Maximeliane_Rufus все записи автора Название: «Forbidden games/Запретные игры»
Автор: Sweet Sacrifice
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, Romance, PWP, POV Bill
Категория: Slash, Twincest
Размер: Мини
Статус: Закончен
Саммари: Просто задумайтесь над названием.
От автора: И даже если такое писали, мне плевать — это мои мысли. Мне захотелось секса — он перед вами. Знаю, что я — с*ка и извращенка, и мне не стыдно. На шедевриальность не претендую.
Читателю: Я понимаю, что так пока (да, именно пока) не может быть. Я четко осознаю, что это все — плод моей фантазии, но никто мне не запретит писать его. Никто.
Цитата: «Давай взорвем тишину любовью?..» ©
Предупреждение: Однополый секс, твинцест, но без грязи. Я её не переношу.
Саундтрек: Sting — Desert Rose, Биопсихоз — Иди на свет, Танец;
Посвящение: Самым невероятным и самым любимым парням на свете — Биллу и Тому Каулитц. И пусть они не узнают, это все равно им. А также тебе, мой сладкий мальчик. Тебе, родной. Тебе, BiG BrAiN. Я не представляю своей жизни без тебя, малыш. Я твоя, а ты мой. Очень тебя люблю и надеюсь, что там тебе будет сопутствовать удача. Ты сильный у меня. Я верю в тебя.
Дата написания: 07-08/11/09 г.


Мы, идущие слепо, туго.
Нет нас...
Встретит бессилие...
© Биопсихоз

Сегодня какой-то день недели. Кажется, четверг. Или... среда? Не имеет значения. Самое главное событие сейчас — двадцать первый день рождения Георга. Да, парень уже давным-давно превратился в независимого мужчину с красавицей-девушкой под боком. Только вот я ему совсем не завидую, как остальные наши друзья, потому что нахожусь под боком своего красавца- брата, который в данный момент одной рукой обнимает меня поперек плеч, а вторая покоится в заднем кармане моих джинс, сжимая ягодицу. И мы не боимся, что нас заметят или осудят, все близкие друзья в курсе нашей сумасшедшей зависимости под названием «Любовь». Нам не пришлось ничего объяснять — все догадались сами, и так лучше. Нам просто хорошо вместе.
С неба тоннами сыплется снег, оседая белым пеплом на волосах, что блестят в свете фонаря и играют отражениями. Прекрасно. Погода как нельзя лучше гармонирует с внутренним состоянием — предвкушением тихой эйфории. Ловлю губы Тома своими, быстро целуя и улыбаясь. За дверью раздаются шаги. Секунда, и перед нашими взорами предстает Георг. Наш именинник и вечный друг.
— С днем рождения! — восклицаем одновременно, и я протягиваю ему большую коробку с кроваво-красным бантом.
— Спасибо, парни, — принимает подарок и крепко обнимает нас обоих. И так происходит всегда. — Вы как всегда последние.
— Ну да, ты же знаешь, что Билл любит подолгу крутиться перед зеркалом, совершенствуя и без того идеальное, — проходим в коридор, скидывая обувь.
— К этому уже все привыкли. Идите в зал, гости там.
Перездоровавшись со всеми, садимся на диван, услужливо оставленный для нас, и сплетаем пальцы в замок. Здесь так красиво: огромный зал освещает свет подрагивающих свечей и камина, электричества словно и нет в других комнатах; на полу большое количество подушек и музыка, медленно разливающаяся по венам. Идеально.
— Итак, раз уж все в сборе, предлагаю перейти к поздравлениям меня любимого, — смеется Георг, приземляясь в кресло и усаживая к себе на колени девушку.
Хлопок... и шампанское разливается по хрустальным фужерам. Пожелания, признания, веселый настрой и легкое опьянение наполняет комнату своим дыханием, не оставляя равнодушным никого. Мы с Томом говорим как всегда одновременно, но, не перебивая друг друга, а дополняя, тем самым складывая мозаику слов воедино. Звон на высоких тональностях и мы скрепляем все сказанное глотками искрящегося напитка. Нас всего десять человек, но самых родных. Здесь только мы. Только наши сердца отбивают ритм доверия.
Вечер плавно перетекает по стенкам песочных часов к ранней ночи, и музыка становится громче и соблазнительнее. Кто-то танцует у зажженного камина, кто-то на невысоком столе, кто-то просто наблюдает за общей расслабленностью, сладко целуясь и безмолвно улыбаясь. Для того, чтобы отдыхать не нужно накачиваться дурью или орать безумные песни. Мы давно перестали праздновать знаменательные события таким способом. Нам хорошо в этой спокойной обстановке с нескончаемыми литрами алкоголя, запахом ментоловых и шоколадных сигарет. Нам хорошо...
Девчонки включают какую-то восточную композицию, красиво извиваясь под звуки музыки в изящном арабском танце — это подарок Георгу. Мы заворожено наблюдаем за изгибами тел, неосознанно заводясь. Я помню, как впервые увидел такой танец. Я влюбился в него и выучил пару движений. Сейчас я продемонстрирую их моему любимому и знаю точно, что наградой будет ошеломительный поцелуй. Девушки жестами зовут своих парней к себе, а я встаю напротив Тома и, глядя в глаза, плавно двигаю бедрами. Он потягивает шампанское из фужера, пожирая меня взглядом и облизывая блестящие губы. Пиджак летит куда-то в сторону, и я откидываю голову назад, демонстрируя шею и расставляя руки. Кисти хаотично рисуют в воздухе непонятные узоры, словно касаясь плавно льющихся нот пальцами. Становится немного жарко, только пока я не понимаю — от танца или от того, как брат смотрит на меня. Моя ладонь проделывает путь ото лба вниз по носу, очерчивая линию губ кончиками пальцев, далее по шее, ключицам, останавливаясь на груди и перемещаясь на живот, и к самому его низу. Том расставляет ноги и немного съезжает на диване, продолжая вливать в себя шампанское маленькими глотками. Его кадык медленно перекатывается под кожей и невыносимо хочется укусить его, зализывая языком.
Музыка заканчивается, и парни аплодируют танцующим девушкам, поднимают бокалы в новом тосте. Брат манит меня к себе пальчиком, и я покорно сажусь к нему на колени.
— Ты был неотразим, Билл. Я хочу, чтобы ты потом станцевал для меня приватно. Чувствуешь, как мне понравилось? — двигает бедрами, вжимая меня в свой пах ладонями. Возбужден.
— Требую награды за свои старания... — отпиваю из его бокала, и приоткрываю рот.
Кладет ладонь мне на затылок и впивается в губы поцелуем. И уши закладывает от стука сердца. Врываюсь в его рот языком, проводя им по небу, зубам, сплетаясь с языком Тома. Пальцы брата проводят линию по позвоночнику и пробираются под полупрозрачную кофту, отчего я выгибаясь и вжимаюсь попкой в его бедра сильнее. Для нас с ним поцелуи — лучший допинг, от которого крышу вырывает вместе с гвоздями.
Слышу на заднем фоне свист и аплодисменты. Вот так мы и устраиваем иногда мимолетные шоу.
— Сегодня я придумал для вас интересное развлечение, — отстраняемся друг от друга, и я кладу голову Тому на плечо. — Предлагаю окунуться в детство и поиграть, — Георг снова улыбается и заговорчески смотрит на нас с братом. К чему бы это? — Первая игра — жмурки. Думаю, правила помнят все.
И, знаете, во мне просыпается неподдельный интерес ко всему происходящему. Давно не дурачился.
— А кто будет водить? — подхватывает Густав.
— Ты и будешь, — это явно развод, но Густ без всяких наездов подходит к другу и берет из его рук черную повязку. Надеюсь, в ней ничего не будет видно. — Только мои правила немного отличаются от общепринятых: тебе надо будет отгадать пойманного прикосновениями и поцелуем.
— Да запросто, — становится посредине комнаты и завязывает глаза. Надо же, Густ, оказывается, смельчак. Ему ведь и парень попасться может. — Руки распускать можно?
— Нужно, — смеется Георг и раскручивает его на месте, пока все присутствующие методично рассыпаются по углам или за предметами мебели. Счет ведется до трех, и сам виновник торжества отскакивает от «слепого». Воцаряется идеальная тишина. Хотя нет, отчетливо слышны шорохи одежды, тихий топот и сдержанный смех. Есть такая закономерность: если тебе нужно не смеяться и сохранять спокойствие, приступ веселья может произойти даже от вида растерянного человека. Густав рыщет в поисках жертвы, и два раза я чуть не становлюсь ею. Пронесло. Проходят минут пять и «охотник» ловит свою же девушку, с удовольствием шаря по её телу руками и самозабвенно целуя. Эстафета передается ей. И через пару минут под её изучающие чары попадает Андреас. Видно, что ему неловко целовать девушку друга, но это ведь всего лишь игра, и Густав прекрасно это понимает. На протяжении всего этого времени, я не раз сталкиваюсь с Томом, получаю смачный поцелуй в шею и отталкиваю его. Он так и жаждет меня подставить. Что, к слову у него и получается сейчас: Андреас мертвой хваткой вцепляется в мою руку и мне некуда деваться. Проводит по груди руками, хищно улыбается и легко целует в губы. После произносит моё имя и завязывает мне глаза. И мне не нужно намечать себе цель, потому что я кожей чувствую, как она жаждет, чтобы я поймал именно её. Сейчас я как никогда благодарен нашей близнецовой связи. Я как волк, чувствую запах Тома и иду на него. Прохожу мимо кого-то в паре сантиметров, но не касаюсь, моя жертва всего в паре шагов и, похоже, неподвижна. Останавливаюсь и толкаю его к стене, вжимаясь всем телом и раздвигая ноги коленкой. А теперь держись, мой дорогой...
Руки начинают своё путешествие не с лица, а с внутренней стороны бедра — я становлюсь на колени. Бегающими движениями пальцы достигают паха под длинной футболкой и сильно сжимают его, на что в ответ получаю громкий выдох. Твердый ты у меня. Поднимаюсь и совершенно свободно глажу живот и поясницу, опуская ладони на ягодицы и резко зажимая их в своеобразные тиски. Новый выдох теперь уже в самое ухо и тихое «Билл». Я все чувствую, Том. Ты сейчас только мой. Освобождаю попку брата от плена, и кладу немного вспотевшие от эмоций ладони на лицо. Раздвигаю губы с колечком пирсинга языком и режу их поцелуем. Теперь я понимаю, почему Георг так смотрел на нас с братом. Эта игра для нас, и что-то мне подсказывает, что она не последняя. Двигаю бедрами в такт своему языку, распаляя брата и самого себя.
— М-м-м... — тихий стон, поглощенный губами и я с громким чмоком отстраняюсь. — Это Том.
— Ха-ха-ха, — подкалывает меня Гео. — Долго же ты думал, Каулитц!
— Да что-то никак не мог определиться, — услужливо надеваю повязку Тому на глаза и мягко отталкиваю от себя.
То, что происходит дальше, вызывает во мне просто невероятную волну смеха, потому что Том атаковал Георга и теперь целуется с ним. Все-таки не выдерживаю и взрываюсь, падая в кресло. Моему примеру следуют и остальные, разбивая тишину высокими децибелами.
— Доигрался ты, Гео! — брат снимает повязку и, самодовольно улыбнувшись, отходит от него.
В итоге, к концу игры мы все перецеловались друг с другом. М-да, наутро будет много воспоминаний...
Прерываемся на торт в форме бас-гитары, смакуя воздушный корж и сладкий крем. Все такие счастливые сейчас. Совсем как дети, только переростки и явно шкодливые. Густав вполне удачно размазывает торт по лицу Георга, на что последний крепко бьет его по плечу и скатывается с другом-хулиганом на пол, заливисто гогоча. Я не рискую повторить эту же процедуру с Томом. Разве что зачерпываю пальцем крем и касаюсь им его губ, которые сразу же глубоко заглатывают его, вызывая внутри толпы мурашек и тянущее томление внизу живота.
— Курить хочется... — мечтательно шепчу ему в ухо.
— Секса хочется... — с такой же интонацией произносит брат.
— Одно другому не мешает, — играю бровями и целую Тома в нос.
Веселье переходит на другой уровень, а именно в «бутылочку». Мы с Томом сразу же отказываемся от игры и просто наблюдаем за остальными. Все-таки у нас в компании одни извращенцы. Нет бы просто подойти и поцеловать, но наши так не могут, им адреналин и азарт подавай.
— Я бы трахнул тебя прямо здесь, если бы никого не было, — неожиданно проговаривает по слогам Том мне в самое ухо. А ведь я честно пытаюсь отвлечься от таких мыслей. — Вылизал бы тебя всего и кружил языком по пульсирующей дырочке, — говорит это так серьезно, черт возьми! Окружающие и понятия не имеют о том, что сейчас шепчет мне брат с таким каменным выражением лица. Честно признаться, не только лицо у него сейчас каменное... — Ты знаешь, твой голос всегда срывается, когда я касаюсь языком твоей головки. Я бы и сейчас его послушал... — мне становится просто невыносимо жарко. Горло словно душат невидимые руки, потому что дыхание учащается от этих слов. — А еще я бы долго тебя растягивал пальцами и давил на простату. Ты бы выгибался мне навстречу, насаживался и умолял тебя взять...
— То-о-ом... — его рука протискивается между нашими телами, и он расстегивает ширинку, касаясь возбужденного члена сквозь боксеры. Кусаю шею и толкаюсь в его кулак, мысленно надеясь, что на нас не обращают никакого внимания.
— Что, сладкий, хочешь меня? — я знаю, что он возбужден не меньше моего, только Том обладает даром не показывать этого, в то время как я вспыхиваю словно спичка.
— Да-а-а... Прямо сейчас х-хочу... — царапаю ногтями его скулу.
— Потерпи. Нельзя пока. Мы с Георгом еще об одной игре договорились.
— Так это твоя идея? — накрываю его ладонь своей, заставляя двигаться быстрее.
— Конечно. Все уже готово. Сейчас они все нацелуются, и мы будем играть в последний раз.
Закусываю губу и нехотя отстраняю его от себя. Не хватало еще кончить от банальной дрочки. Не на это я рассчитывал.
Бутылочка, наконец, заканчивается, и Георг объявляет о последнем испытании: прятки. Глотаю шампанское прямо из бутылки и слезаю с Тома. Быстро застегиваю ширинку и пытаюсь слушать то, что говорит друг. Ничего не выходит, потому что в голове эхом раздаются слова Тома и тело покрывается пленкой жара. Скорее бы...
— А теперь прячьтесь! Свет я специально везде погасил.
Заводилой становится Андреас, но ему, похоже, известно, что концовка этой игры уже началась, и где-нибудь на втором этаже его уже ждет девушка.
— Не иди за мной. Ты в любом случае меня найдешь, — Том объявляет мне последние наставления, растворяясь в темноте коридора.
Инстинкты снова просыпаются во мне, и я иду с закрытыми глазами на аромат парфюма брата, нащупывая углы и двери. Ступни касаются именно тех мест, где проходил Том. Я это знаю. Сердце отстукивает чечетку и мой путь заканчивается, когда дверь одной из комнат распахивается, и сильные руки заталкивают меня внутрь и прижимают к себе.
— Том...
— Т-ш-ш, не говори ничего. Ты теперь только мой, — тянет мою кофту вверх, и я послушно поднимаю руки. Я никогда не стеснялся своей наготы. Том не раз говорил, что я сложен идеально. И я ему верю.
Горячий язык освобождает моё горло, и я издаю громкий стон наслаждения — брат любит играть с моей сережкой в соске. Он сам попросил меня сделать пирсинг именно там, я потребовал серьгу на члене. Мы квиты.
— Я весь вечер этого хотел, а еще этого, — умело расстегивает мои джинсы и резко, с бельем, срывает их с меня. Вышагиваю из штанин и поглаживаю свой живот. — Хочу твой член у себя во рту. Прямо сейчас.
Я даже не успеваю сориентироваться, как Том глубоко вбирает мою плоть, обводя головку языком.
— Какой же ты у меня сладкий, — выпускает. — Моя конфета, — проводит по всей длине, — моя патока, — дует на головку, — мой мальчик...
Хватаю его за голову и откровенно толкаюсь в его рот, чувствуя, как кончики пальцев немеют от возбуждения. Как же хорошо. Как же влажно и тесно.
— А-а-ах!!! — практически падаю. Силы стремительно покидают моё тело.
— Стони в голос. Стони... — резко встает и практически срывает с себя одежду. Надавливает заранее облизанным пальцем на сфинктер, раскрывая меня изнутри. Создавая новую грань давно изведанной истины — мы друг без друга никто. Том мой персональный скульптор. Он каждый раз лепит из меня фигуры на свой вкус и заставляет биться в экстазе. Не было ни одной секунды в нашей жизни, чтобы я не поражался ему. Он — моя религия, моя философия, исчезнув, которая унесет меня за собой. В бездну.
Безжалостно покидает моё тело и отходит. Что-то ищет в своих штанах и крепко меня обнимает.
— Я боюсь тебя, Билл. Боюсь того, что чувствую сейчас. Боюсь, что ты все воспринимаешь не так. Боюсь... — гладит меня по волосам, теребя кончики дредов. — Я как псих, а ты словно моя галлюцинация. Я не могу насытиться тобой сполна. Мне тебя постоянно не хватает. Это безумие.
— Нет, Том. Мы просто любим.
— Ты, кажется, хотел курить, — резко меняет направление нашего обрывистого разговора. — Я стащил сигареты со стола, — тихо смеется, касаясь пальцем ложбинки меж ягодиц.
— Ты так любишь издеваться надо мной...
— А тебе это и нравится. Я разве не прав? — кусает мочку уха, вылизывая все внутри. — Ложись, сейчас покурим вместе.
Толкает меня на кровать. Вальяжно раскидываю руки и раздвигаю ноги. Брат присвистывает и поджигает одну сигарету. Шоколадная.
— Любят же наши девчонки все сладкое, — наблюдаю за медленно нависающим надо мной Томом.
— Ты слаще всех, — выдыхает дым прямо губы и невесомо целует их.
— Я знаю, — оттягиваю его сережку.
— А еще сексуальный. Мозгокрошащий. Умопомрачительный, — опускает сигарету вниз, едва не проводя горящим концом по коже, отчего я инстинктивно вздрагиваю. — Щекочет нервы, не так ли? — снова затягивается и выдувает дым на мой член. — Покури пока, а я займусь своим десертом, — вставляет мне в рот сигарету и снова насаживается своим ртом на мою изнывающую плоть. Руки дрожат, и я то и дело закашливаюсь от ощущений. В горле все дерет от горечи и шоколада и хочется орать. Орать, пока стекла не разлетятся. Сжимаю сигарету в ладони, туша её об кожу, и сотрясаю воздух болезненным криком.
— Ты больной... — целует обожженную ладонь. — Точно больной.
— Трахни меня, Том. Не могу уже. Хочу тебя сзади. Да-да-да... — шепчу как в бреду.
Сам переворачиваюсь на живот и становлюсь на четвереньки, оттопыривая ягодицы.
— Ты не оставляешь мне выбора... — чувствую у входа влажный член, и когда он успел себя смазать? По телу неимоверная дрожь. Челюсть ходит ходуном, а губы сохнут от поднявшейся температуры.
— Дай мне его. Весь хочу. Внутри. Да...
Медленно проталкивается внутрь, со свистом выпуская воздух в пространство душной спальни.
— Сколько бы я тебя не брал, ты всегда такой узкий...
Боль вырезает внутри царапины, но наслаждение и предвкушение экстаза затушевывают их. Я сам подаюсь навстречу, впуская Тома до конца. Я сам задаю темп, отчего кровать пошло скрипит. Сжимаю пальцы в кулаки, и ногти до крови впиваются в кожу, пробуждая ожог. Плевать.
Я не понимаю, что сейчас говорит мне Том. Я не слышу, что творится внутри. Я не чувствую ничего, кроме быстрых движений бедер. Я не представляю, насколько сильно мы выдаем свое наслаждение. Я иду на свет. Я касаюсь этого света взглядом и тяну за собой Тома. Он ослепляет, заставляя закрывать глаза. Повсюду распускаются цветы, и я срываю их один за одним, укалываясь иглами и громко крича. Мне хорошо. Мне прекрасно. Мне хочется еще. Заученные как мантра движения. Амплитуда чаще и резче. Рвем губы поцелуями до крови и новой боли. Свет все ярче и ярче. Я лечу в искушающую неизвестность. Вот и оно... Оно...
— Еще! Еще! Да, Том!.. быс-быстрее... А-а-а!!! — влага. На моем теле. Во мне. Повсюду этот океан. И мы тонем в нем.
— Люблю тебя, — финальные толчки и секунды полета. — Люблю... люблю... люблю...
Том обессилено падает на меня сверху, прижимая тяжелым телом к кровати.
— Твою мать, это самый охренительный секс из всех, что у нас был, — пару минут спустя констатирует брат, выходя из меня и ложась рядом.
— Угу, — только и произношу, так как силы покинули меня минимум часа на три.
— Надо праздновать день рождения Гео каждую неделю, — смеется и укладывает мою голову на своей груди.
— Игры понравились?
— Да, ведь в них была всего одна жертва, — поднимает мою голову за подбородок. — Я люблю тебя, какие бы игры нам не подкидывала жизнь.
— Я люблю тебя... — и не нужно лишних слов или банального «я тоже». Я просто отзеркаливаю его чувства. Так будет всегда. У наших запретных игр есть лишь один закон: никаких правил. И пускай завтра мир раздробится на части от негодования или межличностной войны, мы есть друг в друге. А где-то за окном всё также тоннами падает снег, и колючая влага рассказывает промерзшей весне о наших выходках. И мне крайне все равно, что она подумает. Мы родились осенью.

Finis.