Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Семья напрокат
Автор: Бельчонок Шуша
Бета: Smile of Cheshire
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: R
Жанр: Romance, POV
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: закончен
Предупреждения: однополые отношения, розовые сопли и много-много Рождества
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Скоро Новый год, и душа жаждет чего-то такого. Волшебного. На оригинальность особо не претендую =)
Краткое содержание: На что готовы люди ради карьеры? И чем обернется, казалось бы, циничная и невероятная идея – взять семью напрокат?

Глава 1

POV Tom
Захожу в кабинет и плюхаюсь в кресло, совершенно вымотанный разговором с боссом. Нет, все-таки не зря народная мудрость гласит, что понедельник – день тяжелый. Но он не просто тяжелый, он мозгоубивающий. Почему? Потому что наш босс любит проводить совещания и воспитательные беседы именно в понедельник. Потому что он сегодня вызвал меня на такую беседу к себе. Конечно, она закончилась для меня намного приятнее, чем для главы отдела продаж, которого уволили за неделю до Рождества, но все же не идеально. В результате босс приедет ко мне домой! Черт-черт-черт! На Рождество! Еще миллион раз «черт»! Чтобы познакомиться с семьей! Убить его готов!
Карандаш, который я неосознанно вертел в пальцах, разлетается двумя огрызками по кабинету.
И если ему понравится это знакомство, – босс весьма недвусмысленно намекнул, – то мне светит долгожданное повышение с поста начальника не очень важного отдела до его личного зама по связям с общественностью – должность, ради которой я готов пойти на все. Шеф достаточно консервативен, он человек, так сказать, старой закалки, примерный семьянин… Будучи идеальным во всем, он свято уверен, что все его приближенные и сотрудники должны быть точно такими же. Других не допускают к «царственному телу». А мне позарез нужна эта должность и близость к «царственному телу»!
Но как быть?
Вы, наверное, сидите и удивляетесь, почему я ломаю голову над таким, казалось бы, простым вопросом: собрать всю родню в своем теплом и уютном доме, нарядить елку, пожарить индейку, приготовить пудинг и напечь горы печенья, купить всем подарки и весело отпраздновать Рождество, поразив шефа наповал. Убить двух зайцев – так просто. Но не мне.
В моей жизни есть много фактов, которые я предпочел скрыть при поступлении на работу. И если они всплывут сейчас, то меня не только не повысят, но и выкинут, как подзаборную шавку, на улицу.
Дело в том, что в колледже мне рассказали одну замечательную вещь: при поступлении на работу лучше скрыть некоторые нелицеприятные стороны своей биографии и придумать «легенду», которой ты будешь четко следовать.
Так вот, в мою «легенду» все свято верят уже полтора года, кроме одного человека – моего лучшего друга, который сейчас бесцеремонно вломился в кабинет без предупреждения, записи и стука, даже не обращая внимания на протестующий писк секретарши, и плюхнулся в кресло напротив.
- Привет, дружище. Ну, выкладывай, - Георг выжидающе уставился на меня.
- Привет. Выкладываю, - встаю и, сдерживая смех при взгляде на вытянувшуюся морду Гео, начинаю выкладывать все, что есть у меня в карманах: мобильник, пачку презервативов, Паркер, конфетный фантик...
- Ну ты, - шутливо грозит пальцем. – Что тебе шеф сказал? Судя по тому, что ты прикалываешься, то тебя все-таки не увольняют. Но судя по задумчивой роже, он сказал тебе что-то не совсем приятное.
- Ну да, - усмехаюсь и сажусь на место, бессмысленно перебирая кучу хрени, которая оказалась на столе. Все-таки иногда в карманах костюма надо убираться. Да. Точно. Теперь буду. Раз в месяц. Надо сказать секретарше, чтобы занесла в расписание.
- Давай говори! – он буквально подпрыгивает на кресле от нетерпения.
- Он приедет ко мне в гости, - тяжело вздыхаю.
- Фух! И чего ты грузишься? – его лицо просветлело. – Дом у тебя вполне ничего, хорошо отремонтирован и обставлен, в довольно приличном районе. Все Ok’ будет.
- На Рождество...
- Ну елку в кои-то веки купишь...
- Чтобы познакомиться с моей семьей, - заканчиваю предложение. Ненавижу, когда меня перебивают, но я прощаю это Гео. Пока мы друзья.
- Вот них*ра себе... – присвистывает он. – А по какому поводу знакомство с семьей? Он что, жениться на тебе собрался? – подкалывает, зараза.
- Нет, повышать. И теперь я не знаю, что делать... - откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза.
- Дела... - задумчиво тянет Георг.
Думаю, тут надо кое-что пояснить. Дело в том, что в компании все свято уверены, что я хороший мальчик из хорошей большой и дружной семьи, но это не так. Мое вполне неблагополучное детство прошло в приюте. Родителей я не знаю, не помню, да и не хочу знать и помнить. В отличие от моих собратьев по «счастью», я не стал торговать наркотой, воровать и попрошайничать, а учился, как проклятый. Когда я понял, что мне не хватит мозгов, чтобы защитить проект и получить стипендию колледжа или университета, я стал играть в футбол. Два года и вуаля! – в выпускном классе мне предложили свои стипендии два колледжа и университет. Я помню, как был горд и счастлив. Мной гордились воспитатели, школьные учителя, но больше всех – я сам. Еще бы, нищий безродный щенок поступил в хороший университет на престижный юридический факультет.
Конечно, мне было тяжело, но я выдержал, не сломался, не бросил, не скатился. И могу с гордостью признаться, что все, что я имею сейчас, только моя и больше ничья заслуга.
И вот теперь моя карьера зависит от этой старой «условности», «пережитка прошлого», от того, к чему я всегда относился с презрением и пренебрежением, по крайней мере, пытался – от семьи. Это слово стучало кровью в висках, болезненно покалывало в легких и немело в кончиках пальцев. Почему? ПОЧЕМУ? Эта жизнь всегда находит самое уязвимое место и бьет в него.
- У меня идея! – Георг так неожиданно и громко напомнил о себе, что я чуть не свалился на пол.
- Какая? – непонимающе смотрю на него.
- У меня был друг, даже не друг – знакомый. Пересекались пару раз, короче. Он что-то говорил, вроде у нас есть агентство, которое оказывает экскорт-услуги... - начал он.
- Георг! Мне не проститутка нужна! – зло шиплю. Как же меня всегда раздражает тупость людей, и именно этого представителя человеческого рода в частности.
- Ты не понял, друг, - хохотнул он. - Они предоставляют всех, кого тебе надо: проститутку, любовницу, жену, сына, дочь, парня, бабушку, троюродную племянницу – всех. Словил идею? – довольно улыбается.
- Понял, - чувствую, как на моей физиономии разрастается торжествующая улыбка.
Как я сам не догадался? В этом мире за деньги можно купить все. Так почему бы не купить семью? Тем более они мне нужны не навсегда, а на время. Вполне конкретное – на Рождество.
– Звони своему другу и узнавай, что там за агентство.
- С тебя бутылка. Чего-нибудь невероятно дорогого, вкусного и алкогольного.
- Заметано.

***

Через двадцать минут на моем столе лежала бумажка с заветным номером. Номером моей мечты. Ничто меня не остановит. Ничто и никогда. Я всегда добиваюсь своего. Независимо от того, сколько мне будет это стоить и сколько людей при этом пострадает. Мне на них плевать. В этом мире всем на всех плевать. Так почему я должен быть другим?

Глава 2

POV Tom
Припарковываюсь у многоэтажного бизнес-центра. Стекло, пластик, железо, много этажей и устрашающего вида секьюрити – стандартная постройка для этого района Берлина. Только две небольшие мигающие елочки у входа заставляют скривиться. Ненавижу Рождество. Ненавижу всю эту мишуру, подарки, приторные улыбки и сладкие песни. Все это можно окрестить одним замечательным словом – фальшивка. Показуха. Как вам больше нравится. Люди словно заставляют себя поверить в праздник всей этой стандартной мишурой, а я вот его ненавижу, потому что знаю, какой он на самом деле для тех, кто его ждет. Для детей – разочарование, потому что Санта никогда не подарит то, что хочешь, особенно, если ты живешь в приюте. Для подростков и студентов – повод напиться, понюхать кокаина да потрахаться с кем-нибудь без обязательств. Для взрослых – покрасоваться перед соседями количеством покупок, обедом и украшением дома; просто пафос и куча зависти, злошипения за спиной другу друга и куча прочих «приятностей». Для стариков – еще одни повод убедиться в своем одиночестве и ненужности детям с внуками. Где хваленое счастье?
В общем, хватит философствовать – пора решать проблемы. Заглушаю мотор, выхожу из машины и, пискнув сигнализацией, направляюсь к зданию. Когда вижу табличку с названием, невольно хочется хмыкнуть. Многообещающее у агентства название – «Счастье». Будь моя воля, ни за что бы не обратился в заведение с таким названием, пусть бы там хоть по сто тысяч евро бонусов раздавали... Еще и эти елочки. Надеюсь, что внутри будет получше... Иначе я просто сбегу. Хотя вру. Не сбегу. Если мне что-то надо, я пойду на все.

***

Внутри оказалось не лучше: гирляндочки, шарики, елочки, снежинки, назойливый рождественский мотив, льющийся откуда-то сверху. Возможно, без всего этого холл, лифт, и приемная человека, с которым мне предстояло общаться, выглядели бы довольно хорошо, но сейчас... Спокойно, Том. Вдох-выдох. Ты сильный. Ты выдержишь.
Совершенно озверевший, врываюсь в приемную и направляюсь быстрым шагом к секретарю:
- Томас Трюмпер, мне назначено, - опережаю ее вопрос.
- Здравствуйте, герр, - миловидная шатенка оторвала взгляд от монитора компьютера. Хм, а она ничего, я бы с ней познакомился, если бы она не работала секретаршей. Не сплю с дешевками, а все секретарши таковыми и являются. – Я сейчас сообщу о Вашем приходе.
- Будьте добры.
Тонкий наманикюренный палец нажимает кнопку селектора:
- Фрау Эммерсон, к Вам Томас Трюмпер.
- Пусть проходит, - хрипло кашлянул селектор, и я, не дожидаясь, пока секретарша мне это продублирует, поворачиваю ручку тяжелой дубовой двери и захожу внутрь кабинета.
И тут елка, они явно хотят, чтобы я сошел с ума. Это заговор. Так, отвлекись от этого, Том.
Перевожу взгляд на молодую женщину, сидящую в огромном кожаном кресле за огромным столом. Странно, мне показалось, что она должна быть старой. Впрочем, не важно, что мне там показалось.
Опускаюсь в кресло напротив нее:
- Здравствуйте.
- Добрый день, герр Трюмпер, - улыбается, не скрывая во взгляде заинтересованности моей персоной. Нет, тетенька, ты старовата для меня, да и размер маловат – я люблю дам попышнее.
- Вы подготовили свои предложения для меня? – предпочитаю минимум этикета и максимум дела. К чему все эти расшаркивания?
- Да, герр. Только... - женщина виновато потупила взгляд.
- Что «только»?
- Дело в том, что большинство сотрудников уже заняты, поэтому мы нашли для Вас всего пять человек. Рождество, понимаете же?
Опять это адское слово! Ненавижу!
- Понимаю, - улыбаюсь. Все-таки с тем, от кого тебе что-то нужно, следует быть вежливым.
- Посмотрите анкеты, - она протягивает тоненькую папку.
Открываю. Первое, на что падает взгляд – большая цветная фотография пожилой пары. Оба улыбаются, относительно симпатичны, насколько могут быть симпатичными старики.
- Это фрау и герр Штольц – одни из самых старых и опытных сотрудников агентства с очень большим опытом. Что самое замечательное, они работали в Берлине всего пару раз, причем около десяти лет назад, так что вероятность того, что их узнает человек, для которого, собственно, и режиссируется спектакль, ничтожна.
Я лишь скептически хмыкаю в ответ:
- И кем же они будут? Для родителей староваты, для теть-дядь тоже.
- Зато прекрасно подходят на роль бабушки и дедушки, - фрау Эммерсон ослепительно улыбнулась.
- Хм, ладно, посмотрим, - переворачиваю страницу и рассматриваю следующую фотографию: молодой симпатичный парень с девочками-близняшками. – А это кто?
- Билл Каулитц – наша гордость, - черт, а она и вправду гордится, вон даже на кресле выпрямилась. - Вам очень повезло, что у него произошли какие-то разночтения с заказчиком в вопросах оплаты, и он сейчас совершенно свободен и готов приступить к работе в любое время.
Ну, про Билла этого мне ясно, а...
- Эти девочки, они кто?
- Это дочки Билла – совершенно очаровательные малышки. Думаю, что они произведут неизгладимое впечатление как на Вас, так и на ваших гостей.
Хм, главное, чтобы они произвели сокрушительных последствий для моего дома.
- И кем же мне их представить? – вот тут у меня точно кризис. Кем может мне приходится взрослый парень, да еще с детьми?
- Ваш брат, герр. Младший. С племянницами. Вы даже немного похожи…
Что? Я? Похож на эту крашеную куклу? Ну уж нет.
- Не думаю, - холодно отрезаю. – Это все кандидатуры?
- К сожалению, да, герр, - наигранно вздыхает. Знает, с*чка, что мне некуда деваться.
- Вы уверены, что они справятся?
- Конечно-конечно, Вы ни о чем не пожалеете, герр, - слишком быстро ты обрадовалась, фрау.
- Гарантии прописаны в договоре? – ты, конечно, красиво улыбаешься, но про договор я не забуду.
- Да, герр.
- Подписываем. Покупаю всех.
- Хорошо, герр. Кстати, если вы хотите, то уже сегодня можете познакомиться с Биллом и близняшками – они приедут в офис через час. Если Вы готовы подождать...
- Да, - перебиваю ее.
Надо знать, с кем придется иметь дело, и кому я доверяю свою карьеру.

***

Подписание договора, предоплата и прочие формальности заняли полчаса, и теперь я сидел в коференц-зале и читал анкету этого самого замечательного Билла, попивая кофе и стараясь не замечать весело мигающую рождественскую елочку (и здесь они!):
ФИО: Вильгельм Йорк Каулитц – ну и имечко! Не повезло парню!
Дата рождения: 01.09. 1985 – почти мой ровесник.
Семейное положение/дети: не женат, двое (девочки-близнецы, 5 лет) – папаша-одиночка?!
Рост/вес/размер ноги: 189/66/43 – золушка-дистрофик, которой ногу отдавил слон – мечта любого мужчины!
Образование: магистр психологии и филологии (три языка: французский, испанский, американский) – интересно, что заставило парня, да еще с детьми, пойти почти в шлюхи ??? – Пишет докторскую диссертацию по...
Черт, что за шум?! Резко откладываю бумаги и разворачиваюсь к двери, в которую вваливается что-то очень яркое, очень шумное и, очень на то похоже, что это моя «семья»...

Глава 3

POV Bill
- Солнышки, тише! – пытаюсь утихомирить разбушевавшихся девочек.
Они становятся совершенно неконтролируемыми в Рождество. Ну скажите мне, а кто себя контролирует, когда вокруг такая красота и такое счастье? Мне и самому хочется улыбаться всем подряд, распевать во весь голос рождественские гимны и просто орать от счастья.
- Ну пап, нам интересно на него посмотреть! Вдруг он страшный, как тролль из Гарри Поттера... - начала Элизабет. Она хоть и младше сестры на четыре минуты, но всегда и везде лезет первая.
- Или, наоборот, красавец, как, как... - Мэри явно не могла подобрать слово, но тут глаза ее радостно просияли: - Как ты, папочка!
Не выдержав, начинаю смеяться. Мои дочери – самые уникальные дети во всем это мире. Как же я их люблю... Притягиваю к себе девочек с двух сторон и чмокаю в макушку сначала одну, а потом другую.
- Ладно, солнышки, пойдемте знакомиться с дядей Томом, - стараюсь сказать это как можно беззаботнее, чтобы близняшки не поняли, насколько нервничает их папа.
Знакомство с новым клиентом – это всегда в некотором роде нервное событие. Ты совсем не знаешь человека, он тебя, а, тем не менее, вам придется изображать счастливую семью. Если бы я был один, то никаких проблем не было бы, но вот с Мэри и Лиззи сие мероприятие может вылиться во что-то очень неожиданное…
- Пойдем, пап, - две маленькие ладошки проскальзывают в мои и с недетской силой тянут вперед. – Пап, пап, а дядя Том, он какой? Высокий? Худой? Пап, а может, он карлик? Вот чудесно будет... – наперебой галдят они. – Пап, а вдруг он в тебя влюбится и подарит нам домик в Майами и живого Гарри Поттера?..
Пытаюсь вклиниться в этот щебет и разъяснить девочкам:
- Родные, дяденьки в дяденек не влюбляются...
- А почему? – в меня впиваются две пары глаз. Вот дернул меня черт за язык перебить их, он бы поговорили-поговорили и забыли, а теперь придется придумывать идиотские отговорки:
- Ну... Эээ… - мозг лихорадочно перебирает варианты. – Потому что так сказал Бог, - боже, Билл, что ты несешь? У тебя два высших образования и диссертация, написанная почти наполовину...
- Ну, пап, - синхронно надуваются и пыхтят, как ежики.
- Да-да-да. И вопрос закрыт. Ясно?
- Паааап, смотри, какая елочка... - облегченно вздыхаю. Как все-таки хорошо, что дети так быстро переключают внимание.

***

Обрадованный, что смог так легко увильнуть от не очень приятного разговора, я всю дорогу развлекал девочек, лишь бы они не вспомнили о том, о чем не надо.
В итоге мы, громко смеясь, ввалились в конференц-зал, но смех сразу застрял в горле, как только мой взгляд наткнулся на режущий взгляд холодно-карих глаз, а холодное приветствие:
- Добрый день! – стерло даже намек на улыбку с моего лица.
Сухарь. Этого человека можно было по первому впечатлению охарактеризовать именно так и только так. И это несмотря на то, что он был невероятно красив, одет в дорогой безупречный костюм, но настолько холодное и безразличное лицо, в сочетании с точно таким же голосом и ледяным тоном я видел очень редко.
- Здравствуйте, - как можно дружелюбнее улыбаюсь, подхожу к нему и протягиваю ладонь для рукопожатия. Но она так и остается нелепо висеть в воздухе.
- Присаживайтесь, - мужчина кивает на кресло напротив себя.
Даже близняшки притихли и послушно следовали указаниям, а это на них не очень похоже. Говорят ведь, что дети лучше всех чувствуют людей. А этому человеку лучше было подчиняться.
- Томас Трюмпер.
- Билл Каулитц. А это, - киваю по очереди на девочек, которые уселись по бокам от меня, как маленькие испуганные цыплятки: - мои дочери – Мэриэн и Элизабет.
- Ясно. Вы, наверное, уже знаете, что нам придется работать вместе, - скрещивает руки на груди – закрытая поза. Мы настолько неприятны Вам, герр Трюмпер, или Вы нас настолько боитесь?
- Да, - отрывисто киваю, чувствуя, как в мои джинсы вцепляются четыре маленькие ладошки.
- Вас посвятили в то, что вам придется делать?
Это напоминает мне допрос, не хватает только трех вещей: лампы, направленной в лицо, протокола и конвоя. Весь мой психологический и жизненный опыты вопили: «Уходи отсюда, Билл! Зачем тебе эти проблемы?». Но 20 евро в кошельке и приближающееся Рождество удерживали мою попу на стуле перед этим человеком и заставляли кивать, судорожно сглатывая:
- Да, в общих чертах, герр.
- Отличн...
- Пап, - звонкий голос Лиззи набатом разнесся по кабинету. Не обратив никакого внимания на возмущенно-презрительный взгляд человека, сидящего напротив, она продолжила: - Пап, можно потрогать колбаску дяди Тома?
Что? Чувствую, как мою челюсть медленно притягивает к полу. Какую колбаску? Мои щеки заалели:
- Элизабет, где твои манеры! Что ты говоришь? – надеюсь, со стороны не очень заметно, что я сейчас провалюсь под землю от стыда.
- Пап, я тоже хочу, - захныкала Мэри.
Я перевел взгляд на герра Трюмпера, на лице которого было написано такое изумление и презрение, будто перед ним с неба упала огроооомная куча д*рьма.

POV Tom
Да что себе позволяют эти... эта семейка! Мало того, что они ввалились сюда, почти как цыганский табор, разве что без песен, бубнов и плясок, так еще и... Колбаска! Не знаю, как у их папаши, но у меня с мужчиной ассоциируется только одна часть тела, которую так можно так назвать.
- Ну пап, - обе малявки уже синхронно хныкали и дергали смущенного Каулитца за рукава пуловера.
Кстати, их одежда – отдельная тема для моего недовольства. Мало того, что сам папаша на встречу с потенциальным работодателем заявился в джинсах и пуловере, к тому же накрашенный и на каблуках (и это парень!), так и его дочки одеты в джинсы и разноцветные полуспортивные кофты (девочки должны носить платья!).
- Ну можно потрогать? Я никогда не видела таких черненьких колбасок на голове у дяденек, - хнычет та, что справа...
- Мы одну, паап, - подключается «левая».
Вижу, как на лице Каулитца появляется облегченная улыбка. Хах, радует, что я не один тут зацикленный.
- Вы про косички, что ли?
- Да, пап, - хором отвечают.
На меня эта компания уже минуты три не обращает никакого внимания, словно я подставка для парика.
- А ты про что подумал? – хитро прищуривается «правая». – Какой же ты пошляяяяк! Мы же маленькие еще, чтобы трогать мужские писюльки. Ты же нам сам говорил, - лицо Каулитца приобретает почти малиновый оттенок, а я собираю в кулак все силы, чтобы не рассмеяться. Все-таки, хоть мне и трудно признать это, но девочки довольны милы, хоть и ужасно невоспитанны.
- Так, солнышки, - смущенный Каулитц очевидно собрался в кучу. - Идите к тете Эмили и скажите, что папа сказал, что Вам пора пить чай с печеньем.
Звонкий радостный вопль почти оглушил меня. Двумя маленькими вихрями девочки сорвались с места и бросились в двери, но тут одна, кажется, Элизабет, остановилась в дверях и спросила:
- А как же колбаска? – она выжидающе уставивилась почему-то на меня, а не на своего папашу.
- В следующий раз обязательно, - хмыкаю.
Повеселевшая девочка выбежала из комнаты, а я снова перевел взгляд, который стал на три тонны тяжелее от ярости, на Каулитца.

***

Через час я вышел из здания компании, можно сказать, вполне даже удовлетворенный. Несмотря на все «недоразумения и несоответствия», Каулитц оказался профи в своем деле. Он быстро и четко рассказал мне план действий: что, как и когда надо сделать.
Во-первых, завтра он с дочерьми (за чье поведение он извинился 7 раз в течение беседы) и парой Штольц приедут ко мне домой, чтобы ознакомиться с домом. Поскольку сам Билл из Майнца, то, если девочки захотят, послезавтра они переедут ко мне на неделю, чтобы изучить дом, помочь мне все приготовить. Когда я представляю эту компанию в своем идеальном доме, мне становится плохо, но по-другому и правда не получится: девочки должны привыкнуть к дому и ко мне, а я к ним, чтобы в рождественский вечер не произошло никаких ляпов.
Во-вторых, послезавтра нам предстоит совместный поход по магазинам с малявками за елкой/гирляндами/носками и прочими ненужными мне предметами интерьера. Каулитц очень удивился, когда узнал, что у меня нет рождественских украшений. Хоть он и старался скрыть свои эмоции, но они у него на лбу 72 кеглем Times new Roman написаны. Поэтому все эти безделушки придется покупать, за мой счет, естественно. Ну и, конечно, елку – куда же без нее. Я хотел откреститься от этой мучительной для меня процедуры, но Билл заявил, что нам нужны «фотографии на камин». Короче, просто семейные фото, а поход по магазинам – идеальный повод все сделать. Потом мы должны будем завезти близняшек Штольцам и пофотографироваться еще и с ними, а затем отправляться по магазинам уже с Биллом, чтобы приобрести подарки , а также необходимые продукты для рождественского ужина, который Каулитц собирался готовить сам (надеюсь, что готовит он лучше, чем воспитывает детей, потому что в противном случае меня повышать будет просто некому – босс просто-напросто отравится). О том, чем мы будем заниматься дальше, и то, что мы будет делать с моим жилищем даже думать страшно... Честно говоря, меня уже сейчас мутит. Соберись, Том, ты же мужчина и все выдержишь!

Глава 4

POV Tom
Звука тормозящей у дома машины я ждал с особым трепетом... ужаса. Представив, чем обернется моему невероятно чистому и стильному дому пребывание трех не очень культурных человек, двум из которым не то что 18, даже 10 нет, я тихо сгорал от страха и просыпался в холодном поту от кошмаров.
Сегодня с утра приходящая горничная вылизала весь дом так идеально, насколько это было возможно. Она была настолько удивлена, когда я попросил подготовить две гостевые спальни, что едва не выронила ведро с водой из рук. Хм, я, конечно, понимаю, что не часто вожу кого-то к себе домой, особенно с ночевкой, но все же зачем так удивляться-то? Я не машина, а человек, и вполне способен пригласить гостей и даже предложить остаться на ночь. Представляю, что случится с горничной, когда тут поселится семейство Каулитцев: она, наверное, онемеет. Ну, не онемеет, а заикаться станет точно. Эта семейка кого угодно до заикания доведет.
Из мыслей меня вывел тот ужасающий звук, который я с трепетом ждал вот уже 40 минут, кляня себя за то, что забыл попросить номер телефона Билла и вообще за то, что впутался в эту аферу. Эх, чует мое сердце, что я еще получу много «приятных» последствий... У дома остановился темно-синий минивэн...

POV Bill
Со страхом я подъезжал к дому человека, с которым мне неделю предстояло не просто жить, а еще и изображать семью. Мне никогда еще не приходилось работать с ТАКИМИ людьми. В этом человеке было столько самомнения, пафоса и презрения к окружающим, что поневоле станет не по себе. Слава богу, малышки ничего не заметили. Главное, чтобы они и дальше оставались в своем неведении.
Кстати, чего они там притихли? Смотрю в зеркало заднего вида – тихонько шепчутся и хихикают. Ох, не к добру это.
- О чем шепчетесь? – от звука моего голоса Лиззи и Мэри синхронно подпрыгивают на сиденье и делают ангельские лица:
- Ни о чем, пап, – улыбки ангелов и бесенята в глазах. Ну уж нет, мои милые, меня вам не провести. Я нутром чую, что вы что-то придумали.
- А если честно?
- А если честно, папа, то о женских секретах, которые тебе, как самцу, знать не надо, - авторитетно заявляет Элизабет, от чего мне хочется сползти с сидения. Когда они только успели понахвататься таких фразочек?
- Папе можно рассказывать все…
Так, Билл, спокойнее. Смотри на дорогу. Тебе нужно не пропустить поворот.
- Пааап, ну ты же сам говорил, что бабы с их заморочками тебе неинтересны, - о боже, когда я такое мог им сказать?
- Когда я такое говорил? – судорожно копаюсь в голове.
- Дяде Юштелю по телефону, - черт-черт-черт! Они настолько выбили меня из колеи, что я чуть не пропустил этот чертов поворот, но все-таки успел включить сигнал и свернуть на дорогу, ведущую в один из самых престижных районов Берлина.
- Вы опять подслушивали? – сколько раз я им читал нотации по поводу того, что так делать нельзя, а они все равно...
- Нет, пап, ты просто громко разговаривал, - тянут хором и начинают хихикать. О боже, за что ты ниспослал на мою голову такие испытания?
Пока я читал девочкам нотацию по поводу того, что делать хорошо, а что не очень, и про то, что кому и как говорить, мы въехали на нужную улицу. Наткнувшись взглядом на нужный номер дома, осторожно припарковываю машину и поворачиваюсь к дочкам:
- Ну что, готовы? – этот вопрос скорее нужен мне, чем им.
- Всегда готовы! – хором смеются они.
- Вы помните, как надо себя вести?..
- Да, пап. Мы будем хорошие, - перебивает меня Мэри.
- Правда-правда, - добавляет Лиззи.
- Ну хорошо.
Открываю дверь и выбираюсь из машины, затем распахиваю заднюю дверь и помогаю выбраться сначала одной, а потом второй близняшке:
- Добро пожаловать, принцессы.
Они синхронно делают реверанс и разворачивают головы к дому:
- Пап... Это дом дяди Тома? – такого восхищения в их голосе я не слышал после прошлогодней поездки в Диснейленд.
- Да, - кидаю взгляд на дом. Дыхание сбивается от красоты этого здания: старинный особняк в викторианском стиле, окруженный огромными вечнозелеными елями. Словно из сказки...

***

POV Tom
Устало откидываюсь на подушки и бросаю взгляд на светящееся табло электронных часов – 01:03. Это был чертовски тяжелый день для меня и моего дома.
Близняшки начали сеять разрушения буквально с первых минут: все многочисленные статуэтки, вазы, светильники были перещупаны, понюханы, сняты с мест, пара штук разбита. На белоснежный замшевый диван вылито полкружки какао. Разбита чашка из французского небьющегося сервиза за пару тысяч евро. На бежевый натуральный ковер вылита вода из вазы с цветами.
Мой дом напоминал хаос. Хоть они и приехали всего с двумя чемоданами, но такое ощущение, что ко мне ввезли по меньшей мере пару грузовиков со всяким хламом. Везде что-то валялось: карандаши, игрушки, листы бумаги, остатки еды, одежда и странные предметы, о назначении которых мой разум мог только догадываться. Их папаша вообще не мог никак остановить своих деток. Он только бегал за мной по пятам и ежеминутно извинялся-извинялся-извинялся.
Единственное, за что его можно было терпеть – он потрясающе готовил. За пару часов куролесенья на кухне (о том, в каком она сейчас находится состоянии, лучше не вспоминать) Билл приготовил потрясающий ужин, который мы смели моей полной семьей в полном составе. Фрау и герр Штольц лишь осмотрели мой дом, поужинали и отправились к себе домой. Пока они были тут, я хоть как-то мог прятать свое раздражение, но когда они уехали и адские девчонки устроили дефиле в моих шмотках, я сорвался. Схватил Билла за руку, затащил в комнату и 10 минут орал на него, объясняя, что родители нужны вообще-то для того, чтобы воспитывать детей, а не устранять следы разрушений. На что мерзкий Каулитц только прошипел мне в лицо:
- Если уважаемого герра Трюмпера что-то не устраивает, то мы можем уехать.
За*бись! Мне хамят за мои же деньги.
- Нет. Просто сделай так, чтобы твои дети вели себя прилично в моем доме.
Удивительно, но то ли разговор возымел действие, то ли близняшки просто устали, но ничего кошмарного больше за вечер не произошло. Они просто мыли с Биллом посуду, потом что-то рисовали, потом вроде купались...
В общем, я просто смог немного посидеть над бумагами в тишине, а когда закончил и направлялся в спальню, то увидел картину, которая умилила бы любого человека, но не меня: сквозь щель приоткрытой двери спальни, которую я выделил близняшкам, было видно и немного слышно, как Каулитц тихим (но весьма приятным – это невозможно было не отметить) голосом напевает старую-старую колыбельную девочкам. Я не видел близняшек, но видел Билла, который выглядел таким счастливым и умиротворенным, как будто в мире не было высшего счастья...
Мне честно очень-очень хотелось зайти и сказать ему какую-нибудь пакость, но я не стал. Я просто молча прошел мимо, к себе.
Завтра будет трудный день, Том. Пора спать.

POV Bill
Осторожно подтыкаю одеяло девочкам, выключаю ночник и, тихонько прикрыв за собой дверь, выхожу из комнаты. Уже поздно, но у меня еще куча дел. Надо привести в порядок этот дом. Адски красивый и адски холодный, точно такой же, как и его хозяин. Ну как в человеке может быть столько ненависти и злобы? Не понимаю.
Со вздохом беру из кладовки швабру и ведро.
Зато теперь я понимаю, почему у него нет рождественских украшений.

Глава 5

POV Tom
Утро началось неприятно. Обычно я вполне нормально вставал под мерзкий аккомпанемент будильника, но сегодня это показалось просто невероятным подвигом. И все из-за этой мерзкой семейки. Из-за них я не лег спать вовремя, как следствие – не выспался, а значит, весь день у меня будет болеть голова. И я буду злой и раздражительный. Ну что ж, – на лице сама собой расползлась злорадная ухмылка – им же хуже. Будут знать, как не давать Томасу Трюмперу... спать.
Чтобы хоть как-то привести себя и свою голову в удобоваримый вид, залезаю под душ. Ледяные струи помогают телу придти в тонус, а мыслям собраться в кучу. Но чтобы быть во всеоружии, мне нужна еще большая чашка крепкого горячего черного кофе, пока эта семейка ещё не проснулась.
Одевшись, осторожно покидаю комнату и, бесшумно пройдя по коридору, спускаюсь вниз на кухню.
Странно, мне казалось, что мой дом полуразрушен и захламлен, а сейчас... Он выглядел так же, как вчера после ухода горничной. О боже, я что, настолько нервничал и злился, что у меня были галлюцинации? Или они у меня сейчас, от недосыпа? И этот чудесный запах чего-то свежеиспеченного и свежесваренного мне причудился? Нет! Чем ближе я подходил к кухне, тем четче оттуда доносились звуки, сопровождающие бурную деятельность: шипение, перестукивание, шлепанье тапок по гранитному полу.
Осторожно открываю чуть прикрытую дверь и заглядываю. От увиденной картины у меня захватило дух: наглый Каулитц в одних джинсах и в моем (хоть я его и не носил) фартуке вихрем носился по кухне, что-то напевая себе под нос. Но дело было совсем не в том, что он делал, а как он выглядел. Старые, потертые джинсы болтались на его худых бедрах, обнажая спину почти до ямочек на ягодицах. Очень симпатичных, кстати. Так, стоп, Том! Это же Каулитц. Ты его купил. Ты не забыл? «Ну и что, что купил, – мерзко прокомментировал невесть откуда взявшийся внутренний голос. – Смотри, какой он хрупкий, словно девушка»… А хвост длинных темных волос, струящихся по голой спине, делал это сходство еще сильнее. Мне всегда нравились брюнетки. Тьфу ты, черт! Том, это парень! У него есть член и нет сисек – потрясающе, я сегодня просто фонтанирую блестящими изречениями.
Все, хватит. Подглядывать в собственном доме – этого еще не хватало. Резким рывком распахиваю дверь и захожу в кухню:
- Доброе утро, - стараюсь придать голосу хотя бы подобие дружелюбия.
- Ой, - ложка, которой Каулитц что-то помешивал, со звоном ударяется об пол. Он медленно краснеет, неловко сгибается, чтобы ее поднять, и бормочет: - привет, а я тут завтрак готовлю.
- Вижу, - хмыкаю.
- Ты не будешь сердиться, что я воспользовался твоими продуктами? – его голос чуть дрожит. Неужели я настолько похож на скрягу?
- Нет, конечно, если ты нальешь мне чашку кофе, - кривлю лицо в улыбке. Надеюсь, что это было похоже на улыбку, но, судя по вытянувшемуся лицу Каулитца, все же не было.
- Да-да, конечно, - он начинает суетиться еще больше, а после его третьей неудачной попытки открыть шкафчик с посудой в мою душу начинают закрадываться опасения, что выпить кофе мне сегодня не дано.
Но, о чудо, через пару минут передо мной стояла чашка изумительно пахнущего черного напитка. Я осторожно сделал первый глоток и чуть не подавился:
- Что это? – надеюсь, что я выглядел не слишком удивленным.
- Кофе, - Каулитц легонько пожал плечами. Как будто я сам не понял, что это кофе! Но какой...
- Потрясающе... – невольно выдыхаю.
- Мамин рецепт, - бормочет смущенный Каулитц и отворачивается к плите.
Через пять минут мертвой тишины я не выдерживаю и спрашиваю:
- Что готовишь?
- Кашу и блинчики, - даже не повернулся ко мне. Хотя его задница меня тоже вполне устраивала.
- Кашу?
- Девочкам, - коротко поясняет он.
- Ты хорошо готовишь, - большим глотком допиваю кофе и с шумом отставляю кружку в сторону.
- Спасибо, - да уж. Он, похоже, не настроен на диалог. И почему это меня так раздражает и волнует?

***

- Пааааапа, папа, а почему мы должны есть кашу, а дядя Том – нет? – они что, всегда хором разговаривают?
- Потому что дядя Том уже вырос большой. Вот вы когда вырастите, тоже будете есть только то, что захотите, - во взгляде Каулитца, смотрящего на своих отпрысков, было столько нежности, что я даже немного им позавидовал. Вот если бы на меня так смотрели и уговаривали есть кашу, то я бы согласился... и не только на кашу, но и на все, что угодно.
- Пап, а у меня тоже будут колбаски, если я буду кашу есть? – спрашивает, кажется, Элизабет. Черт, опять они про мои волосы.
- Да-да, милая, так что давай ешь, - хм, а он все-таки неплохой отец.
- А почему у тебя, пап, нет колбасок? – спрашивает вторая.
Каулитц медленно начинает краснеть, бледнеть, на его лице написано просто огромными буквами, что он лихорадочно пытается найти ответ и ничего не может придумать, совсем ничего.
- Потому что ваш папа был вредным мальчиком и не кушал кашу, - прихожу ему на помощь. Мда… Я? Какому-то Каулитцу? Том, ты в последние два часа сам себя поражаешь.
- Правда? – две пары карих глаз устремляются на меня.
- Конечно, - врать, так по полной.
- А откуда ты знаешь? – подозрительно спрашивает Мэри.
- Мне по секрету дядя Юштель рассказал, - не знаю, кто это, но судя по тому, как часто это имя упоминалось близняшками – хороший друг семьи и Билла. С каких это пор я называю мерзкого Каулитца Биллом?
- Аааа, - хором тянут они. – Папа, значит, ты все-таки был в детстве гадиком?
Когда я увидел лицо Каулитца после этого вопроса, то моим единственным желанием было громко расхохотаться и сползти под стол.

***

Я же вам говорил, что не люблю магазины? Нет? Так знайте: я не люблю магазины, и даже не просто не люблю, а ненавижу, особенно торговые центры, особенно перед Рождеством. Особенно после того, как провел там 6 часов.
Но, слава богу, это закончилось. Мы ехали домой. Не к нам, а к Штольцам, чтобы оставить там близняшек и отправится в финальный забег по магазинам. От мысли об этом захотелось громко застонать, но я не буду этого делать. Во-первых, потому что мужчинам, а в особенности мне, так вести себя не положено, во-вторых, потому что на заднем сиденье, мило посапывая, спало утомленное семейство Каулитцев в окружении миллионов пакетиков/упаковочек/коробочек – всего того, что не вместилось в багажник. Я изредка бросал взгляд в зеркало заднего вида, чтобы... черт, ЧТО СДЕЛАТЬ? Признайся, Том. Чтобы полюбоваться на них. После сегодняшнего у меня и вправду начало создаваться впечатление, что это моя семья.
Хоть Каулитц и мерзкий, но он очень красивый, заботливый и все-таки хороший отец. О боже, только ты знаешь, как мне трудно это признать.
Я думал, что поход по магазинам обернется совершеннейшим кошмаром для меня лично и для моей кредитки в частности, потому что запросы двух избалованных девчонок должны быть невероятно велики. Но, как бы это парадоксально не звучало, они не были избалованными. Они не плакали, не топали ногами и не бились в истерике, требуя что-то купить. Билл просто советовался с ним, как со взрослыми, а они с серьезным видом помогали ему, будь даже это самая глупая помощь: выбрать цвет шариков или определиться с длиной гирлянды. Они настолько увлекательно обсуждали все это, что заражали энтузиазмом все и всех вокруг, в том числе и меня. Я сам не заметил, как начал перебирать вместе с ними какие-то нелепые сувениры, шары, каминные носки и прочую дребедень, которая на самом деле меня жутко раздражает. Они даже умудрились напялить на меня чудовищную пластмассовую маску зайца и сфотографировать в ней. Надо будет, пока они спят, стереть этот ужас.
Не обошлось, конечно, без инцидентов, но они мне даже нравились, потому что наблюдать красного, как помидор, Каулитца, судорожно пытающего что-то придумать, чтобы успокоить Лиззи и Мэри – сплошное удовольствие. От воспоминаний захотелось засмеяться. Особенно если вспомнить, как ревностно юные леди относились ко всем особям женского пола, приближавшимся к их папаше. А уж как они этих особей отпугивали... просто класс.
Например, молоденькой симпатичной продавщице в костюмчике эльфа, которая так строила Биллу глазки (почему-то мне не нравилось не то, что она строила глазки не мне, а то, что она строила их Биллу; черт, что же со мной все-таки происходит?), они дружно сообщили, что она не подходит на роль их мамочки, потому что у нее нет мужской пиписьки. Да-да, именно так. Я едва удержался, чтобы не расхохотаться, глядя на смущенные лица несостоявшейся парочки. А уж когда они вдвоем взяли Билла за руки и потащили прочь от этой девицы, громко то ли рассуждая, то ли объясняя Биллу, что у этой девицы «маленькие титьки, а тебе же, пап, такие не нравятся», я не выдержал и рассмеялся.
Потрясающие дети. Из этих девчонок когда-нибудь выйдут отличные рекламщики или адвокаты.
Бросаю последний взгляд на мирно спящую троицу. В таком состоянии они меня вполне устраивают. Жаль, что оно не может длиться вечно. И уже через пять минут три ангела превратятся в шумное, наглое, буйное, мерзкое семейство Каулитцев…

Глава 6

3 дня до Рождества
POV Tom
Сегодня был последний рабочий день перед рождественскими каникулами. Угадайте, где я его провел? Правильно, на работе. Мне надо было завершить все дела.
Как ни странно, но, сидя за рулем машины, я испытывал истинное удовольствие от того, что еду домой. Вернее, от того, что еду домой к мерзкому Каулитцу и не по годам развитым вредным малявкам. Я знаю, что они вместе готовят ужин и ждут меня, что Билл опять будет смущаться, краснеть и мямлить, неловко роняя все, что попадется мне под руку, а его девочки вместо того, чтобы поддержать папашу, еще больше будут усугублять ситуацию не по-детски серьезными и ехидными замечаниями. Я сказал, что мне ЭТО нравится? Мне безумно, безумно это нравится! Мне уже не представлялось, как я раньше жил без них и как буду жить. С ними не скучно и не серо.

***

- До Рождества три дня, - констатировал Билл, не отрывая взгляд от тарелки. Такое ощущение, что он меня боится. По крайней мере, смотреть в глаза точно.
- И? – не совсем понимаю, чего он от меня хочет.
- Дядя Том, какой же ты сухарь! – выдает одна из близняшек. Сегодня они в совершенно одинаковой одежде (первый раз за все то время, что я их знаю, хотя сколько я их знаю...) и поэтому различить их не представляется возможным. – Надо украшаться.
- Кто-кто? - чуть не подавившись, переспрашиваю я.
- Сухарь, - медленно, как для дауна, повторяет она.
- С чего ты взяла? – хмыкаю.
- Потому что так сказал папа по телефону дяде Юштелю, - влезает в наш разговор вторая, и я резко перевожу взгляд на багрового Каулитца. Сухарь значит? Я? Ну-ну.
- Дядя Том, а почему ты сухарь? – спрашивает первая.
- Ну ты и дурочка, Мэри. Он сухарь, потому что его родители не как нас папа в магазине купил, а испекли, как пряничного человечка. Дядя Том, а ты вкусный?
Я, кажется, начинаю понимать, почему Билл впадает в прострацию. В прострацию... ну вот что мне им сказать, а также что сказать их папаше?
- Нет, - стараюсь, чтобы голос звучал как можно резче.
- Дядя Том, а можно я тебя попробую? – теперь я точно знаю, что это Мэри.
- Нет! – Билл наконец-то проснулся. – Если вы еще хоть слово скажете за ужином, то останетесь без десерта и немедленно отправитесь спать, а дом мы будем украшать вдвоем с дядей Томом!
Не хватало мне еще такого счастья. В таком случае Билл будет украшать его сам.
- Но, пааап, - хором тянут близняшки.
- Я все сказал, - не думал, что голос Каулитца может быть настолько резким, а тон бескомпромиссным.
- Хорошо, па.
- Молчим.
Хм, возможно, он и не такой плохой родитель. Но за сухаря он еще свое получит.

***

- Раз, два, три. Включаю... – голос Билла искрился счастьем, но его заглушил громкий восхищенный вздох близняшек.
Я и сам едва удержался от него. Не думал, что мой дом может ТАК выглядеть. Как со старых рождественских открыток.
Почти два с половиной часа карабканья по стремянкам/крышам/выступам, замерзшие до посинения пальцы и покалывающая поясница стоили этого: по всему фасаду дома мигали разноцветные лампочки, красиво отражаясь в паре сотен маленьких и не очень шариков.
Поскольку гирлянд мы купили много, то Билл решил еще развешать их на елях, окружающих подъездную дорожку. Мои слабые возмущения были задавлены этой семейкой в полном составе. Один Трюмпер против трех Каулитцев – не аргумент. Поэтому мне с разочарованным вздохом пришлось перетаскивать позаимствованную у соседей стремянку к ближайшему дереву и натягивать на него маленькие лампочки. После этого было еще одно дерево и еще одно, потом светящиеся неоном фигуры оленей и Санта Клауса, омела над входом и так до бесконечности. Мне кажется, что последний раз я так уставал в университете после 10-километрового кросса на физкультуре.
Но я ничуть не жалел о потраченном времени и силе теперь, когда видел, как все это великолепие сияло, искрилось, сверкало, окрашивая подступившие сумерки во все цвета радуги, превращая мой дом в таинственную волшебную избушку в еловом бору.
- Жаль, снега совсем нет, - тихий голос Билла над ухом заставил вздрогнуть. Я настолько задумался, что не заметил, как он подошел.
- Еще будет. Метеослужба упрямо обещает его вторую неделю.
Он ничего не отвечает, только хмыкает.
- Девочки, кому-то уже пора в душ и спать!
- Ну, пап, неееет, - у девочек настолько разочарованные мордашки, будто им только что объявили, что Санта Клаус в этом году взял отпуск.
- Я кому сказал, - Билл упирает руки в бока, очевидно, стараясь выглядеть как можно грознее, но у него не получилось. Близняшки это тоже прекрасно понимали и хором фыркнули:
- А ты, поймай, - и двумя зайчатами со смехом разбежались в стороны.
Я наблюдал пять минут, десять. Когда мимо меня в очередной раз пронеслись с громким визгом два маленьких вихря, а за ними покрасневший, тяжело дышащий Билл, я не выдержал и кинулся следом за ними...
Вернулись мы домой спустя еще полчаса. Уставшие, запыхавшиеся, но безумно довольные. Билл с близняшками после чашки горячего шоколада отправились наверх, чтобы умываться, переодеваться и укладываться спать. Честно говоря, мне надо было тоже идти. Я со вздохом встал из-за стола и отправился к себе в спальню, чтобы принять горячий душ и отдохнуть. Сегодня мне точно не грозит бессонница.

***

Вопреки всем моим предположениям, я уже полчаса ворочался в постели даже без намека на сон. Чтобы не тратить время зря, я встал, натянул на себя первые попавшиеся джинсы и рубашку с коротким рукавом, взял подмышку ноутбук и отправился на кухню. Там и думалось, и работалось лучше всего. Да и холодильник под рукой.
Из-за неприкрытой кухонный двери выбивалась яркая полоска света. Наверное, забыл выключить, когда уходил. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил на кухне... Билла.
Он меня не заметил и пару минут я имел удовольствие наблюдать за ним. Он сидел на стуле за столом, поджав одну ногу под себя, и читал какую-то книгу. Было видно, что он очень увлечен этим занятием: милые морщинки на лбу, сосредоточенный бегающий по строчкам взгляд, прикушенная пухлая губа. Так, Том, не смотри на его губы… Черт! Том! Лучше смотри на его губы, чем на обнаженные шею, плечи, грудь...
- Том? – наконец-то меня заметили.
- Привет, - не думал, что мой голос может быть настолько хриплым, а ответ – банальным.
- Ты что тут делаешь? – странный вопрос, учитывая, что хозяин дома тут я, и могу делать что хочу и где хочу.
- Кофе выпить пришел. А ты?
- Читаю.
- Что?
- «Гарри Поттера», - наверное, мое лицо так вытянулось, что это даже Каулитц заметил и пояснил: - Девочкам читаю на ночь. Надо заранее немного вперед читать, чтобы знать, что им читать можно, а что нет.
- Ясно, - сажусь напротив него. – И как?
- Хорошая сказка... - начинает он, но наталкивается на мой взгляд и замолкает.
- Значит, я сухарь? – сажусь напротив, вперивая свои потемневшие от ярости глаза в его.
- Н-нееет, - неужели я настолько ужасен, что он начал заикаться?
- Да? – стараюсь придать себе более дружелюбный вид, но клокочущая ярость внутри требует выхода наружу. – А как же разговор с дядей Юштелем? М? Насколько я знаю, твои девочки находятся в том очаровательном возрасте, когда еще не умеют лгать.
Он весь напрягается и поднимает свои глаза на меня (ну наконец-то!):
- Да, я так сказал, - хм, все-таки у мерзкого Каулитца есть самообладание, так как в этот раз его голос прозвучал удивительно спокойно и ровно.
- И почему же? – мне правда интересно знать, неужели во мне так много общего с этим хлебобулочным изделием???
- Как будто ты сам не знаешь, – бросает он и встает из-за стола. – Так кофе будешь?
- Представь себе, не знаю, - надеюсь, мой голос звучит не слишком растерянно. – Буду.
- Потому что ты, Том, ненавидишь людей, Рождество, улыбаться, не поддерживаешь отношения со своей настоящей семьей, для тебя в мире нет ничего важнее работы… И ещё многое другое, что должны любить и делать обычные люди, - он выпалил все это за пару секунд, смотря на меня с другого конца кухни.
Какая же ты наглая мерзкая тварь, Каулитц. Своей пяткой сорок третьего размера и двумя предложения ты умудрился растоптать шрам, который казался мне заросшим.
По мозгу прокатилась красная волна боли и ярости, застелив глаза мутной пеленой и напрочь отключив разум. Я не заметил, как вскочил со стула и подошел вплотную к Каулитцу, в глазах которого были только страх и мое отражение. Он попытался отойти, но я прижал его к шкафу с посудой:
- Да что ты знаешь о моей жизни, ублюдок, чтобы так говорить? У тебя наверняка была огромная и дружная семья, сладкое, елка и куча подарков на Рождество, любящие мамочка с папочкой, которые ограждали и защищали тебя – замечательное детство с кучей игрушек, воспоминаний и улыбок, которые хранятся в семейном альбоме с бархатной обложкой. Потом школа, настоящие друзья, первая взаимная любовь, вечеринке с морем алкоголя и секса, кокаина или травы, престижный университет. Вся жизнь как на картинках в глянцевом журнале? Да? – эти слова я почти шипел ему в лицо, со всей силы вцепившись своими пальцами в его запястья, и не давай пошевелиться. – Почему бы тебе не вырасти счастливым человеком? А? Молчи! Когда за спиной всегда стоят те, кто поможет, когда каждый праздник дарит тепло и счастье – пусть фальшивые, но такие необходимые… Кому необходимые? Ты хоть раз что-нибудь слышал о том, как живут приютские дети? Нет. Я тебе расскажу: двадцать человек в одной спальне, классная комната, ванная и столовая на 40 детей. Когда на тебя и еще 39 человек два воспитателя, которым на тебя пох*й! Абсолютно! Тебе никогда не понять это ощущение ненужности! Когда ты знаешь, что ты один, и никто не постоит, не прикроет спину, не вытрет слезы и не решит твои проблемы! Ты это понимаешь?! Когда в школе на тебя смотрят как на прокаженного, потому что ты одет в старые шмотки, одни и те же постоянно! Когда парни просто отворачиваются, а девчонки кривят нос! Когда все те, с кем ты дружил в детстве, уже давно воруют или торгуют наркотой, а первая любовь стала первой шлюхой в городе! Ты чувствуешь? Когда Рождество – это счастье, которое проходит мимо. Ты видишь, как капризные и истеричные дети мотают нервы родителям, а сам знаешь, что максимум на Рождество – это соевая шоколадка да лишние 300 грамм мяса на ужин! И все. Когда ты с 15 лет по ночам работаешь грузчиком в супермаркете, чтобы есть со всеми в столовой, и копишь деньги, собираешь цент к центу на будущее. Когда после ночной смены идешь на уроки и, срывая мозг, учишь-учишь-учишь, а потом на тренировку – до боли в перетруженных мышцах, и снова на работу. Чтобы были деньги, чтобы были хорошие оценки, чтобы хорошо играть, чтобы получить стипендию в колледже. Когда все делаешь САМ! Ты понимаешь?! – пелена медленно спадает с глаз, и я вижу перед собой белое лицо Каулитца, по которому бегут прозрачнее дорожки слез.
- Прости, - скорее полувыдох, чем шепот. - Я правда не знал...
Он так близко, что между нашими лицами меньше сантиметра. Я чувствую, как от его волос и кожи пахнет чем-то цитрусовым, апельсином или мандарином, а может, чем-то средним. Я вижу боль в ореховых глазах, и как дрожат его мокрые ресницы, я чувствую сквозь рубашку тепло, исходящее от его тонкого тела, и холодные запястья в моих пальцах. Его губы почти напротив моих... Он настолько испуган и беззащитен, что я чувствую себя зверем. Сбежать, хочется сбежать, но еще сильнее хочется…
Наклоняюсь к его таким близким губам и накрываю своими. Он не сопротивляется, только глаза становятся еще больше. Его губы мокрые и соленые, с привкусом моей истории. Проскальзываю своим языком в его рот.
В какой-то момент мои руки отпускают холодные запястья и ложатся на тонкую горячую талию. Удивительно, но целоваться с парнем – почти то же самое, что с девчонкой. Или это все потому что Билл так напоминал мне девушку?
Я не задумывался, что делаю. Все было настолько естественно, будто где-то в подсознании заложена инструкция действия: поцеловать уголок губ, провести губами по щеке, шее, груди, нежно обвести языком сосок; опуститься на колени и спуститься языком по завиткам татуировки к животу, выводить на нем какие-то слова на понятном только нам языке страсти, заставляя выгибаться Билла все сильнее и срывать с его губ тихие стоны.
Я уже потянулся к пряжке его ремня, но нас бесцеремонно прервали:
- Пааааап...
Мы настолько увлеклись непонятно чем, что не услышали шлепанье босых ножек по плитке.

Продолжение следует
Продолжение