Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Арабская ночь
Автор: Дарья Ивлева (Benzin)
Персонажи: Том/Билл (Абильхан)
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Angst, Adventure
Категория: Slash
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: о любви)))
От автора:
1. Выражаю огромную благодарность за помощь в подборке материалов к фику моим подружкам - Каро, Мохнатый Кокось и Die Bonbon.
2. Помним: я пишу слеш-фик, а не учебник по истории)))
Дисклаймер: все написанное принадлежит мне, прототипы - сами себе. Никакой выгоды, кроме читательского удовлетворения, не преследую.

- Абильхан… дорогой…
Билл услышал зов и открыл глаза. Приподнявшись на локте, он изумленно оглянулся вокруг – белые стены с мозаикой из камней, расписной ковер на полу и витражные окна. Выскользнув из белоснежной шелковой постели, он, неслышно ступая босыми ногами, вышел из покоев. Мелодичный женский голос повторял его имя с нежностью, на которую способна лишь одна женщина во всем мире, - это был голос матери, Билл узнал его.
Спустившись по холодным ступеням, принц вышел в сад. По нежной сладости, разлитой в воздухе, он понял – пришла весна. В круглых, квадратных и ромбовидных клумбах цвели дивные цветы, поражающие обилием красок, на пальмах наливались соком фрукты. Журчал небольшой фонтанчик, и хрустальная вода бежала от него по искусственному ручью, заключенному в берега из мраморных плит, огибала резную беседку. Билл приблизился к беседке и увидел в ней сидящую вполоборота мать. Атхар сидела в глубоком лиловом кресле, расшитом золотой тесьмой, одетая в роскошный праздничный наряд, на волосах и руках у нее блестело и слепило красотой множество драгоценных украшений. Атхар повернулась к сыну и улыбнулась ему.
- Это ведь сон, так? – Билл улыбнулся в ответ. – Я не знаю этого места.
Мать кивнула и протянула сыну руку, принц сжал ее в своих ладонях и поцеловал.
- Ты ведь не просто так явилась ко мне во сне.
- Я всегда говорила, что мой сын умен не по годам. Ты прав, Абильхан. Я пришла передать тебе ключ.
- Какой ключ?
Атхар откинулась в кресле, и Билл заметил ребенка, сидящего на низком стуле у ее ног. Это был маленький мальчик с длинными светлыми волосами, на вид ему было едва ли больше шести лет. Ребенок отложил в сторону шкатулку из черного дерева, которой играл, и поднял на Билла глаза. Принц подался вперед, он был готов поклясться, что раньше видел этот взгляд.
- Это дитя – твой ключ.
- К чему, мама?
- К твоей судьбе.
Женщина поднялась и взяла ребенка за руку, поднимая его на ноги. Подведя мальчика к сыну, она передала детскую ручонку ему, и Билл послушно взял ее в ладонь.
- Теперь ты бережешь его, Абильхан. Но помни, что сперва этот ключ нужно почистить от ржавчины, иначе он не подойдет к замку. – Атхар снова улыбнулась и погладила сына по щеке.
- Я по тебе скучаю, - прошептал Билл.
- Однажды мы встретимся. Но не сейчас. Сейчас ты должен идти. Не потеряй ключ.
Билл склонился и вышел из беседки, ведя за собой ребенка. У ограды сада в небо уходила радужная лестница, и принц ступил на нее, следя за тем, чтобы мальчик не отстал. Семь ступеней – и лестница мягко прогнулась, подбрасывая принца вверх. Билл раскинул руки и полетел в небо необыкновенного синего цвета, а внизу плыли изумрудные луга, голубые озера и оранжевые пески, плавно перетекающие друг в друга, как части одного целого. Белоснежный дворец на горе удалялся, и вот уже в вышине Билла окружали маленькие смеющиеся звезды. Полет все ускорялся, кружа голову, и принц вдруг понял, что больше не он держит ребенка за руку, а его самого держат. Оглянувшись, увидел, что дитя исчезло, а вместо него рядом летит Том, хватая по пути звезды широкой ладонью.
- Так ты и есть мой ключ? – Воскликнул Билл. Том притянул его к себе, и принц радостно прижался к нему, зарываясь лицом в его шею и чувствуя запах…

… прелой осенней листвы. Билл, морщась, поднял голову с земли и провел рукой по лицу, снимая сон и прилипший ночью к мокрым щекам земляной мусор. Лес уже наполнился утренним светом, но серые тучи пока еще скрывали солнце, наряжавшееся в свой лучший наряд, чтобы показаться миру во всей красе. Билл медленно сел и повернулся к Тому. Шакал спал на спине, вытянув одну руку вдоль тела, а вторую положив на грудь, мерно поднимающуюся от спокойного дыхания. Лицо, не обезображенное тяжелыми раздумьями и разрывающими изнутри чувствами, было прекрасно, и Билл был не в силах отвести от него взгляд. Бесшумно придвинувшись ближе, он лег рядом, касаясь своей рукой руки Тома, впервые так осознанно любуясь им, и заворожено слушал, как бьется в груди его новое сердце, полное любви к Шакалу.

- Пойдем по другой дороге, выйдем как раз навстречу лагерю. Я сказал дозорным, что мы вернемся на рассвете, но уже давно утро, мы проспали. А у нас не принято дожидаться, наверняка они уже снялись с места…
Билл поднял глаза со своих рук, держащих поводья, на спину Тома. Шакал редко был в приподнятом настроении, но это утро было исключением – Том был бодр и весел, и много говорил, что было ему вообще несвойственно. И его голос мягко вился в воздухе и сознании принца, подобный небольшой, но уверенно несущей свои воды реке, тихо журчащей, пока проходит она сквозь пологие земли, или с громким всплеском врезающейся в возникающие на пути камни – когда вдруг посреди спокойной речи Том резко повышал голос, говоря о чем-то более важном.
Билл молчал, чувствуя, как все больше запутывается в своих мыслях и ощущениях, пытался ухватить из вереницы слов и воспоминаний в голове что-то, но каждый миг терзаний лишь добавлял новых красок в перемешавшуюся палитру. Послушно следуя за Томом, он изумленно наблюдал, как на глазах меняется привычный ему образ пленившего его главаря варваров, словно узнавая его заново. Или внезапно упала с лица вуаль, искажавшая истину… Принц скользил взглядом по Тому, подмечая мелочи, не удостоенные ранее внимания, а знакомые мимолетные жесты приобретали новый смысл. Ехидно искривленный уголок губ, принимаемый всегда Биллом за презрительную ухмылку, оказался старательно сдерживаемой улыбкой, рвущейся наружу сквозь плотно сомкнутые губы. Cсутулость, присущая Шакалу при пешей ходьбе, исчезала, стоило ему оказаться в седле, голова поднималась, а пугающий взгляд исподлобья сменялся на насмешливый и гордый взгляд сверху вниз. Небрежно стянутые в хвост волосы открыли взору забавной и по-детски трогательной формы уши, почти такие же, как у самого Билла – пожалуй, единственной части тела, которой принц стеснялся.
Подавив улыбку, Билл опустил глаза, всматриваясь в себя. Все это отпечатывалось внутри, словно рельеф монеты на застывающем золоте, и превращалось в бесценное богатство, продать или разменять которое не под силу никому. И это звенящее чувство заполняло его, доказывая, что все наяву, что принц не пребывает более во власти сна с его загадками и тайнами. И пусть над землей хмурое и слепое, а не бездонное синее небо, и вокруг не белоснежные стены дворца, а сырые голые деревья – тот человек из сна был рядом. Но его лицо не было счастливым и безмятежным, и Билл хотел увидеть его таким вновь.
Погрузившись в думы, принц не сразу заметил, что Том остановился и внимательно смотрит на него. Лошадь сама встала, боднув перегородившего ей дорогу сородича, и Билл встрепенулся, натыкаясь на вопросительный взгляд Тома.
- Ты какой-то притихший сегодня, - сказал Шакал. – Ни слова не обронил за всю дорогу. Обычно не отвяжешься от тебя.
- Я просто неважно спал, - отмахнулся Билл, отводя глаза.
- А я спал как убитый, хоть и лег только под утро. Казалось мне, что ходит какой-то зверь вокруг, пришлось караулить… А ты и правда плохо спал, ворочался, говорил что-то.
- Что я говорил? – Испуганно вскинулся принц.
- Так ты ведь по-своему, по-арабски бормотал, мне-то откуда знать. Что тебе снилось такое?
- Ничего… ничего особенного.
Том сощурил глаза.
- Это из-за вчерашнего разговора?
- Нет, нет! – Билл замахал руками. – Не из-за него.
- Вот и ладно. А то я уже жалею о том, что тебе рассказал.
- Почему же? Разве тебе не стало легче?
- А должно?
- Ну… да. Намного легче. И если ты хочешь, мы можем потом еще поговорить об этом.
- Нет, - отрезал главарь. - Не хочу. И ты забудь и не вспоминай. Достаточно и того, что я тащу этот груз.
- Мне не тяжело его разделить.
- Я все сказал. Мы не будем больше ворошить мое прошлое, и это не просьба, Билл. Тебе неприятно, а уж мне вдвойне.
Шакал хмуро оглядел Билла и пришпорил коня.
- Мне нужно очистить ключ от ржавчины, - прошептал принц, глядя ему в спину, и вздохнул.

Всадники влились в поток варваров незаметно и тут же разделились, Том возник во главе обоза, выслушивая отчеты дозорных, а Билл присоединился к Якобу, занявшему место на облучке очередной повозки.
- И где же ты был всю ночь? – С наигранной суровостью спросил варвар, но глаза его смеялись. Билл улыбнулся в ответ.
- Мы с Томом искали, где бы помыться, но не вышло.
- Ничего, еще день-два пути, и до Саксонии дойдем. Там деревенек много, остановимся где-нибудь, попросимся. Надо бы, прав ты, сполоснуться напоследок. Скоро зима, не до этого будет…
Принц кашлянул и жалобно взглянул на Якоба.
- Три месяца не мыться?
- Какие три? Пять! Все шесть даже, если апрель холодным выдастся. Хотя и в ноябре тоже холодно будет…
Билл откинулся на стенку повозки и нервно рассмеялся. Ровная дорога укачивала, и он закрыл глаза, намереваясь поспать. Но сон не шел, под сомкнутые веки пробивался дневной свет, рисуя плавающими разноцветными пятнами лицо Тома, то оскалившееся в болезненной ярости, то мирное, со светящейся кожей, то украшенное мимолетной улыбкой и веселыми морщинками у глаз. Вздохнув, принц выпрямился и повернулся к напевающему себе под нос Якобу.
- Ты веришь в вещие сны?
Бородач свел брови и фыркнул.
- Опять ты со своими странными вопросами! Не верю, может, ведьме нашей они и снятся, но обычным-то людям нет, конечно. А что, тебе вещий сон приснился?
- Я видел свою покойную мать. И она сказала мне кое-что… о моей судьбе.
- Вообще-то, парень, покойники обычно к перемене погоды снятся. А ты раз тебе мать твоя приснилась, значит, мороз скоро грянет, это наверняка. - Якоб поймал обиженный взгляд Билла и перестал смеяться. – Ну ладно, шучу я. Не хотел память твоей матери обидеть. А что она сказала, предсказывала что-нибудь? Ты веришь в это?
- Да, то есть… не знаю. Во сне я верил ей без сомнения. Но при свете дня я уже не так уверен. Я не знаю, что должен делать, и как мне к этому относиться.
Старик пригладил бороду и покачал головой.
- Как все сложно у вас. Мы вот верим, что наши умершие предки пируют себе на том свете, отдыхают от дел земных. И до нас им нет никакого дела.
- Я уже не знаю, что мне думать. Я верю, что мертвые не приходят просто так, но в то же время смотрю на живых и… - Билл судорожно выдохнул и с горечью произнес: - Я уже не знаю, во что мне верить. И нет никого рядом, чтобы развеять мои сомнения. Если бы отец был здесь…
- Так спроси у меня, может, я что дельное подскажу.
- Хорошо. – Билл помедлил, обдумывая вопрос. – Как понять, что пришла любовь? Что это именно она, одна на всю жизнь? Не быстро вянущее увлечение, и не дружеская симпатия, и не простое восхищение.
Якоб хмыкнул и с весельем в глазах посмотрел на Билла.
- Разве ты никогда не влюблялся?
- Нет. Все мои познания о любви заканчиваются обычно словами: «Ваша дочь, османский султан, без сомнения, очень красива, но я еще не готов к женитьбе».
Якоб расхохотался, отчего едущие рядом варвары оглянулись на него. Принц смутился и поджал губы.
- Знаешь, это ведь так просто не распознать, - сказал варвар, отсмеявшись. – Могут потребоваться многие годы, чтобы понять, кто был твоей единственной любовью. А некоторые могут не узнать этого никогда.
- Помнишь, ты рассказывал о девушке, в которую был влюблен молодым?
- Да, помню… Мы стояли тогда долгое время под их деревней. Селяне давали нам провизию и кров, а мы помогали им по хозяйству, кто дрова заготавливал, кто на полях, кто помогал хату чинить. Я помню, как каждое утро вставал с петухами и бежал первым, хватал любую работу, чтобы только на глазах у нее почаще появляться. Чтобы оценила, какой из меня муж работящий выйдет. Ну, а дальше… ты знаешь уже. И столько воды утекло с тех пор, а я до сих пор жалею и помню ее. Вот она, моя истинная любовь была.
- Но я не хочу понять это спустя десятилетия жизни. Я не хочу провести жизнь, сожалея о том, чего не сделал. Я должен знать именно сейчас.
- Здесь я тебе ничем не помогу. Никто не может знать этого, любишь ты или просто кто красотой приглянулся.
- Дело не в красоте, это я знаю точно. – Принц опустил голову, глядя на исчезающую под колесами дорогу.
«Эй, ты только не вздумай меня жалеть».
- А может быть, это лишь только жалость, - задумчиво произнес Билл, вглядываясь вдаль сквозь толпу всадников. – Может быть, после всего, что он мне сказал, я лишь жалею его, не больше. Может быть, жалость я принял за любовь.
- Кого – его?
- Якоб! – Принц повернулся и пристально посмотрел в глаза варвару. – Ты говорил, что твоя любовь была калекой. Может быть, ты жалел ее, а не любил? Ведь так бывает, когда видишь, что кому-то плохо, что кто-то незаслуженно страдает – и хочется сделать для него что-то доброе, подарить ласку. Это ведь легко спутать с истинными чувствами…
- Думаешь, я стал бы до сих пор просто жалеть кого-то? Нет, парень, я достаточно пожил, чтобы научиться отличать одно от другого. Из жалости можно бояться отвергнуть, но полюбить из жалости – такого не бывает. А у моей любимой были и без меня ухажеры, потому что была она всегда добра и приветлива к людям, и не горевала лишний раз над своей хромотой. Наравне со всеми работала и на гулянки бегала. Много было у нее женихов, я даже бился с ними за нее. И лишь моя вина в том, что упустил свою судьбу, потому что трус был поганый и не верил в нашу любовь. А она ведь все может пережить, все побороть.
Якоб поспешно отвернулся, но Билл успел заметить блеснувшие в его глазах слезы. Пристыжено замолчав, принц сидел, отрешенно глядя на тянущийся мимо лес, и не замечал, как то и дело обеспокоенно оборачивается и высматривает его среди варваров Том.

Билл все же задремал, привалившись спиной к повозке, но едва ватные объятия сна распахнулись для него, как чей-то голос вновь вернул его в реальность. Недовольно поморщившись, принц открыл глаза и повернулся к бесцеремонно тормошившему его человеку. Спросонья лицо человека показалось незнакомым, и Биллу пришлось перебороть лень и хорошенько протереть глаза, чтобы понять, кто перед ним.
- Хергер? – Билл удивленно посмотрел на варвара. – Что случилось?
- Я это… Просто Томас собирает всех. Я подумал, тебе тоже надо. – Разведчик почесал в затылке.
- Ты чего, дружище? Неужто с коня навернулся? – Йохан выехал из-за спины Хергера, возмущенно раздувая ноздри. – Пусть сидит здесь, ему среди нас не место.
Принц нахмурился.
- Томас сказал позвать всех. Он не уточнял, звать араба или нет.
- Еще бы он стал отдельно про него говорить. Шакал не из тех, кто на разную шваль внимание обращает.
Билл поднялся и спрыгнул на землю с облучка, бросив на Йохана рассерженный взгляд. Чванливый и излишне шумный варвар начал ему надоедать.
- У Шакала есть имя, пора бы запомнить его. А если тебе так нравится называть его по прозвищу, тогда и себе придумай такое, что твою сущность отражает. Клещ или Навозная муха тебе очень пойдет.
Йохан заскрежетал зубами, глядя вслед удаляющему арабу, и повернулся к Хергеру.
- Слыхал? Да кто он такой?
- Чего ты бесишься? – Со смехом спросил Хергер. – Отличный парень, мне он нравится. Ты сам к нему без дела все время задираешься.
- Потому что неспроста он везде за Шакалом ходит. Не к добру это, вот увидишь, зуб даю. И Шакал сам не видит ничего, не сталкивался еще с такой хитростью. Но меня не проведешь.
Варвар наклонился к собрату и заговорщически прошептал:
- Я от Агнесс слышал, этот араб колдует. Когда он у них со старым дуралеем Якобом жил, она сама видела, что он с духами разговаривает.
Лицо Хергера вытянулось, и он ответил Йохану таким же шепотом.
- А у косой Берты между ног мужской хрен висит, бабы говорят. Как думаешь, правда?
Йохан скривился и отвернулся от хохочущего друга. Всадники вязли курс туда, где уже собрались остальные варвары, выслушивая своего вождя.
- Дойдем до Саксонии, там расположимся под Магдебургом. Скоро начнется снегопад, переждем, пока снег не ляжет и не уплотнится. Потом пойдем на запад, через Везер, он должен к тому времени заледенеть. По пути будем заходить в города, закупать провизию. В этом году нам повезло с добычей, но берем только самое нужное, на пряники и румяна для женщин не тратимся. Потом пойдем по Рейну, к весне снова будем в Баварии.
- Но ты же говорил, что в Испанскую марку пойдем! Араба в Кордовский эмират продавать! – Крикнул через всю толпу Йохан. Люди зашумели, и десятки пар глаз уставились на Билла. Принц сглотнул и почувствовал, как покачнулась земля под ногами.
Том помолчал, искоса глядя на своего пленника, взгляды принца и главаря встретились. Билл отвел глаза первым, сникая.
- Я передумал.
- Почему это? Ты сам сказал, что за него большие деньги дадут! Давай лучше действовать по намеченному, тогда и на пряники с румянами денег хватит.
- Здесь решения принимаю я, а не ты. Повторяю для глухих и строптивых - мы не пойдем в Испанскую марку и араба продавать не будем. Все, расходитесь, пора ехать дальше.
Варвары потянулись обратно к коням и повозкам, кто со вздохом облегчения, что не придется проделывать долгий путь, кто с недовольством. Принц подошел к Тому и тронул его за плечо, чуть же отдернув руку.
- Что? – Не оборачиваясь, буркнул главарь.
- Ты не станешь продавать меня в рабство? – Все еще не веря спросил Билл.
- Не стану. Друзей же не продают. – Том обернулся и посмотрел на Билла со странным выражением в глазах. – Знаешь, что за город Ахен?
- Столица Восточной Франкии…
- Пойдем по Рейну мимо Кельна, а от него до Ахена пара дней пути. Оставлю лагерь на привал и провожу тебя до столицы, а там уже сам разберешься.
Билл мотнул головой, непонимающе морща лоб.
- Зачем мне в Ахен?
Том неотрывно глядел на принца, а потом тяжело опустил веки.
- Я тебя там отпущу, - сипло выдохнул он. – Пойдешь к Людовику, он отправит тебя домой, в Сирию. Только не говори ему, где меня искать.
Главарь развернулся и взобрался в седло, отъезжая от Билла, застывшего посередине дороги. Душа трепетала, как бабочка, но крылья ее были окрашены в разные цвета – светлого ощущения радости и благодарности за возможность вернуться домой… и набирающей темноту тоски, колющей влюбленное сердце.

Темные кривобокие сеновалы и амбары тянулись вдоль небольшого поля, черного и бугристого от комьев перекопанной земли с торчащими из них желтыми стебельками и корнями. На противоположном конце поля располагалось село, жители которого возделывали это поле, и варвары старались вести себя на привале как можно тише, чтобы не привлечь их внимание. Прячась за скрипящими на ветру деревянными сооружениями, они жгли костры, прикрывая их сверху навесами из плащей и покрывал, чтобы дым от сырых головешек не сильно распространялся, выдавая их присутствие. Теплое время кончилось, и впереди была лишь зима, неотвратная и стремительно надвигающаяся.
Билл устало опустился на землю, подтягивая ноги к груди и ежась. Вжавшись лбом в колени, он в который раз попытался собрать воедино мозаику из обрывков мыслей и желаний в своей голове и в который раз безуспешно. Казалось, что силы думать и решать покинули его, оставив один на один с извечным вопросом, имеющим множество ответов и в то же время не имеющим ответа вовсе – как быть?
- Опять хандришь, парень? Понимаю, и на меня в твоем юном возрасте эта тоскливая пора уныние наводила. А сейчас уж… все равно. Ты, наоборот, радоваться должен, слыхал – Томас тебя не продаст на утеху богатеям.
- Я знаю. Он сказал, что отпустит меня в Ахене.
- Так это ж замечательно! Честное слово, не ожидал от него такого великодушия. А для тебя-то как хорошо, домой вернешься, в теплые края, к родному отцу под крыло. Ну, чего нос повесил?
Билл пожал плечами.
- Я знаю, что должен радоваться. Я и рад этому, просто… я уже не ждал этого и оказался не готов. Мне сложно объяснить, что я чувствую. Я уже привык к этой жизни и привязался к тебе…
- Это из-за нее, да?
- Из-за кого?
- Из-за той, которую ты полюбил. Ты ведь не просто так меня днем вопросами засыпал. Полюбил кого-то из наших красавиц?
Принц пожевал губами и не решился открыть Якобу правду.
- В том-то и дело. У меня есть шанс вернуться туда, где я должен быть. Но с другой стороны – этот сон и предсказание моей матери. Может быть, это мне лишь почудилось, и я принял желаемое за действительное. И что нет вовсе никакой судьбы. Или она ошиблась сама. В самом деле, что она может знать о жизни? Ее нет в живых уже больше десяти лет.
- Ну-ну, зачем ты так? Зачем мать свою обижаешь? Уж если она с того света тебе путь указала, так значит, и надо пути этому следовать.
Якоб с сожалением смотрел на подавленного Билла, и тут его лицо прояснилось.
- Слушай, а чего бы тебе с собой свою любезную не забрать, а? Проси руки у ее родителей. Не откажут они, думаю. Одно дело, когда Ганс какой-нибудь босоногий сватается, а тут – халиф наследный. Заберешь ее и езжай в свою страну, будете вместе править.
Билл закинул голову и рассмеялся под недоумевающим взглядом Якоба.
- Не все так просто. Слишком много правил и обязанностей сковывают мою жизнь. Когда я вернусь домой и стану править, то моей любви… моей любви не будет места в моей жизни. У нас есть шариат - свод законов, по которым должен жить правоверный и порядочный араб, и их попрание карается. И моя вера, которую я не посмею предать, она и вовсе запрещает мне любить так, как меня угораздило…
Принц потер глаза пальцами и оперся о стену амбара. Якоб хмыкнул и подбросил веток в огонь.
- Знаешь, что я думаю? Чушь все это – можно любить, нельзя любить. Разве ж человеку дано выбирать? Если бы я мог выбрать, я бы и Агнесс нерадивую полюбил, раз уж мне никуда от нее не деться. Любовь нам не просто так дается, чтобы мы расшвыривались ей, уж поверь мне, я знаю, что говорю.
Билл поднял глаза от нехотя разгорающихся языков пламени и почувствовал, как скручивается в животе ком. Том, угрюмо оглядывающийся по сторонам, пробирался через разлегшийся скот к соседнему сеновалу, а за ним, пряча глаза и придерживая измазанный в грязи подол, семенила молодая девушка. Поймав взгляд Билла, Шакал замер, и в его глазах отчетливо проступила вина. Сморгнув ее, он резко отвернулся, продолжая путь, и сгорбился, словно стараясь спрятаться от взгляда Билла.
- Что там такое? – Спросил Якоб, заметив, что его друг вытянулся и, не мигая, смотрит в одну сторону. Старик повернулся и тоже посмотрел. – Это она? Ты в нее втюрился, парень?
Билл не ответил, ком в животе поднялся в груди и встал в горле. Том у самого порога обернулся, мельком глянув на Билла, и скрылся внутри, вслед за ним за дверью исчезла и девушка.
- Ох, вот ведь… незадача, - задумчиво проговорил бородач и участливо похлопал принца по плечу. – Понимаю, каково тебе. Ты бы шел, что ли, поговорил с Томасом, пусть уж не трогал бы твою зазнобу…
- Нет, пускай… - Выдохнул Билл, царапая отросшими ногтями плотную ткань штанов на коленях.

Сеновал был пуст, лишь пол был устлан мелким слоем застрявшей в половицах соломы. Из щелей между кое-как приколоченными друг к другу досками дул ветер, пронизывая постройку насквозь. Том прошел внутрь, под подошвами сапог скрипел дощатый пол. Место было совершенно не годным для любви и даже противным, но напряжение, дававшее о себе знать последние дни, требовало выхода. Но сейчас он, привыкший утолять свои желания по первому зову, явственно ощущал, как противится предстоящему что-то живое и забитое внутри. Том оперся ладонями о шершавую занозистую стену и наклонил голову, тяжелую от пульсирующих в висках мыслей.
«Что происходит?.. Это лишь ночь, не больше. Так было и раньше, и будет потом. Я не каменный и мне нужно это… Почему же так гадко? Чувствую себя животным, которому все равно, на что взбираться».
Шакал обернулся на спутницу. Девушка стояла, глядя на него большими слезящимися глазами, и Том видел в них страх и вдруг отчетливо представил, чего она ждет. Стремительных шагов, замаха руки и горящий след ладони на лице. А после – холод пола под спиной, задранный подол и боль…
- Ты меня боишься? – Спросил Том. Девушка мелко затрясла головой.
- Н-нет…
- Не бойся меня. – Шакал подошел и провел ладонью по ее щеке и шее. Покрытая дорожной пылью кожа казалась застиранной простыней на ощупь – гладкой, но жесткой. И Том не чувствовал ни чуть пружинящей матовой мягкости, а линия подбородка не колола озорно шершавые пальцы. И глаза не смотрели прямо и спокойно, а затравленный взгляд готовой к худшему девчонки угнетал. Все было не так. – Я не собираюсь тебя бить.
Он развязал тесьму на груди и стянул платье с круглого плеча, и девушка затряслась крупной дрожью, вырывающейся сдавливаемыми всхлипываниями через сжимаемые зубы. Шакал раздраженно рыкнул и отошел, отворачиваясь от нее, перепуганной до полусмерти.
- Так дело не пойдет. Раз боишься, проваливай, нечего мне тут слезы лить.
В ответ раздался лишь быстрый удаляющийся топот. Том сел на пол, скрещивая ноги, и удрученно подпер голову рукой.
- Ну и пусть, - произнес он в сгущающуюся темноту. – Все равно я хотел не ее.

Том покинул свое ветхое убежище лишь когда над дремлющим лагерем опустилась ночь. В воздухе раздавались храпы уставших варваров, недовольные звуки потревоженного скота, кое-где догорали костры. Том вгляделся в черные пятна, залегшие у оснований старых построек, ночь набросила на деревянные сараи и амбары вуаль таинственности, и они казались гигантскими камнями, выросшими из-под земли. Шакал тихо двинулся вперед, скользя между разлегшимися на земле людьми и животными, не видя, но угадывая чутьем в темноте, куда ступать.
Сон Билла был зыбким и тревожным. Почувствовав, что кто-то сел рядом, он тотчас открыл глаза и прислушался. Знакомое дыхание тяжело вырывалось из груди и падало в воздухе камнем.
- Не спишь? – Шепотом спросил Том. Билл, зашуршав, сел, касаясь плечом плеча главаря. Даже это легкое, незначительное прикосновение заставляло веки наливаться ласковой тяжестью, а голову – клониться на плечо, на мягкие волосы, светлыми струями спускавшиеся до груди. Пересилив себя, принц ответил:
- Нет, что-то не тянет меня в сон. А ты что все бродишь?
- Тоже не спится. Думал, если ты не спишь, то поговорим, чего скучать поодиночке.
– Но ты же вроде хотел уединиться с девицей. Я видел… - Билл закусил губу.
- Хотел, да только она шибко пугливая оказалась. Тряслась вся, бледная, как смерть, будто я ее бить собирался, а не любить… Все они такие.
- Тебе не везет с женщинами? – Принц слабо улыбнулся.
- Они меня боятся. Не пойму, почему я им так страшен, насилием никогда не занимался, жестоким не был с ними. И все равно, как увидят меня, так с лица спадают. Родители их, наверное, запугивают, вот и обходят меня стороной девки. А я вроде не дурак да и собой недурен…
- Напротив, они-то и дуры, раз слушают ерунду всякую. Ничего они не понимают. – Билл сдержал вздох. – Хотя женщины обычно тянутся к тем мужчинам, которые с ними грубы и необходительны. Мой отец говорил: «Хочешь привязать к себе женщину, скажи ей «не люблю».
- Предлагаешь мне брать девиц силой? – Том усмехнулся, бесцельно вороша носком сапога холодную золу в костре.
- Нет, но… Ох…
Билл опустил голову на руки. Не было сил говорить и давать советы, сохраняя участливый вид, когда вся душа и тело протестовали против каждого сказанного слова. Принц немел и робел под пристальным взглядом, и чувствовал, как переворачивается внутри боль, раня своим колючим боком душу, пока он подбирал слова, не смея выпустить наружу те единственные, что хотелось сказать. Присутствие Тома обжигало и морозило.
- А как у тебя с женщинами? – Голос Шакала был отстраненным и пустым.
- Я же халиф, - приглушенно ответил Билл. – У меня было бы много женщин, даже если бы я был кривым и горбатым.
- Хорошо быть халифом. – Том откинулся на спину, закладывая руки за голову. – Делаешь, что хочешь, получаешь все, что хочешь.
- Ты думаешь, халиф только и делает, что берет? Халиф – это пример для народа. Он ездит и строит, издает указы и законы, следит, чтобы выполнялась Божья воля на земле, воюет и охраняет границы…
Принц повернулся к Тому и услышал тихое сопение. Шакал спал.
- И только потом получает все, что хочет, - прошептал Билл, глядя на него. – Но иногда он хочет невозможного.
Небо было беззвездным, лишь кусок грязно-серой луны выглядывал из-за дырявой тучи. Варвары ворочались и бормотали, невнятно сетуя на холод, щиплющий бока и бегающий по спине. Билл неподвижно сидел, сцепив руки в замок, и смотрел поверх лежащих людей куда-то вдаль, и слившиеся в одну темную полосу деревья виделись ему каменной стеной.

- Невозможно, я еще одну такую ночь не перенесу, – кряхтел Якоб, держась за спину. – Как стреляет в пояснице! Этот нестерпимый холод меня доканает.
- Предыдущие осени тоже были холодными, однако, ты не жаловался, - заметил Том.
- А что ты хочешь, я не молодею! Я уже стар, чтобы ночевать на сырой земле под открытым небом. Я хоть и привыкший к нашим морозам, а замерз, что уж говорить, что нашего друга из восточных краев. Дрожит каждую ночь, как птичка.
Шакал бросил быстрый взгляд на Билла.
- Хорошо, со следующей ночи ставим шатры. И раз уж ты так беспокоишься, так и быть, снова возьму твою восточную птичку к себе, пусть греется.
Билл вскинул голову, глядя на Тома с испугом и волнением.
- Зачем же тебе утруждать себя? У меня тоже есть шатер, не такой большой, как у тебя, но тоже теплый и прочный.
- К тебе же вроде Агнесс собиралась вернуться? – Шакал вопросительно поднял брови. – Вот и ночуй с ней. Ни к чему Биллу твои храпы ночью слушать.
Якоб почесал в затылке и повернулся к принцу.
- Ты будешь со мной ночевать или с Томасом?
Билл растерянно молчал, переводя взгляд с одного варвара на другого.
- Со мной! – Якоб вздрогнул, удивленно уставившись на главаря. Том поджал губы, над переносицей собрались сердитые складки. – Что неясного? Раньше он был моим пленником, а теперь он мой гость. Я все еще должен приглядывать за ним.
- Ну, раз ты настаиваешь. – Бородач развел руками и отошел запрягать коня. Том встретился с Биллом взглядом и тут же отвернулся, пряча нахлынувшее смущение. Принц медленно выдохнул, держась за поводья своего скакуна так, словно они были единственным, что мешало ему упасть.
Дорога казалась нескончаемой. Степи и леса тянулись и тянулись, и иногда принц начинал думать, что они не сходят с места или бредут по кругу, пейзажи повторялись, а впереди маячили все те же спины и хвосты лошадей.
- Господи, мне уже кажется, что я езжу так всю свою жизнь, - проговорил Билл, покачиваясь в седле. Том, оставивший свое место во главе кочевников, обернулся и внимательно посмотрел на него.
- Что? – Не понял Билл.
- Ты сказал «господи».
- Э-э-э, да. А что такое?
- Обычно ты говоришь «Аллах». А сегодня вдруг сказал так.
Принц наклонил голову, задумавшись.
- Да, действительно. Наверное, я просто подстроился к тому, как говорите вы… А ты заметил это.
- Я во всех подмечаю мелочи и перемены. А за тобой я просто обязан был наблюдать. Поскольку ты чужестранец, в тебе много забавного.
- Чего же, к примеру?
- Дай-ка подумать. Хм… Ты постоянно что-то бормочешь себе под нос, стараясь при этом поворачиваться на восток. Никогда не берешь еду левой рукой. А еще у тебя не растут борода и усы, хотя я никогда не видел, чтобы ты брился. Вообще, у тебя много чудачеств.
- Это вовсе не чудачества! – Принц засмеялся. – Позволь мне разъяснить все эти странности для тебя. Постоянно бормочу себе под нос – это молитва, нам положено пять раз в день совершать молитву лицом на восток, потому что там находится наша главная святыня – Мекка. Левая рука у нас считается грязной, поэтому мы стараемся как можно меньше использовать ее в быту. А насчет бороды… задел за живое. Она действительно у меня не растет! Точнее, растет, но… не так, как положено.
- Это как, внутрь, что ли? – Том округлил глаза, но на губах играла улыбка. Билл невольно представил себе это и содрогнулся.
- Нет, что ты. Неловко это говорить, но борода у меня на лице растет… клочками.
- Как у плешивого козла.
- Нет! – Билл стукнул кулаком по колену и согнулся в приступе смеха. Шакал улыбался, глядя на принца прищуренными глазами. – Ну, и мне приходится сбривать ее, чтобы не позориться. Но вообще для нас, арабов, борода очень важна, каждый уважающий себя мужчина должен носить ее и ухаживать за ней. Я вижу, что и у вас почти все ходят с бородами.
- Для пущего тепла. К тому же, многим просто лень скоблить лезвием свою морду.
- А тебе не лень?
Том потер подбородок. Короткая, почти незаметная щетина кололась и царапала ладонь, обломок старого кинжала, которым он наспех и небрежно брился, давно не затачивался и совсем затупился.
- Не люблю, когда лицо зарастает. Я же не старик какой-нибудь, чтобы бороду отращивать. Еда в ней застревает, а летом преет кожа и чешется. Приходится скрести каждый день.
Шакал натянул поводья, и конь встал. Билл повторил за ним и едва успел понять, в чем дело, как острая игла жара пронзила его насквозь, ударив в затылок и падая вниз по телу, растворяясь, оставляя щекочущее ощущение в пятках. Том протянул руку и осторожно, но настойчиво, взял лицо принца за подбородок и повернул к себе. Его пальцы чуть сжались, вминая гладкую кожу и слегка оттягивая ее, губы принца разомкнулись, обнажая ровный ряд нижних зубов. Билл замер, боясь шелохнуться, боясь даже моргнуть, чтобы не упустить из виду ни одной искры, бегающей в глазах Шакала, чтобы впитать прикосновения его грубых пальцев все до одного.
Том в последний раз коснулся щеки принца и отнял руку, возвращаясь из внезапно открывшегося ему солнечного мира в унылый и промозглый осенний день.
- У тебя и правда не растет борода, - выдавил он из себя. – Даже щетины нет. Не то, что у меня.
Резким движением мазнув ладонью по своему лицу, он двинулся дальше, оставив позади Билла, щеки которого наливались румянцем, а кровь в венах кипела и стремилась по кругу с двойным рвением.

Берег крошечного озерца приютил варваров. Даже в тоскливую осеннюю пору это место казалось прелестным, и Билл, склонившись над водой и глядя на свое отражение, пытался представить, как здесь бывает, когда деревья полны зелени, а вода прозрачна и чиста. Даже деревья на берегу росли будто иначе, образуя своими стволами-колоннами чудный природный дворец с множеством коридоров и зал. Одинокий желтый лист проплыл перед глазами Билла, нарушив образ его водяного близнеца, и принц встал, удивляясь тому, как за несколько мгновений на берегу выросла целая деревня из шатров и навесов. Несколько варваров шумели и толкались у повозки с так и не поделенным трофеем – византийским товаром. Там был и Том, среди гула недовольных возгласов раздавался и его голос, и принц направился туда, вновь и вновь смиряясь с мыслью, что готов идти за этим голосом куда угодно.
- Я же говорил, сразу надо было разбирать! Как вот теперь быть? – Причитал один варвар с плешиной на голове, но длинной вьющейся бородой до пупка.
- Сразу говоришь? – Том хмыкнул. – Да, надо было милостиво попросить тех королевских дружинников погодить на нас нападать, пока мы добычу поделим. Или свалить погибших в кучу и делить добро. Так, что ли?
Варвар скривился так, будто собирался заплакать.
- Нет, конечно, но жалко же, столько добра пропало…
- Что случилось? – Спросил Билл у Тома.
- У византийской повозки отсырело дно, и мешки с какими-то травами все сгнили, - ответил Шакал. – Несколько кувшинов еще разбилось. А в сундуках, посмотри, дыры – мыши прогрызли, полакомились заморскими тканями.
Билл поднял с земли брошенный отрез ткани и развернул его. Нежное полотно было все в складках от долгого лежания в сундуке, в пятнах от мышиного помета, кое-где виднелись дырки от острых зубов прожорливых тварей.
- Совсем ничего не уцелело? – С сожалением спросил принц.
- Немного. Масло вон стоит. Только мы все равно не знаем, куда его девать, вряд ли бабы будут с ним готовить, вкус больно необычный. Сундук с драгоценностями тоже почти не пострадал. Но его я забрал к себе, будем обменивать в Саксонии. А то растащат по своим девкам…
- Фу, ну и вонища! – Заорал кто-то, отшвыривая прочь мешок. – Все прогнило!
- Билл, сходи пока к Якобу или поброди по лесу, - снизив голос, сказал Том, глядя на копошащихся в повозке мужиков. – Я тебя позову потом в шатер.
- Ты хочешь снова привести девушку? – Деланно равнодушно спросил Билл.
- Нет. Просто мне нужно побыть одному.
Принц кивнул и поспешно отошел, сжимая кулаки и кусая губы.

Едва стемнело, Билл, уставший бесцельно бродить вдоль берега, вернулся к шатру. Несмело пождав у полога, он откинул его и вошел в знакомый полумрак, свет давал лишь один факел. Скромная обстановка обиталища главаря была все той же, медвежьи шкуры у стенки, маленький китайский столик рядом с ними, заваленный разным хламом сундук в углу. Билл не чувствовал страха и обиды, вновь оказываясь в этом месте, он был даже рад вернуться, несмотря на то, что тяжелый запах впитавшейся в ковер крови все еще слышался в воздухе.
Но кое-что, невесть откуда возникшее посередине шатра, удивило принца. Старая лохань, та самая, в которой сумасшедшая ведунья купала его, прогнувшаяся и покрытая бурыми пятнами ржавчины, стояла, наполненная доверху водой. От ее поверхности поднимался ленивыми кольцами пар.
- Ну, что стоишь, залезай. – Том неслышно оказался за спиной, перебирая что-то в руках.
- С чего мне вдруг такой подарок? – Неверяще улыбаясь, спросил Билл.
- Это не подарок. Я лишь выполняю твою просьбу, я привык держать слово.
Том подошел к Биллу, протягивая ладонь – в ней лежала горсть засушенных цветков, многие лепестки раскрошились в белую пыльцу.
- Пахнет хорошо, - сказал он, растирая ее в пальцах.
- Это мирт, - сказал Билл. – Из него благовония делаются. Символ вечной славы.
Шакал высыпал цветы в лохань и отряхнул руки.
- Вот тебе королевская ванна, - ухмыльнулся он. Билл подергал завязку на рубахе, смущенно глядя на главаря.
- Нехорошо выгонять хозяина из собственного дома, но все же… Не мог бы теперь ты оставить меня одного?
- Да что ж ты стыдливый какой. Хорошо, только не плещись слишком долго, я хочу спать. – Том покачал головой и вышел из шатра.
Проводив его взглядом, Билл спешно разделся и переступил в корыто. Вода поднялась и выплеснулась через края. Принц улыбался, наслаждаясь проникающим в тело и расслабляющим напряженные мышцы теплом.
Том вернулся, когда Билл уже стоял одетым, вытирая волосы втихомолку утащенным из повозки единственным чистым куском льняной ткани.
- Чувствую себя живым, - довольно сообщил он Шакалу. Тот усмехнулся и принялся стаскивать с себя одежду.
- Тоже хочу искупаться.
- Ты, что, будешь мыться прямо в этой воде? – Изумленно воскликнул Билл.
- А что? Вода не такая уж и грязная.
- Но я в ней уже мылся!
- У тебя есть блохи? - Принц опешил, пораженный вопросом. - Раз нет, то и нечего возмущаться.
Главарь дернул ремень, и Билл отвернулся, сглатывая. Он понимал, что следует уйти, но ноги словно приросли к земле, не желая двигаться.
- Расскажи мне еще что-нибудь о своей жизни, - попросил Том, водя пальцем по воде. Билл вздохнул и стал говорить, с трудом удерживая дрожь в голосе.
- Обычно, когда я принимаю ванну, мне прислуживают, моют голову, трут ноги…
- А что же ты тогда меня выгонял, если все равно не один моешься?
- Это совсем другое. То слуги, а это ты. Они обязаны помогать во всем своему господину и получают за это кров и пищу.
- Вот как? Может, мне тоже за кров и пищу спросить с тебя?
Билл обернулся и обиженно посмотрел на Тома.
- Я думал, я твой друг, а не слуга.
- Я не поленился и притащил тебе эту лохань, так что с тебя причитается. Давай, вымой мне голову, а я буду воображать, будто я халиф.
Отбросив в сторону тряпку, принц медленно обошел Тома и встал у него за спиной. Взгляд упал на волосы главаря, касающиеся концами самого пола. Билл опустился на колени, собирая их в хвост и перебрасывая их Тому через плечо. Обнажившаяся спина, покрытая каплями воды, длинный шрам на ней, литые плечи – все резало Биллу глаза, слепя и сводя с ума. На какой-то миг свет померк, и принц, прикрыв веки, подался вперед, мечтая обхватить руками руки Тома, переплести пальцы и, прижавшись щекой к его шее, слушать его дыхание, забыв дышать самому. Но Шакал вдруг шумно вздохнул, и принц отшатнулся от него, как от огня.
- Откуда у тебя этот ужасный шрам? – Голос не слушался, дрожа и сбиваясь.
- Дрался, - просто ответил Том. – И все остальные оттуда же. Какой-то в склоке заработал, какой-то из детства, когда лупили почем зря. А этот… Сцепился с одним гадом, а он дружков подозвал. Они меня держали, а он царапал. Но я потом его проучил. Связал и скинул в волчью яму. Ну, ты будешь мне голову мыть или нет?
Билл принялся судорожно черпать рукой воду и лить ее Тому на голову.
- А я никогда раньше не дрался до того, как попал сюда, только на учебных поединках. И никто не смел меня наказывать, разве что отец, но он никогда не делал этого. Когда я баловался, он всегда усмирял меня словом. И всегда повторял при этом, что меня любит. Но с другими всегда был строг, а если надо – то и жесток. А вот моя мать считала, что все искупляется любовью, и что даже своих врагов надо любить.
Волосы послушно струились сквозь пальцы, разделяясь на прядки, темнея в руках и отливая золотом. Принц мягко сжимал их в ладони и снова распрямлял, приглаживая.
- Как же это – любить своих врагов?
- Я не могу объяснить. Но нельзя отвечать злом на зло. Чем больше зла ты делаешь, чем больше оно возвращается к тебе. А любовь просто развевает все зло, как дым, не позволяя ему коснуться тебя.
- Какая чушь! – Том резко поднялся, обдав Билла брызгами, и вышагнул из лохани. Принц опустил глаза, чтобы не смотреть на его нагое тело. – Если бы я любил своих врагов, то давно бы валялся мертвым. Когда ко мне приходят с оружием, я должен защищаться, а не встречать их с объятиями, иначе за эти объятия меня и убьют.
- Я не о том говорил, что надо обниматься с ними. Разъяренного недруга, желающего причинить тебе вред, можно победить словами, не применяя оружия. Прежде всего, он – человек, а значит, достоин уважения. Уважение заключается в том, чтобы общаться с ним словами, а не мечом.
- Тебе легко говорить, ты спрячешься за спины солдат, великий халиф, - язвительно возразил Шакал. – Сам говорил, никто не смел пойти против тебя. Конечно, ты мог и словами отговориться, под страхом смерти никто бы не кинулся на тебя с кулаками. Правда в том, что ты – сын короля. Будь ты деревенским мальчишкой, тебе некогда было бы болтать, только успевал бы от тумаков уворачиваться.
- Ты снова обвиняешь меня в моем происхождении?
- Нет, уже нет. Но ты не имеешь права судить о том, чего не знаешь.
- Теперь я знаю достаточно. Для того я и говорю все это, чтобы помочь тебе.
- Я не просил помощи. Я просил только, чтобы ты забыл об этом раз и навсегда.
- Я не могу забыть это!
- А я могу? – Крикнул Том. Билл сжал зубы, задрожав. В глазах Тома он снова с ужасом видел ненависть, направленную на него. – Как я могу забыть все это? Ответь мне! Не смей, не смей говорить мне о любви и добре, не смей укорять меня за жестокость и злобу, слышишь? Что ты привязался ко мне? Почему ты делаешь это?
- Потому что… потому что…
Том тяжело дышал, возвышаясь над неподвижно сидящим на земле Биллом. Принц судорожно втягивал воздух, шевеля онемевшими губами.
- Потому что я люблю тебя.
- Что? – Шакал поморщился, едва расслышав слова. Билл перевел дух и прямо взглянул ему в глаза. Пути назад не было.
- Я люблю тебя, - повторил он громче и уверенней.
Лицо Тома вытянулось, сбросив маску ярости, глаза заполнили растерянность и недоумение.
- Какого… какого черта? – Выдохнул он, вдруг весь передернувшись, словно его ужалили. – Это что… ты, что, смеешься надо мной?
- Нет! – Выкрикнул Билл, вскакивая на ноги. – Я полюбил тебя! Это правда!
Том попятился назад, качая головой, и принц застонал от боли, видя его безобразную усмешку.
- Что это, Билл? Это благодарность за то, что я решил отпустить тебя? – Слова Шакала били в самое сердце. – Или ты пожалел меня, такого несчастного, которого все ненавидят? Ты решил, что я нарочно тебе жалуюсь, чтобы ты меня пожалел?
- Не говори так, Том! Я полюбил тебя не из жалости, не оскорбляй меня!
- Ты сам сейчас меня оскорбил! Кем ты себя возомнил? Думаешь, я буду благодарен тебе за твое снисхождение? Думаешь, я брошусь тебе в ноги, благодетель?
- Нет, Том…
- Избалованный напыщенный аристократишка! Думаешь, можно в угоду своей прихоти и капризам играться с другими людьми?
- Том, прекрати!
- Какого черта ты ворвался в мою жизнь и гнешь ее под себя? Кто дал тебе право? Я тебя ненавижу!
Охнув, Билл бросился к Тому, сжимая его лицо в руках. Пальцы Шакала сомкнулись в кулак на вороте рубахи принца, не давая ему приблизиться вплотную.
- Я люблю тебя, - прошептал Билл, с мольбой глядя в налитые кровью глаза.
Шакал резко оттолкнул его, и Билл отлетел, спотыкаясь о борт корыта и падая в грязную воду.
- Мне не нужна твоя любовь! – Том выбежал из шатра.
Билл медленно поднялся из лохани и глубоко вздохнул. Отчаяние достигло предела и взорвалось, иссушая его диким пламенем. Закричав, принц опрокинул лохань, заливая пол водой, и набросился на нее, яростно ударяя по дну ногами. Поскользнувшись на мокром полу, он упал ничком и затих.

Продолжние
Предыдущая часть