Кияма_Анна все записи автора Название: Hitting the Rapids
Автор: Jelly Pencil
Переводчик: Атия
Бета: Jekil
Персонажи: Георг/Билл
Рейтинг: PG
Жанр: драма, романс, флафф
Категория: Slash
Размер: мини
Статус: закончен
Разрешение на перевод: есть.
Источник: http://www.fiction.tokiohotelfiction.com/viewstory.php?sid=13687
Саммари: Георг из тех, кто предпочитает плыть по течению. К сожалению, течение не вынесет его к Биллу.


В жизни было течение.

В полусложенной лирике Билла, в промежутках времени между интервью и кроватями отелей, в сумке с утерянными вещами Билла, подобранными Георгом, - во всем оно проявлялось.

Жизнь текла своим чередом - и Георг наблюдал, забавляясь, как Том не смог отвести глаз от увиденного в приюте щенка; наблюдал, ожидая, когда Густав выйдет из дверей больницы; наблюдал с трепетом, как движутся губы Билла, создавая, сотворяя целый мир вокруг них.

Течение привело Георга в эту группу, потом группу - к славе, и он был счастлив жить такой жизнью, почти полностью доволен, - ведь он был из тех парней, кто плывет по воле волн. До сих пор течение работало на него.

Течение влекло их всех наверх, но Георг знал, что к Биллу оно его не вынесет. Они двое – как параллельные прямые, и сколько бы не представлялось возможностей им пересечься: годы назад на пьяных вечеринках; в сумерках, в поле у сломавшегося автобуса; в отельных номерах, где приходилось спать в одной постели после проигранного пари, - этого так и не произошло.

Время шло, они менялись, но Билл ни разу не прижался к Георгу иначе, чем дружески, губы его ни разу не встретили губ Георга в ситуации, которую нельзя было счесть шуткой, Билл никогда не принадлежал Георгу. У Георга не было Билла. Билл был не для него, вот и все.

Течение не во всем щедро, но Георг ему не противился.

***

Ему было четырнадцать лет, и он немного запал. С ним часто такое случалось – потому что он был любвеобилен, и частенько сообщал об этом симпатичным девушкам в школе.

Георг был любвеобилен и немного запал.

Билл зачаровывал, в общем-то - восхищали оба близнеца. Георгу не доводилось встречать никого похожего, он даже не подозревал, что подобные им люди существуют. Георг не отрицал: он был покорен.

Близнецы не плыли по течению. Маленькие, большеротые и тощие пацанята с дикими прическами и макияжем как боевая раскраска, - эти все решали сами. Им было по двенадцать лет – двенадцать лет! – и они принимали такие решения, на которые Георг никогда не отваживался, о каких, впрочем, и не задумывался между занятиями музыкой, девочками и видеоиграми.

Он узнавал их, они репетировали вместе, притираясь друг к дугу – но Георг все еще был очарован.

Близнецы не руководствовались ничем, кроме собственных причуд. Сегодня Билл писал текст о морских свинках, а завтра – о рушащихся небесах. Если Георг спрашивал, почему Билл так сказал, тот отвечал: «Потому что я так хочу».

Георг никогда не хотел всего того, чего хотел и в чем нуждался Билл. Билл хотел внимания, мечтал стяжать славу, нуждался в любви, стремился заполучить себе последнее мороженое и постучать в барабаны Густава прямо сейчас – или же Билл взорвется от эмоций.

Георг никогда не испытывал таких интенсивных чувств, это уж точно. О чем он думал, что его занимало и волновало более всего – это музыка. Билл и музыка.

Музыка привела Георга к Биллу. Возможно даже, это Билл научил его любить музыку.

- Когда прославимся, - сказал однажды Билл после школы и перед репетицией, когда они лежали на пожухлой траве, на заднем дворе дома близнецов, как ни странно, вдвоем – редкостью было застать Билла без Тома. – Когда мы прославимся, я сделаю небо оранжевым.

- Но оно уже голубое, - заметил Георг, наблюдая, как дрожат ресницы Билла, пока тот взглядывает вверх.

- Вот потому я его изменю, - высокомерно ответил Билл. – Оттого, что оно голубое.

Георг не понял.

- Ты странный, - сказал Георг и ласково потрепал Билла по голове. Потом вскочил на ноги, весело смеясь, когда Билл вскрикнул и бросился за ним, молотя по телу маленькими кулаками и крича об испорченной укладке – хотя даже не причесался в тот день.

Георг не понимал этого, но происходящее ему нравилось.

***

Дальше – больше.

Чувства усиливались. Прошли годы, но Билл оставался все так же непостижим. Тесные автобусы, общие номера отелей, концерт за концертом, концерт за концертом – Георг все это время оставался завороженным, по-прежнему удивляясь тому, как именно устроен Билл.

Удивлялся, но лишь смотрел. Наблюдал, понемногу постигал и, являясь частью общего мирка их группы, все же плыл по течению, – так было проще всего.

Георг любил, когда все просто.

Он наблюдал, а Билл, как это водится, притягивал к себе. Билл - и его высокий смех по поводу самых неожиданных вещей. Билл - и его волосы, то мягко обрамляющие лицо, то жестким одуванчиком стоящие торчком. Биллу все еще требовалось последнее мороженое - или он взорвется от эмоций. Билл – Георг начинал подозревать это – был совершенно нездешним, чарующим, гипнотическим созданием.

И он был неряшливым, требовательным, упертым, тем, с кем совершенно невозможно ужиться. Исключая моменты между турами, когда группа разъезжалась, и Георг не должен больше был жить с друзьями, находясь в совершенно пустом, тихом доме. Тогда Георг обзванивал всех, кого только знал, и играл на гитаре до тех пор, пока не скрючивало пальцы.

Билл влиял на Георга в самых неожиданных, невозможных вещах. Билл и сам был во всех смыслах невозможной вещью.

Имелась разница.

Георг любил остальных участников группы, ему нравились все в менеджменте, он ладил со всеми в команде, даже с теми, кто при первой возможности совал камеру ему в лицо. Георгу нравилось думать, что он покладист, что уживется с кем угодно. Но была и разница.

Когда Густав хотел бороться, Георг вступал в игру – пихал, толкал и смеялся. Когда бороться хотел Билл, Георг смеялся, пытался схватить, прикасался и… отпускал, потому что Том не спускал с близнеца глаз.

Для обоих близнецов любой разговор начинался с шуток над Георгом, и Георг не возражал, он в самом деле не видел в этом ничего зазорного. И все же, была разница. Когда Том проходился по волосам Георга, Георг смеялся и шутил в ответ. Если то же самое делал Билл – Георг смеялся, шутил в ответ, а позже рассматривал кончики – не секутся ли, и размышлял, не пора ли занять у Билла новейший навороченный кондиционер.

Георг думал о Билле в таком роде, в каком раньше думал лишь о женщинах. Даже странно, но его не беспокоил этот факт.

Это беспокоило бы его еще меньше, будь Билл доступен для него, в случае, если течение жизни прибило бы их друг к другу. К сожалению, Билл всегда был занят - он являл собой одного из пары близнецов, а еще был одним из участников группы, и просто-напросто - он был Биллом, и не мог стать доступным для него.
Георг знал, что от жизни нельзя требовать всего и сразу.

***

- Почему бы нет? – нахмурившись, Билл смотрел на Тома в пространстве ярко освещенной кабинки ресторана быстрого питания. Он пнул Георга по лодыжке, намекая, что хотел бы от него поддержки. Георг же откинулся назад и оперся локтями о спинку сидения, наблюдая за развитием событий.

- Ты не можешь получить все, что вздумается, Билл, - пояснил Том и лизнул конус своей порции мороженого, потом повернул его другой стороной и снова лизнул. Он любил придать мороженому в процессе поедания прямоугольную форму. – Особенно, если это принадлежит мне.

- Почему нет? – повторил Билл. – Еще как могу! Могу, если ты мне дашь – просто лизнуть разок, ну же, Том.

- Нет.

Билл фыркнул и пнул Георга сильней.

- Эй! – возмутился Георг сквозь смех и ответил легким пинком. – Не вымещай это на мне. Не моя вина, что Том жадный.

Никогда не встревать в разборки близнецов – это правило Георг усвоил давным-давно. К несчастью, обычно он был слишком занят, чтобы вовремя об этом вспомнить.

- У него есть свое! – возмутился Том, обличительно указывая на нетронутую порцию Билла, лежащую на краю стола и уже растаявшую в жидкую массу.

Билл отмахнулся небрежным жестом, случайно ударив при этом Георга по груди:

- У твоего вкус лучше. Я больше не хочу это. Ну, Том, ну, господи!

- Одинаковый у них вкус, - уперся Том.

Георг был уверен, что единственная причина, почему Том не отдает Биллу мороженое, заключается в том, что Билл хочет именно его.

Брошенное мороженое Билла уже потекло и капало с края стола, Билл ткнул в лужицу кончиком пальца с совершенным маникюром и поморщился:

- Мое уже совсем растаяло.

Георг был уверен, что единственная причина, почему Билл хотел мороженое Тома, заключается в том, что Том не хочет им поделиться.

- Потому что ты бросил его! – ответил Том.

Густав шумно вздохнул на своем месте с края кабинки, и Георг сочувственно ему улыбнулся. Жить с Каулитцами никогда не было просто. В их общей группе эти двое всегда были детьми. Как самый старший, Георг считал, что его дело - урегулировать споры.
И еще – потому, что Густав этого не делал, а если Билл бросит упаковку с растаявшим мороженым в брата…

- Билл, - Георг вовремя перехватил руку Билла за запястье и прижал ее к столу. Билл фыркнул и выпустил протекающую упаковку, к заметному облегчению Тома. – Возьми мой пломбир. Я больше не хочу.

Билл склонил голову на бок, рассматривая полупустой стаканчик:

- А он вкусный?

- Попробуй, - посоветовал Георг.

Билл взял предложенное угощение, бросил на близнеца еще один осуждающий взгляд и смачно облизал ложечку.

- О, вкусно, - радостно сказал Билл и улыбнулся Георгу, не выпустив ложку изо рта. Георг засмеялся, отводя на мгновение взгляд, но тут же снова стал наблюдать, как Билл наслаждается, доедая его пломбир. Может, Георг бы и не против был доесть его сам, но готов был им пожертвовать ради восстановления мира.

- Ты мой любимчик, Георг, - заявил Билл. Густав горестно застонал, Том напрягся и лизнул не там, нарушая правильную прямоугольную форму своего мороженого.

Георг не придал реплике значения – ведь Георг предоставил Биллу то, что он хотел, а Биллу нравилось получать желаемое. Билл частенько расточал признания в глубокой и вечной любви. Тем не менее, Георг заметил, что Том безрадостно поерзал на месте, а плечи его застыли в напряжении.

- Мой любимый Георг, - продолжал Билл, не поднимая взгляда от стаканчика и не встречаясь им с Томом, но Георг был уверен, что Билл заметил неодобрение брата. Они это могли. – Ты - самый лучший из всех Георгов.

Том расслабился с довольно различимым вздохом облегчения. Густав закатил глаза по своей привычке.

Георг не был уверен, что Билл знаком еще хотя бы с одним парнем по имени Георг, так что глупо было ощущать то чувство, что испытал он.

Георг снова откинулся на спинку сидения, все же польщенный, и наблюдал, как Билл заканчивает с его мороженым.

***

Свою группу Георг знал как самого себя.

Знал, когда Густава надо оставить в покое, знал, что кепки Тома должны лежать в странном, своеобразном порядке, знал, на какую пищу у Билла аллергия по его заявлениям, и на какую у него аллергия на самом деле. Знал их причуды и их пороки. Трудно было не замечать последнее, если проводишь с этими людьми каждую минуту, если даже спишь с ними в одном автобусе. Впрочем, такое знание лишь сближало их четверых.

Георг не обращал внимание на поддразнивания старшего Каулитца, потому что это успокаивало нервы Тома. Не обращал внимания на молчание Густава, потому что был уверен – это не от отсутствия интереса. И не обращал внимания, когда Билл изображал диву, потому что знал, что Билл сделает ради друзей что угодно, поделится последней рубашкой – дурацкой, непомерно дорогой и блестящей – в том числе.

Георг знал и бесполезные, и важные вещи, а главным образом – как важны друг другу близнецы.

У него было место в первом ряду, чтобы наблюдать их необычную привязанность, их отношения. Временами близнецы спали в одной кровати, тесная близость была для них самое то. Они делили одну тарелку – но иногда дрались за коробку пиццы. Они жили вместе, заботились о собаках вместе, они все на свете делали вместе.

А в последнее время Георг видел результат всего этого: хаос, проистекавший из страха Билла быть брошенным, Томова страха перемен, и общего их страха быть разлученными, - в истории с хорошенькой блондинкой, подосланной лейблом. Георг видел, как Шантель вместе с оператором вышла за дверь, чтобы никогда не вернуться.

Георг не мог вообразить, как бы реагировал Том на известие, что младший братик с кем-то встречается.

Он не хотел воображать, как Том отреагировал бы на известие, что младший братик встречается с Георгом.

Приблизиться к Биллу означало забрать Билла. Забрать у Тома, оттуда, где ему комфортно. Георг не хотел делать этого. Георг не хотел раскачивать лодку. Билл слишком неловок, он упадет за борт и утонет.

Он не хотел менять того, что у них было, потому что у них все было хорошо. Просто и удобно, даже когда не просто, неловко. Георг не хотел бы потерять бои подушками, игру на гитаре напару с Томом, праздное времяпрепровождение на диване с Биллом и болтовню о том, что они посмотрели, разговоры о будущем и прошлом с Густавом.

Все ведь шло хорошо. Любые намеки на отношения с Биллом все изменят. Река не повернет в то русло,- думал Георг. Он был полностью, совершенно счастлив тем, как все сложилось. Если пытаться что-то изменить – ничто не пойдет правильно.
Это было просто, на самом деле.

Он не хотел нарушать мир, не хотел причинять кому-то боль. Не просто кому-то, а семье. Билл, Том и Густав – его семья.
К несчастью, его чувства к Биллу нельзя было назвать братскими.
По крайней мере, в дороге ему есть, кем любоваться.

- Сохнешь, - Густав разом оценил ситуацию, сев рядом с Георгом и бросив взгляд на вяло плевшегося через кухню сонного Билла.
Уже далеко не утро, но для Билла и Тома утро наступало тогда, когда они просыпались. Едва продравший глаза Билл почесывал бедро, просунув руку под пояс свободных спортивок.

Он наклонился, заглядывая в холодильник, по своему обычаю бубня под нос. Что-то брякнуло, и Билл заворчал громче, набрав охапку ненужных ему приправ к еде. Ногой он захлопнул холодильник и потерял равновесие, шлепнувшись на кухонный диванчик и вываливая на стол кетчуп и просроченный чесночный соус.

- Я не сохну, - спокойно, но излишне замешкавшись, ответил Георг. – Мне жаль, что пропадает последнее молоко.

В подтверждение его словам, Билл перевернул оставленную на столе упаковку молока и заторможенно наблюдал, как ручеек жидкости достиг края стола и потек на пол.

- Билл! – воскликнул Густав, бросившийся подхватить коробку.

Билл покосился на Густава и тупо спросил:

- Что?

- Молоко, - проворчал Густав, потрясая опустевшей пачкой у него перед глазами.

Георг неторопливо подошел к ним и сел на диванчик рядом с Биллом.

- О, - Билл бессильно привалился к Георгу, теплый и уютный. – Молоко, точно. Мне нужно молока для хлопьев. Дай?

Густав с досадой хлопнул пустой упаковкой, оставив ее на столе:

- С тобой невозможно жить, - пожаловался он, бросая неодобрительный взгляд на Георга. – Не могу понять, что ты в нем нашел, Георг.

Билл немного пошевелился на плече, что выдавало его удивление, но Густав уже ушел, ворча, так что Билл фыркнул и уткнулся в плечо Георга носом. Георг взъерошил его и без того нечесанные волосы:

- Он просто сварливый. Ворчун Густав.

Билл кивнул, сонная улыбка тронула его губы. Он поднял пустую коробку из-под молока, перевернул его над своей миской и оглядел стол, заваленный бутылочками и упаковками.

- А где хлопья? – озадаченно спросил Билл.

Смеясь, Георг дотянулся до нужной коробки с любимыми хлопьями Билла, стоявшей на буфете. Протянул ее Биллу и получил от него признательную улыбку.

- Видишь, - сказал Билл, зачерпнув полную ложку хлопьев из коробки и засунув ее в рот. – Ты можешь со мной жить.

***

Оттого, что Георг мог ужиться с Биллом, ему частенько приходилось за Биллом приглядывать, когда за это больше никто не брался. Георгу было не в тягость: смотреть за Биллом было одним из самых любимых его занятий.

- Георг! – в один из таких дней возопил Том, решительно маршируя к нему на манер пингвина. Глаза его были обвиняюще сощурены, за собой он тянул Билла, ухватив того за тонкую руку. – Забери это!

Георг скрестил руки и, покачиваясь с пятки на носок, с ухмылкой смерил Тома взглядом. Расслабленная поза была забыта сразу, как только Билла толкнули к нему, и тот, запнувшись за один из собственных сползших носков, повалился на Георга.

Мягкий хлопок скользнул по руке, и Георг успел ухватить Билла за талию, чтобы он не упал.

- Эй! – Георг неодобрительно посмотрел на Тома. Билл вел себя удивительно тихо, не отстраняясь от Георга и не интересуясь разворачивающейся сценой.

- Забери его, - повторил Том, экспрессивным жестом указывая на опального брата. – Забирай. Он такой… боже, Билл!

- Сам виноват, - ответил Билл. – Ты такой псих, Том.

Билл склонил голову на бок и посмотрел на Георга большими, невинными глазами:

- Он никогда не хочет делать что-нибудь интересное, Георг. А потом винит меня. Я люблю веселиться, в чем здесь моя вина?

Том заорал что-то в ответ, теперь напоминая рассерженного, покрасневшего пингвина. Георг не удержался от смешка, прижимая Билла ближе, когда Том угрожающе замахал руками.

Билл на это просто показал брату язык:

- Мы с Георгом все равно идем по магазинам. Правда, Георг?

- Конечно, идем, - согласился Георг. Том развернулся и вылетел из комнаты.

Дверь захлопнулась, а Билл жизнерадостно хмыкнул. Он прыгнул к чемодану на кровати Георга, заглядывая в него. – Тебе нужны еще солнечные очки? Мне кажется, что нужны.

- Конечно, - легко согласился Георг. – А что ты сделал Тому?

- О, - Билл нахмурился, поднимая из чемодана пару носков и тут же их откладывая. – Ну, он не пустил меня в свой номер, и это свинство с его стороны, потому что я хотел потусоваться с ним. Мы не можем быть порознь, ты знаешь.

- Знаю.

- Ну и, должна быть веская причина тому, чтобы не попасть в его номер, - Билл снова нахмурился, поднял тюбик зубной пасты и скептически его оглядел. – Выставить меня – и без того нехорошо с его стороны. Но… тебе нравится корица? Корица странная, у меня от нее язык болит.

В подтверждение своим словам Билл высунул язык и сам скосил глаза на него.

- Корица мне нравится, - сказал Георг. Билл сморщил нос и, оттопырив губы, потянулся к лицу Георга. Остановился он совсем близко от губ Георга, их носы даже на мгновение соприкоснулись.
Георг застыл и мельком подумал, не заблуждался ли он о том, что течение не прибьет их с Биллом друг к другу.

Билл отстранился.

- Ты пахнешь корицей, - только это и сказав, Билл отступил назад и посмотрел на Георга огромными карими глазами.

Запах одеколона Билла, штучной работы и прямиком из Парижа, заставил Георга ощутить головокружение и собственную глупость.
Он ведь мог бы делать удивительные вещи, - думал Георг, вглядываясь в знакомое до последней черточки лицо. Он мог бы прикасаться к Биллу, мог бы получить его, заниматься с ним любовью – и к черту все эти течения.

Но Георг никогда не был из таких людей.

Ресницы Билла, дрогнув, опустились на бледные щеки. Тогда Георг и физически отступил назад. Оба они опустили головы, разглядывая обувь Георга и ковровое покрытие вокруг.

- Нам пора по магазинам, - напомнил Билл его ботинкам.

Георг кивнул, шея с трудом подчинилась движению. Шоппинг – это легко, с шоппингом он справится.

***

Желать заполучить нечто себе в полное распоряжение не было для Георга привычным чувством. Ничего в своей жизни он не хотел так, как Билла. Чем больше проходило времени, тем больше в этом он напоминал себе Билла, которому надо, который хочет и получает. Это заставляло Георга чувствовать себя глупым, глупо влюбленным. Только влюбленным в того, кто об этом не знал и не интересовался подобным.

За исключением того, что Билл интересовался.
Интересовался? Это заставило упорядоченный мир Георга пошатнуться.

Близнецы никогда не вели себя так, чтобы это можно было счесть поведением уже более чем братским. Билл никогда не приставал к Тому – то есть, никогда не приставал к нему больше, чем к любому другому человеку. Трудно было сказать определенно, если Билл флиртовал со всеми напропалую.

- А ты что думаешь? – спросил Георг плюшевого мишку Тома, оставленного на спальной полке в автобусе, пока близнецы выбрались на остановке наружу. – Ты должен знать его лучше, правда ведь?

Раздалось фырканье, конечно, не от медведя – и Густав отозвался со своего места:

- Совсем зачах!

- Нет! – воскликнул Георг, потом добавил. – Считаешь, мне надо позвать его на свидание, что ли?

- Я в это не впутываюсь, - только и ответил Густав.

Георг досадливо промычал, заламывая пальцы.

С одной стороны, Билл не должен быть против самой идеи. Он предостаточно заигрывал с Георгом. С другой стороны, Георг нарушит все связи, сложившиеся внутри группы, возможно, Биллу станет неуютно, а Том, в результате, Георга задушит. Густав же на это лишь по привычке закатит глаза.

Вот ведь дилемма.

Георг подбросил монету.

Когда она упала, Георг понял, что не загадал, какой стороной она должна упасть, чтобы он попросил Билла о свидании.

***

В Африке течение жизни резко вильнуло, потому что Билл забрался к Георгу в кровать.

Перемена, правда, не стала значительной, потому что с собой Билл привел Тома.

Едва согревшийся и задремавший Георг вздрогнул от настойчивого стука в дверь. Ворча, он поплелся к двери, ступни тут же замерзли. За дверью обнаружился Билл.

- Мы с Томом замерзли, - пояснил Билл, энергично растирая руки и приплясывая как на сцене, чтобы согреться. Сразу за ним стоял Том, совершенно без движения и опустив голову.

Георг не стал дожидаться дальнейших объяснений, которые задержали бы всех на пороге, окончательно заморозив, и впустил близнецов.

- Ну же, быстрей, - скомандовал он, чтоб не мешкали, когда Билл задержался, чтобы посетовать, что в африканской пустыне, какого-то дьявола, вовсе не тепло, и с печалью упомянуть о замечательном отоплении у них дома.

- Вы два идиота, - Георг захлопнул дверь, но поток холодного воздуха уже проник в помещение. – Оставались бы в номере – уже согрелись бы.

Том пробурчал согласно:

- Идея Билла.

Билл только фыркнул, двинувшись в комнату.

- Мои идеи превосходны. Включи обогреватель, Георг! Я так замерз – если я простужу горло, как мы отснимем видео?

- Тебе не нужно в нем петь, просто активней шевели губами, - проворчал негромко Том, но Билл игнорировал его, изящно склонившись к обогревателю.

К сломанному обогревателю.

- Что с ним? – спросил Билл, бестолку понажимав кнопочки и повертев выключателем. – Георг?

- Он сломан.

Билл горестно и жалобно застонал, выпрямился и драматически повалился на кровать Георга:

- Мы замерзнем насмерть – эй, может быть, у Густава обогреватель работает?

Том, кажется, думал о том же, но Георг покачал головой:

- Не выходите больше наружу. Заболеете от перепада температур. Вот тогда мы точно клип не снимем.

- Мама Хаген, - поддразнил Билл, поерзав на кровати.

- Останешься здоровым и скажешь мне спасибо, - ответил Георг.
Слышно было, как у Тома стучат зубы. Георг обнаружил теперь, что на Томе надеты мешковатые пижамные штаны и длинная, но тонкая футболка.

Иногда Георг удивлялся, как близнецам удалось выживать до сих пор без серьезного ущерба здоровью.

- Лезьте под одеяло, идиоты. - Георг подтолкнул Тома к кровати. – Оба. Ляжем вместе и согреем друг друга.

- Мы же не в порно, - возразил Том, обхватив себя руками.

Георг засмеялся:

- Даже не рассчитывай, Каулитц, – Уши Тома, без того розовые, покраснели. Георг ухмыльнулся.

Билл уже внедрился под одеяло, сбросив носки, которые использовал вместо обуви. Близнец последовал за ним, и вместе они там свернулись. Когда Георг попытался присоединиться, Том отпихнул его и сказал:

- Иди с другой стороны.

- Это моя кровать! – возмутился Георг, но обошел ее, потому что с другой стороны был Билл.

Георг устроился рядом с ним, и для троих кровать была маловата. Но Георг не возражал, что спиной Билл прижимается к его груди. Так было, действительно, теплей, - решил Георг. Если бы явился Густав, Георг и его позвал бы присоединиться.

- Ты теплый, - счастливо вздохнул Билл, поерзав и прижавшись к Георгу, вдохнувшему знакомый запах одеколона. – Обними меня.

- Обнять?..

- Обними меня, - нетерпеливо повторил Билл.

- Но…

- Я замерз, - жалобно проныл Билл, вероятно, прямо в ухо Тому.

Том пробурчал из-за его тела:

- Георг, блин, обними его уже.

Георг обнял.

Так они все вместе и уснули. Стало гораздо теплее, решил Георг, задремав, обхватывая за талию Билла, который обнимал брата.

***

На следующий день Билл продолжал жаловаться на холод.

- Я замерз, - нудел он. – В обратную дорогу вы возьмете вместо меня ледяную скульптуру моих параметров.

Билл мрачно нахмурился:

- Потом я растаю, и останется от меня только лужа.

Георг не раз уже тратил время, объясняя близнецам, что пустыня – не обязательно постоянные жара и пекло. Так что, конечно, Том взял с собой запасную толстовку, а Билл – третью пару перчаток без пальцев.

Но после вчерашнего они без устали жаловались на камеру, до чего же удивлены таким африканским холодом. Георга это позабавило. И еще интересовало, не вернутся ли близнецы к нему в номер и этой ночью.

Билл справлялся и с погодой, и со стрессом. Он был занят во многих сценах. Даже когда группа отдыхала и пыталась расслабиться, Билл был задействован и продолжал мучиться.
По крайней мере, он отлично выглядит в кожаных брюках, - пытался утешить себя Георг.

Билл смотрел на него сквозь опущенные ресницы, ожидая. Георг сглотнул, в груди забилось, вернулось воспоминание, как тесно прижимался Билл к его груди – это заставляло чувствовать себя неловко и странно.

- Все потому, что у тебя такие тонкие ручки, - пошутил Георг, обхватил одну из них и покачал на весу.

Билл тихо промычал, не то чтобы недовольно, но когда Георг отпустил его руку, Билл рывком отдернул ее и скрестил руки на груди:

- Никто меня не любит, - пожаловался он.

Георг мог бы на это что-то сказать, но он видел неподалеку Тома, занятого гитарами, и что-то стиснуло у него в груди, мешая говорить.

- Ты же Билл, тебя все любят, - наконец, выдал Георг то, что посчитал приемлемым ответом.

- Но не ты, - пробормотал Билл.

Трудно было представить более неверное суждение. Георг смотрел на Билла, глупо открыв рот.

У него не было слов, точнее, слов было слишком много, но неподходящих, а Билл уже удалился к близнецу.
Всегда к близнецу. Георг покачал головой и отвернулся. Напоминание было болезненным, но необходимым.

***

К концу месяца у Георга появилась воображаемая подруга. Вроде бы, он уже полгода встречается с ней – если не целый год. Детали легенды были слишком размыты. Но Георг был уверен, что девушка у него классная, немного похожа на Билла.

Билл заговаривал о ней на всех интервью точно по плану, а Том добавлял что-нибудь из своих шуток на счет Георга следом за Биллом, не упуская случая.

Когда не было интервью, Билл был раздражителен и замкнут. И еще ближе, чем обычно, притирался к Тому – Георг удивился, что такое, оказывается, возможно. А когда Георг пытался поговорить с Биллом, тот огрызался.

- Он отчего-то бесится, - заметил Густав, наблюдая, как близнецы играют в пинг-понг перед очередным интервью. Движения Билла были резкими, раздраженными, и Георг удивлялся, как это он еще ни в кого не попал.

- Да, - согласился Георг и отвлекся, когда Билл с силой запустил ракеткой в стену. Она со стуком отскочила, а Том сказал Биллу что-то, на что Билл в ответ заорал, развернулся и промаршировал прочь.

- Все еще сохнешь, - заметил Густав.

- Да, - согласился Георг.

- Ну сделай это уже, всем ясно, чем кончится.

Георг поднял на него взгляд и нахмурился:

- Чем же?

Густав закатил глаза.

Билл был в темном коридоре за сценой. Он в сердцах пинал механизм, который Георг не узнал. Завидев Георга, Билл стал бить сильнее.

- Эта штука, должно быть, отвечает за что-то важное, - сказал Георг, пихнув твердую металлическую стойку.

- Плевать, - угрюмо ответил Билл.

Георг кивнул и привалился к стене рядом с Биллом.

- Сигарету? – предложил он, покосившись на противопожарные датчики и разбрызгиватель. – Но нас может намочить.

Билл все же взял сигарету. Прикурили, и Билл смотрел на него, ничего не говоря, так что Георг расслабился и стал ждать неизбежного.

- Ненавижу твою чертову девушку, - спустя мгновение пожаловался Билл. – Она сука, почему она тебе нравится? Могу поспорить, что я ее красивей.

Значит, Билл не поладил с воображаемой девушкой Георга. Ладно.

Понятливо кивнув, словно приняв к сведению информацию, Георг сказал:

- Сложно быть таким же красивым, как ты. Тебе не следует смотреть свысока на тех, кому повезло меньше.

Билл фыркнул:

- Я устал от разговоров о ней. Лучше уж отвечать, почему мы называемся «Токио Отель». Я бы предпочел говорить о Шантель. Да о чем угодно!

Георг снова кивнул:

- Так давай говорить о чем-нибудь еще.

Билл выдохнул дым, осмысляя:

- О.

- Мастер решил проблему, - Георг горделиво откозырял.

На следующем интервью, после упоминания о девушке Георга, Билл добавил от себя длинную тираду о том, как он поглощен поисками своей большой любви.

***

Впрочем, тема девушки не была закрыта так просто, поскольку Каулитцев было двое.

Один Каулитц выманивал сигареты, второй Каулитц - пиво.

- Сам себе купи, - возмутился Георг, когда прохладную бутылку выдернули прямо у него из рук. Том сел рядом и сделал большой глоток, а потом с вызовом посмотрел на него поверх горлышка.
Георг вздохнул.

- В общем, - сказал Том, - Билл бесится из-за твоей подружки.

- Воображаемой подружки, - напомнил Георг, надеясь на то, что Том способен мыслить более логически.

- Какая разница, - ответил Том.

А может, и не способен.

- А ты не задавался вопросом - почему? – спросил Том, нервно крутя бутылку в руках.

Георг задавался многими вопросами о Билле, если подумать. Проблема с подружкой не выбивалась из ряда других подобных:

- Наверное, ты пришел рассказать мне, в чем дело, чтобы я больше не удивлялся?

Том пожал плечами, похоже, испытывая некоторую неловкость:

- Ему кажется, что она нравится тебе больше, чем он.

Георг любил своих друзей, но какие же они смешные, особенно Билл.

- Нет, моя воображаемая подружка не нравится мне больше, чем Билл.

- Хорошо, - Том кивнул. - Билл гораздо забавней. Еще он хочет, чтобы ты знал, что он красивее.

- Это я уже слышал, - подтвердил Георг. – Сложно быть красивее, чем Билл. Странно, что ты, будучи его близнецом, совершенно красотой обделен.

Том хлопнул Георга по плечу:

- И фиг с ним, но ты объяви ему, наконец, о своей извращенной, безумной любви, чтобы мы все уже успокоились.

Георг закашлялся, словно пил в этот момент пиво. Но, к сожалению, он не пил.

Глаза Тома опасно сощурились:

- Ты ведь любишь моего брата…

- Люблю! – поспешно заверил Георг. – То есть, подожди. Этого не может произойти.

Том отмахнулся:

- Так скажи ему, что он тебе нравится, он запрыгает от радости, а ты сможешь совершать всякие отвратительные действия в отношении моего младшего братика, о которых я никогда ничего не хочу знать. Например, встречаться с ним.

Георг оторопело покачал головой:

- Это не сработает.

- Почему нет?

- Понимаешь, - завел Георг, - Жизнь имеет свое течение…

Том ответил выразительным взглядом:

- Георг, - с расстановкой проговорил он. – Даже не думай лечить меня подобной хренью.

Георг удивленно поднял брови, но рот послушно закрыл.

- Хорошо, - сказал Том, двигаясь и допивая остатки спертого у Георга пива.- Мозг у тебя, явно, с горошину, так что объясню популярно. Биллу грустно, понимаешь? – Том взмахнул рукой, обозначая глубину уныния брата. – И я с этим не справлюсь, зато можешь ты. Значит, тебе и карты в руки, ты ведь Георг.

- Ты всегда можешь справиться, - возразил Георг. Что угодно на свете может утратить смысл, но не отношения близнецов. – Он принадлежит тебе.

Том закатил глаза:

- Не принадлежит, он не мой. Но может быть твоим, если только захочешь.

- Черта с два не твой, - уперся Георг.

На губах Тома заиграла слабая ухмылка:

- Да, - согласился он, выглядя до отвращения самодовольным. – Конечно, он мой. Но ты можешь взять его напрокат, при условии, что вернешь в состоянии не худшем, чем брал.

Том нахмурился:

- Вообще, я даже прошу тебя, возьми, он пишет ужасные песни о твоих струящихся волосах и, если его не остановить, потребует разместить их в следующем альбоме. Так что, понимаешь, пора с этим что-то делать, - Том выжидательно и с вызовом выгнул бровь, совсем так же, как брат. Георг сейчас испытывал к нему нежность – к обоим из них, но по-разному.

- Тогда – я согласен, - с этим Георг мог справиться.

***

План Тома сблизить Георга и Билла заключался в том, чтобы уйти напиться с Густавом, - который закатил глаза на подобные ухищрения и поплелся следом за Томом, напутствовав Георга пожеланием не облажаться.

Георг не очень себе представлял, как следует приблизиться к Биллу и не облажаться. И все же пошел, теперь он уже не мог этого не сделать.

Когда открыл дверь картой-ключом, он застал Билла лежащим на кровати ничком, в каком-то отчаянии уткнувшегося лицом в подушку.

- Том бросил меня одного, - печально сказал Билл, когда Георг коснулся татушки на задней стороне его шеи.

Георг утешительно похлопал его по плечу:

- Ты не один, Билл.

Билл фыркнул и перестал душить себя периной, перевернулся, чтобы сесть, скрестив ноги. Он потянул Георга за запястье, и тот поддался, сев рядом, раз погладив его по встрепавшимся волосам.
Временно утратив близнеца, Билл выглядел таким жалким, что Георг не мог заставить себя произнести какие-то признания. И вообще задумался об уместности оных. Может быть, Том ошибался, может быть, Билл действительно не заинтересован.

- Хочешь, посмотрим телевизор? – Георг не смог выдавить ничего более подходящего.

– Как раз начались «Части тела», - сверившись с часами, добавил он.

- Том никогда не смотрит со мной «Части тела», - поделился горестью Билл, рассеянно теребя завязки на рубашке. Георг покачал головой и постарался не показать, какой прилив нежности испытывает сейчас к Биллу.

- Я не Том, - заверил Георг, дотянулся до пульта и передал его Биллу. Билл сейчас рассматривал его придирчиво, с близкого расстояния, - имел такой обычай. Георг не мог сказать, доставило ли Биллу это удовольствие, или он разочарован, но когда Билл забирал у него пульт, их пальцы соприкоснулись.

Билл переключил на сериал, и Георг смотрел его с Биллом, потому что он – не Том.

Георг не был Томом, - но, возможно, и к лучшему.

Солнце садилось, небо окрасил закат. Два парня свернулись на кровати, они были наедине. Билл прижался ближе, как в ту ночь в Африке, и Георг полагал, что это хорошее чувство, из тех, с которыми никогда не хочется расставаться.

- До всего этого, - сказал Георг, поигрывая прядью волос Билла, - Ты сказал мне, что хотел бы покрасить небо в оранжевый цвет.

- Я все еще намерен это сделать, - Билл осторожно развернулся к нему и с теплом взглянул.

- А я, вроде как, - Георг нахмурился и потер шею. – Люблю тебя за это. Больше, чем следовало бы, вероятно.

Георга потрясло прикосновение губ Билла к его, словно Билл только этого и ждал. Пару секунд понадобилось Георгу, чтобы ответить, без дальнейших размышлений отдаваясь чувствам, которые говорили ему, что все правильно, именно так, как и должно было быть с самого начала, и Георг отвечал со всем пылом. Наконец-то, пересеклись.

- Это хорошо, - хрипло сказал Билл, выдыхая ему в губы. – Но ты немного затянул, понимаешь?

- Нет, - не согласился Георг, придвигаясь для следующего поцелуя. – Время самое подходящее.

Течение, наконец, привело их друг к другу, - подумал Георг, обнимая Билла и ощущая его ладони на своей груди.

Билл отстранился, но совсем немного, с глупой улыбкой на лице. Он был все тот же мальчик, которого Георг встретил в одном из клубов Магдебурга. Тот же, в кого влюбился тогда, лежа на пожухлой траве. Тот же, кто вечно разливает молоко и не волнуется по этому поводу.

Он принял решение, но когда Билл рядом с ним, Георг был уверен, что перемены к лучшему.

Может быть, и решать тоже несложно.

***
Их следующее интервью прошло гораздо веселее, чем несколько предыдущих. Билл вдруг изъявил желание поговорить о подружке Георга.

- Георг влюблен, - радостно поделился Билл с репортером, - Он счастливчик!

Георг молча ухмылялся, наблюдая за жестикуляцией Билла со снисходительностью и удовольствием:

- Самый удачливый парень во всем мире!

Густав хмыкнул и саркастически пробормотал в свой микрофон:

- Безнадежен.

***

Георг не забирал его. Билл ему не принадлежал.

Билл принадлежал себе, и еще брату. Билл был тем же самым Биллом, что всегда, таким Георг его и любил – другого Билла он никогда не знал.

Даже несмотря на перемены, они все оставались самими собой. Подушечные бои, проезды на закорках, глупые видеоигры и соревнования в настольный теннис. Братья, и участники одной группы, и друзья.

Билл по-прежнему временами спал в кровати близнеца. Но теперь, временами он бывал в постели Георга и, случалось, приводил за собой Тома. Это тоже было хорошо.

Это работало. Георг полагал, что если будет просто следовать течению, все сложится как надо.

Если же нет, Георг верил, что его друзья направят течение нужным путем.