Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Секунда до темноты
Автор: LinaFortuna
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: R
Жанр: Angst, АU, Romance, Sequel
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: Закончен
Сиквел: После темноты (Chinami)
Самари: Если ты не умеешь ценить жизнь, то она заставить тебя делать это своими методами, и они будут беспощадны....
Предупреждение: все те же – мат, гомосексуальные отношения…
От автора: Не так давно в моей голове возникла идея этого фика, причем рисовалась она очень быстро и требовала ее скорейшего воплощения. Просто руки чесались начать писать...Этот фик не много не тепичный для меня, обычно я не пишу ангст, жалею героев. Но здесь без него никак.

Глава 3. Пробуждение.
- С добрым утром! - первое, что я увидел, открыв глаза, это счастливое лицо Марты.
- Привет... - прохрипел я.
- Слава Богу, ты проснулся! - Марта не переставала сиять, - Я так боялось, что у тебя снова так будет.
- Марта, все нормально. Я же говорил, что все будет хорошо, хватит паниковать, - моя сиделка снисходительно потрепала меня по плечу.
- Сейчас я приведу тебя в порядок и к приходу доктора Гейпа ты будешь огурцом! - Марта направилась готовиться к утренним процедурам.
- Огурцом говоришь... - я невесело усмехнулся, - Это точно подмечено. Овощем я буду до конца моей жизни.

***
Помытый Мартой к приходу доктора Гейпа я действительно посвежел.
- Здравствуй Том. Марта сказала мне, что всю эту ночь ты проспал и проснулся утром без проблем. Это радует, - он сел ни кровать и пристально оглядел меня.
- Да, все хорошо. Со мной все в порядке, - нехотя ответил я. Очень хотелось избавиться от этого критичного взгляда направленного на меня. От взгляда серых, холодных глаз доктора Гейпа становилось не уютно.
- Один раз не показатель Том. Я буду наблюдать тебя столько сколько нужно, чтобы убедиться, что рецидива не будет, - он довольно мило мне улыбнулся, но глаза эта улыбка не тронула, они продолжали сверлить меня.
- Как там Билл? - задал я доктору самый интересующий меня вопрос.
- Без изменений, - ответил доктор.
- Ясно...
- Том, какие сны тебе сняться? Кого ты видишь во сне? - я ни как не ожидал таких вопросов и поэтому не сразу нашелся.
- Я? Да ничего я не вижу... ну или не помню, - я заикался и отводил глаза, что не ускользнуло от цепкого взгляда доктора Гейпа.
- Хочешь повидать Билла? - неожиданно предложил он, удивив меня еще больше. Но увидеть Била я действительно хотел и поэтому лишь кивнул соглашаясь. Доктор пересадил меня в высокое кресло, пристигнув у груди, и мы направились к моему малышу.
Он был такой бледный, худой, совсем прозрачный. Хотелось обнять его, защитить, но здесь я ничего не мог. Только ласкать его изгибы взглядом, полным любви и нежности.
- Знаешь Том, - начал доктор Гейп, заставив меня выйти из моего оцепенения, - Я расскажу тебе кое-что… Мы в нашем институте всегда изучали необычные случаи сна, но лет пять назад стали происходить случаи действительно занимательные. К нам стали поступать пациенты с теми же симптомами, что и у тебя Том. Они засыпали на неделю, некоторые на две, некоторые на месяц. Но, что самое интересное, у всех были физические отклонения. Началось все со Штефана, мальчика четырнадцати лет. Он играл с друзьями на строй площадке и сорвался с высоты четвертого этажа. Эффект тот же что и у тебя - полный паралич. Итог мальчик потерял всякий интерес к жизни. Самое интересное Том, так это то, что после нескольких месяцев после происшествия Штефан заснул на месяц и оказался в нашем институте. Проснувшись однажды, я как обычно повез его показать наш институт. У него была очень необычная реакция на Билла. Штефан стал плакать, биться в истерике, крича, что этого не может быть, он не может быть здесь. Когда я попытался узнать у него что он имел ввиду, мальчик замкнулся и больше ни с кем не разговаривал. А еще через неделю Том, его выписали, - доктор Гейп загадочно усмехнулся, - И он ушел из нашего института Том. Своими ногами. Врачи лишь развели руками, сказав что это чудо.
Я смотрел на доктора Гейпа с открытым ртом.
- Это еще не все. Еще через год к нам поступил семнадцатилетний Михаэль Галахен, проспавший три недели. Он поступил из детдома, где над мальчишкой сильно издевались, однажды его избили до полусмерти и отбив напрочь почки. Жить мальцу оставалось полгода на аппарате по очищению крови. Ну, так вот Том, он уснул почти на месяц. Проснувшись в нашем институте, он был крайне удивлен узнать, что вообще жив. Я как-то решил провести его познакомить с пациентами, и увидев Билла у Михаэля был сильный шок. Настолько сильный, что он не разговаривал ни с кем две недели. Потом был рецидив, парень заснул на две недели. Проснувшись снова мы, конечно, обкололи его, чтобы не заснул. Обследовав его, мы были повержены в шок. У парня идеально функционировали обе почки. Он выписался через месяц абсолютно здоровым. Потом еще было два похожих случая и оба мальчика странно реагировали на Билла. Ты Том уже пятый... И тоже неизлечимо болен и тоже спишь неделями и тоже интересуешься Биллом. Так вот я тебя и спрашиваю Том, что же там в твоем сне?
Я хлопал глазами, до сих пор не до конца осознав, то, что рассказал мне доктор. Этого ведь не может быть, чтобы Билли мог вернуть полноценную жизнь?
- Том, расскажи мне, это очень важно! Расскажи, что с тобой происходило, пока ты спал? - настойчивый голос доктора Гейпа вывел меня из ступора. Я перевел на него затуманенный взгляд. Он был похож на хищника нависшего над своей жертвой. Его глаза горели любопытством, каким-то даже алчным любопытством. Казалось он готов схватить меня за плечи и трясти, пока не вытрясет признание. Я нервно сглотнул.
- Мне ничего не снилось, я же сказал уже, - хрипло ответил я, выкладывать правду я был не намерен. Гейп с минуту сверлил меня холодным взглядом серых глаз, на дне которых плескалась ярость.
- Как ты не понимаешь, от этого зависит все, ради чего я старался тут все эти годы! Ты разве не хочешь спасти этого милого мальчика? - он повел рукой в сторону мирно спящего Билла.
- Да как я могу ему помочь? – постарался, как можно натуральнее удивиться я.
- Просто расскажи мне Том, расскажи, что там такого в ваших снах, что вы из них выходить не хотите? Я уверен, что сами не хотите. И Билл... вы все знаете его... - он подошел в плотную и присев передо мной уставился на меня. Безумно хотелось оттолкнуть его, убежать, скрыться от этих пронизывающих меня холодных глаз, но что я мог здесь, только сидеть, стиснув зубы и терпеть.
- Мне нечем вам помочь, - тихо сказал я, отводя глаза.
- Знаешь Том, сегодня Биллу стало хуже, он тает на глазах, - я перевел взгляд на моего мальчика, он был очень бледный, почти прозрачный.
- Я ничем не могу вам помочь! - упрямо повторил я и посмотрел на Гейпа. Выдержать тот взгляд, которым он одарил меня, было тяжело - он давил.
- Хорошо... - выдохнул он мне в лицо, - Но помни, если ты что-то знаешь, и намеренно утаиваешь - гибель Билла будет на твоей совести.
- Какое право вы имеете обвинять меня в этом?! - неожиданно слетели тормоза и все напряжение, что я испытал за это утро, вылилось в истеричный крик.
- Том ты можешь помочь и не делаешь этого, по этому я вправе обвинять тебя! - только я хотел возразить, как услышал звук открывающейся двери. В палату зашел высокий мужчина лет сорока пяти. Брюнет от природы, он был на половину головы седой, а под его раскосыми темными глазами пролегли темные круги.
- Здравствуй Йорг, - доктор Гейп поднялся, натянуто улыбнулся и протянул руку вошедшему.
- Здравствуй Франц. Как он? – спросил мужчина, подходя к Биллу беря того за тонкие пальцы, - Руки совсем холодные... - он вопросительно посмотрел на доктора Гейпа.
- Обмен веществ нарушен... - ответил тот и похлопал мужчину по плечу, - Все хорошо будет Йорг. Мы вытащим его.
Мужчина кивнул и сел на стул рядом с кроватью Билла, так и не отпустив его руки. Доктор Гейп откатил мою коляску подальше них и зашипел мне в ухо:
- Видишь Том? Видишь? Вот смотри, любуйся - это отец Билла. Вот уже десять лет он каждый день приходит к сыну, сидит с ним часами, ждет, надеется и смотрит на меня вопросительно, ждет, что помогу. Ждет, что вытащу его единственного сына из тьмы, в которой он пребывает. Десять лет ждет, а я совсем близко к этому Том и дело только за тобой! Расскажи мне все, ты должен это сделать! Должен, понимаешь? - он замолчал и вопросительно уставился на меня, ожидая реакции. А я смотрел на сгорбленную спину красивого мужчины, на его смуглые пальцы, так трепетно обхватившие тонкие пальчики сына, на его потухшие глаза и морщинки на лбу и думал, что я не имею права позволить Биллу оставаться в своих иллюзиях, ведь у него есть ради кого жить.
- Так, что же ты скажешь мне Том? - я закусил губу решаясь, зажмурился сильно, выдохнул.
- Я верну вам Билла! - выпалил я. Отец Билла вздрогнул от моих слов и посмотрел на меня ошарашенным взглядом. Господи, сколько же боли было в нем, боли и надежды. Гейп было открыл рот, но я предугадал его вопрос.
- Нет, не спрашивайте как, не спрашивайте ничего! Я попытаюсь вернуть его... Постараюсь сделать все, что в моих силах, - я смотрел прямо в темные глаза одинокого мужчины, как он смотрел в мои.
- Скажите ему, что я люблю его... - тихо сказал он, и повернулся к сыну, нежно проведя ладонью по его щеке.
- Увезите меня в мою палату, - попросил я Гейпа, и он кивнув повез меня, предварительно попрощавшись с отцом Билли.
- Что тебе нужно для этого? - спросил доктор, укладывая меня в кровать.
- Уснуть... - ухмыльнулся я, - Всего лишь уснуть...
Гейп недоверчиво смотрел на меня, его серые глаза остро жгли, но сейчас мне было все равно, все потеряло смысл. Все кроме Билла и его несчастного отца.
- Уверен, что не хочешь рассказать? - сделал последнюю попытку Доктор.
- Нет, просто дайте мне заснуть, - попросил я. Все, теперь главное убедить Билла вернуться, чего бы это мне не стоило.
- Ответь мне только на один вопрос, - попросил он, и я коротко кивнул.
- Спрашивайте.
- Что там в твоем сне? - спросил он и весь напрягся в ожидании ответа.
- Рай, - усмехнулся я и закрыл глаза. К черту его, с его дурацкими вопросами. Я чувствовал, что доктор Гейп еще какое-то время смотрел на меня, но глаз я так и не открыл и через минуту услышал звук закрывающейся двери. Я облегченно выдохнул - его присутствие давило, заставляло нервничать и чувствовать себя виноватым хрен знает за что.
Нужно было заснуть, во что бы то не стало и чем быстрей, тем лучше, но когда стараешься что-то сделать намеренно, ничего не выходит. Я весь извелся в течение часа, пытаясь провалиться в сон, настенные часы громко тикали отвлекая и раздражая. Я матюгнулся, и вновь закрыл глаза, всеми силами стараясь успокоиться, усиленно пытаясь дышать ровно и прислушиваясь к своему дыханию. Стало получаться, я почувствовал, как мысли перестают быть связными и начал проваливаться в темноту, и в этот самый момент дверь в мою палату открылась и вошла моя мать. Все попытки уснуть покатились к черту. Я бросил гневный взгляд в ее сторону такой силы, что она опешила остановившись в дверях и не решаясь пройти дальше.
- Том, что случилось? - спросила она, все же найдясь и подходя ближе.
- Случилось, то, что ты мне мешаешь! - рявкнул я, почти скалясь. Мама чуть поджала губы, явно задетая моей агрессией.
- Что ты хотела? - спросил я уже мягче, примирительно так спросил, почему-то стало стыдно.
- Увидеть сына, - тихо ответила мама, отведя от меня взгляд. Она быстро начала рыться в принесенном пакете, выкладывая на тумбочку фрукты, низко опустив при этом голову. Я не отводил от нее взгляда, следя за тем, как она от чего-то дрожащими руками выкладывает апельсины в стеклянную вазу. Только я хотел спросить, что с ней, как она всхлипнула и неожиданно залилась слезами.
- Мама, ты чего? - сказать, что был удивлен - это ничего не сказать. Моя мать плачет? Даже не подозревал, что она умеет.
- Я же люблю тебя Том... - всхлипывала она, - За что ты так меня ненавидишь? - она отвернулась, смахивая неожиданные слезы пальцами с напудренных щек. Ее спина подрагивала от рыданий.
- Я не ненавижу тебя... Просто у нас разные взгляды на твою любовь мама... Вообще на любовь в принципе, - сказал я тихо. Не хотелось видеть мать плачущей, я вообще не терпел слез. Ничьих. От их созерцания все мои внутренности скручивались в болезненный комок.
- Да, возможно я не всегда показывала насколько сильно люблю тебя, не всегда могла уделить тебе внимание, но ты ведь должен понимать каких трудов мне стоило занять то место, которое занимаю теперь, и сохранить это положение, - мама повернулась ко мне, с надеждой всматриваясь в мое лицо.
- Я то понимаю, - усмехнулся я, - Но вот знаешь, большинство матерей ставят своих детей превыше бизнеса, превыше положения в обществе, превыше своего эгоизма... И вообще меня твое положение не греет и не дает ощущения защищенности и того, что я любим и нужен хоть кому-то в этом гребаном мире! - обида на мать забурлила во мне, захотелось высказать ее, чтобы мать поняла наконец, что мне так ее не хватало.
- Том, я не забывала о тебе никогда! - ее губы дрожали, а из глаз так и норовили вновь сорваться слезы.
- Спасибо и на этом… - хмыкнул я и отвернулся от нее. Она не поймет, не почувствует моего одиночества, все эти разговоры приведут только к ссоре.
- Я все делаю в этой жизни ради тебя… - сказала мама, совсем тихо, срывающимся голосом. Я сильнее сжал зубы, чтобы не разревется самому, это было бы уже слишком.
- Прости меня сыночек, - она наклонилась и обхватив мое лицо руками нежно поцеловала в щеку, а потом в другую. Дыхание перехватило от этой нежности, от этой ранее не знакомой мне материнской нежности. Я вскинул на нее удивленные глаза, как рыба, хватая ртом воздух. Хотелось сказать хоть что-нибудь, ну, хоть что-то, но мой рот отказывался издавать какие-либо звуки. Только странные хрипы.
- Хочешь фруктов? – усиленно улыбнувшись, спросила мама. Я покачал головой, продолжая дико таращиться на эту незнакомую мне женщину.
- Ну, ладно. Отдыхай Том, я зайду вечером, если ты не против, - мама погладила меня по голове, - Ведь ты не против? – с надеждой в голосе спросила она.
- Нет, - прохрипел я. Мама кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь.
В палате остался лишь запах ее духов. Духов знакомых с детства, она не изменяла этой марке. Я глубоко втянул ноздрями воздух, ощущая приятный, чуть терпкий аромат. Запах духов, это единственное, что я помню о своей матери, лишь призрачный аромат, когда она забегала поцеловать меня в детстве, прежде чем уйти и оставить меня с няней. Позже уже подростком я ощущал этот аромат в столовой, когда я спускался туда утром перед школой, а вечером он наполнял дом, когда я из нее приходил. Мамы никогда небыло рядом, был только этот аромат.
За тяжелыми мыслями о маме я уснул, для этого даже не понадобилось прилагать усилий. Нервное напряжение забрало все силы и сморило меня.
Оказавшись в комнате, я похолодел: вся та мебель, которую Билл поставил именно для меня - исчезла. В большой комнате остался один диван и стол без стульев, все стало как раньше, как до меня. Внутри все оборвалось, я даже дышать перестал, оглядываясь вокруг.
Билл лежал на животе, на мягком ковре и что-то рисовал в альбоме. Казалось, он совсем не замечет меня, увлеченно водя карандашом по снежно-белому листу и болтая ногами в воздухе, чуть выставь язык от напряжения. Он выглядел до безумия забавно. Я не мог отвести от него глаз, не мог сделать шаг к нему, не знал, как заговорить.
- Пришел все-таки... - нарушил молчание Билл, не отрывая взгляда от рисунка.
- Я же обещал... - почему-то обиженно отозвался я. Меня задела его холодность.
- Ты много, что обещал, - пожал острыми плечиками мой мальчик, - И так же легко ты отказался от своих обещаний.
- Билли, не говорит так! - я рванул к нему, опускать перед ним на колени и схватил его за плечи приподнимая, мне важно было видеть его глаза, - Я же добра тебе желаю! - кричал я вглядываясь в его черные глаза, в них больше небыло привычного игривого света, так любимого мной.
- Тогда останься со мной. Останься Томми. Слышишь? Навсегда! - его огромные глазищи смотрели на меня с надеждой. Он вцепился холодными мальчиками в мои руки, ожидая ответа. За то, чтобы в этих глазах снова появился свет, я готов был отдать все. Я хотел остаться с ним больше всего на свете, но меня не покидал образ его отца, каждый день приходящего к любимому сыну с надеждой, что он хоть когда-нибудь откроет глаза. Я не мог его подвести. Просто не мог.
- Послушай меня Билли... - я взял его ладони в свои, и поднес к губам, нежно целуя, - Я люблю тебя. Очень, но тебе нельзя больше здесь оставаться, ты должен вернуться. - Билл тут же вырвал свои ладони из моих рук, и с дикой обидой и укором посмотрел на меня.
- Билли, хороший мой, прошу, выслушай. Я видел твоего отца. Он приходит к тебе каждый день, и по долгу сидит с тобой, мечтая о том, что ты проснешься, мечтая, что его любимый сын вернется к нему. Он посидел весь, осунулся. Билли твой отец с ума сходит без тебя. Он почти потерял надежду, - я схватил сопротивляющегося Билла в объятья и сильно прижал к себе. Он пытался вывернуться, но я держал его достаточно сильно, чтобы не дать ему освободиться. Он последний раз дернулся в моих руках и расплакался, то ли от бессилия, то ли еще от чего.
- Билли, он просил передать тебе, что очень любит, - шепнул я ему, куда-то в макушку. Он застыл на секунду, а потом разрыдался еще сильней.
- Билли, пойми, здесь нет ничего настоящего, здесь все ложь, здесь все иллюзия, а там, твой папа, который ждет тебя, ждет и очень-очень любит, - говорил я, нежно поглаживая его по дрожащей спинке.
- Я знаю! - неожиданно крикнул он и отстранившись прожог меня взглядом полным обиды, боли и безысходности, - Я знаю, что ложь, поэтому я и хотел, чтобы ты был со мной! Ведь ты настоящий! Чтобы рядом со мной был человек, который готов ради меня пожертвовать чем угодно. Я думал ты такой Томми, я думал ты останешься со мной... Ты же говорил, помнишь? Ты же обещал... - Билли схватил меня за руку и заглянул в глаза. Я даже дышать перестал, остатки моей решимости смело этой лавиной эмоций, бушующих в омуте его черных глаз, обрамленных серебринками слез.
- Я не могу остаться... Я не прощу себе, если ты погибнешь. И твой отец, он же не перенесет этого. Билли проснись вместе со мной, прошу тебя, - я прижимаю к себе хрупкое тельце, чувствуя пальцами его дрожь. Он тоже обнимает меня, уткнувшись носом в мою шею, приятно щекоча горячим дыханием.
Хотелось защитить его от всего, хотелось согреть, чтобы не дрожал, хотелось, чтобы все было просто и между нами не стояло столько трудностей.
- Я не могу вернуться... - шепнул он глухо.
- Господи Билли, да как же ты не поймешь... - начал было я, но он резко переменил тему.
- А хочешь Томми, я покажу тебе то место, откуда все началось? - Билли поднял голову, глядя на меня влажными от недавних слез глазами.
- Билли... - я хотел сказать, что не до прогулок, что нужно принимать решение и возвращаться, но он как будто предугадал мои слова.
- Прошу Томми, ненадолго... Я хочу объяснить... Объяснить тебе все...- Билли попытался улыбнуться мне, но в его глазах не отобразилась улыбка, - Прошу…
- Хорошо, - я почти вынимал из себя душу, заставляя Билла плакать.
Он тут же вскочил и нервно одернув задравшуюся футболку, протянул ко мне худую ладошку, я словно зачарованный смотрел на нее несколько секунд, поражаясь ее трогательной худобе, беззащитности.
- Пойдем же Томми, - поторопил меня Билл, я моргнул несколько раз, стряхивая с себя, эту задумчивость и осторожно взял в свою ладонь его ручку. Мне казалось, что она дрожит, хотя возможно это дрожал и я.
Мы подошли к двери и Билл, не выпуская моей ладони, открыл ее.
- Иди смело Томми, там все решиться, - Билл стал какой-то серьезный, как будто небыло больше малыша Билли, как будто он куда-то ушел или может быть умер, теперь меня держал за руку юноша. Юноша, который вырос в одиночестве, которого не раз предавали, который знает, что такое боль.
Он отпер дверь и потянул меня за собой. Я глубоко вздохнул и сделал шаг в неизвестность.
- Вот Том, это здесь, - я оглянулся и понял, что мы находимся в больничной палате.
- Где мы Билли? Это больница? – непонимающе смотрю на него.
- Это больничная палата в которой умерла моя мама… - тихо отвечает Билл и отпусти мою руку забирается с ногами на койку. Он ложиться на жесткую кровать и обняв руками подушку сильно вдыхает ее запах, - До сих пор ей пахнет Том… Мамочкой… Столько времени прошло, а запах остался.
Я смотрю на него во все глаза, у меня ноги подкашиваются от этого зрелища, я даже дышать не могу.
- Господи, Билли… - единственное, что я могу вымолвить сейчас.
- Знаешь Томми, моя мама мне тоже обещала, что навсегда останется со мной. Все лгут… Я даже уже привык. Только больно все равно, - он горько усмехается и закрывает ладонями глаза. Я судорожно сглатываю и не знаю что сказать, я теперь вообще не знаю в праве ли я что-то говорить.
- Когда мне сказали, что она умерла, я не поверил. Я тогда папу обозвал самыми плохими словами, много чего ему наговорил, сказал, что если она умерла то и я тогда тоже умру, - Билл отнял ладони от своего лица и посмотрел на меня своими непостижимо прекрасными глазами, наполненными сейчас только какой-то безнадежностью, - Том, а папа простил меня, как думаешь?
- Что ты… Что ты Билли, он никогда тебя ни в чем не винил, он любит тебя и ждет… - Билл поджал губы и снова прижал ладони к лицу, судорожно всхлипывая.
- Я тогда ему верить не хотел, жить без мамы не хотел, я тогда уснул как ты Томми. Уснул и оказался в той комнате, - сбивчиво шептал он, продолжая всхлипывать. Я залез к нему на койку и сгреб его в охапку, сильно обнимая и шепча что-то успокаивающее. Когда он немного успокоился, то продолжил.
- Он был там, в той комнате… Его звали Ноэль… Такой одинокий, такой несчастный, он умирал там от одиночества Томми. Как же он был рад мне, - Билл улыбнулся, с какой-то нежностью, - Ноэль показал мне этот мир. Ноэль вернул мне маму. Вернул мне счастье, вот только Ноэль не рассказал мне, что это все не в правду Томми! Мне было восемь Томми, и я очень хотел к маме и он дал мне ее, но на своих условиях.
- На каких условиях Билл? – от нехорошего предчувствия засосало в животе, и резко обдало холодом. Я притянул Билли еще ближе, - На каких Билли?
- Знаешь Томми, я ведь много чего могу. Я могу создать здесь любой мир. Я могу создавать любые реальности, я могу тебя вылечить Томми, но вот вернуться я уже никогда не смогу. Такова цена за эту силу. Единственный выход, если кто-то останется здесь за меня, как я остался за Ноэля. Я отпустил его, я дал ему жизнь, а он дал мне маму, - Билл замолчал и уткнулся носом в мою грудь. А я лежал и судорожно хватал ртом воздух.
- Тут очень одиноко Том. Это понимаешь, когда живешь здесь, ни одна иллюзия не дает тепла. А я … я ведь только хотел, чтобы хоть кто-нибудь меня полюбил и согревал. Знаешь Том, ведь тут и до тебя были мальчики. У каждого горе было, я каждому дарил тепло и ждал того же в замен. Только немного тепла… Они обещали, что останутся со мной, говорили, что у них нет другой жизни и что для реальности они мертвы. Но как только узнавали, что я могу вернуть им эту жизнь - отказывались от меня. Ты знаешь как это больно, когда предают? Раз за разом! Раз за разом! – Билли оторвался от моей груди и пытливо посмотрел в мои ошарашенные глаза. Я не смог выдержать этого взгляда, и что есть силы зажмурился.
- Я тебе Томми, тоже помогу, - я почувствовал, как он обхватил своими холодными ладошками мое лицо и очень осторожно поцеловал в губы, - Я верну тебе твою жизнь Томми, потому что ты дал мне больше всех тепла. Я с тобой был по настоящему счастлив, - резко распахиваю глаза, в голове уже рисуется картина моего чудесного выздоровления, я задыхаюсь от волнения, но как только вижу перед собой эти бездонные черные глазищи, смотрящие на меня с такой наивной нежностью и без намека на упрек картинки в моей голове тут же гаснут.
- Я останусь здесь за тебя, - это просто вырвалось у меня, я даже не подумал, что сказал, это получилось против воли, против здравого смысла, против эгоизма, за его любовь ко мне.
Билл счастливо улыбается мне и тянется за поцелуем, его мягкие, губы так приятно ощущаются на моих. Он трепетно прикасается к моим губам своими. Он улыбается сквозь поцелуй, он плачет, потому что я отчетливо чувствую его горячие слезинки на своих щеках. Я глажу его по мягким волосам, я люблю его сейчас больше всего на этом свете. Я готов жизнь за него отдать лишь бы он улыбался.
- Подари мне тепло Томми, - шепчет он в мои губы, - Дай мне почувствовать твою любовь… - я не знаю, то ли он имеет в виду, но я осторожно укладываю его на спину и снова целую. Целую нежно, даря ласку. Я хочу показать ему свою любовь. Пускай так. Пускай физически, но нежно. Я поднимаю его тонкую футболку и глажу трепыхающийся животик кончиками пальцев. Он хихикает, а я плачу от этого. От счастья, что он смеется. Чувствую его тонкие пальцы в своих волосах, он перебирает их, слегка сжимая, когда я начинаю лизать впадинку его пупка.
- Мокро… - шепчет Билли, и я улыбаюсь. Ему мокро, а мне хорошо, потому что я целую животик своего любимого мальчика. Он тянет меня за плечи наверх, и смешно сложив губы трубочкой, тянется за лаской. Целую. Целую так, как хочется мне, сильно и мокро, с языком. Он не противится, он теперь понимает, что такие поцелуи дарят много тепла, которое ему так необходимо.
- А те другие так целовали тебя? – не знаю, зачем спрашиваю, наверно из ревности.
- Нет. Так только ты, - его глаза светятся. Они, черт подери, снова светятся и это я заставляю их светится. От одного этого ощущение мне безумно хорошо.
Я долго целую его, нежу его в своих объятьях. Я заставляю его тело призывно выгибаться, я заставляю губы сладко стонать и шептать слова любви, я заставляю его тонки пальцы судорожно сминать простыни, я заставляю его прекрасные длинные ноги обвивать мою талию, я заставляю его сердце безумно биться почти выскакивая из груди, я заставляю его разум хоть на эти сладостные минуты забыть обо всей боли. Я люблю его на узкой койке, на которой умерла его мать.
Его глаза широко раскрыты, он хватает ртом воздух и безумными огромными глазами смотрит на потолок. Это был его первый оргазм, его первый раз. Его первый раз со мной.
- Я очень счастлив, что ты был в моей жизни, - тихо говорю я, целуя его в центр ладошки. Он переводит на меня взгляд. Уже немного успокоился, и второй ладонью, ласково дотрагивается до моей щеки.
- Я не приму от тебя этого Томми, - неожиданно твердо говорит Билл и улыбается мне.
- Что? Что ты говоришь? Ты вернешься Билл, вернешься к отцу! Мне все равно нечего терять я останусь за тебя, - кричу, кричу и машу руками, а он ласково смотрит на меня и улыбается.
- Тебе кажется, что ты очень сильный Том, тебе кажется, что ты все делаешь правильно, что ты спасаешь меня, но это не так! Ты мягкий внутри Томми, у тебя внутри, как у плющевого медведя – синтепоновые шарики, – Билли смеется, и обнимаешь меня. От него пахнет чем-то неуловимо родным.
- Билли, я не позволю тебе, - трясущимися руками обнимаю его.
- Том, я вылечу тебя. Я так хочу. Ты дал мне очень много, ты подарил мне любовь и я ни за что не смогу так с тобой поступить. Ты не сможешь здесь один, а я уже привык. И здесь есть мама… - он целует меня, а я выбираюсь из его объятий.
- Я все равно буду приходить к тебе каждую ночь! – начинаю всхлипывать. Возможно, он прав и я внутри мягок, вот только среди синтепоновых шариков, есть сердце, которое сейчас обливается кровью напитывая эти белые комочки тягучей горячее жидкостью.
- Как только ты выздоровеешь Томми, ты уже больше никогда не сможешь попасть сюда, - Билли, перебарывая мое сопротивление, обвивает меня руками-веточками, - Я сделаю для тебя лучше Томми, я верну тебя туда, откуда все началось и ты не будешь ничего помнить ни меня, ни свою боль.
- Нет!!! Не смей, я прошу, я не хочу! – я до синяков сживаю его бока, судорожно хватаясь за него, за своего мальчика, за любимого. Я хочу умереть за него, я хочу остаться за него, я хочу пожертвовать всем, что есть за него – почему он не берет?
- Не надо Том, ты достоин жить! – словно угадывая мои мысли, произносит мой любимый худик, - Знаешь, когда-нибудь появиться человек которому эти иллюзии будут нужнее чем мне и я вернусь, - он улыбается, но я то вижу, вижу, как он боится одиночества.
- Я люблю тебя Билли и никогда не приму твою жертву. Я останусь с тобой.
Билл внимательно смотрит на меня, а потом резко подается вперед и горячо шепчет мне в ухо:
- Спасибо, спасибо тебе за то, что ты был, за то, что любил, за то, что дал мне свою драгоценную любовь. Ты не тот, кто должен был здесь оказаться и я, поверь мне, делаю для тебя столько же сколько ты сделал для меня. Ты ничего не вспомнишь, ты ничего никогда обо мне не вспомнишь, но сейчас я хочу, чтоб ты знал – ты самое дорогое, после мамы, что было в моей жизни и я умереть за тебя готов. Я люблю тебя и прощай! – я хочу крикнуть ему, чтобы не отпускал, хочу намертво вцепиться в него руками, но не успеваю сделать ничего. В следующий момент, я понимаю, что сижу в своей машине.
- Томми, мальчик мой, сделай их! Покажи этим лузерам, кто тут победитель! – я поворачиваюсь и вижу в окне улыбающуюся физиономии моей девочки. Самой красивой девочке из всей нашей сумасшедшей компании. У меня все всегда самое красивое. Самое лучшее. Она улыбается мне полными розовыми губами и отходит от машины.
Сейчас два часа ночи, сто километров от города, заброшенная трасса и мы сумасшедшие искатели приключений. Золотая молодежь, которой надоели клубы и алкоголь. Мы развлекаемся по другому, мы ловим кайф от опасности, мы доказываем себе, что все еще живы. Каждый день новое испытание. Кучка богатых подростков, забытых родителями им не до нас у них общественная жизнь, а у нас лишь наше безумие.
Сегодня это гонка. Гонка по трассе в конце которой стоит знак дорожных работ. За знаком обрыв в сто метров глубиной. Цель разогнаться до максимума, чтоб придти первым, но успеть вовремя остановиться, чтоб не сдохнуть. Никто из нас не боится смерти. Мы пробовали все. Мы уже мертвы. Нас оживляет только чувство опасности. Смертельной опасности. Вот только я не забыл нихрена и перед глазами стоит образ Билла, его черные глаза полные слез, он не плачет, он держится, его губы дрожат, а пальцы вцепились в мои плечи. Всхлипываю и выбираюсь из машины.
- Том? Ты чего? Сейчас же начало гонки? – слышу я визгливый голос моей девушки.
- Гонки? Гонки? – ору я, оборачиваясь к ним, - Гонки говорите? Ну, что давайте вперед! Только, мать твою без меня! Хотите гореть в аду пожалуйста, а меня увольте, я уже там был! – они смотрят на меня, как на сумасшедшего и ничего в мире не способно сейчас сломать их решимость сделать это. Они думают, наверно, что я трус, что сдулся, что испугался, они никогда не поймут меня пока не испытают это на собственной шкуре. А я не способен сейчас им ничего доказать.

Эпилог.

Я беру в руку фотографию. На ней маленький мальчик стоит рядом с клеткой, а в клетке волчара.
- Йорг, а это Билли? – протягиваю мужчине, фото.
- Да, - он грустно улыбается, - Мы однажды пошли в зоопарк, там много красивых животных было. И львы и тигры и слоны. Но Билли остановился именно у этой клетки, там жил волк. Его из жалости в зоопарк взяли, он попал в охотничий капкан и лишился одной ноги. Билли встал у клетки, как вкопанный и ни туда, ни сюда. Он назвал волка Роберто. Представляешь, таскал нас к нему каждый день и не поверишь, этот волк откликался на свое имя, и казалось, очень был рад, когда Билли приходил. Вот такая у них была взаимная любовь. Потом умерла мама Билли, и уже было не до Роберто… - Йорг бережно ставит фотографию на тумбочку и берет сына за тонкие пальчики.
- Ладно, Йорг, мне нужно в университет, я завтра загляну, - да, Том, конечно. Приходи.
Я жму крепкую руку мужчины и выхожу из палаты. По пути мне встречается доктор Гейп. Он осматривает меня холодным взглядом серых глаз.
- А Том! Опять приходил к Билли?
- Да, доктор Гейп, он сегодня выглядит лучше, вам не показалось?
- Может это ты незнакомый Робин Гуд так на него виляешь? – усмехается он и уходит.
- Может быть…

КОНЕЦ

Предыдущая часть