Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Арабская ночь
Автор: Дарья Ивлева (Benzin)
Персонажи: Том/Билл (Абильхан)
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Angst, Adventure
Категория: Slash
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: о любви)))
От автора:
1. Выражаю огромную благодарность за помощь в подборке материалов к фику моим подружкам - Каро, Мохнатый Кокось и Die Bonbon.
2. Помним: я пишу слеш-фик, а не учебник по истории)))
Дисклаймер: все написанное принадлежит мне, прототипы - сами себе. Никакой выгоды, кроме читательского удовлетворения, не преследую.

Шахджахан молчал, безразлично смотря на падающий с неба снег. Невиданное на жаркой родине зрелище не вызывало у халифа ни восхищения, ни изумления, ни интереса. Холодный и колючий, снег бесшумно застилал землю, и халиф живо представлял себе, как пускает этот снег корни глубоко в почву, и как слабые корни будущих трав и цветов съеживаются и замерзают, склоняя головы.
Арабы сидели под походным навесом вокруг стола, на котором тускло горели накрытые стеклянными колпаками свечи. Робея и теряясь перед лицом зимы, они молчали, оглядываясь на снующих вокруг франкских солдат, привыкших к морозам и безразличных к ним. Шахджахан прошел мимо них в шатер Людовика, просторный и светлый, украшенный королевскими гербами. Мудрецы проводили его взглядами и все разом вздохнули.
- Господину лишь сорок пять лет, а его голова уже посеребрилась.
- И это только за последний месяц…
- Я тут подумал – как хорошо, что у нас на Востоке нет снега. У нас годы измеряются лишь нажитой мудростью. А здесь этот снег как напоминание о смерти, такой же тихий и неотвратимый. Я сразу почувствовал, как я стар…
- Да, скорее бы вернуться домой, - подал с края стола голос Хаким. Старцы повернулись к нему, укоризненно глядя. Визирь вжал голову в плечи.
- Не о том мечтаешь, Хаким. Лучше пожелай, чтобы Абильхан поскорее нашелся.
- А ты веришь, что он найдется, Шариф?
Мудрец помолчал и горько сказал:
- Я хочу верить в это. Принц силен духом, но бывает несдержан. Боюсь, как бы горячность его нрава не вышла ему боком.
Неспешную беседу прервал спешный конский топот и ржание, под навес влетел запыхавшийся всадник. Спрыгнув на землю, он бросился в королевский шатер.
- Ваше Величество!
Людовик выглянул, и гонец, что-то неразборчиво бормоча, отвел его в сторону. Выслушав, король кивнул и сделал знак рукой. Всадник бросился к мешку, привязанному к седлу.
- Халиф, выйдите, тут для вас есть вести, - громко позвал Людовик. Шахджахан выбежал из шатра, старцы тоже поднялись с места, взволнованно глядя на приехавшего.
- Я от герцога Баварского, - запинаясь, начал гонец. – Крестьяне выловили в реке Инн повозку, на вид арабскую, в ней были вещи, которые могут принадлежать только знатному человеку. Сундук с одеждами…
- Есть что-нибудь с собой? – прервал гонца Людовик.
- Да, Ваше Величество, вот…
Всадник протянул правителям мешок. Развязав его, халиф побледнел и разжал пальцы. Мешок упал, и из него показалась книга с арабскими письменами и изящное украшение, потемневшее от воды.
- Это вещи принца! – Вскрикнули мудрецы, падая на колени и хватая мешок. Шахджахан отошел и оперся рукой о стол, сникая и горбясь.
- Герцог уже дал указ искать по всему руслу реки, - неуверенно продолжил гонец, но Людовик жестом велел ему замолчать.
- Судя по виду этих вещей, они провели в воде достаточно времени, - сказал Хаким, поглядывая на халифа. – Не знаю, господин… Принц был не очень хорошим пловцом.
- Не смей говорить о нем так, будто он умер! – Закричал Шахджахан, набросившись на советника. Хаким испуганно икнул и рухнул на колени, прижимаясь лбом к земле.
- Простите, господин!
- Даже если это и случилось… - Лицо халифа мучительно исказилось. – Я должен найти его тело, чтобы забрать и похоронить достойно…
Повисла тишина, полная немого сожаления и неизбывной горечи. Последние искры надежды в душах таяли, оставляя после себя ожоги, неспособные зажить. И только зима равнодушно взирала на людское горе свысока, плетя свои белые, как саван, кружева.

Саксония встретила путников снегом и ветром. Чем дальше на север продвигались варвары, тем суровее и беспощаднее становилась природа. Мороз, гонимый небесными силами с Северного моря, набрасывался на людей, без устали кружа вокруг них и завывая.
Продрогший арабский скакун принца едва переставлял ноги, спотыкаясь и грозясь упасть на землю, Билл с трудом справлялся с ним. Снег облепил морду коня, и тот тряс головой, пока взвинченный и не менее уставший всадник стряхивал снег рукавицей. Старания Билла были тщетными, ветер продолжал дуть в лицо, и его бесконечные ледяные плевки в мгновение ока растворялись на коже, стекая под ворот.
В очередной раз оступившись, конь все же упал на подломившихся ногах, едва не прижав принца. Билл испуганно дергал поводья, вынуждая коня встать, но тот не слушался и жалобно ржал, перебирая ногами. Принц склонился над ним, чувствуя, что сейчас заплачет от безысходности.
Кто-то дернул его за руку, поднимая с земли.
- Оставь его! – Крикнул в ухо Якоб. – Снимай седло и поехали!
- Оставить?
- Да, от него все равно никакого толку.
- Но я не могу! Я весь путь проделал с ним!
- Можешь! Билл, поехали, не задерживай движение. Твой конь выбился из сил, пусть лучше умрет здесь, чем в дороге под тобой.
Билл с сожалением посмотрел на коня. Якоб спешился, сам принимаясь снимать седло и сбрую, и подтолкнул принца к повозке своей жены, чтобы не мешался, топчась рядом.
Под вечер первая зимняя буря стихла, и снег вновь кружился спокойно и плавно, и Билл, успевший полюбить его, вновь смотрел на ложившийся вокруг белый пуховой слой с недоверием и тоской. Последнее, что напоминало ему о доме, чистокровный арабский скакун замерз в северной глуши, не совладав со стихией, и принц чувствовал себя одиноким. Снятая с коня сбруя позвякивала в руках и бликовала от горящего рядом костра.
- Хватит горевать, парень. У нас такое очень часто случается. Знаешь, сколько коней мы теряем за год? Они и тонут на переправах, и ноги ломают, и загоняем мы их. Много хороших, сильных коней заканчивают или так, или в котелках с похлебкой. - Принц сглотнул и скривился. – Ты не кривись, и нам питаться чем-то надо. Жалко лошадей, конечно, но что поделаешь.
Билл вздохнул и отложил сбрую, подтягивая ноги к груди и обнимая их.
- Страшная сегодня была метель. Я боялся замерзнуть…
- Это разве метель была? – Якоб хохотнул. – Это так еще, легкий ветерок. Зима только началась, друг мой, подожди, впереди такие бураны ждут, что только будем успевать потерянных считать. Наших всегда во время бурана и метели отстает…
Старик покачал головой, Билл повернулся к нему, возразив:
- Но Том сказал, что мы остановимся где-то, чтобы переждать зиму.
- Когда это он сказал?
- Вчера или позавчера. Он сказал, что зима будет очень холодной, и он не будет рисковать и не поведет нас через нее.
Якоб удивленно посмотрел на принца.
- Странно, я думал, он ненавидит оставаться в стойбищах. А где встаем-то?
- Он не говорил.
- Пойду спрошу… А, вот он и сам идет.
Том подошел к костру и остановился, глядя на Билла.
- Томас, ты что ж скрываешь, что стоять будем, или не решил еще?
- Мы как раз обсуждали это, пока ты игрался в снежки, словно дите малое.
Бородач кашлянул и почесал в затылке.
- И где встанем?
- Под Магдебургом. Придем к месту стоянки как раз завтра.
- Это же у самой границы с сербами, в заливе Лабы. Не опасно ли вставать там?
- Не думаю. Сербы все ушли на восток, а Магдебург слишком маленький и тихий городок, чтобы нам было опасно останавливаться у него. В ясные дни будем ездить туда за провизией, обмениваться с местными.
- Там разве до сих пор заправляет община? Вездесущие наместники и князи не добрались туда?
Том сел у костра и протянул руки к огню. Билл поднял взгляд на его лицо и заметил тень недовольства в глазах главаря.
- Я знаю, по меньшей мере, две причины, почему Магдебург и другой город, Галле, еще не прибрали к рукам. Первое – эти поселения стоят на самой границе Франкии, и править ими, значит, быть готовыми в любой момент отразить нападение чужестранцев, поднять народ. Никому из богатеев не хочется подвергать себя такой опасности и тратить свою казну на укрепление города и обмундирование для жителей. И второе…
Глаза Шакала потемнели, он мельком взглянул на Билла, и принц вдруг понял, что Том извиняется перед ним.
- Были там наместники всякие да сплыли. Испугались за свою шкуру после того, как разбойники убили одного из них и спалили все его владения.
Якоб открыл рот и тут же закрыл его, переглянувшись с Биллом. Том молчал, не видя замешательства старика, вызванного его словами. Бородач помнил, что своей первой волей новый вождь собрал молодых варваров и на несколько дней пропал из оплакивающего Ангуса лагеря. Он слышал о том, что тогда Томас с отрядом совершили что-то дикое и ужасное, но продолжал верить, что это лишь слух… Прочистив горло, он поднялся и пробормотал:
- Пойду посмотрю, что делает Агнесс.
Том молчал, собираясь с духом. Билл терпеливо ждал, не торопя его, понимая, что Шакал хочет сказать что-то важное, что решит их судьбу.
- Ты велел мне решить, чего я хочу, - медленно начал Том. – Я подумал над этим и могу дать тебе ответ.
- Я слушаю тебя. – Билл замер, холодея от мысли, что главарь может вновь отвергнуть его. Беспокойство сжало сердце, отдаваясь неприятным сосущим ощущением в животе. Том тяжело вздохнул и прикрыл глаза.
- Я устал от одиночества. От самого себя устал. У меня не остается сил, чтобы бороться в одиночку. Билл, ты нужен мне. Но только не думай, что это потому, что никто больше не желает иметь со мной дело. Лишь потому, что это ты, я согласен пустить тебя в свою душу. Я не знаю, что у нас получится в конце и получится ли вообще, но ведь главное – попытаться, так?
Принц кивнул, облегчено разжимая сжавшиеся пальцы, и пересел ближе к Тому. Пальцы Тома дрожали, когда Билл взял его руку в свою и успокаивающе погладил ее.
- Клянусь, я сделаю все, что только смогу, и даже больше. Но и ты должен мне помогать, иначе мы обречены.
- Да, я понимаю. Я хочу кое-что сделать, хоть и не знаю, правильно ли поступаю. А впрочем, я всю жизнь только и делал, что ошибался, но все же… Завтра, когда мы прибудем в Магдебург, я хочу сводить тебя в одно место и кое-что показать. Чтобы ты понял, что я не привираю и не шучу, позволь мне напугать тебя еще раз. А после – делай со мной, что хочешь, хоть режь.
Билл усмехнулся.
- Ну уж нет, резать я тебя не собираюсь, у меня на тебя другие планы.
Том криво улыбнулся в ответ.
- Слушай, а как же то, что мы оба мужчины?
Холодная ладонь главаря теплела, Билл старательно растирал ее, согревая.
- Подумаем об этом потом, хорошо?
Шакал пожал плечами. Билл оглянулся и, убедившись в том, что никто не смотрит в их сторону, отрывисто коснулся губами виска Тома.

Магдебург располагался в устье реки Лабы, неподалеку от него в уютном междулесье и остановились варвары. Небольшая поляна, огороженная вставшим полукругом лесом, была чиста и спокойна. Том обошел ее по кругу в сопровождении других варваров и, получив их одобрение, велел расчистить ее от снега и разбить стойбище. Тут же в поднявшейся суете послышались удары топоров, делающих срубы, стали подниматься от земли шатры. Мужчины работали слаженно и быстро, и вскоре пахнущие свежим деревом сараи уже обогревались зажженными факелами, кострами и теплом загнанного в них скота.
В поставленном шатре Тома неспешно хозяйничал Билл, аккуратно настилая шкуры одну на другую. Зайдя и увидев это, Шакал хмыкнул и принялся устанавливать четыре вместо двух длинных жердей, к которым крепились факелы, под одному с каждого края получившейся постели.
- А что у тебя в том сундуке? – спросил Билл, указывая рукой в угол.
- Так, всякая ерунда.
- Но ты ее хранишь и всегда приносишь в шатер вместо того, чтобы оставить в повозке.
- Хорошо, там не совсем ерунда. Точнее, ерунда, но… Я тебе потом как-нибудь покажу.
Билл согласно кивнул, поправляя складку на шкуре.
- Том, ты хотел меня куда-то сводить.
- Я помню. Чуть позже, когда суматоха уляжется. Все найдут себе место, и мы поедем.
- Нужно куда-то ехать?
- Здесь недалеко. Успеем за день и туда, и обратно.
Выйдя из шатра, принц удивился. Подле леса выросла небольшая деревенька, подобная той, в какую Билл попал впервые после разлучения со своей свитой. Шатры и повозки вытянулись вдоль поляны, образуя широкую улочку, несколько готовых сараев имели подобия трубы, из которых уже тянулся дым. Прямо перед входом в шатер стояла неуклюжая, скатанная неумелыми детскими руками фигура из снега, таращащаяся на Билла круглыми черными глазами, нарисованными сажей. И от всего этого веяло умиротворением и покоем, и в груди принца появилась какая-то нежная и веселая радость, словно он был ребенком, выпущенным гулять в родное село.
Том бесшумно возник за спиной, но Билл почувствовал его приближение и оглянулся.
- Едем? – спросил Шакал.
- Едем.
Отдохнувшие и сытые кони вывезли своих седоков из стойбища, довольно фыркая и стремясь вперед без понукания. Новый конь Билла был норовистым и свободолюбивым, воле всадника подчинялся с неохотой и с гораздо большим интересом шел к оголившимся тонким прутьям кустарника, чем по нужному пути. Билл пыхтел и дергал поводья, пытаясь справиться с бунтарем, и обиженно глядел на ухмыляющегося Тома.
- Раньше на нем ездил парень, у которого нрав был еще круче, чем у коня, - пояснил главарь. – Он колотил животину почем зря за малейшее непослушание. Странно, но этот конь своего бывшего хозяина все равно любил, а в тебе чует слабину, вот и капризничает.
- И где сейчас его хозяин?
- Убили в каком-то городе за излишнюю дерзость.
Путники сошли с дороги и направились вглубь леса. Постепенно деревья вставали все плотнее, и их ветки смыкались над головами подобно арке. В самой чаще даже снега лежало меньше, упорства зима пока не хватало, чтобы пробраться и сюда. До сумерек было еще далеко, и иногда даже проглядывало солнце, но здесь царила вечная тень, словно ночная мгла заблудилась в лесу и не найдет выхода.
Билл тревожно смотрел по сторонам. Нигде не было заметно признаков жизни, не было даже нор и птичьих гнезд на деревьях. Нависающие сучья цеплялись за ворот и волосы, не желая пускать дальше. Сама природа противилась и ограждала все разрастающимся лесом что-то, запятнавшее ее лик. Даже строптивый конь опустил голову и покорно шел. Но Том уверенно продвигался вперед, и было ясно, что он не в первый раз идет этой дорогой.
Что-то беспокойно заворочалось в груди принца, ладони повлажнели. В памяти внезапно и неуместно всплыл рассказ Шакала об убитой в лесу девушке, и Билл закусил губу.
«А что, если вчера он солгал мне, сказав, что я нужен ему? Что, если он ведет меня куда-то, чтобы избавиться втайне? Черт, мне так страшно… Что же делать? Я обещал доверять ему».
- Куда мы все-таки едем? – спросил он как можно спокойнее, но голос предательски дрогнул. Том обернулся и посмотрел через плечо.
- Уже почти приехали.
- Мы направляемся в самую глушь, не заблудимся?
- Билл, не бойся. Я же обещал тебе, ты мне веришь?
Билл выдохнул, страх в последний раз кольнул в душе и затих.
- Конечно, верю.
Вдруг деревья, как по чьему-то немому приказу, расступились, выпуская всадников на свет. Принц выехал из леса вслед за Томом и застыл в седле.
Перед глазами расположилось просторное пологое междулесье, протянувшееся на целую милю. На нем могло бы расположиться большое село или небольшой город… и когда-то это место действительно было населено. Теперь же оно было похоже на поле брани. Кривыми страшными рядами из-под белого снега торчали обгорелые бревна и жерди, осыпающиеся каменные стены с черными опалинами. Скрипела на легком ветре высокая перекладина с перекинутой через нее потрепанной веревкой. И кроме этого скрипа над сожженным поселением не раздавалось ни звука. Мертвые останки домов и сараев медленно гнили, превращаясь в пыль. Впереди на холме еще продолжало держать оборону от ветра, дождя и солнца большое здание с обвалившейся стеной и пустыми окнами-глазницами. В нем тоже когда-то бушевал огонь, но дорогая усадьба была построена на совесть, разоренная пожаром, она еще стояла, неумолимо кренясь к земле.
Билл спрыгнул с коня и не услышал хруста снега под сапогами. Сжав горло рукой, он подошел к Тому и выдавил из себя:
- Так это правда? Я до последнего не верил…
- Поэтому я и хотел тебе это показать, - прервал его Том. – Это село, где я рос, то самое. Здесь все и началось, и я хотел бы, чтобы здесь все и закончилось. Я хочу прервать этот замкнутый круг. Каждый год я приезжаю сюда, чтобы что-то понять, найти выход для себя. И не нахожу. Я взял тебя с собой в надежде, что ты мне поможешь.
Шакал робко протянул руку и прикоснулся к Биллу. Принц придвинулся, позволяя взять себя за руку. Том мягко потянул его за собой, подводя к небольшому оврагу, с разных берегов которого тянулись друг к другу щербатые деревянные доски. Том присел, увлекая за собой Билла.
- Посмотри туда, под мост. – Билл наклонил голову, глядя, куда указывает Том. – Сейчас не видно под снегом, но у одной подпорки рядом была когда-то маленькая яма, подпорка расшаталась, и земля отошла от нее. В этой яме меня бабка и нашла.
Принц отвернулся и спрятал лицо, прижавшись к шее главаря.
- Не хочу смотреть, - пробубнил он. Том обвил рукой его шею и, уткнувшись подбородком ему в плечо, сощурив глаза, смотрел на пустую землю, припорошенную снегом.
- Там был наш дом, - задумчиво проговорил он. – Наверное, они дождались, пока бабка помрет, и снесли его, чтобы не мозолил глаза. Когда я вернулся, его уже не было.
- Вернулся откуда?
- Для них – с того света. Когда-то здесь был князь, и по воле его подданных меня должны были умертвить. Только вот палач жалостливый попался, он просто оставил меня в лесу одного. Там же в лесу меня нашел Ангус.
- Постой-ка. Сколько тебе было лет?
- Восемь или девять. Я не помню точно. Десять лет я жил у Ангуса, а когда его казнили, привел сюда воинов, и мы вычистили тут все до дна. Тогда мне казалось, что я поступаю верно, что имею право карать людей так, как мне вздумается. Здешние жители и ребенком меня считали демоном, хоть я и был безобиден, а став взрослым, я решил вернуть им их страхи сполна. Но ответа на свой вопрос я так и получил, мертвые не разговаривают, хоть и смотрят на меня своими вытекшими глазами…
Билл поднял голову и взглянул на Тома.
- Том… что ты хочешь сказать? Как мертвые могут смотреть на тебя?
Шакал сглотнул, исподлобья глядя в сторону сожженной деревни.
- Если я скажу тебе, ты сочтешь меня помешанным.
- Том. – Билл нахмурился. – Не шути.
- Я и не шучу. Я их вижу, Билл, вижу убитых мной людей. Они стоят там, посреди дороги, и смотрят на меня. Я вижу, как кости выглядывают через их обгоревшую кожу, слышу ее запах. Не оглядывайся, ты их не увидишь. Это только мой кошмар, плата мне за то, как я с ними расплатился. Они стоят здесь всегда и ждут меня, и где бы я ни был, я знаю, что они все еще здесь.
- О, господи, Том! Зачем они ждут тебя?
Главарь повел плечом, вставая на ноги.
- Может, чтобы забрать с собой…
Принц горько глядел на Тома, гладя его плечи и грудь и тяжело дыша. Шакал смотрел за его спину, не мигая, но его остекленевшие глаза говорили о том, что он видит там то, чего не может видеть никто другой. Билл снова оглянулся и подумал, обращаясь к невидимым призракам:
«Я не отдам вам его».
- Я знаю, что тебе делать, - сказал он вслух. – Ты веришь, что я смогу тебе помочь, и я смогу. Послушай, Том. – Билл провел ладонью по щеке главаря, поворачивая его лицо к себе. – Ты не должен искать у них ответа на свои вопросы. Они не скажут тебе, за что ненавидели, за что гнали и желали смерти. Ты опоздал с этим вопросом, но я не думаю, что и при жизни они бы дали ответ. А теперь они лишь призраки, их души в огне не нашли дороги в иной мир, и им приходится оставаться здесь, как в западне, не имея пути ни на небо, ни в ад. Погибая, они отдали свои силы страху и ярости, а ты поглотил их. И все, чего они хотят от тебя, - это отпущения на волю.
Шакал непонимающе моргнул.
- Пускай идут, я не держу их…
- Ты не понимаешь. Том, дорогой… Сердце, полное ненависти и страха, не может любить. Твое сердце, твоя душа наполнены чернотой, которую оставили после себя эти люди. Ты до сих пор не можешь простить их, поэтому они ждут тебя здесь. Отпусти их, и они отпустят тебя. Я уверен, они осознали, как несправедливо были жестоки к тебе. Они еще будут наказаны, но не тобой.
Билл отошел в сторону и зажал рот ладонью – сердце билось так, что хотелось кричать. Том в оцепенении стоял на месте, не в силах пошевелиться, тело словно налилось свинцом.
Впереди неясной толпой колыхались в воздухе призраки убиенных людей в вечном немом ожидании. Позади сдавленно стонал, сдерживая слезы, Билл. Призраки обещали вечную ночь, полную бредовых, изматывающих кошмаров, и острые нити страха, проворачивающиеся сквозь сердце. Билл обещал солнце, встающее из-за горизонта, золотые лучи на ясном небе, бесконечные дни радости и долгожданный покой, невесомым облаком опустившийся на тяжелую душу.
Ноги едва гнулись, но Том заставлял себя идти, приближаясь к мутной пелене из обезображенных лиц. С каждым шагом животный страх сильнее наваливался на него, но Шакал, стиснув зубы, превозмогал его удушающую хватку. Прошлое брезжило на расстоянии вытянутой руки. Билл обернулся, большими от волнения глазами глядя на ссутулившуюся напряженную спину главаря. Том пригнулся, словно готовясь к прыжку, и вдруг выпрямился, опуская плечи.
«Уходите. Все кончено. Я больше не принадлежу вам».
Призраки продолжали висеть, тараща сотни пустых глазниц.
«Я вас отпускаю. Уходите и ищите себе новое пристанище».
По видению прошла легкая рябь, и Том изумленно смотрел, как чудища обретают человеческий вид. Обрастая кожей и клочками одежды, мужчины и женщины беззвучно, плакали и тянули к нему руки.
«Я вас всех прощаю и отпускаю. И вы меня простите. Пусть каждый идет своей дорогой. Вы свободны».
Том лишь услышал легкий странный хлопок, и видение исчезло, в мгновение ока растворившись в воздухе. Тут же высоко в небе закричала птица, а усадьба со страшным грохотом рухнула на землю, деревья зашумели, трогая друг друга ветками. Сильный порыв ветра налетел и ударил Тома в грудь, и Шакал попятился, чувствуя, что тело становится воздушным, а ноги не касаются земли, голова запрокинулась. Вскрикнув, Билл подбежал к Тому, подхватывая на руки безвольное тело.
- Том, что с тобой? Не молчи, прошу тебя!
Шакал молчал, отчетливо, как никогда раньше, слыша стук собственного сердца. Высоко вверху было небо, невзрачное, бесцветное, но не скованное ничем, свободное. Такое же свободное, каким стал и он сам. На лицо падали горячие капли, и Том, наконец, очнулся и перевел взгляд на Билла.
- Том! – обрадовался принц. – Как же ты меня напугал! Скажи, скажи скорей, они исчезли?
Главарь сел и огляделся. Между обугленных деревяшек промелькнул и спрятался какой-то белый зверек.
- Их нет, - произнес он. – Их нет. Они ушли. Я смог. Я смог, Билл!
Билл расширившимся глазами наблюдал, как изменилось лицо Тома, как тот неуверенно хохотнул, а затем счастливо рассмеялся и повалился на спину, раскидывая в стороны руки. Он наконец-то был молод и свободен.
- Я так рад, - прошептал Билл, улыбаясь. – Что ты сейчас чувствуешь?
Том перестал смеяться и пристально посмотрел на принца.
- Что я чувствую? Ну, мне хочется есть.
Билл потупился, ощущая невесть откуда взявшуюся неловкость и растущую досаду.
- А еще… тебя. Тебя чувствую, Билл.

Том не мог уснуть. Рука, придавленная тяжестью тела Билла, постепенно онемевала, но высвобождать он ее не хотел. Спутанные на ветру волосы принца приятно щекотали лицо и пахли чем-то неуловимым, сладковатым, отчего в груди все стеснительно замирало. Том чутко прислушивался к этому чувству, боясь вдруг вновь заметить в нем опостылевшие примеси черноты, но каждое чуть серое пятно дрожало и исчезало, смываясь из души. Прежние думы не давали покоя, принося в сон жуткие видения и боль, но и сейчас сон не смежал веки, главаря не оставлял иной страх – страх того, что он уже пребывает во власти обманного сна и, проснувшись утром, обнаружит, что чудесное избавление ему пригрезилось. И он не спал, бережно держа в руках единственное, но такое важное доказательство того, что с гнетом бесов над ним покончено. Пусть они явятся из темноты, нашептывая на ухо коварные речи, и он покажет им, кому теперь принадлежит, и если понадобится, вступит с ними в бой. Том свел брови и погрозил темным углам кулаком, как делал его отец, укладывая маленького боящегося злых ведьм сына спать.
Билл глубоко вздохнул и пошевелился, открывая глаза. Он чуть обернулся, и Шакал вернул руку на его живот, притягивая ближе и зарываясь лицом в шею. Принц поежился от сладкой дрожи, пробежавшей по телу, и улыбнулся.
- Не спится? – шепотом спросил он. Том кивнул, проведя носом по тонкой коже за ухом Билла. Зажмурившись от удовольствия, Билл поднялся и сел, ладонь главаря мягко скользнула по боку и придержала его за руку. Том вопросительно посмотрел на него.
– Мне нужно выйти, нужда зовет.
Шакал ухмыльнулся и разжал пальцы.
Вернувшись, Билл увидел, что уже зажжен факел, а Том сидит, задумчиво смотря перед собой, но на самом деле внутрь себя. И понял, что не может снова заснуть, оставив его наедине со своими мыслями. Принц подошел и сел рядом.
- Знаешь, я подумал, может, ты покажешь мне, что в твоем сундуке? Мы все равно оба не заснем.
- Там нет ничего занятного, Билл. Но, раз ты просишь, так и быть.
Том встал и подтащил сундук к шкурам, сбросив с него наваленную одежду. Замка не было, кованые узоры, когда-то покрытые позолотой, истерлись и покрылись пятнами ржавчины, синяя краска потускнела, но сундук все еще был прочен и красив. Открыв его, Том развел руками, позволяя Биллу самому брать все, что приглянется. Принц вынул из сундука маленький мешок, в котором перекатывались и глухо стучали друг о друга какие-то деревянные фигурки. Билл развязал его и улыбнулся.
- Похоже на шахматы.
- Что? – переспросил Том.
- Это такая игра индийская. Мы с отцом часто играли. Я бы показал тебе, но их слишком мало, и доски нет.
- Не знаю ничего про это. Меня на этих фигурках отец считать учил. Правда, он и сам плохо умел. Как-то так… - Том взял в руки пару фигурок. – В дозор идут вдвоем или втроем. А вот в отряде два раза по пять или три раза по пять… Но тут столько нет.
Принц опустил глаза, сдерживая улыбку от сосредоточенного выражения лица Тома.
- Я тебя научу как-нибудь. И читать тоже. – Билл взял в руки небольшую книжку в твердом переплете. – Но я сомневаюсь, что из меня выйдет достойный учитель, я и сам ленился на уроках латыни. Мне кажется, это ваш христианский Коран. Жаль, что мои книги все утонули, они бы для учения сгодились больше.
- Почему?
- Во-первых, они были написаны учеными мужами. А во-вторых, это помогло бы тебе узнать меня, мою страну. Ведь вся жизнь араба строится на Коране.
- А какая разница между вашим Кораном и нашим?
- Ну… - Билл замялся. – На самом деле это почти одно и то же, у нас одна и та же вера. Но различий много…
- Но если одна вера, то и эта книжка сойдет, так ведь?
Главарь насмешливо глядел на растерянного принца. Забрав у него книгу, он бросил ее обратно в сундук.
- Билл, я не прочь поучиться читать, и мне сгодится любая книга с буквами. Я уже говорил, что не верю ни в какого Бога.
- Даже после того, как ты исцелился?
- Именно, я только стал свободным, и мне не нужны новые оковы.
- Неужели ты считаешь, что это лишь твоя заслуга?
Том недоуменно нахмурился.
- Не понимаю тебя. Не ты ли мне говорил, что это я сам должен отпустить свои обиды? Я отпустил, я сумел. И если я кому и должен быть благодарен, так это тебе, что открыл мне глаза.
- Но я так долго молился, чтобы на меня сошло прозрение, как помочь тебе. И молился, чтобы у тебя появились силы…
Билл расстроенно вздохнул, и Том мысленно обругал себя бранными словами. Убрав лежащие между ними шахматы, он придвинулся к принцу и привлек его к себе.
- Спасибо тебе за это, я бы без тебя не справился. Но прошу, не будем больше о богах, я не хочу, чтобы мы спорили из-за этого.
- Ты прав, я не должен настаивать. – Принц мотнул головой, отгоняя мысли, и вернулся к сундуку. – А зачем ты хранишь рваную одежду и негодное оружие? Обломанные рукояти и сточившиеся наконечники стрел – зачем тебе все это?
- Одежда не такая уж и рваная. Она еще послужила бы, да некому залатать. А из рукояток и наконечников еще можно что-то смастерить, но никак не дойдут руки. Отец мог сделать из этой рухляди что угодно, а я нет. Своего кузнеца у нас нет, помер давно, а городские кузнецы за работу берут плату.
- А у тебя нечем платить? – Билл выудил со дна сундука туго набитый позвякивающий кошель и лукаво взглянул на Тома. – Ты награбил по всей Франкии для того, чтобы монеты лежали без дела?
Шакал усмехнулся и покачал головой.
- Я же не умею считать.
- Ах, да. – Принц рассмеялся и убрал монеты. На самом дне сундука он нащупал какой-то продолговатый камень, завернутый в тряпку. Развернув ее, Билл округлил глаза и воскликнул: - Это же мыло! Настоящее мыло! Почему ты не дал мне его, когда я мылся?
- Я забыл про него. Не так часто роюсь в этом сундуке.
- Настоящее арабское мыло из козьего жира… Том, я хочу помыться.
- Опять? Мы же недавно прекрасно помылись в лохани.
- Это было больше похоже на размазывание грязи по себе. А ты вообще залез в воду после меня, нечистоплотный северный варвар. Том, прошу тебя, это не прихоть, а необходимость!
- Хорошо, капризная арабская неженка, заворачивай свое чертово мыло. Но воду я тебе греть не буду. Поедем утром в Магдебург искать тебе баню.
- Тогда, может, и в кузницу заедем? Я посчитаю.
Том посмотрел на Билла и улыбнулся. Тот, пыхтя и возбужденно бормоча что-то под нос, сворачивал в узел обломки клинков и наконечников, складывал в сумку ласкающие слух звоном монеты и бережно завернутое мыло. Откинувшись на спину, главарь закрыл глаза, и долгожданная усталость накрыла его. Уже в дреме он почувствовал, как ложится рядом Билл, как обнимает его, - и легкое прикосновение к губам, настолько легкое, что кожа почти не ощутила его, но ощутила и затрепетала в ответ душа.

На рассвете они вновь покинули стойбище вдвоем, оставив почесывающего бороду Якоба присматривать за порядком. Бородач долго глядел вслед удаляющимся всадникам и недоумевал, пытаясь понять, что произошло. Что-то изменилось в его вожде, и эта перемена резко бросилась в глаза, как только Шакал показался из-под полога своего шатра. Спокойный взгляд, гладкий лоб без поперечных складок у переносицы, расслабленные, а не плотно сжатые губы – все это было слишком редким, чтобы быть обычным. Якоб обернулся на Билла, но тот с вдохновенным лицом пробежал мимо, нетерпеливо кружась вокруг запрягаемого коня. Том махнул рукой, бросив: «Мы в город, приглядывай тут», и они уехали по свежему снегу.
Магдебург едва ли отличался от встречаемого ранее на пути Регенсбурга – все те же унылые крепостные стены, деревянные дома и недружелюбные жители, но в этот раз Билл не ощущал гнущего к земле тяготения. Покрывший все снег скрадывал черноту и убогость построек, а из-за облаков иногда показывалось солнце, ослепительно отражаясь от белой земли. Принц еще помнил, что случилось с ним после того, как дождливый Регенсбург остался позади, но теперь эти воспоминания казались далекими и неправдоподобными, как забывающийся сон. Билл смотрел на беззаботно покачивающегося в седле Тома и, как не пытался, не мог поверить самому себе, что именно этот человек едва не отправил его к праотцам. Тот другой, с безобразным лицом и окровавленными руками, проклятый всеми Шакал и этот молодой улыбчивый юноша двадцати лет, заботливо обнимающий во сне и терпеливо дожидающийся, пока Билл справится с возобновившим попытки сбросить седока конем, не могли быть одним человеком. Шакала, одержимого местью и презрительно щурящегося на него, с которым принц познакомился, выволоченный незнакомым бородатым мужиком из повозки, не стало, и Билл не позволит ему вернуться. Он понимал, что только теперь по-настоящему узнает Тома.
В конце улицы путники завернули в открытые ворота постоялого двора. Хозяин вышел им навстречу, что-то жуя и вытирая руки о рубаху. Том и Билл спешились и подошли к нему.
- Чего хотите? – грубо поинтересовался мужик, оглядывая гостей.
- Баню и пожрать, - в тон ему ответил Том. – А так же кузнеца. Есть в вашем городе хороший кузнец?
- Нет, только криворукий, - съязвил хозяин.
Билл отодвинул главаря и, достав из кармана кошель, позвенел им.
- Просим вас, нам нужна горячая баня, сытный обед и кузнец с золотыми руками.
Хозяин двора расплылся в беззубой улыбке и развел руками.
- Добро пожаловать, будьте как дома! Проходите, моя жена вас накормит, а я пока распоряжусь обо всем.
Повернувшись к конюшне, он свистнул, и из-за угла выбежал худой подросток и потянул коней за поводья. Билл и Том вошли в харчевню, в которой за столом возилась дородная женщина средних лет. Увидев постояльцев, она засуетилась и скрылась на кухне.
- Какие все падкие до монеток, - сказал Том, садясь за стол. Принц сел напротив.
- Бедняков можно понять. Не думаю, что постоялый двор в таком глухом месте приносит большого дохода.
- Они-то бедняки? Да они обсчитывают только так, будь настороже.
- Не знаю, не знаю, вряд ли обсчитают так, как могут на востоке. У нас это довольно знатная работа, но у любого араба при звоне и виде золота загораются глаза. Ты не представляешь, какие мы на самом деле жадные и хитрые.
Том ухмыльнулся. Из-за двери, ведущей в кухню, показалась хозяйка и поставила перед гостями миски с дымящейся похлебкой.
- Что за мясо? – строго спросил Билл.
- Кура, - ответила женщина, и принц довольно кивнул.
После трапезы вслед за хозяйкой путники поднялись на второй этаж в отведенную им комнату.
- Баня уже готова, - сказала женщина. – Можете идти мыться. За кузнецом послали, тоже сейчас придет.
Билл повернулся к Тому. Главарь отошел и сел на кровать.
- Я буду ждать кузнеца, иди пока первым.
- Ты не пойдешь со мной? – Билл почувствовал отголосок досады. Шакал поморщился.
- Не стоит, я думаю. Я схожу в баню после тебя. Обещаю помыться, как следует.
Принц промолчал. В голове возникли воспоминания о Томе у залива – упругая кожа, покрытая мурашками на холодном ветру, и становившиеся фиолетовыми соски – и подтянутое тело в свете факелов, блестящее от воды. Билл отвел глаза, сжимая в руках дорожную сумку.
- Ты прав, лучше по отдельности. Сходи к кузнецу и попроси хозяйку припасти что-нибудь нам на обратную дорогу. Скажи, что расплатимся перед уходом.
Том кивнул, глядя в пол, и Билл вышел.
Добротно сколоченная баня понравилась Биллу, ее стены и пол были сделаны на совесть. Раздевшись в предбаннике, он радостно вошел в горячее пространство, освещаемое лишь маленьким окошком под потолком. Опустив руки в горячую воду, принц с наслаждением прикрыл глаза, тепло побежало по телу, даря ласку каждой промерзшей частице. От долгого лежания мыло засохло и пенилось плохо, и Билл просто тер им кожу. Кусок выскальзывал из руки, оставлял блестящие разводы на теле, мелкую пену на курчавившихся волосках на подмышках и низу живота.
Шакал выложил перед кузнецом из мешка весь накопленный скарб. Почесывая в затылке, тот принялся перебирать наконечники, раздумывая, что с ними можно сделать. Оставив кузнецу железо и обещание заплатить перед отъездом, Том вышел на свежий воздух. Зимний день был короток, и вновь начинало смеркаться, двор погружался в темноту. Хозяин закрыл ворота, перед ними лежала лохматая собака, выгрызая из шерсти блох. За спиной открылась дверь, и выглянула хозяйка.
- Вы в баню? Возьмите лампу, там уж темно, наверное. Дрова в предбаннике, если похолодало.
Том принял из ее рук лампу и пошел, освещая протоптанную в снегу тропинку. Из трубы бани вверх поднимался дым, а сама она была маленькой и теплой и неудержимо манила, приглашая забрать скрытое за ее стенами свое нечаянное счастье.
Старые петли тихо скрипнули, и круг света пал на вещи Билла, аккуратно сложенные на низкой лавке. Поставив лампу на пол, Том торопливо разделся, дрожащими руками бросая свою одежду рядом. В стене у самого пола за маленькой дверцей горел огонь, главарь открыл ее и бросил в печь несколько деревяшек. Пытаясь пересилить волнение, он толкнул влажной ладонью дверь в баню, и вырвавший оттуда пар обволок его, затягивая внутрь. Лампа осветила вьющиеся клубы пара и белое тело, спрятанное за ними. Билл быстро обернулся, испуганно глядя на вошедшего. Том поставил лампы на скамейку у двери и подошел к нему.
- Знаешь, если долго сидеть в бане, можно и удар схлопотать, - сказал он. Лица Билла почти не было видно, и Том лишь слышал его дыхание и чувствовал жар мокрого тела. Он наугад подался вперед, встреченный на полпути губами Билла. Принц скользнул в его объятия, оказываясь в крепком кольце рук, жадно целуя в ответ.
Пар заполнил тесное пространство, захватывая воздух в плен, жара сдавила со всех сторон. Билл с судорожным вздохом оторвался от губ Тома, прислоняясь лбом к горячему плечу. Его лицо пылало от счастья и стыда за свое твердое обжигающее желание.

Принц отсчитал положенные за гостеприимство монеты, и, забрав наточенные наконечники и возрожденные заново клинки, они покинули постоялый двор и Магдебург, несмотря на то, что стояла уже ночь. Мир превратился в сверкающий черно-белый, с отливающими серебром звездами-бриллиантами, брошенными на атлас ночи неведомой богатой царицей. Один самый большой лунный алмаз катился вслед за путниками по небу, освещая им дорогу. Ночь была ясной и тихой, без единого порыва ветра или холодного шепота мороза. И всадники ехали молча, не смея нарушить эту гармонию, позволяя себе лишь легкую улыбку на губах.
- Почему ты не захотел остаться на ночлег? – наконец, спросил Билл. – Переночевали бы там, а утром вернулись. Лагерь же никуда не уйдет.
- Я не привык спать в чужом месте. Лучше в своем шатре. Или ты устал? Почему не сказал, мы бы не остались.
- Нет, я не устал, наоборот, полон сил. Почему бы нам не построить свою баню в стойбище? Не греть же всем воду на кострах и мыться в лохани.
- Хорошо бы было. – Том зевнул. – Да только там тоже премудрости свои, печь надо сложить, стены как-то конопатить… Да и куда нам ее потом девать? Большую часть года мы ездим, где в деревне вымоемся, летом в реках. Это только для оседлых самое то.
Билл повернулся к Тому и задумчиво посмотрел на него.
- Я тут подумал… Вчера утром, когда я вышел из шатра, мне показалось, что мы так стояли всегда и могли бы стоять. Не то, чтобы я почувствовал себя дома, но… мне понравилась эта мысль.
- Намекаешь на то, что теперь мне не от чего бежать? Может и так. Но я пока не готов к тому, чтобы осесть и обрасти корнями.
- Почему нет? Теперь тебя ничто не заставляет искать укрытия и прятаться по лесам.
- Пойми, я все еще считаюсь негодяем и душегубцем. Останься я жить где-нибудь, рано или поздно меня найдут, я тогда я никому не докажу, что отрекся от зла.
Принц понимающе промолчал и натянул поводья.
- Давай передохнем. Мой желудок снова пуст. Что нам дала с собой хозяйка двора?
Том спешился и отцепил от седла сумку. Скинув плащ, он постелил его на снег и сел.
- Тебе должно понравиться.
- Что это? – Билл глядел на плотно завязанные горшки. Главарь достал хлеб и отрезал от него два больших куска.
- Сметана и мед. Хлеб, как видишь, не самый свежий. Сделан из остатков муки и отрубей. Где-то была у меня ложка…
Билл осторожно поворачивал в руках хлеб с толстым слоем густой сметаны на нем и политым сверху золотистым медом. Мед стекал с краев на пальцы, норовя капнуть на одежду или забраться каплями под рукав. Его сладость, кисловатый вкус сметаны и сухого хлеба слились для принца в одно долгое ощущение безмятежной ночи и радостного волнения. Но кое-что все же не давало ему покоя.
- В кувшине молоко, но придется пить прямо из горла, кружек с собой нет, - бормотал Том, попутно пережевывая свой кусок.
- Том, - позвал Билл, и он поднял голову. – Том, я люблю тебя.
Шакал опустил глаза, чуть улыбнувшись в ответ. Принц поджал губы и, проглотив ком в горле, сказал:
- Я хотел бы знать, что ты решил насчет меня. Теперь, когда твоя душа открыта, мне нужно знать, что ты чувствуешь ко мне.
- Я же сказал тогда, на пепелище. И сегодня… Я пришел к тебе не просто так, а потому что хотел видеть тебя.
- Это можно воспринять как угодно. На пепелище ты сказал, что чувствуешь меня, а это может значить, что я был первым живым человеком, которого ты почувствовал рядом. А насчет бани – мне было приятно, не скрою. Но ты, вероятно, привык ласкаться в банях, в прошлый раз вообще девку притащил…
Главарь хмыкнул, отхлебывая из кувшина.
- Нашел, что сравнить. Билл, ты, помнится, говорил, что тебе все равно, полюблю я тебя или нет, лишь бы быть со мной рядом.
Билл замер, грудь наискось пронзила нить боли.
- Да, но…
Том посмотрел на Билла – губы того дрожали, и весь он сник разом – и всплеснул руками.
- Ну, что ты хочешь услышать от меня? Что я тоже люблю тебя? Что уже не мыслю жизни без тебя? Ну, что тебе в этих словах, Билл? Когда ты признался мне, я понял, что хочу ответить тебе тем же, и мечтал, что смогу сказать тебе те слова, что ты ждешь от меня. Но сейчас я понимаю, что их слишком мало, непростительно мало. Какое они имеют значение? Разве я смогу в них выразить, что чувствую к тебе?
Принц мгновение молчал, затаив дыхание, а затем расцвел в улыбке и уронил голову на руки, радостно выдыхая. Том покачал головой, глядя на него.
- Неужели тебе этого достаточно? – Билл кивнул несколько раз, пряча блестящие глаза. – А мне - нет. Я хочу доказывать это своими делами. Ты доказал мне свою любовь, теперь моя очередь. Я хочу быть достойным твоей любви.
Билл выпрямился и решительно потянул на себя главаря. Измазанные медом и молоком губы столкнулись, сливаясь в нежном поцелуе, за которым уже кипело и томилось сладкое безумие. Принц мягко опустился на землю под напором Тома и вдруг почувствовал, как сильно закружилась голова, а звезды на небе завертелись и смешались в одно. Положив ладонь Тому на грудь, Билл отстранил его и с трудом вымолвил:
- Едем… скорее…
Билл не помнил, когда разум его вдруг померк, снисходительно уступая зову тела. Он помнил лишь, как они ворвались в шатер, как Том легко подтолкнул его на шкуры, как его дрожащие пальцы пробрались под пояс штанов, стягивая их с узких бедер. Краснея, принц приподнялся, выскальзывая из одежды. Где-то далеко, за пределами сознания потерялись стыд, страх и грозящие карой запреты.
В шатре было темно, факелы давно потухли, и Билл был рад этому, не зная, что Том прекрасно видит в темноте, как горит изнутри его тело, а кожа мерцает золотым свечением. Билл был рад, что не видит Тома, иначе б он совсем лишился рассудка. Он чувствовал его робкие, но страстные прикосновения, жаркое дыхание, запах его влажного гибкого тела, и всего этого было достаточно, чтобы сходить с ума, извиваясь на щекочущих голую спину шкурах. Они лишь касались друг друга, безотчетно целуя в губы, шеи и плечи, переплетаясь и раскрываясь друг другу.
Тело пронзали мириады крохотных молний, и пальцы ныли от нестерпимого желания. Осмелев, Билл опустил руку и коснулся Тома. Тот замер на мгновение и с глухим стоном подмял принца под себя, стискивая ладонями гладкие ягодицы. Билл вскрикнул, выгнувшись и поднимая навстречу обжигающему Тому бедра. Том вжался в них, вздрагивая от трения напряженной плоти, сминал черные волосы в пальцах и целовал, захватывая губами мягкую кожу, гладил ее, лизал, упиваясь сладостью и податливостью желанного тела. Они двигались навстречу друг другу, разрывая благосклонную ночную тишину вздохами и бессвязным шепотом, пытаясь крепче ухватиться друг за друга, скользя и задыхаясь. Билл судорожно цеплялся за плечи и спину Тома, чувствуя, как стремительно накрывает с головой волна ослепительного восторга, одна на двоих…
Пальцы Тома крепко сжимались на бедре, принося ощутимую боль, и принц лениво накрыл ладонью его руку, расслабляя ее. Он был счастлив, так счастлив, что в глазах стояла влажная пелена, а виновник этого все еще лежал на нем, тяжело дыша и медленно приходя в себя. Другой рукой Билл обнимал его и улыбался – тому, как стекает по его телу их обоюдное удовольствие, тому, как бесстыдно он вел себя, достигнув пика, тому, как болели от поцелуев губы.
Том пошевелился, сползая с него и поворачиваясь на бок, сонно обнял Билла, укладывая голову на его плечо. Чуть слышно произнес:
- Люблю тебя…- и мерно задышал. Билл, прикоснувшись губами к его волосам, нащупал край покрывала и натянул его на их остывающие тела.
Ночь постепенно слепла, одну за другой снимая с неба свои звезды.

Продолжение
Предыдущая часть