Один из первых лауреатов «Премии Людвига Нобеля» ректор Парижской Русской консерватории имени Рахманинова граф Петр Шереметев в этом году отметил свой юбилей. В сентябре Петру Петровичу исполнилось 80 лет. Поздравить его в Париж из России приехали близкие людей, среди которых потомки знатнейших русских фамилий.

- История нашей фамилии – это история России, – говорит Петр Петрович. – Корнями же по материнской линии я Рюрикович. Потомок Владимира Мономаха, Александра Невского, Ярослава Мудрого. Для меня это большая честь, и в то же время большая ответственность. Ведь те, кто создал Российскую империю, – мои предки. Поэтому все, что относится к России, мне дорого.
Несколько лет назад Владимир Путин вручил мне российский паспорт, и теперь я могу свободно посещать Россию, чтобы вести свои дела связанные с архитектурой, музыкой, искусством.
Я приезжаю в Россию на протяжении 32 лет. В первые годы я приезжал каждый месяц, последние 10 лет я приезжаю каждую неделю. Мои родственники упрекают меня в том, что я так часто езжу в Россию, общаюсь с властями, но я, несмотря на все упреки, решил продолжить свое дело.

Граф Петр Шереметев

- Вы по образованию архитектор, а руководите Русской консерваторией в Париже? Это тоже дань семейной традиции любви к музыке?

- Ни у какой из других наций не поёт душа, как у русских. У французов нет песенного таланта. Они больше думают и размышляют. Самая лучшая поющая нация русская. Я сам иногда люблю затянуть какой-нибудь русский романс. Любовь к музыке мне привили родители. Отец создал уникальный русский хор в Морокко, а мама — обладательница великолепного голоса. Да, я из семьи, которая очень любит музыку. Иногда, вы это знаете, такая любовь переходила все мыслимые границы. Любовь к искусству у нас в генах. Я также посвятил свою жизнь искусству. Я архитектор – выпускник первой школы архитектуры Франции. Закончил Университет искусств, участвовал c юности в разных международных конкурсах, получал награды. С детства мечтал реализовать себя на сцене. И несмотря на то что я архитектор и председатель большого количества различных обществ, мне все-таки удается играть.

Сейчас снимаюсь в российском фильме. Играю своего предка Александра Васильевича Суворова. Но большую часть времени занимает, конечно, Парижская консерватория Рахманинова. Там приходится, как говорится, и дневать, и ночевать.

- Русская консерватория в Париже с момента основания была сосредоточием культурной жизни эмиграции. Сейчас кто к вам приходит, кто помогает в ее содержании?

- Консерватория – продолжение Русского музыкального императорского общества, которое было создано в 1851 году в Петербурге и уничтожено революцией 1917 года. Русские люди, которые появились во Франции в 20-х годах, решили создать такие места, где бы можно было собираться и проявлять свои таланты. Таким образом и родилась Русская консерватория. Она была создана Шаляпиным, Глазуновым, Черепниным, Гречаниновым. Вся русская диаспора постоянно встречалась в этой консерватории. В ней был ресторан. Он существует до сих пор. Но русской эмиграции уже давным-давно нет. В двадцатых годах было триста тысяч русских в Париже, теперь осталось около десяти тысяч. Каждый из них у нас хоть раз, но бывал. Многие заходят часто, а помогают все, кто считает себя должным поддерживать великую русскую культуру.
Дерипаску я готов благодарить на коленях за то, что три года назад он пожертвовал 120 тысяч евро на содержание консерватории. Он обещал помогать нам каждый год, но, к сожалению, больше не нашел возможностей.

Когда я вижу Абрамовича, который покупает себе пятую яхту, футбольный клуб, мне кажется, он мог бы поделиться. Быть может, за это меня будут притеснять, но я уже достаточно стар, чтобы бояться говорить вслух то, что думаю. Мне 80 лет.
Я не прошу у него много: 300 тысяч евро в год – мне будет достаточно, чтобы покрыть свои расходы на содержание консерватории. Я уже не могу бесконечно вкладывать в этот дом свои деньги, мне нужна помощь.

- Может быть, имеет смысл обратиться не к частным лицам, а к государству?

- Я очень уважаю Медведева, говорю это откровенно. Когда я обращаюсь к Дмитрию Анатольевичу, я получаю ответ уже через два дня. Значит, он со мной считается.

Если вы человек одинокий в этой стране, вы пропали. А я человек общественный, никто мне не отказывает открыть свою дверь. Я могу подойти к любому высокопоставленному человеку. Я это говорю, потому что я искренен, я ничего не ищу, мне не надо никаких особенных отношений. Но когда дела касаются блага России, я считаю, что я могу стучать в дверь самого высокого чиновника, будь то Шувалов или Нарышкин.

Надо привить этой стране другую форму социальной ответственности перед гражданами. Мы не можем одновременно иметь пару олигархов и десятки миллионов бедняков, едва сводящих концы с концами. Надо дать шанс выйти в люди тем, кто не имеет нефтяных скважин, но имеет талант, желание прославить свою родину, желание быть ей полезным. Мы – Шереметевы, благодаря нашим средствам давали крепостным такую возможность, шанс иметь доступ к нормальному образованию и применению на благо всего общества их талантов. Это пропасть между тем, что мы делали, и тем, что делается здесь сейчас.

Ярослав Голко, Граф Шереметев, Владислав Третьяк и Валентина Терешкова

- Петр Петрович, вы никогда не мечтали, что к юбилею возьмут и вернут вам все блестящие дворцы и усадьбы, когда-то принадлежавшие вашей семье. Что будете делать в таком случае?

- Современным Шереметевым просто не под силу содержать ни Останкино, ни Кусково. А средства для реставрации и сохранения нужны огромные, находить их весьма непросто. Напомню, мой прадед Сергей Дмитриевич сам передал ключи от Шереметьевского дворца в Санкт-Петербурге Луначарскому с единственной просьбой – сохранить все это для России. Пока был жив Луначарский, который свое слово сдержал, все сохранялось. Но потом многое либо пропало, либо было уничтожено. Советская власть, которая декларировала, что отдаст все богатства народу, на самом деле народ обманула.

Мой прадед основал в Останкинском дворце музей музыкальных инструментов. У него уже была коллекция уникальных, редчайших инструментов. И в этой коллекции было две виолончели от знаменитого мастера Монтаняна. А мой отец с детства играл на виолончели, и когда он уезжал из России, ему разрешили взять с собой одну виолончель и ночной горшок. Все.

Я просил президента Медведева сдать мне в аренду Шереметьевский замок. У меня есть заветная мечта – создать в Москве «Клуб графа Петра Шереметьева» по образцу европейских клубов, таких как парижский «Трейворс» или «Джоки Клаб», в Англии «Будлс», в США «Бокор», в Италии «Кача». Дворец мог бы быть хорошим местом для этого клуба. Президент мне тут же ответил, что он передает решение вопроса министру культуры – моему другу Авдееву. Авдеев мне отказал. Потом я узнал, что жены некоторых олигархов хотят забрать этот дворец, чтобы там плясать.

Мне очень жаль, что мне не идут навстречу в организации моего клуба. Потому что, с моей точки зрения, от этого клуба будет громадная польза для России, для общества, образования, культуры, для межкультурных отношений между Россией и Европой. Я сам способен провести ремонт в этом дворце, у меня есть люди, которые согласны мне помочь. Это ничего не будет стоить государству. Им только нужно сдать мне это здание в аренду. Я даже не прошу, чтобы дворец мне возвращали, хотя все мои гербы там висят. Я считаю, что от клуба будет больше пользы, чем от плясок. Я, конечно, могу обидеть каких-то олигархов, но мне все равно, я никого не боюсь, я честный человек и не ищу личной выгоды. Я хочу быть полезным России – вот моя миссия.