Maximeliane_Rufus все записи автора Название: «Игра сердец»
Автор: Sweet Sacrifice
Персонажи: Билл, Том, Дэн, Сид, Тилль, Роксана, Марк, Анжелика, Клара и т.д.
Рейтинг: NC-17
Жанр: POV, AU, Romance, Humor, Angst
Категория: Slash, Het
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: О жизни начинающих актеров. О проблеме «отцов и детей». О жизни двух обычных парней, которые мечтают получить призвание среди творческих людей. Об их отношениях и любви. Рассказать кратко все равно не смогу. Просто читайте. (Том и Билл не братья)
Цитата: Она приходит незаметно, когда ее совсем не ждешь. © Я о музе.
Дисклэймер: Всё мое! Даже Том и Билл.
Отдельное спасибо: Оксане (SEX and VIOLENCE) (сама знаешь за что), Элизе (unangelnumber666) (за поддержку), Алексу (BiG BrAiN) (за позитив), Кристине (Erwalt) (за название).
От автора: Все будет происходить медленно. Близости парней вы не увидите сразу, по крайней мере, гомосексуальной. Этот рассказ – что-то новое для меня. Пора взрослеть и понимать, что в реале все далеко не так, как пишем мы. В кое-каких моментах будут использованы диалоги из моей жизни, то же самое могу сказать и о ситуациях. Надеюсь, вам понравится новое изложение моих мыслей. Буду рада каждому читателю без исключения. Дабы получить стимул к написанию мне нужны вы, а вам будет нужно интересное и захватывающее продолжение. Так давайте будем друг другу помогать! (((= Хотелось бы сказать еще пару слов о частоте «поставки» текста в эту тему. Так как я являюсь человеком, практически отрезанным от интернета, проды будут появляться один или два раза в неделю. Если возникнут какие-нибудь проблемы в виде эмоционального взрыва, депрессии или трудностей с самим выходом в интернет, я буду предупреждать. Критики не боюсь – сама пишу ее. НО. Прежде чем придираться, прошу осмыслить свои действия и не ставить низкие оценки неоправданно. Конструктивная и грамотная критика – самое приятное для меня. Думаю, на этом все.
Что ж, приятного всем прочтения и...
*перерезает красную ленточку*
Вход в мир моей фантазии объявляю открытым!
=) ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! (=

POV Bill

— Привет, Дэн! — как обычно здороваюсь с другом крепкими братскими объятьями, широченно при этом улыбаясь. Знать бы ещё причину своего отменного настроения…
— Привет! Ну, и когда же придёт твоя ненаглядная? — мой взгляд устремляется в пустой зрительный зал театра на поиски Тома, которого, по-видимому, ещё нет.
— Не знаю. Сказала, что навестит меня, но не факт, что так и будет.
Пожимаю плечами и снова перевожу взгляд в зал — Том медленно шагает между рядами, также по-идиотски улыбаясь. У нас что, сегодня день улыбайки?
— Ты чего такой радостный? — я всё-таки спустился со сцены и иду навстречу Тому.
— У меня к тебе аналогичный вопрос, — улыбается в ответ. И вроде бы видел этот мимический жест всего полтора часа назад, а всё равно приятно.
— Погода нынче хорошая.
— Не могу с тобой поспорить, мой милый друг.
Люди постепенно наполняют просторное помещение, а мы с Томом пользуемся возможностью по-доброму поглумиться над друзьями, высказывая свои комментарии на их счёт. Никто не обижается, все знают, что это всего лишь шутка. Роксаны на горизонте пока не наблюдается, что меня ничуть не удивляет — в последнее время она слишком часто нарушает свои обещания.

— Любовь моя, пью за тебя! — Том подносит к губам сосуд с воображаемым ядом и делает глоток. — О честный Аптекарь! Быстро действует твой яд. Вот так я умираю с поцелуем .
Тонкие пальцы роняют бокал, и парень оседает на пол, безжизненно проводя как бы в последний раз по кистям Хельги-Джульетты. И как же он хорош в этой роли! Как же невообразимо-прекрасна его смерть! Да уж…
— Привет, Билли! Прости, что я так поздно.
Откуда ни возьмись, появляется Роксана и обнимает меня тонкими ладонями. Честно признаться, я отвык от неё. Отвык чувствовать на себе её тепло и отдавать взамен. Но всё-таки акт вежливости нужно выказать, оттого мои руки и обвивают её стройное тело.
— Ты как всегда с работы?
— Ага. Я решила написать новую статью, оттого и пропадаю там днями и ночами. Это будет феерия!
Азарта и восторга в её глазах хоть отбавляй.
— А мы вот пьесу по последнему кругу прогоняем. Завтра выступление.
— Том в роли Ромео? — заинтересованно поглядывает на друга, который так забавно выглядит в этом головном уборе, словно немного подкачанном гелием.
— Именно.
— А почему не ты?
— Потому что я не влюблён, как он.
Не знаю, какая сила заставляет меня сказать это, но Роксана, как-то странно улыбнувшись, спешит здороваться с Сидом и Томом. А я, наконец, понимаю, что это было последней точкой. Я ведь действительно её не люблю, и не смог бы, наверное, никогда. Вся та таинственность и преждевременный восторг испарились в одночасье. Я как Дориан Грей разочаровался в девушке, осознавая, что её игра не стоила ровным счётом ничего. Только Роксана, в отличие от Сибилы Вэйн , не станет накладывать на себя руки, а просто пойдет искать себе другого Дориана, менее умного и требовательного.
— Вы случаем с Рокс не в ссоре? Она выглядит расстроенной.
Том подходит ко мне уже без этой смешной шляпы и садится рядом на край сцены.
— Просто я дал ей понять, что не люблю её. Вот и вся история.
— Да уж… Не жалеешь?
— Никогда не жалей о том, чего у тебя нет. — Опираюсь на руки и смотрю на длинные ресницы друга.
— Ты прав. Как я умер на этот раз? — мне нравится в нём эта черта — не лезть туда, где терновник и болью пахнет. Он не расспрашивает лишний раз о чём-либо, и это здорово.
— Феерично! Волшебно! Восхитительно! — не скуплюсь на дифирамбы, хотя они на сто процентов отражают моё истинное мнение.
— Ты хочешь моей смерти? — он на полном серьезе сейчас смотрит мне в глаза, ожидая ответа?
— Нет. Только через мой труп.
И молчание. Наверное, эта шутка была не очень удачной, но Томас улыбается, глядя на меня. По-моему он стал слишком часто это делать.
— Билл, тут Роксана сфотографироваться вас зовёт. Пойдем? У нас как раз нет новых фото, а мне ведь надо обновлять рамочку! — как всегда эти смеющиеся серые глаза за квадратными очками, которым я, конечно же, не могу отказать.
Пока вся наша труппа умещается в объективе, мы успеваем перетоптать ноги практически каждому, не переставая смеяться и пихать друг друга в бок. На счет «три» мы с Томом дружно закрываем глаза, портя кадр. И так снова и снова, пока перед объективом не оказываемся только мы с Дэном. Роксана придумала какую-то совершенно сумасшедшую фишку — поиграть парочку на камеру. А что, гомосексуалистов в моей копилке ещё нет, а так как многие великие люди относились к этому сексуальному меньшинству, попробовать, думаю, стоит. Тем более что всё это — шутки ради.
Дэн, как истинный актив, прижимает меня к себе за талию и как бы тянется за поцелуем. Чёрт возьми, у него такая серьёзная физиономия сейчас, будто он всерьез хочет меня засосать. Роксана неустанно щелкает со всех ракурсов, устраивая чуть ли не фотосессию. Том всё это время стоит где-то неподалеку и как-то слишком задумчиво на нас смотрит. Знать бы, что творится в этой голове.
— Ну, всё, хватит с меня. У тебя теперь достаточно компромата. Удали потом, ладно? — быстро кидаю фразу Роксане и иду спрашивать у друга о предмете его размышлений. Только вот он не торопится отвечать мне, а молча разглядывает лицо. Мне становится немного не по себе, но я остаюсь стоять, словно мои ноги привинчены к полу. Я заметил это странное поведение ещё после того дурацкого случая.
— У тебя очень красивые губы. Ты знаешь? — Произносит это и просто уходит, оставляя меня в полном недоумении и с кучей вопросов в голове. Что, мать вашу, происходит?
***
— Это было невероятно, Том! Ты большой молодец! Как же я рад, что сделал такое открытие! Отличная игра! — Дэн поздравляет только что вернувшегося со сцены Тома, немного взъерошенного, повергнутого в лёгкий шок и какое-то странное для него смятение. Да, я понимаю его как никто. Сам когда-то играл главную роль. Гамлет. Ох, и нанервничался я тогда.
— Здорово, Ромео. Конец был просто гениальным.
— Браво!
— Превосходно!
Все по очереди осыпают счастливого друга комплиментами, и я так же неописуемо счастлив сейчас — он ведь всё-таки сыграл. На сцене. Как и мечтал все свои недолгие восемнадцать лет. Пожалуй, я отойду в сторонку, дабы не отвлекать его своим присутствием.
Зрители в зале давно разошлись, и я преспокойно устраиваюсь на балконе, прихватив одну из многочисленных бутылок шампанского и прозрачный фужер. Давно я не пил в одиночестве. Мы возвращаемся к истокам? Наши устроили настоящий фуршет и просто отдыхают после напряженных репетиций и её кульминации в виде представленной пьесы. Радостная Хельга то и дело взмахивает своими золотыми кудрями, обнимая Тома, на что тот заливисто смеётся и буквально светится. Что это за чувство родилось во мне сейчас? Старое и не совсем забытое одиночество? Никто, по-моему, и не заметил моего отсутствия, и пусть так.
Глаза закрываются сами, а ударивший в голову алкоголь даёт о себе знать легким и очень даже приятным головокружением. Бутылка шампанского ставится куда-то на пол, а фужер на соседнее сидение. Музыка со сцены не утихает, но не мешает. Хорошо.
— И чего это ты убежал ото всех? Я с тобой выпить хотел.
И даже смотреть не надо, чтобы догадаться, кто пришёл нарушать мой покой.
— Это твой триумф, Том. Я там ни к чему.
Слышу, что он садится рядом.
— Неверный ответ. Мой триумф состоялся благодаря тебе, да и тем более, ты стал для меня самым важным человеком.
Что это? Удивление где-то глубоко в душе? Я даже своё чувство толком охарактеризовать не могу.
— А как же Хельга? — открываю, наконец, глаза, тут же ловя на себе взгляд Тома.
— Никогда не жалей о том, чего у тебя нет. — Кадык двигается под тонкой кожей, демонстрируя глоток шампанского.
— То есть?
— Мы расстались. Буквально только что. И ты — первый, кто об этом знает.
— Что? Но…
— Это было обоюдным решением. Похоже, не одному тебе не везёт в любви.
— Она расстроилась?
— Нет, — Том берёт мой фужер и наливает почти до краёв, но протягивает мне почему-то свой, такой же полный.
— А ты?
Молчит пару секунд и, сделав смачный глоток, тихо отвечает:
— Нет.
— А в чём причина разрыва? — буквально недавно этого стекла касались губы Тома. Чёрт, почему меня это волнует?
— Просто в последнее время мы стали друг для друга не возлюбленными, а хорошими друзьями. Ими мы и остались.
— Что ж, тогда переживать не стоит?
— Сердобольная ты душа, Билл. — Тихонько посмеивается, и только сейчас я вижу, как изумительно блестят его глаза. — Со мной всё будет хорошо. В конце концов, у меня ведь есть ты, чтобы плакаться в жилетку, я ведь прав?
— Прав.
И я не знаю, сколько мы проводим времени вот так, молча потягивая шампанское и пьянея с каждым мгновением всё сильнее. Слов больше не звучит ни одного и лишь карие глаза куда-то чуть выше подбородка, смотрят внимательно и задумчиво, а я только сейчас понимаю, что невольно облизнул губы.
— О-о-о, господа юные алконавты, вам пора бы освежиться, а лучше проспаться.
Перед нашими взорами появляется не менее «косой» Дэн, впервые без очков. Вот это сюрприз. В принципе его идея не так уж и плоха — завтра мне на работу, да и Тому тоже. Надо идти.
— Да. Поехали домой, Билл. Домой…
Почему-то именно из его уст это слово звучит невообразимо уютно, и безумно хочется сейчас укутаться в одеяле где-нибудь с котом в ногах, и просто уснуть.
Попрощавшись с весёленькими друзьями, вытряхиваемся на улицу ловить такси. К слову, получается у нас весьма удачно, и через пятнадцать минут мы с Томом пытаемся открыть дверь отчего-то не поддающимся ключом.
— Ты, бестолочь, какого фига ты вставляешь его не той стороной? Ещё одной ночёвки на улице я попросту не выдержу.
Друг забирает орудие «труда» и лёгким движением руки распахивает передо мной дверь. Джентльмен чёртов.
— После дам. — Жестом приглашает меня зайти внутри. Козлина. Вот протрезвею и долбану его чем-нибудь тяжелым.
— Закрой за собой дверь, милый. — Наигранно-нежно щебечу ему в ответ и наиболее твёрдой походкой оказываюсь в квартире. Обувь скидывается слишком неуклюже, но мне плевать, нет ничего более желанного сейчас, чем любимая, набитая поролоном подушка. Буквально растекаюсь по мягкой кровати, предварительно раздевшись где-то в кучу и даже сняв носки. Сейчас. Вот сейчас… Почему-то соседняя сторона прогибается. Я не понял, Казимир успел в наше отсутствие так потолстеть? Но нет, в моей постели оказывается далеко не Казимир, а просто Том. Такой же пьяный и уставший. Вопрос почему он ни с того ни с сего приперся спать ко мне оставим на утро, а сейчас — заслуженный отдых. Главное, чтобы дыхание соседа не так горячо било в шею, иначе я рискую не сомкнуть глаз этой ночью, что совсем не желательно.
***

Боже мой, в жизни так не высыпался как сегодня. До невозможности не хочется вставать и идти на работу к клиентам. Никогда не думал, что после шампанского так хорошо просыпаться по утрам. А может это вовсе не из-за него?.. Я смутно помню чем именно закончился вчерашний вечер, разве что… Ах, да, вот и ещё одно воспоминание загадочного типа. Оно разлеглось, закинув на меня ногу, практически на всей плоскости кровати и сладенько посапывает на моём плече. Аккуратно сползаю на уровень лица Тома и подхватываю ритм дыхания. Он такой спокойный сейчас, такой… нежный? Ох, Билл, у тебя слишком странные мысли по отношению к другу. Да и этот самый странный друг ведёт себя так же необъяснимо. Взять хотя бы ту фразу о губах, которые он потом весь вечер на балконе разглядывал. Мне отчего-то показалось, что в тот момент в его глазах плескался не просто интерес, но и… ревность? Не понимаю, что вообще происходит. Как и когда уровень наших отношений перекатился в необъяснимый? И даже сейчас, глядя на эти подрагивающие ресницы и чуть приоткрытые губы с кольцом пирсинга, я не могу точно сказать, что чувствую. Ненавижу такие ситуации. Мужчина не должен сомневаться, да вот только в последнее время я, что и делаю, так это разрываюсь меж двух огней, боясь отойти к какому-то одному.

Будильник противно пищит. Чёрт, меня же сейчас спалят. Мгновенно закрываю глаза и чувствую, как сосед по кровати шевелится — проснулся. Не имею ни малейшего понятия, что он сейчас делает, а до ужаса хочется узнать. И почему у меня нет третьего глаза? Как он нужен в эти секунды. Дышу так размеренно и тихо, словно действительно сплю, хотя внутри всё переворачивается вверх дном и трясётся как в лихорадке. Том, тем временем довольно вздыхает и, наверное, улыбается. Зачем-то касается кончика моего носа пальцем и тихо-тихо, куда-то в район правой скулы говорит:

— Вставай, Билл. На работу опоздаем.

А вот сейчас надо показать максимум актерского мастерства. Картинно потягиваюсь и широко зеваю, демонстрируя бурное пробуждение. Открываю глаза. Ох, лучше бы я этого не делал — друг в упор смотрит на меня и улыбается. И как солнечно улыбается! Знаете, мне сейчас очень сильно хочется удариться головой о спинку кровати, чтобы вытряхнуть из неё тупость и абсурдность своих мыслей.

— Доброе утро.

Ну, ни фига ж себе у меня голос…

— О-о-о, ты, кажись, вчера не одну бутылку высосал на балконе, — Том смеётся, но так и не переворачивается на спину, а просто лежит напротив меня.

— Иди в сад. Ты всё прекрасно видел, — всё-таки меняю положения тела, укладываясь на живот.

— А здорово вчера было. Давно так классно себя не чувствовал. — Довольно жмурится и подскакивает с кровати.

— Ты чего такой радостный с утра пораньше, а? Видать снилось что-то неприличного характера?

— Если бы мне снился секс, я бы сейчас не был таким спокойным. Да-а-а… — как-то мечтательно смотрит в окно и собирается уходить. Э-э-э, а я ж хотел у него спросить…

— Том, а почему ты вчера пришёл спать сюда?

Друг оборачивается, и его дреды ударяются о спину. Широкую спину. И какого дьявола он сейчас молчит и чешет голое пузо? Стоп, а когда это он разделся до трусов? Твою мать, а почему мне это так интересно?!

— А у тебя кровать мягче. — И ретируется в душ.

Хотите сказать, что мне стоит быть удовлетворённым таким ответом? А вот и ни хрена подобного! Он ведь помнит всё и не перепутал комнаты. Бл*дь, нельзя начинать утро с такого большого количества вопросов, иначе мозг рискует взорваться. Всё. Не думать.
POV Tom

Да уж, Томас, ты практически сдал себя с потрохами. Хотя, плевать! Когда осознание элементарных вещей внезапно шарахает по голове и вся логическая цепочка выстраивается в правильной последовательности, показывая ответ, реагировать нужно именно так — с самой идиотской улыбкой на планете. Интересно, он всерьез думает, что я такой тупица и не заметил его наигранное пробуждение? Ну, раз ему это так нравится, то мне не жалко в принципе. Он спросил, почему я такой радостный? Лучше ему этого не знать. Лучше не знать…

Спустя двадцать минут громких сборов (у Билла то и дело всё падает из рук и по квартире разносится отборный немецкий мат) мы направляемся в небольшой лифт, причем в эту конструкцию Билла я затаскиваю практически силой — не догоняю, чего он так упирается. Стучит ногой по полу и теребит пальцами собачку на куртке. Да что с ним такое? Восьмой этаж, седьмой, шестой и… какого-то хрена гаснет свет и лифт останавливается. Я не понял, мы что, застряли?!
— Твою мать, твою мать, твою мать… Ну зачем я поехал на этом грёбаном лифте? Давно ведь не ездил. Бли-и-и-и-н. — Слышу шорох, как если бы Билл сполз по стене вниз. А может он это и сделал, не видно же ничего. — Ненавижу лифты. Как же я их ненавижу…
— Билл, с тобой всё в порядке? — его голос слишком дрожит и даже слышны нотки еле скрываемой истерики.
— Нет. У меня клаустрофобия.
И меня словно ударяет молнией, потому что я сразу же сажусь на корточки и кладу ладони на плечи Билла, которые трясутся просто неимоверно сильно.
— Билл, не переживай, сейчас нас отсюда вытащат.
И что делать-то? Громко ору на всю кабинку грёбаного лифта, но ответа не следует. Неужели все ещё спят? Воде время — восемь утра. Зову на помощь ещё раз, но снова ничего.
— Т-том, я сейчас чувствую себя сопливой девочкой. Бл*дь. У меня после смерти родителей началась клаустрофобия. Они ведь вылезти из машины не могли, их зажало. Понимаешь? Зажало!!!
По-моему его состояние из паники переходит в истерику. Это я во всём виноват. Ну какой чёрт меня дернул потащить его с собой? Он ведь не хотел, а я как всегда настоял на своём.
— Всё будет хорошо. Сейчас включится свет, и мы поедем дальше. Слышишь?
— Обними меня, Том. — На удивление твёрдо произносит друг, и я сразу же выполняю его просьбу, становясь на колени перед ним и крепко прижимая к себе. Твою мать, как же он дрожит. Никогда ранее я не был свидетелем подобного, а уж что делать в таких ситуациях вообще не знаю.
— Билл. Прости меня. — Говорю куда-то в висок, поглаживая ладонями спину. — Чего же ты, дубина, не сказал мне, что у тебя клаустрофобия?
— Не хотел, чтобы ты считал меня слабаком, — клацает зубами.
— Ты болван, а не слабак. Я же понятия не имею, как тебя сейчас успокоить. И меня это бесит. — Признаюсь честно, так как по-другому не умею.
Билл откидывает голову назад, упираясь в деревянную стену, а я вижу эту шею. Вижу, по-моему, слишком отчетливо, а ведь здесь абсолютная темнота. Абсолютная.
— А ведь они были ещё живы, Том. Живы… Они могли выбраться из машины, прежде чем она взорвалась. Могли…
Снова наклоняет голову ко мне, и я чувствую на своих щеках влагу. Что?! Билл плачет?!
— А я в это время роль разучивал, повторял по тысяче раз одно и то же, представляя, как буду выступать перед ними. Я читал пьесу, а они в это время умирали.
— Билл… — и что вот мне сейчас сказать? Я грёбаный тупица! Тупица!!! — Не надо винить себя. Не надо, слышишь?
— Я так по ним скучаю… — произносит шёпотом, а я придвигаюсь ближе и, наплевав на всё, обхватываю его лицо руками и стираю капли большими пальцами. Я женских-то слёз не переношу, а мужских тем более.
Поражаюсь, насколько силён этот человек, я ведь никогда не видел его таким, слишком тщательно он скрывал это.
— Прости меня, Билл. Прости, что заставил вспомнить. Я дурак. Бл*дь, какой же я дурак.
Всё моё хорошее настроение испаряется в одночасье, и на душе теперь в унисон скребутся черные кошки.
— Не надо извиняться. Ты ведь не знал.
— Вот именно, что я не знал!
— Том… Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что ты есть.
И прямо сейчас я понимаю, что этот парень, скрывающий свои слёзы, только что стал для меня нечто большим. Не представляю, как он держался всё это время, ведь если наблюдать за ним со стороны, он кажется почти стальным и непробиваемым. А в этот момент он такой хрупкий, и, знаете, мне хочется защитить его. От всего.
Следующие двадцать минут сидим молча. Потом же где-то внизу раздаётся голос мужчины, спрашивающий нас о нашем состоянии и сколько времени мы находимся внутри этой своеобразной темницы, и включается свет, позволяя лифту двигаться дальше. Мы с Биллом поднимаемся с пола и ждём, когда двери распахнутся, чтобы потом безмолвно посмотреть друг другу в глаза и пойти до работы пешком. Чувствую, что мои ладони всё ещё влажные — от волнения и его слёз. А в голове лишь одна мысль: главное, чтобы он ничего не узнал, этого человека хочется обрести полностью, а не терять.

***

— Алло, Марк? Привет, дружище! — мы с Биллом сейчас сидим дома, мирно посматривая тупую американскую комедию. Его телефон зазвонил, и имя человека, которое он произнес, повергло меня в шок. — Ты когда вернулся?.. Здорово… Да, дома сейчас… Конечно, приходи, какой разговор. Мы с Томом тебе рады будем.… Да, мы живём вместе… Иди на хрен, козёл! — смеётся он, а я примерно догадываюсь о содержании их разговора и о последней реплике Марка. — Короче ждём. Тебе поесть разогреть?.. Да, я стал хозяюшкой. Всё, вырубаюсь. И не надо меня материть. Пока.
— У нас гости? — слежу за тем как сотовый приземляется на диван.
— Ага. Марк из Австрии вернулся.
— А что он там делал?
— По работе ездил. Он же у нас крутой дизайнер, вот и мотается на конференции. А что?
— Да ничего, просто интересно. Эх, я бы в Венецию сейчас смотаться не отказался, — откидываюсь назад и прикрываю глаза.
— В малыше Томми проснулся романтик? — не без улыбки в голосе произносит друг.
— Между прочим, этот романтик всегда жил в Томми, просто некоторые слепошарые его не видели, — отвечаю в тон ему.
— Ой-ой, какие мы важные. Пойдем дозор в холодильнике проводить, гостя надо чем-то кормить.
Откопав-таки замороженную пиццу мы, успешно покрошив в неё все привычные и непривычные ингредиенты, успешно помещаем её в микроволновку и садимся тупо ждать. Через минут сорок на пороге квартиры нарисовывается Марк, отчего-то хмурый и с газетой в руках.
— С каких пор ты стал любителем прессы? — не без интереса спрашиваю его я.
— Ну, если бы первая страница не была бы столь интересной, я бы и не купил её вовсе. — Протягивает мне газету, и моя челюсть стремительно летит на пол. Даже не знаю, как это воспримет Билл.
— Ну что, обедать идём? — нам навстречу выходит сияющий Билл, приглашая к столу.
— Билл, тут… в общем вот, — отдаю «подарок» Марка Биллу и замолкаю. Выражение лица меняется моментально, а руки судорожно перелистывают страницы, ища заветные. Ну да, целый разворот.
— Твою мать!!! Какого?! Кто это сделал?! Бл*дь, а? — столько матов разом я не слышал от него никогда. Удивлён не только я, но и Марк, который, по-моему, уже пожалел, что притащил такие «вести». — Дата издания?
— Сегодняшнее число, Билл.
— Бл*дь, надо срочно звонить Дэну.
А потом на весь дом стоит ор и успокаивающие слова, предназначенные для нашего наставника. Честно говоря, в душе сейчас откровенная срань. Идиотская ситуация, если честно.
— Есть догадки, кто автор статьи? — мы сидим с Марком на кухне, глубоко затягиваясь дымом сигарет.
— Это очевидно — Роксана, — не без злости в голосе отвечаю я.
— Так это же…
— Бывшая девушка Билла.
— Чего? Они уже расстаться успели?
— Ага.
— Думаешь, из мести сделала? — щурится друг.
— Да чёрт этих женщин знает, может, и из-за этого.
В коридоре тем временем раздаётся какой-то шум и возня, приправленная тихими ругательствами Билла.
— Ты куда?
— К автору статьи, Том, мы ведь оба знаем, кто это.
— С тобой сходить?
— Том, она ведь девушка, а рукоприкладством заниматься я не собираюсь. Всё. На связи. — И уходит.
— Надеюсь, он её не убьёт. — С долей легкого сарказма озвучивает Марк и вновь затягивается.

***

— Не, ну ты представь! Она свято уверяла меня в том, что автор не она! Да что за на хер?! — Билл ходит по залу кругами, а я мотаю головой взад-вперёд, по траектории его перемещения. — А фотки?! Том, неужели я похож на идиота?! Бл*дь! Дэн сейчас вообще никакой! Он разбит, понимаешь?! Мне-то плевать, а он… Он…
— Билл, сядь. — Хватаю его за руку и тяну к дивану. — Ты сейчас взорвёшься, а хоронить ни тебя, ни Дэна мне совсем не хочется. Нужно разобраться кому и зачем это надо. Я не думаю, что это сделано просто так, Дэн перешёл дорогу кому-то и нам это предстоит узнать.
— Ты прав, но…
— Всё, Билл. Звони Дэну.
— Зачем?
— Пить поедем. Его сейчас нельзя одного оставлять, он же у нас хоть и стальной снаружи, а душа-то ранимая. Звони, давай.
— Том… Ну почему всё так? — тональность заметно снижается и Билл опускает голову.
— Я не знаю, но воспринимай это как очередную игру. Словно ты в театре. А концовка обязательно будет хорошей, вот увидишь.
Чёрт возьми, жилось ведь всем нормально, а что теперь? Миром правит ложь и деньги. Я уверен на сто процентов, что статья заказная и, видимо, заплачено за неё прилично. Мне бы только узнать, кто инициатор. Только бы узнать, и даю слово, живой психика этого человека не останется. Сейчас же нужно спасти друзей от морального насилия. Да, алкоголь — не самое лучшее успокоительное, но, увы, в данной ситуации другого выхода я не вижу.
Спустя час мы уже сидим в одном из баров и пока молчим. Выпивки заказано достаточно, чтобы упиться вусмерть, и мы это сделаем в любом случае, и плевать, что завтра голова будет деревянной.
— Дэн, почему ты в суд подавать не хочешь? — начинает разговор Билл, заглядывая ему в лицо.
— Да потому что… — вижу, как он напрягся и нервничает, — потому что отчасти то, что там написали — правда.
— Объясни, — вклиниваюсь в разговор теперь уже я, так как понимаю, что откровенно ничего не понимаю.
— Билл, — поднимает голову, смотря прямо на друга, — я живу тобой уже два года. Ты внутри меня. Внутри.
Так, он не пил случайно? И что это?..
Наставник кладет ладонь на затылок Билла и прижимается своими губами к его, целуя. Мать вашу, целуя Билла!!! В лёгких словно взрывается сразу две атомные бомбы, они-то и заставляют меня вскочить с места и выбежать на улицу. Я ревную?! Бл*дь… Да что же это такое, а? Почему это во мне?! Помог, блин. Ага. Сам сейчас в полном дерьме.

Руки дрожат, и я еле достаю сигарету из пачки, судорожно втягивая горьковатый дым. Я даже и понятия не имел, что у Дэна всё так. Теперь мне многое понятно, очень многое.
— Том, — рядом со мной появляется Билл и также сползает по стене вниз. — Дай закурить.
Минут пять дымим молча. На улице, слава Богу, уже не так холодно, как было, всё-таки май — отличный месяц. Луна освещает нас, безмолвных, но желающих задать друг другу кучу вопросов. И первым это делает Билл:
— Почему ты ушёл?
— Не хотел мешать.
— Не лги мне, Том.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Правду.
И что я ему скажу? Практически то же самое, только не в таком большом количестве времени? Нет уж.
— Вам надо было поговорить, а мешать я не хотел. Вот и решил оставить вас наедине.
Билл понимающе кивает.
— Я в шоке, Том. Я просто пи*дец в каком шоке. — Я понял одну особенность этого человека — когда он зол или обескуражен, он поразительно много матерится.
— Я тоже.
— Теперь и его взгляды мне понятны, и отсутствие девушки, и поведение. Твою мать… — хватается за голову, сжимая её ладонями. — И как вот теперь к этому всему относится? Он же мне в любви почти признался. Он в любви ко мне — парню! — произносит каждое слово отдельно.
— Не паникуй, Билл.
— Легко сказать. В тебя ведь не влюбился лучший друг. — И словно ножом по сердцу эти слова. Больно-то как.
— Ладно, давай возвращаться, иначе Дэн там нажрётся и мы ничего из него не вытащим.
— Ты прав, пойдем.
За наше отсутствие Дэн всё-таки успевает изрядно напиться виски, но говорить ещё может.
— Билл, вот ты знаешь, какой ты удивительный? Ты не смотри, что я пьян, у меня бы просто смелости не хватило бы тебе это всё сказать на трезвую голову… Так вот. Ты невероятный, Билл. Я тебя когда увидел два года назад, совсем мальчишкой, цитирующего Оскара Уайльда с такой уверенностью в глазах, был сражён сразу. Наповал. Вообще, парни мне ещё со школы нравятся, а, поступив в театральное, я понял, что не хочу связывать свою жизнь с женщиной. — Мы с Биллом одновременно опрокидываем в себя по бокалу виски, даже не закусывая. — А ты… ты… бл*дь, — впервые слышу из уст наставника мат. Ну и денёк, — Я тебя просто люблю, Билл, — так же как и мы выпивает большую порцию алкоголя и продолжает. — Прости, что я всё это тебе говорю, но молчать невыносимо, понимаешь? Невыносимо… Когда нас Роксана фотографировала, я еле сдержался, чтобы тебя не поцеловать. У тебя такие красивые губы… — Билл мгновенно переводит свой взгляд на меня, а я хочу стать невидимкой и убежать отсюда куда-нибудь далеко. Дэн же касается лица друга тыльной стороной руки и гладит по щеке. Билл не отстраняется. — Я пойму, если ты не захочешь меня видеть после всего и будешь ненавидеть. Я… я…

— Дэн, послушай, — перехватывает ладонь наставника и сжимает своими, — это всё, конечно, неожиданно и я сейчас даже точно сказать не могу, насколько я шокирован, но… — делает небольшую паузу, — общение с тобой я прерывать ни в коем случае не собираюсь. Ты — мой друг и вытаскивал меня из таких ситуаций, которые я бы и врагам своим не пожелал. Мы справимся. Обязательно. — Прижимает поникшего Дэна к себе, даря ему дружеские объятья.

Я не знаю, то ли здесь освещение такое, то ли это действительно так, но черты лица Билла в томно-красном оттенке фонаря стали какими-то непривычно взрослыми, а глаза полны мыслей, которые мне попросту неведомы. Мне и неприятно, и грустно смотреть на них сейчас. Дэна, безусловно, я понимаю. Я вообще не представляю, как можно было молчать столько времени. А вот Биллу сейчас тяжело как никогда, я это вижу и по рукам, что немого трясутся, поглаживая ладонями спину Дэна, и по взгляду, который цепляется за темно-коричневые стены, навесной потолок и барную стойку, только бы не останавливаться на чём-то одном. А внутри меня всё больше и больше разрастается облако вакуума, дыхание учащается, а вместе с ним и биение сердца. М-да… игра наших сердец стала беспощадно реалистичной, боюсь, что уже ничего не вернуть.
Проходят около двух часов, и в мою голову приходит гениальная мысль — пора домой.
— Слушай, Билл… — отвлекаю друга от созерцания бокала с янтарным напитком, — Дэна надо домой отвезти. Он уже налакался от души, да и мы с тобой не первой свежести.
— Ага, поехали.

Доставив Дэна домой и раздев сонного наставника, оставляем его спать до утра, надеясь, что он не наделает глупостей. Хотя, мужчина он умный и проблем быть не должно. В данный момент меня интересует задумчиво-пьяный Билл, который невидяще смотрит в окно автомобиля, изредка моргая и тяжело вздыхая. Очень хочется спросить, что его терзает сейчас, но молчу, откидывая голову назад. Расплатившись с пожилым таксистом с усталой улыбкой и голубыми глазами, вытряхиваемся из машины и медленным шагом идём домой. Дверь снова открываю я, но вот незадача — связка ключей падает на пол. Мы с Биллом оба тянемся к ней. Итог? Не удержав равновесия, падаем на пол коридора с громкими матами. Билл оказывается подо мной. Слишком близко сейчас его лицо. Слишком близко его губы от моих. Слишком красивые у него глаза, блестящие в темноте. Слишком пристально я смотрю на него и получаю такой же взгляд в ответ. Слишком быстро меня словно прошибает током и я, практически коснувшись приоткрытых губ Билла, перекатываюсь на другую сторону и ползком направляюсь в свою комнату. Напоследок буркнув что-то типа «спокойной ночи», взбираюсь на диван в зале (ползти дальше просто нет сил) и натыкаюсь взглядом на злополучную газету с фотографией практически целующихся Билла и Дэна и огромным заголовком на первой странице: «Дэниэл Моррисон — разрушенная судьба гомосексуалиста». Как же мерзко с ним поступили… В статье его назвали и бездарным актёром, и намекнули на склонность к педофилии и много чего ещё… Твою мать, надо кого-нибудь убить, чтобы сломать это общественное мнение, и завтра я это сделаю, ради них обоих.
POV Bill

С того момента как Дэн признался мне в любви наши отношения с Томом изменились, и это дико раздражает. Мы редко остаёмся одни в помещении, а дома он сразу заходит в свою комнату и не разговаривает со мной. Я спрашиваю его, в чём дело, но он вечно отмахивается тем, что очень устал и всё тому подобное. Только вот не очень-то мне в это верится. Такое впечатление, что между нами вырастает стена, которая с каждым днём становится толще. Я ненавижу это чувство, когда не знаешь, что делать. Терпеть не могу быть беспомощным, но именно во взаимоотношениях с Томом всё это и происходит. Мы больше не смотрим фильмы по вечерам, обкидываясь чипсами или попкорном, не обсуждаем футбольные матчи и девчонок. Мне бы только понять, что с ним происходит. Только бы понять.
— С тобой всё нормально, Билл? — интересуется Клара, глядя на меня своими добрыми зелёными глазами.
— Да, пойдёт.
— Это не ответ. А ну рассказывай, что случилось. Третий день на тебе лица нет, и я ни за что не поверю, что это из-за глупой статьи.
— Ты всегда видела меня насквозь, — улыбаюсь уголком губ и захожу к ней на кухню. Кстати, забыл сказать, я теперь менеджер — меня повысили неделю назад, чему я был очень рад. — Просто меня очень беспокоит Том. Он словно отдаляется от меня и не говорит причины.
— А ты у него напрямую спрашивать не пробовал?
— Жду, когда он сам скажет.
— Ну, так и будешь себя мучить недосказанностью. Взял бы да и спросил, вы ж не девчонки, которые секреты свои выдать не могут. Взрослые парни уже, а ведёте себя как сопляки.
— Ну, спасибо.
— А я что не права, разве? Если тебя это напрягает, — всегда поражался её сленгу, — пойди и узнай.
— Думаю, я так и сделаю. Да.
А потом на откровенный разговор времени попросту не находится. Работы наваливается куча, театральный кружок приходится тащить на своих плечах и, наконец, мы узнаём истинную причину появления этой чёртовой статьи. Автором, как и ожидалось, является Роксана и работала она на заказ — теперь я навсегда отказался от профессии журналиста. Что самое удивительное, заплатил ей за это отец Тома. На вопрос «зачем?» Роксана ответить не смогла, так как не знала. Я даже удивился поразительному спокойствию Тома тогда, ведь разговор с родственниками был очень напряжённый. Оказалось, что целью герра Трюмпера была разрушить жизнь Дэна и вернуть сына на «путь истинный», который, к слову, вряд ли таковым являлся. В тот день мы с Томом просто молча пили пиво. Я думаю, это ужасно, когда с родителями настолько плохие отношения, хотя, как я понял, мать Тома очень даже «за» актёрскую деятельность сына, но строгие стереотипы мужа не дают ей возможности озвучить это.

Казимир вертится под ногами, выпрашивая колбасу, которую я никак не могу съесть. Я будто завис и не двигаюсь, судорожно размышляя над всем происходящим. Со мной часто такое бывает.
— Да на, поедай, проглот. Чувствую, скоро на нас с Томом зариться начнёшь. — Кидаю кусок коту и закуриваю. Что-то это стало привычкой, но избавляться сейчас от неё — выше моих сил.
Тома нет дома, он пошёл прогуляться. Меня с собой взять он не догадался, а напрашиваться я не стал. Может, ему надо подумать в одиночестве? Я не знаю, что с нами происходит. А вот и он, кстати. Что-то быстро. Иду открывать дверь, но на пороге стоит совсем не мой друг, а…
— Герр и фрау Трюмпер? — я удивлён, причём настолько сильно, что не сразу соображаю впустить их внутрь. Сигарета так и зажата меж пальцев — тушить её не собираюсь.
— Где мой сын? — как и в первую нашу с ним встречу, отец Тома выглядит таким же угрюмым и, кажется, словно вообще не знает, что такое улыбка.
— Его нет. — Затягиваюсь и выпускаю клубу дыма.
— Вы не могли бы не курить? — в голосе слышна интонация раздражения, но я и не подумаю исполнять его приказ-просьбу. В конце концов, это моя квартира.
— Не мог бы. Вы что-то хотели? — честно говоря, меня немного напрягает тот факт, что обычная моя любезность куда-то испаряется, хотя с фрау Трюмпер хочется говорить вежливо — она очень грустная, это видно в блестящих то ли от света, то ли от слёз карих глазах.
— Билл, — обращается ко мне Симона и кладёт руку на плечо, — нам очень нужно с ним поговорить.
— Я действительно не знаю, где Том, — мой голос становится мягче. — Но, думаю, он скоро вернётся. Вы можете подождать, если хотите.
— Да. Мы не торопимся. — Снова строгий тон Альфреда Трюмпера.
Всё же тушу сигарету, так как Симона стала закашливаться от дыма. Проявляю любезность и предлагаю неожиданным гостям чай или кофе. Симона просит стакан воды.
— Билл, я понимаю, Вы очень рассержены на меня за клевету и эту статью, но… — Альфред сутулится и кладёт ладони на колени.
— Безусловно, но мне не это важно. Я думаю, Вы слишком зажимаете своего сына в рамки, не даёте ему вздохнуть свободно, делать то, что хочется ему, а не Вам. Он очень талантливый парень и жаль, что вы не видели его последней игры. Если Вы являетесь успешным банковским работником, то это не говорит о том, что Том должен быть таким же. — Мужчина поднимает голову и смотрит на меня уже не так уверенно и твёрдо, как пару минут назад. — Конечно, Вы хотите, чтобы он стал достойным человеком, но, поверьте, нет ничего хуже, чем подавление желаний. Мои покойные родители всегда поощряли все мои поступки, и пусть я ошибался, но это был мой опыт, мои раны, именно так я и познавал жизнь. Я знаю, что Вы любите своего сына, но почему-то никак не показываете этого.
— Меня воспитывали так же, как это делаю и я. Вы правы — Том действительно отлично играет. Однажды я подглядел его монолог в комнате, услышал интонацию, видел блеск в глазах, но какая-то часть меня словно сама стремилась всё это разрушить. Наверное, я навсегда потерял его, но это моя ошибка, и только мне за неё расплачиваться.
— Не надо никому платить, пап. — Откуда ни возьмись на пороге появляется Том и подпирает косяк плечом. — Я просто хочу поступить на актёрское, вместе с Биллом. — Ловлю на себе его взгляд и чуть видимо улыбаюсь.
Симона плачет и закрывает ладонями лицо. Я здесь лишний, пусть поговорят без меня. Встаю с кресла и иду в свою спальню, по пути ощутив прикосновение друга к своему плечу и последующую от него дрожь.
За всё время, что они сидят в зале, я вглядываюсь в электронные буквы письма от Дэна. Это второе за день, а я не могу найти ни сил, ни смелости написать хотя бы пару строк. Ответить взаимностью я не могу, тем более что в моём сердце сейчас совсем другое.
— Кофе будешь? — хриплый голос Тома выводит меня из психологического транса.
— А ты разве домой не едешь? — я знаю, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, но иначе не получается.
— А ты бы этого хотел?
— Нет.
— Тогда пойдём пить кофе. Я соскучился по тебе. — Смущённая улыбка, а мне хочется запрыгать от радости как горному козлу. Ну и порывы у меня на ночь глядя.
На кухне друг ведёт себя так, словно прошедших дней и не было в нашей жизни. Будто он и не игнорировал меня. Что самое интересно-странное — я не могу и не хочу задавать ему вопросы. Лучше буду сидеть и улыбаться его рассказам, а иногда и ржать, как конь, стуча по поверхности стола ладонью.
Я тоже скучал, Том.
***

Буквально на следующий же день в известной нам всем газете вышла статья с опровержением — кто-то из поклонников Дэна всё же взбунтовался, да и Альфред самолично направился к главному редактору. Я рад, что эта история закончена, тем более что благодаря ей я увидел истинное лицо Роксаны. Сейчас мы на занятии. Вот-вот должен придти Дэн. Честно говоря, я до ужаса боюсь этой встречи, ведь с момента нашей пьянки прошло продолжительное время. Том сидит рядом и трясёт ступнёй. Тоже волнуется, и, кажется, я начинаю догадываться почему. Надеюсь, я всё-таки неправ.
— Доброе утро всем! — и этот человек страдал от депрессии и неразделённой любви? В жизни бы не поверил. Наставник как никогда бодр и белозубо улыбается. И если бы я не умел читать по глазам, которые полны грусти, поверил бы, что у него всё хорошо. — Наверное, и забыли меня совсем, да?
— Ага, как же! Тебя забудешь! — смеётся Сид и заключает его в дружеские объятья.
Впервые в жизни я хочу отсюда уйти. Потому что Дэн постоянно ловит мой взгляд, слушает как никогда внимательно, касается кончиками пальцев моего плеча, заливисто смеётся от сказанных мною реплик или… так и было всегда? Я настолько слеп, что не замечал всего этого. Полтора года он делал это каждый урок, а я не видел. Полтора года он говорил со мной на языке тела, а я не слышал.
— Народ, кто-нибудь Тома видел? — наконец, вспоминаю я, оглядываясь по сторонам, но не находя дредастой макушки.
— Он, кажется, в режиссерскую рубку пошёл. — Тилль проносится мимо, пытаясь поймать Хельгу и перекинуть её через плечо.
Я замечаю, что Дэн неотрывно смотрит на меня, но я должен всё прояснить. Если ситуация с наставником ясна как божий день, то друга я не понимаю совершенно.
Минуя лестницы большими шагами, я захожу внутрь небольшого помещения, где, усевшись в кресло, Том тихо напевает какую-то песню.
— Знаешь, меня это всё жуть как достало. Я не Шерлок Холмс, чтобы методом дедукции разгадывать и вычислять природу твоего поведения. Ты мне скажешь, наконец, что за шизофрения с тобой творится? — громко хлопаю дверью и скрещиваю руки у груди.
— А нечего тут говорить. — Он это серьёзно, да?
— То есть ты считаешь это нормально, когда два друга практически не общаются и не пересекаются, живя в одной квартире, причём один из них становится похож на амёбу. Нет, расклад просто офигенный, не правда ли? — тон моего голоса грозит повыситься, и я стараюсь сдерживать себя.
— Слушай, Билл, я не знаю, когда это началось, но это есть.
— Что?
— Вот это.
Мгновенно поднимается с места и, толкнув меня к стене, впивается в губы поцелуем. От неожиданности я приоткрываю рот, чем он и пользуется: язык скользит по зубам и касается моего. Такое ощущение, будто внутри что-то с грохотом падает, и я обнимаю его настолько сильно, что вены начнут рваться. Том сжимает моё плечо и целует так, будто изголодался по мне, словно ждал этого момента лет двести, а я… я так же самозабвенно отвечаю ему, шаря ладонями по широкой спине и оставляя красные полосы на гладкой коже. Я чувствую, как бьётся его сердце, как его ладонь перемещается к шее и практически сжимает её. Неужели, это и есть ответ на вопрос?
— Твою мать… — комментирует Том и, проделав путь от моей шеи к бедрам, обхватывает ягодицы ладонями и стонет мне в рот. Меня словно накрывает горячей волной, и я разворачиваю нас, теперь уже прижимая его к стене.
— Парни, мы тут решили… — голос Дэна похож сейчас не раскат грома и мы замираем, точно каменные изваяния.
И тишина.
— Дэн, я… — мой голос схож сейчас со скрипом несмазанной двери. Вот это засада.
Ладони Тома мгновенно отпускают меня и, оттолкнув, позволяют их хозяину скрыться в неизвестном направлении. Я собираюсь выбежать следом, но меня останавливает вставший на пороге наставник.
— Теперь я понимаю, почему шансов быть с тобой у меня нет. — Говорит он… улыбаясь?..
— Я сам не понял, что сейчас произошло, когда это началось и как поступить. — Сжимаю пальцы в кулаки и сильно закусываю губы.
— А ты не думай и просто иди за ним.
— То есть ты вот так просто подталкиваешь меня к другому человеку? — мои глаза, наверное, попросту вывалятся.
— Да. Именно так и поступают влюбленные люди — желают объекту своего обожания счастья.
— Дэн…
— Ты беги быстрее, иначе не догонишь.
Не сдерживаю порыва и силой обнимаю его, отчего мужчина громко вздыхает и кладёт ладони на спину.
— Ты ещё встретишь человека, который будет для тебя всем, как ты для него. Правда. — Широко улыбаюсь ему и выхожу из рубки. А Дэн так и остаётся стоять там, провожая меня взглядом и отпуская.

Продолжение
Предыдущая часть