Maximeliane_Rufus все записи автора Название: На атомы
Автор: Erwahlt
Бета: Feel Insane
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: R
Жанр: AU, Romance, Songfic
Категория: Slash, Twincest
Размер: Макси
Статус: Закончено
Краткое содержание: Скажу только, что группы нет, а Билл с Томом – братья.
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав на персонажей и извиняюсь перед всеми, чьи имена и образы использовала в своём фанфике.
Также извиняюсь перед исполнителями песен за некоторые изменения в текстах.
Посвящение: Алиса, Strina. Спасибо за то, что вы есть. Я вас очень люблю!
От автора: Полное или частичное использование без разрешения автора категорически запрещено.
Представляем Билла без следов косметики, но с крашеными волосами.
Перед прочтением настоятельно советую прослушать следующие песни, так как сюжет неразрывно с ними связан:
Часть 1. Снежно - Близнецы
Часть 2. Исполнитель неизвестен - В тебя влюблён
Часть 3. Босиком по солнцу - Одинокий вечер
Часть 4. Снежно - Кто я

Часть 3. Вечера
Глава 11. Босс?
Билл закинул ноги на стол, размышляя о том, делает так Бобби или нет. А что? Очень удачно всё обставлено: чёрное кожаное кресло не вплотную придвинуто к стене, можно вращаться до тех пор, пока голова не закружит такой же хоровод. Красивый тёмный стол, который потрясающе служит высоковатой скамеечкой для ног. Билл рассмеялся собственный мыслям, но не принял более приличную позу, пусть кабинет и не закрыт.
На краю красовался тонкий ноутбук, хотелось посмотреть, чем Боб занимается, но настолько наглеть Билл не собирался. В конце концов, ему неприятно, когда копаются в его вещах, а ноутбук - та же личная вещь. Пускай Адлер делает, что угодно, на поверхность дрянь не лезет и замечательно. Несмотря на ожидания Билла, бумаг было немного: толстая коричневая папка и разные документы, лежащие просто так, видимо, Бобби недавно их просматривал.
Вообще обстановка хоть и являлась офисной, но в ней сохранялся уют. Если не особо придираться к мелочам, то здесь даже лучше, чем в спальне Боба. Нужно попытаться уговорить его сменить интерьер с синих тонов на более тёплые, а то находиться у него невозможно.
У стены располагался диван такой же фактуры, как и кресло, которое сразу занял Билл, войдя в кабинет. Бобби лишь ухмыльнулся и заявил, что для офисных дел Каулитц ну никак не создан. А Биллу нравилось своё отражение в зеркале на противоположной стене. Интересно, зачем оно здесь, не рассматривает же себя владелец кафе постоянно. Видно, тоже не без умысла повешено, перед важной встречей раз – взглянешь на своё отражение и оценишь степень помятости или свежести.
Единственное, что, казалось бы, присутствует у всех предпринимателей, но не у Бобби, так это любимый снимок в красивой рамке. Семьи у Адлера нет, родителей он не вспоминает и, похоже, вовсе не скучает по ним. Он приволен в своих взглядах, независим и зависим одновременно. Боб - раб собственной свободы, без неё этот человек – никто, и звать его - никак. Наверное, за кучей улыбок таится профессионально скрытая грусть. «Работа обязывает», - Боб так ответил на вопрос Билла о вечной радости на лице, которая иногда становилась искусственной, а Билл уже научился разделять эмоции Бобби на естественные и наигранные. Вряд ли Боб имел в виду бизнес, но если не бизнес - что тогда? В общем, надо прекращать разбирать по полочкам Бобби, он всё равно не подвластен психическому анализу.
В дверь постучали, и Билл замер с папиросой, которую выудил из нижнего ящика. Порыться в кабинете – многое найти можно, запасы, точно к войне готовится, еды не хватает. Стук стал настойчивее, и юноша поспешно сунул папиросу обратно, стараясь без последствий убрать со стола ноги.
- Войдите.
Он принял расслабленную позу, натягивая высокомерный и уверенный вид, сейчас поиграется чуть-чуть.
В кабинет робко просунулась светлая голова, а затем в проёме показалась вся девушка. По одежде было понятно, что это официантка, а по манерам – то, что она пришла работать недавно, и скромностью от неё веет за километр.
- Да что Вы мнётесь? Проходите!
Девушка прошла и опустилась на краешек кресла по другую сторону стола. На бейджике, прикреплённом на груди, значилось имя Николь.
- Здравствуйте. А… А где герр Адлер?
Билл уже решил, что она никогда не спросит. И откуда Боб понабрал таких скромниц, которым даже три слова не вымолвить, не запинаясь?
- Здравствуйте. Бобби в отпуске, я буду заменять его три недели, - спокойно произнёс Билл, всё-таки доставая из ящика папиросу. Он их никогда не курил, самое время попробовать.
Николь удивлённо приоткрыла рот. Она сегодня видела Боба, он куда-то спешил и снова от неё отмахнулся, а ведь обещал, что они обо всём договорятся. А что теперь? Он смылся, так и не сообщив ей зарплату.
- Если Вас интересует что-то относительно работы, спрашивайте, я к Вашим услугам, - Билл улыбнулся.
Самое главное – не рассмеяться, а очень хочется. Эта Николь с лёгкостью купилась на обыкновенный развод, даже не подумав хорошенько о том, что Бобби не предупредил персонал и вообще исчез слишком внезапно.
- Герр Адлер недавно взял меня на место официантки, но о заработной плате нам не удалось договориться, - Николь начала повышать голос, что грозило перейти в истерику натуральной блондинки, коей являлась девушка. - Он уже два дня вечно спешит и…
- Ти-и-ихо, - шёпотом протянул Билл, выставляя вперёд правую руку. Вот уж орать на него эта девка не будет, иначе вмиг окажется «уволенной». – Я всё понял, разберёмся.
Николь выглядела так, словно собиралась разрыдаться прямо здесь и сейчас. Она терпеть не могла, когда её водят за нос, обещая что-то и срывая все планы в самый последний момент, а такое уже не раз было. Напасть какая-то! Теперь этот парень, больше похожий на девушку со своими ярко-накрашенными глазами и мягкими чертами лица, будет ею командовать и говорить, что вот завтра, а потом опять завтра с деньгами всё популярно разъяснит.
- Да когда разберёмся?
- Я Вас прошу, не ссорьтесь с новым, пускай и временным, руководителем. В моих полномочиях увольнять работников, так что беспредела я не допущу.
Билл заметил, как приоткрылась дверь, и в кабинет зашёл улыбающийся Бобби, видимо, слышавший их разговор. Юноша быстро поднялся, собираясь сообщить Николь, что она стала участницей его случайного розыгрыша, но Бобби жестом его остановил. Он прокашлялся, привлекая внимание девушки и улыбнулся уже ей.
- Герр Адлер, я…
- Да-да-да, Николь, я обещал, вот и пришёл сюда для этого, - наверное, девица обстоятельно успела надоесть Бобби. – Как работа, Билл? – он решил поддержать шутку, может, небольшой розыгрыш уймёт Николь, которой нужно знать всё немедленно. Действительно, очень приставучая.
- Отлично, - Билл опустился обратно в кресло, ногой задвигая ящик.
- А Вы, правда, уходите в отпуск?
Боб кивнул:
- Надо же мне отдыхать. Вы познакомились? – Николь отрицательно помотала головой, с ужасом представляя, какое будущее её ждёт с Биллом в роли босса. Он не походил на бизнесмена, со стороны казалось, что документов-то ни разу в руки не брал. – Это герр Каулитц. Билл, Николь, - Боб указал на девушку. – Позавчера её на работу устроил.
Билл отвернулся, про себя осуждая выбор Бобби. Если он всерьёз считает, что она сможет нормально работать, то Боб – просто идиот без малейшего намёка на мозги. Ну, как можно соглашаться на то, чтобы вот это разносило заказы? Да она сначала половину перепутает, потом всё разольёт и для полного завершения картины перебьёт основную часть посуды.
- А что с зарплатой? – поинтересовалась Николь, жалобно переводя взгляд с Адлера на Каулитца.
Билл быстро скинул папиросу и наклонился за ней, давая себе волю хотя бы беззвучно отсмеяться. Он бы не сумел здесь и одного дня провести, если тут все такие.
- Пойдём, я тебя всё расскажу.
Боб приобнял Николь за плечи и вывел из кабинета. Как только дверь за ними захлопнулся, Билл от души захохотал, непроизвольно колотя кулаком по гладкой поверхности стола, отчего мелкие предметы на нём «подпрыгивали». Настроение взлетело на несколько отметок вверх. Хорошо, Бобби понял, что он устроил и поддержал, иначе пропал бы всякий интерес.
Из коридора доносились восклицания Николь и тихий говор Адлера. Нет, с этой девушкой не получится оставаться спокойным, тем самым успокаивая её. Она вмиг выведет из себя, потом разведёт слёзы из-за криков и, в конце концов, обидится.
Забежал Бобби, явно довольный тем, что отделался от Николь. Он подступил к столу, облокачиваясь на него.
- Ты подкинул мне идею.
В голове забилось на разные лады слово «чёрт», а на лице обозначилась сомнительная улыбка, призванная показать, что идея Биллу заранее не нравится.
- Я хочу в отпуск! – твёрдо заявил Бобби, ударяя ладонью по столу, успевшему настрадаться за день от ног, кулаков, а теперь вот ещё и ладоней. Боб наклонился к Биллу и выдохнул ему в губы: - И ты меня заменишь.
- Нет! Ты что?
Билл вскочил, словно руководительское кресло притягивало эти непривлекательные мысли к Бобу, заставляя их непременно озвучивать. А ведь у него хватит ума и воплотить их посредством часто безотказного Каулитца.
- Посидишь пару дней в офисе, поиграешь в крутого бизнесмена…
- А ты не бери на себя так много!
- Ты думаешь, я не крутой бизнесмен?
Бобби приблизился к Биллу, не разрывая зрительного контакта. Тот смотрел с неким колебанием, и Адлер не мог разобрать, в чём он сомневается – в его крутости или в чём-то ещё. Боб властно поцеловал парня в губы, непроизвольно что-то доказывая.
- Ну?
- Очень крутой, - выдохнул Билл, утягивая Бобби на себя.
Он нашарил на столе ключи и, крепко обвив Боба, потащил его к двери, чтобы закрыться и избежать возможных казусов. Вставлять какой-то ключ в замочную скважину, стоя к двери спиной, оказалось нереально сложным делом, и Биллу всё же пришлось оторваться от столь увлекательного занятия, как изучение рта Бобби.
- А сейчас ты мне скажешь, зачем это сделал! – прошептал Боб, прислоняя Билла к стене.
- Я покажу. Мне так твой стол приглянулся.
Бобби изумлённо поднял брови, понимая, к чему клонит этот сумасшедший. Он не позволял себе заниматься с кем-то сексом прямо в этом кабинете и как-то не рассчитывал это делать в ближайшем будущем, но Билл собрался развеять его принципы. Лишь бы никто не услышал, что вряд ли - тут тонкие стены.
Билл кинул ноутбук на диван, рискуя промахнуться и разбить все последние отчёты, несущие огромную важность. Боб убил бы его и не допустил ни к кабинету, ни к дому. Но ему сегодня везло.
Они судорожно избавляли друг друга от одежды, чуть ли не разрывая ткань, чтобы скорее добраться до горячей кожи и припасть к ней губами, обдавая обжигающим дыханием. Боб усадил Билла на стол, смахивая все бумаги, над которыми трясся ещё утром, сейчас они вдруг потеряли всю свою важность. Подумаешь – лист! Билл улыбался его действиям, начиная колебаться в размышлениях по поводу разбитого ноутбука. Боб не заметил бы, во всяком случае, поначалу.
Некстати пришла мысль, что Билл с Томом никогда не занимались сексом на столе, отчего незамедлительно вспомнились карие глаза с чуть уловимой усмешкой, этот взгляд прожигал насквозь, обвинял во всех совершённых и несовершённых грехах. Билл сдавленно простонал, но не в одобрение Бобби, а в обвинения своему противному сознанию, которое чересчур часто напоминало ему, как он виноват перед близнецом, и что вязнет в своей вине всё глубже и глубже. Процесс казался необратимым, и образ никак не желал уходить.

***

- Ну? Ты согласен? – нетерпеливо спросил Бобби, прибирая беспорядок.
Билл сидел в кресле, вновь закинув ноги на стол. В руках он крутил бутылку виски, обнаруженную совершенно случайно. Помимо неё в шкафу нашлось ещё несколько бутылок алкоголя, но они почему-то Каулитца не заинтересовали. Сейчас он гадал – пить или не пить. Если соглашается заменить Боба на неделю, как тот предлагает, то лучше выбрать второе; а коли отказывается… Вообще предложение заманчивое, но Билл был практически уверен, что он не справится со всеми проблемами. Конечно, рядом всегда будет Бобби, ему можно позвонить и прочее, прочее, но что-то останавливало. Единственным местом, где Билл заставлял себя работать, являлся колледж, но даже там парень порою отлынивал от довольно тривиальных вещей. Его уже в детстве окрестили страшно ленивым, так что сознание, наверняка, закрепило за собой этот ярлык. А что? Отличное оправдание для себя – я ленивый, мне так всю жизнь говорили, а со стороны виднее.
- Не знаю, стрёмно как-то, - протянул Билл, надувая губы. – У меня не получится.
Бобби закатил глаза. Эту фразу Билл повторял в сотый раз, но интонация произношения ничуть не поменялась за время уговоров. А Боб уламывал его уже добрых полчаса, соловьём заливаясь о своей усталости и потребности в отдыхе.
- Да всё получится! Ты отлично тут смотришься, - Бобби улыбнулся, собираясь перейти в тактику с комплиментами. – Представь: входит какой-нибудь самодовольный предприниматель, - на этих словах Билл как-то странно дёрнулся. С предпринимателями он говорить не рассчитывал, поэтому такая перспектива не понравилась сразу и укротила зачатки согласия. – Да не пугайся ты так! …А в кресле босса восседает какой-то девятнадцатилетний парнишка, - Билл хихикнул, вообразив, что есть возможность называться боссом. Неплохо. – Этот перец несколько лет пробивался к хорошей жизни, а ты разрушишь все его радости по поводу довольно быстрого карьерного роста.
Билл вздохнул, он не любил, когда Бобби заводил свои излюбленные разговоры о каком-то росте, гонке за деньгами и положением в обществе. У него мания разрушить мечты всех людей и пальцем указать на последнего успешного человека – себя. Глупость несусветная, да и попахивает не только цинизмом, но и меркантильностью. Одна фраза меняет о нём всё впечатление, а ведь ещё утром Боб был совсем другим. Заткнуть бы его.
- Я понял, - оборвал его Билл.
- Но не согласился? – Бобби приподнял брови и сощурился, словно оценивая степень сговорчивости юноши. – Приведи хоть один довод, который может служить серьёзным резоном против этой затеи.
- Колледж, - не задумываясь, ответил Билл.
Он не показывался там уже очень и очень давно. Потом и вовсе уехал из страны, сейчас должен не с Бобби прохлаждаться, а методично разгрызать гранит науки в крошки, он маме обещал. Йорг не знал и о половине его прогулов, Симона прикрывала, вспоминая собственную молодость. Попрут его оттуда с реактивной скоростью.
- Бобби, пойми, мне учиться нужно.
- Ну, да, - Боб понуро опустил голову. Всё-таки ему несказанно повезло со связями отца, а, следовательно, с кафе, на доход с которого он живёт. Иначе парился бы сейчас в каком-нибудь учебном заведении и забивал голову всякой пургой. – Я не подумал.
Билл открутил крышку от бутылки – Бобби её уже использовал по назначению – и сделал большой глоток. До сих пор не давали никаких существенных сигналов, только Беккер звонила домой, когда Билл в Австрии находился. Он не понимал, с какой целью эта дамочка к нему привязалась. Билл в колледж явится, так вообще достанет своими разговорами и тупыми вопросами. Лезет, куда не просят!
- Ладно. Подождут ещё недельку, наверное, без меня не так уж и скучно.
- Отлично!
Бобби выхватил бутылку и тоже отхлебнул, отнимая у Билла крышку - пьянство на сегодня не запланировано.
- Тогда я уезжаю, а тебе предлагаю познакомиться с официантами, барменом. Кстати, вечером другой подойдёт.
- А что это ты меня в офис запихиваешь? – вскинулся Билл. – Сам не появляется неделями, а я, значит, сиди тут и изъяны на потолке считай?!
- Можешь прогуляться, здесь магазинов полно. Я часиков в восемь подъеду, но, если станет совсем тошно, звони.

***

- Билл, давай поговорим.
Юноша цокнул и рухнул в кресло, стараясь придать своему виду хотя бы внешнюю расслабленность. Он ни с кем не откровенничал после поездки в Австрию, а разговоры уже поперёк горла стояли, словно ещё вчера ему промывали мозги на какую-то неприятную тему. Вполне возможно, что за всеми впечатлениями он этого даже не помнит, мысли забиты чем попало.
Симона присела на подлокотник дивана, оказываясь напротив. Выражение лица Билла просто морально убивало своей отрешённостью, в которой мелькало немного раздражённости, непонятно откуда взявшейся. Сын сегодня весь день где-то пропадал, ввалился в дом и ни слова не сказал, Симона его случайно увидела в дверном проёме.
- Ты какой-то странный, загруженный чем-то. В колледже устаёшь?
Билл мысленно обругал себя и кивнул. Да уж, колледж выжимает все соки, не оставляя ни капли свободного времени и сил. Как же надоело это враньё, от которого он, кажется, стал зависимым. Ведь гораздо легче солгать, чем полчаса объяснять ничтожную ситуацию.
- Билл, скажи мне правду, - женщина сделала ударение на последнем слове. И почему её сын считает, что она глупа и не в состоянии разобраться, где ложь?!
Билл опустил взгляд в пол, принимаясь сосредоточенно рассматривать сумку. Можно стоять на своём, но, если мама так уверенно требует честного ответа, значит, кто-то настучал по поводу его отсутствия. Легче самому забрать документы и не мучаться еженедельным контролем, постепенно переходящим в более частый. Подкрадывающаяся несвобода начинает придавливать к земле, лишая возможности нормально дышать. Конечно, в тисках виноват не только контроль, но это лучше обойти.
- Хорошо, сегодня я прогулял, так как один человек попросил меня подменить его на работе.
Пускай будет начистоту, но с утайкой некоторых подробностей, главное, что факты действительные.
- Допустим, я тебе поверю, чего делать попросту нельзя после всего. Где ты подменял этого человека?
Создавалось впечатление, что Билла медленно, но верно загоняют в тупик. Он определённо что-то знает, но молчит, приберегая какой-то веский аргумент. Похоже на паранойю, пора бы перестать судить людей по себе. Ну, а для чего ещё нужны доводы, которые в начале беседы не имеют веса?!
- В кафе, барменом, - ответил Билл, предположив, что Бобби сюда вовлекать не стоит. Снова он половинит, искажая некоторые подробности, впрочем, несущественные.
Симона вздохнула, не зная, как вести разговор дальше. Билл спокойно отвечал на её вопросы, следовательно, вероятность очередных сказок снижалась практически к нулю.
- Завтра пойдёшь в колледж, хочешь ты этого или нет. Не в твоих интересах вылететь оттуда за несколько недель до конца учёбы!
Естественно, не в его, но почему-то очень не вовремя явилось наплевательское отношение. Жил без него, и замечательно было, загонялся в некие рамки, заставляя вести себя более-менее достойно. Нужно обрубить всё, расстаться с утопическими взглядами на жизнь, которыми он руководствуется. Позвонить, наконец, брату и извиниться.
- Что ты молчишь? – воскликнула Симона. Деланное равнодушие Билла начинало надоедать.
- А мне сказать нечего. Продолжай.
Женщина сползла на диван, обречённо качая головой. Ей никогда не удавалось самой совладать с сыновьями, последнее слово всегда оставалось за Йоргом, умеющим не столько убеждать, сколько приказывать. Наверное, по-другому с этими бестиями нельзя.
- Пожалуй, для начала разберёмся с колледжем, - на этих словах матери Билл сцепил руки в замок, копируя характерный жест близнеца. – Звонила фрау Беккер и сообщила, что, если уважительной причины не посещать занятия у тебя нет, есть все основания искать новое учебное заведение. Завтра ты обязан с ней поговорить.
- Почему с ней? – вскинулся Билл.
С какой радости студенты, стоящие первыми в очереди на отчисление, разговаривают с практикантами? Глупость какая-то. Это лишь причина, у Беккер, наверняка, имеются основания для разговора в несколько другой области, а точнее – абсолютно другой. Когда же она от него отстанет? Неужели такую большую роль сыграл тот случай в коридоре, произошедший чёрт знает когда?
- Так она директор, - недоуменно произнесла Симона. С Биллом точно что-то случилось, и, по всей видимости, колледж он не посещал очень и очень давно, раз не знает, что Шредер ушёл с должности.
- Директор – герр Шредер, - ошеломлённо сказал Билл, отмечая, что не видел его сто лет. Но кто-нибудь обязательно сообщил бы такую новость! – Ты меня разыгрываешь?
- Фрау Беккер вышла за него замуж, так что фамилия директора не сменилась. Просто ваш Фридрих рассудил, что наработался с подростками на десять лет вперёд.
Билл замолчал, пытаясь переварить полученную информацию. Ему сейчас сказали что-то из раздела фантастики, и оно не воспринимается вообще никак. Во-первых, Шредер был женат, у него ребёнок, а многожёнство в стране не наблюдается, если Билл не пропустил ещё что-нибудь. Во-вторых, Беккер молода и перспективна, зачем ей сорокалетний мужчина?
- Он женат. Он намного старше её.
- Не понимаю твоего изумления. Развёлся, полюбил другую, и она, наверное, его тоже любит.
Билл ошарашенно уставился на стену, не желая больше слышать весь этот бред. Его просто разводят, мстят за удачные выдумки. Не может быть, чтобы Беккер из практиканток переползла в директора, имея опыт работы примерно в месяц-два. Такого попросту не бывает, и зависит всё не от Шредера, который занимал этот пост и отлично справлялся.
- А почему это тебя так волнует?
А, действительно, почему? Беккер в директрисах – досрочная казнь. Она же от него теперь вовек не отвяжется, морально уничтожит, даже если он будет исправно ходить на занятия. У них, похоже, взаимная антипатия, но от неё нужно постараться избавиться, дабы не подвергать себя на верную погибель в обществе друг друга.
- Просто неожиданно, она же совсем недавно пришла.
Симона кивнула. Она сама немало удивилась, что её допустили к директорскому креслу, но так сложилось, и биться головой о стену бесполезно.
Ну, о колледже поговорили, теперь вторая часть, гораздо тяжелее первой. Возможно, и закончится не так мирно. Конечно, не впервой ругаться с Биллом, но поднимать крики совсем не хочется, нервов никаких не осталось. Она вчера-то вся извелась, потом Йорг допытывал, но Симона мужу решила пока что ничего не говорить. Близнецы у них оказались с сюрпризом, проблема в том, что до него не добраться – спрятан искусно.
- Я не буду долгие предисловия вести. Вчера Том звонил.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Всё-таки не отделается Билл сегодня от мыслей о брате, окружающие, как специально, напоминают о близнеце. Он всё так же звонит ежедневно или через день, но родители не делятся впечатлениями от разговоров. Значит, он что-то важное сказал, а слышать это важное в планы Билла не входило.
- Да? – прозвучало как-то насмешливо, юноша пожалел, что вообще рот открыл.
- Да! – грубо отозвалась Симона. – Что у вас происходит? Скажи, наконец-то, из-за чего вы разругались! Мне показалось, ни о какой твоей девушке он не знал, поэтому этот вариант можешь и не пытаться мне скормить.
- Чёрт, - выдохнул Билл, нервно хватая себя за руки.
- Провал гениальной идеи, да?
Билл продолжал шептать «чёрт», открывая рот в немом крике, отчего создавалось ощущение, что кто-то выключил звук. Парень обхватил шею, согревая руки, вмиг ставшие ледяными. Теперь всё пропало, и виной этому мама. Зачем лезть в их отношения, что-то выяснять, склеивать, тем самым ломая ещё хуже?! Том теперь ни за что ему не поверит, не простит измены с Бобби, которая длится по сей день. Ведь сегодня Билл раскрутил Адлера на секс в его кабинете. Сам…
- Прекрати истерику! – воскликнула Симона, испугавшись такой реакции.
Она не переносила, когда кто-то заходился в истеричном смехе, рыданиях или вот таком беззвучном шёпоте. Становилось реально страшно за человека, похожего на какого-то психа, шизофреника. Билл отличался вспыльчивостью и истеричной натурой, но проявлялась она редко, он чаще кричал, выплескивая эмоции наружу более привычным способом.
- Ты… - Билл перешёл на смех, заставляя Симону нервно ёрзать на своём месте. – Ты классно всё устроила, он на меня и смотреть не захочет. Убьёт.
Билл обхватил голову руками, холодные пальцы приятно холодили виски. Интересно, Том в Лондоне найдёт себе пассию или воздержится от соблазна ударить побольнее? А он вполне имеет на это право, Билл же не бросил Боба. И завтра после того, как он зайдёт в колледж поговорить с Беккер, поедет в кафе. Словно привязали, лишили воли и загнали в клетку, у которой и выхода-то нет. Неизвестно, как он туда попал.
- Успокойся и глубоко вздохни! Мы сейчас позвоним ему, я скажу, что ошиблась, не так тебя поняла… - Симона принялась осматривать гостиную в поисках телефона. – Я же его здесь где-то оставила.
Она была готова сказать, что угодно, лишь бы Билл перестал содрогаться от своего безумного смеха. Симона не понимала, как и что она устроила, но сейчас это не суть, главное поскорее набрать номер сына, опровергнуть свои вчерашние слова и вернуть всё обратно, хотя и раньше шагов к примирению она не замечала.
- Позвоним… - эхом повторил Билл. – Скажешь… А он поймёт, что Адлер… - из глаз брызнули слёзы и горячим потоком побежали по щекам, оставляя чёрные дорожки. А Билл продолжал смеяться, олицетворяя собой картину идеального сумасшествия.
Симона нашла-таки телефон и, суетливо нажимая на кнопки, набрала Тома. Только бы он ответил, иначе без врачей не обойтись. А если ко всему прочему и Йорг приедет, то можно отмечать этот день как самый ужасный в жизни.
- Возьми трубку.
Он никогда не простит, не сможет простить. Остаётся надеяться, что мама не рассказывала о недельным отъезде с этой девушкой. Всё, баста. Нашли они ту черту, к которой шли несколько лет. Вот им и переломный час. Билл бросил взгляд на часы – почти девять, у Тома восемь. «Запоминай, братишка».
- Томас! – радостно воскликнула Симона. – Привет, дорогой. Нет-нет, молчи! – поспешно сказала женщина, когда сын тоже собрался поздороваться. – Я тебе вчера говорила о девушке Билла, так вот: её нет. Ты не представляешь, как жестоко я ошиблась, - Симона бросила взгляд на младшего сына, внимательно вслушивающегося в разговор, больше походивший на монолог. – Извини, пожалуйста.
- Билл рядом?
- Да, - Симона подошла к Биллу, решив, что Том хочет поговорить с братом.
Повисло молчание, нарушаемое редкими помехами и хриплым дыханием Билла, ожидавшего, какой приговор ему вынесут.
- Передай моему брату, что он не уважает нас обоих и может валить на следующую тусовку со спокойной душой, такая сволочь мне не нужна.
Том отключился, и Симона отбросила мобильник на столик. А ведь хотела как лучше, только последнее время так не получается почему-то.
Билл больше не смеялся, и слёзы разом высохли. Внутри поселилась противная пустота, пытающаяся что-то донести, но тщетно. Он знал одно: Бобби должен навсегда уйти, а Билл – забыть о нём, как о случайном кадре, так некстати появившемся на горизонте. Всё-таки голос Тома отрезвляет, как ничто другое.
Билл, словно в замедленной съёмке, поднял сумку, встал и направился к лестнице, твёрдо решив сейчас же заснуть. Сейчас же.

***

Он не выходил из дома уже четыре дня, питаясь раз от раза. Любимым местом стала постель, в которой Билл проводил большую часть суток, бестолково валяясь среди подушек, собранных со всего дома и раскиданных по комнате. На душе не было ожидаемого волнения, жизнь текла как-то чересчур медленно и незаметно. Спутались числа, а из-за плотно-закрытых штор Билл иногда не мог точно сказать, какое сейчас время суток. Свет не проникал, казалось, ночь, и юноша засыпал, потому что «надо», люди должны спать по ночам, а позже оказывалось, что заснул он в четыре часа дня. Ночные хождения по квартире тенью вошли в норму, и Йорг уже не пугался, когда к нему на кухню заглядывал сын, молча заваривал себе кофе и садился напротив, задумчиво устремив взгляд в окно, туда, где в конце участка росли ветвистые деревья, среди которых не слишком давно Билл вспоминал счастливые времена, они теперь так назывались.
Он думал, что прошло, по крайней мере, недели две, все сроки, имевшиеся у него на исправление собственных ошибок, истекли, и за бездействие придётся заплатить. Вот только плата до сих пор неизвестна, а то, что говорила Симона о колледже, Томе – всё пролетало мимо ушей. Билл уверял себя, что справится сам, что лучше близких знает о брате, поэтому и решит проблемы самостоятельно. Жаль, эти наполеоновские планы никак не хотели сбываться. Отсюда и появилась полнейшая апатия и тупое безразличие к окружающему миру, словно его и вовсе не существовало. Был Билл, был Том, где-то далеко – Бобби.
А Боб звонил. Каждый день по несколько раз он набирал выученный наизусть домашний номер, но незнакомая женщина – мать Билла – всегда повторяла одно и то же: «Он ни с кем не разговаривает». Потом Адлер брался за мобильник, надеясь, что Билл всё-таки включил телефон, но надежды испарялись… Его настойчивости многие позавидовали бы, а Бобби не понимал, что впервые с таким упорством желает чего-то добиться, не просто покорить – именно добиться. Это не очередная неприступная гора, это возымело некий смысл, сформировавшееся желание и сознание того, почему он ещё не сдался.
Симона поражалась упорности человека, который однажды объяснил, что это он подвозил Билла на чёрной Ауди, и он «тот самый друг Андреаса», у которого часто зависал Каулитц. Женщина не ленилась после каждого звонка подниматься наверх и нерешительно стучать в комнату сына. Иногда он открывал, с неимоверно усталым видом, точно долго трудился, выслушивал, кто ему звонил, кивал и бесцеремонно закрывал дверь, прислоняясь к холодной поверхности лбом.
С Бобби нужно что-то делать, объясняться, а сил никаких нет, да и сложно. Боб продолжал видеться Биллу в светлых красках, весёлым, умным и невероятно обаятельным. Не хотелось так просто отпускать его, выдумав какую-нибудь ерунду, Бобби этого попросту не заслужил. Надо, чтобы к нему вернулась надменность и по отношению к Биллу, чтобы он прекратил свой натиск, ведь крепость вот-вот рухнет, что будет непоправимым просчетом.
Разумеется, Адлер не сидел на месте, дожидаясь, когда до него снизойдут смертные. На третий день блокады он съездил к Каулитцам. Дверь открыла Симона, даже согласилась проводить Бобби к Биллу, но тот не открывал, несмотря на различные уговоры и аргументы. Он видел, как к дому подъехала машина, и поспешил закрыться на ключ, понимая, что беседой на пороге дело не обойдётся. Пару минут Билл слушал голос Адлера, его убеждения и медленно умирал от, казалось бы, самых простых фраз: «а ты мне отпуск обещал», «мы от твоей грусти легко избавимся, можно ещё куда-нибудь съездить», «Билл, я ведь даже не знаю, что произошло». Последнее волновало больше всего. Бобби искал способы возвращения Каулитца к жизни, но все они были провальными, а он не мог элементарно войти в ситуацию. В конце концов, Билл надел наушники, закрываясь от почему-то больно колющих фраз.
Снова провал во времени, он не знал, сколько пролежал на спине, глядя в белый потолок. Дисплей телефона показывал седьмой час, из коридора ничего не доносилось, лишь внизу, если прислушаться, угадывался разговор между родителями. В тот день он ужинал отдельно, в два ночи, когда дом погрузился в тишину, окутанную мраком. Загадка, как ему удалось нормально поесть в темноте, но, видимо, глаза уже привыкли к ночному образу жизни.
Билл всячески старался избегать мамы или отца, чтобы не отвечать на непрекращающиеся вопросы. Даже примитивные «да», «нет», «не знаю» давались с большим трудом, словно он отвык произносить звуки за своим молчанием. Симона говорила с ним через стенку. Против воли Билл выслушивал, что его брат не полный дебил, чтобы не уметь прощать; что он сгоряча тогда выразился. Она ведь не знала, из-за чего Том выражался и почему не прощает. Оно и к лучшему, ещё одной нерешаемой задачи Билл не выдержал бы.
Он не верил в то, что говорила Симона, не мог поверить, хотя от себя женщина ничего не добавляла. Том, действительно, звонил по два-три раза в день, узнав, что близнец не выходит из спальни, спрашивал, но успокаивался, когда понимал – с ним всё в порядке, просто внезапная депрессия. Билл не доверял даже себе, как-то сознание уже обмануло, был велик шанс наступить на те же грабли вновь.
Билл что-то искал в своих чувствах, доходил до того, что ничего, совсем ничего не изменилось, и он так же любит, обожает, боготворит и ждёт… Правда, ожидание грозило стать напрасным, если Том не скажет «всё хорошо» в ответ на «прости». Но глупая надежда умирает последней.
Шла пятая ночь затворничества, и Билл опять не мог заснуть, так как выспался ещё днём, наблюдая замечательные сны, которым пока что не суждено воплотиться в жизнь. Жутко хотелось кофе, хотя бодрящий напиток убьёт последнюю сонливость, но зато можно будет сделать что-нибудь полезное, а не валяться без дела среди горы подушек. Юноша по привычке сунул в карман отключённый мобильник. Да, он продолжал носить его с собой, несмотря на то, что сотовый находился в выключенном состоянии сутками.
Билл тихо закрыл дверь и побрёл по коридору, вытянув руку в сторону, чтобы случайно не наткнуться на столик, который стоит где-то впереди. На лестнице он всё-таки споткнулся и чуть не упал, чудом обойдясь смачными ругательствами в адрес ковра. На кухне не горел свет, значит, отец мирно спит и не собирается полуночничать сегодня. Билл расслабился, радуясь, что не придётся выдерживать тяжёлых взглядов, посылаемых родителем.
- Не спишь?
Парень дёрнулся и инстинктивно отскочил от косяка. Из окна на стол падал свет, освещая кружку и пол-лица Йорга.
- А почему в темноте?
- Надо же – целых четыре слова, вместо обычного «нет»! – по голосу нетрудно было догадаться, что мужчина улыбается. – Садись, коли пришёл.
Билл послушно сел, но тут же поднялся, вспомнив, зачем он спустился. Налить кофе и уйти с ним к себе, дабы не видеть, не слышать, не разговаривать. Это желание объединялись в одно – сбежать, что гораздо лучше отражало суть. Отшельничество на втором этаже уже не пугало одиночеством, наоборот - приносило столь нужное уединение и моральное спокойствие в окружающем хаосе.
Юноша взял чашку и направился к выходу, но отец окликнул:
- Билл, постой, - Обыкновенно он не возражал против ухода сына, они не желали друг другу спокойной ночи, просто расходясь по разным комнатам, словно и не виделись. - Присядь.
Билл вздохнул, гадая, что понадобилось отцу в столь поздний час. Если Симона проснётся и продолжительное время не будет наблюдать возвращение мужа в спальню, то спустится и устроит настоящий разнос и одному, и второму, а выслушивать крики Билл не горел желанием. Юноша сделал глоток, удивляясь, как неуютно сидеть рядом с отцом. Царила напряжённая атмосфера, сильно удручая. Они отдалились уже давно, но почему-то почувствовалось это только сейчас, когда хочется что-то сказать, а нечего. Их отношения перешли из ранга отец-сын в ранг парень-незнакомый дядя.
- Тяжело, правда? – спросил Йорг, а Биллу оставалось лишь кивнуть, предположительно понимая, о чём идёт речь. – Ты не молчи хотя бы.
- А что сказать? – Билл усмехнулся, что в звенящей тишине прозвучало как-то ненатурально, будто он выдавил эту усмешку.
Йорг положил голову на сложенные руки, вмиг теряя свой возраст и походя на сына. Билл смотрел на представшую перед ним картину, и внутри становилось как-то пакостно и, наверное, совестно. Он всех довёл до ручки, заботясь о собственном благополучии и умиротворении, но в итоге ничего не получил, создав вокруг угнетённую обстановку. Вот родной отец так странно выглядит в этой позе, словно долго за что-то боролся и вдруг сдался, опустил руки, не найдя больше способов решения. Хотелось точно так же уронить голову, закрыть глаза и просидеть в этом положении до возвращения Тома. Кажется, что с его приездом всё вернётся на свои места, будто их вытащат из страшного сна, разбудив.
- Хочу попросить у тебя прощения, - заговорил мужчина, поднимая голову. – У тебя и у Тома. Я ужасно виноват, и, если идти от этой вины, то вы поссорились также из-за меня.
Билл слушал с недоверием, нахмурив брови. Может, у отца от недосыпа в мыслях такая сумятица появилась? Несёт какую-то чушь о своей вине. Наружу просился нервный смешок, но юноша сдержался, обойдясь сухой мыслью, обвиняющей исключительно его персону.
- Не понимаю…
- И не поймёшь, это я идиот, прости. Знаешь, в вашем возрасте, а может, и раньше я прекрасно знал французский язык и мечтал учиться во Франции. Но, видимо, мне упорства не хватило, чтобы осуществить мечту, достигнуть своей цели, к которой поначалу неплохо продвигался. А потом… - на лице Йорга обозначалась лёгкая улыбка, он не думал, что воспоминания ничуть не померкли в своей былой яркости. – Потом встретил Симону, и все планы разом рухнули.
Билл вникал в рассказ, не разумея, какой отношение к ним имеет история любви родителей. Он никогда не слышал от отца ни слова о Франции, поэтому информация оказалась новой, но всё равно лишней среди путаных размышлений о собственной никчёмности.
- Я так и не побывал во Франции, хотя красивые рассказы о красивом Париже до сих пор прельщают. Не понимаешь, да? – Билл помотал головой. – Документы были не подписаны, это всего лишь уловка, чтобы вы не смогли отвертеться. Извини.
Йорг откинулся назад. Он сам морально уничтожил себя, непонятно, с какой целью. Просто возникла потребность рассказать, ведь его изводило чувство стыда. Он признался, но легче не становилось, и мужчина мысленно послал психологов, советующих сознаться в обмане, к чёрту.
Билл не кричал, взгляд не бегал по предметам. Он уставился в одну точку, осмысливая услышанное. Хотелось вскочить, разбить что-нибудь, но у него не было сил это сделать, поэтому оставалось просто сидеть на месте, «разглядывать воздух», стиснув зубы. Вот так вот его отец разбил его же жизнь.
- Не я, так кто-то из вас. Появилась навязчивая идея воплотить свою мечту, пускай через сына, через другую страну, но воплотить любой ценой, чтобы в старости сказать: «Я достиг этого». А сейчас понимаю, что не достиг, а угробил, разрушил ваши отношения, разрушил себя.
Билл зацепился за слово «отношения», переосмысливая сказанное Йоргом.
- В каком смысле – отношения?
- Вырастил сыночков, - мужчина сдавленно засмеялся. – Не волнуйся, я не то имел в виду. Билл…
- Что?
- Какой будет расправа надо мной?
Билл пожал плечами. Можно обвинить отца, выгородить себя, но это неправильно. Верно Андреас когда-то заметил, что он не прошёл проверку. Кстати, Энди – единственный, о ком Билл не слышал за последнюю неделю. Что, издохла дружба, померкнув за более существенными проблемами?
- А почему вы всё-таки поругались?
- Из-за того, что ты «вырастил сыночков», - сказал Билл и поспешил ретироваться, пока отец не вник в смысл фразы.
Безрассудный поступок. Если Йорг поймёт, то можно собирать шмотки и валить в Англию.
Мужчина сощурился, глядя в спину сыну, но не позвал. Опять не так понял. Что-то он сегодня ничего не понимает так, как надо, и говорит двусмысленно.
- Вырастил сыночков…
Глава 12. Пытаясь жить
Глава 10. Вопрос секретности