Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Я написал песню
Автор: Kleine Katze
Персонажи: Билл, Том, Йост
Рейтинг: G
Жанр: Angst
Категория: RPF
Размер: Мини
Статус: Закончен
Краткое содержание: о том, как сочиняются песни.
От автора: "...Text und komposition: Tokio Hotel, Dave Roth, Pat Benzner, David Jost..."

Он появляется в проеме и оглядывает комнату.
- Твой брат?..
- В душе.
- Второй час…
- Ну и что?
Дэвид с наигранным отчаянием закатывает глаза, потирает руки и все же садится в соседнее кресло, утомившись бродить из одного помещения в другое. Берет журнал. Надоело ждать, но злиться не злится. Том косится на него. Да, они еще никогда не видели, чтобы он злился. Дэвид – мягкий, сговорчивый, чуть ли не скромный. Всегда с улыбкой, чуть ли не виноватой. Билла урезонивает вполголоса. С другими говорит доверительно, и так подкупающе честны глаза. Тихий омут – Дэвид, что и говорить. Их все устраивает, с ними только так и нужно – вежливо. Другого тона они не потерпят, даже от Дэвида, хотя… но проверять им совсем не хочется.
Дэвид и Том – контраст безупречный. Том с утра хмурый и помятый, со своими недожеваными дредами, зачем-то в шапке с помпоном и грязных носках. Барски растекся по креслу, как тесто с черным бунтарским штампом поперек: «Я – крутой музыкант, моя музыка гениальна»…
- Почему я должен вас вечно тащить на своем горбу? – удивляется Йост между делом, пролистывая журнал в обратную сторону.
У старшего бровь выгибается самоуверенно и чуть ли не цинично.
- Потому что ты наш продюсер, Дэвид.
А по интонации что-то вроде: «Потому что ты наш вьючной осел».
И снова сидят – один спокойный, другой напряженный, как на иголках. Наверное, Дэвид думает сейчас: Густав занят своими делами, Георг занят своими делами. Если бы в группе было четыре Густава! Они вечно заняты своими делами, но если надо – значит, надо, и они готовы работать. Они не показывают зубы, не дерутся стульями, не брюзжат, не верещат, не…
Дэвид вздыхает, хорошо осознавая, как недостижима мечта. Том недоволен и раздражен, хотя привык выгораживать брата с детства. У Тома планы на вечер, и чем раньше явится Билл, тем скорее они осуществятся. Но Билл не торопится. Он торопится тогда, когда не торопятся другие. И наоборот. Он иногда выпадает из реальности – черт знает, о чем он в такие минуты думает, даже Том не может понять. Просто застывает и смотрит в одну точку, не мигая, – то ли мечтает, то ли… наверное, мечтает. Не о политике же размышляет! Дурацкий, однако, попался журнал, и прочтен еще в прошлом месяце. Том чувствует, как приоткрывается дверь, и Йост дергает плечом в ответ на молчаливый вопрос: он еще в ванной.
Видение появляется десятью минутами позже, еще с влажными волосами.
Видение идет и неуклюже горбится – атавизм еще не звездного юноши, – и нарочито загребает ногами, так что джинсы противно шуршат в трении. Они оба откладывают журналы и смотрят со сдержанным осуждением, не имея сил упрекать вслух. У него глаза… далее слащавая банальность, вырежьте это. Волосы висят неопрятными нитями, родинка под губой виднее, чем обычно. И мелкие прыщики без маскировки, проступившие на коже, согретой водой и паром. Видение несет в одной руке жестяную банку с энергетиком, в другой – изжульканный лист бумаги, испещренный первобытными знаками – ах нет, это у него буквы.
- Я написал песню, – тихо сообщает и сует листок Дэвиду, а сам садится аккуратно и прямо в соседнее кресло и складывает руки на коленях.
Он такой обманчиво тихий только после слов «я сочинил песню». Не настолько еще смел, чтобы носить футболки «Я крутой певец, мои песни гениальны». Нет, он еще не знает как следует, можно ли так звать себя самому. Раньше он думал, что можно, если только ты смелый. Знакомство с Дэвидом немного перевернуло его представления. Дэвид – авторитет, спасательный круг, клубочек, ведущий в блестящий мир шоу-бизнеса. Пусть не все складывается так, как ему, Биллу, хотелось, но нельзя жаловаться. Точнее, можно жаловаться на ерунду – сквозняки, или холодную еду, или на некрасивую мебель, но только не на судьбу. Иначе… Билл не хочет, чтобы случилось это «иначе». Дэвид – друг, он добрый. Но иногда появляется какое-то «но». Есть черта, которую не следует переступать. Они не обсуждали это, но чувствуют. Черта есть.
И он сидит и смотрит на Дэвида – кажется, совершенно безразлично, хотя внутренне кипит, а Том поглядывает на него исподлобья и волнуется тоже. Билл не в первый раз пишет песню, но когда-то ее оценивал только он, Том. Иногда мама. Они одобрительно говорили: «Ух ты, здорово, Билл!» – и Том легко подбирал музыку, и они пели и играли. Они были дети.
Дэвид морщит брови, силясь разобрать каракули, а они смотрят на Дэвида. Лицо Билла ничего не выражает. Том с досадой думает: неужели обязательно проговаривать слова вслух и так противно тянуть их, ведь они от этого становятся такими… наивными, шаткими. Почти нелепыми. Но Дэвид вслух дочитывает и ободряюще улыбается Биллу.
- Хорошо, Билл. Только нужно будет немного поработать над грамотностью. В целом, идея чувствуется. Когда это ты додумался? Пока в ванной сидел? – и он примирительно смеется. – После завтрака обсудим это. Видишь ли, тут у тебя «грозы» и «слезы»… это, знаешь ли, не очень ново. Так пишут уже много лет. То же самое с «кровь» и «вновь». А здесь ты неверно переставил слова. И еще есть пара ошибок. Но ты молодец. Мы доработаем это, и будет настоящий хит. Уже вижу, как это подпевают стадионы.
Тому немного жаль, что с братом говорят, как с малышом. Брат прямо сидит в кресле и старается понять, что имеет в виду Дэвид. Он слышит, что его похвалили, но похвалили с оговорками, на условиях, и от этого Билл теряется, блекнет. Он не привык, чтобы его критиковали. Он все еще думает, что достаточно самой первой записи на смятом листке, чтобы появились поклонники, и были альбомы, и все то, что зовется успехом. Его глаза становятся стеклянными. Он слушает – и не слушает дальше.
В тот день и в следующие за ним Том видит, как растет груда листочков. Дэвид объясняет Биллу, склонившись над столом, и на ходу зачеркивает слова – уже свои собственные, – а Билл молчит и послушно кивает. Он хочет, чтобы был хит. Он хочет, чтобы эту песню знали все, во всем мире. Дэвиду виднее, как сделать, чтобы песня с трогательным названием «Что я люблю» стала известна, а с нею – и он сам, Билл Каулитц. Потом и название это исчезает, а его сменяет другое – более емкое и короткое, более яркое. Билл пытается возразить, но его убеждают, что так будет гораздо правильнее. Он еще слишком молод и не понимает всех правил игры. Билл замолкает и с недоверием всматривается в листок с незнакомым текстом, где все другое – его мыслей почти не осталось. Он шевелит губами, пытаясь заучить слова – ведь ему придется выступать с этой песней! – но слова не запоминаются. Билл отодвигает листок и встает из-за стола, морщась от обиды и сдерживая бессильные слезы. Он все равно споет ее. Он хочет стать знаменитым.
Еще через день Дэвид таинственно говорит Тому:
- Я уверен, ты уже подбирал музыку к новой песне Билла.
Том угрюмо кивает. В первый же день. А как иначе?
- Сегодня вечером покажешь нам, что получилось? Пока без голоса.
Том показывает, смущается, спотыкается. Йост и Рот переглядываются, о чем-то размышляют, прикидывают. Он не записал нотами? Жаль, жаль. Они начинают совещаться. Том уже не нужен. Он смотрит, как они совещаются, увлеченно наигрывают на гитаре мотив – сначала его мотив, потом немного другой, потом совсем другой. Когда Том выходит из комнаты, они не замечают. Не беспокоить. Сессия в разгаре. Творческий угар и все такое. Готовится песня.
Братья сидят в креслах и читают журналы.
Через две недели свеженькую песню с торжеством дают послушать группе. Густав и Георг встречают ее традиционными возгласами: «Здорово» или «Неплохо!» Им все нравится, поди разбери – правда или нет. А Билл слушает собственный голос и теребит обшивку дивана. Иногда вопросительно поднимает глаза, словно не до конца веря, что поет на самом деле он. Том ловит его взгляд и невесело, криво усмехается. Да, это хорошая песня. Можно сказать, замечательная. Такая заводная. Им самим хочется под нее… не то чтобы танцевать. Ну хотя бы побеситься немного. Наверное, с такой песней их точно ждет успех. И Дэвид широко улыбается:
- Молодец, Билл! Отлично поработал! Отличная песня!
- Отличная песня! – вслед за ним повторяют Дэйв, и Ганс, и Тим, и Патрик, и все остальные. – Билл, здорово получилось! Вы с Томом молодчины!
Билл удивленно смотрит на них и даже слегка краснеет, ему неловко. Том тоже краснеет – из-за Билла. Билл хочет спросить – и Том чувствует – при чем тут они? Ведь в этой песне нет ни одного прежнего слова, ни одной их эмоции – ни в словах, ни в музыке. Песню создали люди, которые стоят вокруг и хвалят их наперебой. Биллу жаль его старой песни, а Тому жаль Билла. Может быть, в ней были ошибки, но он сочинял ее как умел, он ее сочинял!
Однако все вокруг довольны, все радуются проделанной работе. И они ласково смотрят на Билла, хлопают его по плечу, шутливо называют будущим идолом. Георг и Густав болтают с Йостом. Все хорошо. Все довольны.
Может быть, так и нужно. Это правила игры. Пора быть взрослым.
- Да, Дэвид, – тихо говорит Билл. – Спасибо. Да, отличная песня. Да.