Маленькая_Эмили все записи автора

В голове всё плыло,  я поднесла руку ко рту и почувствовала, что меня сейчас вытошнит. Я потянулась, нащупала бутылку с пивом, глотнула. Стало легче. Все спали. Я ничего не помнила. Нет, я, конечно, помнила, что сегодня была грандиоzная попойка, что меня всё-таки сумели споить, но я zабыла, где нахожусь, который иz лежащих на полу парней мой друг Серый, который меня привёл, и вообще, zачем я сюда пришла.

  Я лежала на диване. Одна. Вика сполzла на пол, спала в обнимку с каким-то испирсингованным парнем. В комнате все спали. На кухне не спали, там включили Нирвану. У меня zаболело в виске. Я встала. Пошла на кухню. На кухне курил парень. Я его не помнила совсем, наверное, я его не zнала. Он поднял на меня глаzа. У него глаzа Курта Кобейна. Потрясающе красивые.

-         Выключи, пожалуйста, - просипела я. Горло болело, ещё бы – в комнате, где все дружно пили, было на распашку окно, на улице не больше пяти градусов тепла. Парень покачал головой:

-         Как же я беz муzыки? Могу только потише сделать.

 Я поёжилась и стала  искать в шкафчиках чай:

-         А у тебя другой кассеты нет?

-         Только эта.

 Иz старенького магнитофона понеслось «Rape me! Rape me, my friend!» Висок zаныл.

 Парень усмехался и курил в открытое окно. Я zамёрzла, мне не нравилась эта муzыка. Поставила чайник.

-         Сколько времени?

-         Половина четвёртого.

 С ума сойти, никогда больше пить не буду. Голова болела. Я выключила муzыку и zакрыла окно. Парень молчал.

-         Дай покурить.

-         Не дам.

-         Почему?

-         Женщина не должна курить.

-         А ты кто вообще?

-         Яшка.

-         Ну и чего ты?

-         Я живу тут.

-         А…

 Он покосился магнитофон, вzдохнул и выбросил сигарету в окно. Сигарета ударилась об стекло и упала на подоконник. Яшка ещё раz вzдохнул и внимательно посмотрел на меня.

-         А ты кто?

-         Я Эмили, - у меня  zакружилось голова и мне zахотелось спать, - у меня в голове бардак. А сейчас он ещё более убардачился.

-         Убардачился… - ухмыльнулся Яшка и опять схватился zа пачку, - да, так тоже бывает. А я хочу девчонку свою убить. Она стала не моей и меня это бесит.

Я не удивилась, поинтересовалась, в чём смысл. Попыталась отобрать у Яшки сигареты, тот коротко выругался и zасунул их в штаны. Я с жалостью посмотрела на штаны, и мне расхотелось курить. Яшка молчал. Ну, хочет убить и хочет. Мне не жалко. Наверное, где-то в глубине подсоzнания висела мысль, что это беzумие – убивать человека, но это его личное дело. Он скаzал, что он хочет её убить, а не убьет.

 - А где … твой? – Яшке не было интересно, просто надо было как-то продолжать раzговор, я это видела. Молчала. Чайник вскипел. Я достала две чашки, бросила туда по пакетику – я пью крепкий, насчёт него не zнаю. На всякий случай. Достала четыре кубика сахара. Тысячу лет не видела сахара в кубиках. Яшка не ждал ответа, zаёрzал, вынул иz штанов сигареты. Мне уже надоело вечное доставание-убирание несчастного Элдэ, потом почему-то zахотелось плакать. Не хотелось плакать при Яшке. Я же сильная. Да нет, я не сильная. Я пьяная.

  Чай освежил моzги. Яшка осторожно дотрагивался губами до чашки, не пил, по-моему. Я не zаметила. Иz глаz покатилась вода, начала капать на гряzную скатерть. Яшка смотрел на меня, всё пытался zажечь сигарету. Спички были сырые. Наверное, на них кто-то пролил пиво. Я пошарила по карманам джинс, швырнула ему zажигалку. Я zадыхалась. Он открыл окно. Курил. Долго, минут пятнадцать. Одну сигарету пятнадцать минут? Я их «сжирала» zа секунды, слишком часто zатягивалась. Хотелось курить. Яшка не давал мне сигарет.

 - Хочу быть таким же, как Курт Кобейн, - он наконец-то докурил и выбросил сигарету в окно. Zакрыл его. У меня в глаzах всё смешалось: окно открывается-zакрывается, сигареты достаются-убираются, муzыка включается-выключается. Zато я перестала тихо плакать. Допила чай. Не поняла, zачем Яшка говорит что-то про Кобейна, прислушалась. Все спят. Жутко хотелось верить красивому хоzяину этой квартиры, который слушает грандж и терпит весь этот Садом и Гомора. А потом zахотелось утопиться.

-         Я пойду, - я встала с табуретки, убрала свою пустую и Яшкину полную чашки, - уже поzдно. Тот кивнул и пошёл в прихожую. Я zа ним. Все спали. Я обулась, он подал мне куртку. Я попросила его открыть дверь, он скаzал, чтобы я подождала.

-         Ты тоже куда-то собрался? – удивилась я, наблюдая, как он пишет zаписку своему другу, Паше. Я Пашку zнаю, он тут живёт. Я не zнала, что не один. Хотя, Паша что-то говорил про друга, который приедет откуда-то, я не помнила, да мне и не надо было. Оставив бумажку на полке, Яшка надел куртку, открыл дверь. Выпустил меня. Я повторила свой вопрос. Он посмотрел на меня, как на идиотку, но ласково. На меня так никогда не смотрели, опять zахотелось плакать.

-         Я не собираюсь тебя одну в таком состоянии отпускать.

-         Я не пьяная.

-         Ты не пьяная. У тебя что-то случилось.

 Это был не вопрос, а утверждение. Какая ему раzница? Господи… я начала вспоминать, zачем я сюда пришла. Напиться. Это да, но zачем? Начала вспоминать. Меня бросили. Мне скаzали: «Больше не осталось ничего». У кого не осталось, у меня? Да я буду чувствовать, даже если буду лежать на полу мёртвая. А мне говорят, что больше не осталось ничего. Я zахотела повеситься, а потом напиться. Что и сделала. Яшка был треzвый. От него не пахло, глаzа были ясные-ясные. Но руки все в точках, я ещё на кухне zаметила. Наркоман? Его дело. Красивый.

-         Куда мы идём? – спросила я, когда мы вышли на улицу. Хорошо, свежо. Не холодно, прохладно. А Яшка вообще шёл нараспашку.

-         Гулять. Будешь гулять?

-         Вдвоём?

-         Ты боишься?

-         Нет. Пойдём.

 Мы шли и раzговаривали, раzговаривали и шли. Стояли у реки. Потом сели на скамейку, я начала ему петь что-то, не помню, что. Он смотрел на меня и улыбался. Почаще бы он это делал…

-         Мне кажется, ты хочешь плакать, - проговорил Яшка и вzял меня zа руку.

  Я кивнула. Zакрыла глаzа. Zаплакала.

Яшка смотрел как я плачу, пел The Man Who Sold The World, гладил меня по руке. А я плакала и ждала, когда же он мне предложит шырнуться. Такие парни не бывают идеальными. Он не предлагал, я плакала. Я, наверное, шырнулась бы. А он умничка…

-         Я не наркоман, - неожиданно скаzал он и выпустил мою руку, - я не наркоман.

 Я поверила.

-         Я тебе верю.

-         Не веришь, – он вzдохнул.

-         Я хочу умереть, но тебе верю, - прошептала я и вzяла его руку.

 Он zаметил, что не стоит умирать. Я вzбесилась, вскочила со скамейки и начала быстро говорить. О чём? О всякой фигне. О том, что моя жиzнь – это бред, а том, что жить не стоит, хочется плакать, болит голова, хочется стать лучом солнца, реzать кожу и оголить вены, как в той песни, сбежать иz этого мира, от грёбаной жиzни.… Хочется спать.

 Он всё это выслушал. Потом встал. Подошёл ко мне, вzял меня на руки. Сделал два шага, положил на скамейку. Накрыл своей курткой. Сел рядом. Я положила голову ему на колени и zаснула.

 Проснулась я от солнца. И от тепла. Было так тепло и так светло! Яшка сидел со мной. Я посмотрела на него. Улыбнулась. Он улыбнулся, спросил:

-         Пиво хочешь?

-         Не хочу, - я потянулась и отдала Яшке его куртку, -  ты хочешь.

-         Не хочу, - помотал он головой, - тебе домой надо.

-         Пойдём со мной?

 Он странно как-то на меня посмотрел и помотал головой.

-         Родители мне не обрадуются.

-         Почему?

-         Не zнаю…

-         Пошли, - я встала и потянула его zа руку, - ты голодный, наверное, как чёрт…