Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Осторожно: дети!
Автор: Chinami
Бета и Муза: Biana
Персонажи: Билл, Том, второстепенные персонажи.
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, Romance, Humor
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: Закончен
Краткое содержание: продолжая традицию прошлого года, я решила и в этом написать некую кавер-версию в качестве новогоднего подарка моим любимым читателям. В этот раз жертвой стал замечательный фильм «Чего хотят женщины», естественно, в соответствующей категории интерпретации.
Предупреждение: не смотря на название, ничего противозаконного здесь нет, о чем, собственно, и хочу предупредить, чтобы не было разочарованных. Все в пределах слеш - разумного.
От автора: Это совсем не те Билл и Том, которых мы все знаем, это просто мои герои, и уже если чем-то они похожи на Каулитцей, то совпадение чисто случайное))



Глава 9.
Ночь с пятницы на понедельник ©.

Красивые, почти совершенные тела, облаченные лишь в тесные красные корсеты и крохотные шорты. Плавные, соблазнительные движения извивающихся на белоснежных матрацах девушек. Многие взгляды устремлены к ним, притянуты будто магнитом. Но нет возможности дотронуться до них, нельзя даже подойти ближе. Толстое стекло, вмонтированное в пол, отделяет посетителей от нижнего уровня, где установлены кровати с танцующими лежа красотками.
Эффектно, конечно. Но только в первый раз. Том со скучающим видом пригубил виски.
На танцполе не протолкнуться. Пятница – начало совсем другой жизни в городе. Еще нет и полуночи, а народ уже пьян, разнуздан и жаждет приключений.
Том чувствует себя лишним здесь.
Ослепляющие со всех углов стробоскопы создают иллюзию рваности движений танцующих, заводя и распаляя еще больше. Можно просто стоять, едва покачиваясь, а мигающий свет, выхватывая лишь отдельные кадры, сделает все сам, создаст эффект рапидности движений.
Но Том слишком устал, чтобы шевелиться. Подавляя зевок, он вынуждено обратил внимание на друзей, шумящих за столом. Его вытащили в клуб буквально силой, оборвав все телефоны и закидав сообщениями. Сегодня «репетиция» предстоящей череды праздников. Так это называется. На самом деле это уже старт. Следующие выходные – последние перед зимними каникулами, и будет настоящий отрыв, потом основная масса разъедется, разбежится отмечать Рождество с семьей.
Сегодня пробная пьянка, и главный вопрос на повестке дня – как справлять Рождество и Новый Год тем, кто останется здесь. А если называть вещи своими именами – тем, у кого нет семьи.
У Тома же голова была забита другим. Выйдя на финишную прямую с проектом, он в нетерпении ждал понедельника, когда можно будет закончить, наконец, работу. И только тогда можно будет с чистой совестью планировать отдых.
Но это, похоже, никого не волнует.
Две девушки, старые знакомые Тома, заказали Б-52, и теперь все за их столиком с преувеличенным вниманием смотрят на синеватые язычки пламени, зажженные официантом.
Нужно шоу, все хотят впечатлений, развлечений.
Делая страшные глаза и задержав дыхание, девушки синхронно погрузили трубочки в горящие коктейли и под монотонное гудение свидетелей махом осушили рюмки. И тут же вся компания заулюлюкала, зааплодировала. А счастливые девицы изображали свое мгновенное опьянение.
Это уже было. Десятки, может, сотни раз. Сценарий не меняется с годами. Но Том почему-то только теперь заметил обыденность ситуации. Смотрел на своих друзей словно со стороны и не принимал участие в общем веселье.
Внезапно показалось, что не ему одному здесь уныло, его друзья так же скучают, только в отличие от Тома не подают вида. Эмоции наиграны, восторг искусственный, смех стерильно-механический. Все играют давно заученные роли, говорят миллион раз сказанные слова. Все ненастоящее, все неживое.
Том отвернулся, осматривая другие столики. За одним юная девушка жарко прижимается к полному, уже не первой свежести мужчине, провожая печальным взглядом мимо проходящего парня. За другим - силиконовую, кажется, совсем обезображенную своей погоней за красотой девицу осыпают комплиментами подруги, улыбки которых сползают в тот же момент, как они отворачиваются.
Кругом ложь, ни капли искренности, ни грамма правды.
Но и Том не сегодня родился. Почему это так сильно достает его сейчас?
Он сам далеко непрямодушный человек, способен и на лесть, и на обман, если это необходимо, если это в его интересах. Но после вчерашнего его просто воротило ото всего, что сейчас приходится видеть и слышать.
- Эй, друг! Чего киснешь? Давай к нам! – ударив по плечу, прокричал самый главный активист компании.
- Я в норме, расслабляюсь, - зачем-то врет он в ответ.
И самому от себя становится противно. Напиться что ли?
Одним глотком прикончив свой виски, Том показал официанту, что нужно повторить. И в который раз за день проверил телефон. Не звонит. Ушел вчера, не сказав ни слова. И не звонит. Что Том сделал не так? Что сказал лишнего?
Врал? Да, не без этого, но не больше обычного.
Напугал своим напором? Вряд ли. Том был предельно сдержан, даже робок, в своем понимании.
Но Билл, внезапно разорвав поцелуй, как-то печально улыбнулся, отступил на шаг и, развернувшись, быстро зашагал прочь. И теперь не звонит.
Да и черт с ним. Билл просто странный, давно пора это усвоить.
Том почти закончил проект, в успехе которого нет сомнений. У него замечательные друзья, не забывающие, не оставляющие в одиночестве. Он в лучшем клубе города, в конце концов, и пьет шикарный шотландский виски двенадцатилетней выдержки. И нечего забивать голову мыслями о неадекватном человеке, много чести.
Официант поставил на столик стакан. И Том тут же подхватил его, делая глоток. И пусть не звонит. Не очень-то и хотелось.
Том еще раз глянул на телефон. Может, самому позвонить?
Он фыркнул от такой идеи. Том? Хаузель? Первый? Кому-то? Будет звонить? Да никогда в жизни.
- Алло?
- Алло! Билл? Привет, Билл. Это… это Том, - затараторил он, даже не поняв, когда успел нажать вызов.
А то, что ему ответили мгновенно, он не сомневался.
- Что?
- Привет, говорю!
- А? Не слышу!
Орущая на пределе возможностей аппаратуры музыка перебивала Тома.
- Черт, подожди!
Он сорвался с места, едва не сбив кого-то из друзей, и полетел к выходу, надеясь, что там тише.
- Алло, Билл? Слышишь меня?
- Да, теперь лучше. Ты где?
- Я? Да так, в клубе завис с друзьями. Отрываемся, - чуть успокоившись, Том прислонился к стене, пытаясь расслабиться.
- О, вот как…
- Не хочешь присоединиться?
- Я?
- Ну да, тут весело, народ оттягивается по полной.
- Ты знаешь… я не самый большой любитель такого.
- Зряяяя. Многое теряешь.
- Думаешь?
- Уверен! Тут реально круто.
Билл долго молчал в ответ. Так долго, что наш герой уже начал переживать, ответит ли он вообще или опять, не сказав ни слова, исчезнет.
- Том… - выдохнула, наконец, трубка, - можешь ответить мне на один вопрос?..
- Конечно.
- Только честно.
- Договорились!
- Если тебе там так хорошо, зачем же ты бросаешь своих веселых друзей и звонишь мне?
Оплеуха. Хорошая такая. Сильная. Мгновенно отрезвившая Тома.
Сразу захотелось бросить трубку и удалить к чертовой матери этот номер. Том стиснул зубы, понимая, что попался как школьник.
- Том? Ты обещал, - безжалостно напомнил Билл.
- Что ты хочешь услышать?
- Ответ на свой вопрос. Только и всего.
- Честный, да?
- Именно.
- О`кей… - Том с шумом втянул воздух носом, - я не знаю.
- Что?
- Я не знаю, зачем я позвонил. Просто захотелось. Доволен?
- Да… вполне…
- Это все?
- Почти.
- Что еще? - глухо спросил Том, не надеясь ни на что хорошее.
Но как последний мазохист внимательно вслушивался в тихий голос, доносящийся из динамика.
- Мне осталось только сделать ответное приглашение.
- В смысле?
- В прямом. Том… у меня тут совсем не круто, и никто не «оттягивается», но, может… ты… если вдруг передумаешь… ну… кхм… захочешь зайти ко мне в гости?..
Вот странный он, ей Богу не от мира сего. Тому понадобилось пару раз прокрутить эти слова в голове, чтобы осознать сказанное.
- Когда? – вырвалось у него прежде, чем хотелось.
- Да хоть сейчас…
Догадываетесь, какой был ответ? Думаю, что да.
Том сначала кивнул, потом, все-таки придя в чувства, что-то утвердительное квакнул вслух. И старательно запомнив адрес, отключился, чтобы в следующую минуту, уже на улице, сесть в такси, дежурившие около клуба.


- Привет, проходи, - улыбаясь, сказал Билл, отступая от двери. – У меня тут с обстановкой напряг, не обращай внимания.
Том, оглядываясь, шагнул в квартиру, не зная, как себя вести. Стянув с плеч куртку, он топтался у входа, не решаясь двинуться дальше.
- Проходи, не стесняйся, - Билл забрал у него верхнюю одежду и, кинув ее на рогатую офисную вешалку, поманил за собой.
С меблировкой и остальным здесь действительно было очень скудно – видно, что ремонт сделан только что, и хозяин еще не успел обжиться. Но, тем не менее, в квартире было приятно находиться. Светлые, просторные комнаты, приятные глазу цвета, со вкусом подобранные материалы – понятно, что в ремонт было вложено много сил и души.
Том шел следом за Биллом, который тарахтел без умолку. Так, словно ничего необычного не происходит, будто Том каждый день заглядывает к нему на чашку чая.
- Это подобие гостиной, - сообщил Билл, останавливаясь. – Тут тоже еще пусто.
В действительности комната, в которую они пришли, была не такой голой как остальные. Тут стояла пара пуфиков, кадка с большим цветком, и висела широкая телевизионная панель на стене.
- Да, спартанские у тебя условия, - сказал Том, лишь бы что-нибудь сказать.
- Угрохал уйму денег на покупку этой квартиры, давно о такой мечтал, а на остальное пока не трачусь – других расходов очень много… Потерплю.
- Ясно…
И все же Билл волновался. Чаще обычного облизывал губы, много жестикулировал и все время поправлял волосы, собранные в смешной хвостик.
- Здесь у меня будет большой диван, знаешь, такой как в старых фильмах, на полкомнаты и с разноцветными подушками.
А пальцы у него тонкие и нервные. Никак не найдут себе покоя.
- А вот тут будет камин. Ну, наверное, электрический. Не важно. Главное, чтобы огонь был… мне очень нравится смотреть на огонь.
- Угу.
Том подошел ближе, останавливаясь за Биллом, словно хотел внимательнее рассмотреть тот угол, куда планируется ставить камин. Но даже для приличия не глянул в ту сторону. Все его внимание было приковано к тонкой фигуре, маячившей перед глазами. Узкая спина, острые плечи, шея были очень напряжены, Билл явно испытывал дискомфорт оттого, что гость находился позади него, но почему-то не спешил поворачиваться.
- На окно хочу тяжелые гардины в стиле восемнадцатого века. Будет сочетаться, как думаешь? Камин, гардины…
- Угу…
Его запах дразнил и будоражил. Какой-то свежий и в то же время горьковатый, совсем не сладкий, но явно напоминающий Тому детство. Вкусный.
Этот запах во всем виноват, или виски только сейчас начал туманить рассудок. Теперь уже не поймешь. Но Том, не устояв, положил руки на тонкую талию и ткнулся носом куда-то в волосы, вдыхая их аромат.
- С к-кисточками… - сбился Билл, вздрогнув.
- М?
- Г-гардины… с кисточками…
- А, ну, конечно, с кисточками.
Руки сползли на живот, чувствуя под тонкой тканью домашней футболки трепещущую плоть.
- Том… что ты… ты д-делаешь сейчас?
- Обнимаю.
Ладони широкими кругами стали гладить впалый живот. Соображать совсем не хотелось. Хотелось только трогать это благоухающее и вздрагивающее тело, и совершенно не хотелось думать.
- З-зачем? - шепотом спросил Билл, кладя свои руки поверх его, но не останавливая, просто обхватывая запястья.
- Мне нравится… можно?
Губы сами прильнули к бледной, с просвечивающими жилками шее, скользя вверх-вниз по бархатистой коже.
Билл ничего не ответил, лишь опустил руки Тома, предоставив им полную свободу. Наверное, можно – решил Том, прижимаясь к его спине и попе всем телом. Стал гладить его увереннее. Поднимаясь руками до груди, чувствовал ускоренное биение сердца и неровное дыхание. Зачем-то сдавил ребра, словно всерьез намеревался контролировать эти процессы.
- Я хочу тебя, Билл, - выдохнул он на самое ухо, до боли впиваясь пальцами в тело, - очень.
Кадык дернулся на тонкой шее, еще сильнее выдавая волнение. Билл молчал, замерев в железных объятиях.
Что его держит? Почему он молчит? Черт, с этим человеком не получается не думать и не напрягаться!
Руки снова поползли вниз, ослабив хватку, пытаясь успокоить сжатое словно пружина тело. Пробежав по ребристым бокам, задержались на талии, растирая тонкую полоску кожи, незащищенную ни футболкой, ни штанами, спустились на бедра, такие худые и узкие, что, казалось, можно запросто обхватить ладонями. Том гладил их, расслабляя невесомыми касаниями. Минуту, может, больше не позволял себе ничего другого, только ладони на бедрах и поцелуи на шее. А когда почувствовал, что Билл льнет к нему, когда мышцы на спине перестали натягиваться, сохраняя осанку, пальцы медленно переместились к низу живота, робко трогая бугорок поверх штанов.
Билл коротко выдохнул и, чуть повернув голову, прижался щекой к щеке Тома. Хаузель затрепетал как ни разу в жизни, воодушевляясь этим простым движением. Билл сделал его таким ласковым, доверчиво приникнув своей щекой к нему. И Том не знал, как отвечать на подобную нежность.
Накрыв ладонью пах, он принялся плавно массировать твердеющую плоть, второй рукой пробираясь под футболку.
- Тоом…
- Что?.. Мм?.. Тебе не нравится?..
- Нет… то есть да… то есть…
- Поцелуй меня.
Том резко разверну его лицом к себе. Грубо, бесцеремонно. Он просто не умел по-другому, и сейчас сожалел, что за двадцать семь лет ничему не научился.
- Пожалуйста, - тихо добавил он, притягивая Билла к себе.
И утонул в своих ощущениях, когда Билл сам потянулся к нему, осторожно касаясь губ. Снова это тепло, сладкий вкус, не дававшие Тому покоя с прошлой ночи. Властно влекущие, манящие, заставившие его, наплевав на все свои принципы, приехать сюда.
Том закрыл глаза, чувствуя, как все его существо наполняется ликованием. Этого он хотел, об этом думал на протяжении последних суток. Наверное, губы Билла намазаны кокаином как у проституток в тайских борделях. Попробовав один раз, уже невозможно их забыть, невозможно не желать их.
Том жадно ворвался в приоткрытый рот, вылизывая его, вбирая в себя верткий язык. Алчно, ненасытно, распаляясь с каждым мгновением все больше, наплевав на всякую осторожность.
Трясущиеся руки, обхватив попу, стали бесцеремонно мять маленькие половинки, то стискивая, то раздвигая их.
Билл подавался навстречу, цепляясь за плечи, вжимаясь в него животом. И Том чувствовал, что возбуждение охватывает все тело, бурля, разгоняя кровь по венам.
- Хочу тебя… хочу… тебяя… хочу… хочуу, - шептал он как одержимый в губы, в шею, в волосы Биллу.
Но тот, будто назло, вырвался из объятий и, тяжело дыша, отстранился. Пронзительный взгляд темных от возбуждения глаз пронизывал насквозь. Покрасневшие влажные губы будоражили, мешая хоть что-то понимать. Том готов был наброситься на него. Было так унизительно испытывать влечение, желание, лишающее воли, но еще унизительнее казалось Тому показать свою слабость. Он с превеликим трудом взял себя в руки.
- Извини… я… наверное… не нужно было… я пожалуй…
- Хочу показать тебе спальню. Ты не против?
В лице Билла мелькнуло что-то похожее на улыбку. Он развернулся и, мягко ступая, стал уходить. Том сначала опешил, а потом, спохватившись, рванул следом, настигая его уже в дверях. Налетел сзади, сгребая его в охапку.
- Задушишь… Том… ты ненормальный…
Как они оказались на кровати, Том не понял. Спешно сдирая с Билла одежду, стремился как можно скорее расправиться с ней, чтобы не дать этому сумасшедшему передумать. На пол полетела футболка, домашние штаны, белье. Том не церемонился. Шаря руками по гибкому, изящному телу, совсем не заслуживающему такого обращения, Том боялся отодвинуться хоть на миллиметр от него.
- Подожди, подожди, Том, - отпихивал его Билл, фыркая и улыбаясь одновременно. – Может быть, ты все-таки тоже разденешься?
- Господи, какой же ты!..
Том, путаясь в рукавах и штанинах, принялся снимать все ненужное и, когда, наконец, получилось, навалился на Билла, подминая его под себя.
- Носкииии!
- Чего?
- Ты забыл носки снять.
- Я тебя придушу! Честное слово! – впиваясь в припухшие сладкие губы, Том одной рукой пытался снять носки.
Удалось не сразу. Потому и поцелуй, грубый, глубокий и какой-то обрывистый, получился долгим. Но когда все-таки и носки оказались на полу, Том с еще большим энтузиазмом набросился на Билла. Оттягивая пальцами твердые соски, высекал из него хриплые вздохи, затыкая рот поцелуями, мешал сделать хоть один полноценный глоток воздуха. Терся членом о его плоть, возбуждая до предела, но не шел дальше, изводя беднягу на грани.
Он знал, чего добивался, преследуя вполне определенную цель, но уже сомневался, что получится, уверенность таяла в нем каждую минуту. Билл казался несгибаемым. И когда услышал слабое, измученное:
- Хочу тебя… пожалуйста… Тоом…
В душе разлилось какое-то торжество. Чуть приподнявшись на коленях, Том дотянулся до истекающего члена и обхватил его, заставляя Билла стонать, облизывая губы.
Никогда в жизни Хаузеля не волновали эмоции и желания партнера. Может быть, потому что все это полыхало и без особых усилий со стороны Тома, и стоны разрывали тишину еще на первых поцелуях. И теперь хотелось заставить Билла охать и дрожать, во что бы то ни стало.
Том сделал несколько плавных движений по твердому стволу, наслаждаясь ощущением горячей, пульсирующей плоти под ладонью, слушая едва сдерживаемые шипения Билла. И пустился дальше. Ноги сами, без ненужных просьб, разъехались шире, открывая доступ к цели. Но не было в этом движении, ни пошлости, ни разврата, только искреннее желание, говорящее само за себя, больше, чем самые громкие, похотливые стоны. Тома окутало вязкой пеленой вожделения, жаром разливаясь по всем конечностям. Облизав пальцы, он дотронулся до тугого колечка мышц, даже не представляя как сдерживаться дальше. Билл выгнулся, громко выдохнув.
Пальцы закружили по маленьким складочкам, увлажняя чувствительную кожу. Долго не решались проникнуть внутрь, дразня анус поверхностными поглаживаниями.
- Там… крем… - прошептал Билл, махнув куда-то в сторону.
На полу стояло несколько тюбиков, Том, не выбирая, взял первый попавшийся, выдавив немного прямо на промежность.
- Сссс… холодный… - сквозь зубы прошипел Билл, дернувшись.
Но под прикосновениями Тома крем быстро согрелся, и спустя мгновение палец стал проникать внутрь, преодолевая сопротивление мышц. Том чуть помедлил, давая возможность привыкнуть к вторжению, и добавил второй, тщательно растягивая узкий проход.
Было приятно заботиться о нем. Том получал странное удовольствие от процесса. Хотелось говорить нежности и глупости, буквально рвущиеся из груди. Но Том молчал, кусая губы, и смотрел на выгибающееся в сладостных муках тело.
Когда же он, подготовив Билла, смазал свой изнывающий член, казалось, мир перестал существовать. Все возбуждение сконцентрировалось внизу, и теперь было совершенно невозможно отвлекаться на что-то, кроме собственных ощущений. Игры кончились. Он коснулся головкой отверстия и, закатив глаза, толкнулся внутрь, чувствуя сильнейшее давление упругих стенок и жар внутри. Не слышал больше ни вздохов, ни слов, не видел ничего, кроме мутной пелены.
Он не знал, причиняет ли боль, или дарит наслаждение, сколько времени он продержится. И жил только глубокими, мощными толчками. Врываясь в горячее тело, чувствовал, как волна за волной накатывает удовольствие, и стремился достичь высшей точки, ускоряясь до предела.
- Еще… еще… ммм… еще, - доносилось откуда-то издалека.
Но Том не слушал. К чему сейчас слова? К чему просьбы? Он был неуправляем. В такие моменты его инстинкты были сильнее разума. Стиснув зубы, он бил бедрами так, как требовало тело, в агонии сокращая мышцы почти до судорог. Пока не выгнулся, с рычанием изливаясь в Билла. И бессильно повалился на него, рассеяно целуя в шею.
Билл не успел кончить и теперь стал помогать себе рукой, резкими движениями доводя себя до оргазма. Том перелег на бок, лениво захватывая губами бледную кожу, и просто не мешал, наблюдая за ним.
Но что-то мешало ему наслаждаться собственной истомой. Не отдавая себе отчета, Том остановил его руку, мягко отстраняя. Член упруго качнулся, оставшись без поддержки.
- Я сам... ладно? – одними губами сказал Том, накрывая влажный член ладонью.
Билл шумно выдохнул, безвольно откидывая голову на подушки. Его тело было напряжено до предела, чутко реагируя на каждое движение Тома, который, стал медленно доводить его до исступления. Сместившись к паху, Том ласкал, по всей длине водя рукой, плотно обхватившей член. Получал какое-то совершенно необъяснимое удовольствие, видя его отдачу. Облизав ладонь второй руки, самым центром принялся растирать покрасневшую головку. Том любил так делать себе, и улыбнулся, когда Билл захрипел, втягивая живот. И тут же выгнулся, хватая воздух ртом, когда пальцы, скользнув ниже, оказались в расслабленной Томом попе.
Наверное, так можно кончить вторично, лишь глядя на задыхающегося, такого чувственного партнера. Вздрагивающего и извивающегося, шепчущего бред и смущающегося собственного пыла.
Том жадно ловил каждый звук, каждый вздох, каждый взмах ресниц, действуя в двух направлениях, заставлял его метаться, просить еще, и заклинать остановиться.
И когда, наконец, Билл вытянулся струной, замирая на мгновение, Тому не нужно было ничего объяснять, не нужно было ничего видеть, он почувствовал, как Билл содрогнулся внутри, физически ощутил это. И тут же вязкая теплая сперма потекла по руке.

Они долго лежали в тишине, приходя в себя, восстанавливая дыхание. Смотрели в потолок, вытянувшись на мягкой постели. И просто отдыхали после отбушевавшего свое урагана.
- Билл?
- М?
- Нет, ничего…
Находясь в истоме, Тома вдруг дернуло быть откровенным. Он вовремя осадил себя, чтобы не наговорить лишних глупостей. Но Билл ухватился за эту секундную слабость:
- Спросить что-то хотел?
- Не, все нормально. Забудь.
- Да говори уже, - Билл перекатился на живот и уставился прямо в глаза.
Том понял, что отмолчаться уже не удастся. А, может, он не очень и хотел молчать. Что-то заставляло его быть откровенным рядом с Биллом. Может быть, то, что он видел Тома другим, не таким, каким Хаузель бывает обычно. Видел его танцующим с детьми, видел его напуганного и пришибленного елкой. Видел и принял все это. Наверное, он сможет понять и сейчас.
- Ты обалденно пахнешь.
- Правда?
- Ага… моим детством…
- Это как?
Том смущенно хмыкнул, потерев кончик носа. Он действительно вспомнил этот запах и никак не смог промолчать, хоть и жалел теперь о том, что ляпнул.
- У моих родителей большой дом в пригороде, - тихо начал он. - Меня, маленького, летом туда часто возили. Я очень любил там бывать… Понимаешь, в городе родители вечно были заняты, папа - артдиллер, мама всегда ему помогала, меня одного, без присмотра гулять не пускали, а там – свобода, я с местными ребятами носился с утра до ночи. На траве валялись, в пруду купались… Там на берегу вечно одуванчиками все зарастало. Местные все пытались песчаный пляж сделать, каждый год песком засыпали, а одуванчик все равно пробивался. Я, наверное, был единственным, кому это нравилось… Ты пахнешь, как стебель у одуванчика… знаешь, если его помять, у него такой горьковатый запах будет…
Билл долго смотрел ему в глаза, не мигая. А потом наклонился, мягко целуя его в губы. Легко, невесомо. Так, что Том и дышать боялся.
Что тут сказать? Можно только улыбаться, зарываясь пальцами в шелковистые волосы, и украдкой вздыхать, чувствуя себя почти счастливым.
Том подумал, что это лучшая «репетиция» Рождества, которая только была в его жизни.
- Билл…
- Да? – Билл хитро глянул на него.
- Эмм... как бы сказать...
- Да не тяни уже.
- О`кей… А в твоей пустой квартире еда водится? Что-то я такой голодный после тебя, - выдал Том, как будто и не было этого одуванчикового откровения.
Билл на секунду опешил, но, вдохнув, коротко кивнул.

На самом деле, ничего приличного в холодильнике Билла не обнаружилось, перекусив чем пришлось, они улеглись спать. А утром, сорвавшись чуть свет, Том помчался домой, уже оттуда набрал Билла по телефону и пригласил его на обед в свой любимый ресторан, решив научить Билла питаться по-человечески.
Билл немного опоздал к назначенному времени. Слегка запыхавшийся, он стремительно зашел в ресторан и, смущаясь, протянул Тому яркий бумажный пакетик.
- Это что?
- Гель для душа.
- Чего? – изумился наш герой.
- Том, в городе нету одуванчиков, к сожалению… Это косметика с зеленым бамбуком… Ты сказал, что понравился мой аромат… и мне пришло в голову… я… решил… в общем… он и впрямь похож на запах одуванчиков…
Том потрясенно качнул головой. Подходящих слов не было. Зачем-то спросив разрешения, он открыл упаковку, вдыхая тот самый аромат.
- Спасибо, - тихо сказал он и, привстав, на долю секунды обнял Билла.


После приятного обеда они до темна гуляли по улицам, украшенным пестрыми огоньками гирлянд, и наряженных елок, к слову сказать, не таких уж и мерзких, какими казались Тому раньше. Дышали морозным воздухом, грели друг другу замерзшие руки, смеялись и дурачились.
А вечером снова оказались в квартире Билла и уже не вылезали из постели, наверное, целые сутки. Болтали, ели, спали и занимались любовью, не расставаясь друг с другом дольше, чем на пять минут. Том подумал, что это Рождество точно будет для него особенным.

Продолжение
Предыдущая часть