Maximeliane_Rufus все записи автора Название: Арабская ночь
Автор: Дарья Ивлева (Benzin)
Персонажи: Том/Билл (Абильхан)
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Angst, Adventure
Категория: Slash
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: о любви)))
От автора:
1. Выражаю огромную благодарность за помощь в подборке материалов к фику моим подружкам - Каро, Мохнатый Кокось и Die Bonbon.
2. Помним: я пишу слеш-фик, а не учебник по истории)))
Дисклаймер: все написанное принадлежит мне, прототипы - сами себе. Никакой выгоды, кроме читательского удовлетворения, не преследую.

Окружающий мир опустился в непроглядную тьму, небо в считанные мгновения заволокли грозные тучи, готовые разразиться злым осенним ливнем. Билл все вглядывался в темноту между гибких, колышущихся на усиливающемся ветру теней, туда, где растаял, как ночное приведение, Томас. Гудящие от напряжения ноги готовы были сами оторваться от земли, тело в едином порыве с душой рвалось догнать оставившего после себя столько вопросов Шакала. Но страх незримыми, но цепкими нитями держал Билла на привязи, давил ему на плечи, будто погружая в черную вязкую землю, как в болото смирения. Безвольные ивовые ветки извивались и крутились в воздухе, как пойманные за хвост змеи, хлестали Билла по спине, опутывали руки, что-то злобно шептали на ухо. Принц опустил голову, не в силах смотреть, как буйное, напуганное воображение заставляет видеть в переплетающихся ветвях переплетающиеся ноги и руки, гнущимися к земле камышами рисует гнущееся тело – его, Абильхана, под настойчивыми, похотливыми руками, под толстыми, увешанными перстнями пальцами, жадно и больно пробирающимися в запретные места…
- Нет! – Билл бросился напролом через осоку вслед за Томом. Встречный порыв, ударивший в лицо с открытого берега, не вышиб из груди удушающего омерзения, возникшего от образов рабского будущего. Будущего, которое кроил ему угрюмый варварский вождь. – Постой! Томас! Остановись!
Принц догнал Тома и схватил его за руку, удерживая на месте. Том выдернул руку, скривившись как от ожога.
- Ну, что тебе нужно? – Надрывно спросил он.
- Прошу, выслушай меня! Мой отец хороший человек, он очень печется о нашем народе, открывает больницы и богадельни, раздает беднякам наделы земли и скот, а дань берет только с тех, кому есть, что дать. И я стараюсь быть похожим на него, я обходителен со слугами, всегда подаю милостыню нищим. За время правления моей семьи, у нашей страны не было ни одной войны!
- Зачем мне все это?
- Затем, что я не такой, каким ты меня считаешь! Может, те, кто встречался тебе раньше, и были подлыми и ничтожными людьми, но я не тот. Поверь, у нас правителями становятся наместники Аллаха на земле, мы не можем грешить и лукавить перед лицом Всевышнего. Он все видит!
Шакал усмехнулся.
- Причем тут ваш бог? Ты так боишься умереть, что пытаешься напугать меня им?
- Речь не о жизни, а о чести! Мы чтим наши честь и достоинство, и попрать их – преступление. Ты хочешь продать меня в наложники – это ли не унижение чести?
- Какое мне дело до твоей чести? А достоинство? Что это такое? Не трать свое красноречие, аристократ, разве мне, неотесанному дикарю, знакомы такие слова?
Билл мотнул головой, удивленно вглядываясь в темный овал лица Тома.
- Я не понимаю…
- Ты ведь считаешь меня нелюдем. Жалким выродком без имени и рода, - прошипел Шакал, и его тело передернула дрожь, заставляя подобраться, как для прыжка.
- Вовсе нет! – Воскликнул Билл. – Я так не думаю, клянусь Аллахом, не думаю! Я же вижу, как ты заботишься обо мне, я знаю, что ты не хочешь мне такой участи, какую прочишь…
- Ты видишь то, что хочешь видеть, ищешь во мне слабость.
- О, Господи, ну, зачем ты так? – Застонал Билл. – Зачем тебе нужна эта жестокая личина, зачем ты притворяешься бессердечным и злым? Неужели ты не страдал? Если бы ты пережил хоть долю того, что я…
- Откуда тебе знать, что я пережил? – Закричал Том, и его крик влился в оглушающий раскат грома. Темное небо в завитках туч прочертил ослепительный зигзаг молнии, осветив перекошенное яростью лицо Тома. Новая вспышка разрезала навес туч, и на землю хлынул ливень.
- Я не знаю! – Билл сжал голову, чувствуя, как его сносит потоком отчаянной горечи, лившейся из глаз Шакала. – Но очень хочу знать! Если бы ты поделился со мной, мы бы нашли способ, как помочь тебе!
- Ты уже это говорил, - устало сказал Том, закрывая глаза. – И я повторюсь – мне не нужна помощь.
Принц внутренне был рад тому, что со всех сторон налетает сильный ветер, и что дрожь волнения, бьющую тело, можно выдать за дрожь от холода.
- Я хочу тебя узнать, - прошептал он немеющими губами. – Я очень хочу тебя узнать…
Том не ответил, лишь нервно качал головой из стороны в сторону.
- Чем я хуже людей, что окружают тебя? – Билл кивнул на берег, где в спешке и суматохе носились варвары, собирая свои нехитрые пожитки и укрывая коней от дождя.
- Ничем. Им также нет дела до меня.
- Но мне есть...
- А тебе-то какое дело?
- Я не могу объяснить… - Билл замялся, отводя взгляд. – Поначалу я, скажу прямо, ненавидел тебя. Но теперь мне кажется, что это все не зря…
- Не надо, - холодно оборвал Том. – Я не верю тебе.
Принц запнулся и замолчал, изумленно переводя глаза с лица Шакала на его пальцы, едва касающиеся плеча пленника. Тотчас его прошиб озноб, и он присел, обхватывая себя руками.
- Т-ты д-даже н-не дал мне ш-ша-анса… - С трудом проговорил он, утыкаясь лбом в колени.
Том поднял лицо к небу и медленно выдохнул. Позволяя каплям стекать по лицу и шее под одежду, он открывал рот и ловил небесную воду, по-детски наивно представляя, как она падает внутрь, туда, где в центре груди, как в центре земли, горело и жгло адским огнем, где спорил и бесновался груз прожитого, с туго набитой котомкой опыта из обманутых ожиданий и разрушенных надежд, из разочарований и страхов. Приклеившийся намертво к лицу облик угрюмого и молчаливого зверя пророс глубоко в сознание, пустил корни в душу, черные и бугристые, как руки зла.
«Не верь ему, он лжет, он хочет запутать тебя, пустить пыль в глаза, а сам ударит в спину» - бились в голове мысли Шакала, и Томас внимал им.
«Верь ему… верь… посмотри ему в глаза… загляни в себя… ты же устал…» - отвечало что-то еще, новое, неизвестно откуда пришедшее, тонкой красной нитью пульсирующее в сердце.
Том смахнул воду с лица и, подхватив пленника под руками, рывком поднял его на ноги. Билл покачнулся и стал падать, не держась на ослабевших ногах, и Тому пришлось сильно встряхнуть его, чтобы вернуть в чувство. Билл всхлипнул и открыл глаза.
- Томас… - выдохнул он. Шакал сглотнул, с удивлением заметив, что принц пытается обнять его, отстранился и сказал:
- Я должен убедиться, можно ли тебе верить. У тебя еще есть время.
- Я докажу, - уверенно заявил Билл. Том отступил на шаг назад, оглядел пленника, и, зябко ежась от прилипшей к телу одежды, направился в лагерь. Принц опустил глаза, вновь невесомо погружаясь в чувство странной, щемяще-нежной прострации, что находило на него в прожитом дне не раз, когда, глядя в спину Тому, он вспоминал его, нагого, у заводи.

Порт Никомедии был переполнен, как никогда со дня его постройки. Старожилы города не могли припомнить, чтобы когда-либо с одного берега на другой переправлялись за раз столько кораблей. Торговцы и путешественники занимали таверны, бесцельно ошивались по улицам и досадливо бурчали, перемывая косточки тому, ради которого правитель города распорядился на день занять все их корабли. Но вслух никто не возмущался, предпочитая услужливо уступать и склоняться в поклонах. Ведь корабли требовались самому Шахджахану, арабскому халифу, во главе могучего войска направлявшемуся в военный поход на Франкию.
Воины и слуги сновали по пристани, погружая на борта множество сундуков, ящиков с провизией, связок и узлов, загоняли упрямящихся коней и верблюдов. Шахджахан наблюдал за ними из-под навеса, то и дело тяжко вздыхая и качая головой, халифу казалось, что работа продвигается слишком медленно, а он дорожил каждой минутой, ведь они отделяли его от дорогого сына, бедствующего где-то вдали.
Узнав о горе халифа от посла, правитель Византии, его старый друг, тотчас распорядился немедленно открыть все дороги арабскому войску, снабжать в пути водой и едой, и обещал по прибытию в столицу дать в подмогу и своих солдат. Шахджахан мучился в раздумьях. Он не хотел воевать, единственное, к чему он стремился, - отыскать Абильхана. Но если войны не избежать, он должен был быть готов к незамедлительному нападению.
Толстопузый начальник пристани, поправляя съезжающую с потного плеча тунику, гостеприимно распахивал объятия, целовал слюнявыми губами руки халифа и заискивающе лебезил, восхваляя величие и мудрость Шахджахана. Халиф лишь кивал в ответ, отстраненно замечая, как искажается лицо подлизы при виде драгоценных украшений и расшитых золотом одеяний правителя. Раньше его забавляли подобные ситуации, но теперь не осталось сил даже на холодную надменность.
«Отец, зачем они делают вид, что рады нас видеть?».
Шахджахан отошел от толстяка, пряча мокрые глаза. Будь рядом сын, он бы не преминул сказать этому противному типу что-нибудь язвительное и насмешливое. Но Абильхана не было рядом, и халиф не знал, сможет ли он когда-нибудь смириться с этим, если ему не суждено будет найти сына. Сердце упрямо хотело верить в лучшее, но горькие тревожные мысли доводили до исступления.
- А что, если Атхар ошиблась? – Успокаивал он себя, бродя между суетящимися слугами. – Что, если с Абильханом все в порядке, и он спокойно выполняет свою миссию? А я заявлюсь на границе Франкии и тем самым положу начало бессмысленной войне…
И тут же качал головой, отрицая собственные слова. С того света не приходят просто так, мертвые не ошибаются. А любимая жена не лгала ему и при жизни…

Поднявшись на палубу, Шахджахан устроился на носу корабля в ожидании появления другого берега и, успокоенный мерным скольжением по воде, незаметно для себя погрузился в воспоминания. Он помнил, как двадцатилетним мальчишкой, выбегал на мраморные ступеньки дворца навстречу вернувшемуся из поездки в дружественный Египет отцу. Вот отец спускается из своих носилок и подмигивает ему, подводя закутанную, как мумию, будущую жену. Свободными оставались только глубокие черные глаза, пустившие молнию прямо в сердце юному Шахджахану. Обомлевший, он мог только по-рыбьи открывать рот, влюбившийся с первого взгляда в один только гордый взгляд невесты. Шелестя многочисленными тканями, она быстро просеменила мимо и закрылась в своей комнате, и близко не подпустив назначенного ей мужа.
Целых две недели Шахджахан, забыв об учениях и обязанностях, слонялся около запертой двери, умолял и требовал, угрожал и пылко клялся в любви, но египетская красавица оставалась непреклонной, и даже гнев халифа не испугал ее. Отчаявшись добиться ее, Шахджахан вылез в окно соседних покоев и по узкому парапету, держась за рельефные узоры и рискуя сорваться вниз, перелез в комнату к невесте. Узнав об этом, его отец свалился с болезнью сердца, зато изумленная и напуганная египтянка тотчас признала Шахджахана своим мужем и господином. Так прекрасная Атхар стала его женой.
Она была красива, как египетская богиня, с вьющимися смоляными волосами и рядом жемчужных зубов между розовых сочных губ, умна, как сотня ученых мужей, умела читать и писать, ездить верхом и ткать кружева, танцевала, как фурия, пела и играла на лютне. Шахджахан любил Атхар до безумия, забросив других жен, проводил время только с ней. Остальные жены ревновали и завидовали черной завистью, но ничем не могли сравниться с Атхар, хоть и была та с норовом и могла выгнать мужа из спальни, если была чем-то недовольна, – все ей прощалось. Старались ее соперницы, как могли, но внимания мужа добивались редко.
Долго не могла Атхар понести дитя от Шахджахана, и он переживал, ведь хотел, чтобы наследника ему родила именно она. Отчаявшись, она плакала и отправляла мужа к другим женам, но тот и слышать ничего не хотел. Лишь через пять долгих лет их ожидания вознаградились. Шахджахан забросил все дела, целыми днями ухаживая за любимой, сам выбирал для нее лучшие фрукты и мыл ей ноги перед сном. Тяжело носила Атхар, и лекари, опустив голову, советовали халифу и его жене избавиться от ребенка, иначе Атхар не выносит его. Шахджахан в гневе выгонял мудрецов прочь, а сам шел в мечеть и молился Аллаху, не поднимаясь с колен. И Аллах даровал чудо – в день летнего солнцестояния, среди лучших лекарей халифата, под молитвы и заклинания появился Абильхан, сделав Шахджахана самым счастливым человеком на свете.

Халиф очнулся от того, что слуга звал его к столу. Полуденное солнце стояло высоко и пекло голову даже через чалму. Халиф направился вслед за слугой в каюту и сел обедать, все так же погруженный в воспоминания.

Его сын был как две капли воды похож на свою мать. Стая нянек и учителей не могли догнать проворного мальчишку, путаясь в своих одеждах, они ковыляли за убегающим принцем, но в итоге им приходилось лишь слушать удаляющийся топот детских ножек. Абильхан мог вбежать в тронный зал во время серьезного совета и спрятаться за троном отца, а то и вовсе вскарабкаться ему на колени. Мог влезть на пальму, растущую в саду дворца и довольно взирать сверху на столпившихся вокруг дерева растерянных наседок. Слушался маленький принц только родителей, по первому зову бежал к столу или в кровать. Шахджахан часто брал его в свои поездки и водил сына, показывая ему дома, площади и земли. Абильхан был очень любопытным, стремился везде заглянуть, все потрогать, со всеми поговорить. Единственный способ удержать его рядом - положить ладонь на вихрастую черноволосую голову и неспешным голосом рассказывать обо всем, что встречалось на пути. Возвращаясь домой, принц бежал к матери и, засыпая у нее под боком, пересказывал ей услышанные от отца истории.
Но правду говорят мудрецы, что счастье не может быть вечным, и семью Шахджахана постигло горе. Едва принцу исполнилось десять, Атхар неожиданно захворала и сгорела за два дня. Халиф в это время находился с визитом в Басре, и узнал о несчастье от срочного гонца. Бросив все, он вернулся домой, где его встретил брат аль-Мамун, поведавший, что, приехав в гости к племяннику, обнаружил Атхар в бессознательстве и бреду. Аль-Мамун тотчас вызвал лучших врачей, но ни один не помог женщине.
Потеряв жену, Шахджахан нашел утешение в сыне и сблизился с братом, который не отходил ни на шаг от халифа, поддерживая его. Но халиф с недовольством замечал, что Абильхан не признает дядю, старается спрятаться и придумывает разные отговорки, чтобы не видеться с ним. И халиф задался целью однажды помирить двух самых дорогих ему людей.
Но потерял еще и сына.

Продолжение
Предыдущая часть