ужастика. Но я был ему благодарен даже без этого. Густав привез из дома мои вещи, книги, безделушки, делая мою палату намного уютнее.
А сегодня особенный день. Я покусываю губы от нетерпения и постоянно ерошу отросшие волосы.
- Билл, давай осторожно, - Клара натягивает широкие больничные штаны на мои худые ноги. Надо быть очень аккуратной. Только две недели назад мне сделали первую из трех операций на позвоночнике, и доктор Шульц все время ругает меня за то, что я много сижу. Хотя, прекрасно понимает и даже разделяет мое нетерпение. Я хочу ходить. Безумно хочу. И хоть придется учиться делать это заново, но даже то, что я могу сидеть, является первым маяком того, что все будет хорошо.
- Клара, а на сколько доктор Шульц выпустил нас? - друг тоже разделяет мой детский восторг. Сегодня я впервые выйду на улицу. Вдохну свежий воздух, увижу солнце. Хорошо, что на календаре лето, и мне не надо натягивать на себя кучу вещей.
- Не дольше часа, - медсестра взяла с постели футболку, которую выбрал Густ. Говорит, это моя любимая. Ничего так, черненькая с красным черепом. - Зато, теперь будем гулять каждый день. Малыш Билли, руки вверх.
Малыш Билли…она начала меня так называть после того, как застала всего в слезах перед тарелкой супа. Было так плохо, так обидно. Я только недавно начал есть, но сил делать это самостоятельно пока не было возможности. Ложка на столике так и манила к себе. Я так хотел попробовать взять ее самостоятельно. Но через несколько минут безнадежных усилий я сдался, и горячие слезы сами покатились по щекам. Клара застала меня именно таким, подавленным, в слезах. Она долго гладила меня по голове и называла малышом. Потом, узнав причину моих слез, пообещала, что через две недели я смогу есть сам. И не соврала. С тех пор эта девушка стала значить гораздо больше, чем обычная сиделка.
- Эй, Билл, пора пересаживаться, - Густ улыбнулся и похлопал по спинке кресла-каталки. Ух, и это тоже у меня сегодня впервой.
- А как? - испуганно смотрю на медсестру. Они с Густом единственные, кому не страшно показать свою слабость. В отличие от доктора Шульца и все еще приходящего раз в неделю капитана Лорне.
- Пока с нашей помощью, - Клара улыбается. Она никогда не забывает добавлять сакральное «пока», напоминая, что все это временно. - Потом, когда твой позвоночник будет в порядке, будешь опираться на руки. А сейчас…
Меня подхватили по руки и под коленки и осторожно опустили на коляску.
- Совсем отощал, - друг покачал головой. - Хотя ты и раньше был похож на скелет ходячий. Клара, надо его откормить, что ли.
- Да он сам не ест ничего, - медсестра фыркнула. - Соблюдает диету. Но ты прав, пора завязывать с ними.
- Эй, я не согласен, - смеюсь, когда Густ выкатывает меня из палаты. - Я не хочу толстеть!
В ответ друг только улыбается.
Вопреки моим первым впечатлениям клиника оказалась абсолютно обычной. С кучей палат, снующими по коридорам больными и персоналом, а так же вполне уютным внутренним двориком за невысокой оградой.
Я жмурюсь, глядя на ласкающее мою бледную кожу летнее солнце, а легкий ветерок ерошит короткие волосы, оставляя на макушке свои невесомые поцелуи. Сознание одновременно заполнили тысячи звуков и запахов. Кажется, я скоро захлебнусь вдыхаемым на полную грудь свежим воздухом. Господи, как упоительно пахнет опаленная зноем листва, как прекрасны голоса птиц, перекликающихся в небольшом парке, и как чудесно, что я могу это все почувствовать, увидеть, услышать. Закрываю глаза, и, кажется, что если сейчас раскинуть руки, как птица, то можно воспарить до небес. А потом, заливисто смеясь, нырять в мягкие облака. Сейчас я самый счастливый человек на всем белом свете. И пусть потом я буду проклинать свою глупость, страдая от боли в спине из-за долгого сидения на нежестком кресле, но оно стоит того испытанного мной щенячьего восторга.
- Билл, ты как? - тихий голос Густава совершенно не нарушает идиллию, ведь он часть моего мира.
- Счастлив, - выдыхаю, открывая глаза. - Я так давно этого хотел.
- Эй, теперь ты каждый день сможешь гулять на свежем воздухе. - Густ кладет свою руку на мое плечо и слегка сжимает в жесте поддержки.
- Знаю, друг, - моя улыбка слегка меркнет. - Только после следующих двух операций мне придется еще немного отлежаться смирно.
- Билл, ты ведь знаешь, что это делается только для того, чтобы ты снова ходил, - Густав толкает мою коляску перед собой по дорожке, от чего гравий успокаивающе шуршит под колесами.
- Знаю, Густ! Именно поэтому все эти испытания меня не так сильно огорчают, - снова прикрываю глаза, чуть не мурлыча от удовольствия, когда ветер слегка обдувает кожу.
- Нет, ну ты посмотри, и тут нас нашел, - зло выплюнул Густав. Открываю глаза, еле подавив вздох разочарования. В нашу сторону на всех парах несется Лорне. Странно, я еще никогда не видел его таким взволнованным.
- Здравствуйте, капитан, - Шеффер уже обуздал свое раздражение.
- Здравствуйте,- хм, так бежал, что даже запыхался. Да, плохи дела у нашей полиции с физической подготовкой. - У меня для вас новость. Сегодня мы задержали Йозефа Крюгера. Билл, мне нужны Ваши показания. И Ваши, Густав, о том, что Крюгер применял к Биллу физическую силу.
- Позвольте, - перебил его мой друг. - Какие показания может дать Билл, если у него амнезия. Его показания не примет ни один адекватный суд.
- То, что он должен будет сказать, мы уже продумали, - отмахнулся полицейский. - Скажем, что память постепенно возвращается.
- Но, капитан Лорне, - я искренне возмущен. - Это ведь незаконно. Так нельзя!
Пусть я и не помню этого Йозефа, но, тем не менее, мы были близки. Возможно, я даже любил его. Как же я могу так поступить с близким человеком? Фактически испортить ему жизнь. Да я же потом спать спокойно не смогу!
Кажется, Лорне не очень доволен моим ответом. Он слегка наклоняется, глядя мне прямо в глаза, а его длинные пальцы обхватывают мои предплечья. Слегка морщусь от слабой боли, которую приносит это касание.
- Послушай, щенок, - полицейский практически шипит от злости. - Если бы не я, и моя надоедливая собака, требующая ежедневного выгула, то лежал бы ты и дальше в сраном лесу на глубине полуметра и захлебывался собственной кровью! И это твоя благодарность?!
Я цепенел, все тело покрылось мурашками, и погожий день вдруг стал неимоверно душным. Как будто кто-то намеренно выключил ветер и попытался выкачать из моих легких весь воздух.
С самого первого дня я воспринимал Лорне как не более чем надоедливую букашку, а он, оказывается спас мне жизнь.
- Простите, но я не могу, - горло сдавливает спазм, не давая больше выговорить ни единого слова.
- Отпустите его! - голос Густава как сквозь вату. Почему так кружится голова? Из последних сил пытаюсь ухватиться за реальность, но обморок явно сильнее меня. Отличная получилась прогулка, ничего не скажешь.

***

Б*ять, как же голова раскалывается. Такое впечатление, что мне настучал по голове профессиональный боксер. И стучал явно очень долго.
- Эй, ты как? - голос Густава дрелью впился в виски, заставляя меня застонать.
- Живой, - меня хватает только на шепот. - Только не кричи, а то голова болит.
- Сейчас дам таблетку, - Густ таки снизил децибелы. - Клара тут оставила.
Поднимаю раскрытую ладонь, показывая, что выпью таблетку сам. Не хватало еще, чтобы Густ кормил меня прямо с рук. Таблетка немного оцарапала горло, но к губам сразу же прикоснулось прохладное стекло. Мало кто из людей понимает истинную ценность обычной воды. Это понимание приходит только вместе с нестерпимой жаждой. Это касается всего в этом мире. Ты понимаешь всю ценность чего-то, только когда теряешь. Я вот сейчас понимаю настоящую ценность возможности ходить и помнить свою жизнь, а еще того, кто помог тебе остаться в живых.
- Черт, я такой козел, - устало прикрываю глаза. - Я настоящая скотина, крайне неблагодарная.
- Билл, прекрати, - Густав присел рядом со мной на койку. - Он не прав. Какой бы скотиной не был Крюгер, даже он не заслуживает сидеть за решеткой, если его вина не доказана.
- Все равно, ощущения дерьмовейшие, - закусываю губу, пытаясь сдержать слезы. - Он же мне жизнь спас, Густ. Если бы не Лорне, меня бы просто не было. Ты сам слышал.
- Билл, думаю, не лучший вариант говорить о том, что с тобой произошло, - рука друга ложиться на мое плечо. Нет, он нихрена не понимает. Пусть я сам ничего не помню, но услышать это было больно.
- Густ, - осторожно убираю его руку. - Я хочу знать, что со мной произошло. Я ведь до сих пор даже не знаю обо всех травмах, которые получил. Когда я спрашиваю, Шульц хмурится и молчит, а Клара улыбается так, будто я смертник.
Злюсь… надо бы успокоиться, пока головная боль не стала еще сильнее. Но не могу. Они все меня бесят.
- Билл, ты поспи, - парень встает и поправляет мне одеяло. - Все наладится, вот увидишь.
Закатываю глаза. Конечно, они только и делают, что говорят общие фразы: Билл, все будет хорошо… Билл, потерпи немножко… Билл, ты не хочешь этого знать… Да откуда им всем, б*ять, знать, чего я хочу?!
Дверь закрылась за Густавом. Правильно, пиздуй! На хер мне друзья, которые меня не понимают? Меня никто не поймет, потому что никто не бывал в такой ситуации! Первая горячая слеза чертит дорожку по щеке. Даже не хочется ее вытирать, и насрать, что потом кожу будет неприятно стягивать. Это такая мелкая неприятность на фоне всего, что мне пришлось перетерпеть за эти несколько месяцев.

***

Я лежал в постели и читал очередную принесенную Густавом нудную романтическую книжку. Бред еще тот, но надо же чем-то заняться. На улицу меня не выпускают, потому что вторую операцию на позвоночнике мне сделали четыре дня назад. Доктор Шульц считает, что мне надо поберечь свое здоровье и нервы Клары с Густавом. Я как раз собирался плюнуть на эту чушь и поспать, как дверь открылась, и в палату вошел незнакомый мужчина, за которым следовал доктор Шульц.
- Билл, как ты себя чувствуешь? - Шульц каждое свое посещение начинает с этих слов.
- Спасибо, доктор, - откладываю книжку. - Я в норме.
А что он хочет услышать? Что я проклинаю вернувшуюся чувствительность, потому что спина непрерывно ноет, а ноги все время скручивает судорога? Вряд ли. Он и без меня все это хорошо знает, и радуется как маленький ребенок. Говорит, что еще месяца два, и я буду начинать учиться ходить. Третью операцию отменили, и на том спасибо.
- Билл, позволь тебе представить, - Стефан указал на незнакомца. - доктор Войц.
- Можно просто Дэвид, - ну да, на вид ему лет двадцать пять, не буду же я ему все время "выкать".
- Очень приятно, Дэвид, - натянуто улыбаюсь, делая вид, что не замечаю, как доктор Шульц медленно отступает к двери. - Только я не понимаю, зачем Вы тут.
- Понимаете, Билл, дело в том, что Вам, как жертве насилия полагаются сеансы психолога, - ах, вот оно что.
- Дэвид, мы обсуждали это с доктором Шульцом, - дверь за Стефаном одно мгновение закрылась. - Я уже говорил, что не буду общаться с психологом до того, как он мне скажет обо всех моих травмах. Он отказывается это делать, а жертвой я себя не чувствую. Все равно не чувствую, так как ничего не помню.
- Билл, - он присел на стул около моей кровати, заставив меня повернуть голову. - А Вы не думали, что есть вещи, которых лучше не знать? И раз Ваш мозг решил оградить Вас от этого стресса, то стоит прислушаться.
- А Вы не думаете, что возможно, настанет момент, когда я все вспомню, - тупой придурок. - Не думаете, что к таким вещам надо быть готовым. Ведь доктор Шульц знает, что со мной произошло, они всего лишь не могут воссоздать события полностью, и не знают, кто это сделал.
- Мне рассказали, что с Вами сделали, - Войц болезненно поморщился. - Билл, вряд ли Вы когда-нибудь будете готовы к тому, чтобы вспомнить.
- Я не хочу, чтобы решали за меня, - скриплю зубами. - Я совершеннолетний, я имею право знать обо всем. Поймите, это произошло со мной! Не с Вами, не с доктором Шульцом и не с мальчиком из соседнего дома! Мне с этим жить!
Неужели они не понимают? Хотя, я и сам это все не сразу осознал. Понадобилось время, долгие часы лежания в одиночестве и тишине палаты.
- Билл, послушайте, - он тратит свое время, ну, хоть меня займет ненадолго. - Давайте просто поговорим. Я ведь ни к чему Вас не принуждаю.
Молчу… Пошли все на хрен. Я свои условия поставил, дальше пусть сами решают. Надоели!
Кажется, психолог меня понял, потому как, тяжело вздохнув, встал со стула и покинул палату. Хм, оказывается, его под дверью ждал доктор Шульц. Начали разговаривать, даже не потрудившись отойти от двери.
- Стефан, - они на "ты", значит, я не первый к кому Шульц отсылает этого Дэвида. - Он не идет на контакт. Требует, чтобы ему рассказали о его травмах.
- Плохо, - да, Шульц явно расстроен. - Вспышки немотивированной агрессии у него случаются все чаще.
А, по-моему, мои вспышки вполне ожидаемы и имеют веские причины. Не хочу слушать дальше то, что они несут. Плотно прикрываю уши ладонями, как маленький ребенок, который верит, что если он этого не слышит и не видит, значит, этого нет. Нет всей этой боли и несправедливости, ничего из этого не существует. Это только дурной сон, чья-то больная фантазия создала все, что окружает. Господи, я схожу с ума…

***
- Можно, Билл? - оба на! Лорне! Может, он простил мне мой отказ. Откладываю книжку в сторону и нажимаю на пульте кнопку, поднимая спинку койки, принимая полностью сидячее положение.
- Конечно, капитан, проходите, - улыбаюсь, хотя сам понимаю, что натянуто. Все-таки на постоянные споры с Шульцом и начавшиеся на прошлой неделе курс упражнений для ног уходит чертовски много сил.
- Билл, я хотел попросить прощения за свое поведение, - мужчина присел на стул рядом с кроватью.
- Капитан, это я должен попросить прощения за свой отказ, - опускаю глаза, разглядывая свои руки. - Капитан, сядьте на постель, я хотел бы у Вас кое-что спросить.
Эта идея пришла ко мне давно, просто я не думал, что Лорне когда-либо еще меня навестит.
- Билл, можешь называть меня просто Вольфгангом, - он присел на койку рядом с моими ногами. - Так о чем ты хотел спросить?
Я сглотнул. Черт, а если он тоже не захочет мне ничего говорить? Тогда все мои надежды были тщетны. Надо попросить его так, чтобы он не смог отказать.
- Понимаете, Вольфганг, я уже несколько месяцев пытаюсь узнать, что со мной сделали, - закусываю губу, чтобы не расплакаться. - Я больше не могу жить в неведении. Мне даже зеркало во весь рост не дают, чтобы я не мог увидеть всех шрамов на своем теле. Только не говорите, что жить в неведении лучше…
- Я и не говорю, Билл, - крепкая ладонь слегка сжала мои пальцы. На фоне смуглых больших пальцев моя кожа казалась болезненно синей и практически прозрачной. - Если ты все хорошо обдумал, то ты имеешь право знать.
- Вы мне расскажете? - моя рука дрогнула, и теплые пальцы сжались чуть сильнее. Этот человек подарил мне жизнь… - Пожалуйста.
- Ладно, если ты так этого жаждешь, - он вздохнул. - Я не буду рассказывать, что именно я почувствовал, когда Лаки вдруг сорвался с поводка и погнался туда, где никогда не гулял. Когда я разгреб землю у твоей головы, то подумал, что нашел труп какой-то неосмотрительной девушки. Район неблагополучный, там такое редко, но случается. Но собаки, они чувствуют лучше, чем люди. Лаки начал облизывать твое лицо, я додумался проверить пульс. Ты счастливчик, Билл… Я вызвал скорую, тебя забрали, а мне дали расследовать это дело. Естественное, твоя медкарта была для меня доступна. Черт, это трудно, я не могу…
- Пожалуйста, - он говорил, а мне было откровенно все равно. Я этого не помню, будто не со мной случилось. Мне достались только последствия.
- Господи, - Лорне отвернулся. - Я видел разное, но не думал, что с человеком можно сделать нечто подобное. Изнасилование, на спине множественные раны, которые, скорее всего, были нанесены плетью. Плечо вывернуто из сустава, ребра с левой стороны прорвали кожу, и горло перерезано. Спасло только то, что по сонной артерии не попали, видимо не задумывались над тем, как резать. Все тело – сплошной кровоподтек. Потом, уже позже, я узнал о сотрясении мозга и травме позвоночника. А связки пострадали, наверняка, от крика…
Он замолчал, а я тупо пялился на одеяло, пытаясь думать о том, что услышал.
- Билл, не молчи, - голос капитана был жалобным. - Скажи что-нибудь…
- Обнимите меня, - почему-то это показалось единственно правильным решением.
Лорне подсел ближе и притянул меня в свои крепкие объятия, слегка укачивая. Так мы и просидели около часа, пока моя спина не начала нещадно ныть, заставляя меня откинуться на подушку. Полицейский молча поднялся и пошел к двери.
- Вольфганг, - я окликнул его в тот момент, когда смуглая рука уже легла на дверную ручку. - Вы придете завтра?
Он несколько секунд помедлил.
- Приду, - он даже не обернулся.
- Еще, скажите доктору Шульцу, что я готов поговорить с психологом, - пусть ему на мозги будет легче.
- Хорошо, - и дверь легонько закрылась, оставляя меня в одиночестве.

Два года спустя

- Билл, поднимайся, - легкий поцелуй в щеку, и любимый голос мягко вытаскивают меня из объятий сна.
- Вольф, еще минуточку, - не открывая глаз, улыбаюсь.
- Вильгельм, ты проспишь свой первый день обучения на стационаре, - черт, забыл.
- Ну и фиг с ним, - переворачиваюсь на другой бок, не открывая глаз. На пару секунд меня оставляют в покое. Но уже через мгновение мне наголову быстро выливают хорошую порцию холодной воды.
- Лорне, кретин! - подрываюсь с постели с целью хорошенько зарядить своему возлюбленному по дурной голове за его садистские методы. Но Вольфганг уже имел подобный опыт, так что предусмотрительно смылся на кухню.
- Мало того, что сам всю ночь по своим дежурствам лазишь, так еще и мне спать не даешь! - ору так, что он наверняка услышал. Хотя, мои вопли даже соседи слышали, иначе какого хрена стучали бы в стенку. Дятлы, б*я.
- Билли, сегодня великий день, - Вольф на секунду показался в дверном проеме и, нежно улыбнувшись, сразу исчез.
Я откинулся на влажную подушку. Сна ни в одном глазу. Черт, я так давно мечтал об этом дне. Каждую минуту с того самого момента как наряду с занятиями физической культурой и беседами с психологом, чтобы вернуть себе хотя бы подобие нормальной жизни, я начал дистанционно обучаться в академии. В итоге я могу ходить на своих двоих, у меня есть любимый человек и возможность пойти на третий курс академии вместе с Густавом.
- Каулитц, вставай, лентяй, - легок на помине. Конечно, куда же он денется? Живет с нами в одной квартире, хотя Лорне уже несколько раз пытался доказать, что его присутствие не так уж необходимо. Ага, в итоге, если у меня в очередной раз заболит спина, кто мне воды поднесет, пока Вольф на дежурстве?
- Да встаю я уже, - нехотя принимаю сидячее положение. Что-то поясница сегодня ноет.
- Давай в темпе, - фыркает Густ. - А то опоздаем, и фрау Дитрих снесет мне голову.
Поднимаюсь с постели и морщусь, поставив ноги на холодный пол. Не смотря ни на что, я давно осознал, какой это кайф, чувствовать все части своего тела. Будь то холод или тепло, боль или поглаживания. Мало кому дано понять, что такое жить по-настоящему. А сегодня я собираюсь окончательно стать полноценным членом общества и жить как нормальный человек. Я отправляюсь в академию, ура!
Продолжение следует
Продолжение