Maximeliane_Rufus все записи автора Название: После темноты
Автор: Chinami
Бета Biana
Персонажи: Билл, Том, второстепенные персонажи.
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Angst, Psychology, POV, Sequel
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: Закончен
Краткое содержание: это продолжение истории, которое приснилось мне однажды ночью. Здесь нет ни юмора, ни веселья. Я бы назвала это бытовой драмой, но это спорное утверждение.
Предупреждение: не могу точно пообещать, что выдержу планку Лины.
От Автора: Это совсем не те Билл и Том, которых мы все знаем, на сей раз это даже не мои герои)
Обращения: LinaFortuna, огромное спасибо тебе за невероятный, потрясающий фик, который задел меня так, как не одна работа этого жанра, настолько, что я просто не могла отмахнуться от своих фантазий, настолько, что и я начала жить жизнью твоих героев. И, конечно, огромное спасибо за разрешение и помощь в написании сиквела. Этот сиквел и есть моя благодарность за «Секунду до темноты».
Biana, знаю, что более неблагодарного автора, чем я, на свете не найти, и я счастлива, что ты меня все еще терпишь.
Mary VV: Мария, спасибо Вам за великолепное воплощение такой непростой идеи, за кропотливый труд и терпение в работе над баннером. За все те многочисленные варианты, что пришлось перебрать в процессе, прислушиваясь к нашим пожеланиям. Вы превосходно воплотили мир «Темноты».

Содержание:
Глава 1. После сна.
Глава 2. Встреча с реальностью.
Глава 3. Нужно что-то делать.
Глава 4. Новая жизнь.
Глава 5. Самостоятельность.
Глава 6. Никому. Никогда.
Глава 7. Ночные кошмары.
Глава 8. По законам мелодрамы.
Глава 9. Сон во спасение.
Глава 10. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная ©.

Глава 1.
После сна.

- Том, ну что с тобой творится? Ты долго будешь тут отсиживаться? – в голосе Сары слышится легкое раздражение.
Я натягиваю на лицо улыбку и нехотя встаю с дивана. Господи, надо научиться жить заново. Надо выкинуть из головы воспоминания. Жить как раньше. Это невероятно сложно.
- Иду, детка, иду, - выдавливаю через силу и плетусь за Сарой на танцпол.
«Детка», та самая, которой я гордился и хвастал, считал лучшей, самой сладкой, теперь стала абсолютно лишней. Обузой. Но я с ней. Потому что так надо. Потому что так живут все, так должен жить и я.
Народ дрыгается в ритме какого-то нескончаемого трека, я вяло повторяю их движения, чувствуя себя куклой.
Все кажется глупым, неискренним. Все чаще задаюсь теперь вопросом – как же я мог так жить раньше и при этом получать удовольствие? Шмотки, машины, девочки, бахвальство. Стыдно вспоминать.
- Том! – по плечу хлопает изрядно пьяный «друг» с шальным, искрящимся взглядом. – А давай на стойку, а? Помнишь, как на днюху Сары? Зажжем!
Вспоминаю, как совсем недавно, наглотавшись какой-то хр*ни, залез на барную стойку и, раздевшись до пояса, выдрючивался на потеху пьяной, улюлюкающей толпы. Это было в прошлой жизни.
Меня передергивает. И от «друга», и от его предложения.
- Не, я сегодня пас, - без раздумий отказываюсь и поддаюсь натиску разъединяющей нас толпы.
Но успеваю заметить недоумение, отразившееся на его лице. Ничего, Томас, привыкай, скоро все будут смотреть на тебя только с таким выражением.
Я устал от этого всего, устал.
***

Прошел почти месяц с той злополучной гонки. Точнее, двадцать шесть дней. Да, я считаю дни с момента своей несостоявшейся аварии.
Несостоявшейся. Несостоявшейся. Несостоявшейся. Я должен принять это. Я должен закрепить это в сознании. Ведь все вокруг именно так и считают. Ничего не было. Мне все причудилось – твержу я себе, но наполненные светом черные глаза тонкого бледного мальчика не дают мне в это поверить. Я помню все, что произошло в ту секунду до темноты, накрывшей меня на гонке. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест. Я помню, и я схожу с ума, оттого что эти воспоминания накладываются на мою теперешнюю реальность. Я не знаю, как себя вести, как мне жить. Наверное, именно так чувствуют себя люди с раздвоением личности. Я слышал, что их лечение заключается в том, что их заставляют вспомнить обе свои жизни, а затем прогнать иллюзорную. Но что делать мне? Что прогонять?

В моей жизни не осталось ничего настоящего. Ничего. Общение с «друзьями» похоже на какой-то дешевый спектакль, где я весьма паршиво играю свою роль.

Отношения в семье, кажется, стали еще хуже. Теперь я еще больше не понимаю свою мать. Она все так же суетиться, вечно печется о бизнесе.
Мне остается лишь ухмыляться. Я-то знаю, что все деньги, положение, репутация становятся пшиком перед вечностью.

Мои сны стали пустыми. В них больше нет того, кому я обязан своей жизнью. Того, кто меня любит. Я верю, любит по-настоящему. Но теперь мне снится смазливое лицо Сары, потому что она постоянно льнет ко мне, подозреваю из-за золотой кредитки, лицо мамы, потому что оно мельтешит передо мной в течение дня, чьи-то еще лица, разговоры. Я напряженно вглядываюсь в них, пытаюсь найти его. Но все напрасно. Он больше не пускает к себе. А воспаленный мозг воспроизводит только то, что я успел увидеть за день.
Но я же вижу и его! Я вижу! Я хожу в больницу, где лежит Билли, разговариваю с его папой, сижу около его кровати. Но он мне не снится. Я едва не плачу по утрам от досады, но не теряю надежды. Я верю, что он придет.
Я застрял между реальностью и иллюзией. Меня не пускают больше в выдуманный мир, мне нет места в своей старой жизни. Бл*дь.
***

Белые стены меня уже не пугают. Скорее наоборот, я стремлюсь здесь оказаться. Ведь это значит, что я увижу своего мальчика. Спящего, бездвижимого, молчащего, но настоящего, живого. Я могу чувствовать, как бьется его сердце, украдкой проводя рукой по его груди. Могу слышать его слабое дыхание, задерживая свое, замирая до полной, звенящей тишины. Могу ощущать его тепло, беря его тонкую руку в свои ладони. Это и есть моя настоящая жизнь.

Сегодня у меня, наконец, есть возможность его навестить. Конечно, я ни за что не упущу такой шанс.
Привычным путем, уже на автомате поднимаюсь на нужный этаж, прохожу пустой коридор быстрым шагом, стремясь как можно скорее оказаться рядом с ним. Я очень соскучился. Открываю знакомую дверь и замираю на пороге. Кровать пуста. Матрац, лишенный постельного белья, жутко меня пугает. Отключенные приборы кажутся мертвыми. Паника в ту же секунду спазмом сжимает горло. Я едва нахожу силы дойти до кровати и плюхаюсь на злосчастный матрац. Как дотошно я его выбирал, с каким удовольствием покупал. Ортопедический, специально для лежачих больных, предотвращающий появление пролежней. Самый лучший. Неужели все напрасно?
- Здравствуй, Том, - слышу как всегда невозмутимый голос доктора Гейпа и боюсь поднять взгляд на него. – Том? Ты в порядке?
- Что случилось? Где он?
Меня не хватает на элементарную вежливость. Меня едва хватает на сдержанность.
- Том… Билл больше у нас не лежит.
Едва не скрепя зубами, я с трудом выдавливаю:
- Я заметил. Но это не ответ на мой вопрос.
Не поднимая головы, пялюсь на унылый, чуть вытертый частыми посетителями пол.
- Он проснулся, Том.
- Что?
- Ты слышал.
- Он… он… это правда??
Впиваюсь в доктора взглядом, пытаясь определить, шутит он или нет. Хотя, откуда эта чушь в голове? Подобными вещами не шутят. Мне просто не верится.
- Да, Том. Еще на прошлой неделе. Отец забрал его домой.
Грудь начинает что-то распирать. Мне сложно дышать. Кажется, что я сейчас просто взорвусь от эмоций.
- Спасибо, доктор! Спасибо!
Вскакиваю с кровати, топчусь на месте, не зная, куда себя деть. Потом все-таки подбегаю к Гейпу и крепко жму его руку.
В этот момент я почти счастлив. Выпытываю у доктора адрес Билли и окрыленный, так еще до конца и не поверивший врачу, с колотящимся сердцем лечу к нему. К Билли. К своему любимому мальчику. Теперь все будет по-другому. Я это знаю. Я знаю! Черт возьми, все-таки есть справедливость на земле! И Бог все-таки существует!!

Глава 2.
Встреча с реальностью.

Мчусь по автобану в крайней левой полосе, выжимая из машины все возможное, обгоняя автомобили попутного направления как стоящие. Ничуть не страшно, мои мысли заняты совсем не дорогой. Впервые рискую жизнью в этой реальности. Знаю, что нельзя, но ничего не могу с собой поделать. Рвусь к нему, стремлюсь поскорее оказаться рядом. Сердце бьется как ненормальное, наполняя меня ликованием. И улыбка не сходит с губ. Ловлю себя на том, что улыбаюсь, глядя в лобовое стекло. Наверное, впервые по-настоящему искренне за последние двадцать семь дней.
Но, найдя нужный дом на окраине города, я чувствую, как мое волнение сменяется беспокойством. И чем ближе я подхожу к маленькому, одноэтажному до боли знакомому домику, тем больше во мне растет неуверенность, а беспокойство перерастает в страх. Я не знаю, как примет меня Билли, не знаю, помнит ли он меня, как отразилось на нем возвращение, ведь он общался с кем-то, кого оставил в том мире вместо себя. Любит ли он меня все еще?
Полная чушь! Во мне говорит страх. Как бы не было мне тяжело последнее время, я ни дня не сомневался в нем, в его любви. Так что же теперь?
Нужно собраться. Порывисто выдохнув, нажимаю на кнопку звонка и с трепетом прислушиваюсь к звукам в домике. Раздаются приглушенные шаркающие шаги, щелчок замка, и дверь медленно открывается. Кажется, издевательски медленно. Я чувствую, как под коленками что-то начинает мелко дрожать. Хочется сесть. Безумно хочется.
- Здравствуй, Том.
- Здравствуй, Йорг, - я давлю легкий вздох разочарования, увидев отца вместо Билли, и протягиваю ему руку. – Ну что, дождался?
- Дождался.
Йорг едва заметно улыбается, кивнув.
- Как он? Что говорит? Когда это случилось?
- Том…
- Я могу его увидеть? Почему ты мне не позвонил? – меня прорывает, сыплю вопросами, не давая возможности вставить слово.
Голос противно вибрирует, но ничего не могу с этим поделать.
- Том. Том!
- Как он теперь спит? Он вспоминал обо мне?
- Том, да послушай ты!
- Можно мне пройти?
- Нет.
Я осекаюсь, удивленно уставившись на Йорга.
- Как?.. Почему нет?
- Послушай меня, Том, пожалуйста, - отец Билли на секунду замолкает, словно подбирая слова, а потом, как-то странно вздохнув, продолжает. – Он… он… Билли сейчас отдыхает. И… никого не хочет видеть…
Трудно даются ему слова, кожей чувствую, как тяжело. Он избегает моего взгляда, не понимаю отчего. Вроде бы, ничего страшного. Билли просто отдыхает.
- Как он, Йорг? Только не темни.
- Удовлетворительно.
- Что?
- Врачи сказали – для его случая это нормально. Удовлетворительно.
- Что с ним? – глухо спрашиваю, стараясь держать себя в руках.
- Том… он запретил об этом говорить… тебе…
Коленки начинают дрожать сильнее. Я сдаюсь, садясь на верхнюю ступень маленького крылечка.
- Почему, Йорг?
- Не выпытывай, а? Врачи сказали, с ним все нормально…
- Да что ты заладил «врачи сказали – врачи сказали»! Билли что говорит? Почему я не могу его видеть?
- Он не говорит, Том… почти не говорит…
Вскидываю голову, встречаясь со взглядом Йорга, и меня пронизывает болью. Его болью. Хочу что-то сказать, но слова застревают в горле. Мы просто смотрим друг на друга.
В конце концов, кто я такой, чтобы учинять ему допрос. С его точки зрения – вообще чужой человек, ворвавшийся в их жизнь меньше месяца назад. Он имеет полное право не отвечать мне. Как я не отвечал ему, впервые переступив порог палаты Билли.
Я вижу, каким трудом дается ему этот разговор. И понимаю, что нет смысла сейчас продолжать.
Хватаюсь за перила и медленно поднимаюсь. Не представлю, как сейчас поведу машину.
- Ты это… позвони, если что-то изменится… Или, может, понадобится что-нибудь, - пожимаю его руку и, опустив голову, спускаюсь по ступеням.
- Том…
- Да? – резко разворачиваюсь, с надеждой глядя на Йорга.
Он нервно поджимает губы, будто решаясь на что-то. А я терпеливо жду, не осмеливаясь подгонять.
- Если тебе будет несложно… ну, то есть, если будет время, не смог бы ты привезти тот матрац, что купил для Билли? Он остался в больнице… а я… не могу съездить, оставить его одного…
Меня окатывает волной, я даже не могу определить, жаркой или ледяной, просто сотрясает мое тело, словно от электрошокера. Неужели все так плохо? Ему опять нужен матрац против пролежней?
Но я не отваживаюсь спросить об этом вслух. Только киваю.
- Завтра утром, Йорг, он будет здесь.
***

Конечно, я выполнил обещание. Следующим утром, забрав из Института сна матрац, я отвез его Йоргу. Тот неуклюже поблагодарил меня и снова не пустил к Билли. Потом я привез им продукты. Еще через день Йорг дал мне целую пачку рецептов, и я закупил лекарства в аптеке. Жадно вчитывался в названия препаратов, пытаясь понять, что происходит с моим мальчиком, но, конечно, ни черта не понял. А Йорг опять отказался что-либо пояснять.
Я ездил к доктору Гейпу, в надежде получить разъяснения у него. Но тот, окинув меня сдержанно-холодным взглядом, сослался на врачебную тайну и оставил меня в полной неизвестности.
Я старался не отчаиваться. И пытался не докучать отцу Билли вопросами. Каждый раз он благодарил, норовя отдать мне деньги за покупки. Но не приглашал меня войти. Мы молча курили на крыльце. А потом я убирался домой, сходя с ума от неопределенности.

Сегодня я снова везу им продукты. Погода по-осеннему д*рьмовая, совсем как мое настроение. Холод и серость. Еще с ночи зарядил дождь и до сих пор мелко моросит, делая все вокруг унылым и тоскливым. Трава под ногами чавкает, газон превращается в болото. Накидываю на голову капюшон, чтобы дождь не попадал за шиворот, и открываю багажник, выгружая пакеты с едой. Неторопливо иду прямо по газону, даже не пытаясь обойти по дорожке. Сегодня как-то по-особенному все достало.
Звоню в дверь, привычно дожидаясь, когда выйдет Йорг.
- Здравствуй, Том.
- Угу, здорово. Вот, - ставлю у двери тяжелые пакеты, – все, что ты просил.
- Спасибо.
- Ага. Без изменений?
- Без.
- Ясно. Покурим?
- Так дождь…
- И что? Боишься растаять? – грубо перебиваю Йорга.
Знаю, что нарываюсь, но я хочу хоть каких-то эмоций. Пусть наорет, пусть обзовет. Только бы не молчал. У меня скоро крыша поедет от этого молчания. С «друзьями» я совсем перестал общаться после того, как узнал, что Билли проснулся, с родителями подавно. А Йорг молчит.
Я завожусь на пустом месте, с вызовом смотрю на него.
- Ладно. Давай покурим, - соглашается Йорг и, скрывшись на секунду за дверью, выползает на крыльцо в потрепанной, накинутой на плечи ветровке.
Сажусь прямо на мокрую ступень и шарю по карманам в поисках сигарет. Йорг опускается рядом. Мы не смотрим друг на друга. Втягиваю голову в плечи от резкого порыва ветра, бросающего в лицо ледяную морось.
- У меня отпуск скоро закончится, - вдруг говорит Йорг, глубоко затянувшись сигаретой.
- Ты взял отпуск, чтобы сидеть с Билли?
- Да.
- И сколько у тебя осталось времени?
- Пять дней. Ну, еще пару возьму за переработки… Но этого не достаточно.
Не знаю, радоваться мне или наоборот начинать горевать. С одной стороны – есть шанс, что мне доверят ухаживать за Билли, с другой – я потрясен, что ему и семи возможных дней не хватит, чтобы подняться на ноги.
- Я бы мог…
- Том, ты не знаешь, что говоришь. Нужна профессиональная сиделка.
- Бл*дь, ну, конечно, не знаю! Ты ничего не рассказываешь, - я снова начинаю заводиться.
- Вот говорю. Ему нужен круглосуточный уход. Ты не сможешь.
- Откуда ты знаешь, смогу я или нет?
- Круглосуточный, Том. Ты понимаешь это?
Поворачиваюсь к отцу Билли. Только сейчас до меня доходит, о чем он говорит. И только теперь замечаю, как осунулось его лицо за последние дни. Глубокие складки прорезали лоб, а под глазами залегли темные круги. «Круглосуточный уход» нелегко ему дается.
- Неужели все так х*рово, Йорг?
Он лишь понуро кивает в ответ и затягивается сигаретой. А у меня под ложечкой начинает противно сосать. Почему-то вспоминаю Марту. Где она сейчас? Как ее найти?
- Знаешь, я думаю, нам и сиделка не поможет… Боюсь, Билли придется класть в больницу, - горько произносит Йорг, сосредоточенно глядя на уголек сигареты.
- Что?
- Что слышишь… Я не должен был поддаваться на его просьбы, не нужно было забирать его… Он очень плох, Том. Не помогают ни лекарства, ни процедуры.
Закрываю лицо руками. Стараюсь не думать ни о чем, ничего не представлять и не домысливать. Но надолго меня не хватает.
- Почему все-таки он не хочет меня видеть? – оторвав ладони, выпаливаю я.
- Том, твою мать!
- Моя мать тут не при чем!
- Из глотки у меня вырываешь объяснения! А я не знаю, так же, как и ты.
- Ясно. Ты прости, что я…
- Да ладно, все о`кей, - быстро сдувается Йорг, сутулясь.
Мы давно докурили, но ни он, ни я не спешим уходить, ежась под дождем в отсыревшей одежде. Уж не знаю, что Йорга держит, а я просто потрясен все тем, что сегодня удалось узнать. Почему-то я был более оптимистично настроен. Я и не думал, что с Билли действительно все так плохо.
- Йорг, ты же знаешь, я всегда помогу. В любой момент.
- Спасибо тебе.
- Брось. Я думаю, может быть показать его другим специалистам?
- А смысл?
- Ну, не знаю, разные мнения, разные назначения…
- Не уверен, что это… - начал Йорг и тут же замолк, прислушиваясь. – Черт!
Он срывается с места, поспешно забегая в дом.
- Пааа… пааа, - наконец, слышу и я.
И мороз бежит по рукам от звука этого голоса. Йорг забывает закрыть дверь, и я, словно притягиваемый магнитом, тихо захожу в домик.
- Тише-тише, Билли. Сейчас, потерпи минуту… - доносится бормотание Йорга, а я медленно подхожу к одной из двух комнатушек, ориентируясь по звуку.
- То там приишел? – слабый голос с явным усилием воспроизводит слова.
- Кто там пришел?
- Даа…
Останавливаюсь за дверью, боясь сделать последний шаг.
- Том пришел. Давай чуть-чуть приподнимемся. Вот так. Молодец. Уже получается!
- Не врии…
- Не вру. Получается! – слышу, как кряхтит Йорг. - Том принес продукты. Мы бы с тобой уже, наверное, с голоду бы умерли без него.
- Тоом хаарооший…
Сердце останавливается. У Билли явно проблемы с речью. Похоже на речь паралитиков. У моего деда был инсульт, он так же медленно произносил слова, растягивая их, словно заезженная пластинка.
- Да уж, каждый день приезжает. Помогает. Я думаю, он очень дорожит тобой.
- Не наада…
Я не могу больше. Нужно либо заходить, либо бежать прочь.
Хватаюсь за обшарпанный косяк, буквально подтягиваюсь на руке к дверному поему. И застываю в шоке.
Йорг склонился над кроватью, стоящей у окна и, придерживая голову Билли, поправляет подушку. Мой мальчик не шевелится совсем, безвольной куклой обмякнув в руках отца. Он стал еще более бледным, чем раньше. Тусклый свет от окна освещает его болезненно худое лицо с глубоко запавшими глазами. Не могу сдержать судорожного вздоха. Они оба тут же устремляют ко мне взгляды. Я испуганно пячусь назад.
- Паа, я праасиил…
- Черт, Том! Билли, я не разрешал ему… он сам. Том, скажи!
- Д-да… я… Йорг не разрешал… я сам, - бестолково повторяю я, не в силах оторвать взгляда от черных, наполненный болью глаз.
- Выыйдии, паажалуйста.
Киваю как глупый болванчик и выхожу, приваливаясь спиной к стене в коридоре. Я потрясен. Я шокирован. Я близок к истерике.
Йорг еще несколько минут копошится с Билли, а потом выходит ко мне. Шипит с неодобрением и, подхватив меня за локоть, отводит в соседнюю комнату.
- Что с ним, Йорг? Что это? Что происходит?
- Что-что! Он не двигался большую часть жизни. Десять лет спал! Билли вырос лежа, - отчаянно зашептал Йорг, размахивая руками.
- И?
- И его мышцы полностью атрофированы. Он даже голову не может от подушки оторвать. Он есть не может… Ничего не может. Чего ты поперся, а? Я тебя спрашиваю!
- Я… я… Господи…

Глава 3.
Нужно что-то делать.
- Посиди здесь, я пакеты с крыльца уберу, - Йорг не пытается меня успокоить, наверное, злится.
Я сажусь на край старенького дивана, заставляя пружины жалобно скрипнуть. Все еще не могу поверить словам Йорга. Просто не укладывается в моей голове. Нужно показать Билли специалистам, нужно сделать повторное обследование. Я уверен, что это какая-то ошибка. Не может быть все так хр*ново.
Йорг шуршит пакетами, выгружая продукты где-то за стенкой. Твою мать, у этого домика просто картонные стены. Слышу, как он открывает холодильник, звякает банками. Слышу каждый его звук, только из комнаты Билли не доносится даже шороха. Сердце сжимается от боли.
Обхватываю голову руками и закрываю глаза. Нужно успокоиться и подумать, что можно сделать. Нельзя Билли оставлять здесь. Так он не то что за семь дней, он и за семь месяцев не поправится.

- Заснул, наконец, - шепчет Йорг, войдя в комнату.
Буравлю его взглядом. Меня распирает от вопросов. И теперь ему уже не отвертеться.
- Пойдем покурим, - тихо говорю я и осторожно, чтобы не скрипел диван, поднимаюсь.
- Кури здесь. Только окно приоткрой.
- Я поговорить хочу.
- Том, я тебе уже все сказал, - устало вздыхает Йорг, и я понимаю, что все это его сильно тяготит.
Только выбора у меня уже нет. Я не могу теперь просто пожать ему руку и со спокойной совестью ехать домой.
- Йорг, нужно что-то делать. Нельзя тупо сидеть на ж*пе и смотреть, как Билли мучается.
- Сидеть на ж*пе? Ты говоришь, сидеть на ж*пе?! Да что ты вообще о нас знаешь? Откуда ты взялся? – взрывается Йорг, повышая голос.
- Тихо-тихо, не ори. Пойдем на улицу, - настойчиво выталкиваю его из комнаты.
Оказавшись на крыльце, плотно закрываю входную дверь. У Йорга играют желваки, он молчит, явно не расположенный к общению.
- Послушай, - начинаю как можно дружелюбнее, и только Богу известно, чего мне это стоит, - Билли нужна профессиональная помощь, нужны условия…
- Я знаю это и без тебя. Только вот Билли хочет жить дома.
- Нужно объяснить…
- Что объяснять? Что? Он ребенок, Том, ему страшно, он хочет быть здесь!
- Я понимаю… но ведь, чтобы поправиться…
- Не понимаешь. И не поймешь, пока своих детей не будет. Он смотрит на меня умоляющим взглядом и молча плачет. Тихо так, почти беззвучно.
У меня в животе что-то дергается от этих слов, отворачиваюсь, чтобы он не видел моего лица. Не уверен, что сам не заплачу.
- Если Билли не хочет лежать в клинике, значит, не будет. Точка. Но мы должны создать ему все условия.
- Я делаю все, что могу… Но я не могу не работать…
- Не хватает средств? – догадываюсь я, оборачиваясь к нему почти с надеждой. – Йорг, только в этом проблема?
Он долго изучает меня взглядом, от чего я чувствую себя неуютно, а потом ставит меня в тупик:
- Откуда ты взялся, Том? Что тебе нужно от нас?
Не сразу нахожу слова для ответа. Трудно вот так, глядя в глаза отцу, говорить о своем отношении к его сыну. И когда все-таки решаюсь, меня прошивает понимание того, что Билли для Йорга все еще ребенок, и я просто не имею права шокировать его своим откровением.
- Я… мы… с Билли… мы друзья…
- Чего?
- Подожди, не перебивай. Понимаешь, - я поднимаю голову вверх, подставляя лицо моросящему дождю, чтобы осудить пылающие щеки, не смотрю на Йорга, - я так же, как он сейчас, лежал без движений… Знаю, звучит бредово, но я был в его снах… мы подружились, Йорг…
Это моя реальность. И плевать, что никто не помнит ее.
- Скажи мне, что ты куришь, Том, - пытается пошутить Йорг, но получается как-то жалко.
- Я видел этот дом, видел маму Билли… она молодая и красивая.
- Замолчи.
- Десять лет назад вокруг дома росли яблони.
- Заткнись!
- А мама пекла яблочные пирожки…
- Закрой свой рот!
- Ты мне веришь?
Только теперь нахожу смелость посмотреть на него. Вижу в глазах столько горя, что становится стыдно за свою жестокость. Но я должен был заставить его поверить. Моя реальность – это не предмет для шуток.
- Что тебе нужно? – едва слышно спрашивает Йорг.
Вид у него абсолютно подавленный.
- Я хочу помочь, - отвечаю, внутренне сжимаясь.
Я не готов признаться сейчас ему во всем. Не готов. И чувствую себя погано, потому что Йорг имеет право знать, что именно связывает нас с Билли.
- Чем тут поможешь…
- Еще не знаю. Но я найду выход. А ты… ты, Йорг, поговори с Билли, я не могу стоять за дверью… объясни ему…
- Я постараюсь…
- Сколько осталось до конца отпуска?
- Семь дней.
- Йорг, - обращаюсь чуть громче, чтобы он посмотрел на меня, - за эти семь дней мы должны все решить. Понимаешь?
- Да, тянуть некуда…. Спасибо, Том.
- Брось ты это.
***

Идея, что делать дальше, пришла как-то сама собой. В ту же ночь, после разговора с Йоргом, я просматривал медицинские сайты с темами терапии для таких как Билли. Вернее, именно такого диагноза я, конечно, не нашел, но идея аквааэробики для парализованных больных меня очень заинтересовала. Отзывы были очень хорошими, настолько, что я хотел им поверить. Всю ночь я не смыкал глаз, находясь в нервном возбуждении. А к утру решился.

- Доброе утро, Том, - маму, кажется, никогда нельзя застать врасплох.
Она и в шесть утра уже с полным макияжем и идеальной укладкой.
- Привет.
- Что подняло тебя в такую рань? Неужели решил в институт сходить?
- Нет… У меня к тебе просьба, - перехожу сразу к делу, пока решимость не покинула.
- Вот как? И что же это?
- Эмм… я… мне…. – ну вот, кажется, покинула.
- Тебе нужны деньги?
- Нет. То есть да, но не это главное, - собираю все свою волю в кулак. – Мама, мне нужны ключи от загородного дома. Я собираюсь туда переехать жить.
- Почему, Том? Что случилось?
- Ничего… Ничего со мной. С моим другом случилось. Он… эмм… болеет и ему нужен бассейн для занятий…
- Бассейн есть и здесь. Пусть приезжает хоть каждый день…
- Проблема в том, что он не может приезжать. Ты понимаешь, о чем я?
Мать поднимает на меня внимательный взгляд, словно пытаясь увидеть, что у меня внутри.
- Хороший друг?
- Самый лучший, - вкладываю в ответ все свои эмоции, чтобы и сомнений у нее не осталось.
Мама явно озадачена. Что ж, это и не удивительно. Ее прежний сын вряд ли обратился бы с подобным. Но я давно уже не прежний. Пора и ей об этом узнать.
Сама она – гремучая смесь. Добродетели – очень активно занимается благотворительностью, организуя целые фонды для детей инвалидов, и показушности – конечно, не забывает трезвонить о своей доброй миссии на каждом углу. Но я верю, что в ней осталась капля человечности. Я видел ее в другой своей жизни. И, наверное, она была единственной из всего моего окружения, кто изменился в лучшую сторону после той моей аварии.
- Хорошо, - наконец, отвечает мама, - ты волен поступать так, как считаешь нужным. Дом в твоем распоряжении.

С этого момента я загружаю себя хлопотами, не оставляя ни одной свободной минуты. Оборудую дом, чтобы Билли было комфортно. Нанимаю персонал – по минимуму, лишь бы не смущать лишний раз его чужими людьми. Записываюсь на встречи с лучшими специалистами. Даже езжу в институт, чтобы перевестись на дистанционное обучение. С головой ухожу во все это, чтобы не думать о самом печальном. Так мне легче. Но, когда смотрю, как в джакузи монтируют поддерживающее кресло, в душу пробирается ледяной страх – я боюсь, что Билли откажется ехать, ведь ни я, ни Йорг не сможем его заставить. Таких минут немного, но они приводят меня в отчаяние. И я чувствую себя обезьяной, делающей пустую работу.
Каждый день заезжаю к Билли. Йорг по-прежнему встречает меня на пороге, качает головой в ответ на мой немой вопрос. И мы снова молча курим на крыльце. Молча. А хочется кричать.
- Я хочу сам поговорить с ним, - после очередного отказа сообщаю я Йоргу, сидя на злосчастном крыльце.
Осень полностью вступила в свои права. Теперь стало по-настоящему холодно, по утрам даже бывают заморозки, покрывая белым ледяным налетом все вокруг, а изо рта идет пар. Я ежусь, подняв воротник куртки.
- Том, не надо, - глухо отвечает Йорг, но в его голосе нет прежней уверенности.
Он тоже вымотан, вымотан до предела.
- Надо, сам знаешь. Что он тебе говорит?
- Ничего. Только я вспоминаю про тебя, он просит замолчать. Даже глаза закрывает, чтобы меня не видеть.
- Как думаешь, почему?
- Не знаю я, - он резко вскидывает на меня взгляд, - вы же оба нихр*на не говорите.
- Я тебе все сказал…
- Ладно тебе, из кого дурака-то делаешь?
- Йорг, давай об этом потом, а? Сейчас главное – убедить Билли.
- Боюсь, не получится. Он ребенок, Том. Уперся в свое и ничего не хочет слышать.
- Я поговорю с ним, - решительно поднимаюсь, чтобы войти в дом.
- Том, он спит. Давай в другой раз.
- В другой? Осталось два дня, Йорг. Ты-то не будь ребенком.
Не дожидаясь, что он мне ответит, захожу в дом, тихо прохожу к комнате Билли и в нерешительности останавливаюсь на пороге. Он спит, чуть приоткрыв рот. Лицо спокойно, даже безмятежно. Не смотря на жуткую худобу, резко выдающиеся скулы, мне кажется, что он выглядит чуть лучше, чем в прошлый раз. Может быть, это оттого что я не вижу выражения его глаз, его муки. Руки неподвижно лежат поверх одеяла, по грудь укрывающего его. Думаю, они мерзнут, ведь в комнате совсем не жарко. Подхожу к кровати, поддаваясь порыву, и сажусь на стул, стоящий рядом. Молча любуюсь своим мальчиком. Красивый. Утонченно-изящный. За что ему все это? Вспоминаю о руках и осторожно накрываю его пальцы своими ладонями. Так и есть – ледяные. Согреваю их своим теплом, а в сердце что-то распускается, когда я вижу, как легкая улыбка трогает его губы.
В это время в комнату заглядывает Йорг. Я слышу шорох за спиной. Оборачиваюсь, встречаясь с его беспокойным взглядом.
- Все нормально, - шепчу как можно тише, - он спит.
Йорг кивает, прикладывая палец к губам, чтобы я молчал. И я молчу, взглядом показывая, чтобы он вышел.
Когда он оставляет нас наедине, снова оборачиваюсь к Билли, любуясь им. И впервые за долгие полтора месяца своей новой жизни чувствую умиротворение. Нежность затопляет всего меня изнутри. Беру его пальчики в руки, чуть приподнимая их над одеялом, и целую самые кончики. Я почти счастлив.
Легкий вздох слетает с губ Билли, заставляя меня непроизвольно дернуться. Тут же перевожу взгляд на его лицо, застывая в нерешительности. Ресницы затрепетали, а значит, он скоро откроет глаза. Я занервничал, не зная, что делать. То ли встать, делая вид, что только вошел, то ли остаться на месте. Но так не хотелось его отпускать.
Билли распахивает глаза и несколько раз моргает, прогоняя остатки сна. С удивлением смотрит на меня. Я не могу понять его настроения. В глазах только удивление.
- Привет, Билли, - шепчу, улыбаясь ему.
И весь сжимаюсь, безумно страшась, что он прогонит. Но Билли не спешит. Как-то очень серьезно рассматривает меня. Лицо, одежду. Особенно одежду. Вижу, что это вызывает у него интерес.
Неосознанно сильнее сжимаю его пальцы. И взгляд тут же устремляется к нашим рукам. Потом снова возвращается к лицу.
- Тыы пооомнииишь меняя?
Глотаю комок, тут же подступивший к горлу. К этому голосу еще придется привыкнуть. Какой-то потухший, глухой. И эта замедленная речь. Бедный мой мальчик.
- Конечно, Билли. Я все помню.
- Пааачиимуу? Я жее… я хаатеел…
- Я не хотел, Билли. Только теперь мне грустно… - ловлю взгляд с немым вопросом, - две недели я грущу, потому что ты не хочешь меня видеть. Я так скучаю, а ты запрещаешь мне приходить.
Билли закрывает глаза, а его нижняя губа совсем по-детски оттопыривается.
- Я хаачуу каак луучшеее… не ннадааа, чтообы тыы страадаал ииз-заа мееняя.
- Глупый, я страдаю без тебя. Знаешь, как я скучал? Как мне было плохо без тебя?
- Даа?
- Конечно. Ведь я люблю тебя.
Глаза вспыхивают тем самым огоньком, что я так полюбил в Билли, но совсем ненадолго. Он тут же угасает, снова становясь печальным.
- Яяаа теепееерь нее таакооой…
- Тшшш, вот не нужно об этом, ладно? Ты поправишься. Все будет хорошо. Только нужно, чтобы ты сам в это верил, м?
- Нее хооочуу…
- Что?
- Нее приихоооди, Тоом…
Чувству, как слабо зашевелились его пальцы, пытаясь меня оттолкнуть. В груди запекло от обиды. Я аккуратно кладу его согревшиеся руки на одеяло и прячу взгляд, чувствуя, как щиплет глаза.
- Разлюбил меня, да? Не хочешь, чтобы я был рядом? – знаю, что не должен этого сейчас спрашивать, но слова сами вырываются, прежде чем я успеваю подумать.
- Неет… не хооочуу, чтобы теебее боольноо быылоо…
- Мне больно от твоих слов. Знаешь, я все равно не уйду. Буду на крыльце сидеть, но не уйду. Мне некуда идти, понимаешь?
- Поосмооотрии.
Поднимаю голову, встречаясь с его взглядом.
- Яаа нее таакоой каак таам… тыы буудеешь страадаать…
- Кто тебе это сказал? Кто?
- Паа страадааеет. Теетяя, чтоо с ниим жиилаа, уушлаа чеерез дваа дняя, каак оон меняя приивеез доомоой…
Билли с трудом перевел дыхание, нелегко ему далась такая длинная фраза.
- Билли, я не тетя. Я не папа. Я тебя люблю. И ты мне нужен. Любой.
- Праавдаа?
Так по-детски наивно прозвучал его вопрос, что я не мог не заулыбаться.
- Конечно, правда.
- Скаажии еещее рааз…
Наклоняюсь к самому его уху и шепчу:
- Я люблю тебя. Ты мне нужен.
На лице Билли появляется слабая улыбка. Не сдерживаюсь и легко касаюсь губами его сухой щеки. Даже не прижимаюсь. Только дотрагиваюсь, потому что боюсь его реакции, боюсь сделать что-то не так. Но даже от такого слабого прикосновения становится сладко. Ощущение близости, реальности всего происходящего наваливается с новой силой. Провожу ладошкой по его волосам, глажу некогда пушистые пряди. Все будет хорошо, я верю в это. Нужно только терпение.
***

Йорг спокойно принял предложение о переезде Билли в мой дом. Уж не знаю почему. Просто угрюмо кивнул головой. Помолчал. Потом стал помогать со сборами. А глубоким вечером второго дня предложил выпить.

- Не, Йорг, я за рулем, - мягко пытаюсь отказать, глядя, как он достает из тумбочки начатую бутылку.
- Немного, Том. Составь мне компанию. Пожалуйста.
Накануне отъезда он вообще какой-то хмурый и печальный. Я же, напротив, весь в предвкушении кардинальных изменений в моей, в нашей жизни.
Билли пытался, конечно, отнекиваться, но когда я ему объяснил, что иначе его положат в клинику, согласился. Теперь он спит, а мы с Йоргом сидим в кухоньке, пытаясь обговорить последние детали. Только вот когда речь заходит о его собственной жизни и работе, он совсем потухает и встает за выпивкой.
- Ну, хорошо, давай. Только совсем немного, - отвечаю я, понимая, что ему это действительно нужно.
Йорг разливает шнапс в стаканы и, подняв свой, произносит:
- За Билли.
Залпом выпивает и снова садится за стол. Мне совсем не хочется пить, делаю маленький глоток, лишь бы создать видимость, и ставлю стакан.
- Знаешь, я все ждал, когда мой мальчик проснется. Это стало привычкой, смыслом моей жизни, - тихо говорит Йорг.
- Понимаю…
- Да уж. Сначала я еле выкарабкался, когда умерла жена, потом уснул Билли… было тяжело. Но потом как-то все вошло в русло. Я привык к одиночеству. Мне даже стала нравиться моя работа.
- Где ты работаешь?
- Я водитель грузовика. У меня дальние рейсы. Часто езжу в Польшу, Чехию. Разный груз. До того, как на нашу семью свалилось все это, я не любил работу. Часто не бывал дома. Скучал. А потом это стало моей отдушиной. Не находиться в пустом доме одному - на протяжении десяти лет было моим спасением. Еще?
- Себе наливай. У меня еще есть.
- Хм… хр*новая из тебя компания.
Йорг щедро наливает себе в стакан, и мы еще раз выпиваем.
- Билли… эмм… Билли сказал, что у тебя была женщина, - осторожно говорю я, ковыряя пальцем порез в дешевенькой скатерти.
- Да… была. Она поселилась в моем доме два года назад, - Йорг низко опускает голову. - Она, конечно, молчала, но я видел, как она недовольна тем, что я большую часть заработанных денег отдавал на содержание Билли. Мы не говорили об этом. Мне было приятно возвращаться из рейса, зная, что кто-то меня ждет.
- Ясно.
- Когда Билли проснулся, она ушла. Да я и не задерживал ее. Пустое, не будем об этом.
- Хорошо, как скажешь.
Но я вижу, как неприятно Йоргу. Горькие интонации в голосе лучше его слов говорят об огромном разочаровании.
- Печально не это, - Йорг со вздохом наливает третью порцию. – Печально, что вроде как я и не рад, что Билли проснулся.
- Что ты говоришь, перестань.
- Да чего там… Я ждал-ждал, а он проснулся, и я отдаю его на твое попечение.
- Обстоятельства, Йорг. Не придумывай.
- Знал бы ты, как я ненавижу эти обстоятельства. Как я не хочу отпускать своего мальчика.
- Можешь не отпускать. Можешь навещать нас хоть каждый день…
- С моей-то работой? Брось, это Билли сказки можешь рассказывать.
- Йорг, так будет лучше для Билли, - я начинаю напрягаться.
Сейчас только не хватало, чтобы он включил задний ход.
- Знаю. Да… я вижу, как он к тебе относится… «Томми-Томми»…
Закусываю изнутри губу, чтобы не расплыться в идиотской улыбке. Безумно приятно, что мой мальчик даже с отцом говорит обо мне.
- Йорг, все будет хорошо.
- Я надеюсь. Знаешь, к чему я все это? Просто… просто не хочу, чтобы ты думал… ну… я хочу, чтобы ты знал… я пытался быть нормальным отцом…
-Йорг, если бы мой отец был хоть на десятую часть таким, как ты… я был бы счастливым человеком. Поверь.
Он поднимает взгляд, и мне кажется, что в его глазах мелькнула благодарность. Йорг грустно хмыкает. И наливает еще.

На улице становится совсем темно, когда я, отправив Йорга спать, выхожу на улицу. Полной грудью вдыхаю по-осеннему свежий воздух. Становится совсем холодно. И я рад, что увезу Билли из этого обветшалого домика. Здесь холодно и сыро. А в нашем доме тепло и уютно. Я счастлив, что удалось их обоих убедить. Они еще поймут, что так для всех будет лучше.

Глава 4.
Новая жизнь.

Всю ночь ворочаюсь в постели, силясь уснуть, но из-за волнения ничего не получается. И вздыхаю с облегчением, едва за окном светает. Вскакиваю с кровати, тут же начиная собираться. Сегодня много дел. Сегодня очень важный день в моей жизни. Сегодня мы с Билли станем жить вместе. Ох, до сих пор не верится.
Выхожу из дома слишком рано. Только через три часа машина, арендованная для перевозки Билли, будет около его дома. У моего мальчика все должно быть самым лучшим. Я старался продумать все до мелочей. И спецмашина входит в этот список. Надеюсь, ему понравится.
Черт, подумать только – я надеюсь, что Билли понравится машина для инвалидов. У меня, наверное, с головой проблемы.
Мне нечем себя занять в ближайшие три часа, и чтобы хоть куда-нибудь себя деть, я еду в наш новый дом, в последний раз проверить, все ли в порядке.

Дорогой все время возвращаюсь к нашему разговору с Йоргом. Сильный он мужик. Мне кажется, со вчерашнего вечера я стал уважать его еще больше. Конечно, мне было больно из-за его слов, мне и думать страшно, что бы было с ним и с моим мальчиком, если бы я забыл. Если бы реальность с Билли стерлась бы из моей памяти. Как бы они жили одни? Каждый со своей проблемой и одной общей трагедией.
Так, стоп. Ненужно мне сейчас об этом размышлять. Если бы, да вдруг. Все хорошо. Билли согласился переехать, а уж остальное в наших руках.
Заезжаю во двор особняка и, припарковавшись, выхожу из машины. С наслаждением вдыхаю чистый загородный воздух. Вокруг тишина. Здешние соседи очень редко появляются в своих домах. На десять километров ни души. Покой и уединение. Билли должно придтись по душе.
Медленно захожу в дом, брожу по пустым еще комнатам и коридорам. Наверное, в тысячный раз представляю себе, как мы тут будем жить. И, несмотря на всю нервозность, улыбаюсь. Скоро мои мечты сбудутся.

Не перестаю поглядывать на часы, я начинаю думать, что время застыло, совсем не движется. Просто издевается надо мной. Поднимаюсь в комнату Билли. Тут все в идеальном порядке. Зачем-то поправляю одеяло на кровати и чуть поворачиваю горшок с цветком. Еще раз осматриваю помещение. Я доволен. Все успел вовремя. Осталось совсем немного до того, как комната задышит, оживет вместе с Билли. Сердце сладко сжимается от предвкушения.
Снова смотрю на часы. Если не гнать, ехать медленно, не торопясь, то уже можно трогаться в путь. Тут же покидаю комнату и, перепрыгивая через ступеньку, бегу вниз. Изо всех сил стараюсь не спешить, но куда там.
***

- Привет, Йорг!
- Привет, мы тебя уже заждались, - папа Билли явно нервничает.
Открыв мне дверь, тут же скрывается в глубине дома, копошится в сумках, выставленных в коридоре, и дымит прямо здесь, не выходя на улицу.
- Я так торопился, что немного опоздал, - мямлю какой-то бред.
Йорг даже не обращает внимания на мои слова, он слишком погружен в себя. Серьезен и озабочен. Конечно, мое двадцатиминутное опоздание не добавляет ему радости. И мое тупое объяснение тоже. Но я, правда, так торопился, выйдя из дома гораздо, что потом насильно заставлял себя делать все медленно, из-за чего и облажался.
- Что выносить? – пытаюсь компенсировать свою оплошность, хватая первые попавшиеся сумки.
- Нет-нет, сюда еще лекарства сложить надо.
Йорг забирает у меня одну сумку и несется с ней в кухню, бренча пузырьками.
- Тоом…
Слышу глухой голос Билли и спешу к нему. С глаз долой, от Йорга подальше. Почему-то чувствую себя виноватым перед ним.
- Привет, Билли, - заглядываю в комнату и улыбаюсь своему мальчику.
Он уже почти собран. На нем джинсы и теплый свитер, даже без одеяла лежит. Осталось только обуться и надеть куртку.
- Приивеет.
- Как ты? Смотрю, уже оделся?
Сажусь на стул около кровати, шестым чувством понимая, что перед ним не стоит показывать ни свою нервозность, ни суетливость. Осторожно беру его руку. Пальцы опять ледяные, несмотря на теплую одежду.
- Даа… мыы туут с паа уустрооиилии приимеероочнууюю… всее коорооткоо.
- Все коротко? Ну, это ничего. Мы купим новые вещи. Все, что тебе понравится.
- Новые он купит, - в комнату заходит Йорг, ворчливо вклиниваясь в разговор, - будто я старые купил.
- Йорг… я не это хотел сказать…
- Угу, не это. Ты что-то сегодня вообще не то говоришь. Подумаешь, немного с размером ошибся. Я вообще эту одежду на выписку из клиники покупал… Ты тёрку не видел? Что-то никак не могу найти.
- Йорг, да успокойся ты с теркой. У меня все есть.
- Овощи мелко тереть надо.
- Я знаю, Йорг. Я все помню, - чувствую его напряжение, близкое к панике.
Наверное, он уже и жалеет о своем вчерашнем откровении. Я должен успокоить их обоих. Билли, заражаясь настроением отца, тревожно следит за нами. Даже наметившаяся было улыбка сползает с его лица.
- Ну, тогда, вроде, все, - выдыхает Йорг и садится на край кровати.
- Паараа еехаать?
- Да, Билли, пора. Давай оденемся и поедем, о`кей? Все будет отлично, - наигранно бодро отвечаю ему и поднимаюсь со стула.
Йорг идет за курткой, я резво просовываю ладони под спину Билли, приподнимая его, такого неожиданно-легкого. Кажется, я без труда могу носить его на руках. Тут голова откидывается назад, а глаза испуганно распахиваются.
- Голову, Том, придерживай! – орет Йорг, вбегая с курткой в комнату. – Твою мать, чего ты творишь?
Быстро перемещаю одну руку на затылок, второй придерживая под спину. Осторожно сажаю его. И осознаю, что это не так уж и просто, как казалось. Йорг, ворча себе под нос, надевает на Билли куртку, подолгу копаясь с каждым рукавом, терпеливо продевая в них безвольные руки моего мальчика. Понимаю, что успокоить родителя не получилось. Теперь он выглядит еще более хмурым. Зря я поторопился.

Кое-как выносим Билли из дома. С еще большим трудом укладываем его в транспортировочное кресло в спецавтомобиле. Ни черта оно неудобное. Лучше бы на моей машине поехали. Йорг заметно психует. Я сам начинаю нервничать. Решаем покурить перед дорогой. Слово за слово, едва не ругаемся.
- Йорг! Ехать далеко. Я хотел как лучше. Давай уже закроем тему!
- Хотел как лучше, а получилось…
- Вот не надо, а! Ты сегодня вообще слова хорошего не сказал!
- А ты не сделал!
- Я не сделал?!
- Ладно, все. Действительно, пора закрыть тему. Садись в машину.
Все еще раздувая ноздри, иду к своей машине. Йорг садится с Билли. Трогаемся в путь. Надеюсь, дальше будет спокойнее. Это нервы. Все нервы.
***

Поездка нас всех немного успокаивает. Йорг говорит, что Билли все время смотрел в окно. Я же, сосредоточившись на дороге, отвлекаюсь от перепалки. В общем, выгружаемся мы из машин уже без ругани. Так же, без нервов заносим Билли в дом. Мне кажется, им обоим здесь нравится. Билли просит держать его чуть повыше, чтобы все рассмотреть. Как же мне хочется, чтобы он мог ходить и разглядывать самостоятельно. Я надеюсь, что в скором времени так и будет. А пока я лишь придерживаю его голову и ограничиваюсь рассказами что, где и как располагается. Йорг молчит, но с не меньшим, чем Билли, вниманием слушает меня.
Все втроем заходим в комнату, предназначенную для моего мальчика.
- Здоороовооо, - тянет Билли еще дольше обычного, - каак туут праастоорноо.
- Да, большая комната, - отзывается Йорг.
А я лишь улыбаюсь. Мне приятна их реакция. Опережаю Йорга с Билли и, первым подойдя к кровати, откидываю одеяло. Йорг нерешительно останавливается с Билли на руках.
- В верхней одежде… в такую красоту…
- Не говори глупостей, Йорг. Клади уже.
Помогаю уложить Билли. Вместе снимаем куртку и разуваем его.
- Ну как, удобно тебе? – спрашиваю, накрывая Билли одеялом.
- Тоолькоо ноогии, жааркоо.
- Хорошо, как скажешь.
- Мнее нраавиится… Миишкии.
- Мишки нравятся?
На его постели нарисованы веселые медвежата. Я сам покупал белье, уж больно забавные они тут.
- Даа, смеешныыее.
Билли улыбается, а мне хочется потрепать его по макушке. Но в присутствии Йорга я почему-то не решаюсь.
- Смотри, тут еще вот какой финт есть, - едва не шлепаю себя по лбу за забывчивость.
Беру Билли за руку и чуть опускаю его пальцы к каркасу кровати, чтобы он сам мог нащупать кнопки.
- Вот, чувствуешь? Верхняя кнопка – вверх, - надавливаю его пальцем на кнопку, и часть кровати приходит в движение, приподнимая корпус Билли.
- Оогоо!
- Да. А нижняя – вниз, - переношу его палец на вторую кнопку, приводя кровать в изначальное положение.
- Тоом, круутоо!
- Это точно. У тебя такой не было, верно? Ну, а теперь сам попробуй.
Тупость я, конечно, сморозил. Билли беспомощно смотрит на меня. Его рука лежит на пульте, но кровать совсем не двигается. Бл*, я полный кретин.
- Классная штука! Немного тренировок, и Билли сам будет ей управлять! – приходит на помощь Йорг.
Я ему очень благодарен. Подходит ближе к кровати и с преувеличенным интересом рассматривает маленькую панель.
- Парень, да тебе просто повезло!
Билли растерянно улыбается, ясно, что мнение отца для него имеет большое значение. А я опять облажался.
Топчусь рядом. Йорг что-то говорит про дом, про мишек, а я только поддакиваю, не находя нужных слов.
Потом все-таки предлагаю поесть, и Билли с готовностью соглашается. Приношу овощное пюре и сок, приготовленные моей домработницей специально для него. И Йорг одобрительно кивает. Сам кормит Билли, а я внимательно наблюдаю. После этого помогает переодеть его в пижаму. И мы оба видим, как Билли утомленный и осоловелый медленно моргает. Оставляем его спать, выйдя из комнаты. Не смотря на то, что все вроде бы в порядке, я чувствую себя как-то удрученно.
- Все нормально, Том, - тяжелая рука опускается мне на плечо, - ты молодец.
- Угу… просто офигительный молодец.
- Я серьезно. Отличный дом, замечательная кровать. И это, еда мелко натертая.
Не могу удержаться от смешка.
- Да, с едой проблем точно нет.
- Шучу я, Том. Успокойся. Все в порядке. Знаешь, все это со временем приходит… что говорить, о чем молчать, как кормить, как одевать. Думаешь, я много понимал, когда его домой забрал? Да у меня условия в сто раз хуже, и кухарок нет.
- Это да… Ты прав.
Очень здорово, когда рядом оказывается человек, способный поддержать. Дураком нужно быть, чтобы не видеть, как Йоргу трудно, но он собрался, и теперь вновь внушает уверенность и спокойствие, о которых мне пока остается только мечтать. Я снова по-белому завидую Билли, моему отцу далеко до Йорга. А жаль, я был бы не против с ним поговорить. Вообще жаль, что у меня семья такая долбанутая. Может быть, будь она другой…
Опять меня не в ту сторону уводит. Я даже пропускаю мимо ушей слова Йорга. Успеваю только уяснить, что он хотел бы к нам заглядывать почаще, чтобы помогать, да и Билли проведывать. И, конечно, я соглашаюсь.
Когда Йорг собирается уходить, мы долго стоим в дверях. Я слушаю последние наказы. Йорг… он, наверное, просто не хочет оставлять сына. Но еще много раз благодарит меня и хлопает по плечу.

Оставшись в тишине погружающегося в вечерние сумерки дома, я несколько раз заглядываю к Билли, дожидаясь, когда он проснется. И только с третьего раза вижу, что его глаза открыты. Заметив меня, он улыбается.
- Заахоодии.
Протискиваюсь в комнату и зачем-то закрываю за собой дверь. Так уютнее.
- Как спалось? – шепотом спрашиваю, садясь на край кровати.
- Поочеемуу тыы шеепчеешь?
- Не знаю, наверное, потому ты только что проснулся.
- Мнее приияятноо, - переходит на шепот Билли и снова улыбается.
- Улыбака ты моя.
- Аагаа… я хоороошоо спаал, уудообноо.
- Я рад, что удобно.
Так тепло и хорошо становится. От его слов, от улыбки, наконец, отразившейся и в глазах. Не могу удержаться и, чуть отодвинувшись к ногам, кладу голову на животик Билли. Осторожно, совсем несильно прижимаясь щекой к нему. И смотрю в любимые глаза. Черт возьми, мне больше ничего не надо.
- Я люблю тебя, улыбака.
- Ии яя…
Чувствую его мягкий живот, слышу биение его сердца, и взгляд застилает мутная пелена. Это от счастья. Я и не мечтал о таком.
- Тоом, тыы чеегоо?
- Нет-нет, все в порядке, - быстро моргаю и пытаюсь выпрямиться.
Что-то я совсем.
- Нее поодниимаайсяя, пообуудь таак.
- Тебе, наверное, тяжело.
- Неет, мнее хоороошоо.
Укладываюсь обратно и беру его узкую ладошку, поднося ее к губам. Пальчики чуть приходят в движение, невесомо гладя меня по лицу.
- Билли, скажи, так всегда будет?
- Тооммии…
***

Все следующие дни похожи на сказку. Вернее, на сон. На наш с Билли сон. Конечно, Билли устает, занимаясь с массажистами и врачами чуть не по пять часов в день, конечно, и мне непросто дается уход за ним, но мы счастливы. В этом я просто уверен. Вечерами приезжает Йорг, помогает мне купать Билли. Которому, кстати, очень нравится переделанная джакузи. Вместе проводим вечера. Очень по-семейному. Теперь я знаю, что такое настоящая семья. И очень дорожу тем, что есть. Иногда звонит мама, я даже с ней теперь как-то иначе разговариваю. Она это чувствует, говорит, что вдалеке я стал ближе. Чудная. Может быть, позову ее в гости, когда Билли лучше станет. Вот его здоровье несколько омрачает нашу жизнь. Мы стараемся набраться терпения, но даже сейчас, после недели активной терапии улучшений практически нет. Билли по-прежнему не может и руку поднести к лицу. Не знаю, что будет, когда Йорг уедет в дальний рейс. Не хочу об этом думать.

- Билли! Пора завтракать! – захожу в комнату с постельным подносом.
- Яя гоотоов. Тыы сеебее неесеешь?
- Конечно, я ж обещал!
Мы договорились есть вместе. Сегодня первый день попробуем. Ставлю поднос на бедра Билли. Стараюсь ровно установить ножки, чтобы не перевернулось сразу два завтрака на кровать. Потом приподнимаю своего улыбаку выше, все-таки очень удобная кровать. Прежняя была намного хуже, хоть и с хорошим матрацем. Сажусь боком вплотную к Билли, и приступаем к еде. У него, надо сказать, неплохой аппетит. Хоть мне и кажется, что питаться в восемнадцать лет нужно намного больше, но наш диетолог говорит, что для него это практически чудесно.
Ложку овсянки ему, кусочек бутерброда себе. Глоток какао ему, глоток черного кофе себе.
- Тоом, яя тоожее хоочее хоочуу буутеер.
- Билли, ну ты же знаешь, что нельзя.
- Маалеенькиий куусоочеек!
И улыбается, мелочь, так обезоруживающе, что я просто не могу устоять.
- Только совсем чуть-чуть, - делаю строгий вид и отламываю крошечный кусок булки и сыра.
Билли с готовностью открывает рот и бутер, размером меньше канопе, исчезает, словно его и не было.
- Жуй, как следует, - наказываю я, быстро заглатывая остатки своего завтрака, пока Билли занят.
Я умиляюсь его видом. Еще лохматый, пушистую непослушную копну волос мы не успели расчесать после сна, и глаза еще совсем узкие, хоть и умываемся мы всегда первым делом. Такой домашний и солнечный. Даже румянец проступает на щеках.
- Билли, что бы я делал, если бы ты не вернулся…
Убираю длинную челку, падающую ему на глаза, и целую в нос. Не жду ответа на свой риторический вопрос, он слишком увлечен пережевыванием запретного бутера. А меня вдруг с новой силой начинает мучить старый вопрос.
- Билли, кого ты вместо себя оставил? - тихо озвучиваю я, замирая от своей смелости.
Мне не хочется слышать ответ. Что бы там ни было, это уже в прошлом. Не хочу ревновать на пустом месте. Но именно это глупое чувство и точит, подстегивает мое любопытство.
- Оон маалеенькиий маальчиик… ии яя нее смог быы еемуу поомоочь…
- Ты? Не смог? Почему?
- Уу неегоо… - брови Билли собираются домиком, словно ему больно, - уу неегоо неет руук ии оодноой ноогии…
- К-как же так?..
- Еегоо паапаа быыл «враачоом беез граанииц» в Иираанее… Тоом, а таам праавдаа воойнаа?
- В Ираке, - автоматически поправляю я и тут же замираю от понимания, какой огромный кусок жизни пропустил Билли, пусть не самый лучший, но ведь это десять лет его детства и юности. – Правда, Билли, там и сейчас еще войска.
- Чуудоовиищаа… Маакс мноогоо плаакаал даажее в мооеем снее.
- Не нужно, Билли, - я уж и не рад был, что завел этот разговор.
Пытаюсь возобновить кормежку, но Билли отворачивается от ложки и продолжает.
- Еемуу шеесть леет… оон вообще маалеенькиий… в иих маашиинуу поопаал снааряяд, ии маамаа с паапоой умеерлии… аа оон саам доолгоо поолзаал поо иих теелаам ии плаакаал…
Его голос подрагивает, а губы кривятся, но Билли делает паузы между словами, набирая в грудь воздуха, и тараторит на предельной для него скорости.
- Билли, - убираю к чертовой матери поднос и обнимаю его, просовывая руки под спину, - тшш, ну все, хватит об этом, прошу тебя. Теперь ты здесь, а он там, все хорошо, все будет хорошо.
- Яя хоочуу доораасскаазаать…
Понимаю, что моему, тоже не очень-то взрослому мальчику хочется выговориться, поделиться с кем-то своими переживаниями. И я молча киваю, поглаживая его по волосам.
- Еегоо наашлии лююдии. Неемцыы. Скаажии, Тоом, наашии тоожее таам вооююют?
Глаза уже и не напоминают те щелки, что были каких-то десять минут назад. Широко распахнутые, с плещущейся болью внутри, они впиваются в меня испуганным взглядом.
- В начале… совсем немного, сейчас наших войск там нет. Давно.
- Знаачиит, оон нее приидуумаал. Знаачиит быылии. Яя таак бооююсь воойныы, Тооммии… Еегоо плачь… яя доо сиих поор еегоо слыышуу.
- Все позади. Я с тобой, Билли, - прижимаюсь губами к его виску, не зная, как тут можно успокоить, что говорить.
- Тооммии…
Билли шмыгает носом и начинает часто дышать. Вот только плакать нам совсем ненужно.
- Эйй, Билли! Я совсем забыл! У меня тебе подарок есть!
- Каакоой? – совсем бесцветным голосом спрашивает мой мальчик.
- Я купил нам с тобой рацию! Настоящую!
- Ии яя смоогуу еей поользооваатьсяя?
- Поверь, этой точно сможешь! Ну что, будем смотреть?
- Уугуу… буудеем.
- Отлично!
С преувеличенным энтузиазмом срываюсь с места, решив отдать Билли подарок чуть раньше запланированного. Мне нужно как-то отвлечь от всего того ужаса, что твориться в его голове. Потому что от этого рассказа мне самому жутко стало. Боже мой, все-таки мы с ним счастливые люди, несмотря ни на что.
Продолжение