Лаэф тихо лежала в своей кровати, задумчиво глядя в окно. Уже начинало светать, и небо постепенно становилось розовато-серым. Врач, приходивший днём, сказал, что девочке нужен абсолютный покой, поэтому рядом с Лаэф никого не было. Девочка любила такие моменты:она считала, что так никто не мешал ей погружаться в свои размышления и рисовать. Она любила рисовать - то, о чём думала, чего ждала. Сейчас девочка держала в руках свой последний рисунок - пожилая женщина в чёрном, с жестоким и злым выражением лица, крючковатыми пальцами и недоброй улыбкой. И название - "Смерть".
Последнее время девочка особенно любила оставаться одна, даже несмотря на боль в груди: Лаэф знала, что никто не в состоянии помочь ей. От своего бессилия мучались окружающие, и мучали этим её. Но сегодня, когда ночь уже начинала подходить к концу, боль неожиданно отпустила. Девочка молча смотрела на постепенно растворяющиеся в первых лучах солнца, ещё не видных, но уже начавших освещать небо, звёзды, когда вдруг что-то ярко вспыхнула где-то в небе. Лаэф выронила рисунок и закрыла глаза от неожиданности, а открыв их, увидела рядом со своей кроватью юношу. Он чем-то напоминал тень: серые волосы, в тон глазам, сливались с длинной серой одеждой. Даже кожа его казалась сероватой, почти прозрачной. В руке юноша держал жезл. Улыбнувшись Лаэф, юноша протянул ей руку.
- Пойдём со мной, - голос его звучал тихо и глубоко, казалось, он звучал откуда-то изнутри самой девочки. Лаэф привстала на кровати, глядя на юношу скорее с негодованием, чем со страхом.
- Ты отведёшь меня к смерти? - в голосе не было ни страха, ни робости, ни любопытства. Только покорство и непонятный покой, согласие с неизбежной судьбой.
Юноша снова улыбнулся, тепло глядя на девочку с небольшой грустью и произнёс тем же голосом:
- Пойдём со мной, тебя ждут. - он снова протянул девочке руку, и она вложила в его ладонь свою и встала. Повернувшись к окну, юноша протянул перед собой жезл и, чуть прикрыв глаза, прошептал что-то. В тот ж момент жезл сверкнул ярким серо-золотым светом, и этот свет отразился яркой вспышкой где-то далеко в небе. Лаэф снова закрыла глаза, а когда открыла, обнаружила, что находится уже не в своей комнате. Она стояла возле бардовой стены, украшенной непонятными золотыми и серебряными символами. Тёмное дерево пола вплотную подобралось к находившемуся в центре зала круглому камину, в котором полыхало плямя. Огонь освещал весь зал, играя в украшениях на стенах. Только в противоположной от Лаэф сороне господствовала тень - её не развеял даже свет камина. Казалось, все ночи, которые были со времени начала мира, собрались там. В зале было холодно и пусто, и девочка елезаметно сжалась; неожиданно почувствовав руку на своей ладони, она повернулась и увидела юношу в сером - того, что появился у неё в комнате: он всё ещё держал её руку и тепло, немного грустно улыбался. Елезаметно кивнув Лаэф, он отпустил её ладонь и, повернувшись туда, куда не доставал свет, низко поклонился. В серых глазах мелькнула улыбка; переведя взгляд туда, куда было обращено лицо юноши, Лаэф увидела елезаметное движение в тени и слабые серебристые отблески.
Юноша, видимо различивший что-то в темноте, улыбнулся, сверкнув глазами, и, развернувшись, направился к одному из тенистых мест зала. Лаэф показалось, что он прижался к стене, прячась от света, а когда девочка присмотрелась, желая явственнее разглядеть его, она увидела только пятно дрожащей тени на бардовой стене.
Лаэф мотнула головой и, ещё немного посмотрев на тень, повернулась туда, куда раньше смотрел исчезнувший юноша. Огонь подолжал играть на чём-то серебристом, только теперь это было немного заметнее. А чуть выше зажглись два огонька, две светящиеся точки, отражавшие пламя камина. Приглядевшись, девочка узнала в огоньках глаза - большие серо-чёрные глаза. Сколько же тоски и боли уместилось в двух этих маленьких точках! Но в то же время, они улыбались. Вслед за глазами показалась слабая улыбка, и вскоре из тени появилась девочка. На вид она едва ли была старше Лаэф больше, чем на год: ей было от силы лет десять. Девочка была одета в длинное, свободное серебристое платье, а сине-чёрные волосы были подвязаны лентой в цвет платью. Девочка медленно сделала несколько шагов вперёд и встала напротив Лаэф по другую сторону камина.
Лаэф вопросительно посмотрела на девочку:
- Ты кто? - спросила она.
- Здравствуй, - девочка, словно завороженная, смотрела в глаза Лаэф неживым взглядом и будто читала её душу. Голос её звучал тихо, но Лаэф прекрасно его слышала: казалось, что говорят одновременно из всех капель тени в зале. Она будто не услышала вопроса, но вдруг её взгляд стал спокойным и тёплым, внимательным и теперь живым, и она проговорила:
- Я Гуану, или Смерть.
- Ты - смерть?! - глаза Лаэф широко открылись от удивления.
- Да, - Гуану грустно улыбнулась и медленно подошла ближе к камину. - Но ты удивлена? А ведь ты ждала меня, ты знала, что встретишься со мной.
- Да, но.. - девочка замялась, не в состоянии подобрать нужные слова. Вид этой темноволосой девочки в серебристом никак не совпадал с её представлениями о смерти. На помощь Лаэф пришла сама Гуану.
- Наверное, ты представляла меня злобной старухой с косой и страстью убить кого-нибудь? Страшная, жестокая, грубая, безразличная ко всему Смерть.. - Слова слетали с губ, отражаясь от каждого тенистого уголка; голос звучал мерно и спокойно, стеклом бился о стены, а на глазах Гуану елезаметно блестнули слёзы. - Время у вас там, у живущих, меняется, меняется мир; не меняетя только представление обо мне. Я для вас во все времена одна и та же.. - Лаэф удивлённо смотрела на девочку - маленькую, начинающую плакать девочку - и спрашивала себя, не снится ли ей это всё? А Гуану тихо опустилась на пол и прижала колени к груди. Было заметно, что она с трудом сдерживает так давно не выпускаемый рвущий грудь плач.
Внимательно глядя на неё, Лаэф сделала несколько шагов вперёд. Дойдя почти до центра зала, она села напротив Гуану с другой стороны камина. Та подняла глаза на девочку и чуть смущённо улыбнулась:
- Прости. Редко у меня не хватает выдержки при ком-то. Просто.. я почему-то думала, что.. ну.. ты ещё такая маленькая; я надеялась, что что-то будет по-другому. И мне показалось, что ты чем-то похожа на меня.. ты тоже любишь одиночество.. и свечи.. и ночь....
Лаэф смотрела на неё, не отрывая взгляда от влажного от слёз лица и не находя, что сказать. Ведь сидящая перед ней девочка говорила правду. Тени от огня прыгали в безмолвной пляске, а между тем Гуану продолжала:
- Люди боятся меня.. Они ненавидят, презирают, обвиняют.. но хуже всего то, что они боятся. Если бы ты только знала, как сложно ..быть.., когда все - без исключения - тебя боятся. Как же я устала от этого нелепого ужаса - у кого молчаливого, немого, у кого - кричащего.. Обо мне боятся думать, боятся даже ненавидеть.. У меня сердце разрывается, когда я вижу похороны, склепы, плачущих у камней матерей - они проклинают меня, и я тоже проклинаю себя, но ничего не могу изменить. Я слаба. И я знаю, что я не посто забираю их детей: я должна их забирать, у меня нет выбора.. Я отвожу их туда, где светят звёзды и летают бабочки. Но всё равно я себя ненавижу за слёзы этих матерей! Люди привыкли винить меня за все самые страшные свои беды, они считают меня ненужной; а ведь изначально Смерть была даром.. Если бы только всё зависило от меня.. - последние слова потонули в треске камина. Гуану встала, а вслед за ней встала и Лаэф.
Серебристое платье играло красными искрами, в глазах горел огонь камина. Смерть глянула в глаза Лаэф и чуть заметно улыбнулась ей - улыбкой, полной тепла и боли. Белые пальцы - казалось, почти прозрачные, сверкающие серебром одежды - потянулись к камину; огонь ласково лизнул кожу, объятиями обвиваясь вокруг ладони.
- Я дотрагиваюсь до пламени, и оно замораживает меня; оно чёрное; землю освещает серое солнце и сине-зелёная луна, дует жёлтый ветер и льёт сиреневый дождь; и всё ведёт людей ко мне, ласково беря за руки, уговаривая мягкими словами. Только звёзды - золотые и серебряные слёзы в небе - тихо светят где-то далеко и не подгоняют меня; они греют своим печальным светом души людей - и греют меня. А ещё светятся людские глаза - и каждый раз через меня на небе появляются две новые звёздочки - золотые или серебряные. И на две звезды больше греют души, а я всё равно проклинаю себя за каждый новый огонёк в небе, потому что с его появлением среди звёзд там, на земле, бьются сердца.. Дар.... - она опустила нетронутую руку и снова посмотрела на Лаэф.
- А теперь я должна забрать тебя. И завтра сердце твоей матери разобьётся.. А ты будешь смеяться под звёздами, смотря на бабочек и не думая обо всём этом.
Внимательно слушающая Смерть Лаэф вдруг оживилась:
- Послушай! Ты права, я ждала тебя, и я хочу пойти с тобой - ведь когда-нибудь и моя мать придёт вслед за мной и поймёт свою ошибку. Но, прошу тебя, отпусти меня обратно - на час, всего на один час! Пожалуйста, дай мне ещё немного времени!
Гуану удивлённо посмотрела на девочку задумчивыми, почти чёрными глазами и улыбнулась:
- Что ж, хорошо. Но возьми это, - она подошла к одному из символов на стене и сняла его - это был золотой медальон с непонятными знаками на поверхности. Гуану одела медальон на шею Лаэф. - Ты вернёшься к жизни ровно на один час, а это сохранит тебя от боли и вернёт ко мне. - Она повернулась и сделала несколько шагов к тьме в конце зала, но обернулась и посмотрела на одно из тенистых пятен на стене. Губы зашевелились, шепча что-то, и Лаэф снова увидела юношу в сером. Гуану сказала ему что-то, но девочка не поняла, что. А юноша поклонился Смерти и снова подал руку Лаэф. Когда девочка зажмурилась от яркого света, её догнал тихий голос Гуану: "За тобой вернутся через час."
Лаэф открыла глаза снова в своей комнате. Она сразу кнулась к кровати и взяла свой рисунок. Девочка зажгла несколько свечей и принялась рисовать.
Солнце уже спрятало последние звёзды, и небо на востоке окрасилось в красный, словно отражая пламя догарающих свечей, когда в комнате вновь появился сероглазый юноша. Лаэф вернула рисунок на кровать, и подав юноше руку, заранее закрыла глаза.

Утром, зайдя в комнату Лаэф, её мать увидела на кровати неподвижное тело девочки. Дрожащей рукой женщина подняла с одеяла рисунок и с негодованием посмотрела на него. На листе была изображена девочка - совсем ещё маленькая - с сине-чёрными волосами, подвязанными серебристой лентой, в длинном серебристом платье и с грустными серо-чёрными глазами. А под рисунком стояло старое название - "Смерть".

29.7.3