Автор: Юлия Литтр

Бета: *Silina*

Пэйринг: Шеннон/Джаред, pov Джареда.

Рейтинг: R

Жанр: romance, angst
Статус: в процессе

Саммари: Слушай своё сердце, когда оно зовёт тебя.

Дисклаймер: мне принадлежат только слова и неуёмная фантазия. Парни сами себе. Материальной выгоды не имею.

От Автора: После мартовского концерта я ждала множество фиков на эту тему. Увы, такого не случилось или они прошли мимо меня. Тогда я подумала - если хочешь чего-то, сделай сама. Этот рассказ довольно долго "жил" у меня в голове, пока я не решила, что пора его всё-таки вытащить от туда.

 

Часто ругаю себя за несдержанность. Да, понимаю, в это трудно поверить, но такое на самом деле бывает. Нет, я никогда не жалёю о своих поступках, мне это не свойственно. Зачем что-то делать, предпринимать, если в конечном итоге можешь пожалеть об этом? Если очередная неудача опять зацепилась за вас, просто сбросьте её и идите дальше. Дальше вас ждёт, может, что-то плохое, а, может, что-то хорошее. Самое главное, чтобы это было новое.
Я никогда не боялся неизвестности. Скорее азарт. Выиграешь или проиграешь? Руки трясутся, сердце тяжело бьётся, но где-то в глубине души надеешься, что повезёт.
Мне везло. Все мои поставленные цели приходили к логическому, правильному, мною запланированному концу. Как только это случалось, я искал что-то новое.
Пожалуй, единственного, чего у меня нет – это…
Хм, не могу правильно сформулировать это. Семьи? Нет, неправильно. Ведь семья - это не только жена или муж и дети в довесок. Это просто люди, с которыми комфортно, люди, недостатки которых не выводят из себя. Хочется, чтобы они постоянно были рядом. 
Брат.
Несомненно. На сто процентов это так.
Томо.
Да. Сейчас с уверенностью могу сказать, что он тоже стал для меня семьёй. Есть ещё пара–тройка человек, которые близки мне.
Но врядли это именно то, чего я хочу на самом деле. Я могу сколько угодно рассуждать на тему того, что музыка моя жена, а песни мои дети, и это отчасти будет правдой.
Как и каждому человеку, мне хочется, чтобы меня любили. Любили независимо от моего счёта в банке, от того, как я выгляжу и на каком месте в чартах мои песни. Просто чтобы был кто-то, кто любил именно из-за меня самого, а не из-за разных составляющих. 
Обжигался.
Хватит.


- Как я устал от холода, - тихо произнёс Шеннон.
Он смотрел в окно, на дома с красивыми витринами, мимо которых мы проезжали, но красоты, казалось, не замечал.
Холодно действительно было, но не в машине, где исправно работала печка. Здесь, пожалуй, было даже жарко.
Шеннон демонстративно запахнул куртку.
Я мягко коснулся его плеча и прошептал:
- Но всё равно здорово, что мы приехали сюда? 
Он повернулся ко мне. Я ожидал, что взгляд Шенна будет сердитым или, в конце концов, равнодушным.
Но он смотрел с чуть заметной грустью и с примесью удивления, озабоченности и растерянности.
Смотрел так, словно хотел спросить что-то, но не решался. Скорее даже не понимал, не был уверен, что стоит спрашивать.
Он улыбнулся, хотя весело ему не было. Улыбка получилась вымученной и ненастоящей. Не той улыбкой Шеннона Лето, а лишь жалкой её копией, не слишком удачной подделкой. И именно она должна была меня успокоить?
- Конечно, - брат кивнул, - конечно.
Больше он не произнёс ни слова. Молчал, пока мы ехали до гостиницы, витая где-то в своих мыслях, которыми не спешил делиться со мной. С ним нечасто такое происходит, и такие моменты мне не нравятся, потому что тогда я начинаю понимать, насколько закрытым от меня он, при желании, может быть.
Наконец машина свернула с яркого проспекта на тихую улочку, освещённую несколькими фонарями. По правую сторону возник огромный собор, подсвеченный множеством прожекторов, добавляющих ему величия и мрачного очарования.
Большие кованные железные ворота гостиницы открылись, машина, шурша шинами по мёрзлому асфальту, въехала во внутренний дворик.
Мы приехали.

Служащие гостиницы принялись разгружать наш багаж, на самом деле не такой и большой. Только те вещи, которые были действительно необходимы - мы уже давно привыкли обходиться минимумом.
Эмма с важным видом прошествовала к стойке регистрации, на ходу доставая документы. 
Я и сам хотел поскорее разобраться со всем этим и уже пойти отдыхать в номер. Думаю, горячая ванна была бы хорошим завершением этого дня.
Я сначала не понял, откуда и по какой причине послышался шум толпы. Чуть приглушенный, но я безошибочно осознал – толпа была более чем большой.
Эмма, стоявшая у стойки ресейпшена, улыбаясь, кивала куда-то в сторону. К ней подошёл Шеннон, гул стал чуть сильнее.
Там, за дверьми гостиницы, на улице, где было холодно и снежно, стояли люди. Много девчонок, которые ждали нас.
Кто-то стучал по стеклу двери.
Охрана гостиницы стояла при входе и строго смотрела то на толпу, то на нас, безмолвно упрекая в создавшиеся ситуации.
Мы останавливались в сотне гостиниц и около каждой дежурили если не толпы фанатов, то небольшие группы.
Здесь же их было намного больше. Толпа волновалась, что-то кричала, двигалась.

- М-да. – Шеннон отошёл к лифту и принялся читать маленькие золотые таблички, которые были прикреплены по обе стороны двери.
- А? – я повернулся к брату, подумав, что остальную часть реплики не расслышал.
- Судя по этим табличкам, эта гостиница выдерживала набеги и пострашнее. Смотри, кто здесь жил.
Я подошёл ближе, посмотрел на таблички. 
- Может и нас "повесят", - задумчиво проговорил я.
- Я хочу выйти, - вот это уже было неожиданно. Шеннон удивил меня.
- Ты действительно хочешь этого? Я хочу сказать, что эти люди за дверью…
- … такие же, как и везде, - прервал меня Шенн. Он действительно хотел выйти и врядли я смог бы помешать.
- Возьми хотя бы кого-то из охранников, - попросил я, - мне будет спокойнее.
Он коротко кивнул и ушёл в сторону двери.
С улицы сразу послышались многочисленные крики, достаточно сильные, чтобы заставить меня волноваться.

Знаете, есть разница между толпой на концерте в зале и толпой за стенами гостиницы.
Даже разница не в самой толпе, а в моём личном восприятии.
Находясь в полнейшей эйфории во время концерта, не думаешь ни о чём.
Адреналин!
Пока он кипит в крови - чувствуешь себя чуть ли не Богом, способным на всё.
Просматривая концертные записи, я часто ловил себя на мысли о том, как же страшно все это выглядит.
И сейчас мне было не то чтобы страшно, а скорее волнительно за брата.
Русские!
Национальность, о которой ходит много странных предубеждений.
Хм… но многое из этого неправда. По крайне мере, медведей на улицах мы не увидели.

- Пиздец!

За мыслями я не заметил, как рядом оказался Шеннон.
Живой. И на первый взгляд даже невредимый.
Он схватил меня за рукав куртки, чуть выше локтя.

- Джа! Они сумасшедшие! Это, бля, пиздец!
Его немного трясло, но глаза горели непонятным для меня азартом.
- Посмотри!

Он вытянул вперёд руки, на которых виднелись несколько царапин вперемешку со следами от чёрного маркера.
- Ого! – в моём голосе не было удивления. Больше досады. Мне было жаль его руки.
- Их там столько… много! Я хочу выйти ещё раз. Ты тоже должен показаться.
- Должен? – мне его идея не показалась столь хорошей, - Не ходи больше, прошу тебя.

Мне было совершенно непонятно, что так тянет его к толпе, он всегда был против чего-либо подобного. А тут…

- Они стоят там ради тебя. Джаред. Ты можешь хотя бы помахать им рукой.
- Ты считаешь, что это нужно сделать?
- Да.

Шеннон одёрнул рукава своей куртки и вышел на улицу опять.
Эмма только покачала головой.
Согласен с ней. Такого уже давно не было.

Мы уже порядком привыкли к постоянному присутствию фанатов во время тура. Явному или не очень. 
Но здесь…
Эти люди явно не умели радоваться на половину. И довольно близко подходили к черте, за которой начиналось безумство.
От этого по спине прошёл легкий холодок.
Я люблю наших поклонников и действительно считаю, что мы им многим обязаны. Даже по той простой причине, что все эти люди покупают альбомы и ходят на концерты.
На смену любви приходит раздражение, когда всё заходит слишком далеко. А чаще всего так и бывает, как это не печально. Я не могу понять, почему им не достаточно песен и клипов, фото и автографов. Почему они всегда хотят большего, словно огромный зверь, голод которого не утолить, как бы много и часто не кормил.
Повторюсь – нам приходится это делать. Иногда получая взамен больше, а, иногда, нет.

- Нам долго ещё с документами? – обратился я к Эмме.
- Оформляют.

Напротив меня был ещё один лифт и витая лестница, ведущая наверх. Она была покрыта красной дорожкой. Сзади - рояль и маленькие столики ресторана при гостинице.
Всё выглядело строго, но в то же время дорого.

-Всё готово, Джаред, - сказал Шеннон, - Все устали и хотят уже пойти отдыхать. Ты будешь выходить? 
- Что? Да. Конечно…

Шеннон снова возник неожиданно.
Его красная шапочка чуть съехала на бок, этим вызвав у меня улыбку.

- Тогда поторопись.

Толпа перед гостиницей была не то, чтобы большая. Она была возбуждена, взволнована и практически не поддавалась управлению охранников, которые пытались ею управлять. Отовсюду слышались выкрики, передние ряды, подпираемые задними, ругались, пытаясь хоть как-то устоять на первых ступенях гостиницы, а не быть вжатыми в её двери.

При моём появлении все эти девушки, милые, безобидные создания (по отдельности) просто массой хлынули к дверям. Задние ряды напирали на первые, отчего их просто прижало ко мне, но, кажется, они были непротив.
Охранник пытался хоть как-то совладать с ситуацией, но он просто не мог этого сделать.
Со всех сторон слышалось: Джаред! Джаред! Джаред! Вспышки от фотокамер ослепляли, хорошо, что я был в тёмных очках…
Пока я стоял и смотрел на эту толпу, много мыслей пронеслось у меня в голове.
От «как же им, наверное, холодно» до «эти люди не знают границ»

- Увидимся на концерте! – крикнул я и вернулся обратно в уютное тепло гостиничного холла.

Наши вещи уже давно подняли на этаж, где располагались наши номера, мы же поехали на том самом лифте, на дверях которого располагались золотые таблички.
Внутри лифт был отделан зеркальными панелями и я, всматриваясь в своё отражение, с печалью заметил, насколько уставшим я выглядел.


Номера оказались шикарными. За весь тур мы много где останавливались, в совершенно разных гостиницах, но номер удивил меня.
Мебель под старину, множество деталей, сделанных под золото, тяжёлые портьеры на окнах.
Всё это придавало ощущение, словно вернулся назад во времени, во времена правителей этой странной страны.

***

Шеннон стоял у окна, разглядывая величественный собор, который мы проезжали ранее, и задумчиво потирал царапины у себя на руках. От окон веяло холодом, даже одного вида снежных шапок на деревьях было достаточно, чтобы дрожь проходила по телу.
Толпа по-прежнему находилась под окнами, растянувшись по всему тротуару и частично на дорогу. Они затянули нестройными голосами одну из наших песен, и всё вместе: собор, снег, тёмное хмурое небо, хор создавало впечатление чего-то сверхъестественного, волшебного.
И Шеннон…
Как ни странно - он очень хорошо вписывался в эту атмосферу.

***

Я постучался в номер брата сразу, как только разложил вещи в номере.
Ну, на самом деле я просто отодвинул чемодан в сторону, чтобы не мешался под ногами.
Шеннон открыл дверь, и было видно, что столь поздний визит очень удивил его. Он явно меня не ждал, особенно после того, как, расходясь по своим номерам, мы пожелали друг другу спокойно ночи.

- Я подумал, что… - отчего-то запнулся, подыскивая оправдания, совершенно забыв, что раньше оно мне не требовалось…
Брат отошёл в сторону, давая мне пройти в номер, и прикрыл дверь.

В раскладывании вещей он продвинулся дальше меня. Раскрытый чемодан лежал на кровати, несколько вытащенных вещей рядом, пара - на прикроватной тумбочке.

- Я собирался в душ, - пояснил он.
- Понятно, - я отвлёкся от разглядывания блестящего уголка, что торчал из недр чемодана. Скорее всего - один из подарков, что ему дарили в больших количествах в последнее время.

- Как тебе? 

Я удобно устроился в одном из кресел, обитых полосатой тканью. Рядом был маленький журнальных столик, на котором стояла лампа с абажуром в цвет ткани на креслах, а ноги утопали в мягкости ковра с красным рисунком.
Комфорт – одна из тех вещей, к которым быстро привыкаешь.

Знаю, мой вопрос прозвучал слишком размыто. В ответ Шеннон только пожал плечами.

- Просто очередной город.
- Мне кажется, здесь можно увидеть много чего интересного. Давай завтра, после концерта, устроим маленькую экскурсию?

Брат приподнял одну бровь, придав лицу крайнею степень удивления.

- Уверен, будет интересно, - добавил я.

Шенн хотел уже что-то ответить, но под окнами снова раздался хор и кто-то, вдобавок ко всему, включил в машине музыку.

- Этот шум сведёт меня с ума! – брат подошёл к окну, отодвинул тяжёлую портьеру тёмно-зеленого цвета и выглянул на улицу, - У этих людей нет границ и рамок! Безобразие! Они же мешают спать остальным. Вон, кажется, приехала полиция, или как у них это называется?

Мой вопрос так и остался без ответа.
Невнимательность брата расстраивала и настораживала. Весь сегодняшний вечер он был несобран и не походил на себя. В чём причина? Загадка. От этого мне было ещё обиднее.
От теплого дыхания маленький кусочек стекла запотел, и теперь Шеннон водил по нему пальцем, вырисовывая странные знаки.

- Разве это плохо?
- Мешать людям спать? – он оглянулся на меня, перед этим задвинув плотнее шторы.
- Нет, не иметь границ. Разве не к этому мы стремились когда-то? – это прозвучало грустно.
- В музыке, Джаред, в музыке. Тем более - разве ты забыл, в каком обществе мы живём?
- Я хорошо помню это, Шенн. Но порой хочу забыть.

В комнате повисла тишина. Шеннон смотрел куда-то в угол, а я - на брата.
У меня появилась привычка рассматривать его. Когда он что-то делает, когда говорит, когда, как сейчас, просто сидит в задумчивости.
Медленно и неторопливо рассматриваю его, сохраняя в памяти разные мелочи. Мне нравится ощущать спокойствие и уверенность, что исходит от него.
Иногда мои мысли уводят меня так далеко, что я теряю счёт времени. Очнувшись, наталкиваюсь на заинтересованный взгляд брата. Наверное, его удивляют мои ничего не выражающие глаза.

Я всегда отношусь с опаской к влюбленности… в меня.
В каждом человеке, который мне встречается, я пытаюсь разглядеть это. Чуть заметные знаки. Блеск в глазах, фальшивые улыбки, лесть.
Я окружён этим постоянно.
Я думаю меня нельзя винить в том, что я пытаюсь ограничить своё общество «проверенными» людьми. 
И брат.
Я не самый удобный человек, в которого можно влюбиться. Я эгоистичен, своеволен, я мало задумываюсь о тех людях, которые находятся рядом. Требователен. И я не собираюсь меняться.
Стоит ли всего этого придуманная красота, слава и деньги?
Людей, которым я ответил взаимностью, можно пересчитать по пальцам. Я слишком боюсь привязанности. Я наконец-то признал это.
Шеннон.
Я рассматривал наши отношения с разных сторон, пытался представить нас по отдельности.
Мне кажется, у Шеннона могла бы быть отличная семья.
Достаточно тихая жена, которая бы терпела его вечное отсутствие и младшего брата, и дочь. У него обязательно должна быть дочь.
Она была бы просто восхитительна.
А может – я на миг зажмуриваюсь – мы с Шенном были бы вместе. Не так, как сейчас, а в полном смысле этого слова.
От таких дерзких мыслей на миг прервалось дыхание. Ведь случись так - нам пришлось бы тяжело. Скрываться, чувствовать страх оттого, что секрет могут раскрыть. Воевать со своими моральными принципами.
Я часто спрашивал себя – готов ли я на такое? Я, безусловно, верил, что всё это стоит того, но был ли я сам готов к этому?
Я приводил для себя множество доводов "за".
Ни кто не знает меня лучше, чем брат.
Ни кто не полюбит меня более бескорыстно, чем брат.
Мне не будет более комфортно ни с кем, кроме брата.
Шеннон – единственный человек, который будет со мной всю мою жизнь.
И много чего ещё в том же духе. Просто так получилось, что он единственный, в ком я всегда нуждался.
Но одно веское "против" перечеркивало весь список – он мой родной брат. Это как невидимая стена. Её не видишь, но от этого она не становится менее прочной. Более того - сам Шеннон представлял из себя достаточно крепкий барьер. Ведь что бы я не решил для себя, его мнение было последним.

Брат устроился на кровати, достаточно далеко от меня.
- Почему бы тебе не вернуться в свой номер?
Вот это было неожиданно. Шенн не смотрел на меня. Он теребил "собачку" от молнии своего чемодана и, казалось, это занятие поглотило его полностью.
Я ничего не ответил, и из номера тоже не вышел. Уж если брат решил выставить меня, я хочу хотя бы знать причину.
Отсутствие реакции на его слова, Шеннона ни сколько не волновало. И даже когда от нечего делать я начал включать и выключать свет на настольной лампе, сам раздражаясь от щелчка выключателя и мигания света, он ничего не сказал. Даже головы не поднял. Бедная застёжка чемодана - я думал, он оторвёт её.

У меня в запасе есть много способов воздействовать на брата. Это маленькие и нехитрые приёмы, которые я насобирал по жизни. Он не может оставаться равнодушным ко всему, что касается меня или моего состояния. Физического или морального. Я не знаю, почему так. Может он до сих пор не может осознать, что я уже не тот маленький мальчик, которого надо оберегать. Может это из-за нашего бедного детства, в котором было больше лишений, чем чего-то приятного. Но из-за отсутствия посторонних источников радости проще разглядеть важное. Я считаю, что детство у меня было действительно хорошее. Мама, брат – я не мог желать чего-то большего. Зато теперь я знаю цену вещам.


- Я очень устал, Шеннон, - тихо проговорил я, оставив в покое несчастную лампу, - оставляя в каждом городе частицу себя, чувствую, что меня самого осталось так мало…
Тяжелый вздох в подтверждение.
Брат отпустил застёжку и посмотрел на меня.
- Иди, отдохни.
- Врядли мне это поможет. Я же не говорю о физической усталости. И в последние месяцы мы так мало времени проводим вместе.
- Что это значит? Мы в туре Джаред. Мы постоянно вместе.
Я поморщился. Шеннон упорно не хочет понимать, о чем я говорю. Да я и сам толком не понял, зачем несу всю эту чушь.
Отчего-то стало душно. Было мнимое ощущения, что температура в комнате стала повышаться. Но этого просто не могло быть.
Чувство дежа-вю становилось сильнее, не хватало ещё грохнуться в обморок.
Шеннон ничего не замечал. Вздохнув глубоко, я спросил брата:
- А что для тебя свобода, Шенн?
Он поднял на меня взгляд, словно забыл о моём существовании. Наверное, он тоже думал о чём-то своём, а может мы думали об одном и том же. Не знаю.
- В смысле?
- В прямом. Просто скажи мне.
- Я не понимаю. О чём ты вообще говоришь?
Я не удержался и чуть отогнул ворот футболки - действительно было жарко.
- Шенн, почему ты не можешь ответить на столь простой вопрос? 
- Потому что…
- Ты не знаешь?
- Господи! Ты вынесешь мне мозг! – брат встал с кровати, но так и замер, не зная, куда идти. Скинул чемодан на пол и пинком ноги отправил его под кровать, - Ты-то сам можешь ответить на этот вопрос?
- Поступки, - коротко произнес я.
- Что?
- Поступки – вот свобода. Поступать так, как хочешь, делать то, что хочешь.
- Это неправильно. Только подумай, что будет, если каждый станет делать всё, что ему вздумается. Беззаконие.
- Ты неправ. Вот допустим, тебе сказали, что ты можешь делать всё, что захочешь, и тебе за это ничего не будет. Ни-че-го. Ты можешь выйти на улицу и угнать машину, или разбить стекло в витрине. Ты будешь делать это?
- Конечно, нет. Зачем мне это?
Я кивнул головой.
- Тогда скажи мне, есть ли что-то такое, что бы ты хотел сделать больше всего на свете, но из-за отсутствия свободы действия не можешь?
На миг лицо брата поменяло выражение. Всего секунда. Но я сумел заметить это. Точно не могу разобрать, что я увидел. Страх? Возможно. Надежду? Скорее всего, да. И что-то ещё.
- Есть, - глухо ответил он, - но я прекрасно живу с этим.
- Да?
Шенн кивнул.
- А теперь я пойду в душ, а тебе не помешало бы пойти в свой номер и лечь спать. Ты действительно выглядишь уставшим.
Он прошёл в ванную и закрыл за собой дверь. Я отчётливо слышал щелчок замка. Странно. От кого он запирался. Уж не от меня ли?
Я не собирался возвращаться к себе в номер. Что-то невидимое, но достаточно сильное, удерживало меня в номере брата. Множество мыслей стали формироваться во что-то более чёткое, и от этого было страшно, потому что каким-то шестым чувством я понимал, что происходит. Что-то дало толчок тому, что началось ещё в 2007 году. Это "что-то" заполняло комнату, оседало на вещах и мебели, заставляло делать странные поступки. И то, что я задумал, вызывало дрожь у меня самого.
Прислушиваясь к шуму воды из ванной, я подошёл к кровати, расстелил половину, откинув покрывало в сторону, и чуть взбил подушку. Потом обогнул кровать, подошёл с другой стороны, скинул кроссовки и лёг. Прикрыл глаза, пытаясь прислушаться к ощущениям внутри себя. Множество раз мы лежали в одной постели. С нашим графиком радуешься любой свободной горизонтальной поверхности, если выдаётся свободное время. Иногда этих поверхностей не хватает на всех, и приходится делиться с окружающими. Я - с братом, так уж заведено.
Но только сейчас у меня появилось чувство неправильности, которое, однако, уступало перед предвкушением того, во что это могло вылиться.
Я был спокоен. Принял решение - значит обратного пути не будет. И так впустую было потрачено слишком много времени. Скрестив руки на животе, я смотрел на стену напротив, и даже когда шум воды в ванной стих, щёлкнул замок - я не обернулся.
- Джей? – я мог бы поклясться, что слышал страх в его голосе, - Почему ты не ушёл в свой номер? Мне казалось, мы договорились…
И тогда я повернулся.
Шеннон стоял у двери. Полотенце вокруг бёдер, ещё одно в руке, которым он явно сушил волосы, которые теперь торчали в разные стороны. Весьма соблазнительная картина.
- Я расстелил тебе постель, - ответил я и похлопал по второй половине кровати.
Шенн отшвырнул полотенце, что было в руке, куда-то в сторону. У меня возникла мысль о том, что мне хотелось, чтобы он отшвырнул в сторону совершенно другое полотенце. Я улыбнулся.
- Спасибо, конечно, - брат всё так же смотрел на меня и не знал, что ему делать. Его растерянность веселила меня. Это означало, что я на правильном пути. В конце-концов, он просто мог бы выставить меня из своего номера, но он не делал этого, - Мне казалось, что мы решили - ты идёшь в свой номер отдыхать.
- Что ты всё заладил "свой номер, свой номер"? Если ты так хочешь избавиться от меня - просто так и скажи. Я надоел тебе?
Несчастное выражение лица – ещё один "запрещенный" приём. Глаза брата сразу потеплели, он расслабился – я мгновенно заметил это.
- Конечно, нет. Что за глупости ты говоришь. Если хочешь - оставайся, но потом не говори на утро, что не выспался.
Я кивнул. Брат покачал головой и стал переодеваться ко сну. Откуда-то достав пижамные штаны, он скинул полотенце. Чёрт! Он стоял ко мне спиной, и я без стеснения пялился на него. Конечно, мне хотелось, чтобы он стоял ко мне лицом, но тогда боюсь я не смог бы удержаться и не покраснеть.
Я видел брата голым множество раз, впрочем, как и он меня. Мы же братья, в конце-концов, это нормально. Но сейчас это пробудило во мне волнение. А когда он натянул на себя эти дурацкие штаны – разочарование.
- Может, ты есть хочешь? – спросил Шенн. Он повернулся ко мне и теперь смотрел с лёгким прищуром. Я надеюсь, что на моём лице не было написано того, о чём я думал.
- Нет. Я не хочу есть.
- Как хочешь.
Брат подошёл к кровати, откинул одеяло и лег. Матрас чуть прогнулся под тяжестью его тела. Он укрылся одеялом и посмотрел на меня.
- И что же с тобой творится?
- С чего ты взял?
- Ладно, - он положил мне на голову ладонь и потрепал по волосам, посылая этим жестом множество мурашек по спине, - Я уже привык.
- К чему?
- К твоим странностям.
- Спасибо. – Сделал вид, что обиделся.
Мне совсем не нравилось, что мой брат воспринимает всё, как очередной мой заскок. Он, конечно, уже привык к моим странным поступкам, но сейчас он должен понять, что я не играю.

- Холодно, - пожаловался я и придвинулся ближе, так, что почувствовал запах гостиничного шампуня. 
- Странно, ведь здесь тепло. Хочешь – залезь под одеяло.
Это было то, что нужно. Еле сдерживая радостный крик, путём несложных манипуляций, я оказался под одеялом прямо в штанах и футболке. Это ни сколько не смущало меня. Я шёл к своей цели маленькими, осторожными шагами. Но всё-таки шёл.
Устраиваясь поудобней под одеялом, придвигаясь к брату всё ближе, чувствуя тепло, что исходило от него.

- Только представь Шенн - мы в России…
Брат чуть повернулся на бок, чтобы посмотреть на меня.
- Ты, надеюсь, помнишь, как мы были в Москве в 2008 году?
- Помню. Но это совершенно другое. Этот город … ты знал, что он находится на одной широте с Гренландией?
- Нет.
- Вот теперь знаешь.
- Порой я удивляюсь, сколько всего хранится в твоей голове.

После ванны брата совершенно разморило. Его глаза стали тёмными, он с трудом держал их открытыми. Сонный Шеннон - бесподобное зрелище.

- А что же творится в твоей голове? - я дотронулся до его виска.
- Наверное, только то, что я хочу спать. И, пожалуй, то, как довезли мою установку.
- Очень содержательно, - я хмыкнул.
Через несколько минут тишины добавил:
- Как в детстве, да?
- М? – брат уже совсем спал.
Я привстал на локтях и посмотрел в его лицо. Глаза закрыты, дыхание ровное - казалось, Шеннон заснул.
Я подобрался ещё ближе, отмечая, как моё сердце бешено отбивает удары.
Впервые в жизни я сомневался в правильности своих действий. И, если я ошибся в своих расчётах, может случиться непоправимое.
Я нагнулся так близко, что теперь мог чувствовать дыхание брата на своей щеке. Мой взгляд бегал от его закрытых глаз к губам, которые были чуть разомкнуты.
Глубоко вздохнув, я решился и …
Широкая ладонь брата упёрлась мне в грудь, не позволяя придвинуться ближе. Его глаза мгновенно открылись, и в них не было ни капли сна.
Уже по тому, как сошлись на переносице его брови, можно было понять – брат зол.
- Что ты, мать твою, делаешь, позволь узнать?!
У меня было два пути:
Первый – перевести всё в шутку, напридумывать всякого и замять.
Второй – признаться открыто, что именно я хотел сделать.
- А на что это похоже?
- Это похоже на то, что у тебя поехала крыша!
Вот с таким Шенноном вообще нельзя было говорить. Брат не грубый. Это обычно я разбавляю свою речь разными словами матерного содержания.
Шеннон – нет.
И сейчас грубость выдаёт его с головой. Однако я совсем не понимал, что же его так разозлило.
Могло ли так случиться, что за прошедшее время чувства изменились, притупились или вообще пропали?
Наверное, этими вопросами стоило задаваться раньше, а не сейчас.
Но в этом и весь я.
Тень сомнения проскользнула в моих глазах.
Я уже было хотел извиниться и уйти, как лицо Шеннона изменилось. Злость прошла, уступив место отчаянью.
- Что ты делаешь, Джаред? – его голос был насквозь пронизан болью.
Я даже не знал, что он может испытывать что-то подобное. Шенн мог быть весёлым, он мог быть задумчивым, он мог быть раздражительным. Но он никогда не был слабым, отчаяние никогда не появлялось в его глазах. Я даже растерялся.
- Ты откажешь мне? – наиглупейший вопрос, но я хотел, чтобы он ответил, - Сможешь?

Его ладонь по-прежнему упиралась мне в грудь, удерживая на расстоянии. И он не собирался уступать мне, это я уже понял.
Тогда я просто уткнулся лбом в его грудь, вдохнув его запах, и сказал:
- Я же всё знаю, Шеннон.
Он едва вздрогнул.
Уж не знаю от чего - может от моих слов, может от моего горячего дыхания на его коже.
Повисла тишина.
Я так и лежал, уткнувшись в его грудь лбом, и не смел поднять глаза.
- Знаешь…, - это был не вопрос, а утверждение. Словно ему самому надо было поверить в это, и для этого произнес вслух. - Как?
Только тогда я поднял голову и посмотрел на брата.
И начала говорить. Рассказал о том случае в больнице, о том, что невольно услышал его слова и о том, как это потрясло меня, и что я думал об этом.
Я говорил и говорил, смотря прямо в глаза, чтобы он точно понял, что для меня всё это не является игрой.
Но его лицо не меняло выражения. Это очень пугало меня. Казалось, Шенн должен быть рад тому, что его секрет раскрыт, что его больше не надо таить в себе. Более того, я совершенно не был против того, чтобы наши отношения вышли на новый уровень. Я думал, он будет рад этому.
Оказалось, ошибался. Шеннон не выглядел радостным.
- Ты молчал всё это время, - хрипло проговорил он, - что же заставило тебя заговорить об этом сейчас?
- Я не знаю, - я покачал головой, - всему же есть время и место…
- И ты решил, что сейчас самое оно, да?
- Почему ты злишься?! – меня это уже стало порядком выводить. Я оттолкнулся и сел. Шеннон тоже принял сидячее положение.
- Потому что ты никогда не думаешь! Хотя, нет. Ты думаешь только о себе. Вечный эгоист! Ты подумал обо мне? Хочу ли я этого?
- А ты скажи мне, что не хочешь! – проорал я в ответ, - Скажи! - я ударил кулаками по матрасу со всей силы.
На глаза уже наворачивались слёзы. Fuck! Только этого не хватало.
- Нет! Не хочу!!!
Я уже намеривался выбежать из номера, потому что сил выносить все это не осталось. Но стоило мне только развернуться, как Шенн схватил меня за ногу.
Непонимающе я посмотрел сначала на его руку, потом на него самого.
- Потому, что не могу, Джаред. Просто не могу!
Его взгляд, его слова заставили меня остановиться и даже приблизиться чуть ближе.
- Мы же, как Фобос и Деймос.
- А? – кажется, брат начал бредить.
- А все и всё, что нас окружает, и есть Марс. Пока спутники на расстоянии – всё хорошо. Они рядом, но никогда не сойдутся. Иначе это выльется в катастрофу. Спутники разрушат сами себя и всё, что рядом, тоже пострадает. Ты можешь представить, Джаред, что будет с группой, со всем тем, что мы так долго создавали, если о нас станет известно общественности? От нас зависит слишком много людей, бро.

Я смотрел на него и только диву давался взявшемуся неизвестно откуда красноречию. Создавалось впечатление, что он готовил эту речь. Так, на всякий случай.

- А теперь, помимо моих желаний, мне придётся бороться ещё и с твоими. И я заведомо уверен, что не смогу справиться. Поэтому я прошу тебя никогда больше так не делать.
- Нет! – сказал я твёрдо, - Я не могу дать такого обещания! Не задумывался ли ты, Шенн, что надо думать иногда и о себе?
- Я думаю о тебе, и для меня этого достаточно.
Я покачал головой.
- Нет, Шенн, я не могу.
- Тогда тебе лучше уйти, - сказал брат, - сделаем вид, что этого разговора не было.
- Можешь претворяться сколько угодно, - я поднялся с кровати и начал надевать свои кроссовки, - но тебе всё равно это не поможет. Ты чувствуешь?
Шеннон только кивнул, даже не спрашивая, что именно он должен почувствовать.
- Это уже не остановить!
И я вышел из его номера.
В коридоре было тихо. Конечно же – час-то поздний. Все уже давно спят.
Я призвал всё терпение мира, чтобы в раздражении не хлопнуть дверью.
Всё пошло не так.
А как?
На что я надеялся и чего именно хотел? Признавать правоту брата я не собирался.
Скинув вещи, я направился в ванную, которая была выполнена современном стиле, в отличие от комнат.
Горячая вода расслабила тело, и мысли потекли в более спокойном ключе. Из всего разговора с братом я выловил, как мне казалось, главные слова:
«Потому, что не могу Джаред. Просто не могу!»
Шенн заранее знает, чем это может закончиться, и он хочет проиграть, даже пока сам не осознавая этого.
Он сказал, что ему хватает и того, что он думает обо мне. Что ж, тогда я возьму труд позаботиться о нём, хочет он этого или нет.
Уже лёжа в постели, я стал обдумывать дальнейший план действий. И я знал, что не отступлю. Приняв это решения, я, наконец, заснул.