Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Семья напрокат
Автор: Бельчонок Шуша
Бета: Smile of Cheshire
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: R
Жанр: Romance, POV
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: закончен
Предупреждения: однополые отношения, розовые сопли и много-много Рождества
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Скоро Новый год, и душа жаждет чего-то такого. Волшебного. На оригинальность особо не претендую =)
Краткое содержание: На что готовы люди ради карьеры? И чем обернется, казалось бы, циничная и невероятная идея – взять семью напрокат?


Глава 9

POV Bill
- Пап, а давай красный прицепим рядом со звездочкой, - Лиз подбежала ко мне с огромным сияюще-красным шаром в руках.
- Давай, солнышко, - подхватываю ее на руки и поднимаю, чтобы она могла дотянуться до верхушки и повесить шарик.
Она ловко цепляет его, и я опускаю ее на пол.
- Красиво, - подмигиваю близняшкам. – В этом году у нас будет самая красивая елка.
Лиз и Мэри рассмеялись хором:
- Паап, ты так каждый год говоришь.
- Ну, просто она в каждом году лучше, чем в предыдущем, - молодец, Билл, выкрутился. – Так, мы ничего не забыли?
- Вроде нет, - все время поражаюсь их манере думать и говорить почти синхронно, словно между девочками есть какая-то необъяснимая телепатическая связь. – Носки есть, огоньки есть, мишуринки есть, шарики есть – все есть, пап, - дружно отрапортовали они.
- Какие вы у меня умнички. Идите, я вас поцелую, - близняшки со смехом бросаются в мои широко распахнутые руки и подставляют свои пахнущие летом, хвоей и шоколадом щечки.
По очереди чмокаю их и, придав голосу максимальную строгость, сообщаю:
- Так, солнышки, уже поздно, и кому-то пора идти в кроватку.
- Пап, - захныкала Элизабет, - мы днем хорошо поспали и еще можем...
- Нет, - строго отрезаю. – Режим дня надо соблюдать, а то Санта на вас разозлится и занесет в список плохих детей.
- Мы хороооошие, - тянет Мэри.
- Ну вот и ведите себя, как хорошие девочки. Бегом в душ и в кроватку, - улыбаюсь.
- Хорошо, па.
- А Гарри почитаешь?
- Конечно, - чтение на ночь – это наша семейная традиция, и ничто не заставить меня ее прервать. - Как будете готовы, зовите меня.
Ответом мне был только стук босых пяток по лестнице. Никак не могу отучить их бегать босиком.

***

Тихо прикрываю дверь в спальню близняшек и спускаюсь вниз. Они сегодня сильно устали и поэтому уснули всего через пару страниц, чему я был чрезвычайно рад, ибо мне не очень хотелось читать им один щекотливый момент, а так, сквозь полудрему, они его не запомнили и поводов для «почемуканья» не будет.
Вхожу в гостиную, и сразу хочется улыбаться. Так красиво. Правда, чтобы украсить такую огромную елку, нам пришлось потратить с девочками пару часов, но они прошли замечательно. Диск с любимыми мультиками, вазочка с колотым шоколадом, два литра колы и огромное количество рождественских украшений – что еще надо для счастья?
Сейчас этот холодный дом стал по-настоящему уютным. Мне в нем стало нравиться. Он очень красивый, но был необжитым, пустынным каким-то, словно Том в нем и не жил.
Том. Очень обидно, что мы так и не поговорили. И еще обиднее, что он уехал и не принял никакого участия в преображении своего жилища, ведь мы украсили не только елку, но и весь дом, чтобы пропитать этот ледяной дворец теплом и духом Рождества.
Со вздохом начинаю собирать с пола обрывки всяких упаковок, этикеток и мишуры. Когда на полу и предметах мебели ничего не осталось, отправляюсь на кухню, чтобы вымыть посуду.
Оправдывайся-оправдывайся, Билл, все равно где-то в глубине души ты понимаешь, что это всего лишь отговорки – тебе ничего не мешает сейчас подняться наверх, принять горячий душ и лечь спать.
Нет. Ты просто ждешь. Тома. Ты переживаешь. Почему? Ответ есть где-то глубоко внутри...
Нет! Я вовсе не собираюсь ждать Тома, просто надо немного убраться!

***

Вздрагиваю и выныриваю из дремы от какого-то резкого звука. Пытаюсь понять, где я и что тут делаю.
Сознание медленно начинает возвращаться. Так, я в гостиной, на диване. Точно, я читал книгу и немного задремал. Бросаю взгляд на часы над камином: половина шестого утра. Ничего себе почитал...
Очередной резкий звук и громкий, явно нецензурный вопль из прихожей, заставляют меня подпрыгнуть на диване и бегом отправиться туда.
Когда я в пару скачков прибыл на место моему взору открылась картина маслом: вдрызг пьяный герр Трюмпер (это можно было определить не только по его внешнему виду, но и по «приятному аромату»), стоя в позе почти раком пытался что-то развязать на туфлях, наверное, шнурки, которых там не было, и при этом громко и нецензурно комментировал процесс поиска и развязывания сего несуществующего предмета.
- Том, - негромко зову его. Ноль реакции, повышаю голос: – Том!
Он медленно и неуклюже разворачивается на четвереньках, поднимает голову и смотрит на меня мутными глазами.
- Том, вставай, - надеюсь достучаться до его разума.
- Ты кто?
Я чуть не поперхнулся.
- Билл.
- Ааа, - пьяненько улыбается, - мой продажный мальчик, иди поцелуй своего хозяина, - сально улыбается.
Внутри меня резко рождаются два диаметрально противоположных желания: врезать по его наглой пьяной морде с ноги или же просто разрыдаться. Меня еще никто так не оскорблял, но недаром ведь говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Какая же он мразь.
Так, Билл, спокойнее, ты психолог. Не обращай внимания. Главное, чтобы эта пьяная мразь не разбудила девочек, поэтому его надо как можно быстрее транспортировать в спальню.
- Вставай, - со вздохом подхожу к нему и пытаюсь поднять.
- Не могу, Кааааууулитц, - нараспев с издевкой тянет он.
- Почему? – стараюсь сделать вид, что ничего не замечаю.
- Не хооочу.
- А ты захоти, – еще пара фраз, и я вырублю его прямо здесь, несмотря на весь мой пацифизм.
- А ты мне дашь? – в его мутный тошнотворный взгляд добавилась еще и похоть.
- Нет. Вставай, - подходу к нему и пытаюсь поднять.
- Не сможешь, ля-ля-ля...
- Почему это? – обхватываю его вокруг пояса и пытаюсь поставить на ноги.
- Потому что пол сегодня качается...
Хмыкаю:
- И что же нам делать?
- Поползли? – начинает на четвереньках ползти к лестнице.
- Ну ползи-ползи, - пытаясь подавить смешок и отвращение, иду за ним.
- А ты? – оборачивается.
- А я на ногах.
- Тогда ты упадешь, Билл, а я не хочу, чтобы ты падал. Вставай, - снова начинает орать.
Бл*ть, – единственное, что я могу сказать по поводу этого.
Но с пьяными лучше не спорить, поэтому я послушно встал на четвереньки и пополз за Томом. Пиз*ец, если бы это кто-нибудь когда-нибудь увидел, то это был бы позор на всю жизнь. Я молился про себя об одном: чтобы никто из девочек не проснулся, и чтобы долбанному Трюмперу больше ничего не взбрело в голову.
Но, слава богу, его фантазия тоже утонула в алкоголе, поэтому мы вполне благополучно доползли до его спальни (каждый раз, когда я пытался принять нормальное положение, он разворачивался и начинал громко причитать, чтобы я вернулся в исходное положение) и не очень благополучно открыли в нее дверь, но неблагополучно только для Трюмпера. А внутри меня кто-то очень злорадствовал тому, какой у него завтра будет замечательный фингал от неудачного столкновения с дверью... Потом, несмотря на все возражения, я затащил его на кровать и, посчитав свой долг выполненным, захлопнул дверь и отправился вниз убирать последствия прибытия хозяина.
Теперь я с точность мог сказать, что все хорошие чувства по отношению к Трюмперу были во мне задавлены. И дело не в его пьяных выкриках, а в том, что он был в таком состоянии. Я с детства ненавижу и боюсь пьяных. Пьяный отец был для меня самым худшим кошмаром. Нет, он не дрался, не буянил и вообще был миролюбивым. Не знаю почему, но пьяный человек ассоциировался у меня с самой гадостной мерзостью в мире. И теперь на этот уровень опустился Трюмпер. Ниже в моем списке рейтингов пункта не было. Скорее бы все это закончилось. Хочу домой.

***

POV Tom
Медленно выдираюсь из какого-то тошнотворно-липокого забытья. О боже, что со мной?.. Может, я уже умер? Осторожно открываю сначала правый глаз, через пару минут – левый. Поскольку то, что они видят, напоминает потолок моей спальни, то я скорее всего жив. А судя по раскалывающейся на миллион кусочков голове и саднящему горлу – очень даже жив. У мертвых не бывает похмелья. Последние литра два явно были лишними.
Боже, пошли мне воду. Медленно поворачиваю голову в сторону, где должна предположительно находиться тумбочка и, о чудо, вижу предмет своего вожделения. Даже два. Два стакана с жидкостью. Осторожно сажусь и дрожащей, как у алкоголика со стажем, ей-богу, рукой тянусь к чуть запотевшему стакану с ледяной, прозрачной водой. Увы, до рта я донес только 2/3 – остальное благополучно расплескалось на меня и кровать. Этого мне не хватило. Хватаю второй стакан с чуть мутноватой, лимонного цвета жидкостью. Его я донес до рта уже более успешно. Залпом выпиваю и только потом понимаю, что это был какой-то жутко сладкий, приторно-кисловатый сок. Тошнота моментально подкатывает к горлу, и я с необычайной для убитого похмельем организма резвостью мчусь к белому другу.
Удивительно, но после того, как мой желудок изверг из себя остатки вчерашнего веселья, я стал ощущать себя значительно лучше и даже разделся и принял душ.
Когда я, закутанный в теплый халат, вышел из ванной, мой взгляд наткнулся на третий стакан воды уже на комоде и пачку аспирина, то сразу захотелось улыбаться, а внутри стало так тепло-тепло.

Глава 10

POV Tom
Через час после пробуждения, то есть ровно в 13:00, я почувствовал себя вполне готовым показаться миру, а точнее, семье. Медленно, можно сказать, мелкими перебежками, хотя скорее это были переползки, я начал спускаться вниз.
Меня посетило какое-то почти неуловимое ощущение, что что-то не так. Если не считать общей дисгармонии внутреннего состоянии и слегка колышущегося пола, то... Черт-черт-черт! Что с моим домом?
Со смесью внутреннего ужаса и восхищения обвожу взглядом то, что раньше было моей лестницей и прихожей: мишура, шарики, нелепые носки, гирлянды яркими пятнами расцвечивали умеренную бежево-коричневую гамму.
Все-таки лучше бы я остался с Каулитцами: польза и для меня, и для моего тела, и для моего дома.
С тихим вздохом подхожу к двери кухни, из-за которой слышится веселая болтовня и смех. Осторожно открываю дверь и вхожу, стараясь выглядеть как можно более жизнерадостным:
– Привет, – мда, голос меня явно выдает. Да это и голосом назвать сложно – скрип несмазанной щеколды максимум.
– Ой, дядя Том, привет! Ты сегодня засоня, – близняшки дарят мне улыбки.
– Есть немного, – хмыкаю и сажусь на стул напротив Билла, который так усердно ковыряется в содержимом своей тарелки, будто надеется выковырять оттуда клад.
Он мгновенно встает с места и направляется к шкафам. Пока близняшки вываливали на меня кипу сведений и вопросов, передо мной бесшумно опустилась чашка крепкого горячего кофе с ломтиком лимона и тарелка с овощным салатом. Я хотел было поблагодарить, но близняшки снова окунули меня в бесконечный поток рассказов и вопросов, и как-то не получилось, а Биллу, похоже, и не нужна она была, моя благодарность.
– Дядя-дядя Том, а ты видел елочку? Она такая красивая...
– Представляешь, дядя Том, а сегодня снег выпал, просто чудеса...
– Мы хотели на каток, а папа сказал, что нельзя...
– Почему? – удается вклиниться в их диалог.
А правда, почему бы не сходить на каток? Вполне такое себе занятие. Несмотря на всю мою ненависть к Рождеству, зиму и зимние развлечения я любил: снежки, коньки, лыжи, сноуборд – по-моему, прекрасное времяпровождения.
– Потому что папочке надо готовить рождественский ужин, – честно говоря, я ожидал, что мне ответит Билл, но он сегодня был каким-то молчаливым… Стоп! Я что-то вообще не припомню, чтобы слышал его голос.
– Билл, – на меня поднимаются совершенно равнодушные и пустые глаза. Внутри появляется нехорошее ощущение. – Пойдем на каток? Ужин можно заказать в ресторане.
Он неопределенно пожимает плечами.
– Билл, ты решил поиграть в молчанку? – в душе поднимается ярость. Черт возьми, что такое тут творится?
– Просто ты пьяный козел и мудак, дядя Том, – спокойно и с улыбкой поясняет мне одна девочка. – А папа с такими не говорит.
– Девочки, – так, что-то мне подсказывает, что бить морду их папаше в их присутствии не очень этично, поэтому близняшек надо куда-нибудь отправить. – Вы же уже доели, – кидаю выразительный взгляд на пустые тарелки и, не дождавшись ответа, продолжаю: – Тогда бегом наверх и одеваться! Дядя Том поведет вас на каток.
Близняшки с радостным визгом срываются с мест и несутся наверх.
Так, теперь пора заняться их папашей... Медленно встаю и подхожу к Биллу. Он сидит и делает вид, что все еще что-то ищет в тарелке.
– Посмотри на меня, – пока это была просьба, но он ее проигнорировал. – Я сказал: посмотри на меня, – повышаю тон, и на меня поднимаются те же пустее глаза, что я видел пару минут назад. – Значит, я – мудак? Пьяный козел? – это были даже не вопросы, а начало монолога, закончить который я планировал битьем морды мерзкого Каулитца. Он это заработал. Но все моментально вылетело из головы, когда я услышал тихое, но уверенное:
– Да.
– И почему же?
– Потому что только мудак может являться домой в таком виде, в каком ты явился вчера, особенно, когда в доме маленькие дети, – он совершенно спокойно смотрит на меня сверху вниз. Такое ощущение, что эта позиция его ничуть не напрягает.
– Да неужели?
– Да. Хотя с чего бы тебе, такому замечательном и богатому, заморачиваться на такие мелочи? – его голос задрожал, а глаза начали странно блестеть. – Тебе же все похер. Ты же нас купил, как дешевых шлюх, и мы должны выполнять все твои прихоти. Конечно. А с тебя никаких обязательств, – выпалив эту тираду, он отвернулся.
– Я...я... не подумал, что...
– Конечно, не подумал! Тебе наплевать на всех, Том! Тебе вчера было плевать, что девочки так ждали момента, когда ты приедешь, чтобы нарядить елку ВМЕСТЕ. Это важно. Было. Понимаешь?! – он резко вскочил с места, и мы оказались стоящими нос к носу, глаза в глаза. – Ты не подумал, когда приполз домой в пять утра чуть ли не на карачках и матерился на весь дом. Ты не подумал, что девочки могут проснуться и испугаться? Ты не подумал, что они могут услышать, как ты поливаешь их отца грязью! Что ты ведешь себя, как полная скотина по отношению ко мне! Да ты вообще ни о чем не думал... – к концу его голос стал тихим-тихим, словно силы покинули Билла, и он снова сел.
Я растерянно наблюдал за ним, не в силах ничего сказать. Память отказывалась давать какие-либо сведения о том, что вчера произошло ТАКОГО, что довело Билла до подобного состояния.
– Билл...
– Что «Билл»? – он резко вскинул голову, и я увидел, что он плачет. Черт, я не могу смотреть, как кто-то плачет.
– Я ничего не помню...
– Тебе напомнить? Как ты матерился на весь дом, как обозвал меня дешевой шлюхой и просил трахнуться с тобой, как ты на карачках полз до комнаты?..
– Хватит! Я правда оскорбил тебя?
– Хм, ну если шлюха в твоем понимании комплимент...
– Прости меня.
Он только опустил взгляд в пол и опять сделал этот неопределенный жест плечами.
– Я серьезно, Билл. Я ничего такого не хотел сказать, – ноль реакции. – Черт побери, Билл! Хочешь, я на колени перед тобой встану? – а у самого аж волосы дыбом встали от подобной перспективы. Просить прощения на коленях у мерзкого Каулитца, который и правда иногда напоминал мне дешевую уличную шалаву. Но он мне пока нужен, а значит, я сделаю это. И даже немного больше.
– Не над... – его заплаканные глаза оказались как раз напротив моих, когда я встал на колени:
– Я-прошу-у-тебя-прощения, – медленно проговорил я. – Я правда так не думаю.
– То… – ответить я ему не дал, а просто накрыл его губы своими.
Именно в этот миг меня пронзило чувство полного дежавю: опять кухня, опять рыдающий Каулитц и соленый поцелуй, который прервал веселый детский крик сверху:
– Дядя Тооооом, мы готовы!
Билл испуганно от меня отпрянул, а я улыбнулся, вытер большими пальцами слезы с его щек и шепнул в проколотое изящное ушко:
– Собирайся на каток. Сегодня же канун Рождества, Билл.
Он только вздохнул и кивнул.
– Мы тебя ждем, – дарю ему улыбку и выхожу из кухни, чтобы одеться.
Надеюсь, что теперь твоя кислая мина не испортит нам рождественский ужин, Билли.

Глава 11

POV Tom
- Так, а теперь дружно улыбнитесь и скажите: «Дядя Том, мы тебя лююююбим», - и нажимаю на кнопку фотоаппарата, увековечивая в истории счастливые лица близняшек и возмущенно-непонимающее лицо Билла.
- Дядя Том, дядя Том, - ко мне подбегает Лиз – у нее красная куртка, я запомнил, - а теперь ты с нами!
Когда на тебя смотрят два умоляющих синих озера, на которые так похожи ее глаза, просто невозможно отказать… Но я могу все:
- Лиз, нас все равно некому сфотографировать, - тихо злорадствую в душе. Ну нет, Каулитцы, еще больше компромата вам на меня не добыть. Не дождетесь.
И так сердце колет, когда представляю, сколько «замечательных» кадров нащелкали они сегодня. Хотя стоит признать, время мы проводили достаточно весело.
На одном из самых больших катков Берлина 25 декабря было просто не протолкнуться – дети с родителями, старики, стайки подростков, влюбленные парочки, пара десятков Санта Клаусов, снеговиков и типов криминальной наружности в костюмах эльфов. Радостный смех, тысячи улыбок, визги, громкая музыка. О Боже, я же все это так ненавижу, но почему внутри меня такое безграничное счастье?
Почему, когда я вижу Каулитца, который с некоторой опаской передвигается по льду, стараясь держаться поближе к бортику, мне хочется взять его за руку? Почему мне нравится устраивать догонялки на коньках с девочками? Почему меня не раздражает елка и рождественские гимны?
Наверное, потому что свежий воздух выбил из меня остатки похмелья... Или... Что или? Или потому что тебе кажется, что это и правда твоя настоящая семья, Том? Потому что тебе нравится смотреть в веселые глаза Билла, подмигивать ему и наблюдать, как его щеки заливаются краской? Потому что тебе хочется, несмотря на хренову тучу народа, уронить его и поцеловать? Потому что тебе нравится играть с Мэри и Лиззи?
Да нет, все-таки из-за похмелья...
-Дядя Том, - вырывает меня из саморефлексии крик близняшек. – Иди к нам!
Осматриваюсь, и понимаю зачем. Захотелось застонать. Громко. Находчивые близняшки догадались поймать проезжающую мимо девушку и вручить ей фотоаппарат. И теперь мне было никоим образом невозможно отвертеться от «семейного» снимка.
Ну раз уж его не избежать, то надо сделать его максимально нормальным.
Подъезжаю к Каулитцам. Обнимаю чуть вздрогнувшего Билла и прижимаю к себе Лиз, а он Мэри. Синхронно улыбаемся.
Еще одно каминное фото готово. Надо только распечатать и купить рамку.

***

- Папочка, дядя Том удивительно прав: это неправильно, если мы не посмотрим самую большущую елку страны, - давили на Билла Мэри и Лиз.
Мы уже вот двадцать минут как сидели в кафе и втроем уламывали Билла съездить на елку, а он лишь отнекивался и говорил, что ему надо готовить рождественский ужин, а ужин из ресторана – совсем не то.
- Значит так, - добавляю в свой голос побольше начальственного рыка, - мы сейчас отвозим тебя домой, Билл, где ты занимаешься ужином, если тебе так хочется, а мы с девочками смотрим елку и возвращаемся домой помогать тебе. Идет? – подмигиваю по очереди Мэри, Лиззи и поперхнувшемуся горячим шоколадом Биллу.
- Да, - ну если близняшки согласны, то теперь уже Билл против нас троих не аргумент.
- Том, ты же... эээ... нехорошо себя чувствуешь, - деликатничает, зараза.
- Я чувствую себя замечательно, - знал бы ты, Билл, как мне надо вырваться в город хотя бы на часик без тебя, а раз у меня появилась такая потрясающая причина, то почему бы ей не воспользоваться?
- Но... - начал было Каулитц, но его перебили два возмущенно-просящих:
- Пааааа...

***

- Итак, прекрасные леди, у нас с вами вот какой план, - подмигиваю девочкам в зеркало заднего вида. Мы только что завезли Билла домой и, после моих, наверное, тысячи клятвенных обещаний, что все будет хорошо и с девочками ничего не случится, он отпустил нас. Так что сейчас я вез девочек в центр. - Санта поручил мне одно очень важное задание...
- Сам Санта?
- Какое?
- Если вы не будете перебивать, то я вам, возможно, расскажу, - хмыкаю. До чего же дети нетерпеливые создания.
- Хорошо.
- Да, дядя Том.
- Так вот, дело в том, что Санта не успел купить подарок вашему папочке, - боже, Том, что ты несешь? Сказал бы мне кто-нибудь год назад, что со мной может случиться что-то подобное, я бы расхохотался ему в лицо или в морду бы дал, что вероятнее. – Поэтому мы с вами должны будем купить ему подарок сами.
Наивные вы существа, дети. Как легко вы верите во взрослую ложь, и как тяжело вам потом будет разочаровываться в людях.
Разумеется, девочки безоговорочно мне поверили, и перед всякими елками-палками мы отправились в ювелирный. Почему туда? Не знаю. Я не заметил на Билле большого количества украшений, тем более дорогих, но мне все равно кажется, что они ему нравятся.
«Тиффани». Только этот салон может предложить что-то по-настоящему достойное внимания. Например, изящный тонкий серебряный браслет с мелкой россыпью бриллиантовой крошки, который сейчас мирно покоился в черной бархатной коробочке в моем кармане. Дорого. Красиво. Но эта вещь словно предназначена для Билла. И не принять её он не посмеет, потому что на моей стороне великая сила – девочки.

***

POV Bill
Что вообще со мной происходит? Черт-черт-черт! Я же не голубой, я правда не голубой! Мне нравятся девушки, и Мэри с Лиз – прекрасное тому доказательство. А может... От этой мысли все болезненно сжимается внутри: я БЫЛ не голубой... А сейчас?
Чертов Том! Как же я ненавижу тебя, твою наглость, нахальность, самоуверенность! Но ты поразительно меняешься. То ли ты настолько хороший актер, то ли в самом деле с тобой что-то происходит. Но как понять, где ты настоящий, а где всего лишь маска?
Вилка, которой я размешивал тушащиеся овощи, со звоном падает на пол.
Да что со мной, в конце концов?! Это работа, Билл! Ра-бо-та! Тебе главное, чтобы он завтра подписал бумажку, и все. Можно спокойно ехать домой, где Юштель уже нарядил нашу с девочками квартиру, можно спокойно тратить эти чертовы деньги и жить в свое удовольствие, пока они не закончатся.
Остался одни вечер, Билл. Тебе надо изобразить любящего (от этого слова меня передернуло) брата и сделать рождественский ужин спокойным, уютным, семейным, почти настоящим. Просто настоящим не получится, потому что вы – не семья, Билл.
Звонок в дверь вырывает меня из размышлений. Бросаю взгляд на часы – половина пятого. Наверное, Том с девочками вернулись.
В голове тут же возник еще один вопрос: зачем Трюмперу, так ненавидящему шум, беспокойство, а, соответственно, и детей, ехать с ними куда-то? Или он опять притворяется? И опять, в чем: в том, что не любит детей или в том, что хотел бы с ними поехать... Черт! Я окончательно запутался... Психолог, нахрен. Вот из-за таких, как я, по нашим улицам и ходят шизофреники.
Вытираю руки полотенцем и бегу к двери, в которую уже беспрерывно и настойчиво названивают, распахиваю ее и попадаю в круговерть мороза, улыбок, смеха и счастья, такого безграничного, что хочется верить, что это правда, и плакать…

Глава 12

POV Tom
- До свидания, фрау и герр Штольц, спасибо за помощь, - пожимаю пожилому мужчине руку и целую изящное сухонькое запястье фрау.
- До свидания, Том. Ужин был просто великолепным. Жаль, что все так получилось, - фрау Штольц дарит мне извиняющийся взгляд.
Ну, в конце концов она не виновата, что все так получилось. А что получилось-то, собственно? Великолепный рождественский ужин в приятной компании. Я никогда не думал, что подобное удовольствие можно получить от столь простого времяпрепровождения: вкусная еда, приятная беседа, детские игры, мультики, какие-то нелепые танцы и запуск фейерверков во дворе.
Со всей серьезностью можно было сказать, что это было первое Рождество в моей жизни, которое мне понравилось и даже больше. Единственно, что омрачило вечер – это то, что не состоялось то, ради чего и затевалось, собственно, это представление – шеф не приехал. Он позвонил, долго извинялся передо мной и всей семьей и обещал заехать завтра утром буквально на пару минут.
Честно говоря, после этого телефонного разговора мне хотелось сделать две вещи: разбить телефон об стену и морду боссу, но я ничего такого не сделал. Почему? Мой ответ удивит вас: я просто не хотел омрачать этот, не побоюсь такого пафосного слова, волшебный вечер.
Знаете, я впервые поверил, что чудо бывает. И не только в кино. Билл, такой красивый, такой домашний и такой счастливый, буквально заражающий всех вокруг своим весельем и обвораживающий кулинарными талантами. Необычайно мирные близняшки и отнюдь не занудная чета Штольцев. Они действительно были семьей. И не было никого ближе. Правда, не было, особенно, когда мы играли по предложению коварных близняшек в твистер, и я был вынужден нависать над Биллом, прижимаясь почти всем телом к нему. Не знаю, может быть, это кровь прилила к голове или что-то другое, но когда наша партия закончилась и мы наконец-то распутались из столь коварной позы, то наши лица были очень красные. Не знаю, как у Билла, но у меня чуть кружилась голова и стучала кровь в висках: «бум-бум-бум». И, честно говоря, я уже точно представлял, что хочу попросить у Санты.
- Спасибо, Билли, родной. Все было замечательно. Очень вкусный ужин. Ты, как всегда, все на высоком уровне сделал, - фрау прижимает к груди смущенного Каулитца.
- Да не за что, - бормочет он ей в высокую, несколько старомодную прическу.
Она ему тихо что-то шепнула на ухо и Билл сразу успокоился, посерьезнел и отрывисто кивнул. Интересно, что она ему такого сказала?
- Тогда доброй вам ночи, родные, а мы поедем, - почему-то эти слова заставили поежиться от волны захлестнувших меня эмоций, совсем незнакомых, но таких приятных.
С трудом сглотнув образовавшийся в горле комок, я еле-еле выдавил из себя:
- Доброй ночи. Еще раз спасибо...

***

- Я сейчас уложу девочек, а потом все уберу, - провожавший Штольцев до машины Билл только вернулся. Его щеки были покрыты ярким румянцем, в волосах блестели капельки воды от растаявших снежинок, а глаза лучились счастьем и... усталостью?
- Тебе помочь? – я задал этот вопрос вовсе не из вежливости, а потому что только что на глаз прикинул объем работ и решил, что Каулитцу за ночь не справиться, а я, в конце концов, не в прислуги его нанимал, а в семью.
- Да не надо, - его взгляд опускается в пол. Ну вот почему он так не любит смотреть в глаза?
- Паааааап, - оглушительный вопль сверху заставил вздрогнуть, и не только меня. С некоторым злорадством я отметил то, как вздрогнул при этом крике Каулитц. - Мы готовы...
- Я пойду, - Билл как-то резко дернулся и направился к двери.
- Стой.
Он оборачивается и вопросительно смотрит на меня.
- Я, я... – похоже, я мямлю, как старшеклассник у доски, не сделавший домашнего задания. - Я им почитаю, - брови Билла взлетают еще выше: - а ты пока помой посуду. Должен же я хоть как-то помочь, - пытаюсь выдавить на лице хоть какое-то подобие улыбки. Почему мне так трудно притворяться перед Биллом? То, что так легко со всеми остальными, с ним практически невозможно.
- Ну ладно,- пожимает плечами. – Там закладка в книге. То, что подчеркнуто карандашом, читать не надо.
- Хорошо.

***

Как ни странно, близняшки вполне адекватно восприняли то, что папочка прислал замену. Они не шумели, а только, закутавшись поплотнее в одеяло, внимательно лови каждое слово.
«Гарри Поттер» – странный выбор для детского чтения на ночь. Надо спросить Билла, почему именно эта книжка, а не какая-нибудь детская сказка. Хотя он психолог – ему виднее. Да и усыпила она девочек быстро – через двадцать минут я тихонько закрыл за собой дверь и спустился вниз.
В гостиной было чисто, хоть в это и верилось с трудом, а с кухни раздавались звуки, обычно сопровождающие активную трудовую деятельность. Хм, что-то я стал изъясняться, как герои из скучных книжек, изданных в государстве, называвшимся когда-то Советский Союз, а сейчас, вроде, Россия.
Когда я зашел в кухню, меня в очередной раз поразила ловкость, с которой Билл занимался хозяйством. Просто хозяйственный вихрь.
Я тихонько кашлянул, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Каулитц вздрогнул, выронил тряпку и резко развернулся ко мне:
- Что случилось? – в его голосе слышалось волнение.
- Да ничего, - честно говоря, я был очень удивлен этим вопросом.
- А девочки?
- Спят, - улыбаюсь и присаживаюсь на стул.
- Так быстро? – откуда в тебе, Билл, столько недоверчивости?
- Они устали...
- Ну да, - он поднимает тряпку и снова отворачивается от меня, возвращаясь к своей хозяйственной деятельности (вот черт, привязалось же словосочетание это!).
Пять минут, десять... Он все что-то делает, а я сижу и молчу. Чтобы хоть как-то разорвать тишину, задаю вопрос, который давно вертится у меня в голове:
- Билл, можно спросить? – он вздрагивает и разворачивается ко мне:
- Да.
- Что заставило человека с двумя высшими образованиями, причем довольно хорошими, пойти работать эмм... - пытаюсь подобрать слово, чтобы не обидеть его.
- В эскорте, - подсказывает он и садится напротив. Глаза в глаза. От этого становится как-то неуютно. – Том, а ты знаешь хоть одну фирму, которая возьмет на работу студента, да еще отца-одиночку, да еще с новорожденными близнецами? - отрицательно мотаю головой. – Вот и я не нашел такую, а кушать хотелось, девочкам столько всего надо было, за учебу платить, похороны Эм, - в его глазах появилась такая боль, он как будто весь ссохся и почернел сразу. - Эмили – мать девочек, - ответил Билл на мой немой вопрос. – Денег надо было много. Очень. Оставалось несколько вариантов, и все не особо радостные, - грустно усмехнулся, - но тут мой друг предложил мне работу в эскорте. Сначала я не понял, в каком именно эскорте, и чуть не набил морду, но когда он мне все объяснил, то это, это… показалось мне спасением. Платили неплохо, трахаться, продавать наркотики и убивать не надо было, так почему бы и нет?.. Первые два раза были сложными, но ради денег я был готов на все. А тут всего лишь надо было изображать счастье. А потом... - он на несколько секунд замолчал. - Потом втягиваешься. Как наркоман. Девочки подросли, и им тоже понравилось играть. Вот как-то так... Ладно, - он резко встал и вернулся к раковине с шумящей водой, - надо заканчивать с уборкой и обязательно выложить подарки под елку, а то девочки просыпаются рано...
- Хорошо, - как я ненавидел себя за то, что мог выдавить из себя только это слово после исповеди.
Боже, какой я придурок. Козел, бесчувственная скотина, сволочь, зацикленная только на своих проблемах! Мне-то казалось, что хуже моей жизни быть ничего не может, что Билл-то уж точно меня не поймет, а он... Хотелось орать от боли, плакать, подбежать, обнять его и сказать, что я сделаю все, чтобы ему не было ТАК больно, но...
Я всего лишь встал со стула и сказал ему сиплым голосом куда-то в спину:
- Я пойду достану подарки, и мы вместе их сложим... Не забудь молоко с печеньем, а то Лиз и Мэри утром огорчатся, - и позорно сбежал.

Глава 13

POV Tom
Полумрак гостиной, разбавленный только не выключенным телевизором и елочной гирляндой. Мерцание радужных лампочек в блестящих шарах, в мишуре, дожде, в глазах и сережках Билла, в оберточной бумаге подарков. Романтика. Что лучше всего делать в такой обстановке? Правильно, вот и я думаю, что все что угодно, кроме того, как ползать кверху жопой под елкой, укладывая многочисленные коробочки. Мало того, что руки устают со спиной, так еще и иголки за шиворот навалились.
Когда я под шокированным взглядом Билла снял футболку, чтобы вытряхнуть иголки, ибо они немного мешают, и поймал его смущенно-восхищенный взгляд, у меня сорвало и крышу вкупе с тормозами и прочими ответственными за адекватную жизнь частями тела.
...Тебе нравится? Вижу по глазам, что нравится... Ну тогда что ты стоишь и смотришь, подойди сюда ближе. Зачем? Подойдешь, и скажу. Вот так. Нет, еще ближе. Да. Хорошо. Теперь подними глаза. Хватит смотреть на пол, мне кажется, что я лучше него. Вот так лучше. Тебе идет, когда ты краснеешь, тебе никто не говорил? Говорили... Значит, я буду вторым...
...Ты так смотрел на меня. Хочешь потрогать? Не верю, что не хочешь. Маленький врунишка. Ты просто боишься. Давай я тебе помогу. Вот так. У тебя такие руки. Не хочется, чтобы ты их убирал....
...Что я делаю? Я всего лишь целую тебя. У тебя такие губы... Наверное, это тебе уже тоже говорили и не раз. Нет-нет-нет, не смей вырываться. Тебе же нравится, я вижу. Нет? А если вот так?..
...Тоже нет? По-моему, твои стоны намного искреннее тебя самого. Девочки? Они спят. Но если ты так переживаешь...
...Куда я тебя тащу? Если ты не будешь дергаться и кричать, то я донесу тебя до места назначения, а именно до своей спальни. Почему ты так сжался? Тебе что-то не нравится? Нет? Тогда поцелуй меня...
...Ох, откуда ты знаешь, что шея – мое самое чувствительное место? Ах ты маленькая язва, как ты смеешь дерзить мне? Я тебя сейчас... Да-да-да, именно это сейчас я с тобой и сделаю. Сначала медленно сниму футболку… Да, вот так. Ты сейчас такой красивый. Если бы ты видел себя со стороны: тонкое изящное тело на темно-лиловом шелке. Тебе нет равных по красоте. Мне так нравится целовать тебя всюду. Я так люблю твои татуировки. Они и мой язык словно созданы друг для друга...
...Черт, Билл, как расстегивается эта странная конструкция под названием твой ремень? Спасибо, а то я бы не справился...
...Я у тебя первый? Ты у меня тоже... Не хмыкай так скептически. Я раньше никогда не спал с парнями. Ну и что, что я знаю, что делать... Ты что, никогда не смотрел гей-порно? Нет? Ну не красней ты так, подумаешь...
... Каулитц, ты такой вкусный и такой горячий... Твои стоны сводят меня с ума. Громче! Хватит бояться! Тебе же нравится...
...Вот так, повернись на бок. Ты точно уверен, что хочешь? Ну если так, то я начинаю. Чееерт, расслабься!...
… Тебе не больно, нет? Тебе хорошо… Мне? Мне тоже хорошо...
...Знал бы ты как мне хорошо....
...Ты такой потрясающий, Билл...

***

Медленно выныриваю из полусладкого забытья оргазма, и тут до меня доходит, что произошло. Я только что переспал с парнем. Не то чтобы меня шокировала это событие, ведь я никогда не был ярым гомофобом, да и что-то новое в жизни не помешает. Но вот то, с КЕМ я только что переспал…
Резко разворачиваю Билла к себе лицом и впиваюсь взглядом в его лицо: еще покрытое пеленой наслаждение глаза, расширенные зрачки, розовые щеки и искусанные губы...
Я хотел сказать ему что-то резкое, но не смог... Словно в меня кто-то заткнул огромный кляп. Я только притянул его к себе поближе и чмокнул в макушку, пахнущую мандаринами.
- Том, - его тихий, хриплый голос вырвал меня из полудремы.
- Что?
- Можно я пойду, Том? – он поднимает на меня глаза, в которых... слезы?
- Что случилось? – почему-то мне очень не хочется, чтобы он ушел сейчас.
- Просто девочки проснутся, и пойдут ко мне... - его глаза бегают, а тело мелко дрожит, словно он сдерживается.
- Ты сегодня будешь спать здесь.
- Но, они не поймут, как мы… - пытается перебить меня.
- Придумаем. Но ты будешь сегодня здесь, со мной, – я тебя никуда не отпущу. Неужели ты еще не понял?
- Том, пожалуйста... - его голос начинает дрожать.
- Нет.
Он просто молча высвобождается из моих рук и отворачивается. Ну уж нет, мы будем спать вместе. Трахаться ему со мной не стремно было, а вот спать в обнимку в одной постели – что-то ужасное? Достаточно грубо разворачиваю его и тяну к себе. Но меня словно ударяет током, когда я вижу его бледное лицо с растекшейся по щекам от слез тушью и полные боли, отрешенные от мира глаза...
- Билл, Билл! – мне стало действительно страшно. Он как будто сошел с ума за пару секунд – настолько безумно-несчастным было его лицо. – Что случилось, Билл?
Он громко всхлипнул и прижался ко мне.
- Том, я ее предал, Том, - его трясло, и он бормотал что-то, как самый настоящий сумасшедший: про какую-то девушку, про предательство...
Мы просидели так почти всю ночь. Сначала он плакал и что-то бессвязно бормотал, а я его просто прижимал покрепче и гладил по голове. Потом он немного успокоился и рассказал про НЕЕ. Именно так. Про девушку с большой буквы – мать девочек. Потом про родителей и про все-все-все. Чем больше я вслушивался в историю его жизни, рассказанную хриплым, чуть дрожащим голосом, тем больше мне хотелось никогда не отпускать его. Он был такой, как я, но совсем другой... Мне так хотелось, чтобы он больше не плакал...
Я тоже ему что-то шептал, целовал в соленые губы и щеки, гладил по голове, пока мы оба не успокоились и не уснули.
А утром я проснулся один в пустой постели...

Глава 14
POV Tom
За доли секунды срываюсь с места, натягиваю на себя первые попавшиеся штаны и буквально скатываюсь вниз. В голове густой темно-красной венозной кровью бьется только одно: «Он не мог, он не мог, он не мог после того, что было...»
Мне захотелось орать от счастья, когда я услышал восторженные визги близняшек и тихий шепот Билла, уговаривающий их быть потише.
- Не надо тише, я уже встал, - девочки поприветствовали меня дружным радостным воплем и тут же втащили в свою празднично-подарочную кучу-малу: обрывки упаковок, пакетики, коробочки, игрушки и щебет с двух сторон окружили меня, не давая вырваться хоть на секунду из этого вихря.
- Ой, папа, - вскочила Мэри, и с какой-то коробочкой подбежала к Биллу, - это тебе от Санты...
Наконец-то я смог совершенно открыто и спокойно посмотреть на Билла: по нему было совершенно незаметно, чем он занимался этой ночью, словно и не было ничего в реальности, а был только милый рождественский сон. Ну, не совсем милый и не совсем рождественский, но сон...
Билл осторожно взял из рук девочки подарок и начал разворачивать его, так медленно и аккуратно, словно он знал, что там внутри бомба с часовым механизмом.
Я с замиранием сердца следил за движениями тонких пальцев, которые сначала снимали бант, потом разворачивали оберточную бумагу и открывали бархатную коробочку. Я видел, как его глаза восхищенно заблестели, а потом он сразу как-то сник и быстро захлопнул коробочку.
- Пап, ну ты чегооо? – я был полностью солидарен с близняшками в этом вопросе. – Тебе не понравился подарок Санты?
- Нет, - он слабо улыбнулся. – Просто Санта, наверное, перепутал меня с кем-то, и по ошибке принес чужой подарок.
- Не перепутал, - встаю с пола и подмигиваю девочкам. - Вы тут пока разбирайтесь с оставшимися подарками, а мы с папочкой примерим его подарок и сварим чай, - без промедления хватаю опешившего от моего напора Каулитца и тащу его... Угадайте куда? На кухню. В последнее время это место в моем доме выполняет функции пункта приема и приготовления пищи все реже и реже... Мне захотелось нервно хихикнуть, но я не стал.
Я просто молча втянул почти несопротивляющегося Билла в кухню, закрыл дверь, прижал его к стенке и поцеловал. Так банально и просто. И он мне ответил. Слышите, он мне ответил!!! Хотелось орать от восторга. Значит, мне не приснилось...
- Нет, - тихо ответил он, оторвавшись от меня и покраснев. Кажется, я сказал последнюю фразу вслух. – Прости меня, Том...
- За что?
- Ну, за все... - он замялся и покраснел еще больше. - За ночь...
- Ты еще просишь прощения? – на меня словно вылили ведро ледяной воды. – За такое не просят прощения.
- Но... - пытается сказать еще что-то, но я не дал. Сейчас скажет какую-нибудь глупость, я вспылю, он снова испугается, а мне не хочется убивать все это волшебство, поэтому я просто заткнул ему рот свои поцелуем.
Минут через пять, а может, и больше, Билл попытался освободиться от моих губ и объятий. На мой вопросительный взгляд он начинал мямлить что-то вроде:
- Там девочки... - но меня это совершенно не интересовало. Меня мучили два других вопросах, они буквально разрывали изнутри:
- Билл, почему ты ушел?
- Я не ушел, я был с тобой всю ночь, - он так мило краснеет; никогда не думал, что меня будет охватывать такая волна нежности при виде того, как кто-то краснеет, особенно мерзкий Каулитц, - я утром услышал, что девочки проснулись, и пошел…
- А подарок? – кидаю выразительный взгляд на коробочку, которая так и зажата в его руке. – Тебе не понравилось? Почему ты его не взял?
- Понравился, Том, очень. Просто... Просто я не могу его взять, правда, - его голос задрожал. - Прости... Я же тебе не приготовил подарка, я просто не знал, - его речь снова превращалась в какое-то бессвязное бормотание.
- Глупенький, - от его бормотаний-оправданий хотелось смеяться. - Этот подарок от чистого сердца, - натыкаюсь на его недоверчивый взгляд. – Правда.
Вынимаю из его пальцев коробочку, открываю, достаю браслет и застегиваю на тонком запястье. Ловлю его восхищенный взгляд и спрашиваю:
- Красиво ведь? Правда?
- Да, - выдыхает он. - Спасибо тебе, Том, за такой чудесный подарок.
- Тебе спасибо…
- За что? - даже не глядя на его лицо, я мог представить себе, как взлетела вверх правая бровь и появились вопросительные искорки в глубине карих глаз.
- За самое лучшее в мире Рождество, Билл. За самый лучший в мире подарок. За семью...
***
- Чем займемся? – радостно спрашиваю расположившуюся за завтраком семью, МОЮ семью. Хочется вопить от восторга и счастья, переполняющего меня. Только где-то внутри плавает одна маааленькая пресловутая ложка дегтя, которая никому не дает покоя, но я стараюсь не обращать на нее внимания – все проблемы надо решать по мере поступления и только.
- Гулять, гулять, гулять, - дружный вопль близняшек – их напор мог сразить наповал кого угодно, что уж говорить о нас с Биллом.
И вот мы после завтрака, дружно нарядившись потеплее, отправились на прогулку. Надо признаться, что далеко уйти у нас не получилось. Буквально первый сугроб идеально подошел, чтобы закинуть туда сначала радостно-возмущенно визжащих близняшек, а потом возмущенно вопящего и дергающегося Каулитца, чем я и нажил себе трех кровных мстителей, святой целью которых было закидать меня снежками, извалять всего в снегу, в общем, сделать все возможное, чтобы превратить в небольшой такой сугробик. Этим мы и занимались: бегали, орали, кидались снежками, валялись в снегу под удивленными взглядами соседей, которые привыкли к моему одинокому и очень аскетичному образу жизни. Знаете, а мне в этот момент было плевать на то, что они думают, я был просто С-Ч-А-С-Т-Л-И-В.
Мы настолько увлеклись вылепкой семейства снеговиков, что не услышали, как зашумела на подъездной дорожке машина, как хлопнула дверь. И только когда к нам направился пожилой мужчина в темном пальто, я понял, про ЧТО я забыл.
- Здравствуйте, герр Леманн, - с трудом сглотнув, выдавил я из себя. Сзади резко стало тихо: девочки и Билл тоже поняли, кто к нам наконец-то пожаловал.
- Доброе утро, Томас, - мужчина окинул меня насмешливым взглядом.- Счастливого Рождества, - улыбнулся он.
- Счастливого, - боже, с каким трудом слова выдавливались из горла.
- Представишь меня своей семье?
- Да-да, конечно, - ко мне постепенно возвращаются голос и разум, - идите сюда, -улыбаюсь Каулитцам. – Это мой брат – Билл, - кивая на смущенного, мокрого, помятого Каулитца, – а это его дочери, мои племянницы – Элизабет и Мэриэн, можно просто Лиззи и Мэри, - близняшки, больше похожие на маленькие сугробы, чем на маленьких девочек, нетерпеливо подпрыгивали на месте, им было совершенно наплевать на всех моих начальников, так как их гораздо больше волновал процесс вылепливания половых различий у снеговиков. – А это мой начальник герр Леманн.
- Здравствуйте, - хм, похоже, у Билла тоже какой-то столбняк.
- Здрасти, - подбежали близняшки. – Скажите, а Вы умеете сиськи лепить?
- Что-что? – брови босса скрылись под шапкой.
- Сиськи! Ну тетеньке-снеговику слепить можете, а то папа и дядя Том говорят, что не умеют.
О боже, я сейчас закопаю этих маленьких бестий с извращенскими замашками...
- Ааа, - расхохотался Леманн, - сейчас мы с вами попробуем... – и с увлечением начал возиться с близняшками...
***
- Всего доброго, герр, - пожимаю сидящему в машине шефу руку.
- До свидания, Томас. У тебя просто потрясающая семья. Береги их, - захлопывает дверь и заводит мотор. Я уже возвращался к дому, когда в спину мне донесся крик: - Готовься к переезду в новый кабинет, Трюмпер, - на моем лице сама по себе появилась торжествующая улыбка. Да, я это сделал.
Когда я зашел в дом, вся моя веселость куда-то улетучилась. Серьезный и сосредоточенный Билл сидел за столом в гостиной, перед ним лежали какие-то бумаги, а тонкие пальцы нервно крутили ручку.
- Том, - его тихий голос пробирает до дрожи, – ему понравилось?
- Конечно. Меня ждет новый кабинет, - на лице сама собой расползается довольная улыбка.
- Тогда ты подпишешь бумаги, Том? – поднимает на меня серьезный взгляд.
- Какие бумаги? – пытаюсь лихорадочно понять, что же он имеет в виду.
- Помнишь, ты в агентстве заключал контракт? Чтобы считать его выполненным, ты должен сейчас подписать бумаги, что мы сделали работу, и ты не имеешь к нам никаких претензий...
- Да-да, конечно, - как же я, дурак, мог забыть? Сажусь за стол, беру у Билла бумаги и ручки и ставлю в нужных мессах подписи. Когда я закончил с этим нудным делом, то довольно откинулся на спинку стула и протянул бумажки Каулитцу:
- Ну вот и все...
- Ну вот и все, Том, - эхом повторил за мной Каулитц.
И тут я понял, ЧТО сейчас произойдет. Я понял, почему Билл полностью одет, а их два чемодана стоят в прихожей. Когда вниз скатились одетые близняшки, внутри меня зияла черная дыра…
Я безмолвно наблюдал, как Билл встает, одевается, помогает девочкам застегнуть куртки, поправляет им шапки и капюшоны, тащит чемодан в машины. Я даже на автомате с ними попрощался...
Черт! Звук захлопнувшейся двери вывел меня из ступора, я бросился к МОЕЙ семье, сидящей в машине, и резко распахнул дверь со стороны водителя:
- Билл, нам надо поговорить.
- Подождите минуту, девочки, мы сейчас поговорим с дядей Томом, и поедем домой, - он вылезает из машины и захлопывает дверь:
- Ты что-то хотел, Том? – сама вежливость...
И только два слова в ответ:
- Не уезжай...
- Я не могу, том. Это работа. Нам пора ехать, - Билл горько усмехается.
А я... что я? Мой работающий в ускоренном режиме разум смог выдать только самую большущую жизнеразрушающую глупость:
- Я заплачу, если надо...
Черт! Какая у него тяжелая рука, аж искры из глаз посыпались… И ногти острые... Кровь из четырех глубоких бороздок на щеке каплями падала на землю вместе со слезами, а глаза неотрывно следили за синим минивэном, который увозил в никуда мою семью...

Глава 15

POV Tom
Я не помню, что было последние двое суток. Кажется, я пил, кажется, много, кажется, бил посуду, зеркала, вазы, тарелки и прочие хрупкие и не очень предметы интерьера. Я просто выпал из мира. Пил, плакал, рушил все и снова пил, плакал, рушил...
Мое сознание вернулось вместе с лучшим другом и парой пощечин, хотя скорее это был отличный хук левой, который поставил мои мозги на место.
Я долго рассказывал другу, что со мной случилось, и что я не знаю, как быть и жить дальше. Мой дом стал таким пустым и... холодным. Без НИХ. Никто не разбрасывал где попало вещи, не выливал какао на белоснежные ковры и мебель, не бил дорогую посуду, не смеялся, не смотрел мультики, не просил прощения, не готовил... Не шлепали босые пяточки по лестнице, и никто не читал Гарри Поттера на диване в гостиной...
Когда я все это изложил Георгу, то он лишь взял фото с камина, НАШЕ фото, и сказал мне одну потрясающую в своей простоте и гениальности вещь:
- Ты придурок, Трюмпер, - поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил: – Ты угробил двое суток хрен знает на что вместо того, чтобы вернуть их и сказать самое главное.
- Но я не знаю адреса... - попытался оправдаться я.
- О боже, Том, ты что, вчера родился? – вздохнул Георг и сел напротив. – Или ты вдруг стал банкротом, и у тебя нет денег, чтобы заплатить за столь важную информацию?..
- Я... - черт-черт-черт! Подрываюсь с места и бегу за телефоном, но в дверях резко разворачиваюсь и задаю очередной тупой вопрос: - А что мне им сказать-то?
- Что любишь их, идиот, - беззлобно рассмеялся друг.
***

Это и вправду оказалось просто. За десять тысяч евро начальство Билла в лице фрау Эммерсон любезно поделилось дополнительной информацией о нем, а именно адресом.
Я очень удивился, когда узнал, что Билл живет в Майнце. Почему-то я был свято уверен, что он из Гамбурга. Но нет, Майнц.
Слава богу, поезда туда ходили часто. И вечером 31 декабря я должен был быть у него.
Я собрал все подарки, которые мы покупали девочкам, наши фотографии, тонкий браслет, оставшийся болтаться на прикроватной тумбочке в спальне Билла, и забытые в спешке домашние тапки сорок третьего размера.
Прежде чем ехать к нему, я заехал в цветочный. Как жаль, что я так и не догадался спросить, какие цветы он любит. Пришлось быть банальным и пошлым – полсотни светло-розовых роз. Я бы купил сотню, но в канун Нового года в магазинчике не оказалось подобного количества цветов, а ждать мне не хотелось. Следующей в очереди была кондитерская – огромный торт для близняшек и корзинка с засахаренными фруктами для Билла. Он очень любит грызть их, когда читает или смотрит телевизор. И затем с дрожью в сердце – к Биллу.
Через час после того, как поезд Берлин – Майнц прибыл на перрон, я стоял перед подъездом огромной многоэтажки. С букетом цветов, сумкой вещей, тортом и волнением, вызывавшем дрожь во всем теле.
Домофон и лифт не работали, и мне пришлось подниматься на восьмой этаж пешком. Сделав глубокий вдох, я нажал на звонок. За дверью послышала какая-то возня, детский смех и дверь мне открыл... низкий светловолосый крепыш в очках...
- Эээ, - я, откровенно говоря, опешил. И весь внутренний монолог, который предназначался Биллу, огромным кляпом заткнул мне горло.
- Вы к кому? – вежливо поинтересовался открывший.
- Извините, я, кажется, ошибся... – начинаю пятится назад.
Но тут из-за хозяина квартиры вылетает два громковизжащих маленьких вихря:
- Дядя Том! Дядя Том! – наперебой щебеча, повисли на мне близняшки. - Ты приехал, ты приехал, а папа говорил...
- Мои хорошие, - цветы летят к сумке и торту, стоящим на бетонном полу, а я, разрываясь от счастья, прижал девочек к себе и чмокнул в светлые макушки.
- Кхм-кхм, - кашлянул блондин. – Девочки, вам лучше вернуться домой, а то папа расстроится, а ему нельзя. Вы же не хотите, чтобы он расстроился...
- Хорошо, - девочки как-то слишком послушно соглашаются. - Дядя Юштель, - вот и прояснилась личность загадочного блондина, - а можно дядя Том зайдет к нам в гости?
- Посмотрим. Идите пока посмотрите мультики, а мы поговорим с дядей Томом, - он кинул на меня многозначительный взгляд, - и, возможно, он зайдет в гости.
- Хорошо. Мы будем ждать тебя, дядя Том, - чмокают меня в щеки и скрываются со скоростью света в глубине квартиры.
- Думаю, надо представиться, - пытаюсь сообразить, что и как сказать этому человеку. - Томас Трюмпер, - протягиваю руку ладонью вверх для рукопожатия.
- Густав Шеффер, - крепко сжимает мою ладно и тут же отпускает. – Юштель – школьное прозвище, которое приклеилось, похоже, на всю жизнь, - поймав мой вопросительный взгляд, с усмешкой отвечает он.
- Очень приятно.
- Не скажу, что это чувство взаимно. Что ты хотел, Том?
- Мне надо поговорить с Биллом.
- Боюсь, что это невозможно, - его глаза насмешливо блестят из-под очков.
- Мне правда надо объяснить, что произошло и... извиниться, - пытаюсь объяснить этому совершенно незнакомому человеку.
- Да я понимаю, - усмехается Шеффер. – Судя по цветам и пакетам, ты пришел не морды бить, а горячо извиняться. И я даже знаю за что, но Билл правда не может. Я бы с удовольствием помог тебе, хоть ты, судя по словам моего друга, мудак и сволочь, но... – он развел руками.
- А что случилось? – внутри все сжимается от неприятного предчувствия.
- Просто Билл уже трое суток лежит с тяжелейшей пневмонией в больнице...
- В какой? – не дослушав до конца, выпаливаю вопрос.
- На Вальтерштрассе…
***
Я как умалишенный схватил такси и полетел в больницу. Внутри все сжималось, дрожало, болело и горело от волнения, страха, плохих предчувствий. Мне казалось, что такси не едет, а ползет, а процедура регистрации посетителей превратилась в вековую пытку, что лифт завис где-то в третьем измерении, что мир рушится, что Билл там сейчас умирает, пока я тут теряю время.
Я едва не сошел с ума, пока искал палату с табличкой с до боли знакомой фамилией. И когда я наконец-то увидел его, такого маленького и хрупкого, окутанного какими-то трубочками и проводочками, в больничной койке с белым накрахмаленным до рези в глазах бельем, с черными волосами, разметавшимися по подушке, то мне хотелось плакать.
Я тихо, словно сомнамбула, подошел к кровати и встал на колени. До боли в глазах смотрел на заострившиеся черты обескровленного лица. И плакал, кажется. Да, я плакал. В какой-то момент я уже не сдерживался, а плакал навзрыд и рассказывал ему, рассказывал, как мне плохо без него, что я не могу, что я эгоистичная сволочь, что я люблю его, и в какой-то момент мой взгляд наткнулся на взгляд его ореховых глаз. Тихий шепот обкусанных губ прозвучал для меня приговором и помилованием:
- Я тоже тебя люблю, эгоистичная сволочь ты, Том...
И мои губы нашли его. И мы плакали вместе. И мы были вместе. Навсегда.
Нам много еще предстояло пройти, но мы сможем. Мы же сильные, правда, Билл?

ЭПИЛОГ
Спустя шесть лет
POV Tom
Слышу громкий хлопок двери, затем характерный звук шмякнутого со всей дури на пол ранца и стук шагов, приближающихся к кухне. Дочка пришла.
В кухня врывается Элизабет. По ее лицу видно, что она очень чем-то расстроена.
- Привет, папочки, - чмокает в щеку меня, а затем колдующего у плиты Билла.
- Привет, родная, - сворачиваю газету и откладываю ее на край стола.
- Привет, солнышко, - Билл закрывает кастрюлю и поворачивается к нам лицом. – Что случилось? – обеспокоенно спрашивает он, замечая выражение лица малышки.
- Да так, – мямлит она, совсем как Билл, когда теряется. – Не важно, в общем.
- Ну-ка рассказывай, - добавляю в голос грозные нотки, которые так безотказно действуют на всю мою семью.
- Просто... В общем, нам с Мэри ребята сказали, что это ненормально, когда два папы и ни одной мамы. И что, - она покраснела и выдавила из себя, - вы гомики.
Глядя на багровеющего Билла и на смущенно-растроенную Лиз, я звонко расхохотался.
- Солнышко, когда в следующий раз тебе скажут такое, сделай, знаешь, что?
- Что? – поднимает на меня чуть просветлевшее лицо.
- А вот что: показываешь им средний палец и посылаешь нахер. Все ясно? – Билл тут же подскакивает ко мне и влепляет звонкий подзатыльник:
- Лиз, не смей слушать его советы. А ты, Том, как ты можешь такое советовать детям? – он такой сексуальный, когда возмущается...
***
- Том, ну вот зачем ты Лиз такое понасоветовал? - Билл устало вздыхает и ложится в постель, а я тут же притягиваю его к себе поближе.
- Да пусть, а то они от девочек не отстанут. А так все довольны, - с наслаждением вдыхаю запах родного и самого любимого в мире человека.
- Ага-ага, а на собрании опять мне будут читать выговор за неподобающее поведение дочерей и полное отсутствие воспитания. Ты подаешь им дурной пример, Том...
- Не заводись, - чмокаю его в сморщенный носик.
- А вот и буду! – назло мне отвечает он, и понимает, ЧТО он самом деле сказал, только когда моя рука начинает поглаживать плоский животик.
- Тооом, так не честно, - слабо стонет он.
- А разве я тебе обещал, что буду играть честно? – подмигиваю и впиваюсь в любимые губы, опуская руку все ниже.
***
Мы вместе уже шесть лет. Шесть самых замечательных лет в моей жизни. У нас две замечательные дочери, куча друзей, две собаки, четыре золотые рыбки и попугай. И мы счастливы. И так будет всегда. Ведь Билла и девочек мне подарил самый волшебный в мире праздник – Рождество.
THE END

Предыдущая часть