Maximeliane_Rufus все записи автора Название: На атомы
Автор: Erwahlt
Бета: Feel Insane
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Songfic
Категория: Slash, Twincest
Размер: Макси
Статус: Закончено
Краткое содержание: Скажу только, что группы нет, а Билл с Томом – братья.
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав на персонажей и извиняюсь перед всеми, чьи имена и образы использовала в своём фанфике.
Также извиняюсь перед исполнителями песен за некоторые изменения в текстах.
Посвящение: Алиса, Strina. Спасибо за то, что вы есть. Я вас очень люблю!
От автора: Полное или частичное использование без разрешения автора категорически запрещено.
Представляем Билла без следов косметики, но с крашеными волосами.
Перед прочтением настоятельно советую прослушать следующие песни, так как сюжет неразрывно с ними связан:
Часть 1. Снежно - Близнецы
Часть 2. Исполнитель неизвестен - В тебя влюблён
Часть 3. Босиком по солнцу - Одинокий вечер
Часть 4. Снежно - Кто я

Часть 4. Города

Я молчу, ты молчишь
И глаза закрываешь.
По ночным городам
Мы летим, растворяясь.
Я боюсь потерять
Навсегда твои грёзы.
И в дыму сигарет
Ты опять прячешь слёзы.

Кто, кто я без тебя - огонь или вода.
Кто я без тебя, скажи мне.
Кто, кто я без тебя - огонь или вода.
Кто я без тебя, без тебя.

© Снежно – Кто я

Глава 15. Неожиданное знакомство
Он часто творил безрассудство. Во всяком случае, так Бобби называл добрую половину своих поступков, потому что грани у него были расчерчены где-то даже чересчур чётко. Он загонял себя в рамки, которые постоянно нарушал, они требовались лишь для того, чтобы знать, когда Боб в очередной раз должен самодовольно ухмыльнуться, поняв, что пересёк следующую границу, а пограничники его не задержали. У всех разные способы самоутверждаться, но не все их используют. Просто некоторые такие счастливые, такие свободные, и удостоверяться в себе для них глупо. Жизнь и так прекрасна, полна независимости от чужих мнений, забот, устоев, и к тому же существует мнение, что они самодостаточнее любого человека на земле. Вот и нет проблем в этой области. А у Боба есть.
Он доказывал себе что-то всегда необычно, посторонний и не подумал бы называть это самоутверждением. Бобби любил изыск, его притягивало всё непонятное, как ребёнка. Наверное, исключение составляли НЛО, полтергейсты и прочая ересь, в которую он не верил. А на остальные завораживающие штучки бросался с горящими глазами, влипал в истории, но после победы всегда радовался, что покорил вершину. В нём жил страх, что однажды этой радости не станет, вкус побед приестся, и понадобится нечто более сильное. Это как наркота, которая, Бобби уверен, не привязала его за год «рваного» употребления. Наркотик – именно тот момент, где он чувствует себя королём, следит за ситуацией, не прилагая особых усилий. Он редко курил траву, начинал не с неё, сразу сел на кокс, пропитался какой-то дикой любовью к белой смерти в пакетиках. Ему не хотелось идти дальше, ведь большинство слетают с кокаина, переходят на героин и заканчивают жизнь с иглой в руке. Быть может, Бобби и кололся бы, но его ещё в детстве напугали огромным количеством шприцов, когда он сильно заболел. Сейчас боязнь прошла, но самому нащупывать вены, загонять иглу под кожу… От этой мысли обыкновенно передёргивало. Хотя что движет наркоманом, когда у него ломка? Желание наркотика, желание избавиться от ужасного состояния, управляющего им, так что тут нет места размышлениям о толщине иглы, о том, кто вводит вещество.
А Боб держался. Нельзя сказать, что он никогда не испытывал ломок, это было бы наглой ложью. Испытывал и ещё какие. Он заставлял секретарш запирать себя в кабинете, просил приехать, запереть его в доме… Почему-то считал, что если сорвётся в такой момент, то соскочить не получится, вот и приходилось издеваться над собой, а на другой день, вечером, когда кошмар проходил и более-менее забывался, он снова загонялся коксом. Всё в его жизни было предельно легко, на этот счёт Боб не заморачивался.
Он не размышлял на тему того, почему попробовал наркоту. Ну, сложились так обстоятельства, зачем искать прописную истину, если она как таковая и не нужна вовсе. Философия не являлась видом его развлечений, поэтому Бобби об этом не думал. Значит, кому-то было так надо, пускай получают свой выигрыш, который всё ещё ходит, дышит и здраво мыслит. Но последнее, вообще-то, под большим вопросом.
Бобби порою проводил сеансы самоутверждения на людях. Было интересно наблюдать, как они готовы бежать за ним на край света, в ноги кланяться. А если в коктейль Боб добавлял дурь, то ничтожный человек полностью отдавал себя в его власть, только она быстро наскучивала, и ещё один наркоман катился в кучку других. Где они все, Бобби не знал, их судьба не интересовала, он любил сильных людей, а эти стали мусором.
Надо сказать, одного он всё-таки оставил при себе. Не смог вышвырнуть за шкирку, не смог избавиться. Бобби потом долго корил себя за то, что испортил его, за то, что сломал жизнь, за то, что он не улыбнётся нормально, искренне и открыто. Наверное, Боб что-то к нему чувствовал тогда, несмотря ни на что: ни на публичные оскорбления, ни на дикий смех, ни на то, что сам от него ушёл. Вряд ли те чувства можно назвать любовью или хотя бы влюблённостью, но что-то было. Из того парня вышел отличный наркоман, и имя ему – Мартин. Он знает, где достать наслаждение, кокс всегда с ним. Бобби однажды научил его самому главному – не увеличивать дозу и держаться на ломках. Правда, последнее Мартин точно нарушил, можно подумать, под кайфом он находился постоянно, и Боб удивлялся, что же его держит на кокаине. Этот человек испоганил свою жизнь, доломал самостоятельно, без лишней помощи. Но почему-то ни разговор с Адлером, ни его злющие глаза не убедили парня валить подальше от дома, в котором ему когда-то предложили оттянуться. А Бобби не гнал, держал рядом, как какую-то игрушку, занимал порошок порою. Удобно. И жестоко, он это прекрасно понимал, вероятно, лучше любого, кто не прочь посмеяться над Мартином, когда тот в своих облаках витает. Боб ждал момента, когда толпе надоест тупое увлечение, и они захотят стать нормальными людьми, а не жить стадом, быдлом каким-то.
Почему-то себя к толпе Боб относить не умел. Он был уверен, что устраивает развлечение, приглашая любящую выпить молодёжь. Сам-то он редко напивается в хлам, его забавляют штуки, которые вытворяют девушки, юноши. Здесь нет стеснения, и большинство ведёт себя смешно до безумия. Это персональное шоу Адлера.
Познакомившись с Биллом, Боб думал, что опять будет играться. Станет для паренька настоящим повелителем, ведь так приятно царствовать над людьми, изначально обладающими сильным характером. Их так интересно ломать. А Билл не ломался. Он послушно спивался, попробовал разок кокаин, но Боб был не рад, что попробовал он его в компании другого человека, ярлык «царь» перемещался. А потом случилось то, чего Бобби ну никак не ожидал, повторилась история с Мартином, только Билл был ещё свеженьким, неиспорченным. А Бобу, наверное, впервые стало стыдно. Он увидел Каулитца другими глазами, не как очередную игрушку, а как человека, у которого всё впереди, который не растерял мечты, стремления и эмоции, не променял их на медленную смерть. Он жил. И очень хотелось эту жизнь поддержать, не убивать бессмысленно и глупо.
На себе Бобби уже давно поставил крест. Он бы бросил всё, но что-то не давало, ведь надо уйти красиво, с достоинством. Если однажды его поймают в подворотне, он никогда не будет судорожно выворачивать карманы, не будет обещать золотые горы. Пускай убьют, и дело с концом. Он никогда не будет следить за светофорами, когда спешит, переходя дорогу. Он никогда не будет стульями выбивать окна, если окажется в горящем здании. Нет, он не будет. Зачем? Боб делал из живых людей мертвых кукол, некрасивых, убитых заранее, но сам являлся даже не куклой. Вообще никем не являлся, он никто, и звать его никак. Уничтожил не общество вокруг, а самого себя, так что не о чем теперь переживать, его просто нет.
Ну, а пока он ещё не сдох в сточной канаве, можно и полезное что-то сделать. Например, помочь устроить своё счастье второму человеку, сумевшему вызвать в нём какие-то чувства, он достоин его. Билл не сломался, так пусть получит вознаграждение - сломанного брата. Сломанного в более хорошем смысле, Боб решил любой ценой заставить упрямого Томаса простить близнецу всё на свете. Конечно, доверие – это то, что нельзя намеренно вбить, но Бобби хотел попробовать поговорить, мало ли…
Он не представлял, как найдёт его. Нет, были кое-какие мыслишки, но вряд ли они помогут, да и Том будет прав, если набьёт ему морду во второй раз. По первой встрече судить не стоит, но Бобби составил не самое хорошее впечатление о брате Билла. Ревнивый, проблемы решает кулаками и на контакт идёт тяжело. Как с таким жить, да ещё и любить, Боб не представлял, да и не пытался, не его дело.
Отец учил не лезть к другим с лишними вопросами и не требовать рассказывать о каждой проблеме. Всё-таки их и у него навалом, бессмысленно нагружать себя ещё и чужими заботами. Но что-то власть Ренальда померкла, иначе Бобби не отправился бы в Лондон, как полный придурок. Он до сих пор не верил, что решился на такое, вполне возможно, что поездка пустая, лишь время потратит. Но оно не заботило, его было очень много, а хотелось когда-нибудь сказать «у меня нет времени, я вам перезвоню». Время появилось, а перезванивать некому.
Друзья, настоящие друзья, разъехались, прервали с ним связь или просто поняли, что с Адлером водиться не стоит, если мечтаешь о нормальной жизни. Вот он и остался один, обнесённый редкими думами. От недостатка общения Боб не страдал, всегда находился кто-то, с кем можно поговорить, часто этот кто-то и размышлять умел. Но всё сокровенное Бобби держал в себе. Да и вряд ли нашёлся бы слушатель, который смог бы выжить под напором терзаний Бобби, которые старательно прятались в самый дальний сундук сознания.
- Долго ещё ехать? – поинтересовался Боб у таксиста, мужчины средних лет.
- Минут семь.
Вот кто-то работает водителем и умудряется существовать достойно. А он, при деньгах, напускном расположении окружающих, съехал в самые низы. Деньги портят человека, сколько бы положительных примеров не было на свете, Адлер эту святую истину познал на собственной шкуре. Может, лучше бы работал таксистом без наркоманских наклонностей и мнимых ценностей, чем держал кафе и менял секретарш каждый месяц. Он делал это по привычке, для разнообразия, потому что одни и те же лица надоедали. Правда, попалась когда-то девушка на два года его старше, так она продержалась месяца три, к ней Бобби привык, да и собеседником та была отличным. А потом сама ушла по неизвестным Адлеру причинам. Все от него бегут…
А он, кажется, жалеет себя. Что за низость! Поздно, раньше надо было думать не о смысле жизни под действием наркоты, а о том, как этот смысл не потерять. Он сам всех распугал, без посторонней помощи справился в короткий промежуток времени. Бросить бы всё… Как же хочется всё бросить, уехать и начать жизнь заново. Отец в Австрию звал. Нет, Бобби не собирался принимать его помощь и не примет, надо остаться честным хотя бы перед собой. Он сдерживал обещания, которые давал людям, так почему бы не сдержать то, что дал себе. Оно важное, безумно значимое, и до сих пор получалось его выполнять.
А может, кинуть все деньги на обучение здесь, в Лондоне? Найти заместителя в кафе, а самому получить образование и надежду, что не всё потеряно. Или во Францию укатить. Или в Польшу. Бобби заулыбался, прикрывая рот кулаком, и закашлял, чтобы мужчина не испугался пассажира. Наверное, страшно везти человека, который беспричинно смеётся. Боб одёрнул себя. Замечтался он что-то. Французский преподавали в школе, поэтому Боб позабыл большую часть, польский он не знал никогда, нормально Бобби владел лишь английским.
Уехать? Начать уважать себя? Да от этого уже не по себе становится, а бросать вызов неизвестности Бобби не любил, потому что хорошо понимал, кто победит. У него будущее расписано, там нет заковыристых путей, разветвлённых дорог, все предельно просто, так зачем усложнять… Чтобы оставшиеся десятилетия, если повезёт, прожить в согласии с собой? А нужно ли оно ему? Вроде и так неплохо, одолевает иногда усталость, но она на всех, бывает, наваливается. Нечего пенять на несуществующую исключительность, Бобби – обыкновенный парень с не очень обыкновенными запросами. Всё-таки учатся всю жизнь. Сейчас ему нужно научиться затыкать своим требованиям рот, иначе хорошим не закончится.
- Эй, парень, приехали, - недовольно пробурчал мужчина.
Он, видимо, уже несколько раз звал, но не мог достучаться до Бобби, погружённого внутрь себя. На него накатывает порою состояние, когда внешний мир становится непосредственно фоном, а все мысли и ощущения сосредоточены на себе, на думах, которые посещают одна за другой.
- Спасибо.
Боб протянул деньги и вышел на улицу, едва не забыв лёгкую сумку. Он не стал набирать много вещей, зная, что не останется в Лондоне дольше, чем на один-два дня. На разговоры с Томом этого хватит, а с городом Бобби знаком. Но, конечно, если звонок в Берлин не испортит настроение, он тут ещё останется с целью устроить себе внеплановый отдых. Можно разочек выбиться из плотного графика, который Бобби держит в голове. За столько времени выучил наизусть каждый пункт, и всегда кто-то усердно следит за их выполнением, наверное, избитые остатки совести.
Таксист скинул Боба практически у входа в колледж. Это было многоэтажное здание металлического цвета, интересно выполненное и слишком большое, чтобы поставить себе цель найти и выполнить её через пару минут. Сколько ж тут студентов при таких габаритах «домика»?
Бобби положил сумку у фонтана и сел сам, даже не пытаясь спастись от настырных капель, брызгающих на добрый метр. Плана действий никакого. Было ощущение, что Боб вдруг резко осознал свою беспомощность в этом деле и теперь корит себя за то, что вообще приехал. Бровь скептично выгнута, глаза прищурены, губы плотно сжаты… Выражение его лица не говорило о бешеном оптимизме, одолевающем Адлера. Может, ну его к чёрту, Тома этого? Сдохнешь тут, пока будешь шататься по коридорам и всех выспрашивать о Томе Каулитце, парне с дрэдами, в широких одеждах.
- Хватит сидеть, - сказал Боб себе любимому для поддержки и направился к двум девушкам, одиноко стоящим у дверей и курящим тонкие сигареты. Как Бобби ненавидел эту жалкую дрянь в виде палочек диаметром три миллиметра!
Наверняка, дамы прогуливали, потому что других студентов и за километр не было видно. Правильное заведение, прогульщиков мало, хотя они, вероятно, просто смылись куда-нибудь, а не сглупили, оставшись возле дверей, куда в любую минуту может подтянуться охранник. Опрометчиво.
- Здравствуйте, девушки, - Бобби улыбнулся своей самой, по его мнению, обезоруживающей и располагающей улыбкой. – Вы мне не поможете?
Наверное, у него жуткий акцент, Боб не практиковался в английском уже очень давно. Две студентки переглянулись, улыбаясь и хихикая. Хотелось отвернуться и покрутить пальцем у виска. Иностранцев никогда не видели, что ли? Но Бобби продолжал лыбиться от души, демонстрируя дюжее дружелюбие.
- Привет, - пискнула одна, поправляя волосы и улыбаясь уже чересчур кокетливо. – Тебе что-то показать в колледже?
Если бы она остановилась на слове «показать», Бобби бы подтвердил. Девушка была вполне симпатичной и, кажется, довольно раскрепощённой, а он недостаток секса в последнее время испытывал. Так почему бы не провести немного времени в приятном обществе?! Подружка её стояла в стороне, явно недовольная сложившимися обстоятельствами и тем, что её опередили.
- Мне нужно найти человека. Его зовут Томас Каулитц, он из Германии, сюда приехал по обмену, - та, что в стороне, покачала головой, тем самым показывая, что таких субъектов они не знают. Да уж, поиски затянутся на неопределённый срок, если он не найдёт того, кто хотя бы в глаза Тома видел. А при таких размерах здания это сродни невозможному. – Он рэпер, дрэды, шмотки широкие, - Боб с надеждой взглянул на девиц, но те уже синхронно сказали «нет». И что теперь делать? – А когда занятия закончатся?
- Через два с половиной часа.
Сидеть тут всё это время глупо, успеет в отель, номер он забронировал, так что быстро получится, здесь рядом к тому же. Хотя есть риск, что Том уйдёт раньше, всё-таки каких-то занятий может не быть, или он просто прогуляет, как эти две.
- А жилой корпус в этом здании?
- Нет. Тебе налево, там прямо иди, увидишь.
Конечно, лучше бы проводили, но одна девушка помахала рукой и утащила подругу внутрь. Больше студентов в округе не наблюдалось. Прохожие только, но от них толку мало, а точнее – ноль.
Боб вздохнул и направился обратно к дороге, собираясь поймать такси и поехать в гостиницу. Что он будет торчать тут два часа, как придурок? Кстати, есть ещё такой момент – можно завтра это дело оформить, а в Лондоне остаться подольше, что-то у Бобби память, прыткая зараза, напомнила золотые годы. А что, побродит тут, посмотрит достопримечательности, как обыкновенный турист. А то ездит из Германии в Австрию, из Австрии в Германию, вот и весь культурный маршрут. Даже обидно, что не удаётся выбраться куда-нибудь подальше. Надо всё-таки иногда плевать на занятость и сваливать в другую страну на пару дней. Ну, правда, что без него может случиться? Если честно, Бобби предполагал всё. Он не доверял ни кафе, ни дом, ни машину – ничего. А в кафе вообще всё, что угодно, произойти может. Мало ли оболтусы, которые там работают, устроят что-то интересное для посетителей и для себя, а потом придётся убирать последствия. От драк никто не застрахован… Так, пора прекратить причитать, как бабка какая-то. Всё будет хорошо. Надо учиться верить людям. В конце концов, его заместитель – отличный парень, старше его, с опытом. В чём проблема? А в том, что когда ведёшь дела сам, уверенности больше.
Никогда не выходило так, что Бобби позже жалел о том, что уехал, пускай в ту же Австрию. Но постоянно волновался, переживал, как без него справятся. А он, наверное, не такой уж и незаменимый человек, раз всё отлично выходит. Действительно, не стоит загружаться попусту. Да он тут месяц проведёт, ничего в Берлине не случится от того, что нет в городе Боба Адлера.
К обочине свернуло такси, и Бобби только сейчас понял, что голосовал. Не хватало ещё под машину в Лондоне попасть, вообще замечательно будет. Боб чуть не заговорил по-немецки, но вовремя одёрнул себя. Полёт мыслей далёк от реальности, но думать по-английски для поддержания боевого духа не хотелось.
Бобби во все глаза рассматривал Лондон из окна автомобиля, улыбаясь и чувствуя что-то давно потерянное, но такое дорогое. Прекрасно, когда мы находим то, от чего успели отказаться, что похоронили. Конечно, этого Бобби никогда не вернуть, но несколько секунд захватывающих воспоминаний вселили веру, что, возможно, они повторятся. По-новому, с другими людьми, но обязательно повторятся, не дадут ему уйти из этой жизни просто так, не отпустят.
Боб всегда мечтал о человеке, который сможет его удержать, несмотря ни на что. Будет рядом и не выпустит, что бы Боб ни натворил, ни сказал. А он в порыве чувств умеет наговорить чепухи, о которой пожалеет на следующий день, а то и к вечеру. Не всякий выдержит взбалмошного парня, который существует по каким-то своим законам и кодексу чести. Обычно держит всех Боб. Ему нужен этот человек, и он оставит его при себе, как сможет, сколько сможет. А иногда хотелось, чтобы кто-то за него отчаянно хватался, как за последнее спасение в мире. Видно, не заслужил ещё. А, ладно. Не так уж это и важно – быть важным.
Второй раз за сегодняшний день себя жалеет. Что за дерьмо! Кошмар, из Лондона нужно бежать быстрее, иначе Адлер себя к лику святых причислит, мученик несчастный. Ненормальная атмосфера его захватила, надо бы выпить чего-нибудь и успокоиться. Главное – не напиться в хлам, чтобы Тома в состоянии был разыскивать, а не как квашня по этажам болтался, не зная, на какую кнопку нажать, чтобы вызвать лифт. Его однажды за таким благородным делом отец нашёл. Бобби приехал с приятелями в Австрию, не мог подняться наверх, кнопка вызова лифта «исчезла».
Ну, вот, уже лучше, так что не надо обвинять судьбу в своих промахах. Поставить его рядом с кем-нибудь, так Бобби в тысячу раз счастливее окажется, у него жизнь яркая и до сих пор насыщена событиями. Кто об этом не мечтает? Разумеется, есть любители тихой гавани, но их всё же меньше. Может, организовать неформальный кружок? Глупая идея, но для развлечения иногда сойдёт.
Машина подъехала к отелю, что Бобби заметил вовремя. Он вышел из салона в приподнятом настроении, готовый рваться вперёд, совершать подвиги и побеждать в конце сумасшедших забегов. Боб много думал с того времени, как сел в самолёт, но почему-то про забеги не проскользнуло ни одной мысли. Зачем ему победа в чужой игре? Хотя какая ж она чужая? Он теперь относил себя к непосредственным участникам, не зря ведь бросил всё и сорвался в Лондон ради сумасшедших близнецов. Просто в голове не укладывается, как к нему пришла такая идея, да ещё и воплотилась в жизнь.
Бобби зашёл в номер и первым делом кинул сумку рядом с кроватью. Вроде взял немного вещей, но таскаться с ней уже надоело, плечо ныло. Номер, конечно, не люкс, но тоже неплохо. Правит минимализм: кровать, зеркало со столиком, телевизор и шкаф. Тона светлые, нейтральные, так что Бобби был спокоен за своё моральное состояние внутри незнакомых стен. До чего он гостиницы не любил!
Только приехал, а надо бы уже возвращаться, может, застанет Тома на выходе из колледжа или на входе в жилой корпус. В любом случае, должен быть хоть один человек, который попадётся навстречу и будет знать Томаса Каулитца. Миссия прямо-таки невыполнимая. Как в дебильной компьютерной игре, где против тебя целая армия собралась, а ты один-единственный ничтожный боец с винтовкой без патронов вынужден спасать мир. Естественно, здесь операция менее масштабная, но о сложности можно и поспорить.
Боб ополоснул лицо в ванной и ободрённый направился обратно вниз. Сглупил он немного, нужно было такси не отправлять, всё равно в номере пять минут провёл. Крыша от него поспешно сбегает, и время мчится, как на гонках, решив спастись от ненормального Адлера, вдруг решившего помочь двум людям. Остаётся надеяться, что ему этот поступок учтут, когда он умирать будет. Хотя, наверное, не стоит придавать такое глобальное значение столь незаметным изменениям его личности.
Машина остановилась быстро, видимо, за все его страдания, которые он сегодня пережил. Надо признать, их было не особо много, но они имели место, в частности в самолёте. Стюардесса попалась глуповатая, по-английски говорит, а впечатление, будто не понимает ничего. Два раза бегала менять напитки, всё пыталась втюхать Бобу что-то с градусами, а он, как приличный человек, требовал чего-нибудь безалкогольного, чтобы, приземлившись, нормально на ногах держаться и быть в состоянии разговаривать с Томом, который вряд ли бы оценил нетрезвость любовника своего брата. Последнее словосочетание звучит просто кошмарно, но выбирать не приходится. Оказывается, Бобби ко многому не привык ещё в этом мире. Может, какой-то частью сознания и догадывался о том, что некоторые близнецы в своих играх далеко заходят, но не задумывался об этом, поэтому к встрече с подобным явлением был не готов. Какие ещё сюрпризы ему предстоит узреть, неизвестно.
Тем временем машина плавно подъехала к колледжу, вокруг которого снова не наблюдалось студентов. Бродили поодиночке, но среди них Тома точно не наблюдалось. Вообще-то, Бобби волновался, что не узнает его, ну мало ли рэперов с дрэдами… А образ Битла без косметики настойчиво не желал возвращаться, радуя ярким макияжем и пошлой улыбочкой, которую Боб и видел-то всего несколько раз.
Парень спросил пару человек, но они, кажется, тут и не учились даже, посещали какие-то курсы. Единственное, что удалось узнать – занятия закончились, и все благополучно свалили. Напрашивается ещё одна проблема – Том мог уйти куда-нибудь, а не сидеть у себя, как в заточении.
Боб находился у входа в жилой корпус и внимательным взглядом осматривал студентов. Никого, отдалённо-напоминающего Каулитца, не было, поэтому Бобби в отчаянии сидел на витиеватой скамейке рядом с каким-то парнем в больших наушниках. Весь в себе, иногда дёргает ногой в такт своей музыке, которую очень хорошо слышал и Боб. Не любил он таких деятелей, которые без этой грелки для ушей на улице не показываются. Интересно, он на занятиях так же «присутствует» или иногда снисходит до внешнего мира, снимая габаритный ужас. Ну, смотрится-то поистине кошмарно. Может, ди-джей? Это ещё кое-что объясняет. Достучаться бы до него, пусть спускается на землю, возможно, сумеет что-то подсказать.
Бобби похлопал парня по плечу, вырывая из музыкального мира. Тот вздрогнул и повернулся к Адлеру, даже не удосужившись убавить звук. Либо у него слух нереальный, либо ему плевать, что там какой-то левый перец хочет узнать. Боб взбесился и беспардонно стянул с него наушники, без предупреждения возвращая на грешную землю.
- Некультурно так сидеть, когда к тебе человек обращается.
Парень быстро натянул искусственную улыбку и сделал вид, что безумно интересуется, что там от него понадобилось.
- Обращайся.
- Я ищу парня одного, зовут Том Каулитц, он сюда по обмену прибыл из Германии, - юноша на скамейке прищурился, напрягая. – Носит дрэды и одежду широченную, рэпер.
Парень кивнул и, кажется, погрузился глубоко в себя. Боб опасливо наблюдал за ним, не понимая, чем вызвана такая реакция. Закралась мысль, что у чувака проблемы с психикой, вот он и уходит из мира различными способами.
- А ты ему кто?
Бобби хохотнул. Тупой вопрос. Какая разница, кто он?! Неужели попросту не сказать – знает он Каулитца или нет. Вот обязательно людям нужно выведать подробности, унять секундное любопытство, чтобы потом не беситься, рассказывая кому-то очередную историю и не зная, что бы интересненького добавить к общей картине.
- Конь в пальто, - огрызнулся Боб, вызывая на лице парня неуместную улыбку. А может, он и не переставал деланно-приветливо улыбаться. – Это неважно. Так ты его знаешь?
Если этот придурок сейчас скажет «нет», Адлер задушит его при народе, не удосужившись куда-нибудь оттащить. Он выводил внешним спокойствием, полнейшей отрешённостью от мира и выражением лица. Боб не мог точно определить, что конкретно бесит, но с чувствами касательно этого субчика он уже всё понял.
- Знаю, - коротко, без лишних подробностей.
Бобби чаще задышал, сжимая зубы и еле сдерживаясь от того, чтобы проехаться по наглой морде. Наверняка, Боб сам не раз выглядел похоже, но он никогда не сталкивался с такими людьми, поэтому не знал, что со стороны это смотрится так.
- Слушай, ты живой или нет? Поподробнее, пожалуйста, мне с ним переговорить надо.
- Ты не Билл, - утвердительно произнёс юноша.
Бобби собирался вскипеть по полной программе и выпустить пар. Найдёт другого студента, знающего Каулитца, а от этого избавится, не изводя себя и не тратя нервные клетки.
- Конечно, я не Билл!
- Меня зовут Роб, - неожиданно сказал парень и протянул руку для пожатия.
- Боб, - недоуменно отозвался Адлер. – Извини за прямоту… Ты нормальный?
Роб засмеялся. К нему по-разному обращались, его по-разному воспринимали, но на некоторое психство не намекал никто. Он понял, с кем разговаривает, минуту назад. Том видел Адлера недолго, но запомнил в подробностях. Видимо, в драке успел ещё что-то разглядеть и описание составить.
- Не волнуйся. Давай-ка мы с тобой поговорим, только не здесь. В корпус нельзя, поэтому двинем в кафе, тут недалеко.
Роб поднялся, удобно устроив наушники на шее. Бобби отказывался понимать происходящее и решил следовать за Робом, не убьёт он его, наверное. Парень что-то знает, причём явно не меньше Адлера осведомлён о жизни Каулитцев и о том, кто эту жизнь подпортил своим присутствием. А близнецы не промах, ошарашивают людей вокруг себя. Хотелось бы узнать, скольким людям известно об их отношениях.
Роб притащил Бобби в тихое местечко и усадил за столик в углу. Молча принёс кофе и устроился напротив, беззастенчиво разглядывая нового знакомого, которого знал заочно. Том много о нём говорил, слишком много, а Роб только удивлялся, откуда он столько выведал, проведя в Берлине пару часов. Каулитц умнее сделал – из Лондона звонил Андреасу и спрашивал, спрашивал, спрашивал.
- И о чём нам с тобой говорить? – спросил Бобби, отпивая горячий кофе. – У меня мало времени.
- А ты считаешь, что с Томом разговор долгий получится, и за вечер ты не успеешь? – Роб уже не улыбался, на его лице обозначилось подозрение и недоверчивость.
- Слушай, что ты от меня хочешь? Сказал бы, где обитает Каулитц, и дело с концом.
Роб хмыкнул. Нет, Том зря говорил, что Адлер наглый, он просто нетерпеливый, а отсюда вылезают побочные эффекты. Сидит весь такой напыщенный, напряжённый как струна, и расслабляться не желает. Его было бы увлекательно поизводить, вывести из равновесия неспешностью.
- Я знаю вашу историю о святой троице в подробностях, так что к Тому не пущу, пока не выложишь, с чем приехал.
Бобби опешил от такого напора. Да этот Роб никто, чтобы делать подобные заявления. Он не ценный экспонат. Не церемониться с ним и свалить, кто-нибудь другой подскажет номер комнаты.
- Адлер, не смотри на меня так! – воскликнул Роб.
Сейчас он понимал желание Тома не называть Бобби по имени, противно с ним разговаривать-то. Строит из себя важность, демонстрирует всесилие, а их нет. Роб встречал за свою короткую жизнь много людей и мог рассуждать о характерах. Конечно, всем присущи ошибки, но, казалось, с Бобом всё просто и понятно. Запутался парень. Всего-то двадцать лет, а изображает явно кого-то постарше. Роб не умел понимать напускное величие, во все времена оно вызывало отвращение, поэтому хотелось свернуть тяготящую беседу поскорее.
- А как мне смотреть на человека, который требует, чтобы я перед ним отчитался?
Бобби вальяжно устроился на стуле – как только получилось? – и достал пачку сигарет, намереваясь отправить в себя хорошую порцию никотина. Состояние было отвратительное, а Роб усугублял положение одним своим присутствием. Тяжело рядом с ним находиться.
- Я не прошу отчёта. Поделись планами относительно Тома и всё. Если собрался предъявлять ему виды на его брата, можешь прямо сейчас катиться в аэропорт.
Боб гадал, кто настучал парню о том, что отношения братьев для него не секрет. Экстрасенс он, что ли? В самом деле, ерунда какая-то выходит, ощущение, что все вокруг убеждены абсолютно во всём, а Бобби, как дурак, мечется.
- Наоборот. Понимаешь, - Боб вздохнул, собираясь сорвать с себя самоуверенность. – Я думал, Билл совершенно свободен, он не сопротивлялся. Были какие-то позывы вначале, а потом… Словно ему по башке дали, изменил направление кардинально. Через какое-то время вернулся назад, рассказал мне зачем-то. Я бы ни за что к нему не полез, если бы он сразу сказал, что место занято. Но Билл молчал!
Охота поговорить с младшим Каулитцем у Роба усилилось. Может, действительно перейти на факультет психологии и заниматься делом, которое его увлекает? Да, он много рассуждал на эту тему, противился чужим проблемам, но стремление докопаться до правды, разобрать ситуацию на запчасти не отпускало. Разговоры, разговоры, разговоры… Их так много, и все насыщенные, с эмоциями.
- Ясно. Билл виноват, Билл плохой, а все вокруг белые и пушистые. Как у вас просто, господа. А вы его спросили? Зачем он вообще решился на измену? – Роб вздохнул, успокаиваясь. Устраивать сцены в общественных местах не в его правилах. – По-моему, легче стереть некоторый период жизни, мы все ошибаемся. И этот промах вас троих чему-то научил.
- Ну, а кто виноват? Том – потому, что уехал? Я – потому, что мне довелось познакомиться с Биллом?
- Да что вы за люди-то такие? Да, Билл несёт вину, но его что-то сподвигло. Ты не слышал, что мне Том рассказывал. Да я теперь клясться могу, что они друг друга любят до беспамятства.
- И что мне ему говорить? – повысил голос Бобби.
- А надо ли? Хотя… Хотя, знаешь, отправь его в Берлин. Убеди бросить эту чёртову заграничную учёбу, пускай едет.
Боб ошалело смотрел на Роба. Удивительно, как может поменяться человек за несколько минут.
- Он меня не послушает. Почему бы то же самое не сказать тебе?
- А для чего ты вообще сюда приехал? – вскинулся Роб и, поднявшись, вылетел из кафе, даже не попрощавшись.
Боб нервно откинул сигарету и вышел вслед за Робом. Догонять он его не будет, разговор окончен и из него вытащена максимальная польза. Стоп! Нужно догнать, Роб номер комнаты не сказал.
- Роб! Роб, чёрт возьми!

Глава 16. Разговор
Глава 14. Вывод