Maximeliane_Rufus все записи автора Название: «Игра сердец»
Автор: Sweet Sacrifice
Персонажи: Билл, Том, Дэн, Сид, Тилль, Роксана, Марк, Анжелика, Клара и т.д.
Рейтинг: NC-17
Жанр: POV, AU, Romance, Humor, Angst
Категория: Slash, Het
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: О жизни начинающих актеров. О проблеме «отцов и детей». О жизни двух обычных парней, которые мечтают получить призвание среди творческих людей. Об их отношениях и любви. Рассказать кратко все равно не смогу. Просто читайте. (Том и Билл не братья)
Цитата: Она приходит незаметно, когда ее совсем не ждешь. © Я о музе.
Дисклэймер: Всё мое! Даже Том и Билл.
Отдельное спасибо: Оксане (SEX and VIOLENCE) (сама знаешь за что), Элизе (unangelnumber666) (за поддержку), Алексу (BiG BrAiN) (за позитив), Кристине (Erwalt) (за название).
От автора: Все будет происходить медленно. Близости парней вы не увидите сразу, по крайней мере, гомосексуальной. Этот рассказ – что-то новое для меня. Пора взрослеть и понимать, что в реале все далеко не так, как пишем мы. В кое-каких моментах будут использованы диалоги из моей жизни, то же самое могу сказать и о ситуациях. Надеюсь, вам понравится новое изложение моих мыслей. Буду рада каждому читателю без исключения. Дабы получить стимул к написанию мне нужны вы, а вам будет нужно интересное и захватывающее продолжение. Так давайте будем друг другу помогать! (((= Хотелось бы сказать еще пару слов о частоте «поставки» текста в эту тему. Так как я являюсь человеком, практически отрезанным от интернета, проды будут появляться один или два раза в неделю. Если возникнут какие-нибудь проблемы в виде эмоционального взрыва, депрессии или трудностей с самим выходом в интернет, я буду предупреждать. Критики не боюсь – сама пишу ее. НО. Прежде чем придираться, прошу осмыслить свои действия и не ставить низкие оценки неоправданно. Конструктивная и грамотная критика – самое приятное для меня. Думаю, на этом все.
Что ж, приятного всем прочтения и...
*перерезает красную ленточку*
Вход в мир моей фантазии объявляю открытым!
=) ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! (=

POV TOM

Луч утреннего солнца как-то слишком нагло светит мне в глаз, отчего я постоянно щурюсь. Передвинуть стул неимоверно лень, потому я так и разговариваю сейчас с Дэном: болтая ногами (мы с ним сидим на высоких стульях) и закрыв один глаз. Как ни странно, голова у меня совсем не болит, а ведь мы с Сидом пили одинаково много. Хотя нет, у него коктейли крепче были. И проснулся я на удивление хорошо, словно и не пришел домой в шесть утра, полупьяный и зацелованный. Лиза, девушка с которой я провел вчерашний вечер, к сожалению, сегодня возвращается в свой родной Париж. Она модель. Жаль, конечно, что она не из Берлина, но мы договорились переписываться по электронной почте. По правде говоря, она сломала все мои представления о девушках-моделях. Раньше я был убежден, что все они думают лишь о степени идеальности своей внешности, ведь именно ею они и зарабатывают и считал их законченными эгоистками, совершенно недосягаемыми и, конечно же, безо всякого интеллекта под красиво уложенными волосами. Лиза оказалась исключением. Она мне даже Шекспира процитировала. И пусть её немецкий больше походил на отлично исковерканный французский, она говорила очень грамотно. А еще она потрясающе целуется. На эту приятную мелочь я развел её на танцполе. Наверное, во всем виновата чертова искра, которой понадобилось зажечься между нами. Полезная такая искра, могу вам сказать.
— Том... Том? — наставник возвращает меня в пространство реальности, широко улыбаясь. — Ты в порядке?
— Да вчера просто в клуб ходили, ну и... — немного наклонив голову, я так же начинаю улыбаться.
— Красивая, должно быть... — задумчиво-утвердительно произносит он, глядя на меня.
— Ну да, — тихо смеюсь, сцепляя пальцы в замок.
— Эх, молодежь, вам лишь бы гормоны свои куда-нибудь деть, — хлопает меня по плечу. — Кстати говоря, я и забыл, когда в последний раз в клубе был.
— Ничего, сходим еще.
— Скажи, а ты Билла давно знаешь? — какой резкий переход на другую тему. Хм...
— Мы познакомились два дня назад. В одном автобусе ехали.
— Талантливый мальчик. Актерское мастерство у него в крови. Ты знаешь, что его покойные родители тоже играли в театре? — так вот, значит, о каких гастролях говорил Билл? Теперь мне все стало предельно ясно.
— Нет, не знаю. Я стараюсь с ним не говорить на эту тему, — опускаю козырек кепки так, чтобы он защитил-таки мой левый глаз от натиска неугомонного солнца. Удачно.
— Ты бы видел его в день похорон. Я был рядом с ним. Очень дорожу этим парнем. Мне казалось, что в тех глазах, которые я увидел в первый день нашего с ним знакомства, больше никогда не зажжется тот огонь, который горел когда-то. Но Билл необычайно сильный. Да, какое-то время он даже ни с кем не разговаривал, а потом просто вернулся к нам и стал играть. Думаю, театр и спас его от медленного помешательства, — я слушаю Дэна с таким вниманием и трепетом, что совсем не замечаю, как мои же губы закусываются поочередно то верхними, то нижними зубами. Этот человек сейчас рассказывает мне одновременно как страшные, так и поразительные вещи.
Времени до прихода остальных остается совсем немного. Мы с Дэном успеваем обсудить сегодняшнее занятие, которое, к слову, обещает быть интересным и даже полезным.
— Всем здрасьте, — непривычно низкий, с сильной хрипотцой и усталостью голос приветствует нас с Дэном, и я удивленно смотрю на его обладателя — Билл. Надо же, какие чудеса за одну ночь могут сотворить алкоголь и недосып.
— Ой, какие мы помятые-то! — с сарказмом произносит наставник, слезая со стула и подходя к только что пришедшему парню. — Ты пить меньше не пробовал?
— Да я вчера вообще меньше всех выпил, между прочим! — удивительно, но в голосе Билла прорезалась знакомая негодующая интонация — уже хорошо. — Просто не выспался ни хрена.
— Ну, сделаем вид, что я поверил. Рассольчика хочешь? — все-таки Дэн стебаться умеет. Хех.
— Иди ты лесом, Дэн, и так настроения нет, — обходит его, приземляясь на первый попавшийся стул и откидывая голову назад.
На этом мини-представление не заканчивается, потому что вслед за первым «пострадавшим» вползает Сид с нереально опухшим лицом и красными глазами. Нет, я не понял, я что, один себя хорошо чувствую? Вот те раз... Он даже не смог просто поздороваться с нами, конечно, если невнятное бурчание можно принять за приветствие, то тогда все как бы нормально. Приземляется рядом с Биллом, кладя голову ему на плечо и закрывая глаза. Картина маслом прямо...
— Том, а ты уверен, что с ними в клуб ходил? На тебе ни следа усталости нет, в отличие от этих полубезжизненных туш.
— Хах, я бы, наверное, заметил подмену, как думаешь? — заглядываю в серые глаза Дэна, еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться.
— Ты прав, — и мы таки, разбиваем тишину комнаты своим смехом.
Билл с Сидом взвывают почти в один голос — видимо частота децибелов нашего хохота слишком сильно бьет по мозгам, заставляя голову гудеть и раскалываться еще больше. Мы все же проявляем жалость и переходим на тихое хихиканье.
Народ постепенно заполняет помещение, громко разговаривая и попадая под аккомпанемент молящих стонов наших больнуш. И все-таки здесь не просто люди, объединенные одной страстью, а большая дружная семья, в которую меня с удовольствием приняли. От этого очень хочется улыбаться, что я, в принципе, и делаю. Девчонки весело хихикают, пихая парней локтями, на что они отвечают им крепкими объятьями поперек плеч или щипанием за бока. Кто-то просто наблюдает за всем происходящим, так же мысленно радуясь. До чего же здесь уютно. Я поворачиваюсь лицом к тому самому окну, жертвой которого я пробыл около получаса и добровольно подставляю лицо под теплые лучи света, давая ему наполнить меня изнутри своим золотом. Солнце ведь в любое время года одинаковое. Пусть количество перепадающего нам тепла варьируется, но ведь яркость неизменна. Надо же, какие глупые мысли крутятся в моей голове.
— Ну, что, ребята, давайте уже начинать наше занятие, пока кое-кто из наших не уснул, — Дэн подмигивает мне, садящемуся возле Билла, и я знаю, кого он имеет в виду. — Сегодня не будет никаких жребиев. Сегодня вы будете просто чувствовать. Сегодня мы будем говорить друг другу о любви. Итак, тема нашего урока «Признание в любви».
Девушки радостно вздохнули, парни просто мужественно промолчали, хотя, уверен, что им эта идея не очень-то по вкусу. Что до меня, я даже «за». В таких трепетных чувствах я всерьез еще никому не признавался, поэтому, было бы неплохо отработать тактику сейчас, дабы не ударить в грязь лицом в будущем. Конечно же, главные роли выпадают парням, потому что именно нам и нужно раскрывать свои сердца девушкам. Билл даже как-то оживляется и выдает что-то наподобие улыбки, когда называют его имя и приглашают выбрать себе любую спутницу. Он, взлохматив свои и без того торчащие в разные стороны волосы, берет за руку какую-то девушку и приглашает сесть на заранее приготовленное Дэном место. Самое страшное, что нам всем придется действовать спонтанно. Он начинает говорить, причем так красиво и членораздельно, словно это не тот самый парень, который, появившись десять минут назад, стонал от головной боли хриплым голосом. Девушка, по-моему, совсем забывает о том, что это всего лишь очередной тренинг и чуть ли не летает от эпитетов и аллегорий Билла. В помещении воцарилась идеальная тишина, кажется, словно никто и не дышит. Наконец, словесная тирада заканчивается и мы все, не сговариваясь, хлопаем Биллу, который целует руку девушки, усаживая её на место. После такого признания как-то и не хочется что-то делать даже. Черт.
— Том, твоя очередь, — извещает меня Дэн, поправляя очки на переносице.
Встаю со своего места и быстро оглядываю всех сидящих девчонок. Взгляд почему-то сразу падает на ту, что занимает место центру: огненно-рыжую, с россыпью маленьких веснушек, глазами-изумрудами и удивительно белоснежной кожей. Такая хрупкая и милая. А еще ей очень идет это красное платье до колен с вырезом. Улыбаюсь ей и подхожу, протягивая ладонь. Она без раздумий вкладывает в нее свою и садится на своеобразный «трон». Становлюсь перед ней на одно колено и, немного опустив голову, смотрю прямо в эти сказочно-зеленые глаза. Она даже не накрашена, а так прекрасна. Странно, что я не заметил её на первом занятии. Так, нужно начинать.
— Милая... — не думал, что мне будет так легко произнести это слово совершенно незнакомой мне девушке. — Ты так прекрасна сегодня. Как никогда ранее, — губы девушки трогает теплая улыбка, а глаза начинают блестеть. Они точно магические... — Каждый взмах твоих ресниц, подобен полету крохотных бабочек. Они на доли секунд скрывают от меня твои глаза, которые я так люблю представлять себе, когда тебя нет рядом, — и что я вообще сейчас такое говорю-то? — А ты знаешь, что бабочки исполняют желания, которые то и дело загадывают люди? Я хочу только одного — быть с тобой до конца дней, — поверить не могу, что это все говорю я. Что сейчас вообще происходит? — Я люблю тебя. Люблю за то, что ты даришь сейчас свое дыхание, заставляя моё сердце биться чаще. Люблю за то, что ты смотришь на меня своими сказочными глазами, и я утопаю в них, как если бы с головой прыгнул в глубины бездонного океана. Я люблю тебя так сильно, что хочется кричать об этом на всю Вселенную. Но нет, я дарю тебе свою тайну. Храни её в своем сердце, а я буду охранять тебя... — я сделал это. Черт возьми, я только что признался в любви! Густав ни за что не поверит.
Эта девушка, похоже, так впечатлена моими словами, что, не удержавшись, целует меня в щеку. Где-то позади себя я слышу свист, который мог издать только один человек — Сид. Я как-то немного в шоке от такого действия со стороны моей временной любимой, похоже, она тоже, потому что через пару секунд неожиданно вскакивает и выбегает из помещения. Я в полном недоумении под громкие овации возвращаюсь на место, так и не понимая до конца, что, собственно, произошло. Билл что-то говорит мне, но я ничего не слышу. Точнее, не слушаю. Потом улыбается и переводит взгляд на другую пару. А мне, честно говоря, хочется подышать свежим воздухом. Чтобы ветер хлестанул меня по лицу, и я мог прийти в себя.
Монолог, который изменил мой внутренний мир? Господи, Дэн, что же творят со мной твои сумасшедшие идеи! Чувствую, я скоро перестану быть тем Томом, которого знали все мои школьные друзья, и я пока не решил, хорошо это или плохо. Сегодня только второй день моего пребывания здесь, а я уже чувствую изменения. Никогда не думал, что смогу сказать такие вещи незнакомке, да и вообще говорить о любви. Да, где-то в глубине души во мне живет романтик, но я не выпускаю его наружу. Почему? Не нужен он никому, а уничтожать его в себе жалко. Вот и сейчас я дал ему временную свободу, пусть играючи и ненадолго, но все-таки... И, более чем уверен, он бесконечно рад этому.
— Молодцы, ребята, отличная работа! — Дэн хлопает всем выступившим (я даже и не заметил, как быстро пролетело время). Кстати, девушка уже сидит напротив меня, то и дело поглядывая в мою сторону. И я начинаю отвечать на ее взгляды. Она словно околдовала меня. Но я ведь даже имени её не знаю. Впрочем, какая разница? Для того, чтобы симпатизировать не обязательно знать имя. Нужно просто чувствовать.

И снова приходит пора прощаться. Здесь так незаметно летит время. У всего хорошего есть плохое свойство — быстро заканчиваться. А я все же решаю познакомиться со своей «Леди», уверенно подходя к ней, стоящей у большого окна.
— Любуешься природой? — становлюсь рядом, смотря в ту же сторону, куда смотрит она. — Не люблю я раннюю весну. Мокрая она какая-то.
— Я тоже, — тихий ответ и молчание. — Ты новенький, да?
— Ага. Хорошо у вас здесь, — разглядываю плывущие облака, щурясь от солнца.
— Отныне не у «вас», а у «нас», Том, — улыбается, поворачивая голову в мою сторону. — Меня, кстати, Хельга зовут.
Люблю инициативных девушек и не считаю мировой катастрофой тот факт, что они знакомятся первыми. Так уж выходит у меня, но я совсем не против.
— Очень приятно, — поворачиваюсь к свету спиной, спасая свои порядком уставшие глаза от его яркости. Принимаюсь незаметно её разглядывать. Все-таки я большой эстет, хотя погони за красотой я никогда за собой не замечал. Этот вырез как нельзя удачно подчеркивает изящно выступающие ключицы. Можно сказать, что это мой фетиш.
— Ты отлично играл сегодня. Я поверила, — смеется, хотя в глазах все равно видна тень смущения. — Спасибо большое, мне давно таких приятных слов не говорили.
— Неужели? Странно. Думаю у такой девушки, как ты много поклонников и всегда есть из кого выбрать.
— Ты ошибаешься, Том. Но не будем об этом, тем более, мне идти пора, — как-то слишком быстро она замяла эту тему. Ну, не настаиваю. — До встречи.
— Пока, — произношу я, провожая её изучающим взглядом. Очень легкая походка. Словно и не по полу идет, а летит. Дурак ты, Томас.
— Ну, Ромео, ты даже меня в красноречии превзошел! — весело пихает меня в бок Билл, освобождая себе место у окна. — Или тебя так Хельга вдохновила?
— Да не знаю я, — чешу затылок, опуская взгляд. — Как-то само собой вышло. А что, так убедительно на уши лапшу вешал?
— Ага. Даже Дэн заслушался, — смеется, щуря глаза и потягиваясь.
— Ну, тогда в следующий раз ему тоже буду в любви признаваться, — смеюсь над абсурдностью своей идеи. — Слушай, ты сегодня во сколько освобождаешься? — понимаю, что слишком резко перевожу тему, но мне нужно знать ответ.
Билл расплывается в совершенно сумасшедшей улыбке и, словно посыпая каждое слово сахарной пудрой, говорит:
— Я весь день сегодня свободен. У меня в планах провести его в кровати.
— Ни хрена, — уверенно обламываю его, смеясь еще больше. — Со мной его проведешь!
Его эйфорическая улыбка теперь дополняется вздернутыми ко лбу бровями и до ужаса задорным взглядом.
— И каким же образом?
— Экскурсию по своим любимым местам мне устроишь. Должен же я хоть примерно знать, где тебя можно найти, если не с кем будет время убить.
— О, как! — ухмыляется. — Ну, ты сам это предложил, — заканчивает предложение с подозрительной интонацией. — Пошли тогда, нам много где предстоит побывать.
Прощаемся с Дэном и Сидом и покидаем помещение, нарочито сильно хлопнув дверью, чтобы оставшиеся за ней парни обязательно вздрогнули.

***
— Здорово, Мико! — мы с Биллом входим в большой, нет не так, в огромный магазин, при виде товаров которого у меня глаза вылезают из орбит.
Мужчина небольшого роста, с веселой улыбкой и немного грустными карие глазами с чувством пожимает протянутую Биллом ладонь.
— А мы с Мэттом как раз тебя вспоминали. Куда пропал? Давно что-то тебя видно не было, — а я все не могу оторвать взгляда от гитар. Боже мой, если бы я знал о существования этого магазина раньше, я бы рванул в Берлин со всех ног.
— Ну, работа. От неё никуда не денешься. А ему я звонил недавно. Как всегда был занят постельными делами, — до меня доносится их негромкий смех. — Кстати, я тут с другом пришёл. Том! — Лаская взглядом изгибы фирменной Gibson и мысленно перебирая струны, всё-таки оборачиваюсь на голос Билла. — Иди сюда.
— Привет, — и как-то вот так сразу, без фамильярности, произношу я, хотя в глубине души полагаю, что человек, стоящий за прилавком старше меня лет на пятнадцать как минимум. — Я Том.
— Мико, — обмениваемся рукопожатием. — Понравилась эта малышка? — взглядом показывает на ту красавицу, которую я разглядывал пару минут назад.
— Да, давно хотел себе такую купить, но сделать заказ никак руки не доходили из-за постоянных переездов.
— Давно играешь?
— С восьми лет. Даже группу свою когда-то сколотить хотел, — мужчина быстро оглядывает меня и снова улыбается.
— Интересно… Хотел что-то типа Linkin Park исполнять? Вид у тебя репперский.
— Да нет, я большой поклонник Gun`s`roses.
Глаза мужчины медленно увеличиваются в размере, а брови ползут вверх. Билл удивлен не меньше.
— Сыграешь что-нибудь? — каким-то магическим образом у меня в руках появляется акустическая шестиструнка, которую мне практически впихивает Мико.
В голове сразу же завертелась мелодия моей любимой песни «Knockin` on Heaven`s door», и я с легкостью перебираю струны, прикрывая глаза от потрясающего звука. Гитара отстроена просто идеально. Мурлычу себе под нос слова песни, но тут их перехватывает Мико, подпевая громким и немного хриплым голосом.
— Здорово играешь! А ещё что-нибудь?
В итоге я устраиваю концерт по заявкам, во время которого меня усаживают на почетное место в самом центре магазина, изощряясь с названиями групп и песен. В помещении помимо нас появляются ещё какие-то незнакомые мне люди, которые, вероятно, пришли просто купить себе что-то из примочек или медиаторов. Надо же, чувствую себя временной звездой. Билл все это время стоит рядом и немного покачивает головой, отстукивая ритм. В воздухе прочно зависла какая-то пелена легкого волнения, позитива вперемешку с всеобщим удивлением и восторгом. Мне нравится.
POV Bill
Как же всё-таки здорово, что я привел Тома сюда. Судя по тому, с каким выражением лица он играет сейчас, гитара — любовь всей его жизни. На его губах играет полуулыбка, а меж бровей залегла маленькая складочка. Первый раз вижу его таким рассеянно-сосредоточенным. Мелодия льется непрерывным потоком и хочется петь. Странно, раньше за собой я такой тяги не наблюдал.
— Уоу! — восклицает Том, заканчивая очередную композицию. В помещении раздаются аплодисменты потенциальных покупателей. Мы прощаемся с явно счастливым Мишей, касса которого сегодня пополнится кругленькой суммой, и покидаем пределы музыкального магазина.
По-моему музыка является своеобразным допингом для Тома, потому что речь моего нового друга льется с такой скоростью, что я еле успеваю отвечать и поддакивать. Какой разговорчивый.
— Не зря я тебе предложил прогуляться по городу, теперь настроение витает где-то далеко над головой. Спасибо, Билл, — дружески хлопает меня по плечу и расплывается в ещё более широкой улыбке. Прямо волшебство какое-то…
— Всегда рад составить тебе компанию, — отзеркаливаю выражение его лица. — Ну что, куда дальше?
— А ты фильмы любишь? Я вот просто тащусь от всякой мистической фигни, от которой кровь в жилах стынет.
— Тогда предлагаю взять пива, диск напрокат и пойти ко мне. Раз уж не дал ты мне поспать сегодня, так хоть вечер убью.
Том смеется и принимает моё предложение. Что-то довольно взвизгнув, он идет в ближайший магазин, а я, задержавшись на пару секунд, никак не могу остановить мысль: «Он не перестает меня удивлять…»
***
— Билл, а ты точно уверен, что тебе потом не будут сниться кошмары по ночам после просмотра, а? — Том расселся на моем диване, держа в руках пульт от телевизора и DVD плеера. Видно, что он максимально расслаблен и чувствуется себя более чем комфортно. Этот факт не может не радовать, потому что, если человек в моем присутствии чувствует себя не в своей тарелке, настроение падает автоматически.
— Боюсь, как бы за тобой потом ведьмы по ночам не гонялись, — смеюсь в ответ, приземляя рядом с двумя бутылками пива и тарелкой соленых сухариков.
— Ну, тогда бояться вместе будем, — подытоживает он и включает фильм.
Мы долго спорили в прокате, какой именно сюжет хотим увидеть. В результате двадцатиминутного спора наш выбор пал на мистическо-страшный «Шесть демонов Эмили Роуз». Где-то я слышал, что история снята на основе реальных событий. Да уж, экзорцизм в наше время считается чуть ли не тайным действом. Помню, была у меня знакомая, которая всерьез увлекалась всей этой мистикой. Ох, и боялся же я её, тем более что я ей нравился, а стать жертвой какого-нибудь приворота совсем не хотелось.
Тем временем в экране телевизора каскадом вспыхивают кадры изгнания дьявола. Честно признаться, зрелище жуткое. Думаю, что проводить подобные ритуалы нужно быть крайне сильным духом человеком.
— Жуть, правда? — Том косится то на меня, то на произносящую всех демонов Эмили Роуз.
— Ага.
К концу фильма все пиво было выпито, только алкоголь совершенно не ударил. Наверное, от того, что уж больно часто мы на пару с Томом вздрагивали от страха.
— Что ж, спасибо тебе за такой здоровский день, — мы стоим в коридоре. Том обувает свои шузы и застегивает безразмерную толстовку. — До пятницы?
— Ага. Давай, удачи! — жму ему руку на прощание и закрываю дверь.
Надо же, а ведь буквально в обед я мечтал тупо придти домой и лечь поспать часок другой, но этот парень расшевелил меня, даря столько позитивной энергии, что впору было бы поделиться ею с остальными. В нем каким-то чудесным образом смешивается детская непосредственность и серьезность. Причем обе эти черты никак не мешают друг другу, лишь дополняя. Мне определенно нравится этот парень, и я искренне рад, что стал для него другом. Бывают такие моменты в жизни, когда чувствуешь, что знаешь ту или иную личность чуть ли не сто лет, хотя вы познакомились всего пару дней назад. Именно такой момент и наступает сейчас. Жаль только, снова приходится остаться в одиночестве, всё-таки моей квартире крайне не хватает чужого дыхания и смеха.
***
— О, а вот и наш романтик явился, наконец! — как всегда Сид со своими привычными подколами. — Ну что, Ромео ты наш, как прогулка с леди? Потискать хоть успел?
— А вот успел! — отвечаю ему также нагло, садясь на стул.
— Знаешь, рад я за тебя очень, — и вот так всегда. Сид очень любит меня направленность разговора и его интонацию. — Я вижу, как ты светишься, когда говоришь о ней и это здорово. Ты не влюбился случаем?
— Не знаю даже, но, думаю, к этому все медленно и уверенно приближается. Роксана необычная девушка.
Друг понимающе кивает, замолкая. Оглядываюсь по сторонам, приветствуя всех, но не вижу одного человека — Тома.
— А где Том? — сразу же интересуюсь у Сида.
— Может, опоздает?
Но, ни через десять минут и не через час он так и не приходит. «Наверное, дела какие-нибудь» — проносится в голове, и я полностью отдаюсь процессу. Дэн даёт нам домашнее задание, и мы все радостно расходимся по закоулкам своих забот, полные положительной энергии. Помню, мама сказала мне однажды: Чудо — это когда человеку хорошо. Я часто задумываюсь над этими словами и все больше понимаю, что она была права. То, что делает Дэн и есть чудо, только для каждого оно окрашивается в разные цвета.

***
— Номер не доступен в данный момент, мобильный телефон выключен или находится вне зоны действия. Пожалуйста, перезвоните позднее, — слышу я вот уже в пятый раз, мысленно покрывая Тома всеми существующими нецензурными выражениями. Какого черта, а? Куда он пропал так внезапно? Я, наверное, уже всех достал своими переживаниями, но с ним явно что-то случилось, а я даже фамилии его не знаю, чтобы отыскать домашний телефон. — Черт-черт-черт, — мечусь по комнате, не зная, за что хвататься и, главное, что делать. Том не появляется на занятиях вот уже неделю. Он просто исчез, словно его не было вообще. Больше всего на свете меня убивает неизвестность. Только она способна высосать все соки, заставляя засыхать от своей же беспомощности. Первые дни его отсутствия я думал, что он просто занят и загружен учебой, но потом я осознал, что все совсем не так. Даже Роксана не способна заставить меня успокоиться. Я всегда был человеком излишне сердобольным. Наверное, это стало ярко проявляться после смерти моих родителей. Я вечно забочусь об окружающих меня людях, будь то мой друг или сосед на этаже. Да, эта черта характера немного странная для парня, но я такой.
Телефон оживает, разрывая тишину комнаты громкой мелодией звонка. Молниеносно хватаю его, тут же нажимая кнопку принятия вызова, надеясь, что это Том.
— Алло, Билл. Привет, — Роксана. Впервые в жизни я не хочу с ней говорить, потому что настроение слишком поганое, чтобы портить его своей девушке.
— Привет, Рокс… — выдыхаю в трубку и обессилено сажусь на диван.
— Ну, что, Том так и не звонил?
— Нет. Я уже не знаю, что думать. Завтра пойду объявление в газету подавать.
— М-да… странно, куда он мог так внезапно исчезнуть? А может он просто не хочет больше с вами общаться и попросту оборвал всю связь?
— Что за глупости, Рокс? С чего бы ему так поступать? — какой бред, честное слово. Мы с ним стали друзьями за все те две недели, которые общались. Никаких сор и стычек у нас не было. Что-то определенно произошло. Твою мать…
— Не знаю, я всего лишь предположила, — недовольная интонация.
— Прости меня. У меня настроение просто паршивое. Думаю, лучше нам сейчас вообще не говорить, иначе начну на тебе срываться, а я не хочу этого.
— Я все понимаю, Билл. Хочешь, я приеду?
— Нет-нет, сам как-нибудь справлюсь. Ты очень мне дорога, помни это.
— Я помню. Давай, мальчик мой, не дави там себя. Все будет хорошо. Целую.
Она первая вешает трубку, а я сползаю с дивана на пол, тупо глядя в потолок. Белый цвет. Черный день. Все как-то слишком по-идиотски. Казалось бы, что я так переживаю? Том — взрослый парень, который сам распоряжается своей жизнью, но чует моё сердце — сейчас ему плохо. Он стал мне как брат, которого у меня никогда не было. Черт…
Подхожу к окну и провожаю закат наверняка грустным взглядом, надеясь увидеть в сете фонарей проходящего мимо Тома. Но улица пуста и лишь машины наполняют воздух дымом и газом. Ничего ведь не могу сделать. Совершенно ничего. Пальцы сжимаются от злости на самого себя в белеющие костяшками кулаки. Завтра же пойду подавать заявление.

Проходят ещё три дня без каких-либо известий о местонахождении Тома. Я словно натянутая пружина. Все явно боятся разговаривать со мной, потому что знают — я могу сорваться. На работе я непривычно молчаливый и угрюмый, дома надоедливо-раздраженный. Как же меня достало это все. Набираю номер снова и снова, но голос уже ненавистного мне оператора вещает, что чертов мобильник выключен. Нам с Сидом, кстати, еле назвали фамилию владельца абонента. В городе оказалось целых пятьдесят Томасов Трюмперов. Сегодня мы ездили к тридцатому. Черт.
— Где же тебя носит-то, а? Где?
Гипнотизирую настенные часы и сотовый телефон по очереди, надеясь, что от этой «глазной» терапии минуты остановятся, и Том, наконец, позвонит. Сейчас я как никогда ненавижу время. Третья по счету кружка кофе. И плевать, что потом сердце начнет барахлить. В доме оглушающая тишина и лишь моё дыхание позволяет вечеру думать, что здесь кто-то есть.
Проходит ещё час. Веки от недосыпа закрываются автоматически, но я хлебаю уже остывший напиток, мешая Морфею забрать меня к себе.
Звонок в дверь. Какой сегодня день недели? Такими темпами я совсем потеряю счет жизни. Блин. В дверь снова звонят, и я тороплюсь открыть. Наверное, пришёл Сид с привычными ненужными новостями, а точнее их отсутствием.
— Билл… — в дверях стоит Том, точнее он подпирает косяк, грозясь сползти на пол.
— Том! — меня резко бьет по голове осознание того, что потерянный друг находится сейчас на пороге моей квартиры, и я мгновенно втаскиваю его внутрь, крепко обнимая. — Где ты пропадал, черт тебя дери?! — кричу на него, чувствуя, как ладони ложатся мне на спину.
Друг молчит и опускает голову мне на плечо, хрипло дыша. Помогаю ему добраться до дивана и укладываю его. Видимо от шока я и не заметил сразу, что его одежда разорвана, на коленях грязь и следы крови, в дредах застрял какой-то мусор, а на лицо вообще страшно смотреть — огромный синяк под глазом, разбитая губа с кровоподтеком и мутно-красные глаза.
— Твою мать, Том, что случилось, а? Мы тут с пацанами места себе не находили. Уже и в розыск тебя подали, и обзвонили все больницы с моргами. Что произошло? — снимаю с него кроссовки и отбрасываю их к черту.
— Я ушел из дома, — еле громко говорит он, падая на бок.
Вижу, что его всего колотит, а на лице проявляется гримаса боли.
— Том, давай я скорую вызову?
— Нет, не надо. Нормально все.
— Я вижу как все нормально, ага.
— Мне просто в душ надо и все пройдет, — пытается встать, но тут же падает на пол, еле успеваю его подхватить.
— Раз уж ты так не хочешь видеть врачей, то тобой тогда займусь я.
Раздеваю его до трусов, скидывая одежду в одну кучу, и, положив руку на плечо, помогаю встать. В ванной все гораздо сложнее, так как мне с огромным трудом удается посадить его в неё, чтобы помыть. Том все это время ничего не говорит, изредка постанывая от боли, когда я натираю ему бока намыленной мочалкой. Спустя полчаса он уже сидит на полу, ожидая, когда я принесу ему одежду. Его никуда не годится, поэтому пришлось дать свою: новые трусы, носки, футболку, джинсы (специально выбрал максимально свободные) и свой любимый свитер. Он, наверное, здорово промерз.
— Спасибо тебе, Билл, — во взгляде столько благодарности, что я не выдерживаю и снова обнимаю его, лежащего на диване.
— Как же я переживал блин. Как же переживал. Всё-таки моя сердобольность когда-нибудь меня просто погубит. Ты так исчез внезапно. Я думал, ты просто занят чем-то, но потом я почувствовал неладное. Чего ты из дома-то ушел?
— С родителями поссорился в хлам. Они потом за мной как за узником следили. Бл*дь, — говорит тихо, почти шепотом. — Моему отцу позвонили из университета, сказав, что я не появляюсь на занятиях, вдобавок он ещё и узнал, что я на кружок актерский записался. Короче ссора была как в фильмах — с битьем посуды. Я просто психанул и ушел, прихватив лишь портмоне и телефон, — тяжело дышит, но я не отпускаю его. — Потом толпа каких-то пацанов в человек десять ко мне привязалась, ну и я превратился в то, что ты сейчас видишь, — он ещё и улыбаться умудряется? Отстраняюсь от него и пристально смотрю в глаза. — Деньги и мобилу у меня отобрали и оставили в какой-то подворотне. Пролежал там, среди мусора, наверное, день, а потом, придя в сознание, к тебе решил пойти. Как же меня все шарахались. Наверное, за бомжа какого-нибудь приняли. И только мужик какой-то посадил меня в машину и отвез к тебе. Я даже удивился подобному милосердию.
— Нахватался же ты приключений. Я весь изошелся пока тебя не было. Это было просто ужасно. Никогда не думал, что умею так переживать. Ты большой засранец, Том, в курсе? — облегченно выдыхаю и даже улыбаюсь уголками губ.
засранец, Том, в курсе? — облегченно выдыхаю и даже улыбаюсь уголками губ.
— Прости, Билл. Прости, что заставил за себя волноваться.
— Так, надо остальных известить, чтобы поиски прекратили, да и отбой поисковой службе дать. Мы объявление дали в газету. Кстати, а родители тебя не ищут что ли?
— Понятия не имею. Да и плевать мне на них, честное слово.
— Ты им позвони хотя бы. Переживают ведь всё-таки.
— Пожалуй, ты прав, но адрес я им ни за что не скажу.
Пока я оповещаю всех парней о возвращении Тома, он совершает короткий звонок домой и кладет трубку.
— Спасибо тебе огромное, Билл. Ты хороший друг.
— Я твой друг, Том. Всегда об этом помни. И ещё: что бы ни случилось, иди за помощью ко мне.
Кивает в знак согласия и закрывает глаза.
— Ты есть хочешь?
— Ой, нет. Я лучше посплю, хорошо?
— Ладно, а я пока ремонт твоему лицу сделаю.
Да уж, заставил же меня этот парень попереживать и, черт возьми, как же я рад, что он пришёл за помощью именно ко мне.
На душе разливается теплый бальзам от того, что Том здесь, в моей квартире, живой и почти здоровый. Только сейчас до меня доходит, что я бы не вынес, если бы с ним что-нибудь случилось. За каких-то полмесяца этот человек умудрился стать неотъемлемой частью моей жизни, и я порву любого, кто лишит меня его. Какие странные мысли в моей голове. Перенервничал я до жути.
Иду в ванную за перекисью и ватным диском, чтобы прижечь раны на лице друга и останавливаюсь на пороге, с умилением любуясь представшей передо мной картиной: Том лежит на боку, немного морщась от боли, дреды спадают на лицо, а дыхание такое тихое, и лишь губы шевелятся, словно он хочет что-то сказать. Как же быстро он уснул… Хотя это объяснимо — полдня в подворотне пролежал. Всё-таки подхожу к нему и, встав на колени, начинаю обрабатывать ссадины. Он кривится во сне, но, как не странно, не просыпается. Синяк, по-моему, стал ещё больше, ярко расцветая под глазом сиреневым пятном. Хорошо пирсинг ему не вырвали, такие раны долго заживают. Касаюсь губы, и Том, распахнув глаза, громко стонет от боли, но не отстраняется.
— Извини, надо было прижечь, иначе инфекция попала бы. — Виновато смотрю ему в глаза, но что он легонько улыбается.
— Надо же, за мной так даже мама не ухаживала, — а теперь тихо смеется!
— Скотина ты, Том! Я тут, понимаешь ли, забочусь о нём, а он ещё и издевается, — показушно обижаюсь, хотя до безумия хочется расхохотаться.
— Да ла-а-а-адно тебе, — ерошит мою макушку и щелкает по носу, — не дуйся. Только девчонки обижаются.
— Так, ещё одно определение в мою сторону и пары зубов в твоём рту будет недоставать…
— Боюсь-боюсь… — притворно испуганно произносит он и снова пытается встать, видимо, желая куда-нибудь слинять. Но его состояние не даёт ему сделать этого, и Том оседает на пол рядом. — Слушай, я курить хочу.
— А я не курю.
— Я знаю, но всё равно хочу.
— Это намёк, чтобы я за сигаретами сходил? — кошусь на него, смотря с нескрываемой иронией.
— Ты самый лучший друг на свете!
— Эй-эй, я вообще-то не говорил, что пойду, — пытаюсь отказаться, но тщетно. Том сейчас обязательно скажет, что является самым больным в мире человеком.
— Билл…
— Да знаю я, — встаю. — Какие брать?
— Мальборо , — откидывает голову на диван, закрывая глаза.
— Я мигом.
Благо круглосуточный магазин находится прямо в нашем доме и далеко идти не приходится. На улице стоит прохладная, но, в тоже время, отличная погода, с глубоким синим небом и легким ветерком, от которого кожа покрывается мурашками. Быстро купив всё необходимое в виде сигарет, замороженной пиццы и колы (да, я помню, что он постоянно спрашивал её в нашем кафе), возвращаюсь домой, где застаю Тома в той же позе и с унылым видом.
— Так, я не понял, чего это у нас такой кислый вид? — быстро скинув в коридоре куртку и кеды, сажусь напротив Тома на корточки.
— Да блин, так неудобно себя чувствую перед тобой. Припёрся посреди ночи, проблемы тебе создал…
— Вот давай сейчас не будем, а? Я тебе друг или сосед по этажу, которого ты видишь от силы раз в неделю и то, в лифте? Забудь ты уже об этом. Ты не посторонний для меня человек, Том. Я вот буквально пару минут назад размышлял о том, как быстро ты стал частью моей жизни. У меня такое ощущение, что я знаю тебя тысячу лет… — Том тем временем поднимает голову и неотрывно смотрит в глаза. Видимо, тоже привычка. — И знай теперь, что так просто тебе от меня не отделаться, — заканчиваю свою мини-речь широченной улыбкой и протянутой пачкой с зажигалкой. — На вот, травись.
— Спасибо тебе, Билл. За всё спасибо, — он очень серьезен сейчас, и я автоматически перенимаю это состояние, растягиваясь на полу и смотря в не такой уж и противно-белый потолок.
В воздухе появляется запах табака. А ведь я два года не курил.
— Слушай, дай мне тоже, — протягиваю ему ладонь, в которую ложатся сигарета и зажигалка. — Спасибо.
— Но ты ведь…
— Думаю, она не будет против. Если бы кое-кто не додумался слинять из дома я бы не переживал и, следовательно, не успокаивал бы себя посредством никотина… — глубоко затягиваюсь, чувствуя, как по венам разливается слабость.
— Ты порой такой заумно-болтливый, — ложится рядом, и мы с ним, на пару, выпускаем дым кольцами, любуясь все тем же потолком и дыша все тем же прокуренным воздухом. В ходе беседы, за время которой мы убиваем порядком десяти сигарет, рассказываем друг другу забавные и не очень истории жизни, важные мелочи и ценные глупости. Поднявшись и перетерпев нешуточное головокружение (а все потому что есть надо, а не травится никотином на голодный желудок), направляемся на кухню, чтобы разогреть пиццу, выпить ядовитую колу, вернуться и уснуть на том же самом диване откинув голову назад. Странно-неожиданный сегодня день, а ещё, надеюсь, мой свитер его отогрел…

***
— Только не говори мне, что роль Джульетты ты теперь отдаешь мне… — смеюсь в трубку.
— Просто Хельга заболела, а заменить её некем. Ты ведь сам отказался играть главную роль, а нам крайне необходимо практиковать Тома. Вот я и подумал, что и тебе незаменимый опыт, и восполнение пробела. Тем более, это ведь не навсегда.
— Ладно уж, — делаю вид, что делаю ему одолжение, хотя всегда мечтал почувствовать себя частью времени Шекспира . — Только давай договоримся — Тому ни слова. Хочу над ним прикольнуться.
— Хорошо, — смеется Дэн в ответ. — Ладно, тогда до завтра.
— Пока.
Кладу трубку куда-то на стол, улыбаясь во весь рот и рисуя в голове картинки истинного удивления и полного обескураживания Тома при виде меня в женском обличии. В принципе, нас с Хельгой отличает лишь рост и наличие у неё выпуклостей спереди. Так что маскировка должна пройти успешно. Жду не дождусь завтрашнего дня.
Том сейчас на работе. Я устроил его в наше кафе официантом, и теперь мы работаем с ним посменно. Клара очень обрадовалась ещё одному «очаровательному парню в её кафе» и с радостью приняла его. Теперь в нашем (да, Том живет у меня) холодильнике все ломится от еды, так как у Клары просто маниакальная идея — откормить нас.
Кстати, расскажу об изменениях в нашей с Томом личной жизни: с Роксаной отношения у нас холодеют с каждым днем, потому что видимся и созваниваемся мы крайне редко, у Тома же наоборот, все идет в гору с Хельгой, чему я искренне рад — ему сейчас просто необходимо завести подружку. Они подолгу гуляют и целуются, как рассказывает Том, и ведут исключительно романтичный образ жизни. Не скажу, что я им завидую, но мне не хватает такого трепета. Первый секс с Роксаной получился вполне себе ничего, но эмоций мне не хватило это точно. При её темпераменте страсти оказалось катастрофически мало. Не знаю, как с этим обстоят дела у Тома. Хах, а вот сейчас-то я его и спрошу.
— Привет, — здоровается первым и плюхается на наш любимый диван.
— Привет. Ну, как день прошёл?
— Да всё путем. Клиентов море, девчонки привычно пристают, я привычно отшиваю, Клара неустанно меня кормит, а Стив лишь посмеивается над женой. Короче, всё как обычно.
— Понятно… Есть будешь? Я пасту сделал.
— Ой, ты ещё и готовишь для меня? Дай я тебя поцелую, женушка моя любимая, — как всегда его приколы по поводу того, что пропитание в этом доме висит на мне. Том в шутку называет меня хозяюшкой, но, с того времени, как Сид назвал нас семейной парой, я теперь любимая жена.
— Да, дорогой, — специально повышаю тональность голоса, чтобы он максимально походил на женский.
— Чёрт возьми, Билл, и почему ты не играешь женские роли? У тебя бы здорово вышло! — хлопает меня по плечу. А ведь он и не догадывается о моих коварных планах на счёт мести за «моральные издевательства».
— Мечтай, — картинно закатываю глаза и спихиваю его с дивана плечом.
Около десяти минут мы показываем темноте фигуру под названием «куча мала», состоящая из двух щекочущих и щипающих за бока нас. Я знаю, что Том до жути боится щекоток, чем я и пользуюсь, сидя на нём верхом и атакуя его правую пятку. Он верещит как новорожденный поросенок, пытаясь скинуть меня с себя, что у него и получается, спустя некоторое время.
— Ну что, теперь пойдем кушать? — всё ещё смеется, тыча в мой бок тонким пальцем.
— Ага.
За поздним ужином (или ранним завтраком?) мы болтаем о всякой ерунде и зачем-то сыплем друг другу в тарелку красный перец. Во рту словно разразилась война, но никто и не думает останавливаться. Это своего рода игра на терпение и, в какой-то степени, выживание.
— Слушай, — глотаю третий стакан воды, протягивая наполненный Тому, — а у вас с Хельгой секс был?
Том отрицательно качает головой, продолжая жадно поглощать такую спасительную сейчас воду.
— А хочешь?
— А как же? — ставит пустой стакан на стол. — У меня секса не было уже очень долго, а размениваться на одноразовый времени нет.
— Понятно…
— А у вас с Рокс?
— Был, но какой-то слишком обыденный и совсем не запоминающийся, — да, только с ним я могу говорить так откровенно, потому что Сид обязательно начал бы надо мной подтрунивать.
— Почему так?
— Видимо, она не очень хотела, по крайней мере, я делал всё, для того, чтобы ей было максимум приятно и комфортно.
— Да уж, бывает…
— Вообще, наши отношения, по-моему, изживают своё. Я ничуть не удивлюсь, если мы вскоре расстанемся.
— Жалеть потом не будешь? Ты же вроде серьёзно ей увлечён… был.
— Вот именно, был, — перевожу взгляд в окно, сквозь стекло которого, совершенно бесстыдно светит полная луна. — Не чувствую я того огня, что был в самом начале.
— Тогда и париться не стоит. Жизнь такая длинная, Билл. Встретишь ещё своего мальчика …
— Может и мальчика, — шучу я, смотря на смеющегося Тома. Он так красиво щурит глаза при этом.
— Так, я не понял! — вдруг оживляется он. — Ты моя жена или как? Чего это мы тут о других мужиках говорим? — подхватывает он, снова разыгрывая спектакль. Порой мне кажется, что он говорит всерьез в такие моменты. Какая чушь…
— Твоя, твоя. Спать уже пошли, секс-гигант! — насильно поворачиваю его к себе спиной и толкаю в сторону зала. С боем уложив его в кровать (всё ему поговорить хочется), отправляюсь в свою спальню, мечтая провалиться в бездну сна, что получается у меня на удивление быстро.
POV Tom

Какой же он всё-таки забавный во сне этот Билл! Нет, вы не подумайте, что я тут сижу и внаглую его разглядываю, нет, ну я, конечно на него смотрю и… Короче я люблю наблюдать за ним спящим, особенно когда у самого сна ни в одном глазу. Билл в мире Морфея — поистине завораживающее явление. И пусть его одеяло перевернулось, выставляя на обозрение длинные ступни, которые до ужаса хочется пощекотать; и все равно, что сейчас пять тридцать утра, а через два с половиной часа надо вставать; и не имеет значения, что я выгляжу как полный идиот или чёртов вуайерист, я с интересом наблюдаю за тихо сопящим лицом и что-то бормочущими губами. Наверное, это странно, но мне нравится. Тем более самое правдивое обличие у человека именно во время сновидений. Билл как всегда спит в свитере своего отца, хотя сейчас по ночам не так холодно. Наверное, привычка, и я его прекрасно понимаю. Мне было очень приятно, что в тот день, когда я заявился к нему весь побитый и злой, он без раздумий дал мне его. Казалось бы, обычный предмет гардероба, но именно воспоминания, связанные с ним, делают его бесценным. Вообще, я до сих пор поражен нашему столь быстрому сближению. Я помню, он сказал мне тогда: «У меня такое ощущение, что я знаю тебе тысячу лет…» — и я понял, что внутри родилась точно такая же мысль. Он стал моим лучшим другом, и я искренне рад, что являюсь для него тем же самым.
Билл переворачивается на живот, окончательно стаскивая с себя многострадальное одеяло. Аккуратно стягиваю его и накрываю друга. Надо же, с Биллом я научился заботиться не только о самом себе, но и о другом, не менее значимом для меня, человеке. Это дорогого стоит.
Не удержавшись, беру прядку темных волос и провожу ею по чуть вздернутому носу, отчего Билл забавно морщится. Совсем как ребенок. На цыпочках покидаю комнату, немного ощущая себя вором, и возвращаюсь к любимому дивану, на котором я, к слову, не помещаюсь в полный рост, оттого и приходится его раздвигать, чтобы лечь по диагонали. Надо поспать хотя бы немного. Скоро репетиция нашей пьесы. Да…

***
Знаете, я понял одну гениальную вещь: жить не могу без своего усатого проходимца Казимира. Поговорив с выспавшимся Биллом утром, мы пришли к единому мнению, что хвостатое недоразумение нужно спасать, так как не думаю, что родители выказывают ему должный уход и заботу. Сейчас я еду в такси с котом в специальной сумке и небольшим рюкзаком, куда я положил свои некоторые вещи (билловское больше не могу носить — узковато для меня). По дороге домой — да, теперь это мой новый дом — покупаю огромный пакет кошачьего корма разной формы, сорта и вкуса и, выпустив перепуганное животное в пространство квартиры, сразу же устраиваю ему кормежку до отвала.
— Скучал я по тебе, жирдяй, — глажу кота по пузу, на что он довольно мурлычет. — Давай, устраивайся тут, а я пошел.
Напоследок глажу его по голове и спешу уйти, иначе опоздаю, а я, с недавнего времени, начал это ненавидеть.

Странно, вроде бы все должны быть уже на месте, а в зале никого нет. Забыл сказать: Дэн пригласил к нам несколько актеров, так как количество человек в нашей группе слишком мало, чтобы отыграть пьесу. А ещё… мы будем играть в настоящем театре! При одной мысли, что на меня будет смотреть пара сотен людей, бросает в приятную дрожь — я так давно об этом мечтал. Главная роль каким-то чудом досталась мне. Не удивлюсь, если это всё происки Дэна и Билла. В принципе я только рад такой возможности, тем более что Джульетту играет Хельга — девушка, которую я очень хочу. О, а вот, кстати, и она. Пойду, поздороваюсь…
Тихим шагом иду по полутемному залу, прямиком направляясь к сидящей на невысоком стуле девушке в привычном одеянии и парике. Помню, какая у меня была реакция, когда я увидел её в платье первый раз — у меня отвисла челюсть. Ну да, я-то не железный, особенно, когда перед глазами то и дело маячит пусть и неглубокое, но декольте.
— Доброе утро, сладкая моя… — чуть наклоняюсь и целую её в шею, кладя руки на тонкую талию. — Как спалось? — поцелуями вверх по удивительно нежной коже, останавливаясь на уголке губ.
Чувствую, как она замерла от моих действий. Не отстраняет, значит, можно продолжать. Поворачиваю её к себе лицом и с ужасом вижу, что это не она, а…
— Билл?!! — так и застываю, смотря на него во все глаза.
— Том… я… — вижу, что он тоже в шоке, но я откровенно ничего не понимаю. — Спал я хорошо, — совершенно неуместный сейчас ответ, который вызывает истерический гогот с ударами своих же колен ладонями и коликами в животе.
— Какого черта ты в костюме Хельги? — через пару минут все же спрашиваю я, дергая подол платья.
Билл рассказывает мне и о заговоре с Дэном, и о том, что моя девушка, оказывается, заболела и просила предупредить меня, что с ней всё хорошо. Вообще прекрасно. Оставляю Билла и сразу же звоню Хельге. Услышав тихий скрип её голоса в телефонной трубке, заверяющий меня, что с его хозяйкой всё практически нормально, объявляю, что скоро обязательно приду лечить эту самую хозяйку.
Репетиция проходит сегодня крайне напряженно, и я не очень понимаю, с чем это связано. Я не могу смотреть в глаза Биллу, сразу же заливаюсь краской от того, что так воткрытую, пусть и по ошибке, приставал к нему. Билл, похоже, чувствует то же самое, так как избегает прямого взгляда. Глупо получилось, конечно.
— Билл… ты это, прости меня за утрешнее, ладно? Я подумал… — мы с ним сейчас находимся в раздевалке, снимая всю амуницию.
— Это ты прости. По-идиотски как-то вышло…
Стоим, опустив головы, и, словно страшась смотреть в глаза. Если бы ситуация была чуть иначе, мы бы обязательно обратили все в шутку, но вот одна проблема — мы оба понимаем, что произошло что-то не совсем обычное. Поднимаю, наконец, взгляд и в упор смотрю на левую сторону шеи, которую я так смачно целовал. Это что ещё за реакция такая, а? Чего это кровь так быстро по венам вдруг побежала? На пару секунд встречаюсь с Биллом глазами и тут же их отвожу. Бред какой-то.
— Ладно, я к Хельге, — быстро переодеваюсь, вешая костюм в шкаф. — «Привет» от тебя передать?
— Ага… — как-то отстраненно произносит Билл, натягивая футболку.
— Пока! — быстро улыбаюсь и выхожу из раздевалки.
***
Так, если выставлять свои действия в логический ряд, то всё, в принципе, хорошо. Хотя… весь этот грёбаный ряд летит в неизвестном направлении, потому что я отреагировал на вид шеи Билла сегодня в раздевалке более чем странно. С какой стати меня так повело? Ладно, если поцелуй на сцене был предназначен для Хельги, так почему, оставшись наедине с ним, я практически пялился на него? Вся жизнь — театр, люди в нём — актеры. Как прав был Шекспир, произнеся эту фразу. Сейчас я остро чувствую весь её смысл. Почему на мою больную молодую голову вечно сыплется куча каких-то странностей, природу большинства из которых я попросту не могу понять?
— Том… Том? — Хельга отвлекает меня от размышлений, пытаясь поймать глазами мой взгляд.
— Прости, задумался что-то, — касаюсь щеки девушки, поглаживая нежную кожу кончиками пальцев. — Как ты себя чувствуешь?
— Получше уже, ты — отличный доктор, — улыбается и коротко целует меня в губы.
— Ну, с тобой грех им не быть, — властно обнимаю её за талию, прижимая к себе вплотную. Чувствую ее тепло и понимаю, что завожусь. Чёрт, ну не сейчас же!
— Том… — смотрит мне в глаза совершенно непривычным взглядом, о значении которого можно легко догадаться без слов. Неужели?..
Спускаюсь поцелуями по её шее. Ниже, к ключицам по левой стороне. Прикосновения жадные. Внутри всё бурлит и переворачивается, но почему в памяти вспыхивает сцена теперь уже ненавистного мне поцелуя на сцене??? Я словно ощущаю мягкость кожи Билла, и внутри всё разрывает от нахлынувших ощущений. Чёрт возьми!
— Хельга, я хочу тебя… — пряный шёпот в ухо и дрожь под моими руками усиливается.
Забуду… забуду… забуду… Хельга наконец-то станет моей.
Мои ласки становятся настойчивее, девушка отвечает мне полной покорностью, и я ощущаю её отдачу. Руки хаотично гладят её тело и…
— Апчхи! — тихо и немного скромно чихает Хельга, виновато улыбаясь.
— Так… ты вообще чем-нибудь лечишься или как? — прекращаю свой натиск и просто обнимаю её.
— Ну да, — гундосит моя девушка, шмыгая носом-кнопочкой. — Прости меня, Том, Я такая бесполезная. Ты ведь… — тяжело вздыхает и закрывает ладонями лицо.
— Нет, ты что?! — сажусь перед ней на корточки, убрав руки с лица и целую пальцы. — Я всё понимаю, тебе нужно время, а я тебя со своим желанием парю. Просто я тоже не железный, пойми. Ты слишком красива, чтобы смотреть на тебя и ничего не хотеть, — криво улыбаюсь, поглаживая кисти большими пальцами.
А ведь завёлся я знатно. Идиотский день. Первый раз меня так обламывают. Вот потеха-то для Билла. Хах, а ведь я только что представлял его! С ума сойти.
— Ты замечательный, Том, знаешь? — какая же она нежная и такая… малышка. Ну да, в свои восемнадцать она еще остается ребёнком. Не знаю, смогу ли я не менять её мировоззрение своими-то потребностями.
— А ты — чудо. И хочу тебе сказать: даже если что-нибудь произойдет, в твоей жизни обязательно появится человек, который полюбит тебя всем сердцем.
— Чувствую себя маленькой девочкой по сравнению с тобой, честное слово… — её щеки краснеют от смущения, и на моём лице появляются умилительные черты.
— А ты и есть девочка. Моя девочка. Иди ко мне.
Крепко обнимаю её, и мимолетно целую в шею. Чёрт, снова левая сторона.
***
Билл снова устроил мне небольшую экскурсию по городу, с целью расширить мой кругозор местных «достопримечательностей». И вроде бы приехали в самый центр, а здесь так пусто…
— Ничего себе... — поднимаю взгляд к крыше недостроенного дома, запоминая картинку. — И ты здесь часто бываешь?
— Ага. Местные утверждают, что этот дом на кладбище построен. Чушь это всё, я смотрел в интернете. Просто его возведение остановили из отсутствия средств у строительной компании.
Билл стоит у предполагаемого входа в подъезд, озираясь по сторонам, я же все не могу угомонить в себе жуткий интерес к этому заброшенному строению.
— Заглянем внутрь? — неожиданно для себя предлагаю я, заговорчески улыбаясь.
Билл молча заходит в здание, а я следую за ним. Чувствую себя подростком, ей-богу. Никогда не понимал, что может быть интересного в подобных местах, но почему-то добровольно их посещал, причем так часто, что сбился со счета.
— Осторожно, здесь лестница шатается, — предупреждает Билл, всё также идя вперед.
Я аккуратно ступаю на хрупкую конструкцию и осматриваюсь: пыль осела на ступеньках равномерно, видимо, здесь даже любопытные дети не появляются, стены холодны и безжизненны — их так и не коснулась краска, а перила и вовсе отсутствуют, оттого и кажется мне весь наш поход экстремальным.
— Я тебе сейчас свое любимое место покажу, — почему-то шепотом оповещает меня он, ускоряя шаг.
Через пару минут мы с ним оказываемся на пятом этаже, разглядывая город с балкона, который абсолютно ничем не огражден. Хочется постоять на краю. И я исполняю свое маленькое желание.
— Люблю здесь быть. О многом задуматься можно, — Билл копирует мои действия, становясь рядом. — Какой-нибудь человек сейчас разговаривает по телефону, обсуждая многомиллионный контракт со своим партнером, а где-то на самом дне Берлина беспризорники слоняются по чужим и холодным улицам, прося милостыню, чтобы купить себе поесть. Глупо, правда? Один пополняет свой счет в банке, другие же просто хотят жить. А в чем виноваты эти дети? В том, что их родителями оказались безответственные и бездушные люди? В том, что они были насильно помещены в детские дома, где, порой, условия жизни сродни тюрьме? Несправедливо. И даже сейчас, сделай я шаг в эту неизвестность, — заносит ногу над пропастью, — никто об этом не узнает, потому что люди с каждым поколением утрачивают способность чувствовать и проявлять гуманизм друг к другу. От того, что я спрыгну с этого зачахлого дома, никому не станет плохо.
— Не говори так, Билл. Если ты сейчас умрешь, будет очень горько многим людям: твоим друзьям, — делаю паузу, — мне. Не нужно так легкомысленно и эгоистично думать о жизни, она у тебя одна. Ты прав насчет того, что все мы утрачиваем способность чувствовать, но ведь не каждый! — делаю громкий акцент на последнем слове, поворачивая голову в сторону Билла. — Находясь на краю, мы делаем много открытий, но не нужно прыгать в неизвестность, чтобы проверить все свои домыслы.
Билл задирает голову, смотря на сгущающиеся тучи — не думал, что сегодня будет дождь. Волосы развеваются на холодном ветру, а ресницы подрагивают. Все-таки этот человек — самое неординарное, что я встречал за все свои восемнадцать лет. А еще, он прекрасно овладел искусством создания масок, и сейчас, мне кажется, он без них. От этого хочется грустно, но улыбнуться.
— Стыдно мне, — с досадой и глубоким вздохом говорит он, все так же смотря вверх. — Я такой эгоист в своем одиночестве. Ты абсолютно прав: вокруг столько любящих меня людей, которые действительно мной дорожат, а я, как уайльдовский великан, не пускаю никого в свой сад, и он медленно теряет жизнь. Интересно, а появится ли в нем такой же «мальчик», который пробудит во мне любовь? Не знаю.
Билл, все это время стоящий рядом, дергается с места, грозясь сорваться. Я рефлекторно хватаю его за рукав, утягивая на себя.
— Осторожнее, не хватало тебе еще воплотить в жизнь свой коварный план, — увожу его от края.
Акрофобией я никогда не страдал. В детстве я всегда шастал по крышам высоток, но когда я вижу не безразличных мне людей на опасном расстоянии от края, сразу же начинаю бояться, что они упадут и их не станет. Я боюсь потерять того, кто мне дорог.
— Посидим?
— Давай.
Приземляемся на холодный подоконник, свешивая ноги. В тесноте, да не в обиде.
— Ну, как, волнуешься перед послезавтрашней постановкой?
— Честно? — иронически выгибаю бровь. — До одури. Как представлю, что все зрители будут на меня смотреть и вслушиваться в каждое слово, аж дыхание перехватывает.
— Думаю, всё у тебя получится, Том. Ты отлично играешь, правда, — по-доброму улыбается, болтая длинными ногами над бетонным полом.
— Спасибо, Билл. Я рад, что у меня есть такой друг как ты.
— Будь уверен, это взаимно.
— Жёнушка моя… — не удерживаюсь и всё-таки выдаю любимое обращение, на что получаю локтем в бок. Пару секунд спустя всё же сотрясаем тишину здания своим громким смехом. Хороший, однако, контраст: то разговариваем на щекотливые темы, то перескакиваем с них же на взаимоотношения. За последующие два часа, которые мы проводим на этой высотке, я понимаю, что именно здесь ценит Билл: умиротворение и одиночество. Не нужно напрягаться, боясь, что кто-то помешает тебе помолчать или попросту заглянуть в свою же собственную душу. Ты просто находишься наедине с собой, перевешивая чаши весов в ту сторону, которую прикажет твой разум. Порой так не хватает подобных моментов в жизни…
— Кстати, план по соблазнению Хельги с треском провалился, да?
— Ага. Она ещё не готова, а я никого принуждать не хочу, да и, попросту не могу. Мне нужна стопроцентная отдача.
— Понимаю…
— А у вас как с Рокс?
— Ну, она сказала, что завтра к нам на репетицию придёт, — без какого-либо энтузиазма произносит Билл, наклоняя голову немного в бок.
— Что-то по тебе не видно, что ты рад.
— Ну, хотелось бы её видеть, но не более того. Каждый раз, когда я спрашиваю её о том, что вообще происходит с нашими отношениями, она твердит одно и то же: все нормально, просто у меня сейчас много работы. Не знаю я короче.
Ничего не отвечаю и просто смотрю на закрывшего глаза Билла, наблюдая, как подрагивают черные ресницы. Тьфу, что за?..
— Том?
— М?
— Здорово, что мы сейчас здесь вдвоём. Никто из моих друзей больше не знает об этом месте.
Сказать, что мне приятно — ничего не сказать. Поразительно, от одной фразы внутри разливается что-то теплое, от чего хочется обнять друга и просто молча улыбнуться. Билл хлопает меня по плечу, а я вздрагиваю, как лист на ветру.
— Замёрз что ли?
— Ага, — нагло вру и не краснею.
— Пошли тогда. Тебе противопоказано болеть сейчас.
— Это уж точно.
Спрыгиваю с подоконника и иду в сторону лестниц. Билл протискивается рядом, поворачиваясь немного боком, и я отчетливо чувствую его запах: апельсин и корица. Что за чёрт? Он улыбается и с невозмутимым видом проходит вперед меня, снова играя роль гида. Покорно иду за ним и просто смотрю себе под ноги, дабы избежать взгляда на его длинные чёрные волосы.

Продолжение
Предыдущая часть