Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Богатые тоже плачут
Автор: Дарья Ивлева (Benzin)
Персонажи: Билл/Том, Бушидо/Билл
Рейтинг: R
Жанр: AU, Angst, Romance, PWP, POV
Категория: Slash
Размер: Миди
Статус: Закончен
Краткое содержание: Билл - скандальная суперзвезда, "Перис Хилтон в брюках", Том - "бедный парень с рабочих окраин". Том любит Билла. Все очень просто.
От автора: Рекомендуется: любителям Золушек, сериалов и благородного Тома)) Не рекомендуется: любителям Бушидо, суровой реальности, а также любителям говорить "Так не бывает!"
Дисклаймер: все написанное принадлежит мне, прототипы - сами себе. Никакой выгоды, кроме читательского удовлетворения, не преследую.


Какое-то вязкое, черное, невыносимо болезненное предчувствие будит меня посреди ночи. Не оправившееся от детских страхов подсознание рисует кривые длинные руки, тянущиеся ко мне из темных углов. Накрываюсь одеялом с головой, как делал в детстве с уверенностью, что теперь монстры, живущие в темноте, меня не найдут. Перед глазами встает лицо Тома, выражающее боль и разочарование во мне. Прости меня, любимый, обещаю, я все исправлю. Я не хочу причинять тебе боль.
Сон все не идет, и какая неведомая сила крутит меня на кровати, выворачивая душу наизнанку. У меня всегда была хорошо развита интуиция, и сейчас мне кажется, что случится что-то очень плохое. От осознания этого мне вдвойне хуже, ведь я сделал зло человеку, запустил цепную реакцию, ведь где одна беда – там и вторая. Боль притягивает боль. Наверное, меня ждет расплата, утрата чего-то дорогого и необходимого мне. Вскакиваю. Том – только он дорог и необходим мне. И он уйдет от меня, бросит, если я сейчас же что-нибудь не предприму.
Вылетаю в темный коридор и несусь к нему в комнату, попутно натягивая халат. Еще издали вижу полоску света под дверью. Захожу. В комнате только Фридрих, сидящий на своей кровати в одних трусах. Видя меня, он теряется и прикрывается одеялом. Оглядываю комнату, Тома нигде нет.
- Где Том? – Спрашиваю у старого шофера.
- Он уехал, - хриплым от сна голосом он.
- Куда?
- Ему позвонили. Его матери ночью стало плохо, и ее увезли в больницу. Он поехал к ней.
Сползаю вниз по двери. Вот что значило мое предчувствие. Боль и страдания любимого человека – худшее наказание. Ничего не видя вокруг, поднимаюсь и плетусь обратно. Проблемы нарастают как снежный ком, сорвавшийся с вершины горы. И что-то подсказывает мне, что это еще не конец, и скоро на нас обрушится целая лавина. Уцелевших после которой не будет.
Я молюсь. Впервые в жизни, лежа в своей кровати, я молюсь. Прошу бога, в которого не верю, чтобы с матерью Тома все обошлось. Эта женщина подарила миру такого человека, как Том, и достойна лучшего. Она должна жить, Том так любит и почитает ее. А я люблю Тома и хочу видеть его счастливым. И я должен быть рядом с ним в эти трудные дни.

Утром, с ужасной головной болью и истрепанными нервами, узнаю у Фридриха адрес больницы и отправляюсь туда на «Мерседесе». Еду осторожно, чтобы меня не остановили и не узнали, что я без прав. Несколько отвык за время поездок с Томом, но доезжаю без происшествий.
В больнице совершенно теряюсь. Я не знаю, ни чем болеет мать Тома, ни в какое отделение ее положили. Много народу, все толпятся, спешат, везде мелькают белые халаты. Никогда раньше не был в общественной больнице. Вылавливаю из толпы молодого врача с бесцветными глазами.
- Извините, вы не могли бы помочь?
- Да, слушаю вас.
- Не подскажете, ночью привезли женщину, ее фамилия Трюмпер, ей сорок лет, живет на окраине Берлина. К ней сын приезжал, Том Трюмпер, - выдаю свои скудные сведения.
Врач смотрит в папку, листает бумаги.
- Да, есть такая, Тереза Трюмпер.
- Есть? Хорошо. Где она?
Эскулап зевает и цинично отвечает, разглядывая расписание работы специалистов:
- Где-где… В морге. Умерла сразу же, как привезли.
Открываю рот, пытаясь что-то сказать, но не могу.
- Извините, мне пора на обход, - говорит врач и оставляет меня.
Обхватываю голову руками и начинаю плакать. Впиваюсь пальцами в волосы, сжимая их у корней. Мне кажется, что это я во всем виноват. Конечно, такого не может быть, но испытываю просто непереносимое чувство вины. Кажется, что, не подставь я Лию, у матери Тома были бы шансы выжить. Я знаю, что она тяжело болела и долгое время не имела возможности нормально лечиться, но считаю, что именно мой гадкий поступок стал последней каплей. Но Том, причем здесь он? За что ему это? Нужно найти его, ему сейчас хуже, чем мне.
Тру глаза, размазывая слезы по щекам. Пытаюсь собраться, но не могу перестать плакать.
- Что с вами, деточка? – Слышу мягкий, участливый голос. Передо мной стоит пожилой врач в очках и с седой бородкой.
- Скажите, где морг, - шепчу я, захлебываясь слезами. Он с сожалением и участием смотрит на меня.
- Пойдем, бедняжка.
Доктор ведет меня по коридору, придерживая, когда я, ослабевая от рыданий, оседаю на пол. Приводит меня в промозглое, темное помещение, освещенное только светом из окон. В самом конце коридора замечаю сгорбленную фигуру, сидящую на кушетке. Бросаюсь к Тому, забыв поблагодарить врача за помощь.
- Том… - В растерянности останавливаюсь возле него.
Он поднимает на меня безжизненный взгляд, и мне становится страшно. Том весь поблекший и тусклый, словно из него ушли все краски, вялый и холодный, будто мертвый.
- Билл, - шевелит он белыми губами. – Я не успел.
Сажусь рядом и обнимаю его, снова плачу, пытаясь обхватить его как можно крепче.
- Я плохой сын…
- Нет… нет… - Мотаю головой, пытаясь подавить рыдания.
- Я должен был сразу настоять на лечении, как появились деньги. Я на квартиру ей копил, перевезти хотел. И это не успел…
- Не говори так. Прошу тебя, ты не виноват.
- Я не доглядел. Я думал, это бронхит.
- Ты не знал…
Том наконец обнял меня в ответ и уткнулся лицом мне в плечо. Его спина мелко задрожала, и я почувствовал, как его пальцы стискивают мою куртку. Том плакал беззвучно, лишь вздрагивая и переводя дыхание. Я вцепился в него, сдерживаясь, чтобы не закричать в голос.
- У меня больше никого нет, - прошептал Том мне в шею. – Я никому не нужен.
- Мне… - Я запинался и давился слезами. – Мне.
Я не знаю, сколько прошло времени прежде, чем мы успокоились. Я сижу на кушетке, Том лежит рядом, положив голову на мои колени. Он больше не плачет, просто глядит в одну точку. Я перебираю пальцами его дреды, в голове абсолютная пустота. Наконец, напротив нас открывается дверь, и из нее выходит врач с бейджиком «патологоанатом».
- Можете забрать ее завтра, - говорит он Тому, встающему ему навстречу. Я выписал вам справку, необходимую для получения свидетельства о смерти. Примите мои соболезнования. – Он ободряюще похлопал Тома по плечу и проводил нас до выхода.
- Билл, ты останешься со мной сегодня в моем доме? Я не хочу находиться там один, - спросил Том, когда мы вышли из больницы.
- Конечно.
Он подвел меня к автобусной остановке. Я никогда не ездил раньше на автобусах и никогда не был у Тома. Жаль, что представился именно такой случай посетить его. Мы ехали по полупустым пыльным улицам, с небольшими одноэтажными и двухэтажными домами.
- Крайняя остановка, - объявил водитель, и мы высадились.
Первое, что бросилось в глаза – завод, возвышающийся далеко впереди, чуть ли не единственное место работы для живущих в этом районе. Я ни о чем не спрашивал Тома, понимая, как нелегко ему. Сам поневоле, оказавшись в незнакомом месте, разглядывал окрестности. Он, оказывается, очень живо и подробно описывал свой район, раз я мгновенно узнавал все «достопримечательности», вспоминая рассказы Тома. Вот кафе, в котором он работал раньше. Из него выбежал блондин в фартуке, кажется, это Андреас. Он подбежал и крепко обнял Тома.
- Как ты, друг? Держишься? – Спрашивает он, тревожно заглядывая Тому в глаза.
- Держусь, - глухо ответил Том.
- Сейчас я приду к тебе. Только у Эмили отпрошусь. Жди меня!
Дом Тома ужаснул меня. Я, привыкший жить в роскоши и достатке, не мог поверить, что этот сарай предназначен для жилья. Внутри домик был довольно-таки милым и чистым, но все же маленьким и бедным.
- Сейчас я посмотрю, чем покормить тебя. Ты пока располагайся, - сказал Том. Я прошел в гостиную. Жесткие диваны с потертыми покрывалами, облупившийся стол, телевизор марки, о которой я никогда не слышал. В глазах снова защипало теперь уже от жалости к Тому и его несчастной матери. Что ж, Билл, вот ты и узнал, как живут хорошие люди.
- Билл, извини, но ничего нет. Андреас сейчас что-нибудь принесет.
Я наклонил голову, чтобы Том не видел моих слез. Капельки срывались со щек и падали на джинсы, расплываясь темными пятнышками.
- Билл, ну, перестань…
- Прости меня.
- За что?
- За вчерашнее.
- При чем это здесь?
- Просто сначала я так сделал, а потом твоя мама…
Том сел рядом и повернул меня к себе.
- И как это связано?
- Не знаю. Но мне очень плохо.
Том грустно улыбнулся.
- Не говори глупостей. С Лией ты поступил, конечно, нехорошо, но это еще не повод обвинять себя во всем.
- Я попросил Йорга не увольнять ее.
- Хорошо, Билл, закроем эту тему.
- Да, ты прав. Прости, я опять за свое. У тебя такое горе, а я со своими заморочками лезу. Всегда ставлю свои интересы выше других. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться, обдумать все. Я буду тебе мешать…
- Нет, Билл, не уходи! Не бросай меня.
Во взгляде Тома было столько мольбы и горя, что я просто не мог уйти. Я обнял его, прижав его голову к своей груди.
- Все будет хорошо, - повторял я, успокаивая и себя, и Тома. – Вот увидишь, все будет хорошо.
ПОВ ТОМ
Прошло почти полмесяца со дня смерти моей матери. Для меня ее уход стал большим ударом. Сейчас мне уже лучше, друзья поддерживают меня, да и работа не дает расслабиться, а поначалу я был просто сам не свой. Не мог поверить в то, что моей мамы больше нет. Иногда мне кажется, что сейчас зазвонит телефон, и она спросит, как у меня дела, и позовет приехать на выходные. Но этого не происходит. Больше никто не ждет меня дома. Я лишился тыла и тепла, дававшего мне силы.
Нашу маленькую хибарку я отдал своим единственным оставшимся родственникам – дяде с семьей. Пусть обустроят себе в ней дачу или еще что-нибудь. Мне этот дом не нужен, своей семьи я создать, боюсь, не смогу, а для себя одного горбатиться над ним не хочется. Живу в доме Каулитц, своего угла нет. Может, когда-нибудь я куплю себе квартиру и буду сидеть в ней целыми днями один, как медведь в берлоге. Тогда, когда наши с Биллом дороги повернут в разные стороны.
Билл. Моя единственная сладость и единственная боль. Слишком сладко принимать его поцелуи и ласки, ловить его стоны и вздохи, слушать, как он выкрикивает мое имя на пике страсти. Слишком больно обладать им и знать, что он не мой. После потери родного человека я стал обрушивать на него еще больше нежности, будто стараясь компенсировать внимание, не уделенное в свое время матери. Билл понимает и воздает мне эту нежность сполна. Я чувствую, что нужен ему не меньше, чем он мне. Бывают дни, когда мы уезжаем в какой-нибудь отель и, плотно зашторив окна и повесив на дверь табличку «Не беспокоить», проводим в постели ночи напролет, находя друг в друге утешение и спасение. И чем ближе мы становимся, тем сильнее я боюсь, что однажды произойдет что-то такое, что отнимет у меня и Билла.

Совсем замотавшись из-за всего этого, я забыл, что мне нужно забрать «Кадиллак» из мастерской. Иду к Йоргу, он должен выписать мне чек на оплату ремонта. Уже вечер, а он до сих пор работает. Дверь в его кабинет чуть приоткрыта, и я слышу, что он занят разговором по телефону. Прислоняюсь к стене напротив кабинета, подожду, пока босс освободится.
Я не из любопытных, но фразы, долетавшие до меня, заставили напрячь слух. То, о чем говорил Йорг, явно не касалось его обычной работы. Я придвинулся поближе к двери и вслушался.
- Что она говорит - подаст в суд? Смешная женщина. Появилась спустя десять лет и собирается подавать на меня в суд….. Нет, она в действительности и раньше подавала в суд, но ты знаешь, какие у меня связи…. Какой у нее мотив? Да та же песня – я не давал ей видеться с детьми после ее ухода от меня.
Я от шока застыл на месте – речь, похоже, шла о матери Билла, Симоне.
- Да, я не давал ей видеться, перехватывал все ее письма и звонки, нанял хороших людей, чтобы они и близко не подпускали ее к нашему дому и к моим детям. А как она думала? Думала, можно вот так просто сбежать с нищей прислугой, опозорить меня перед всеми, а потом еще что-то требовать? Она выставила меня на посмешище, а я этого не прощаю. Она и детей хотела забрать, но я не позволил. Пусть нянчит своего молоденького любовника…. Ничего она не докажет. Дети не знают ее и знать не хотят. Она же за десять лет ни разу не навестила их и не позвонила, ха-ха-ха….
Я сжал кулаки. Так вот кто лишил Билла матери! Желчный па с комплексом неполноценности, не сумевший удержать жену и достойно пережить ее уход от него.
- За Генри можно не волноваться, он все знает и он на моей стороне. Билл и Ребекка до сих пор считают, что она их бросила. И будут так считать, я позабочусь….. Да, это жестоко, но разве их мать не была жестокой с ними? Она променяла своих детей на любовника! Лучше им ничего не знать, я не хочу травмировать своих детей еще больше…. Пусть лучше так и останется потаскухой. Она ничего не докажет…. Что говоришь, наняла неподкупного адвоката? Не бывает неподкупных адвокатов в наши дни, мой друг. Займись этим, не зря же я тебе плачу.
- Герр Трюмпер!
Я вздрогнул и оглянулся. Рядом со мной стоял Генри.
- Что вы здесь делаете? – Спросил он, и его глаза нехорошо сверкнули.
- Жду, когда герр Каулитц освободится и выпишет мне чек на ремонт, - ответил я, не моргнув глазом.
- Ну, тогда проходите, - елейным голоском пропел сын-предатель и толкнул дверь в кабинет. – Отец, тут герр Трюмпер ждал вас под дверью.
Йорг встрепенулся и посмотрел на меня. Я спокойно выдержал взгляд.
- Что вы хотели?
- Чек на ремонт машины.
Пока Йорг выписывал бумагу, Генри сверлил меня взглядом. Когда я взял чек и собрался уйти, он вдруг встал и закрыл дверь.
- Герр Трюмпер, - раздался за моей спиной голос Йорга. – Давайте поговорим с вами не как подчиненный и работодатель, а как простые знакомые. Скажите честно, вы слышали что-либо из моего разговора?
- Нет, герр Каулитц. Я ждал вас из-за чека.
- Почему вы стояли под дверью? – Проскрипел Генри.
- Я увидел, что герр Каулитц занят и решил подождать. У меня нет привычки подслушивать, если вы об этом. Я не так воспитан. Ваши дела меня не касаются.
Йорг внимательно осмотрел меня, а затем улыбнулся.
- Я думаю, мы можем доверять этому замечательному юноше. До свиданья, Том.
- До свиданья.
Я вышел из кабинета, провожаемый пристальным взглядом Генри. Сейчас я слишком шокирован, чтобы что-то предпринимать. Но мне для себя ясно одно – я не смогу скрывать правду от Билла, я не оставлю этого так. Он обязан знать, что за человек его отец и какую игру он ведет все эти годы. Возможно, Симона Каулитц действительно не заслуживает своих детей, но это все-таки должны решать сами дети, а не мстительный муж. Понимаю, что не могу просто заявиться к Биллу и выложить ему все, как есть. У меня нет никаких доказательств. Где бы их еще и взять… Соображай, Том.
Нужно пробраться в кабинет Йорга и поискать что-либо, имеющее отношение к этому делу. Сигнализации там вроде бы не стоит, больше никто в доме не интересуется семейным бизнесом, никому и в голову не придет рыться в документах. Риск в моем случае – не благородное дело, неизвестно, что со мной будет, если Йорг или Генри меня застанут. Значит, нужно дождаться, когда они в очередной раз уедут на несколько дней.
И я ждал. Около недели. Вел себя, как ни в чем не бывало, также ходил и работал, будто и не слышал ничего. Правда, Генри не спускал с меня глаз, но я не дал ни единого повода усомниться в своем неведении. Спокойно разговаривал с Йоргом о делах, хотя внутри все клокотало. Был лишь один человек, кто уловил эту невидимую перемену во мне.
- Ты какой-то странный, - шептал Билл, целуя меня. – Что тебя гложет?
- Ничего. Просто устал, - каждый раз отвечал я. Нежный мой, если бы ты знал, что твое сердце скоро снова будет разбито.
Прежде, чем уехать, Генри долго стоял у машины, разглядывая меня, словно желая прожечь насквозь, заглянуть в мою голову. Наконец, автомобиль скрылся с глаз, и я вздохнул с облегчением. Они вернулся завтра утром, значит, у меня на поиски доказательств есть только эта ночь.
В холле ко мне, пританцовывая, подошел Билл.
- Придешь ко мне сегодня? – Спросил он тихо.
- Нет, сегодня не смогу. – Я впервые отказал ему.
- Почему, Том? – Обиженно протянул Билл.
- Прости, я, правда, не смогу. Мне нужно съездить к другу. Обещаю, завтра я только твой.
- Ну, ладно…
Билл сразу погрустнел и отвернулся. Мне так трудно, но иначе нельзя.
В любое другое время я бы посмеялся над собой – весь в черном крадусь по коридору, выглядывая из-за каждого угла. Играю в шпиона. У кабинета Йорга я достал из кармана тоненькую проволочку. Когда я был мальчишкой, наш сосед, только что вышедший из тюрьмы, шутки ради научил меня взламывать замки. До сих пор мне не приходилось применять на практике это умение. Надеюсь, на «премьеру» кроме меня никто не придет.
Ковыряюсь в замке, подсвечивая себе маленьким карманным фонариком. Слышу тихий щелчок – получилось. Проскальзываю тенью внутрь, плотно закрываю дверь за собой. Включаю небольшую настольную лампу. Жалюзи на окнах закрыты, так что в окне меня не увидят. Поворачиваю замок и приступаю к поискам. Методично выдвигаю ящики в столах и шкафах, пролистываю все бумаги и документы, внимательно вчитываясь в содержимое, даже мусорное ведро проверяю. Ничего, но вряд ли Йорг станет хранить такую информацию в бумажном виде. Перехожу к дискам. Все подписаны – сделки, встречи, презентации, все чисто, хотя содержимое может быть каким угодно. Включаю компьютер, заранее зная, что он защищен паролем. Так и есть. Набираю по очереди имена всех членов семьи Каулитц, включая Симону, ввожу название компании Йорга – все не то. Хреновый из меня хакер. Снова подрываюсь и начинаю обстукивать и ощупывать всю мебель и стены в поисках какого-нибудь тайника. Ничего подозрительного.
Устало сажусь на кресло за стол хозяина. В глубине души я знал, что так и получится. Наверняка все доказательства хранятся в его офисе, в сейфе под семью кодовыми замками. Йорг же не дурак, чтобы держать что-то в доме. Моя затея провалилась. У меня нет ничего, кроме собственных голых слов, грош цена которым. Роняю голову на руки. Я так хотел помочь Биллу. Неужели обман его отца так и не раскроется?
Взгляд падает на фотографию в рамочке, стоящую на столе. Обычный семейный снимок, сделанный лет десять назад. Еще не седой и не фальшиво улыбающийся Йорг в окружении своих маленьких детей: строгий мальчик в матроске, теперь ставший бездушной машиной для подсчета денег; миленькая кудрявая девочка, в которой я с трудом узнал Ребекку. И маленькое улыбающееся солнышко с озорными огоньками в глазах. Невозможно не улыбнуться самому, глядя на него. С одной стороны замечаю продольную трещину вдоль всей рамки. Внутри, между фотографией и задней стенкой, что-то есть. Наклоняю рамку, и мне в руку выкатывается диск. Не подписанный, без каких либо опознавательных знаков. Похоже, это то, что я искал.
Быстро собираюсь, привожу кабинет в надлежащий вид, выключаю свет и закрываю дверь. Время – два ночи, у меня еще есть время добраться до Брока, знакомого компьютерного гения. Конечно, может, оказаться, что на диске всего лишь любовные развлечения Йорга с молоденькими девочками, но попытка не пытка. Да и не стал бы он совать такие вещи в фотографию с детьми.

Отчаянно трезвоню и колочу, что есть мочи, в дверь Андреаса. Наконец, он открывает, помятый и заспанный.
- Том? Охренеть, ты на время смотрел?
- Быстро собирайся, мы едем к Броку.
- Э-э-э…
- Бегом!
Через пятнадцать минут мы у Брока. Тот без лишних расспросов сразу принимается за любимое дело – взлом пароля. На счету Брока уже много «достижений», но он все жаловался, что серьезного задания у него не было. Вот теперь пусть покажет, насколько он хорош.
- Брок, у тебя есть… - Смотрю на время. – Три с половиной часа. Справишься?
- Попробую.
- Том, ты в своем уме? – Встревает Андреас. – Что за шпионские игры? Долбанный Джеймс Бонд!
Отмахиваюсь от него, но он не отстает:
- У тебя и так много проблем в последнее время, но тебе, видимо, мало. Зачем ты ввязался в это, да еще и нас приплел? Зачем тебе это надо?
- Затем, что это касается Билла, - отвечаю ему. Андреас вздыхает.
- Совсем у тебя крыша поехала на почве однополой любви. Неужели ты до сих пор думаешь, что будешь с Биллом? Он тебя с ума свел!
Возмущенно поворачиваюсь к другу.
- Не смотри так на меня! Я говорю, как есть! У вас нет и не будет будущего, Том. Когда же ты повзрослеешь и поймешь это? Пора остепениться и жить, как все. Как нормальные люди. Жениться, родить детей, оставить что-то после себя – вот в чем смысл жизни, друг. А не гоняться за призрачными мечтами.
Молча отхожу от него и сажусь рядом с Броком. Мне нечего ответить Андреасу, потому что он прав. Но отказаться от Билла выше моих сил.
Брок мучит диск уже больше часа. Я весь издергался, мои нервы ни к черту. Время неумолимо бежит вперед, а у нас пока все глухо, как в лесу. Все ногти уже сгрызены, лицо расцарапано, а прогресса нет и не намечается. Андреас похрапывает на диване. Иногда я ловлю себя на мысли, что завидую ему, его беспечности и правильности. Как бы я хотел быть, как он, как все остальные парни на земле. Я хочу с горем пополам учиться в университете, а по его окончании жениться на миленькой однокурснице, с которой начал встречаться где-нибудь на третьем курсе. Мы поженимся и станем жить у ее родителей, пока ее мать не выставит нас за излишне громкую музыку и неприличные звуки по ночам, начнем жить отдельно. Потом она забеременеет, и я стану пахать за двоих, выслушивая ее капризы и жалобы на то, что я стал уделять ей меньше внимания. Через два года она снова родит и на работу уже не выйдет никогда. Между тридцатью и сорока мы будет втайне от детей планировать развод, а потом смиримся. К старости оба растолстеем, она будет варить капусту, а я смотреть футбол с кружкой пива в руке и ходить по субботам играть с друзьями в домино. А потом тихо умереть во сне, задавленный своим же пивным животом. Так и должно быть, это – настоящая жизнь, правильная жизнь.
Хожу по комнате, как маятник, изучив весь пол вдоль и поперек. Брок скрипит зубами и ругается матом. Полпятого. Ломаю пальцы, бью себя по щекам. Тронь меня сейчас кто-нибудь – убил бы, не задумываясь, одним ударом. Сажусь рядом с Андреасом, пытаюсь отключиться от внешнего мира, хоть немного расслабиться и отдохнуть. Полшестого. Я уже не успею вернуться до приезда Йорга.
- Да!!! Да!!! – Орет Брок, вскакивая со стула. – Да, детка!!! Я ее сделал, сделал!!!
Подлетаю к нему, чувствуя, как огромный камень сваливается с души.
- Что там?
Просматриваем диск. Сканы писем Симоны своим детям, отчеты о слежках и наблюдениях, судебные иски и протоколы, фотографии и еще много всего. Просто золотая жила. Йорг не очень-то хорошо позаботился об этом диске, понадеялся, видимо, на мудреный пароль.
- Сохрани все, что есть, а диск я возьму обратно. Черт, Брок, я даже не знаю, как мне тебя благодарить…
- Да, не надо. У меня еще никогда не было такой сложной и интересной работы.
- Ничего не удаляй. Я вернусь за этим сегодня же.

Меня ждал теплый прием – первым, кого я встретил в особняке, был Генри.
- Герр Трюмпер, мой отец ждет вас в кабинете, - сказал он, в душе, скорее всего, ликуя и радуясь.
Я прошел за ним, чувствуя предательскую дрожь в коленях. Йорг сидел за своим столом, как судья, готовый вынести смертельный приговор.
- Герр Трюмпер, я боюсь, мы недопоняли друг друга в прошлый раз, - еще более учтиво и вежливо, чем обычно, начал он, когда дверь за мной хлопнула. – Иначе, как объяснить ваш ночной визит в мой кабинет.
Он поднял руку, я проследил взглядом, куда он указывает, и увидел мигающую красным огоньком камеру ночного наблюдения в углу на потолке.
- Том, ну, скажи, зачем тебе это нужно? Зачем еще больше усложнять себе жизнь? Ты и так перенес тяжелую утрату, потерял мать.
- Вы сами ответили на свой вопрос. Все дело в потери матери. Но моя умерла от болезни, а вашим детям мать еще можно вернуть.
- Я понимаю тебя, но пойми, дружок, это не твое дело. Это наше дело, и посторонним в нем не место. Ты хороший парень, честный, справедливый, будь же и умным. Давай не станем играть в суперменов, а решим вопрос полюбовно. Ну, сколько ты хочешь? А? Проси, сколько угодно. – Йорг взял чек и вписал в него кругленькую сумму.
- Мне не нужны деньги, я хочу, чтобы Билл узнал правду. Он должен знать свою мать.
- Ты так думаешь? Это причинит ему боль. Тебе не жалко его?
- Вы сами затеяли эту игру. Вам не было жалко своих детей.
- Довольно слов. Ты берешь деньги или нет?
- Нет.
- Значит, ты отказываешься хранить тайну?
- Да. Я скорее умру, чем буду замешан в этом.
- Ну, что же сразу – умру? Мы же не бандиты какие-нибудь, чтоб тебя убивать, - засмеялся Йорг. – Я просто уволю тебя и все.
- Меня это не остановит.
- Я знаю. Но ты должен понимать, что я не добрый, заботливый дяденька. У меня связи, деньги, власть. Стоит мне щелкнуть пальцем – и все проблемы исчезают сами собой.
- Вы же не бандит? – Язвительно заметил я.
- Именно. У тебя есть 12 часов, чтобы покинуть Берлин раз и навсегда. И если ты вернешься, мне придется стать бандитом. Пойми, я не плохой парень, я люблю своих детей и хочу им добра. Но у меня свои методы добиваться этого. Прощай, Том. Отсчет начинается с этой минуты.
Я вышел из кабинета. 12 часов. Это до семи вечера. Черт, вот это я влип.

ПОВ БИЛЛ
Я сегодня вскочил очень рано утром. Пока Том не вернулся, поеду в салон, приведу себя в порядок. Нужно сделать эпиляцию, педикюр и массаж. Совсем себя запустил. И хотя Том говорит, что я нравлюсь ему любым, я думаю, ему больше нравится ласкать гладкого, ароматного юношу, чем заросшего и вонючего мужика. Должен признаться, я немного обижен на него. Что еще за дела, которые важнее ночи со мной? Пусть посмотрит, какой я красивый, и пожалеет.
Расслабляюсь в кресле, пока Джессика делает мне массаж головы. Мне бы было приятнее, если бы это был Том. С его сильными руками ничто не сравнится. Не буду обижаться, я так соскучился. Скорее бы в его объятия…
Пока Джесс отвлеклась, беру ноутбук. Одно непрочитанное сообщение. Хм, я таких не знаю. Опять Ребекка дала мой адрес какому-нибудь маньяку. Но первая строка заставляет меня расплыться в улыбке.
«Билл, это Том. Пишу тебе с адреса друга. У меня очень важное сообщение для тебя. Чтобы добыть эти сведения, мне пришлось вчера отказать тебе, прости за это еще раз. Пожалуйста, не обижайся и просмотри все, что я тебе послал. Это совершенно точная и проверенная информация. Я нашел ее в кабинете твоего отца».
Том рылся в кабинете Йорга? Зачем это?
«Твой отец и брат долгое время скрывали правду от тебя и от Ребекки. Я сам случайно узнал об этом недавно. Я бы рассказал и раньше, но мне нужны были доказательства. Мне пришлось заплатить за это самым дорогим, что у меня было – возможностью находиться рядом с тобой. Когда ты прочтешь это сообщение, я уже буду далеко за пределами Берлина».
Мое сердце замерло. Том уехал от меня. Но почему?
«Я хочу сказать тебе спасибо, Билл. С тобой мне было очень хорошо. Будь счастлив. Твой навсегда Том».
Что же он узнал такого, что вынудило его бросить меня и уехать? Дрожа от волнения и обиды, я открываю вложенные в сообщение файлы. Задыхаюсь от нахлынувшей боли и ярости. Перед глазами мелькают страницы и фотографии. Мне хочется кричать.

Влетаю в дом и решительным шагом направляюсь в кабинет Йорга.
- Куда это ты маршируешь, Билли? – Интересуется развалившаяся в гостиной на диване Ребекка. Я останавливаюсь и смотрю на нее. Она тоже должна знать, какой сволочью оказался наш отец.
- Вот держи, - говорю я ей, протягивая свой ноутбук. – Читай.
Ребекка удивляется, но читает.
Распахиваю дверь в кабинет. Сидящие за столом Йорг и Генри дергаются от неожиданности и таращатся на меня. Вслед за мной забегает Ребекка.
- Что-то случилось? – Спрашивает Йорг, делая обеспокоенное лицо.
- Ты – лживая, грязная, себялюбивая тварь. Вот что случилось.
Йорг меняется в лице.
- Билл, что…
- Как ты мог?! Кто дал тебе право?! – Я не выдерживаю и начинаю орать.
- Билл, я…
- Ты испортил мне жизнь, лишив меня матери! Ты хоть понимаешь, как она была нужна мне?
- Билл, успокойся, прошу тебя! Давай поговорим, - пробормотал Йорг, поднимаясь из-за стола.
- Нам не о чем разговаривать! Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Я хочу забыть, что ты мой отец, хочу, чтобы ты умер!
- Билл, я понимаю, ты сейчас весь на эмоциях, но пойми – это было для вашего же блага. Она же ушла из семьи, бросила вас!
- Я бы простил ее! А тебя я не прощу никогда!
Йорг замолчал, уставившись на меня стеклянным взглядом. Было слышно, как за спиной всхлипывает Ребекка.
- А ты? – Спросил я, повернувшись к Генри. – Ты доволен собой? Ты предал и унизил мать, помог разлучить нас с ней. Как тебе живется, братец? Хорошо спится по ночам?
Он молчал, не глядя на меня.
- Что же ты молчишь? Перед папочкой решил выслужиться? Отвечай, ты, крыса!
- Ребекка, доченька, пойми меня хоть ты, - взмолился Йорг.
- Нет! – Выкрикнула она. – Я любила и ждала маму!
Она заплакала в голос. Йорг обреченно опустился обратно в кресло.
- Что ты сделал с Томом? Ты угрожал ему?
Он открыл было рот, но я не дал ему договорить.
- Неважно! Чтобы ты ему не сказал, ты не посмеешь, слышишь? Не посмеешь тронуть его!
- Билли, сынок…
- Я тебе не сын!
Я выскочил из кабинета и понесся в свою комнату, не сдерживая больше слез. Мамочка, я так ждал тебя! Ты приходила, хотела меня увидеть, но он не давал тебе! Ненавижу! Я упал на кровать и завыл в подушку. Йорг отнял у меня мать и по его милости я потерял Тома. Если бы не Том, я бы так и не узнал правды. Хотя лучше бы я ничего не знал, только бы он был со мной сейчас. У меня больше никогда не будет такого человека, такого друга. Именно друга. Как я не надеялся, Том так и не стал моим любимым. Даже в его последнем сообщении не было ни слова о любви.
- Извините… Можно войти… - Услышал я робкий голос. В дверях стояла Лия, прижимая к себе большой альбом.
- Можно.
- Это Том просил передать вам. Он сказал, там то, что он не смог сказать словами.
Я взял альбом из ее рук. Широкий, обитый красным бархатом.
- Лия, - окликнул я служанку, когда она была уже у выхода. – Извини меня.
Она грустно кивнула и вышла.
Я развязал тесемки и открыл альбом. Стихи, рисунки, песни… Чувство безумной и одновременно обреченной радости наполняет меня. На рисунках – я, но я себя не узнаю. Слишком живой, слишком красивый и радостный, будто автор вложил в каждый штрих свою душу. Человек на рисунках то задумчивый, то веселый, светящийся радостью. Не такой, как в жизни. Такой, каким меня представлял Том. Стихи, круглыми строчками огибающие мои портреты. Я читаю их, чувствуя, что внутри все трепещет, а сам я того гляди оторвусь от кровати и буду парить в воздухе, купаясь в лучах солнца. Нахожу среди стихов тот самый, который Том читал мне, когда сломалась машина. Он обо мне – а я тогда чуть не умер, ревнуя к тому, кому он был написан!
Я бережно перекладываю листики. Некоторые из них – совсем мятые и старые. Даты в уголках написаны карандашом – 2006 год, 2005. Том полюбил меня задолго до того, как мы встретились. Он любил меня – вот почему в его глазах было столько нежности ко мне. Любя, он рисковал собой, чтобы достать те сведения для меня. Он любит меня, а я его. Какие же мы были идиоты, скрывая это и боясь признаться! Теперь, возможно, мы никогда больше не встретимся…
- Билл? Как ты? – Ребекка прошла в комнату и села на кровать.
- Хуже некуда.
- Это просто ужас. Я как увидела первый документ, так и не стала дальше смотреть. Думала, с ума сойду.
- Что же мы теперь делать будем? – Застонал я, вытирая слезы.
- Валить надо отсюда, - глубокомысленно изрекла Ребекка. – Я не собираюсь здесь оставаться. Перееду в Берлин. А ты?
Я пожал плечами. Ребекка взяла один из рисунков из альбома.
- Это Том тебя рисовал? – Я кивнул, разглаживая по одеялу одну из тесемок.
- Я так и знала, что он гей.
- Потому что он не бросался на тебя?
- Нет, просто видела, как он смотрел на тебя. Тут только слепой ничего не поймет. Ну, и ты, как всегда, ничего не видел, кроме себя любимого. Ну, что теперь, локти кусаешь, да? – Спросила она без своей обычной насмешки.
- Ох, Ребекка! – Я закрыл лицо руками. – Я так хочу быть рядом с ним!
- Так в чем проблема? Позвони ему и поезжай.
- Я звонил ему еще из салона, он недоступен! Я не знаю, где он! Йорг выслал его из Берлина за то, что он нашел сведения о нашей матери.
- Так это он был? Я так и подумала. Вот черт… Ну, кто-то же должен знать, куда он поехал.
Во мне загорелась маленькая надежда.
- У него есть лучший друг, я знаю, где его можно найти.
- Ну, так поехали!
Я забегал по комнате, собирая все самое необходимое для себя. Вытащил из тумбочки записку, написанную Томом мне после нашей первой ночи, и вложил ее в альбом, аккуратно сложил все листочки и крепко завязал. Теперь я с этим альбомом не расстанусь.

Мы подъехали к кафе, в котором раньше работал Том.
- Фу-у, ну и дыра, - пробормотала Ребекка, выбираясь из салона. – Ну и куда идти?
- В эту забегаловку. Там должен работать друг Тома, его зовут Андреас.
- Ну, пойдем, допросим Андреаса, - игриво протянула сестра в ответ.
В кафе было темно и мало народа. На нас уставились, как на чудо света. Подошел парнишка в фартуке, но это был не тот, кого я хотел увидеть.
- Чем могу помочь? – Спросил он.
- Нам нужен Андреас.
- Андреаса нет.
- Как нет? А где он?
- Не знаю. Но знает Эмили, хозяйка кафе. Провести вас к ней?
- Веди!
Женщина средних лет с выжженными краской волосами и прокуренным голосом громко кричала на поваров, стоя, по-мужски расставив ноги.
- Что? – Грубо спросила она.
- Нам нужен Андреас. Он знает, куда уехал Том.
- Так это и я знаю!
Я чуть не упал от радости.
- Скажите нам! – С надеждой смотрю на нее.
- С чего бы это?
- Мне нужно знать, где он. Это очень важно!
- Мне тоже много чего нужно! Но я же не пристаю ко всем подряд!
- Пожалуйста, неужели так трудно? Скажите мне!
- Не буду я ничего говорить!
Я взбесился и собрался наброситься на нее с оскорблениями, но тут Ребекка дернула меня за шкирку, притягивая к себе.
- Не умеешь ты с людьми разговаривать, дипломат хренов. Иди в машину, я сама договорюсь.
Я вышел из кафе и сел в автомобиль, громко хлопнув дверью. Моя судьба уплывает у меня из рук, а какая-то тетка стоит из себя невесть что! Остается надеяться на Ребекку.
- Ну, как? – Закричал я, когда она вернулась.
- Вот, держи. – Ребекка протянула мне бумажку. На ней был написан город, куда уехал Том, оказывается, вместе с Андреасом, а также адрес места прибытия и марка машины Андреаса.
- Как тебе это удалось?
- Она стала жаловаться на то, что кафе не приносит дохода. И сказала, что поможет только в том случае, если на нее с неба свалится богатство.
- И что?
- Ну… Богатства у меня с собой не было, поэтому пришлось купить ее кафе.
Я выпучил глаза и открыл рот. Такого я от Ребекки не ожидал.
- Прикинь, теперь у меня свой бизнес! – Ржет она. – Ну, чего вылупился?
- Вези меня в аэропорт! – Закричал я, улыбаясь, как ненормальный.
ПОВ ТОМ
Тупо смотрю на пролетающую мимо окна трассу. Чем дальше мы от Берлина, тем больше пустота заполняет собой душу. Я поступил правильно, нисколько не сомневаюсь и не жалею об этом. Моя совесть чиста, но сердце не находит покоя, оно мечется и обливается кровью. Что теперь будет с Биллом? Как он перенесет такое известие? Что с ним будет дальше? Он такой ранимый и впечатлительный, тревога за него не оставляет меня. Я уже не смогу прийти к нему на помощь, он остался совсем один. Может быть, Йорг и блефовал, когда угрожал мне, но от таких людей можно всего, чего угодно, ожидать.
Я безмерно благодарен Андреасу, что он бросил все ради меня. Не обошлось, конечно, без его любимых нравоучений и нотаций, но главное, что он со мной. В городе, в который мы направляемся, у него есть родственники, они пока приютят нас.
Не знаю, как мне жить дальше. Наверное, так, как советует друг, - как все. Это единственный верный путь, желательный и рекомендуемый для всех, кто сошел с колеи. Но внутри все так больно сжимается, когда я представляю себе свою будущую жизнь. Жизнь, в которой не будет места Биллу. Теперь мне останется только выжимать, выдавливать его по капельке из себя, не смея думать, мечтать, вспоминать. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу и закусываю рукав толстовки. Но это не помогает, и я реву, как ребенок, пытаясь в крике избавиться от чувств, разрывающих меня изнутри. Все осталось там, в прошлой жизни – друзья, могила матери, любовь…
Уже стемнело, когда мы подъехали к дому родственников Андреаса. Нам навстречу вышел огромный, но доброжелательный мужчина в синем потертом комбинезоне.
- Здорово, пацаны! – Пробасил он.
- Привет, дядя Вольф! – Отозвался Андреас.
- Заходите в дом! Как раз к ужину успели!
За ужином я разглядывал семью Вольфа. Нервная жена, прикрикивающая на мужа, двое детей – непослушный мальчик и девочка-подросток, строящая мне глазки. Периодически дом ходит ходуном и слышится ужасающий гул.
- Не пугайтесь, здесь неподалеку аэропорт, - успокаивает хозяин дома.
Тоскливо, невыносимо тоскливо, так, что хочется выть. Слава богу, ужин закончился. Мне нужно на свежий воздух, иначе я сойду с ума от устойчивого запаха вареной капусты, которым пропитан весь дом.
- Пойду пройдусь, - говорю я Андреасу. – Один, хочу проветрить мозги.
- Не потеряйся только, - понимающе отвечает он.
Понуро бреду по улицам. Слышится смех, говор, крики. Жизнь течет своим чередом. А я не могу жить – моя жизнь наполнялась его взглядом, его голосом, его запахом. Я обречен на медленное увядание.
Не знаю, почему, но ноги сами принесли меня в здание аэропорта. Светло, тесно и шумно. Напоминает улицы Берлина. Объявляют рейс из столицы. Стою, задрав голову, смотрю на табло. В душе необъяснимое волнение, глупое, наивное. Какое было в детстве, когда каждая проезжающая мимо дома машина казалась папиной. Так и сейчас - жду, сам не знаю, чего, может, чуда.
Внимательно разглядываю толпу, прилетевшую из Берлина, всматриваясь в каждого человека. Мне кажется, что вот-вот мелькнут знакомые шоколадные глаза с хитрым прищуром. Но люди обходят меня стороной, и среди них нет того, кто мне нужен. Вот и все. Чудес не бывает. Билл попереживает и забудет меня.
Я еще долго бродил по городу, пиная воздух. Но постепенно на улице совсем стемнело и стало холодно, мне пришлось возвращаться обратно. И снова это чувство – ожидание чего-то светлого и необыкновенного. Пора приучать себя не доверять этим ощущениям, иначе рано или поздно у меня разовьется паранойя, и я закончу жизнь в дурдоме. Хотя, по-моему, я уже сошел с ума, ведь мне кажется, что на пороге дома Вольфа я вижу Билла, сидящего на крыльце в обнимку с моим альбомом.
Замираю напротив него, не в силах поверить в его реальность. Билл откладывает альбом и встает с крыльца. Он идет ко мне, а я стою, как вкопанный, боюсь пошевелиться – вдруг он пропадет, исчезнет в воздухе, как наваждение. Билл останавливается в метре от меня, смотрит и улыбается, закусывая нижнюю губу, - он делает так, когда его переполняет радость. Мне бы прижать его к себе, зацеловать до остановки пульса, но вместе этого задаю самый идиотский вопрос:
- Как ты здесь оказался?
Билл смеется, а в его глазах прыгают так обожаемые мной искорки.
- А ты думал, можешь скрыться от меня? Рад меня видеть?
Одним шагом преодолеваю расстояние между нами и обнимаю его так крепко, как могу, зарываюсь лицом в его волосы, впиваюсь пальцами в его куртку. По телу разливается долгожданное блаженство. Никогда больше не отпущу.
- Ты не представляешь себе, как, - отвечаю на его последний вопрос.
Билл размыкает объятия и берет мое лицо в ладони.
- Я люблю тебя, Том. Давай сделаем вид, что это наш первый поцелуй.
Впивается в мои губы, обхватывая меня за плечи. Сжимаю его талию, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Мне кажется, что все звезды спрыгнули с неба и танцуют сейчас вокруг нас с Биллом, сталкиваются и издают серебряный звон, кружа голову своим неземным блеском. Билл отстраняется, но я не отпускаю его, тянусь за ним, возобновляя поцелуй.
- Том, скажи, ты меня любишь? – Отдышавшись, спрашивает мой парень.
- А ты разве не смотрел мой альбом?
- Смотрел, но я хочу услышать это от тебя.
- Я люблю тебя, - выдыхаю ему в губы. Билл взвизгивает и запрыгивает на меня с ногами.
- Вези меня, мой коник! – Радостно кричит он на всю улицу. Кряхтя и смеясь, тащу его в дом. На крыльце Билл спрыгивает с меня и подбирает альбом, бережно прижимая его к груди.
- Ну, наконец-то! – Гремит Вольф, когда мы заходим в дом. – Мы уже хотели без вас за стол садиться!
С удивлением замечаю Ребекку, сидящую вполоборота к растерянному Андреасу. Друг кидает на меня умоляющий взгляд, но я лишь ухмыляюсь в ответ. Он давно мечтал о шикарной грудастой телке, вот пусть благодарит судьбу за такую встречу. Мечты имеют свойство сбываться, я понял это сегодня вечером.
Мы все сидели за столом, угощаясь восхитительно вкусной вареной капустой и колбасками, слушали забавные байки дяди Вольфа, а Ребекка давала его дочери мастер-класс женского коварства. Мы с Биллом держались за руки под столом, переплетая и поглаживая пальцы друг друга. Его глаза сияют так, будто звезды, кружившиеся вокруг нас на улице, нашли в них свой новый дом.
- Помнишь, ты мне предлагал ночь, Билл? Наверстаем упущенное сегодня? – Томно шепчу ему на ухо.
- Ну, не торопи события, - кокетливо отвечает он, поводя плечом. – Наши отношения еще только начались, нам нужно получше узнать друг друга…
Смеется над Вольфом, отхлебывая пиво из большой кружки, пока я пытаюсь переварить услышанное. Ну и дела, похоже, Билл серьезно. Что ж, буду добиваться его, так и быть.
Я счастлив.

ЭПИЛОГ
Просыпаюсь от яркого солнца, бьющего прямо в глаза. Потягиваюсь и ощупываю кровать слева от себя. Пусто. Зеваю и поднимаюсь. Окно с той стороны прилично припорошило снегом. На улице так бело, что больно глазам.
Умываюсь и спускаюсь вниз. На кухне играет музыка, а возле плиты в фартуке, одетом на одни боксеры, стоит Билл и что-то жарит. Подхожу к нему и обнимаю сзади.
- Доброе утро, - бурчу ему в шею.
- Уже встал? Я тут кое-что приготовил. Правда, не знаю, можно ли это есть…
Билл хихикает и гоняет по сковородке что-то, отдаленно напоминающее оладьи. Убираю волосы с его шеи и прислоняюсь к ней щекой.
- Ничего страшного. Подумаешь, посижу в туалете с полчасика.
Билл хмыкает и поворачивает голову ко мне. Размыкаю языком его губы и целую.
- Я тебя люблю, Билл.
Он откладывает лопатку на блюдце и обнимает меня, возвращая поцелуй. Запускаю пальцы в его волосы, перебираю их, он мычит от удовольствия. Кладу голову Биллу на плечо и прикрываю глаза. Хорошо…
- Садись, буду тебя кормить, - шепчет моя половинка. Приземляюсь за стол, Билл ставит передо мной тарелку с оладьями. Они оказываются очень даже ничего. Жую, поливая их кленовым сиропом, запиваю свежесваренным кофе. Билл сидит напротив меня, подперев голову рукой, и любовно глядит на меня, как жена на завтракающего перед работой мужа. Билл стал именно таким, каким я представлял его себе, каким хотел видеть. Он немного поправился и почти перестал пользоваться косметикой, на щеках появился здоровый румянец. Таким он еще прекрасней, еще дороже мне, чем раньше. Потому что он мой.
И, пожалуй, я буду не против, если он начнет варить капусту.

THE END.

Предыдущая часть