Никогда не забыть, как в «Горбушке» выступал Дэвид Бирн, а перед ним, в первом отделении, — «Аквариум». Или, там же, Генри Роллинз, а перед ним — «Ва-Банк». Или же в Зеленом театре парка Горького играли ZZ top, а перед ними — «Моральный кодекс». Незабываемые впечатления. Не только музыкальные.

Муки зву...

И «Аквариум», и «Ва-Банк», и «Моральный кодекс», несмотря на все колебания, провалы, взлеты и падения, группы достойные. Некоторые их записи, некоторые их концерты заслуживают того, чтобы, как принято говорить, стоять на «золотой полке» или сохраняться в памяти на долгие-долгие годы. Но все познается в сравнении. Эта формула придумана очень давно, задолго до появления и «Аквариума», и ZZ top, и рок-н-ролла вообще, во всем его многообразии. Собственно, когда Фома Аквинский писал свой трактат об Истине, рок-н-ролла точно не было. Ну, свистели в дудочки, стучали в тамбурины да били по струнам кифары. Кто-то скажет — так это же группа Morphine в ее лучшие годы. Возможно, возможно…

Но вернемся к сравнению. И выделим случай первый, «Аквариум» против Дэвида Бирна. На тот концерт автор попал по приглашению, сидел в ложе, за пультами звуковиков. Но сам концерт был задержан часа на полтора, БГ со товарищи репетировал. И вот когда всех запустили в зал, когда «Аквариум» вышел наконец на сцену «Горбушки», то разобрать что-либо из слов было совершенно невозможно. Все хрипело и сипело. Бас ухал так, что хотелось заткнуть уши. Звуковиков же у «Аквариума» было четверо (!), перед каждым был дисплей, они беспрестанно крутили ручки, но добиться ничего так и не смогли. Потом объявили перерыв, на место аквариумских звуковиков пришел американец (один), выключил все компьютеры, кроме одного, покрутил что-то, что-то подвигал, и уже когда Бирн проводил пальцем по струне, то было слышно именно это: движение одного конкретного пальца по одной, строго определенной струне. И, признаюсь, меня поразил даже не столько уровень и профессионализм самого Дэвида Бирна, сколько профессионализм его звуковика, человека, несомненно имеющего имя и фамилию, но, в отличие от Бирна, никому за пределами довольно ограниченного пространства не известного. Поражены были, похоже, и аквариумские ребята: вместе с Гребенщиковым они сидели тут же и, судя по всему, обсуждали именно это. То есть каким образом один человек ухитрялся свести всю музыку Дэвида Бирна к высококачественному продукту, а четверо делали из музыки «Аквариума» подкисший винегрет?

Ответ на такой вопрос сложен. Вариант, будто музыка Бирна звучала хорошо потому только, что Бирн, в отличие от Гребенщикова, хороший музыкант, не проходит. Как ни относись к БГ, музыкант он великолепный. Но дело в том, что в рок-н-ролле профессионализм — явление коллективное и зачастую играет еще большую роль, чем, скажем, в музыке классической. Классический пианист имеет дело лишь с инструментом. Рок-н-ролльщик — с целой командой людей разных специальностей, провал на одной позиции в этой команде может быть фатальным. Вполне вероятно, все причины провинциализма и непрофессионализма того явления, которое принято обозначать как «русский рок», и коренятся в том, что социальный психолог назвал бы проблемами внутригруппового взаимодействия. Если, конечно, творцы этого рока изначально не плюнули — как чаще всего и бывает — на профессионализм и качество. Что в общем-то вполне понятно: в России всегда на первое место ставится «что?» в урон «как?», причем неумехи и непрофессионалы забывают или делают вид, что «как?» и «что?» — две стороны одной медали, друг без друга не существуют. Да, не существуют там, где играют рок-н-ролл, отличающийся от рока как исполняемая на тамбуринах-дудочках-кифарах музыка от музыки группы Morphine.

Хотеть и уметь

Удивительно, но рок-н-ролл, явление изначально внесистемное и свободное, накрепко связан с музыкальным мастерством. Уже повивальная бабка рок-н-ролла, кливлендский радиоведущий Алан Фрид, хоть и колотил кулаками по режиссерскому пульту и подпевал запускаемым в эфир композициям, понимал: профессионализм всему голова. Рок-н-ролл должен был не только заводить молодежную аудиторию, но и быть высококачественным товаром. Так выросшее из ритм-н-блюза и рокабилли новое музыкальное направление не только мгновенно обросло целой армией обслуживающего высокопрофессионального персонала, но и заставило тех, кто непосредственно играл рок-н-ролл, повышать и повышать свой профессиональный уровень. Репетировать. Думать. Или, как минимум, предлагать думать за себя другим — правда, эти исполнители быстрее сходили с круга.

Западная модель, собственно, сводилась и сводится к чуждой нам схеме «умения — идеи». Исключения (панк, «гаражный» рок») лишь подтверждали правило. Да и то, когда за дело брались профессиональные продюсеры и звукоинженеры, самая «грязная» музыка каким-то непостижимым образом если не очищалась, то приобретала свое неповторимое звучание. Конечно, «умения — идеи» не линейная последовательность, это скорее некая система взаимодействий, как в оппозиции «что» и «как». Но в любом случае без умений, причем постоянно совершенствующихся, — никуда. О том, что они проистекают из некой школы, и говорить не надо. Якобы знающий только три аккорда и кичащийся этим гитарист из Status quo Фрэнсис Росси (в ответ на замечание, будто он знает только три аккорда, Росси ответил: «Зато это правильные аккорды!») или фиглярствовал, или был исключением из правил.

У нас же в СССР, а ныне — в России главным были и остаются идеи. Умения следуют за ними с разной степенью успешности. Иногда отставая так далеко, что «русский рок» превращается в нечто совершенно непонятное, или, точнее, понятное только тому, кто способен уловить эти идеи. Именно эти. И больше — никакие. Или (что бывает довольно часто) тому, кто настолько пьян, что ему все равно.

Один или первый?

Математик и психолог Владимир Лефевр построил свою фундаментальную формулу отличия «человека советского» от «человека американского» на том, что принято называть культурными ментальными отличиями. Суть ее в этических установках, точнее, в установке на компромисс и сотрудничество во втором случае и в установке на конфликт и конфронтацию — в первом. Рефлексивная модель Лефевра, вероятно, близка к реальности, однако существуют и другие основания для разнесения этих разных условных «человеков» по полярным точкам шкалы. Одно из них строится на том, что носитель отечественного менталитета всегда стремится стать единственным (музыкантом, писателем, художником), а носитель западного — лучшим из многих. Иными словами, у нас в почете формула «Я один в белом фраке», у них — «Я первый из многих». Различие между «один» и «первый» только кажется надуманным. На самом деле оно подразумевает не только полярные психологические типы, но и принципиально различные способы поведения. Причем различие это распространяется не только на тех, кто играет рок, и тех, кто играет рок-н-ролл, но и на тех, кто потребляет. На слушателей.

Видимо, различие «я в белом фраке» против «я — первый» и привело к тому, что ни одна из фигур «русского рока» не достигла того, что можно было бы назвать мировым авторитетом в рок-н-ролле. Собираемые тем же «Аквариумом» залы в Германии и Израиле — это или бывшие соотечественники, или любопытные. Не считать же давний успех группы «На-на» в США успехом у широкой аудитории, хотя некоторые представители сексуальных меньшинств и твердили о высочайшем уровне «нанайцев». Конечно, отсутствие успеха российских групп и исполнителей можно было объяснить длившейся долгие годы культурной блокадой и отсутствием подобающей технической базы. Но объяснение это поверхностное. Рок-н-ролл — искусство, которому необходимо, как любому другому искусству, учиться. В России же, где на смену цензуре идеологической мгновенно пришла цензура коммерческая, форматная, даже тот самый непрофессиональный «русский рок» оказался сожран большой зеленой жабой. И превратился в попсу. Где кучкуются всякие «умытурман» да запутавшиеся в «корнях» «тролли». То, что осталось, являет собой по большей части жалкое зрелище. Пусть — с волосами и гитарами. Пусть и в белом фраке.

Рецепт освежающего летнего коктейля от рокн-ролльной звезды первого ряда (передано автору лично): Джин экстра драй — 50 мл Шампанское брют — 100 мл Сок яблочный — 100 мл Лед Никаких миксеров, шейкеров! Просто аккуратно слить ингредиенты вместе, подавать в высоком бокале. Закусывать большими маринованными маслинами с косточками. После второго бокала выкурить самокрутку из хорошего табака и тут же выпить еще один бокал. Ныне звезда уже, по слухам, не курит, однако, судя по последним интервью, интерес к алкоголю не потеряла.

Дмитрий Стахов (The New Tmes)

Правильная статья. Местами сильно согласен.