Maximeliane_Rufus все записи автора Название: На атомы
Автор: Erwahlt
Бета: Feel Insane
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Songfic
Категория: Slash, Twincest
Размер: Макси
Статус: Закончено
Краткое содержание: Скажу только, что группы нет, а Билл с Томом – братья.
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав на персонажей и извиняюсь перед всеми, чьи имена и образы использовала в своём фанфике.
Также извиняюсь перед исполнителями песен за некоторые изменения в текстах.
Посвящение: Алиса, Strina. Спасибо за то, что вы есть. Я вас очень люблю!
От автора: Полное или частичное использование без разрешения автора категорически запрещено.
Представляем Билла без следов косметики, но с крашеными волосами.
Перед прочтением настоятельно советую прослушать следующие песни, так как сюжет неразрывно с ними связан:
Часть 1. Снежно - Близнецы
Часть 2. Исполнитель неизвестен - В тебя влюблён
Часть 3. Босиком по солнцу - Одинокий вечер
Часть 4. Снежно - Кто я

Часть 3. Вечера
Глава 13. Отомри!
Билл остановился у кабинета, на двери которого теперь гордо красовалась табличка с именем Беккер. Правда, фамилия была двойная, а вместо полного имени стоял инициал «А.». Пока юноша шёл по коридору, ему не встретился ни один студент, все прилежно сидели на занятиях, а из классов доносились объяснения преподавателей, старающихся разжевать тему как можно тщательнее. Причём такая политика не всем нравилась и не всем помогала.
Он не показывался в колледже неделю. Ещё одну долгую неделю, за которую проводились тестирования, зачёты, зачёты, зачёты… Слишком много всего навалилось на учащихся, и Билл тоже должен через это пройти, как бы лояльно Беккер к нему не относилась. А её лояльность он уже уловил. Она звонила разок, мама что-то наговорила ей о сложном периоде в жизни, куче проблем и депрессии. И загадочная А. больше не беспокоила, да и раньше не угрожала исключением.
Надо сказать, депрессия действительно имела место. Билл чудом заставлял себя есть, сознавая, что голоданием лучше не сделает, только угробит свой и без того замученный организм. Порою его тошнило и приходилось избавляться от насильно запиханной еды рвотой, а потом лежать на кровати, широко раскинув руки и стеклянным взглядом уставившись в потолок. Наверное, он не жил. Часто брал мобильник и словно на автомате набирал брата, даже не удосуживаясь зайти в список контактов, будто и не было там его номера. Да и пока нажимал клавиши, мог передумать звонить или же прокрутить в голове возможные фразы, ответы… Только зря он это делал, Том не отвечал, полностью его игнорируя. Звонил родителям, отчитывался о потрясающе проведённых выходных, но ни мать, ни отец никогда не говорили, что он спрашивал о близнеце. А вот Билл спрашивал. Постоянно вытряхивал всё до последнего слова, чтобы потом воспроизвести услышанное в голове голосом Тома и грёзить о том, что он с ним разговаривал. Ситуация опасно напоминала психическое расстройство.
А родители, кажется, стали всерьёз волноваться. Конечно, у них не простые сыновья – близнецы, но ведь нельзя настолько переживать из-за ссоры, нельзя перестать учиться и всецело отдаться страданиям. Да и какой должна быть эта ссора, чтобы такое продолжительное время не идти на контакт с братом! Симона пыталась обсудить это с Томом, но он ссылался на важные дела, молчал, а потом поспешно выдавал, что всё хорошо, просто им нужно пережить определённые открытия друг о друге, или же вообще отключался, чтобы перезвонить через пять минут и деланно-рассерженным голосом сообщить о прервавшейся связи, которая его вконец достала.
Не было мира в семье. Каждый проживал свою отдельную жизнь, стараясь не вдаваться в подробности тягостей другого, хотя волновались все. А переживание-то, в принципе, было общее на всю семью, пускай и название такое уже не подходит, странная семья получается. Но выбираться не приходится, а жаловаться бесполезно, некому и незачем. Просто нужно надеяться, что этот цирк вскоре прекратится, и всё станет на круги своя, перепалки забудутся, и Лондон - тоже. Да, о поездке жалел и Билл – в первую очередь, и Симона, и Йорг, и даже Том, в душе, никому не говоря. Но дело сделано, изменить ничего нельзя до тех пор, пока не появятся серьёзные семейные обстоятельства, из-за которых можно бросить учёбу. Но никакие семейные обстоятельства не спасут положение в доме. Если Том приедет, начнётся настоящий хаос, а существовать как-то нужно. Дурацкий обмен. Билл уже закончит учёбу, а Том будет пахать ещё полгода в силу того, что отправлен в Англию, и первые полгода пошли на адаптацию. Что-то слишком много ему на это дали.
Билл не верил, что через полтора – даже меньше – месяца он последний раз выйдет из парадных дверей, спуститься по лестнице и, не оборачиваясь, уйдёт. Всё-таки есть и хорошие воспоминания о колледже, жаль, что они померкли перед слишком сильными событиями, имеющими отрицательное значение. Из друзей тут у него один Андреас, а остальная масса людей – так, всего лишь приятели и знакомые, а некоторые – пустое место, часто его ненавидящее. Бог с ними! Потом надо как-то устраиваться в этом неуютном мире, привыкать к самостоятельности, которую ему предоставил брат. Неужели предоставил? Не нужна она Биллу, пускай Том удалит этот файл, заражённый каким-то неизлечимым вирусом, чтобы позже не стало ещё больнее, чем сейчас. Чтобы позже не опуститься ниже, чем сейчас.
А он опустился? Последнее время Билл привык себя корить за всё, перевёлся в ранг страшных грешников. Быть может, не такой он? Ведь осталось же что-то хорошее, за что можно простить. А Билл больше ничего не просил, только бы Том сказал: «Прощаю» - и притянул к себе, сжимая в сильных объятиях. Так хотелось его обнять… Билл хранил воспоминания рук близнеца на своём теле, восстанавливал картинки, рисовал всё новые и новые сериалы, чтобы заглушить чувство сознания неумолимой реальности. Когда же закончится этот ужас?
Билл глубоко вздохнул, успокаивая сбившееся дыхание. Он сюда пришёл поговорить с директором, а не разводить сопли от собственного состояния. Вот чего не стоит делать, так это выставлять свои переживания на показ прямо в колледже, даже если видят их только безразличные стены. Юноша сжал виски на несколько секунд и, поправив волосы, постучал в дверь.
- Войдите!
Билл зашёл и замер на пороге, давая фрау Беккер поверить, что он всё-таки пришёл, и увидеть, на кого стал похож этот Каулитц, принёсший столько хлопот. То, что принёс, уже не обсуждается, ей точно пришлось собирать педагогический состав, убеждать, что проблемы есть у всех, но на некоторых наваливается слишком много, и психика человека порою не выдерживает. Наверное, зря Билл поначалу плохо относился к Беккер.
- Здравствуйте.
- Здравствуй, Билл, - устало произнесла она, непривычно обратившись к нему на «ты». Обычно она делала так только в гневе, когда условности оставались далеко в спокойствии, а умиротворения не предвиделось. – Присаживайся. Как ты?
Билл сел в кожаное кресло, очень похожее на те, что стоят в кабинете Бобби, и пожал плечами. Не хотелось натягивать бодрую маску и соловьём заливаться о внезапно улучшившемся настроении, о решении всего-всего, что тяготило на протяжении не одной недели. Хватит с него лжи, её и было чересчур много, загадка – как он не утонул в произносимом дерьме.
- Вы директор… Поздравляю, - совсем не к месту, но хотелось продемонстрировать вполне дружелюбный настрой, показать, что ни на кого набрасываться Билл не собирается, и он тоже человек, а не зверь, излюбленным занятием которого являются отстаивания собственного мнения.
- Спасибо. Кажется, с момента назначения прошла вечность, - Беккер тепло улыбнулась, на мгновение погружаясь в воспоминания.
Всё так стремительно произошло. И странно очень, была практиканткой, а потом бац – директриса колледжа. За какие такие заслуги судьба ей этот подарок предоставила? Но, наверное, не стоит тратить время на пустые думы, нужно порадоваться и не изводить себя.
- А я узнал совсем недавно, выпал из реальности и не заметил. Мама сказала, вы хотели со мной поговорить, - дежурная фраза, но она необходима, чтобы Беккер вернулась на землю и не начала философствовать. Конечно, времени навалом, но тянуть с приговором как-то не хочется, будь, что будет, уже неважно. Главную часть жизни Билл потерял, а за остальные её аспекты не особо волновался, ведь выход есть всегда.
- Хотела, и именно о твоей реальности.
- В смысле? – Билл поднял непонимающий взгляд.
Он был уверен, что пришёл с той целью, чтобы выслушать длиннющую нотацию о страшной неуспеваемости, непосещении занятий без уважительной причины и уверениях, что пора бы взяться за ум, закончить год и тогда дружить с депрессией, сколько душе угодно, а Беккер куда-то не туда повернула.
- Я не буду проводить лекцию, Билл. Это неправильно, непедагогично, но на то я и сижу тут, чтобы доказать – практикант не может быть директором, - Беккер развела руками.
Билл недоуменно уставился на неё, не поняв, что же не устраивает девушку. Молода и добилась руководительского кресла, это отлично, а она о каких-то доказательствах говорит.
- Да вы что?
- Шучу, уходить, разумеется, не хочется. Я это к тому, чтобы ты не ждал от меня привычных заморочек учителей.
Билл кивнул, раздумывая – хорошо это или плохо. Был бы на месте Беккер Шредер, парень без труда смог бы тысячу раз продумать свои ответы, ибо вопросы не отличались бы оригинальностью. А так придётся действовать по ситуации и проявить способности к импровизации.
- Твоя мать сказала, у вас… У тебя серьёзные проблемы. Я не требую задушевных бесед, но могу выслушать и что-то подсказать. Знаешь, педагогика не моё призвание, поначалу я училась на факультете психологии, а потом ушла. Поняла, что очень тяжело изо дня в день пропускать через себя чужие переживания.
Глупо. Билл хотел возмутиться, раскричаться по поводу того, что не нужно лезть в его жизнь, он сам со всем справиться - не маленький, но слова куда-то делись, а сил на истерики не было. Поговорить? Долго придётся рассказывать, к тому же Беккер не будет рада, что вообще это устроила, всё-таки некоторые тайны должны оставаться тайнами.
- Фрау Беккер…
- Аннет, - быстро поправила девушка. – Давай на «ты», так гораздо проще. Не люблю условности.
И всё-таки она странная. Да - необычная преподавательница, да – молода, но зачем же стирать существующие грани, если их и так слишком много стёрто?! Билл последнее время отстаивал границы, внушал, что их нельзя смещать, хорошего не получается. Как у них с Томом. Много светлого, но капля чернил закрашивает всё.
- Ладно, Аннет, - выдавил Билл, внутренне всё ещё противясь такому обращению. – Но о моих проблемах вслух не говорят.
- Что-то со здоровьем?
Если бы было со здоровьем, Том давно бы прилетел, наплевав на Лондон, образование и документы. Юноша закрыл глаза и улыбнулся, низко опустив голову. Если бы… Но он не будет притворяться, не будет играть на чувствах, которые, наверняка, ещё остались. Остались же?
- Нет, с братом. Поругались.
Аннет выглядела очень удивлённой. Ей с самого начала эти близнецы показались странными, но сейчас эта шкала бежала вверх с убийственной скоростью. Что же они такого натворили, чтобы после ссоры Билл перестал посещать занятия, забыл о себе… Даже не накрашен сегодня, хотя последнее время носил яркий макияж. Тоже странность.
- Так сильно поругались?
- Фрау Беккер… - Билл нервно крутанулся на кресле.
- Аннет.
- Аннет, ты ничего не знаешь, а я не могу рассказать. Ты вмиг решишь, что надо непременно выставить меня из колледжа под конец года, чтобы случайно не затронуть моим присутствием моральные устои общественного заведения, где всё построено на дисциплине, которая так часто не соблюдается, - Билл чувствовал, что заводится. Нужно приструнить себя немедленно, иначе монолог приобретёт агрессивный характер, и мирно начавшийся разговор закончится выплеском нервов и громким хлопком двери.
- Что ты такое говоришь? Билл, успокойся, я не собираюсь тебя исключать, даже если ты ещё месяц в колледж ходить не будешь. Проблемы есть у всех, к людям надо прислушиваться, а не сваливать всех под одну гребёнку. Расскажи хотя бы обтекаемо.
- Да зачем Вам это?
Кстати, хороший вопрос. В бескорыстную психологическую помощь Билл не верил, а Беккер всегда отличалась тем, что проявляла чрезмерный интерес к их жизни. Ладно, раньше можно было что-то заподозрить в её отношении, но теперь-то она замужем. Или это Шредер наказал ей следить за хрупкой психикой учащихся?
- Хорошо, пойдём другим путём. Мне, как директору, важна успеваемость. И если я могу что-то сделать, то сделаю. В твоём случае успеваемость хромает из-за семейных проблем, поэтому от меня требуются усилия в данном направлении. Специально для тебя играю сегодня роль психолога и клянусь соблюдать закон о врачебной тайне.
Хотелось поделиться, выложить всё-всё и освободить себя от этого груза. Но он тоже когда-то клялся. Они с Томом посвятили в свои отношения одного Андре, а, увидев его реакцию, поклялись впредь молчать. И молчат.
- Всё равно не могу. Я клятву давал, а превращаться в ещё большую скотину не желаю.
- Постой, - Аннет взяла в руки карандаш и принялась рисовать на небольшой бумажке разные узоры. – Ты сейчас считаешь себя скотиной?
Билл кивнул. Кивнул, но это слово не отражает полностью его сущности. Скотство в нём присутствует немалое, но называется оно по-другому, гораздо хуже.
- И я, и Том. И мы правы в этом мнении. Аннет, ты когда-нибудь предавала?
Беккер молчала. От неё требовали откровенности на откровенность, а порою это непросто. Вынуждать кого-то открыть душу легко, а вот сделать это самому невероятно сложно. Билл заставил её очутиться в его шкуре, и она понимала, что либо примет правила игры, либо он уйдёт, так ничего и не сказав.
- Однажды. Она моей подругой была. Мы вместе учились на факультете психологии, и моему переводу на педагогику способствовала ещё и наша ссора по моей вине. Не могла я видеть, как изо дня в день она прожигает меня взглядом.
- Из-за парня?
- Тебе покажется странным, но нет. Тёмная история, Билл.
Информацию нужно дозировать. Аннет сделала свой ход, теперь очередь Билла. Они поиграют в шахматы, только победителя не предвидится, но это неважно.
- Я его предал. После всего, что было в нашей жизни. Пытаюсь поставить себя на место Тома и не представляю, как можно простить мой поступок. И он не простит, а я без него не могу.
Аннет дёрнулась и сглотнула. Сейчас главное – сидеть тихо и молчать, иначе замолчит Билл. Вполне естественно, что один близнец не может без другого, верно? Они не обычные братья, у них свой мир, отдельная жизнь, поэтому и произносит Билл это с таким отчаянием в голосе. Раскаивается.
- У меня руки опускаются. Я сделал всё, от меня зависящее, бросил то, из-за чего и случился скандал, но, видимо, слишком поздно.
Беккер напряглась ещё больше. Её посетила догадка, которой она была не рада, мягко выражаясь. Билл говорил тихо, некоторые слова были еле слышны, поэтому приходилось вслушиваться, на бис он повторять, определённо, не будет.
- Что ты бросил, Билл? – осторожно спросила Аннет, боясь ответа. Билл не похож на наркомана, не похож. Но что он несёт..?
- Человека, - Беккер даже глаза прикрыла и выдохнула, чуть-чуть расслабляясь. Нельзя себя накручивать, когда ходят вокруг да около, но главного не говорят. Велика вероятность того, что слова буду восприняты неверно. – Но поздно. Том теперь никогда не простит мне эту слабость, он вообще слабости не переносит. Кроме одной…
Билл замолчал. Оказывается, если не вдаваться в подробности, то можно рассказать очень коротко. Да и разве важны здесь подробности? Конечно, решение, не зная всё, не найти, но на задушевный разговор это потянет, а значит, свою миссию он выполнил.
- Я так понимаю, звонки и письма ничего не дали?
- Он не отвечает.
- Билл, а давай ты сдашь экзамены экстерном? Я тебя сама подтяну, по нужным предметам подключу учителей. Требуется только твоё старание, а потом лети в Лондон. Билл, поверь, разговор с глазу на глаз и различные средства связи – разные вещи. Он простит.
- Спасибо большое, но нет.
Билл не мог так просто уехать, когда впереди абсолютная неизвестность. Реакция брата может быть любой, включая очередной скандал, который порвёт последнее, что есть между ними. А есть ли? Есть ли то, что можно потерять, или они распустили себя? Билл редко отдавался стремительным порывам один, обыкновенно на авантюры толкал Том. Но и на эту авантюру Том толкает…
- Нет, я не могу, - твёрдо сказал Билл и поднялся.
Аннет тоже встала и подошла к окну. Возвращать человека к жизни сложнее, чем она предполагала, видимо, психология, как и педагогика, не её.
- Твой выбор.
- До свиданья.
Аннет кивнула и принялась открывать окно - почему-то стало очень душно.
Билл вышел из кабинета, и ему сразу стало как-то легче, словно сбросил тяжёлый груз. Всё-таки подобные разговоры – настоящее убийство, порою непродуманное, но грамотно выполненное. Зря Беккер в школу подалась. Ей надо было попросту сменить место обучения и продолжать познавать психологию, у неё, определённо, имеется рвение к этому. С напором дамочка, хотя до конца ей таки не удалось расколоть Билла. Да он бы и под страхом смерти не признался директрисе или любому другому преподавателю, что спит с близнецом, такое близким-то не сказать. Аннет нужно подлечиться от излишнего любопытства, которое она путает с желанием помочь. Зачем вообще лезть в чужие проблемы, когда не просят?! Сколько Билл себя помнил, он постоянно отстаивал личное пространство в душе и не уставал ругаться с сомнительными друзьями, если те пытались дать совет. Близко он подпускал только Тома. Да что там близко! Считал себя и его одним человеком, а скрывать что-то от своей персоны, обманывать глупо. Так было до какого-то времени.
Может, Беккер права? Билл бездействует, не делая никаких шагов к примирению. Нет, в Берлине он уже обозначил некоторые моменты, но Том об этом не знает. Надо позвонить ему, попытать счастье, мало ли брат оттаял. Хотя после всего, что выплыло на поверхность, оттаять, наверное, невозможно. Как ни странно, Билл понимал его, но не понимал самого себя, отказываясь углубляться в причины того, почему произошла эта отвратительная история. Неужели Боб владеет чёрной магией? Абсурд. Больше всего подходило объяснение с физиологической точки зрения, но тогда есть резон начать подозревать в измене Тома. Кстати, он вполне мог что-нибудь натворить со злости, устроить месть, наплевав, что Билл не узнает, главное – утопить собственную ярость.
Ну, прилетит Билл в Лондон, и что дальше? Том несказанно обрадуется, стиснет его в объятиях и сделает вид, что ничего не было? Как же всё запутано. Нужно перестать продумывать возможные варианты поведения и перейти к решительным действиям. Как говорится, проблемы решают по мере их поступления. Увидит брата и будет думать, как себя вести на ту реакцию, какую проявит Том.
Нет, так нельзя. Билл раздражённо ударил кулаком о стену. Он не приверженец внезапности, привык к размеренной, распланированной жизни, в которую иногда пускает неожиданности, чтобы устроить себе небольшое разнообразие и не скучать, но это слишком. Как Билл всё бросит и сорвётся в Англию? Бесполезно лететь туда без цели, цель есть, но велика вероятность, что её не добиться. По-идиотски будет возвращаться в Германию, когда задумка не выполнена. Да и в своих силах он явно разочаруется. Выйдет, что слетал в Лондон погулять, подышать английским воздухом и поглазеть на местные достопримечательности, известные всему миру. Плохая идея. Следовательно, придётся ждать, когда Том сам прилетит на очередной отпуск. Правда, вряд ли он соберётся, обещал же, что не вернётся, пока не пройдёт практику, чтобы Билла лишний раз не видеть. В такие моменты младший Каулитц проклинал неотступность близнеца в соблюдении обещаний. Надежда на родителей, они должны уговорить сына приехать летом. В конце концов, с отцом он и не увиделся, на эмоциях сразу смотался обратно в аэропорт. Да и маме точно не хватило десяти минут лицезрения Тома на пороге. Никуда он не денется, вернётся летом, тогда и поговорят. Летом? Так долго ждать… Стоп! Это не выход, они отойдут от случившегося, всё постепенно забудется, и потребность в примирении исчезнет. Ждать – разрушить то, что ещё осталось и теплится где-то внутри. Нет, нужно что-то решать, причём чем быстрее, тем лучше.
Жутко хотелось курить, но, как назло, сигарет в карманах не нашлось. У Билла не то, что в карманах – в комнате не было ни одной жалкой сигаретки, его апатия выкурила всё и даже нагло заставила занять у отца. В джинсах обнаружилась только зажигалка, надо бы разжиться никотином. Вредно, Том всегда был против дурной привычки брата, изредка проявляющейся, но это отличное занятие, чтобы отвлечь себя и успокоить расшатанные нервы. От них, кажется, уже ничего не осталось. Билл походил на безжизненный мешок с костями и подпорченными внешними факторами и халатным отношением органами. Он больше не реагировал на мелочи, которые раньше приводили его в восторг, мало внимания уделял окружающему миру. Оправдывало моральное состояние, полностью разбитое и практически несуществующее.
Парень взглянул на часы – до конца пары несколько минут. Нужно срочно ретироваться, чтобы не слышать противного гула, царствующего в коридорах, сейчас лучшим другом была тишина. Билл уверенно направился к выходу, но остановился на полпути и, развернувшись, пошёл к расписанию. Если уж он здесь, то надо справить все дела.
Скоро из кабинета напротив вывалится группа Андреаса. Билл не общался с ним так долго, что не мог припомнить, когда последний раз слышал его голос хотя бы по телефону. Что-то вымирает дружба, надо подбодрить и оживить удобрениями. Он чересчур увяз в собственных проблемах и сконцентрировался исключительно на своём душевном благополучии, как-то незаметно выкинув оттуда Энди. Окружил себя плотным стеклом и сидит теперь, как в аквариуме, рассматривая внешний мир и не имея возможности окунуться в него. Почему-то остро почувствовалось одиночество, в котором Билл сейчас находится. Рядом с ним много мёртвых снимков, кадров когда-то счастливой жизни, но они не спасают. А ведь, действительно, потерялось счастье, закатилось под шкаф и в полоску солнечного света из окна возвращаться не собирается. Видимо, боится, что и его хрупкое тельце уничтожат. Правильно делает, вселенная Билла больше похожа на ад, в котором убивают без разбора, не особо заботясь о количестве грехов. Ещё в комнате Каулитца можно найти тонны пыли, он не пускает Симону даже убраться, не говоря об остальном.
Пришла пора просыпаться от зимней спячки, восстанавливать организм витаминами и положительными эмоциями. Но вот незадача – где их взять? Вокруг одни побочные эффекты, и они издеваются, издеваются, наслаждаясь беспомощностью маленького человека на фоне галактики, вселенной или хотя бы планеты. Хотя спорный вопрос – кто служит фоном.
Раздался звонок, оглушая громкостью с непривычки. Билл еле пережил улицу с бесконечными потоками машин, орущими сигнализациями и непрекращающимися разговорами. Что ж, возвращение у него малоприятное получается.
Юноша внимательно вглядывался в студентов, здороваясь с теми, с кем сохранил приятельские отношения. Андре, переговариваясь с какой-то девушкой, не спеша вышел из кабинета и поначалу не заметил Билла. Он сильно удивился и даже приоткрыл рот от изумления.
- Здорово.
- Привет.
Билл пожал протянутую для пожатия руку и несильно тряхнул её, демонстрируя свои возможности на сегодняшний день. Ему необходим курс реабилитации, а там очнётся окончательно.
- Ты опоздал, - сказал Андреас, улыбаясь.
Он обрадовался, что Билл, наконец, выполз из своего убежища и не побоялся явиться в колледж, где очень много знакомых лиц, которые он и раньше-то не жаловал, теперь, наверняка, вообще не переносит, такие впечатления накладывают отпечаток.
- Я к Беккер приходил. Думал, на промывание мозгов по поводу учёбы, а она мне о психологии заливала. Если я её правильно понял, то мне дают отсрочку на восстановительный период.
Андреас присвистнул. Сначала Билл поразил своим присутствием, а теперь неправдоподобной лояльностью молоденькой директрисы. Она проявила себя как жёсткого преподавателя, практически лишённого умения входить в положение студентов и проявлять понимание. Что это Каулитц такое с ней сделал?
- Видно, Беккер была в отличном расположении духа, с учащимися она не церемонится. Недавно моего одногруппника за прогулы вытурили.
- Да?
Билл задумался. А не проверку ли ему устроила Аннет? Так сказать, на ответственность и самостоятельность. Потом выдаст какую-нибудь дебильную фразу на тему того, что он не готов даже попытаться устроить себя в обществе.
- Поаккуратнее с ней. А ты не собираешься учиться пока?
- Если честно, то нет, - Билл подмигнул Андреасу, засовывая руки в карманы узких джинс. – У меня немного другие планы, надо с Томом разобраться.
Лицо Энди приняло ещё более удивлённое выражение, чем в начале. Он как-то странно прищурился, словно не верил Биллу. А, собственно, доверие отчасти потеряно, так что нормальная реакция. Наверное, Том наплёл, что Билл на него плевать хотел.
- Отсюда поподробнее. Я думал, вы помирились, всё хорошо, а депрессия у тебя как последствие ссоры или же разлуки.
Билл скинул довольную маску. Он старался выглядеть оживлённым, а не апатичным, как оно на самом деле было, но отсюда ему бы тоже хотелось поподробнее. Идея с Лондоном провальная, надо забыть. Том, похоже, не так уж прост, воду он мутит конкретно, дуря Андре.
- Неделю назад Том узнал, что не было никакой девушки, и уезжал я с Бобби. Накричал на меня, не отвечал на мои звонки, ну, пришлось на время забыть, что такое колледж. Мы не мирились, только усугубили своё положение. Теперь, наверное, нужно говорить – моё положение. Что он тебе сказал?
Билл внутренне напрягся. Значит, брат принял эстафету и теперь потрясающе обводит Андреаса вокруг пальца. Только непонятно, для чего, выгоды от такого обмана нет совершенно.
- Ничего особенного, - Энди пожал плечами. – Извини, я, видимо, не в своё дело вмешиваюсь. Позвони с моего телефона Тому, он ответит, попробуй поговорить, может, выслушает, - затараторил парень.
- Андреас! – Билл начинал волноваться. Отлично, друг от него скрывает что-то, связанное с близнецом. Тупая ситуация. – Договаривай. Ты и так слишком далеко залез, вмешался по полной программе, так что выходить из игры поздно. Я всё равно узнаю.
Энди выдохнул и кинул полупустой рюкзак на подоконник. В конце концов, табу ему никто не выставлял, но, конечно, выступать посредником в таких неординарных отношениях с кучей подводных камней не было желания.
- Ладно, только не кипятись и не делай поспешных выводов. Когда я с Томом разговариваю, то он… Ну, спокойный, словно уладил все проблемы. Однажды попытался спросить, как у вас, рассказал, что ты из дома не выходишь. Он что-то наговорил о твоей особенности воспринимать события, когда всё уже улажено. Сказал, вы пока ещё в нервном возбуждении, но на правах близнецов общаетесь друг с другом.
- Общаемся, значит? Интересно, с кем он там общается.
Билл тоже закинул сумку на подоконник и опустился на пол. Свободной скамейки не наблюдалось, а на ногах он попросту не мог держаться. Нужно поесть, голодный обморок ему ни к чему. Андреас опустился рядом, жалея, что вообще заикнулся о больной теме. Мама часто говорила ему, что он не в меру разговорчивый, и язык порою хочется отрезать. Верное замечание, сейчас Андре хотелось того же.
- Билл, успокойся, я стопроцентно неправильно понял, или ты. Сам посуди – Том не отличается любовью к бессмысленным обманам для удовольствия. Думаю, он просто от меня отделался таким образом. Я же у него потом не выспрашивал ничего.
- Не знаю, - буркнул Билл, провожая ненавидящим взглядом парня со стопкой тетрадей.
Быть может, Андреас в чём-то прав, но после печального опыта собственной лживости каждое слово – а тем более предположение - требовало дополнительной проверки. Надо спросить у родителей, что им говорит Том. Не будет же он заливать о примирении, зная, что брат превращается в отшельника. Знает, а не предпринимает ничего. Как и Билл. Они друг друга стоят, это и не обсуждается.
- Держи, - Андреас протянул мобильник. – Позвони ему.
Билл нерешительно крутил в руках чёрный слайдер. Не убудет от него. Пускай Том снова кричит, бросает трубку, но попытка будет сделана.
- Спасибо. Я отойду.
Билл поднялся и, прихватив сумку, направился в туалет, где не слышно шума. Он пытался собраться с мыслями, чтобы не молоть чепуху и говорить спокойно и уверенно. Правда, последнее представляло собой серьёзную задачу, Билл не мог придумать никаких аргументов в свою пользу. Да и нужны ли они?
Юноша отошёл в угол, подальше от троицы парней, горячо обсуждающих какие-то музыкальные новинки. Ему бы их проблемы! В углу дисплея горели две палочки, значит, на середине разговора мобильник не вздумает разряжаться, что вполне могло бы сломать наметившуюся линию так называемой беседы. Если Том пойдёт на контакт, то она будет обстоятельная, так что придётся Андреасу ждать порядочно. Только бы брат был не на занятиях.
Билл открыл список контактов и принялся медленно листать, слишком долго задерживаясь на каждом имени, вглядываясь, словно плохо видел. Список представлял собой длинный перечень знакомых Энди, поэтому до буквы «Т» времени много, можно хорошенько убедиться в том, что Билл после не пожалеет о звонке. И о чём говорить..? Наверное, не стоит сейчас сочинять вступительную речь. Всё равно, услышав голос близнеца, Билл все слова забудет, и в ход пойдёт импровизация. Наконец, полоска выделения дошла до последних букв алфавита, и парень нерешительно замер, перед тем как ещё раз нажать «вниз». Он совладал с собой, будто окунаясь в ледяную воду, кажется, даже дыхание задержал.
Гудки. Монотонные, до неприличия скучные и растягивающиеся на неопределённое время. Секунды тянулись, издевались, будто специально насмехаясь над нетерпеливостью человека.
- Да! – отрывисто ответил Том.
Билл решил, что задохнулся. Сердце ухнуло и совершило какой-то невероятный скачок, забившись в районе горла. Он слушал дыхание брата, находящегося за много-много километров отсюда, слушал, как тот выдыхает, явно не понимая, почему друг молчит.
- Андреас, говори! Опять что-то со связью? – Том повысил голос, стараясь докричаться до Берлина.
Билл судорожно хватал ртом воздух, заставляя себя вымолвить хоть слово, но всё его существо этому рьяно противилось, а сознание трусливо сбежало, оставив хозяина один на один с совестью и близнецом.
- Привет, Том, - выдавил Билл, ожидая, что брат начнёт кричать или, в худшем случае, попросту бросит трубку, высказав молчанием своё презрение.
Просить не сбрасывать глупо, к тому же после обычно произносят бездейственные слова: «Я сейчас всё объясню». Билл ещё не знал, что объяснит, и может ли он вообще это сделать. В голове образовалась пустота, придавливая неизвестно откуда взявшейся тяжестью к земле. Хотелось упасть, и падать так долго, насколько возможно.
- Здравствуй, - тихо ответил Том с отчего-то смягчившейся интонацией.
Если бы Билл не участвовал в этой безумной истории, то смело бы заявил, что не было никакой ссоры, а близнец соскучился, так же, как и он. Но, к сожалению, истина в другой стороне и представляется чем-то сумасшедшим, ненастоящим и выдуманным. Точно сон.
Надо было что-то сказать, что угодно, но не молчать, только Билл продолжал тянуть безмолвие. Все предполагаемые фразы страшно бестолковы, и лучше их держать при себе, а чего-то стоящего в мыслях не наблюдалось. Он, словно ученик, не выучил урок и теперь топтался у доски, даже не исправляя своё положение лишенным смысла лепетом.
- А почему с телефона Андре? – вполне обыденно поинтересовался Том.
Билл испытал что-то, похожее на де-жа-вю. Ну, конечно, это уже было, правда, звонил Билл с маминого телефона, так как у него закончились деньги, а поговорить хотелось. Поначалу. Когда Том ответил, он тоже молчал, словно онемел, вслушивался в знакомое дыхание, гадая, с какой силой отсчитывает удары сердце Тома.
- Если бы позвонил со своего, ты бы не взял.
Том хмыкнул. Билл даже через сотовый чувствовал его спокойствие и расслабленность, которые почему-то не собирались ему передаваться.
- А ты прав, я бы сбросил и отключил телефон, чтобы не слышать запоздавших оправданий, - Том замолк, видимо, ожидая, что Билл эти самые оправдания начнёт произносить. – Братишка, ты не подготовился к разговору? Какое неуважение!
Билл поморщился, сознавая, что Том устраивает бесплатный спектакль. Вот оно – напускное высокомерие в человеке, который им в действительности не обладает, вот деланная непринуждённость и равнодушие, вот показуха наплевательского отношения к миру и абсолютного нарциссизма. Было противно, но Том всегда ставил такой своеобразный блок, когда покушались на его гордость или же самолюбие, пострадавшее гораздо больше.
- Я не собираюсь читать по бумажке, - сразу предупредил Билл, не подпуская к себе звуковые вибрации различных усмешек. – Можешь думать, что угодно, можешь бросить трубку, в твоей жизни один король – ты, поэтому выслушивать причитания подчинённых и их слабенькие попытки что-то доказать необязательно, хотя этого я делать не буду.
В Лондоне, в пустой аудитории Том опустился на стул, сильнее прижимая к уху тонкий мобильник. Резануло слово «подчинённые», заставив поддаться чужой воле. А, впрочем, почему чужой? Очень даже родной, которой он когда-то повиновался с завидным воодушевлением.
- Том, ты же не идиот, идеализирующий всё на свете, понимаешь, что мы имеем право ошибаться. Я совершил ошибку, да, непозволительную, но сейчас-то осознал это в такой мере, в какой не пожелал бы тебе осознавать никакие промахи. Я не указываю на то, что ты и так прекрасно знаешь, моя депрессия – ничто, - Билл говорил сбивчиво, он сам не понимал, что несёт, и уже пожалел, что, вправду, не прокрутил в голове хотя бы начало своего повествования. Том явно не вникает в смысл, ибо его здесь нет. – Прости, - так тихо, что Том мог не услышать, но через помехи до него всё же долетели эти слова.
Дурак Билл, дурак. Он очень серьёзно обвинялся поначалу, потом Том перебросил часть своего гнева на Адлера, возжелав сжить его с земли, а себя тщетно уверял, что не извинил Билла. Встал на позицию собственника, у которого отобрали нечто очень значимое. Оказывается, время – действительно, лучший показатель результатов, теперь стало ясно, что Том простил. Простил и всё, но с этим надо смириться, принять и успокоиться окончательно, чтобы на почве мелкой ссоры не выставить себя злопамятным, напомнив о периоде, который надо забыть. Вычеркнуть навсегда, оставив один дух сознания того, что такое измена.
- Заткнись, - легко, совсем не враждебно попросил Том, несмотря на то, что брат и так молчал, выдохшись незаметно для самого себя. – Давай отдохнём. Прекрати прогуливать и начинай нормально учиться, чтобы к моему приезду летом ты мне показал документы об окончании колледжа. Не бесись и… - Том напрягся, умоляя себя не сорваться. – И к Адлеру не подходи, - это прозвучало ожесточённей. Как приказ, но очень нужный для собственного успокоения. – Приеду, и подумаем, что делать, а пока поживём без связи.
Билл боялся перебить, боялся, что от психического переутомления у него начались слуховые галлюцинации. Том не сказал: «Ты прощён», даже попросил не звонить. Но скоро лето, он приедет, и всё встанет на свои места.
- Хорошо. Том, а…
- Молчи.
- Хорошо, - повторил Билл, пока не отойдя от транса.
- Мне идти надо. Пока.
- Пока, - прошептал юноша, но услышали ответ только короткие гудки.
Билл, точно околдованный, медленно вышел из туалета, погружаясь в немоту коридоров. Видимо, звонок прозвенел, пока он находился под гипнозом голоса близнеца. Андреас прохаживался туда-сюда, не особо заботясь, что начались занятия, тяга к учёбе на сегодняшний день исчерпала себя. Он подошёл к завороженному Биллу и пощёлкал пальцами около его лица.
- Поговорили, - вымолвил Билл и звонко расхохотался, протягивая другу телефон во избежание его погибели на полу.
Андреас заулыбался, чувствуя себя чуть ли не героем из-за того, что убедил-таки Билла позвонить. Неизвестно, сколько бы эти двое ещё мучились. Всегда должен быть человек, способный подтолкнуть к решительным действиям.
- Ты что ему сказал?
Билл пожал плечами. Разговор выветрился из головы, он не помнил ни одной своей фразы, в голове только эхом отзывалось «к Адлеру не подходи». Том теперь его вообще ни к кому не подпустит и, наверное, будет прав. Как вернуть доверие? Ладно, всё потом.
- Ну, а он?
- Приказал учиться и держаться от Боба подальше.
«А ещё не звонить», - пронеслось в голове, но вслух Билл этого почему-то не сказал. Андреас – лучший друг, но сейчас не хотелось посвящать его во все подробности отношений с братом. Хватит с него и того, что знает, пускай психика отдохнёт немного от нервотрёпки в жизни близнецов. У него, наверняка, собственных проблем навалом, а Билл лезет со своими.
Что-то забывается дружба. А когда-то казалось, что она вечна. Сами разбили, сломали хрупкую конструкцию, теперь надо бы отреставрировать. Конечно, есть на пути подводные камни вроде тех, что Билл не осведомлён, чем живёт Энди, что его волнует, и какие планы он имеет на ближайшее будущее. Может, решил закончить колледж и свалить из Берлина к чёртовой матери, например, во Францию. Хотя вряд ли, Андреас отличается любовью к своей стране, поэтому вариант эмиграции сразу опускается в силу своей абсурдности.
- Я полностью с ним согласен, давай завтра на учёбу как на праздник, - бодро сказал Андре, закидывая за спину рюкзак. – А пока приглашаю к себе на чай, - парень лукаво улыбнулся.
Ага, попьёшь с Энди чаю! Он начнёт спаивать тебя через полчаса пребывания в его доме, у него это своеобразный ритуал, через который проходят все гости. Конечно, церемония отменяется, если в доме находятся родители, не слишком-то радующиеся тараканам в голове сына. Просто однажды им этих тараканов довелось увидеть, второго раза чуткие родительские сердца не вынесут.
- Всё с тобой ясно, алкоголик.
- Вот не надо! – воспротивился парень. – Я в одиночку не пью и по утрам не опохмеляюсь.
Что правда, то правда. Если компании нет, то Энди к бутылке не прикоснётся, по этой причине его организм порою получал отдых чуть ли не до месяца, зато потом его отпаивали живительным напитком обстоятельно.
- Если начнёшь, обращайся, мы тебя быстренько в клинику сдадим, - пообещал Билл и направился к выходу.
Не хватало ещё, чтобы их кто-нибудь из преподавателей заметил мирно беседующими во время занятий! Беккер, конечно, мировой тёткой оказалась - правда, слово «тётка» ей явно не подходит, - но другие учителя вряд ли оценят её доброе сердце.
- Билл, а ты с Адлером-то разобрался?
Билл закусил губу. Вообще-то он надеялся, что с Бобби разбираться не придётся, всё-таки звонки прекратились. Наверное. Билл мобильник включил лишь сегодня, а по домашнему телефону мама внятно объясняла Адлеру, что бесполезно отрывать её от дел, Билл не хочет ни с кем разговаривать, а дата окончания его отшельничества никому не известна.
- Думаешь, стоит?
Андреас цокнул и отвернулся, закатив глаза и качая головой. Он подозревал, что Билл не обладает сильным интеллектом, но это превосходило все ожидания и мысли. Интересно, ему бы очень понравилось, если бы человек ни с того ни с сего перестал с ним общаться и объяснений не предоставил? Определённо, Каулитц стал бы беситься и всё с ног на голову перевернул со своим обострённым чувством справедливости, которое на других не распространяется. Эгоист.
- Ладно, позвоню вечером.
- Звони сейчас и договаривайся встретиться вечером! – тоном грозного родителя произнёс Энди. – Чай мы пить не будем во избежание некоторых казусов.
Билл достал сотовый и, вздохнув, набрал Бобби. Всё равно он когда-нибудь потребовал бы ясности в этой мутной истории, Адлер не из тех людей, кто может махнуть рукой и плюнуть на сложившуюся ситуацию, уж слишком он любил быть в курсе событий всегда и везде. Даже когда они были в Австрии, он каждый день названивал в своё кафе, которое, как кажется со стороны, не особо его заботит, и осведомлялся о делах, отчётах, потасовках и прочей бытовой ерунде, составляющей жизнь.
- Билл? – удивлённо просила трубка голосом Боба.
- А где привет?
Андреас покрутил пальцем у виска, показывая степень ума Билла, говорившего с совершенно обыденными, дружелюбными интонациями. Разумеется, враждебность ни к чему, но надо, наверное, дать понять собеседнику, что ничего хорошего он сообщать не намеревается. А тут вполне можно подумать, что Каулитц вышел в свет и возвращается к своей сумасшедшей влюблённости в Боба Адлера, покорившего его раз и навсегда.
- Привет, - по голосу Бобби было понятно, что он улыбается.
Не каждый день оттаивают ледяные глыбы, находящиеся в зоне недосягаемости. Он никак не ожидал, что Билл снизойдёт до смертных и, более того, позвонит ему сам. Видимо, чудеса существует на этой земле.
- Боб, а ты свободен сегодня вечером?
Андреас истерично ржал в стороне, пытаясь заглушить смех рукавом толстовки. Каулитц не просто лишён интеллекта, вместо этой важной составляющей его наделили необыкновенной тупостью и ослиным разумом. Он бы ещё пригласил Адлера в кино. Хотя вполне вероятно, что сейчас прозвучит именно это предложение. А что, чем плохо разговаривать и смотреть увлекательный фильм? Да это самый лучший вариант для того, чтобы сказать человеку о расставании!
- Свободен, - выпалил Бобби. – Можем куда-нибудь съездить. Сейчас на озере красиво… А хочешь, опять в Австрию? Не в столицу, а куда-нибудь подальше от центра. Или по Германии покататься?
Билл прикрыл глаза, слушая бесконечный поток слов. Кажется, смеющийся Андре лучше всех знает, что и как делать. Судя по его неудержимому хохоту, Каулитц ведёт себя, по меньшей мере, глупо. А как исправлять положение, если он с самого начала повёл разговор не в то русло?
- Бобби… Бобби, подожди, - Андреас хитро глянул на него, предполагая, что Билл может выдать после страстного словопотока, который даже Энди умудрился услышать. Или это Адлер умудрился так громко говорить, что Энди услышал, тут есть различные вариации. – Просто подъезжай к моему дому часиков в восемь, я тебя на улице буду ждать. Нам поговорить нужно.
Наконец-то! Наконец-то Билл сказал то, зачем вообще звонил. Он бы ещё год потянул, поболтал о том о сём. Всё-таки изголодался по общению за неделю почти абсолютного молчания. Кстати, в этом что-то есть, стопроцентно, нуждается в разговорах, как никто другой.
- Билл, что-то случилось?
- Да.
А что скрывать? Хотя бы не приедет со счастливой мордой и бутылкой шампанского, рассудив, что старшее поколение куда-то свалило, и квартира свободна. Впрочем, у самого Адлера она постоянно свободна, так что глупости здесь многовато выходит.
- Хорошо, я приеду.
- До встречи.
Билл отключился и перевёл взгляд на уже успокоившегося Андреаса. Первый шаг сделан, осталось не свернуть на финишной прямой в обратное направление.
- Бесподобно!
Энди зааплодировал и двинулся вперёд.

***

Билл переминался с ноги на ногу, ежась от внезапно похолодевшего ветра. Ещё днём погода была отличная, а к вечеру испортилась, подбив и настроение, которое и без того значилось на нуле. Юноша смотрел на дорогу, но мимо проезжали только незнакомые автомобили, чёрная Ауди всё не показывалась из-за угла. Может, не приедет? Тогда возникает вопрос о том, кто кого собрался бросить.
Билл, как и перед разговором с братом, не думал, что будет говорить, надо ли приводить оправдания и аргументы. Да и вообще, какой ход является самым верным? Чтобы потом не обсуждать одно и то же десять раз, доказывая, что решение окончательное и повторному рассмотрению не подлежит. Он дал себе установку действовать по обстоятельствам. Только нервишки не на шутку расшатались, Билл волновался, как девчонка на первом свидании, а успокоиться не получалось. Наверное, зря Андреас не налил ему «чаю», сам-то пил и не краснел по поводу того, что друг сиротливо сидит с чашкой горячего кофе. После этого Энди не имеет права утверждать, что он не алкоголик. Правда, подкол какой-то не смешной.
Фары холодным светом осветили серый асфальт, и перед Биллом остановилась спортивная машина. Опустилось тонированное стекло, словно давая разрешение сесть в салон. Бобби напряжённо смотрел прямо перед собой и не повернулся к Биллу, когда тот сел на соседнее сиденье.
Бобби прокрутил тысячи разных причин и остановился на самой неприятной. Всё-таки он считал себя довольно проницательным человеком, а после депрессии, охватившей Билла, ответ был только один. Что ж, не умрёт Боб без него. Естественно, подобных Каулитцу людей вряд ли доведётся повстречать, но хорошего понемногу, именно поэтому оно и ценится.
- Говори, Билл. Я вроде как спешу.
Он не спешил, и они оба это знали. Просто такие разговоры хочется закончить побыстрее, освободиться от тянущего вниз груза.
- Прости меня, - произнёс Билл и откинулся назад.
Помнится, он обвинял Боба в том, что из-за него ему приходится лгать окружающим, а сейчас дошло, Бобби он тоже лгал. Правильнее будет сказать «недоговаривал», но общая суть не меняется. Настоящее болото, которое его довольно глубоко затянуло, надо выбираться, и если это удастся сегодня, то можно получать медаль, заслужил.
- За что? – недоуменно спросил Бобби.
Он готовился к паре предложений определённого содержания, но выслушивание извинений в его подготовку не входило.
- За то, что ты был моим вторым фронтом.
Бобби оторвался от рассматривания дороги, по которой изредка проезжали автомобили, и посмотрел на Билла, впервые за сегодня. Он вникал в смысл сказанного, а, поняв, попытался убедить себя, что понял-то неправильно. Какая-то чушь, напоминающая мексиканский сериал.
- А поподробнее?
- Поподробнее? – вскинулся Билл. Надо было всё же выпить успокоительное. – Ты хочешь узнать подробности? Бобби, я ведь сейчас расскажу на эмоциях, так что лучше сам откажись, я не думаю, что ты будешь рад услышать всю историю.
Боб сглотнул. Хотелось схватить Билла за руки и прижать к себе, чтобы он перестал дёргаться и метать молнии тёмными глазами. Эта маска явно не для него, хотя Каулитц частенько её примеряет.
- Билл, вздохни и рассказывай, поверь, я много историй слышал, прививка есть.
Рассказать? А какой смысл делиться сокровенным с посторонним человеком? Разве потому, что просто надоело держать в себе. Потому, что Том не дал конкретного ответа, отложил разбирательства на далёкое лето, до которого ещё дожить как-то надо, не подохнуть. Ну, и пусть! Нечего снова выдумывать небылицы, устал.
- Я люблю своего близнеца, - дерзко заявил Билл, но реакции не последовало. Конечно, он любит своего близнеца, в этом нет ничего предосудительного. – У нас с ним вселенская любовь, и к этому коктейлю добавляется инцест. Мы с ним спим.
Пальцы Бобби, постукивающие по рулю, замерли в воздухе, так и не опустившись. Парень ошарашенно приоткрыл рот, силясь что-то сказать, но он элементарно не мог подобрать слов, будучи в полнейшем шоке. Может, Билл обкурился чего? Или выпил? Нет, мексиканский сериал отдыхает.
- В… Как… это… - Бобби очерчивал в воздухе непонятные узоры, а в голове медленно складывалась логическая цепочка событий последних месяцев.
Том решил сделать сюрприз брату, приехал раньше. Видимо, кто-то дал ему адрес Адлера, он, счастливый, прибыл на место и застал близнеца целующимся с каким-то левым парнем. При этом у Каулитцев любовь. Сумбур.
- А вот так. Идиллию я разрушил. Совесть и чувства проснулись чересчур поздно, мне теперь бесполезно что-то делать, он меня не простит. Сказал, летом приедет, мы поговорим. Не простил…
Билл продолжал причитать, а Бобби про себя прокручивал историю о собственной несчастной любви. Боб со школы ненавидел треугольники, идиотские теоремы никак не давались, свойства раздражали, поэтому по геометрии он имел оценку «удовлетворительно». Но она его удовлетворяла, простите за каламбур. Сейчас ему поставили «неуд». Жирный и окончательный.

Глава 14. Вывод
Глава 12. Пытаясь жить