Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Арабская ночь
Автор: Дарья Ивлева (Benzin)
Персонажи: Том/Билл (Абильхан)
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Angst, Adventure
Категория: Slash
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: о любви)))
От автора:
1. Выражаю огромную благодарность за помощь в подборке материалов к фику моим подружкам - Каро, Мохнатый Кокось и Die Bonbon.
2. Помним: я пишу слеш-фик, а не учебник по истории)))
Дисклаймер: все написанное принадлежит мне, прототипы - сами себе. Никакой выгоды, кроме читательского удовлетворения, не преследую.

Любовь — восхитительный цветок, но требуется отвага,
чтобы подойти и сорвать его на краю ужасной пропасти.
Стендаль

За ночь деревья поседели, покрывшись тонким слоем инея, небольшие лужицы в изрытой копытами и колесами земле застыли, жалобно хрустя под ногами. Еще не замерзшее, но уже ледяное озеро обиженно смотрело на берег, перестав плескать и призывно сверкать водной гладью. Ледовая корка таяла от человеческого тепла, сводя колючим холодом голые ступни, а топорщащаяся кора старого дерева царапала спину, болезненно тревожа кривой шрам на ней. Том ушел из шатра в одних лишь наскоро натянутых штанах, но вернуться было выше его сил, и он сидел, покорно позволяя ночному морозу нещадно грызть и студить его тело. У самых ног его молчала вода, не пытаясь достать его своими пальцами-волнами, а на ветвях деревьев, протянувшихся друг к другу, будто желая сплестись в одну большую паутину, полуночными бдящими сидели вороны, но и они не нарушали тишины хриплым карканьем. Их черные глаза блестели и светились в темноте, и Шакалу казалось, что это сама ночь смотрит на него десятками хитрых, лживых глаз, что коварные демоны, висящие в воздухе и сидящие под водой, вновь пришли к нему – выжидать, когда прорвется из клетки в груди человека их брат.
Том мог бы просидеть так всю ночь, столько, сколько понадобится безразличному холоду, чтобы добраться до сердца и остановить его. Но инстинкт жить гнал прочь от этого места, заставляя шевелиться и подниматься с земли. Шакал привстал, но одеревеневшие ноги не слушались, и, пошатнувшись, он упал на колени у самой кромки воды. Невесомо колыхнувшись, озеро показало ему крепкого статного юношу с литыми плечами и широкой грудью, с красивым молодым лицом, мягкими ресницами и красной линией искусанных губ. Но Том этого не видел. Из зыбкого водного отражения на него глянуло поросшее шерстью чудище с клыками и рогами, таращащее круглые желтые глаза без зрачков. Ужаснувшись, Том отшатнулся и, падая и спотыкаясь, побрел в свой шатер, отчаянно надеясь, что там уже никого нет.
Промокший пол громко чавкнул под ногами, вода поднялась и запузырилась вокруг ступней Тома. Шакал удивленно огляделся, замечая перевернутую лохань и мокрые края пологов. Билл сидел под неохотно горящим факелом, подобравшись. Услышав шорох, он поднял голову и взглянул на Тома.
- Ты вернулся?
Главарь замер, взгляд принца, полный тоски и надежды, обездвижил его, голос приковывал к месту.
- Прости за то, что я учинил здесь, - сказал Билл и встал, делая шаг к Тому. Шакал отступил назад. Он мог с голыми руками броситься на вооруженного до зубов противника, но перед безоружным принцем чувствовал себя беззащитным мальцом. Всему виной были эти глаза, молящие о чем-то, и эти слова, до сих пор отдающиеся в ушах набатом. Отражать такую атаку Том не умел.
- Тебе лучше уйти, - выдохнул Шакал, обходя принца стороной и поднимая с пола сырую одежду.
- Почему?
Том зажмурился.
- Уходи, Билл.
- Почему ты отвергаешь меня?
- Я хочу, чтобы ты ушел, прошу, оставь меня одного.
Билл сжал ладони, и его губы скривились в попытке улыбки.
- Мне сватали самых красивых и богатых принцесс со всей Азии, невесты всего Востока мечтают стать моими женами. Любая девица готова умереть за один мой взгляд в ее сторону. Я же говорю слова любви тебе, а ты просто просишь меня уйти?..
- Чем я лучше твоих принцесс? – Криво усмехнулся Том. – Твои принцессы подойдут тебе лучше, чем я.
- Это мне решать. Мое сердце выбрало тебя.
- Господи, да за что? – Шакал швырнул в угол вещи и повернулся к Биллу, почти мечтая о том, чтобы увидеть на лице принца издевательскую ухмылку, презрение, любой знак того, что он насмехается. Но, вглядываясь в блестящие глаза напротив, лишь больше увязал в ошеломляющем осознании того, что Билл не лжет.
- Ни за что. Любят ведь не за что-то, а вопреки всему.
- Вопреки всему, - повторил Том и нахмурился. Быстрым шагом подойдя к принцу, он сжал руки на его плечах. Билл скрипнул зубами, но промолчал. – Вопреки всему? Это ли не жалость? Все ненавидят, а ты… Ты просто заблуждаешься. Это лишь наваждение, Билл, тебе только кажется. Если бы ты знал, какой я на самом деле, ты бы не твердил, что…
- Разве ты не рассказывал мне? Если ты о том, то знай, это не причина разлюбить тебя. Я лишь сильней хочу отдать тебе свою любовь, потому что уверен – она способна помочь тебе забыть о прошлом.
- Ты знаешь далеко не все. И я не хочу, чтобы ты знал, но поверь мне, там, внутри… - Том схватил Билла за руку и порывисто прижал ее к своей груди, - … там нет ничего, что отзовется тебе. И если ты действительно любишь меня, то тебе следует как можно скорей покинуть меня и забыть. Потому что придет время, и ты тоже будешь висеть на суку, я просто избавлюсь от тебя за ненадобностью. Неужели ты не боишься этого?
Билл мягко высвободил руку и провел ладонью по щеке Шакала, убрал с его лица волосы.
- Не боюсь. Ведь ты угрожаешь мне лишь за тем, чтобы уберечь, не нужно быть излишне прозорливым, чтобы понять это. Но если ты решишь убить меня, я буду только рад принять смерть из твоих рук. Расскажи мне все! И если ты окажешься прав, что я разлюблю, я уйду и больше не стану донимать тебя.
Том молча смотрел Биллу в глаза, а затем с усилием отвел взгляд.
- Нет. Ты вернешься домой и все забудешь, я просто требую этого от тебя. До прибытия в Ахен тебе лучше держаться подальше от меня. Уходи.
Принц болезненно поморщился и прижал ладонь к глазам.
- Ну и дурень! – Надрывно крикнул он. – Думаешь вечно строить из себя молчаливого страдальца? Твоя боль никогда не уйдет от тебя, потому что ты сам держишь ее! Тебе самому удобно жить и ждать от всех подвоха, во всем видеть злой умысел. Легче творить зло и отговариваться тем, что добра не видел! Если бы ты хоть раз оглянулся вокруг, вылез из своей темной клетки, ты бы увидел, что мир не делится на тебя и остальных! Открой глаза, наконец. На твоей стороне есть еще я…
Главарь не шевелился, продолжая стоять спиной к принцу. Билл отчаянно взмахнул руками и выбежал, бросившись прочь от шатра.

- Абильхан, ну куда ты собрался?
- Не могу, отец, не могу больше здесь находиться. Я пойду к себе.
- Ты не можешь уйти, еще две невесты ждут, что ты их примешь.
- Мне не нужна невеста! Хватит и тех двадцати, что уже покрасовались передо мной.
- Их было всего четыре, Абильхан. По-моему, очень миловидные и сообразительные девушки.
- Да, они сообразили, что замужество за принцем – выгодно. Теплое местечко!
- Не понимаю, чего ты так злишься, сын. Это понятно и так с самого начала, мы заключаем браки, прежде всего, для укрепления своего положения. Ты женишься на дочери богатого и знатного человека, тем самым покровительствуешь ему и его семье, а он, в свою очередь, помогает тебе держаться своими связями и золотом.
Абильхан повернулся к отцу и сложил руки на груди. Шахджахан сидел на троне, чуть заметно улыбаясь. Его сын был забавен в своем юношеском гневе.
- Я себе это по-другому представляю. Ты говоришь – связи и золото, а нас самом деле все зависит от того, буду ли я спать с его дочерью или нет.
Халиф развел руками и улыбнулся.
- Издержки ремесла, дорогой.
Принц рыкнул и пнул кадку с растущим в ней лимонным деревом. Крупный желтый плод на стебле сорвался и упал на пол, покатившись в угол.
- Я не хочу обнимать незнакомую мне девицу, не хочу целовать ее, не хочу, чтобы мне рожала наследников какая-то чужая, непонятная, нелюбимая мной женщина! Как я смогу любить своих детей, если не буду любить их мать? Рядом со мной должен быть человек, которому я буду доверять, на которого надеяться, которому смогу рассказать, что у меня на душе.
- Для этого есть визири, - заметил халиф.
- И, тем не менее, жене своей я тоже хочу верить. Как можно верить человеку, которого я знать не знаю? А вдруг ее отец переворот готовит?
- Не преувеличивай, Абильхан.
- Нет, я буду! – Лимонное дерево вновь покачнулось от удара по кадке.
- Послушай, сын. – Шахджахан устало вздохнул и поднялся с трона. – Что за глупости ты говоришь? Почему ты не сможешь любить своих детей? Я же люблю тебя.
- Не сравнивай, отец, твой наследник рожден от любимой жены.
- Это правда, но мне просто повезло встретить ее.
- Я тоже хочу, чтобы мне повезло! Я буду ждать, пока судьба не сведет меня со своей любовью.
- Ты должен понимать, что так может и не быть. Ты всегда сможешь снова взять в жену ту, которую полюбишь, но тебе пора уже сейчас готовиться к тому, что проживешь всю жизнь без нее. Возможно, все сложится так, что ты полюбишь и ту женщину, которую тебе придется взять в жены против желания сердца, и она заменит тебе твою любовь.
Принц выпустил из рук тонкую ветку лимона и повернулся к отцу, серьезно глядя тому в глаза.
- У тебя три жены и целый гарем наложниц, - проговорил он. – Смогла ли хоть одна из них заменить тебе твою любовь?
Шахджахан медленно выпрямился, лицо его стало суровым.
- Знаешь, я думаю, тебе и правда следует пойти в свои покои, - холодно сказал он, указывая рукой на дверь. Абильхан быстро вышел из тронного зала и побежал к себе мимо склоняющих перед ним головы слуг и стражников. Влетев в свои покои, он громко хлопнул дверьми, с шумом опуская засов, и бросился на ложе, пряча лицо в подушках.
- Вот увидишь, я найду свою любовь и не отпущу ее ни за что! Ни за что! – Шептал он, давясь слезами.
Спустя некоторое время дверь покоев тихо скрипнула, и халиф проскользнул в спальню. Сын лежал ничком, будто спал. Шахджахан опустился рядом и погладил его по голове.
- Прости, дорогой. Наверное, я погорячился, решив так рано тебя женить, тебе ведь нет еще и восемнадцати. Конечно же, ты сам волен решать, когда тебе вступать в брак, ведь ты сам халиф. Если Аллах предначертал тебе судьбоносную встречу, разве я могу препятствовать его воле?
Принц сел и прижался к груди отца, смахнув со щек прозрачные капли.
- Я чувствую ее, понимаешь? – Сказал он. – Я знаю, что где-то она есть, и что она тоже тоскует обо мне. И, может быть, прямо сейчас моя судьба думает обо мне, как я о ней.

Гулкий хлопок – и очередной глиняный горшок разлетается на крупные бурые осколки. Брызжут соком во все стороны пронзенные стрелой яблоки. Падают с подставок тяжелые мешки с песком, осыпая себя содержимым, будто раненые тела кровью. То и дело слышатся одобрительные возгласы и хлопки. Ангус улыбался, хитро сощурившись и поглядывая по сторонам, - сегодня его приемный сын показывал свои умения стрелять из лука. Вождь кивал и довольно хмыкал, наблюдая за сыном, прицеливающимся к очередному яблоку, привязанному за черенок длинной ниткой к ветке дерева. Том разжал пальцы, и стрела метнулась по прямой, разрезая грубым наконечником яблоко пополам и впиваясь в дерево. Колчан опустел, и Том, снимая его с плеча, подошел к отцу.
- Молодец. – Ангус похлопал юношу по плечу. – Стреляешь прямо как я.
Чем старше становился Том, тем сильнее был похож на отца, хоть и не текла в их жилах одна кровь. Вместе с умением орудовать мечом и луком, скакать на коне и ловко скрываться, он перенял у Ангуса и выразительный прищур глаз, и привычку играть ножом, подбрасывая его вверх и ловя, и даже его волосы светлели и разлетались при ходьбе совсем как у вождя. Но были и большие различия, печалившие варвара. Тому было уже семнадцать лет, а он так и ходил угрюмый и молчаливый, с ровесниками почти не водился, да и старших особо не почитал. Ангусу, имевшему веселый и дружелюбный нрав, смотреть на сына было тяжело.
- Ну что? – Спросил мужчина, пока они с сыном шли к своему шатру. – Гулять сегодня с ребятами идешь? Говорят, в городке, у которого мы остановились, ярмарка идет. Сходил бы со всеми, не киснул со мной тут.
- Не хочу.
- Да брось ты, когда еще день свободный выдастся? Сходи.
Том скривился и мотнул головой. Ангус закатил глаза, сын скорее упрямился, чем не желал развлекаться. Впереди послышался девичий смех, и варвар, присмотревшись, улыбнулся.
- Смотри, - кивнул он сыну. – Хельга тоже собирается с подружками. Девчонки-то все по парам будут, одна она без ухажера.
Ангус пихнул сына локтем и заметил, что на мгновение отстраненный взгляд того стал чуть мягче.
- Хорошо, - согласился Том. – Если ненадолго, то можно.
- Вот и здорово… Эй, девушки! Томаса моего захватите с собой. А то он скромный, сам подойти стесняется.
Юноша скрипнул зубами. Тонкая и легкая Хельга, с рыжей косой из вьющихся волос, подбежала и, схватив его за руку, повлекла за собой в стайку молодых ребят, собиравшихся на ярмарку. Том молчал и покорно шел следом, изредка поглядывая на ее веснушчатое радостное лицо.
Вдоволь насмотревшись на корчащих гримасы шутов и наевшись кренделей, юноши и девушки спешили обратно в лагерь, смеясь и распевая.
- Стой! – Вдруг шепнула Хельга и, оглянувшись на уходящих друзей, потянула Тома в сторону стоящего на окраине сарая. – А ты целоваться умеешь?
Том неопределенно повел плечом, но девушка сочла этот жест за согласие и, обняв юношу за плечи, задрала голову вверх и сложила губы трубочкой.
- Я тебе нравлюсь? – Удивленно спросил Том. Хельга открыла глаза и засмеялась.
- Конечно, ты ведь наш вождь будущий.
Молодой варвар прикусил язык.
- Только поэтому?
- Нет, ты еще красивый. Давай, целуй меня!
Разочарованно вздохнув, Том отодвинул от себя Хельгу и пошел следом за скрывшимися между деревьев ребятами.
- Ну и черт с тобой! – Крикнула ему в спину раздосадованная девушка. – Ишь какой нежный выискался! Да я всех подговорю, чтобы ни одна девчонка с тобой не пошла! И не нравишься ты мне нисколько, приблудыш!
Хельга долго шла следом и, видя, что на ее слова не отвечают, язвила и обзывалась. Но, что она говорила, Том не слушал. Стойкая обида на самого себя душила и вертелась внутри волчком.
- А я вот возьму сейчас и не приду обратно! И пусть все думают, что ты меня обесчестил и убил. – Хельга перегнала Тома и встала перед ним, показывая язык. Юноша поднял взгляд на нее, и вдруг глаза заволокло чем-то черным, превращая молодое лицо девушки в старушечью маску…

Костер радостно трещал, досыта накормленный ветками и сухими листьями. Голодные варвары переговаривались, теснясь вокруг огня. Билл сидел рядом с Якобом, невпопад кивая на его бормотание, глядя пустыми глазами на превращающиеся в пепел сучья и ощущая жар этого костра у себя в груди.
- О, Томас, Томас! – Крикнул кто-то. – Пошли к нам! В тесноте да не в обиде…
Принц сжался, словно пытаясь стать меньше, а то и вовсе исчезнуть, раствориться в воздухе. Главарь сел неподалеку, тоже отводя взгляд, и принялся с усердием хлебать пресную похлебку, чтобы его не донимали беседами.
- Бабы совсем бешеные стали, - посетовал кто-то из круга. – Привела вчера одна свою соплюшку и говорит, мол, ваш отпрыск мою принцессу целомудрия лишил. А я ей говорю – а оно было, целомудрие-то ваше?
- Хо-хо, точно. Молодые девицы теперь совсем стыд потеряли. Сами приходят и нарываются. Недавно только свою порол, чтобы юбкой не крутила у мальчишек перед носом.
- Вот, правильно. Раньше, помню, чтобы девицу уломать, приходилось и так, и сяк, и ходили за ними, бывало, что и по году. И то – для того, чтобы в щеку поцеловать дала.
- Хватит скулить, ты хоть со своей уединиться смог, а меня ее отец застукал и жениться заставил. И после этого только до дочери допустил… собака.
- Я б на его месте так же поступил! Нечего тут… Но ты прав, бабы тоже озверели. У моего брата сына в деревне соседка в свою постель уложила! Самой скоро внуков нянчить, а она мальчишку молодого нецелованного совратила!
- Ну, это парню на пользу пойдет, она его научит, как с женщинами это самое… обращаться. Я вот тоже в объятиях материной тетки мужчиной стал. И ничего, кое в чем понятие имею.
- Ну, хватит вам языками молоть! – Крикнул Якоб, стукнув кулаком по колену. – Постыдились бы перед гостем, что он о вас подумает!
Билл поневоле расплылся в улыбке, глядя на сердито отдувающегося в бороду друга.
- О! Раз гость арабский с нами сидит, пусть расскажет что-нибудь. Скажи-ка, Билл, женщины арабские красивые?
- Красивые, - согласился принц. – Но только красота их законным мужьям и доступна. Они ходят в длинных одеждах и закрывают лица платками, чтобы никто не смог на них смотреть.
- Ну и дела, а как же я тогда увижу, красавица там или страх какой? Посвататься захочу к девице, а у нее под покрывалом… - Варвар изобразил страшную рожу, и сидящие у костра дружно загоготали.
- У нас на Востоке о свадьбе договариваются родители. И если у тебя нет достаточного богатства, чтобы жениться, то ни о каком сватовстве речи быть не может. К тому же, если тебе с девушкой нужно только побаловаться, то знай, что в этом случае никто не подпустит тебя к ее дому и на расстояние полета стрелы.
- Вот как… - Молодой воин разочарованно вздохнул и покачал головой. Якоб ухмыльнулся и, придвинувшись к Биллу, толкнул его локтем и хитро спросил:
- А ты сам-то мужчина или мальчик еще?
Варвары переглянулись и наклонились вперед, заинтересованно глядя на принца. Билл покраснел и украдкой посмотрел в сторону молчащего Тома. Шакал отрешенно смотрел в сторону, безучастный к разговорам.
- Нет, конечно! И своим первым разом я горжусь. Это было в день, когда мне исполнилось четырнадцать, мой отец устроил по такому поводу большое празднество. И хотя в мою честь праздники устраиваются каждый год, тот раз был особенным. Отец решил, что мне уже пора вкусить запретного плода. После пира в моих покоях на тонких шелковых простынях меня ждали три самые красивые и искусные наложницы, присланные со всех концов света – китаянка, индианка и чернокожая египтянка. – Билл мечтательно улыбнулся под завистливо-восторженные возгласы слушателей. – Китаянка была невероятно нежна, индианка весела и затейлива, а негритянка – неукротима…
- Вот это я понимаю, не то, что мы, босяки, кто под забором, кто в сарае, тьфу.
- Ха! На то они с народа дань и собирают, чтобы баб с шиком драть! – Йохан неуклюже уселся рядом с Биллом, плеща вином из кружки. Опершись рукой о землю позади себя и вытянув ноги, он нашел осоловелыми глазами Тома и подмигнул ему. – Я вам лучше расскажу сейчас, как мы с Шакалом с одной девицей развлекались.
Том помрачнел и повернулся к Йохану, качая головой. Но захмелевший варвар продолжал говорить, посмеиваясь.
- Остановились мы как-то у деревеньки одной, и я подбил его сбегать туда, полазить по домам, пока селяне на поле все. Прошлись мы с ним, яблок набрали, хлеба, а в последнем доме на окраине на какую-то девчонку нарвались молодую. Эх, братцы, как она вырывалась, как скулила, да только нас двое было – один держит да рот зажимает, другой под юбку лезет…
- Йохан, закрой рот, - прошипел Том сквозь зубы.
- А чего такого? Скажешь, не было? Было и не раз, нечего отнекиваться.
- Я сказал, замолчи.
- Да ты что, неужели раскаиваться вздумал? – Йохан рассмеялся, показывая пальцем на главаря. – Поруганную честь чужую жалко? Ах ты, бедолага!
Варвары успели только отпрянуть от костра, как через него одним прыжком с места перемахнул Том и повалил Йохана на землю. Якоб вскочил, оттаскивая Билла в сторону. Йохан хрипел, прижатый к земле, и беспомощно вращал глазами, хмель затуманил ему голову, не давая защищать себя.
- Ты чего, дружище? – Бессвязно пробормотал он, пытаясь выползти из-под вцепившегося в него Шакала. – Ты чего, обиделся, что ли?
- Я тебе велел рот закрыть, какого черта ты нарываешься? – Том оттолкнул от себя Йохана, и тот упал на землю, ударившись затылком. Выпрямившись, Том перевел дух и оглядел растерянно топчущихся на месте варваров. И каждый отводил глаза, лишь Билл продолжал смотреть с неясным волнением. Отвернувшись, Том быстрым шагом направился к себе в шатер.
Дождавшись, пока варвары разойдутся и шум стихнет, Билл подошел к шатру главаря и нерешительно заглянул внутрь. Том сидел на шкурах, низко опустив голову и нервно сцепив пальцы.
- Ковры надо вынести, чтобы просохли, иначе затухнут, - сказал принц, чтобы разбить тугую тишину, грубо вливающуюся в уши.
Том поднял голову и посмотрел Биллу в глаза, отчего по спине того прошла дрожь, - Шакал уже не пытался прятать боль, позволяя ей сочиться черной пеленой из глаз и заливать лицо.
- Ты ведь все слышал. Мне тоже было четырнадцать, и я уже стал насильником. И после этого было еще несколько раз, я высматривал по деревням молодых женщин, и если они мне отказывали, я просто утаскивал их подальше от дома и брал свое. В семнадцать я убил девушку, в которую был влюблен, просто за несколько обидных слов, брошенных в спину. И в драке с тем парнем, изувечившим мне спину, я сам виноват. Он обозвал меня, а я не смог сдержаться. А позже, когда я занял место отца, первое, что я сделал, – сравнял с землей место, где родился. И все люди, что там жили, все погибли, и дети, и старики – я никого не отпустил. Целое село выгорело дотла. А сколько раз я грабил и разбойничал, лишая людей крова и пищи, я уже не могу вспомнить.
Билл покачнулся, чувствуя, как земля и воздух вдруг поплыли в разные стороны, грозясь порвать его пополам. Он мог лишь молчать, изумленно глядя на Тома.
- И если ты спросишь меня сейчас, зачем я делал все это, мне нечего будет тебе ответить. Потому что я сам не знаю, зачем. Клянусь, я хотел бы все бросить, все забыть, но стоит мне услышать дурное слово в свой след, увидеть, с какой ненавистью и отвращением на меня смотрят, как перед глазами все темнеет. Как будто что-то вселяется в меня и тащит с собой вниз, в самый огонь. Я никому не говорил об этом, даже отцу, я думал, что когда-нибудь смогу избавиться от этого, но все зря… Однажды в детстве я услышал, как одна женщина сказала моей бабке, что брошенными детьми завладевает бес, и что приютить меня и дать мне шанс выжить – значит, дать шанс выжить и этому бесу. С каждым разом я лишь больше уверяюсь в том, что она была права. Я не могу справляться с собой! И я смирился, думал, что так тому и быть… до тех пор, пока не появился ты. Ты, такой чистый и светлый, прощающий все зло и всю боль, такой красивый, такой добрый. Поэтому я и хочу, чтобы ты ушел. Я так боюсь сделать тебе больно, но делаю, черт бы меня побрал! И я не могу понять, не могу, как ты можешь любить меня?
Том зажмурился и закрыл лицо руками. Глухо застонав, он согнулся, складываясь пополам, как от режущей боли. Билл сжал кулаки, раня ладони острыми ногтями. Порыв ветра распахнул сзади полог, и прочная ткань скользнула по спине принца, словно напоминая о том, что он может сделать иной выбор – покинуть шатер, оставив Тому его мучения, а себе – право вернуться домой и жить спокойно. Но без малейшей тени сомнения Билл отверг эту мысль. Для него не было выбора – он любил.
Большими шагами Билл пересек шатер и опустился перед Томом на колени. Убрав его руки от лица, он провел ладонями по лицу Шакала, стирая залегшие на нем темные пятна страха и печали. И, гладя колючие щеки, зарываясь пальцами в мягкие волосы, Билл поцеловал Тома. Губы главаря были сухими и обветренными, но принц с упоением ласкал их, скользя по ним губами и языком, гладил и впивался со всей нежностью, на какую был способен, и не сразу заметил, что Том не отвечает ему, застыв куском льда. Но едва Билл отстранился, Том вдруг дернулся, смыкая руки вокруг него и с силой вжимая в себя, впечатываясь в губы снова, завладевая дыханием принца, забирая его и даря свое. И Билл чувствовал, понимал, что лед тает под его горячими поцелуями и течет по лицам огненной соленой водой, застывая на губах и сплавляя их воедино.


- Твои поцелуи сладкие и вязкие, как хурма.
Шепот Билла, прижавшегося лицом к влажной шее, его прерывистое дыхание сбегали по коже Тома горячими потоками, скользили по телу, обнимали еле ощутимыми прикосновениями, столь нежными, что они приносили боль. Принц льнул к Шакалу, обвивая руками его плечи, и, словно в полубреду, целовал и говорил неведомые раньше слова, невыносимые, заставляя Тома теряться и дрожать.
- Билл…
- Твоя кожа пахнет ветром.
- Постой же, Билл…
Том отстранил от себя принца, почувствовав, как тут же без его объятий под ворот рубахи скользнул холод. Поднявшись, он отошел, обхватывая гудящую от переполняющих ее мыслей голову. Билл спокойно смотрел на него, будучи не в силах, да и не желая очнуться от любовного дурмана.
- Что же это такое? – Проговорил Шакал, едва держась на ослабших ногах. – Так нельзя. Мы не ровня друг другу… да и после всего, что я сделал…
Билл устало потер веки пальцами и вздохнул.
- Опять ты за свое. Это было в прошлом! Ты был одинок и озлоблен. Но теперь ты не один, и подобного больше не повторится. Я буду рядом.
- Откуда ты знаешь? Я же сказал, любой косой взгляд выводит меня из себя. А что, если ты попадешься под руку? Я себе этого не прощу.
- Ты и так слишком многого не прощаешь. Ни себе, ни другим. Том… - Принц подошел к главарю, кладя ему руки на плечи. - Том, послушай. Перестань пытаться напугать и отвадить меня. Перестань повторять, какой ты плохой и сколько злодеяний совершил. Сколько раз я должен сказать тебе о своей любви, чтобы ты поверил мне? Я могу делать это без устали.
- Дело не в том, сколько раз ты это скажешь.
- А в чем же?
Шакал отвел взгляд, и сердце Билла сжалось.
- Ты не хочешь, чтобы я был рядом? Чтобы я вмешивался в твою жизнь?
- Я не знаю. Я столько лет мечтал встретить того, кто хотя бы немного меня полюбит, но когда это случилось, я испугался. Я боюсь того, что это сон, но явь пугает меня еще больше. Я не знаю, как мне вести себя с тобой, что говорить тебе, как откликаться на твои слова. Мне хочется ударить тебя и хочется обнять…
- Ты не оттолкнул меня, когда я тебя поцеловал. – Билл улыбнулся. – Наоборот.
- Да, это так. Но почему я это сделал…
- Скажи, что ты чувствуешь ко мне?
Том замешкался. Принц внимательно смотрел ему в глаза.
- А что я должен чувствовать?
- Спрашивай не у меня, а у своего сердца. Тут может быть только два ответа – любишь ты меня или нет.
- Я никого никогда не любил. Как я могу сказать, что чувствую к тебе? Что я должен испытывать, чего хотеть? Я не знаю. Потому твои признания и настораживают меня – ты говоришь о любви, но что она значит?
- Хорошо, я попробую объяснить… Твое лицо для меня красивее самой розовой зари, самого огненного заката. От вида твоего нагого тела во мне разгорается пожар, и я изнываю от желания прикоснуться к тебе. Твой голос мелодичнее любой прекрасной музыки, чище звона прозрачнейшего хрусталя, нежнее шелеста лепестков на ветру. Когда ты рядом со мной, весь прочий мир перестает существовать для меня. И когда ты поцеловал меня, я готов был умереть от счастья, и я думал, мое сердце разорвется – так сильно оно билось.
Шакал покачнулся и отступил на шаг, в изумлении глядя на Билла, чьи слова оглушали, ослепляли, били в грудь сгустками щемящей сладостной боли. Том чувствовал, как немая каменная стена, так старательно возводимая им вокруг своего сердца, сковывающая его взволнованное биение, трескается и осыпается. Сердце билось, мощными толчками превращая стену в песок, и он жег в глазах, просясь пролиться на щеки слезами.
Билл видел, как глаза Тома краснеют и влажнеют, и как Том всеми силами старался сдержаться. Сделав шаг к Шакалу, принц попытался обнять его, но тот отвернулся, зажмуриваясь и сцепляя зубы. Вздохнув, Билл прижался к спине любимого, обнимая его за пояс и кладя голову ему на плечо. Том напрягся, но не отодвинулся.
- Я тебя не заслуживаю, - прохрипел он. – Я не знаю, как мне воздать тебе за все, что ты делаешь для меня, не знаю, смогу ли почувствовать к тебе то же самое, что ты ко мне…
- Не нужно пытаться, если не сможешь, - отозвался Билл. – Я лишь хочу помочь тебе, чтобы ты освободился от своего гнета. Я готов ради этого на что угодно. Неважно, если ты потом выберешь не меня. Мы сможем остаться друзьями, как ты пожелаешь. Но позволь мне быть рядом и сделать все возможное…
Время замерло, невидимой дымкой повиснув в пространстве, ограничивая его всепроникающую силу в непрочных полотняных стенах шатра. Даже спокойный огонь факела перестал зыбко струиться вверх к потолку и тоже застыл, превратившись в переливающийся светлыми оттенками кристалл, мягко освещая свои скромные владения. Том щурился, веки наполнялись сонной тяжестью. Билл не шевелился у него за спиной, тихо и спокойно дыша, казалось, будто он уснул. Том перевел взгляд на пальцы принца, переплетенные на его животе, так несмело и так бережно касающиеся его. Осторожно, чтобы не нарушить устоявшийся покой и тишину, Том поднял безвольно висевшие вдоль тела руки и накрыл ладонями эти тонкие пальцы, дрогнувшие в ответ.
Шакал слышал, как бьется сердце Билла. Равномерно и громко, оно ударялось принцу в грудь, прижавшуюся к спине Тома так крепко, что его удары Том ощущал и в своей груди. Это любящее сердце неустанно и жадно пыталось достучаться до своего черного и потухшего собрата, омывая его своей кровью, очищая от наростов времени и прошлых окаменевших обид.
- Так тихо, - вдруг шепнул Билл, скользнув легкой щекоткой ресниц по плечу Тома.
- Наверное, идет снег, - ответил Том. Принц поднял голову, с любопытством оглянувшись на полог.
- Снег? Я хочу увидеть это!
Схватив Тома за руку, Билл выбежал из шатра и остановился, глядя вверх. С темного, без единой звезды, неба, бесшумно кружась в воздухе, падал крупный белый пух. Он ложился на землю, припадая к ней, на ветки деревьев и окутанный сном лагерь варваров, укрывая все вокруг тонкой вуалью, поблескивающей в свете лениво выглядывающей из-за тучи луны множеством крошечных мерцающих огоньков. Падая на лицо, снег тут же таял, не оставляя после себя даже капли воды, весело кололся на подставленной ладони, исчезая на глазах. Билл протягивал руку, ловя послушных снежных бабочек, смиренно красующихся на рукаве переплетением изысканных узоров, погибающих от дыхания. Черная даль с прожилками голых деревьев пестрела белым, мрачная уставшая земля укрывалась пушистым мягким саваном, чтобы забыться до весны.
В черных волосах Билла серебряными звездами сверкал снег. Том молча смотрел на него, и на душе тянуло и плакало что-то необъяснимое, что-то царапало и просилось на свободу, подкатывало к горлу комком невысказанных, обрывочных слов, но сомкнутые губы не раскрывались. Билл опустил руку и задумчиво смотрел перед собой, изредка жмурясь от летящего в глаза снега.
- Я знал, что это должно быть красиво, но не знал, что так невесело.
- Что? – Очнулся Том. Билл повернулся к нему и смущенно проговорил.
- Мне почему-то стало грустно. Вокруг так тихо и темно, а этот снег хоть и красивый, но мертвый. Как будто пепел летает… Как будто что-то ушло навсегда и не вернется.
«Моя прошлая жизнь», - подумал Том, но вслух сказал:
- Тебе только кажется так. Поверь, зимой не так тоскливо, как ты думаешь. У нее есть много достоинств, не надо землю возделывать, например.
Принц рассмеялся, и Шакал тоже несмело улыбнулся.
- Это лишь сон природы, не больше. Ей, как и нам требуется отдых. – Том сощурился и ухмыльнулся. – Видишь, Билл, я уже меняюсь рядом с тобой. Раньше я не рассуждал обо всех этих глупостях.
Принц радостно выдохнул и, оглядевшись напоследок, вернулся в шатер. Том последовал за ним, плотнее запахивая полог, чтобы не намело снега.
Проснувшись, закутанный с ног до головы в шкуры Билл потянулся и, зевая, приподнялся на локтях. Тома, спавшего на другом краю немудреного ложа, не было, и принц прикрыл глаза, вспоминая, как перед сном долго уговаривал главаря разрешить ему спать рядом с ним, обещал вести себя скромно. Том недовольно хмурился, но все же сдался, стараясь лечь как можно дальше от Билла. Улыбнувшись, Билл выпутался из покрывал и встал. Выходить из шатра не хотелось, мороз проникал в его нагретое пространство и неприятно щипал расслабленное после сна тело.
Но, выглянув наружу, Билл с удивлением понял, что тоска от прихода зимы внезапно развеялась. Наметенный за ночь снег задорно хрустел под сапогами, деревья казались хрустальными скульптурами, а нетронутые сугробы под ними – пуховыми перинами, манящими прилечь на них. Мимо принца пробежала стайка детей, подбирающих с земли горсти снега и бросающих ими друг в друга. Дети весело смеялись, радуясь метким ударам, и проворно вытряхивали упавшие за пазуху комки. Билл осторожно обошел их стороной, чтобы не попасть под новый град из снежков.
Том обнаружился в привычном окружении воинов, бурно обсуждавших что-то наболевшее. Снова услышав крики детей, Билл улыбнулся и нагнулся, зачерпывая в ладони холодный снег. Горсть не пролетела и полпути, рассыпавшись по дороге.
- Ну что ты делаешь? – Пробормотал подошедший Якоб. – Снежок сначала слепить надо. Вот, смотри.
Бородач тщательно смял в руке снег, придавая ему форму шара, и, прицелившись, бросил. Метко пущенный снежок угодил в голову Хергера и рассыпался, застревая в волосах.
- Ай! Старый баран! В детстве не наигрался? – крикнул недовольный варвар, отряхиваясь. Якоб засмеялся, показывая в ответ кулак.
Том обернулся поглядеть на расшалившегося старика, и тотчас прямиком ему в лоб попал комок, брошенный Биллом. Принц ойкнул и застыл. Всадники скорчились, с опаской поглядывая на главаря. Том смахнул с лица снег и, лукаво ухмыльнувшись, наклонился к земле. Вскрикнув, Билл бросился бежать, но снежок оказался быстрее, ударив ему в спину. Споткнувшись, принц упал и растянулся на животе посреди дороги, замечая, что зима начинала ему нравиться.
- Как по мне, так зима – самое веселое время, - басил Якоб, когда лагерь уже отправился в путь. – Вы в своей Арабии и веселья не видали никакого. У вас же там кроме песка и нет ничего. Но со мной ты не пропадешь, я тебя всему научу, что знать положено. На полозьях будем кататься, бабу лепить снежную…
- Бабу снежную?
- Да, не бойся, там несложно, справишься. Снежками ты уже кидался, только веселее, когда народу много. О, вспомнил! Знаешь, какая самая лучшая забава для детей зимой?
- Какая же?
- Сосульки есть! Ты ел сосульки? Ах, да, куда ж тебе… Так вот, сосульки всяких там леденцов и конфет вкуснее! Они и больше намного. Отломил сосульку – и вся тебе.
- Что говоришь-то такое, дурень? – Встряла ехавшая позади на повозке Агнесс. – Все сосульки ему! А то, что язык примерзнет, это ничего? Дети глупые, налижутся сосулек, а потом чихают и кашляют до самой весны. Глупости не говори!
- Ай! – Якоб отмахнулся. – Не слушай ее, парень, она ничего не понимает.
Агнесс возмутилась, привстав и пытаясь достать мужа тряпкой, Якоб уворачивался и бранился. Билл, не переставая улыбаться, отъехал, чтобы не мешать семейной перепалке. Еще издалека он заметил сердитый излом бровей и поджатые губы у Тома – главарь был чем-то озадачен.
- Что случилось? – Спросил Билл, поравнявшись с ним.
- Приметы указывают, что зима будет морозной и вьюжной. Нам придется снова разбить стойбище и оставить в нем семьи и скот. Терпеть не могу, когда приходится делать так, долго стоять на одном месте. Всегда лишняя опасность, лишние хлопоты.
- Это меняет все ваши планы…
- Да, я надеялся по весне прийти в Баварию, а теперь, похоже, по весне мы только покинем Саксонию. Черт! – Том раздраженно дернул поводья, принц поспешил за ним.
- Я все больше убеждаюсь в том, что тебе приходится куда тяжелей, чем арабскому халифу. Пусть халиф и правит огромной страной, но все ее жители сами добывают себе пропитание и крышу над головой. А тебе приходится думать еще и об этом.
- Ненавижу это, - тихо произнес Том. Билл удивленно посмотрел на него.
- Тогда почему ты? Неужели не было кого-то другого, кто хотел бы вас возглавить?
- Все из-за отца, он очень хотел, чтобы я принял его место. Я не мог ему отказать.
- Ты так сильно любил его?
Шакал задумался.
- Наверное. Всегда мечтал стать таким, как он. Я обязан ему жизнью и всем, что он мне дал. Он меня спас… хотя неизвестно, спас или обрек.
- Том! – Принц рывком натянул поводья, и конь резко встал. Главарь обернулся, подняв брови.
- Что?
- Я не могу больше это слушать. Это невыносимо! Я прошу тебя, чтобы ты прекратил очернять себя передо мной, а ты все равно продолжаешь. Господи, мне уже кажется, что я никогда не смогу достучаться до тебя. Я делаю шаг к тебе, а ты два шага от меня. Если я со своей глупой любовью не нужен тебе, так и скажи! Я не буду навязываться и оставлю тебя с твоим бесом, раз уж он для тебя так дорог.
Том сглотнул, растерянно отводя взгляд, разочарование и укор в голосе принца хлестко били по лицу.
- Билл, я… прости.
Билл запнулся от неожиданности. Помолчав, он продолжил уже мягче:
- Видимо, я должен оставить тебя одного. Подумай и реши, что тебе нужно. Найдешь меня сам.
Принц развернул коня и ускакал в сторону продолжающего лениво переругиваться с женой Якоба. Том проводил его глазами, пока Билл не затерялся среди варваров. Всадники объезжали главаря, словно вросшего в землю и напряженно вглядывающегося вдаль, и пожимали плечами, переглядываясь.
- Эй, Шакал, у тебя кобыла примерзла, что ли?
Том повернулся на голос и устало простонал.
- Опять ты…
- Опять я, - язвительно передразнил Йохан. – А куда мне деться? Я тут спросить все хочу – а ты чего вчера на меня набросился-то, а?
- А ты не болтай, чего тебя не просят.
- А я и не болтал. Я, может, про себя рассказывал, а не про тебя. Откуда мне было знать, что ты такой совестливый стал? Ты вот мне губу рассек, видишь?
Главарь хмыкнул и возобновил путь, подгоняя лошадь легкими ударами сапога. Йохан, ухмыляясь, не отставал, подъезжая так близко, что касался Тома локтем.
- Погодь, куда убегаешь? Я еще узнать кое-что хочу.
- Ты слишком много спрашиваешь.
- Что у тебя с этим арабом?
Том скрипнул зубами.
- Ничего. А что у меня с ним может быть?
- Ну, мало ли что. Не зря ж ты его в своем шатре держишь.
Шакал повернулся к Йохану, одарив его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Варвар отодвинулся, скалясь уже не так весело.
- Ты в своем уме? Я мужчина, он мужчина, так что между нами быть может?
- Да ты не злись, я просто так спросил.
- Я тебе просто так сейчас глаза выколю, если не отвяжешься от меня.
- Да все понял я…
Йохан остановился, пропуская главаря вперед. Том прямо держался в седле, невозмутимо осматривая своих людей, и на лице его не отражалось ни одно из чувств, бушевавших внутри. Он смотрел на скупые на краски зимние пейзажи и вереницу закутанных в меховые одежды варваров, закрывая глаза, видел плавающие пятна под нагретым солнцем веками. Но все это терялось и сливалось в один образ, так бесцеремонно и так нежно овладевший им всем.

Продолжение
Предыдущая часть