Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Выбор
Автор: Chinami
Бета: главы 1-6 AlesyaAlex
Персонажи: Билл и Том, ОМП, второстепенные персонажи
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, Romance, PWP
Категория: Slash
Размер: Макси
Статус: закончено
Краткое содержание: впервые испытывала трудности в указании жанра. Мне сложно сказать определенное - тут и юмор, и ангст. Словом, постараюсь играть на контрасте.
В общем же – самая простая история, без трагизма и запредельного драйва. Где-то спокойная, где-то, надеюсь, лиричная. Правда, нервы я все-таки Вам помотаю)))
Сложнее всего сделать выбор между хорошим и… хорошим, при этом оставаясь верным самому себе. А если к этому добавить конфликт интересов, получается не самая легкая задача.
Для любителей хеппи-эндов: тапками не кидаться, в треугольнике в лучшем случае получается лишь одна пара.
Предупреждение: джентльменский набор – гомосексуальные отношения, ненормативная лексика, откровенные постельные сцены.
От автора: Это совсем не те Билл и Том, которых мы все знаем, это просто мои герои, и уже если чем-то они похожи на Каулитцей, то совпадение чисто случайное))
И еще: в этот раз я позволила себе использование еще одного образа… Думаю, каждый его без проблем узнает буквально в первой же главе. Солнце, прости, я не со зла.

Содержание:
Глава 1. В плену воспоминаний.
Глава 2. Ох и Ах.
Глава 3. Без вопросов.
Глава 4. Друзья.
Глава 5. Теория и доказательство.
Глава 6. В точности до наоборот.
Глава 7. Дежа вю.
Глава 8. Вспышка.
Глава 9. Хитросплетения.
Глава 10. Сумасшествие.
Глава 11. Тайна.
Глава 12. Дождь.
Глава 13. Между важным и нужным.
Глава 14. Пятьдесят первых поцелуев ©.
Глава 15. Смятение.
Глава 16. Сердцу не прикажешь.
Глава 17. Ни о чем не жалея.
Глава 18. Лебедь.
Глава 19. Четыре дня без дома.


Глава 16.
Сердцу не прикажешь.
Любовь. В древности любовь считали безумством. Некоторые полагают, что это Божий дар, кто-то называет ее болезнью, другие – великой благодатью. Мнений много, и ни одно не имеет ни доказательств, ни опровержений. Ведь любовь – это человеческое чувство, такое, как и все другие, имеющее множество своих проявлений. И только от душевного богатства и красоты каждого зависит, будет ли его любовь светлой, несущей радость или будет темной, отравляющей все вокруг, причиняющей страдания.
Любви приписывают чудодейственные свойства. Человеку кажется, что, испытывая любовь, можно горы свернуть, и собственная жизнь недорога. Но человек бросается в огонь, пытаясь спасти собственное имущество, и не испытывая любви.
Говорят, что уже выведена химическая формула этого чувства. Но ведь гораздо раньше было установлено, что во время страха у человека вырабатывается особенный гормон – адреналин. И здесь любовь не исключительна.
Считается, что у влюбленного вырастают крылья, но Вы попробуйте прыгнуть с парашютом. Поверьте, такой восторг, такой адреналин не всякая любовь способна подарить.
У каждого она своя. Один умирает и воскресает по разу в год, а другой лишь однажды открывает свое сердце для нее. Третий же и в конце жизни не сможет сказать, испытал ли он любовь когда-нибудь или нет.
Так можно ли дать ей четкое определение? Можно ли классифицировать хоть как-нибудь это чувство? Прекрасно ли оно, ужасно ли?.. Можно ли доказать его исключительность?
К сожалению, все вышесказанное можно с легкостью оспорить, как и все остальное, сказанное человечеством за века своего существования. Бесспорным остается только одно. Любовь в отличие от многого другого не подчиняется человеческому разуму, ее нельзя искусственно взрастить, и очень сложно искусственно, силой воли и желания от нее избавиться.
А ведь как было бы здорово, если бы была возможность ею управлять. По крайней мере, Тому Каулитцу жить было бы уж точно намного проще и приятнее. Любить Киану казалось гораздо правильнее, он более чем достоин этого, а вот вздрагивать от каждого прикосновения Билла – совершенно ни к чему.

Прошло несколько дней с того утра, когда Билл заходил к Тому в ванную, и его поведение, несмотря на просьбу выйти, не поменялось. Он был приветлив, он часто улыбался и делал приятные мелочи для Тома, они чаще стали разговаривать, болтать ни о чем. Для него стало в порядке вещей забираться перед сном в кровать к Тому и, зевая, расспрашивать о том, как прошел день, а потом щипаться и брыкаться, пытаясь выгнать Тома с его же постели. Наверное, для него ничего не значили все эти касания, а для Тома это каждый раз было пыткой. Да, он вздрагивал и краснел, порой, покрывался мурашками, все чаще задаваясь вопросом – почему Билл все это делает. А затем, после долгих раздумий, когда не мог уснуть из-за таких забав Иллинзеера, готов был головой об стену биться, понимая, что Билл всего лишь дурачится. Выяснив все отношения, и получив заверения, что они самые лучшие друзья, он раскрепостился, позволяя себе то, что, наверное, и делают лучшие друзья. А вот у Тома начинается самая настоящая паранойя. Потому что не просто так даются ему все эти моменты близости, потому что слишком остро он принимает все, что связано с Биллом.
Но самое плохое заключалось в том, что он чувствовал себя обманщиком. По отношению к Биллу – потому что сейчас он меньше, чем когда-либо, чувствовал себя другом. По отношению к Киану – потому что и половина его мыслей не была занята Гольдманом. С недавних пор даже во время секса он не раз ловил себя на мысли, что думает о Билле…

- Душ свободен! – объявил Том Иллинзееру и еще пару этажам соседей.
- Так быстро? Меньше, чем за полдня управился!
- Ой-ой, можно подумать у тебя пятиминутная готовность!
- Нет, конечно. Но до тебя мне очень далеко.
Том зашел в кухню и уже хотел парировать последнее заявление, но, увидев Билла, передумал. Тот, хоть и улыбался, выглядел сникшим, глаза его были грустными, и Тома не провести натянутой улыбочкой, он слишком хорошо знал Билла.
- Что случилось? - он тут же сменил тему, подходя к сидящему за столом другу.
- Ничего, все о`кей.
- Ах, да! Черт, я совсем забыл! Для тебя же абсолютно нормально сидеть на кухне в одних боксерах и пялиться в окно! Это так повышает настроение.
- Ну перестань, взгрустнулось немного.
- Причины? Мотивы? Виновные??
На этот раз Билл искренне улыбнулся.
- Хорошо, что ты рядом, - сказал он и, поймав руку Тома, стиснул ее в своей.
- Скупая мужская слеза катится по моей щеке от этих слов. А все-таки чего стряслось-то?
- Правда, ничего. Просто с мамой разговаривал, она опять сожалела, что я не приеду в эти каникулы.
- С моей та же история. Но понимает хоть, что ты из-за работы остался, а не из-за вредности своей природной?
- Наверное, - со вздохом отозвался Билл, пропустив мимо ушей подколку.
- Ну и чего тогда?
- Я с ней поговорил и понял, как я по дому соскучился… грустно что-то стало.
- Нууу нашел причину, - нарочито пренебрежительно отозвался Том. – К осени возьмешь отпуск на недельку и сгоняешь.
- Занятия пропускать.
- Да что там такого важного в начале года? Потом – я тебе самое главное расскажу!
- Ага, ты только сплетни рассказать сможешь.
- Так это и есть самое главное!
Переглянувшись, ребята рассмеялись, разряжая обстановку и прогоняя меланхолию. Про поездку Тома к родным не говорили – отпуск ему и осенью не светит, ведь он устроился на работу совсем недавно. Но он, честно говоря, и не стремился особо. Ему бы здесь со всем сначала разобраться.
- Спасибо, Том, - успокоившись, сказал Билл, поднимая к нему свои бездонные глаза.
У Каулитца по затылку холодок пробежал от этого взгляда.
- Да, Господи, какие проблемы! Обращайся, когда захочешь…
- Спасибо.
- …пять евро – и мы в расчете!
- Том, ты невозможен!
Билл резко встал, обеими руками хватая Тома за шею.
- Б*я, из-за пяти евро человека убить готов! Тоже мне, друг называется!
Иллинзеер, смеясь, расцепил пальцы и, ощутимо ущипнув его за бок, бегом понесся в ванную, как известно, самое защищенное место в квартире по причине имеющегося на двери замка. Но Том успел шлепнуть его по пятой точке, предавая ускорения движению.
«Друзья имеют право на такие жесты?»
***


Киану долго стоял у передвижной лавки с мороженым, никак не решаясь сделать выбор. Он тысячу лет не ел мороженого, это было не самое любимое его лакомство, а сейчас вдруг захотелось. Хотя, рядом с Томом давно уже пора перестать удивляться таким порывам. Заражаясь настроением мальчишки, его непосредственностью, озорством, Киану постоянно хотелось вспомнить и свою юность, даже детство. И подобные желания выливались то в безудержный смех, вызванный незатейливой шуткой, то в игру наперегонки, то вот в такую непреодолимую тягу к сладостям.
- Добрый вечер, - приветливо улыбнулся продавец. – Вам помочь?
- Спасибо, я сам, - серьезно ответил Киану, разглядывая яркие этикетки.
Сколько же тут всевозможных сортов! Киану и не предполагал, что их так много. Шоколадное, ванильное, с карамелью, с орешками, клубничное, черничное и просто пломбир. Рай для сладкоежек. Глаза разбегались. Но, остановив, наконец, свой выбор, Киану обратился к продавцу:
- Мне два, пожалуйста.
- Хорошо. Каких?
- Вот это, полосатое, - Гольдман указал на мороженое в витрине, наблюдая, как продавец тут же выудил его из холодильника.
- И?
- Что?
- Вы сказали, два. А указали только одно.
- Ах, да. Второе любое. Не имеет значения, - Киану неопределенно махнул рукой.
Действительно, ему было абсолютно все равно, какое мороженое есть самому – он не пробовал ничего из того, что видел в лавке. Главное, чтобы Тому понравилось. И, руководствуясь здравым смыслом, он выбрал мальчику то, на упаковке которого красовалась надпись «Новинка!», в надежде, что такого Том еще не пробовал.
Озадачено хмыкнув, продавец подал Киану два мороженых.
- Спасибо, - поблагодарил Гольдман и, расплатившись, отошел от лавки, окидывая взглядом сквер в поисках Тома.
Тот отстал, встретив знакомых, что, собственно, не удивительно здесь. Этот скверик располагался вблизи колледжа, в котором получал образование Том, и давно был облюбован учащимися, благодаря чему считался студенческим. И Тому очень захотелось сегодня пройтись именно здесь. А Киану не возражал, ему вообще было неважно, где гулять и что делать, когда мальчишка был рядом, когда была возможность смотреть на него, разговаривать, слышать его смех. Впрочем, последнего в настоящее время Киану несколько не хватало, он терялся в догадках, почему. И старался всеми возможными способами поднять Тому настроение.
- О, мороженое! Супер! – вынырнув непонятно откуда, Том материализовался рядом с Киану, тут же протягивая ручки к купленным сладостям. – Какое мое?
- Держи.
- Мм… класс! Надо тебя почаще сюда приводить.
- Горло заболит, если почаще.
Том многозначительно глянул на Киану и, подавшись вперед, словно решил поведать самое сокровенное, тихо ответил:
- Ты бы на весь сквер не орал о таком. Тут же дети.
- Что? Я? Да это ты…. Я об этом даже не подумал!
- О чем это, об этом? – хитрющие глаза с любопытством уставились на мужчину.
- Нуу… об этом. Не надо на меня так смотреть и инопланетянином прикидываться.
- О чем, этом, а? – допытывался Том, и противостоять ему сейчас совершенно не хотелось.
- О сексе?..
- Хех, - радостно крякнул мальчишка, добившись своего. – Я вообще-то про мороженое говорил, а вот ты крайне испорчен, я бы даже сказ…
- Стоп! Не надо. Давай лучше о мороженом.
Том широко улыбнулся и, победно подмигнув, направился к ближайшей скамейке, где со спокойной совестью принялся снимать упаковку.
Какое-то время они молчали, сосредоточившись на мороженом, лишь иногда Том весело фыркал, наблюдая, как Гольдман неуклюже облизывал сладкие капли, рискуя запачкаться с ног до головы.
- И молчи! – перехватив его взгляд, строго сказа Киану, неумело сражаясь с тающим на жаре безобразием.
Том смиренно прикрыл глазки, но ехидное выражение его лица не позволяло Киану расслабиться ни на секунду. Он уже начал жалеть, что купил себе эту дрянь, потому что сидеть с широко расставленными коленями, наклонившись вперед, чтобы не заляпать джинсы, было очень некомфортно. К тому же учитывая, что к Тому подошел очередной знакомый, ему вообще хотелось выкинуть свою порцию и не выглядеть так комично.
А мальчишка смеялся, болтая с другом, вспоминал какие-то курьезы из студенческой жизни, выслушивал новости и обсуждал свой любимый волейбол. Иногда пытался и Киану подключить к разговору, но тот старался отмалчиваться. И дело даже не в том, что он чувствовал себя курицей на жердочке, раскорячившись на скамейке, а в том, что он давно уже не мог так искренне и беззаботно веселиться, непринужденно поддерживая разговор ни о чем, ему трудно было ответить что-либо на их слова.
Удивительно устроена жизнь. В школе, влюбившись в старшеклассницу, Киану чувствовал себя желторотым юнцом, недостойным ее внимания, смущаясь в присутствии той девочки, отчаянно мечтая стать старше. Теперь же он ощущал себя безнадежно старым рядом с Томом, испытывая большую неловкость в обществе его друзей. Парадокс. В юности хотелось быстрее повзрослеть, а сейчас ужасно хочется повернуть время вспять.
- Эй, хватит жрать мое мороженое! – возмутился Том, отбирая свое у друга. – Хр*на себе ты пробуешь, Питер!
Питер закашлялся, принимаясь стучать себя кулаком в грудь.
- Вот-вот, это все от жадности.
- Да пошел бы ты!..
- Чего? Это за всю мою доброту?! – без лишних предупреждений Том сделал локтевой захват, жестко зажимая шею друга, вынудив его согнуться чуть не пополам.
- Отпусти! Б*я, позвоночник сломаешь!
- Ага, тебе сломаешь! Отожрался на моем мороженом, хр*н с места сдвинешь!
Отвлекаясь от своих размышлений, Киану с улыбкой стал наблюдать за возней мальчишек. Том старался удержать друга в согнутом положении, а тот в свою очередь размахивал руками, пытаясь освободиться. Но получалось, честно говоря, не очень. Питер покраснел, как помидор, вырываясь из цепких рук, но сил, видимо, не хватало.
- Слушай, а что за девчонка у Билла появилась? – хрипя, выдавил Питер, совершенно неудачно, по мнению Киану, сделав отвлекающий ход.
Но, как ни странно, слова подействовали. Том резко его отпустил, так, что друг едва не ткнулся лбом в скамейку.
- Какая девчонка? С чего ты взял?
- Да только что у теннисных столов видел, - потирая шею, ответил Питер.
- У теннисных? Что он там делал?
- Откуда я знаю! Пойди и спроси.
Улыбка сползла с лица Тома, больше он не пытался побороть друга. Его взгляд неуловимо изменился, Киану не смог бы сказать, как именно, ведь мальчишка так же смотрел на Питера, чуть прищурившись, но лучики, которые еще минуту назад плясали в его глазах, словно остыли, превращая взгляд из веселого в какой-то колючий.
- Может быть… может… какая-то знакомая?.. мало ли… просто… или? – как-то бессвязно забормотал Том.
А у Киану внезапно сжалось сердце. Будто чья-то невидимая рука с силой сдавила его, мешая продохнуть. И стало страшно. Не за сердце, нет. За себя. Заметив в глазах Тома, чужое, совершенно незнакомое выражение, он испугался. Забыв о мороженом, о своей дурацкой позе, Киану, не отрываясь, смотрел на мальчишку, пытаясь понять, о чем он думает, что с ним происходит.
Пауза могла бы затянуться надолго. Ни Киану, ни Том, казалось, не собирались ее прерывать, но ситуацию спас Питер. Воспользовавшись моментом, он спокойно, без лишней суеты забрал у замершего Тома остатки мороженого, одним махом покончив с ним, набивая рот до отказа.
- Еб*ть! Питер, ты чего творишь?! – тут же очнулся Том.
Но было уже поздно.
- Пофвно! – так и сказал Питер, с довольным видом разводя руками.
- Ну, козел! И вот заметь, Киану, у него точно ничего не заболит!
- Так порадуйся за друга.
- Ага, сейчас, - Том во все глаза смотрел, как Питер, с шипением втягивая теплый воздух, глотал мороженое, и, не удержавшись, хмыкнул. – Офигеть, Питер, я и не подозревал, что у тебя такие таланты. Тебя же с этим номером на ярмарке показывать можно!
- Угу.
- Хоть раз в жизни денег по-честному заработаешь!
- Хм…
- Да! Только представь афиши: «Питер – пожиратель мороженого!» Что скажешь? – Том вошел в раж, подначивая друга.
А тот, мучаясь и давясь, едва справлялся с мороженым. Щеки его были раздуты, и Киану стало жаль мальчишку. Почему-то даже подумалось, что ему нравится есть эту холодную ерунду не больше, чем самому Киану и побудило его лопать мороженое отнюдь не любовь к сладкому.
Тут Киану показалось, что он становится свидетелем чего-то очень важного, здесь кроется что-то более глубокое, чем просто забавы мальчишек. Истерические нотки, сквозившие в голосе Тома, шутки, уже давно превратившиеся в жалящие насмешки, с головой выдавали невесть откуда взявшуюся агрессию Каулитца и лишь подтверждали эту мысль.
Но Том не замечал ничего.
- Или даже проще: «Халявщик Питер сожрет любое мороженое за две секунды!» А? Как тебе?? Нет, можно еще лучше…
- Том, возьми мое, - спокойно сказал Киану, желая прекратить этот балаган.
Он постарался придать своему тону максимум убедительности, чтобы у Каулитца даже желания не возникло возражать. Том осекся и замолчал. Питер бросил короткий, мимолетный взгляд в сторону мужчины, и этого было достаточно, чтобы они поняли друг друга.
Позже, когда Питер ушел, оставив их вдвоем, Киану тихо спросил:
- Чего ты завелся из-за какой-то ерунды?
Том ответил не сразу. Что-то обдумывая, смотрел себе под ноги и не поднимал взгляд.
- Мне не нравится, когда себя так ведут, - вдруг ответил он, катая носком кроссовки камешек под ногой.
- А сам лучше? Ты тоже любитель попить из чужой чашки.
- Я так могу поступить только с тобой! И с… с тобой, понимаешь? Это разные вещи.
- И с кем?
- Что?
- Со мной и с кем?
- Не важно, - отмахнулся Том, продолжая гнуть свое, - я ему много раз говорил так не делать, но Питеру…
- И с Биллом?
- А?
- Не прикидывайся, Том, ты слышал.
В принципе, больше можно было не допытываться, Киану, сложив два плюс два, уже понял все, что ему было нужно. Человек, ведущий деловые переговоры на высоком уровне, привык подмечать малейшую реакцию на свои слова, это уже впиталось в кровь. То, как Том, пусть и едва заметно, дернулся при упоминании Билла, говорило о многом. Киану, получив подтверждение своей догадке, кивнул.
- Ладно, давай сменим тему, - предложил он, так и не дождавшись ответа.
- О`кей.
- …
Но сказать было нечего. Мысли Киану вертелись с огромной скоростью, анализируя все последние события, и он никак не мог сосредоточиться на общении. Том предложил пройтись, и, поднявшись с облюбованной скамейки, они неспешно побрели по направлению к выходу. Не сговариваясь, одновременно повернули в одну сторону. И это было очередным подтверждением для Киану. По той же причине он совсем не удивился, когда Том, чуть стушевавшись, сказал, что сегодня хотел бы поехать в свою квартиру. И хоть сердце противно билось в ребра, холодный здравый ум подсказывал Киану, что так будет даже лучше. Он лишь решил подвезти мальчишку. И тот не возражал.

В машине, прощаясь возле подъезда, Киану постарался улыбнуться. Он, конечно, не мог знать, насколько хорошо у него получилось, но Том улыбнулся в ответ, тихо заметив:
- Обожаю твою улыбку. Знаешь, такой больше ни у кого нет.
Уголки губ сами поползли выше. Он протянул мальчишке руку ладонью вверх, и Том без колебаний вложил в нее свою.
- Спокойной ночи, малыш.
- И тебе.
Переплетя их пальцы, Том наклонился к губам Киану, впиваясь в него каким-то отчаянным поцелуем. Гольдман осторожно ответил, впуская его в свой рот, медленно, словно пытаясь успокоить, стал ласкать языком.
- Пока, - шепнул Том, оторвавшись от него так же резко, как и приник.
Киану кивнул, глядя в огромные раскосые глаза, замутненные еще непонятной Гольдману тревогой.
Мальчик открыл дверь и, выбираясь из машины, чуть задержал его руку в своей, а потом, развернувшись, побрел к дому.

Он старался идти не спеша, размеренным шагом, спиной чувствуя взгляд Киану. Когда же вошел в подъезд, скрываясь из вида, что было духу, понесся наверх, в квартиру. Действуя как можно быстрее, на ходу вытащил ключи из кармана и, подбежав к двери, не теряя ни секунды, отомкнул замок, тут же влетая внутрь. Он не знал, зачем так спешил, не знал, что хотел увидеть в квартире. Тяжело дыша, он мигом оббежал свое маленькое жилище и, убедившись, что никого нет, кулем плюхнулся на кухонный стул, упираясь локтями в столешницу. Сердце колотилось как собачий хвостик, мелко-мелко. А в голове возникали предположения, куда мог подеваться Билл, и это совсем не радовало Тома. Но что было лучше, увидеть его с девушкой здесь, или просто думать, что он шляется с ней где-то? Лучше всего, конечно, чтобы Билл оказался дома. Один.
Тут Том зажмурился, не желая видеть ничего вокруг. Ни маленького кактуса на подоконнике, купленного Биллом, ни его чашку, оставленную на столе с недопитым кофе, ни других мелочей, напоминающих о нем. Ведь когда-нибудь это все исчезнет, останется в прошлом. Только сейчас Том осознал, что Билл не будет до конца жизни рядом, когда-нибудь он заведет отношения, пусть не с той, что видел Питер в сквере, так с другой, но это обязательно произойдет. И пора перестать цепляться за него. Под ложечкой противно засосало от этой мысли.
Том сжал виски руками, пытаясь остановить начинающуюся головную боль.

А в сквере он вел себя, как свинья. Набросился на Питера, словно тот в чем-то виноват. Хорошо, что не убил, как в средневековье гонца с плохой вестью. Позор. Но в тот момент у Тома что-то замкнуло, и та легкость, с которой Питер сказал про Билла, просто взбесила. Стыдно.
Еще перед Киану стыдно. По его лицу было заметно, в каком он охр*нении от номера Тома. Черт! Надо будет потом что-нибудь придумать приличное, какое-нибудь объяснение для Киану, чтобы он не считал Тома психом.
Но что? Киану не обвести вокруг пальца, он далеко не идиот, порой казалось, что он Тома насквозь видит. Ом готов был поклясться, что Киану заранее знал, куда Том захочет ехать, и где будет сегодня ночевать. Еще и про Билла спрашивал…
Бл*дь! Тут и Питер все понял, наверное. Только слепой бы не увидел, как выхлестнула его фразочка про девушку.
- А есть ли она? – сам себе задал Том вопрос, от которого внутри что-то шевельнулось в надежде.
Может быть, Питер просто так это брякнул, чтобы отвлечь Тома? А он тут панику разводит на пустом месте!
Каулитц подскочил как ужаленный, принимаясь хлопать себя по многочисленным карманам на штанах. Достав телефон, тут же принялся набирать Питера, судорожно соображая, как начать разговор.
- Ну чего тебе? – вместо приветствия буркнула трубка.
- Скажи честно: ты ж нап*здел все про Билла, да?
С места в карьер. Ну и черт с ним! Не шла в голову ни одна великосветская фраза для того, чтобы зайти издалека, но Том старался говорить с нарочитой пренебрежительностью, словно ему на самом деле плевать на этого Билла.
- Слышишь ты, дебила кусок, нервы сначала вылечи, потом звони, о`кей?
- Б*я, Питер, настроение плохое было.
- А мне ср*ть! Перед человеком меня клоуном выставил!
- Перед каким? Ты про Киану что ли? Так он в адеквате, с юмором у него порядок.
- У него-то порядок! А у тебя?? Я вообще не понимаю, как он с тобой, козлом, общается!
- Нуу…
- Что «нуу»? Ты думаешь легко твои замыкания терпеть?
- Б*яя… Я тебе позвонил не для того, чтобы нотации слушать. Ты мне про Иллинзеера скажи.
- А этот-то к чему? Совсем чердак рвет, а?
- Ответь, наконец, и я отъе*усь!
- Иллинзеер с бабой у теннисных столов крутился. Все! «Привет-привет, пока-пока», - весь разговор.
- Что за баба?
- Тебе не понравится, с задницей и грудью.
- Его знакомая?
- Не знаю, может, она и к незнакомым прижимается, но на мне что-то не повисла.
- Прижимается?
- Бл*дь! Да! Как все нормальные люди. Ты наверняка тоже к своему Киану прижимаешься! Это конец допроса?
- Конец, - непонятно кому ответил Том.
Сердце упало вниз, переставая трепыхаться, силы стали покидать его, заставляя снова опуститься на стул, потому что ноги в коленях подгибались.
- Ну, слава Богу!
- Спасибо…
- Да пошел ты!
- …и это… извини, что я себя так вел… я что-то того… неправ, короче, был, - он сам не узнал свой голос, севший, как-то разом потускневший.
- Каулитц, ты где? – обеспокоено спросил Питер, тут же забывая обиду.
- Я? В кухне… А что?
- С тобой все нормально?
- Типа того.
- А ты с кем?
- С кактусом, бл*дь!
- Ты там это… не дури, о`кей?
- Угу, - Том стиснул зубы, стараясь держать себя в руках, но с каждой секундой, с каждым новым словом Питера это давалось все сложнее.
- Этот твой Киану – мировой мужик. И я серьезно тебе говорю – не дури, понял?
- Да понял-понял!
- Хорошо, тогда пока.
- Пока, Питер, и… спасибо…
Нажав отбой, Том словно питание себе отключил. Сил не осталось совсем. Он положил голову прямо на стол, прижимаясь щекой к холодной поверхности, и закрыл ее руками, пытаясь сделаться невидимым, отгородиться ото всего.
Лучше бы не звонил Питеру и не слышал всего этого. Что толку, что Питер прав? Том и без него знал, что Киану самый лучший, только сердцу не прикажешь, и нужен тот, на которого всякие мымры с сиськами вешаются.
На какой черт она вообще существует, эта любовь? Кому это надо? Нормального, вменяемого человека психом делает, и окружающим от этого только хуже. Том с удовольствием избавился бы от нее, поменяв на что-нибудь более полезное. Хотя бы на новые кеды.


Глава 17.
Ни о чем не жалея.
Время давно перевалило за полночь, а Том все так же сидел в кухне. Он успел даже задремать, склонившись над столом, когда хлопнула входная дверь, и в коридоре послышался шум возни.
Том резко вскинул голову, прислушиваясь. Через минуту к неясным шорохам прибавилось тихое бессвязное бормотание, которое даже в полной тишине квартиры не удавалось разобрать. Том, стараясь действовать беззвучно, поднялся и, зачем-то крадучись, вышел в коридор. Отблески уличных фонарей не проникали сюда, и в кромешной темноте решительно ничего не было видно.
- Билл? – шепотом позвал Том, делая шаг вперед и замирая в нерешительности.
Но абракадабра, несущаяся от дверей, мало была похожа на ответ. Тогда Том, вытянув руки вперед, двинулся навстречу и, на полпути нащупав выключатель на стене, зажег свет.
- Чего ж так ярко-то?! Тревога, б*я, свистать всех наверх!!
Картина, представшая глазам Тома, мягко говоря, шокировала. В хлам пьяный Билл сидел у дверей на коврике и, задрав одну ногу, пытался стянуть кроссовку. Когда включился свет, он прижался к полу, словно над головой что-то взорвалось.
- П*здец, - констатировал Том, - приплыли. Вставай, моряк, «наверх» - это в другой стороне.
- Да?
- Точно тебе говорю. Поднимайся.
Билл неуклюже сел, придерживаясь руками за пол. Щурясь, оглянулся по сторонам и, видимо, не обнаружив опасности, принялся за прерванное занятие. Вновь задрав одну ногу, попытался все-таки разуться, но, лишившись сразу нескольких точек опоры, не удержал равновесие и завалился на бок. Что-то бормоча и приговаривая, он сначала попытался принять вертикальное положение, но руки с ногами не слушались, разъезжаясь в стороны, и Билл, обреченно махнув рукой, решил оставить все как есть, удобнее устраиваясь прямо на полу.
Занимательная, конечно, сцена, но Том решил, что пора заканчивать. Он подошел к Биллу и присел на корточки рядом с его лицом.
- Эй… Билл?
- …
- Билл. Хватит валяться. Давай я помогу тебе встать.
- …
- Билл! Хорош спать у дверей! Подъем!
Открыв один глаз, Билл сфокусировал взгляд на нем.
- Ааа, это ты… Тооом…
- Я. Ну-ка, держись за меня, - он закинул руки Билла себе на плечи и, обхватив его за талию, стал поднимать.
- Это фильм ужасов, я, бл*дь, на подводной лодке!
Том кряхтел, поднимая обмякшее, непослушное тело на ноги. Билл даже не пытался ему помочь.
- Почему это ужасы? Какая, на хр*н, лодка?
- А вот потому!
Билл махнул рукой и, пошатнувшись, чуть не рухнул обратно. Каулитц едва успел подхватить. Прислонив его к стене для надежности, заглянул в глаза.
- Чего рыпаешься? Ты не такой пьяный, как хочешь казаться. Какого хр*на происходит?
- Нет. Я пьяный. Да. Пьяный. Я пьяный! Аха-ха-ха!... А еще у меня не стоит… Черт возьми!! Мне девятнадцать лет! Де-вят-над-цать! И не стоит!
- Не ори.
- Не стоииииит!!! – во всю мощь своих легких закричал Билл, тут же начиная всхлипывать.
Том закрыл ему рот ладошкой, боясь, что они перебудят всех соседей. Но Билл мотнул головой, стряхивая руку.
- А еще ты! Всегда ты! Везде ты! Подводная лодка - некуда деться!
- Значит, я виноват в твоих бедах?
- Да!
Билл снова засмеялся, цепляясь за плечи друга, чтобы не сползти по стеночке вниз.
- Успокойся, - Том понимал, что объяснять ему сейчас что-либо бесполезно. – Слышишь меня? Замолчи. И топай спать.
- Злишься, да? Злишься? А ты забей! Я уже на все забил, и ты забей.
Том молча попытался отлепить Билла от стенки и затащить его в комнату, но тот стал упираться.
- Не хочешь со мной разговаривать? Почему? М? Почему, Том? Такой я тебе не нужен, да?
- Чушь. Тебе просто нужно проспаться. Пойдем.
- Значит, нужен? Скажи.
- Идем спать.
- Ответь мне!!
Том пристально посмотрел в пьяные, оттого еще больше чем обычно косящие глазки, пытаясь хоть так вразумить дебошира.
- Ух, какой взгляд! Прямо мурашки по коже!
- Пойдем.
- Не нужен, получается… конечно, кому импотенты нужны… весь твой интерес пропал, да, Том?
- Нет.
- Что, нет? А?? Я тебя спрашиваю? Чего ты мне тут строишь из себя!
- Не ори, пожалуйста. Скоро полицаи приедут на твой визг.
- А мне пле!…
- Нужен, Билл. Очень нужен. Всегда был нужен и всегда будешь нужен. А не встал у тебя, потому что пить меньше надо.
Билл замолчал, переваривая услышанное. А потом, криво усмехнувшись, ответил:
- А я уже после напился… когда она меня выпроводила… Вежливо так, но настойчиво за дверь выставила.
- Дрянь значит была, забудь.
- Уже забыл… только… только это уже не в первый раз, Том…
- Что?
- Не получается ничего… не стоит.
- И давно?
- Давно. С весны еще.
- Да? И ты молчал?
Билл отвернулся, поджимая губы.
- И после этого ты будешь петь, что мы лучшие друзья, Билл? А сам мне ни о своих девочках, ни о своих проблемах ничего не говоришь…
- Ну, давай, выстави меня за дверь! Раз уж я и тут ху*вый оказался!
Он даже дернулся в сторону, будто собирался уходить, но Том поймал его за руку и, горестно, даже обреченно вздохнув, дернул Билла на себя, ловя губами его губы. Потому что другого способа заткнуть не видел.
Невозможно-мягкие, невозможно-терпкие, невозможные сладко-горькие губы, о которых грезилось и мечталось практически всю сознательную жизнь, вдруг оказались в его власти. Слезы навернулись на глаза не то от счастья, не то осознания всего трагизма своего положения. Какие они были нежные, невероятные эти губы. Медленно-медленно водя по ним своими, Том думал, что сойдет с ума, задохнется прямо сейчас.
- Сволочь, - выдохнул Билл ему в лицо.
Конечно, сволочь. Том не собирался спорить. Воспользовавшись ситуацией и состоянием Билла, он делал то, о чем мечтал многие годы. Наверняка против воли Билла, и дай Бог, чтобы он не вспомнил ничего утром. А Том, забыв и гордость, и принципы, и обещания, целовал его, едва не всхлипывая от избытка эмоций.
Билл не сопротивлялся, даже затих, и Том, осмелев, высунул кончик языка, трогая им свое сокровище. Какие они вкусные… Язык прошелся по губам, увлажняя их, разделяя между собой. Тома буквально заколотило, все тело стала бить крупная дрожь. Лишенный разума, он попробовал проникнуть в рот, и был удивлен, почувствовав, как он приоткрылся, впуская боязливый язык в себя. Резкий вкус алкоголя, сигарет и мятной жвачки только усилил ощущения Тома, убеждая в реальности происходящего. Он мягко двигал языком, наслаждаясь волшебным теплом терпкого поцелуя, как вдруг на затылок легла рука, притягивая его к себе еще ближе. У Тома закружилась голова, а слезы, до сих пор щипавшие глаза, вырвались наружу и предательски потекли по щекам. Но он не заметил этого, все его ощущения были сконцентрированы на Билле, на ненормальном сумасшедшем парне, который наперекор всем законам логики стал отвечать ему, чуть неуклюже шевеля языком. Том обнял его, со всей силы сжимая худющее тело. Внутри все горело, обдавая Каулитца волнами нестерпимого жара.
- Ты плачешь? – удивился Билл, чуть отстранившись.
Что тут ответить? Разве можно это объяснить? Существуют ли слова, чтобы описать тот шторм, пожар, торнадо, бушующие в его душе? Возможно ли это вообще? Том сильно сомневался. По крайней мере, он, едва справляясь с собственными эмоциями, точно бы не смог сказать ничего вразумительного. Потому, не тратя время на слова, снова впился в Билла, втираясь в него всем телом, рискуя раздавить.
- Мммммм, - вырвался почти болезненный стон, тут же переходящий во всхлипы.
Он вылизывал самый сладкий во всем белом свете рот и, чувствуя ответную реакцию, думал, что уже умер и попал в рай.
- Бииииииииилл!...
Быстрее. Пока Билл не одумался. Пока не протрезвел. Пока не сопротивляется. Пока не понял, что происходит. Том прижал его к груди и попятился в комнату, к своей кровати.
Тварь, мразь. Может быть. Скорее всего, да. Но в тот момент Тому было положить на всю мораль. Он элементарно был не в состоянии контролировать себя. Просто не мог, даже если бы и хотел.
Повалив Билла на постель, он придавил его собой. Не отрывая губ. Не отпуская ни на секунду хрупкое тело. До боли, до хрипа впиваясь в нежную, бархатную кожу. Лихорадочно целуя лицо и шею, терся об его живот и не ощущал, как большая металлическая пряжка Билла вдавливается в пах, рискуя прорвать штаны. Потом и этого стало мало. Том принялся сдирать одежду с Билла. Она затрещала по швам, не поддаваясь трясущимся рукам, но разве это препятствие? Том разорвал тонкую футболку, по глупости своей запутавшую Биллу руки. И взялся за джинсы. На удивление быстро разобравшись с ремнем, спустил их вниз, затем отправил следом белье. И замер, не веря тому, что увидел. Красивый, перевитый венами член уверенно торчал, чуть-чуть подрагивая не то от тяжелого дыхания своего хозяина, не то от нетерпения. Том смотрел на это чудо и не верил своим глазам. Билл обхватил его запястье и, потянув за руку, положил ее себе на пах. Горячая и твердая плоть под пальцами не была плодом воображения. Она пульсировала, требовала ласки и разрядки ни чуть не меньше, чем его собственная. Том поднял ошеломленный взгляд на Билла, но тот, кажется, мало, что соображал. Черные, широко распахнутые глаза, не мигая, смотрели на него. Ни капли незамутненные алкоголем, прожигали Тома насквозь. Он снова задрожал и, не имея сил выдерживать этот испепеляющий, непонятный взгляд, склонился над Биллом, переключая внимание на его возбуждение. Губы сами потянулись к круглой, налившейся желанием головке. Том обхватил ее, тут же услышав короткий то ли всхлип, то ли вздох. Облизал по кругу глянцевую кожицу и тут же заглотил член так глубоко, как только мог, наполняя свой рот Биллом, его плотью. Смакуя и сходя с ума от волшебных мгновений, о которых он даже не смел и мечтать. Том стал практически насаживаться ртом на Билла, с жадностью, загоняя ствол почти до основания. Не было мыслей, кроме мысли об этом члене, не было желаний, кроме желания сосать его, не было ощущений, кроме ощущения влажной, каменной плоти, скользящей между губ.
Билл недолго продержался. Напрягшись всем телом, он вытянулся струной и излился Тому в рот горькой, застоявшейся спермой. Он не проронил не звука, но Том почему-то был уверен, что его мальчику понравилось. Выпустив теряющий твердость член, Том приподнялся и, гонимый собственным желанием, расстегнул ширинку. Билл не шевелился, бездумно глядя куда-то в потолок. Он не вздрогнул, когда к его бедру прижалась возбужденная плоть, не перевел взгляд, когда Том стал судорожно толкаться в него, тесно прижимаясь низом живота. Он лежал бревном, не принимая участия в происходящем. Было обидно, было страшно, но все это было ничто по сравнению с сумасшедшим напряжением, что мучило сейчас Тома от одной только близости рядом с ним.
Каулитц елозил по его взмокшей коже, закусив губу, роняя чертовы слезы на его лицо и шею, с трудом сдерживая стоны, лишь иногда срываясь на сдавленные, короткие всхлипы.
Оргазм резко накрыл его, липким, грязным пленом, охватывая все тело. Том выгнулся, прижимая член еще сильнее к худому бедру Билла, задушено вскрикнул и повалился на него, сгребая в охапку недвижимое свое сокровище.
- Почему ты плачешь, Том? – тихо спросил Билл минуту спустя.
- Потому что… потому… что я люблю тебя… - так же тихо ответил Том, пряча лицо в его волосах.
Билл чуть отодвинулся к стене, выбираясь из-под Тома, освободил немного места, чтобы он мог лечь рядом. Тесно и неудобно в узкой односпальной постели, но Том был счастлив, что он не ушел, оставшись с здесь. Закрыв глаза, он долго вдыхал аромат волос и кожи Билла, тихо, нешевелясь, лежавшего в его кровати.

Проснулся Том очень поздно, все тело болело от положения на одном боку. Он попытался изменить позу, с улыбкой накрывая рукой пространство, где должен был лежать Билл. Но нащупал лишь сбитую простыню. Резко распахнув глаза, он понял, что лежит один. Развернувшись в другую сторону, увидел, что постель Билла тоже пуста.
- Сон алкоголика краток, - хмыкнул он, но в душе места для смеха совсем не было.
Том поспешно выбрался из кровати и направился в кухню. Затем в ванную. Даже заглянул на крохотный балкончик. Никого.
- Билл! – зачем-то позвал он, не понимая, что происходит.
Время было чуть больше восьми. Очень рано. Даже для Билла.
Мотнув головой, он направился в ванную, чтобы снять остатки сна, может быть, тогда хоть что-то удастся сообразить.
Склонившись над раковиной, Том умылся холодной водой. А потянувшись к стаканчику с зубными щетками в ужасе замер, увидев лишь одну щетку, стоящую на своем месте. Щетки Билла не было.
Том со всех ног рванул в комнату, распахнул его шкаф. Полки, обычно содержавшиеся в идеальном, почти стерильном порядке, были перевернуты вверх дном. Одежда разбросана, как попало, словно шкаф как следует потрясли прежде, чем открыть. Но самое страшное – некоторых, самых любимых вещей Билла не было видно. Том перебрал каждую пару джинсов, каждую футболку и толстовку, но так и не обнаружил того, что искал.
Холодный страх сковал душу, когда простая и очевидная мысль, наконец, пришла в голову. Билл ушел. Собрал второпях самое необходимое и свалил по-английски.
У Тома вдруг задергалось веко, доставляя неприятные ощущения. Он закрыл глаз ладошкой и отшатнулся от шкафа.
Что делать?
С трудом найдя телефон, оставленный в кухне, он принялся звонить Биллу. Но лишенный эмоций и выражения голос сообщил, что абонент недоступен. Он набрал еще раз. И еще. Семь раз подряд слушал одну и ту же фразу, бесившую его своим равнодушием.
- С*ка! – отчаянно выкрикнул Том, заламывая руки.
Это действительно было конец. И мог ли он винить в этом кого-то, кроме себя? Но нужно как-то жить, существовать дальше, хотя, в тот момент жить хотелось меньше всего.

Продолжение
Предыдущая часть