sellerpro (idea_for_life) все записи автора
Письмо 14.
Дорогая Флора!
У меня на кухне происходит нечто чрезвычайно занимательное. Если ты помнишь, на полке, где стоят банки с крупой, я держала шарик, который подарили мне инопланетяне. В последние дни он помутнел, потом вовсе перестал тикать, а потом стал тихонько петь – немного похоже на чайник со свистком, но тише и мелодичнее. Прислушавшись, я даже разобрала вполне определенный мотив. Так он пел два последних дня, и Валентина даже брала его на ночь к себе, вместо радио. А вчера вечером он издал громкий щелчок – я как раз была на кухне, набирала воду в лейку. Тут же погас свет. Ты знаешь, что свойство нашего электричества таково, что оно может погаснуть вообще безо всякой причины, поэтому я не удивилась и полезла за свечкой. По причине большой практики я могу нащупать в темноте все, что угодно, а уж свечку найти могу совсем легко. Напомню тебе, что свечи у меня лежат именно на той полке, где стоят банки с крупой. И вот, потянувшись за свечой, я нащупала нечто мохнатое, теплое и довольно приятное. Сначала я отдернула руку, но потом, не услышав никаких агрессивных звуков, протянула ее снова. Вообще это мохнатое вызвало мое доверие. Я стала гладить его, и оно протянуло в ответ свою конечность и стало гладить меня по плечам и спине. На ощупь я определила, что существо было большое и, насколько я могла судить, целиком покрытое шерстью. Шерсть длиной и фактурой наводила на мысли об овчарке, но запаха не было, во всяком случае, животного запаха – так, витало вокруг что-то наподобие ванильного аромата, как у автомобильного дезодоранта. Так мы некоторое время гладили друг друга в темноте, а потом существо запело свою странную песню, укачивая меня в своих объятиях. Это понравилось мне, хотя я немного смутилась. Потом существо стало отступать назад, туда, где по моим представлениям был шкаф, и куда оно по причине своих больших размеров отступить никак не могло. Так или иначе, оно выпустило меня из объятий и перестало петь. Через несколько секунд – так мне показалось – зажегся свет. Шарик лежал на месте и громко тикал. Прозрачность его полностью восстановилась. От мохнатого существа не осталось никакого следа.
Успокоившись и подумав, я пришла к выводу, что я не уверена в благопристойности произошедшего между мной и мохнатым существом. Я даже не имею в виду инопланетных взглядов на приличия – они вовсе мне неизвестны. Но прилично ли с твоей точки зрения обнимать у себя на кухне неизвестное мохнатое существо, о котором ты не можешь даже сказать, что впервые его видишь, – потому что ты его не видишь, - и прилично ли получать от этого удовольствие, не понимая при этом, какой смысл вкладывает это существо в свои действия, и вкладывает ли вообще? По правде сказать, я не знаю даже, какой смысл был в моих собственных действиях – возможно, никакого.
Следовало бы написать об этом инопланетянам, но я стесняюсь.
На этом прощай, дорогая Флора.
Пиши мне.
Твоя М.
Письмо 15.
Здравствуй, прекрасный рыцарь, являющийся мне в снах!
Думаю, использовать почтовых голубей в нашей переписке – это все же неудобно, хотя должна признать, что это очень романтично.
Зима вообще располагает меня к романтическим мыслям. Одиночество как состояние не тяготит меня. Мучает одиночество как чувство.
В прошлом году зимой я часто ходила в маленький ресторанчик в двух кварталах от конторы, где я работаю. Все остальные сотрудники этой конторы ходят обедать в кафе напротив конторы, а я ходила туда, где не было никого из них. Официантов там было двое, они работали через день. Один из них через некоторое время стал мне нравиться – он был маленького роста, черненький и веселый, все время улыбался, шутил, помнил, что я заказывала в прошлый раз, и я даже подумывала, не намекнуть ли ему, чтобы пригласил меня куда-нибудь. Но намекнуть я так и не решилась, и от этого он нравился мне еще сильнее, я много оставляла ему на чай, а он улыбался мне сладко и солнечно, отчего у меня совершенно пропадал аппетит. Я пила кофе и ничего не ела. Ты не подумай, что я на что-то надеялась. Ну, что у меня могло получиться с этим маленьким смуглым солнечным официантом, даже если бы он и повел меня куда-то; он – это одно, а я это совсем другое. Но я продолжала ходить в тот ресторанчик, иногда и в выходные. Ноги сами вели меня туда, стоило только выйти из дома. Я приходила и в те дни, когда маленький брюнет не работал, и тогда меня обслуживал его напарник, постарше, спокойный, с четкими движениями. В лицо ему я почти не смотрела, запомнила только небольшое брюшко над брючным ремнем – вряд ли парню было больше тридцати, и он только начинал полнеть. И вот, через некоторое время я заметила, что движения этого второго официанта замедляются, когда он подходит к моему столику, и кофейную чашку он ставит с особой тщательностью. Его движения о чем-то говорили, но, занятая мыслями о веселом брюнете, я не сразу обратила на это внимание. Когда я все же увидела, что происходит, то очень удивилась. Второй официант при виде меня был просто не в себе. Однажды я поймала его взгляд – в нем было страдание. В тот раз я постаралась рассмотреть его: обыкновенное лицо, не неприятное, довольно широкое, не красивое и не уродливое. Заметив, что я смотрю на него, он излишне резко отвернулся. Теперь я уже не могла не приходить в ресторан, все мои мысли были приклеены к нему. Я таращилась на брюнета, второй официант глазел на меня.
Когда-то это должно было закончиться. Маленький веселый брюнет женился, уволился и пошел торговать сантехникой на Староконном рынке. На его место взяли блондинку.
Второй официант подошел ко мне однажды в воскресенье. «Девушка, - сказал он, - как вас зовут?» Я ответила. Он тоже представился. Потом он спросил, свободна ли я в этот вечер. Я сказала, что нет. Он спросил, свободна ли я завтра. Я ответила, что нет. Он сказал, что ему очень жаль. И отошел. Больше он не заговаривал со мной и не смотрел в мою сторону. Я не знала, стоит ли мне самой что-то сказать ему. В те два вечера я действительно была занята, а про следующий он просто не спросил. Да я и не знала, стоит ли идти с ним куда-то. Так что я перестала ходить в тот ресторан, обедала с коллегами в кафе напротив нашей конторы. Потом к нам пришел работать новый системный аналитик, и он стал время от времени провожать меня домой. Из этого тоже ничего не вышло. У меня редко что-то получается, особенно в этой области.
Не знаю, зачем я пишу тебе об этом. Зима, почтовый голубь, все так похоже на открытку к Валентинову дню. Представь себе – серый день, небо в пушистых тучах, в небе над крышами белый голубь несет алое сердечко, и у голубя алая ленточка на шее. По-моему, красиво.
Пиши мне, рыцарь, я жду.
С нежными чувствами,
М.
Письмо 16.
Дорогая Флора!
В твоих письмах накопилось некоторое количество вопросов, на которые я все никак не соберусь ответить. Прости. Отчего-то остается меньше времени на письма, должно быть, я расходую его нерационально. Да и меланхолия, ее тоже нельзя не учитывать.
Весной всем нам станет легче, мы бросим писать друг другу письма, станем сидеть вместе в саду, или пойдем на край леса и устроим там пикник. Будем кормить Оленя булочкой, а игуана станет резвиться в траве.
А пока к твоим вопросам. Ты спрашивала мое мнение о браках с иностранцами, иноверцами и инопланетянами. Не далее как сегодня рыцарь, носящий мои цвета, сказал, что всякого притягивает противоположное ему. То есть в частности рыцарь с необыкновенно большим и горбатым носом может найти любящую душу и взаимность у курносой дамы. Я не вполне с этим согласна. Не думаю, что противоположности сходятся, хотя сходятся и противоположности. Не думаю также, что всякий ищет иного, нежели он сам. Но некоторые ищут. Кто-то, возможно, по недоразумению рожден гражданином нашей страны, а душа его от рождения в Испании, так отчего же ему не выбрать в Испании брачного партнера. Есть и такие, кто родился здешним, но именно что ищет иного и хочет быть с иными, и он, найдя себе пару в выбранной нами для примера Испании, живет там, чувствуя вечно свое отличие от своего испанского супруга и от испанцев вообще. А есть те, кто ничего не ищут, и их судьба сама находит их, нравится им это или нет. И таких, я думаю, большинство. Разумеется, я думаю, что следует все хорошенько взвесить. Ведь неприятно было бы тебе после свадьбы внезапно быть запертой в гарем, где томятся уже несколько жен, или узнать вдруг, что после смерти супруга ты должна быть сожжена на его погребальном костре. Нужен максимум информации, дорогая Флора. А то вот знакомая тебе Ингрид, как тебе известно, вышла за инопланетянина, да еще странного такого на вид, и уехала к нему жить. А потом выяснилось, что на его родине в следующем году наступил сезон перехода в другое агрегатное состояние, и все стали газообразными, и Ингрид, бедняжка, тоже, так что писем она теперь не пишет, и остается догадываться, нравится ли ей такая жизнь, да и жива ли она вообще теперь в нашем понимании этого слова. Что же касается иноверцев, говорящих на нашем языке, то это дело вкуса, таково мое мнение.
Еще ты спрашивала, что же самец игуаны, и я отвечаю тебе – он благоденствует, и игуана видимо довольна. Насколько близко теперь их знакомство, мне неизвестно, но они много времени проводят в зимнем саду в обществе друг друга.
Не знаю, что ответить тебе относительно рыцаря, носящего мои цвета. Его намерения для меня пока не ясны. С другой стороны, каковы бы они ни были, у меня пока также нет определенных намерений. Остается ждать развития событий.
На Валентинов день планов я пока не составила. Что собираешься делать ты? Это ведь только кажется, что до него много времени. Получила ли ты какие-то предложения? Фауна, заходившая вчера, сказала, что имеет уже предложения от нескольких кавалеров, но назвать их имена отказалась. Однако она купила уже потрясающее белье, специально для праздника – полуграцию «Триумф», трусики – ну, она сама тебе все покажет, я не сомневаюсь, и чулки, которые особенно мне понравились, черные в золотую полоску, 85 гривен в бутике на Новом базаре.
У Валентины в Валентинов день как раз день рожденья. Думаю, что бы ей подарить. Может быть, чайный сервиз? Она хотела такой, с шестигранными блюдцами, белый. Говорит, очень благородно смотрится за эти деньги. Надо пойти посмотреть.
На этом я прощаюсь.
Не забывай меня, дорогая Флора!
Твоя навеки
М.
Письмо 17.
Дорогая Флора!
Вот теперь меня все забыли. Даже Ора не приходит – сезон садовой клубники кончился, и клубнику ей теперь покупает в супермаркете некий прекрасный юноша. К сеньоре Ольге явился призрак ее покойного супруга, что-то давно его не было видно, и теперь сеньора при деле – с утра до вечера бранит его, как и при жизни. Рыцарь, носящий мои цвета, ушел в запой. Валентина целыми днями настилает паркет в кабинете Сергея Кивалова, по доллару за квадратный метр, ей вздохнуть некогда; рыцарь, являющийся мне в снах, не является по техническим причинам; игуана выходит замуж, ей не до меня; Оля Берендеева ищет новую квартиру, ей не до меня; Лулу пошла на курсы английского языка и у нее нет свободного времени. Я даже позвонила Фауне, она всегда готова поболтать, но на этот раз Фауна велела быстро говорить, что мне нужно, потому что трубку возле ее уха держит маникюрша, а сама Фауна сушит ногти.
Вообще-то одиночество – это не так уж плохо. Есть много занятий на случай одиночества – рукоделие, стихосложение, караоке… нет, караоке в одиночестве – это уж я хватила, просто тоже дурацкое занятие. Инопланетяне вот прислали мне журнал на русском языке, там есть кулинарные рецепты, выкройки и очерки из истории их инопланетной культуры – ну, такой себе журнал для домохозяек. Некоторые рецепты даже осуществимы в наших условиях, вот, например, энергетические конфеты: инжир, финики, миндаль и грецкие орехи смешать в блендере, скатать такую колбасу, завернуть в пергаментную бумагу или фольгу, подержать в холодильнике, а потом нарезать кружочками. Еще там есть банановый торт, но для него надо яйца взбивать, лень возиться. Остальные рецепты содержат или исчезательный порошок, или вообще ингредиенты, которые нельзя достать. Или вот коктейль – ямайский ром, текила сауза, настойка валерианы и диет кола в равных долях, подавать с лимоном, это же ни в какие ворота. Инопланетяне присылают много интересного. Кроме зарплаты они всякий раз присылают неизвестные предметы. Некоторые я оставляю себе, но большинство отдаю Валентине. Так что у нее по квартире летает, например, искусственная пчела, крупная, с воробья – очень занятная, но утомляет. Шарик, о котором я писала тебе, продолжает тикать, больше пока ничего не делает.
Кроме инопланетных развлечений есть еще зимний сад, о котором неплохо бы позаботиться, есть стирка, посуда не мыта с позавчера, пол не метен.
Еще можно включить все источники звука – телевизор, радио, диск еще какой-нибудь врубить, так, чтобы стало тошно от звуков.
Может быть, хотя бы ты придешь? У меня есть орехи и финики, скатаем эту инопланетную колбасу, черт с ней.
До свидания, дорогая Флора.
Приходи.
Твоя М.
Письмо 18.
Дорогие инопланетяне!
Вы просите написать об образовании.
Маленьких детей сначала отправляют в детский сад. Это их социализует. Там они научаются ябедничать и коллективно сидеть на горшках. Потом они учатся в школе. Школа – это такое место, где взрослые люди, не знающие, что делать с собственной жизнью, обучают несовершеннолетних разным вещам, причем теперь – на языке, на котором здесь большинство обучающих и обучаемых говорить не умеет. Как это возможно, не знаю, но это факт. После школы часть обученных начинает, наконец, учиться чему-то полезному, вроде токарного дела или парикмахерского искусства, но другая часть выбирает практически бесполезные занятия, наподобие психологии, философии или журналистики. К чему все это, я в точности не знаю, но некий смысл в этом безусловно есть, хотя пользы и не видно. Большой процент завершивших образование начинает тут же учить других. Принято считать, что они имеют на это право.
Знаете, когда я пытаюсь все это для вас систематизировать, то понимаю еще меньше, чем до того, как начала пытаться. Возникает вопрос, кто тут вообще инопланетянин, вы или я. Собственным образованием в свое время я изрядно пренебрегла, а когда заходит речь об обучении других хоть чему-нибудь, мне сразу хочется пойти повеситься. Я добрая, но в процессе образования своего места не вижу ни на одном из этапов, и это здорово меня раздражает. Лучшая форма обучения, по-моему, это обучение во сне.
На этом прощаюсь.
Ваша М.
Письмо 19.
Здравствуй, рыцарь, являющий мне в снах!
В последнее время я так мало сплю, что ты не смог бы явиться, если даже хотел. Чем я занимаюсь ночью, в точности даже не могу сказать, но обычно одно из двух – или делаю что-то бесполезное, или пытаюсь уснуть и злобствую на себя. Это два основных моих занятия.
Рыцарь, совершал ли ты ошибки? Такие, чтобы всю жизнь потом мучиться? Думать потом – ну, зачем я это сделал, лучше бы вот так, или эдак, ах, если б я знал!
И ведь, если тебе приходилось совершать фатальные ошибки, то в самый момент совершения их ты не мог не догадываться, к чему это приведет. Хотя бы какая-то часть тебя кричала, ну, пусть шептала: нет! не делай этого! Мгновение, одно слово, движение – и все разбито, и не подлежит восстановлению. Теперь можно все, что угодно, и ты тупо, например, сидишь, уткнувшись в монитор, и не спешишь с работы домой, потому что все разбито, не склеишь, и какая теперь разница, дома ты или на работе. Или ты дома, и тупо смотришь опять же в монитор, и смысла выходить на улицу нет и не может быть, даже за пивом. Потому что какая теперь разница.
Если ты совершал ошибки, рыцарь, ты поймешь меня. Потому что вчера я совершила роковую, непоправимую ошибку. Я купила паспортистке коробку конфет «Монте-Кристо» за 28 гривен. Мне нужна была ее помощь, и я хотела заручиться ее благорасположением. И в тот момент, когда я отдавала ей эти конфеты, что-то внутри меня этому противилось. Но я все равно отдала их. А вечером встретила в магазине Фауну, которая между прочим поинтересовалась, решила ли я свою проблему с паспортисткой. Услышав про конфеты «Монте-Кристо», Фауна присвистнула: «Ни фига себе! А меня бы жаба задавила отдавать, они такие вкусные, эти конфеты, у них внутри ликёр». Теперь я не могу перестать думать о конфетах. Когда у меня снова заведется 28 гривен, я могу купить себе точно такие же конфеты, но это будет уже не то. Уже ничего не исправить, и нету толку думать – ах, отчего я не купила ей конфеты «Люкс» за 7.50, что она в этом понимает, или «Пушкинский платан», сколько бы он ни стоил, меня все равно от одного названия передергивает. И теперь душа моя будет вечно тосковать по коробке конфет «Монте-Кристо» с ликёром внутри. Сколько бы я их ни съела, мне всегда будет казаться, что в той коробке конфеты были вкуснее.
И когда я не сплю и ворочаюсь с боку на бок, призрак конфетной коробки тревожит меня.
На этом прощай, о рыцарь.
Жду вестей от тебя.
Твоя М.
Письмо 20.
Дорогая Флора!
О том, о чем ты спрашивала, сказать практически нечего. Рыцарь, носящий мои цвета, по вульгарному выражению Фауны, не мычит и не телится. Между тем, мне столько же лет, сколько тебе. Я знаю, что это совершенно неважно. Но меня выводит из себя тот факт, что и он тоже думает, что это неважно.
В остальном все неплохо. Разве что сегодня в парикмахерской мне сказали, что я похожа на Одри Тоту. Во-первых, она гораздо красивее, а во-вторых, она мне не нравится. Да и не хочется мне быть похожей на кого-либо. Интереснее было бы походить на запах, например. Вот я хотела бы быть похожей на запах канифоли. Или на запах виски. Или жареных семечек. Или на запах, черт ее возьми, Одри Тоту – если она, конечно, не пахнет, как кентавр. Рыцарь, носящий мои цвета, однажды сказал, что любит запахи. Так и сказал: «Я вообще люблю запахи. Хорошие. Хотя некоторые плохие тоже».
Сегодня холодно, и я все утро беспокоилась об Олене – как он там, в лесу, не простудился ли. Номера его мобильного я не знаю, пришлось зайти – так и есть, он чихает, и чихание его слышно издалека. Он протоптал в снегу тропинки, бродит себе и кашляет. И ничего ведь не сделаешь – ну, чем лечат оленей? Антибиотики ему, наверное, нельзя. Надеюсь, что он сам поправится. Да и должен же у него быть кто-нибудь, ну, там, жена, дети, кто о нем позаботится. Кто я ему такая? Но все равно, жалко его.
Во сне сегодня явился рыцарь – тот, что обычно является мне в снах. Образ его смутен, черт лица не различить. На этот раз мы ходили по большому городу, не по Одессе, и район был похож не то на окрестности Киевского вокзала в Москве, не то на железнодорожный вокзал в Киеве. Было темно, я собиралась уезжать, а рыцарь провожал меня, и непонятно было, на время я еду или насовсем. Разговор был не об отъезде моем, а о чем-то отвлеченном.
В реальности беседовать с рыцарем на открытом воздухе я могу разве что в темноте. При температуре ниже плюс четырнадцати у меня краснеет нос. Даже не так – он краснеет еще до того, как температура понизится. А хотелось бы выглядеть если не безупречно, так хотя бы романтично. Поэтому Валентинов день мне лучше провести в теплом помещении, пусть даже в одиночестве.
Не появились ли у тебя планы на этот день? Если да, то непременно напиши о них.
Прости, я должна бежать – только что Хуанчо застрелил Мигеля. И поделом ему – но я хочу видеть его последние минуты. Даже Палома испугалась и прижалась к Диего, а уж на что она бесстрашная. На этой неделе все должно кончиться, но когда последняя серия, я не знаю.
Будь здорова и благополучна.
Твоя М.
Письмо 21.
Дорогая Флора!
Я его купила!!
Чашечки маленькие, миллилитров на восемьдесят. Японские. Белые, и не просто белые, а мраморно-перламутрово-белые. И на них что-то такое, вроде как сакура цветет. Черт его знает, как она в действительности цветет, но тот, кто не видел, так это себе и представляет, тем более, что японцы-то знают, наверное. А блюдца! Дорогая Флора, они квадратные. Нет, они четырехугольные. Если по правде сказать, они даже ромбовидные. И углы ромба несколько загнуты. Не могу объяснить, но вид у них совершенно невообразимый.
В общем, сервиз. Валентина с ума сойдет от радости.
А Валентина сегодня видела сон. Она зашла ко мне позвонить по телефону и рассказала. Ей снилось, что на нас напали инопланетяне. Ей во сне это нападение понравилось. Победившие инопланетяне выстроили планеты в одну шеренгу, и всякий мог в окно наблюдать вблизи кольца Сатурна и прочие достопримечательности, всё в ярких красках. Она спросила, к чему бы это. Но любой знает, что сон с пятницы на субботу ни к чему, это пустое. Вот с четверга на пятницу – другое дело, или же с воскресенья на понедельник. Да Валентина и сама знает, просто забыла.
Радость от покупки подарка несколько омрачилась расставанием с Паломой. Всё! В последней серии Диего и Фабиан дрались, у Фабиана был пистолет, и он застрелил бы Диего – но Джереми выстрелил раньше и убил Фабиана. В последний момент на мобильный ему позвонила Барбара и сказала, что беременна. Представляешь, в последнюю минуту его жизни! Барбара все же любила его. Она так плакала, когда Палома взяла из руки Фабиана трубку и сказала, что он умер. А как плакал Хуан Франсиско! Ужас. Бернардо сам сдался полиции, сказал, что хочет за все ответить. Анхела пошла к нему в тюрьму
Потом все поженились.
Диего женился на Паломе, и как раз во время свадьбы пришел конверт с результатами анализов – оказалось, она беременна.
Джереми женился на Диане.
Гарольд женился на Даниэле.
Аурелио женился на этой, как ее, Лусиане, кажется.
Хуан Франсиско женился на Маргарите.
Джанкарло женился на Соледад.
А вот Мариано не женился на Марте, потому что он до смерти будет любить Палому.
Потом прошло семь лет. Все родили детей. Особенно занятные дети получились у Гарольда и Даниэлы – но что же делать, Латинская Америка… В сумме у них у всех получилось восемнадцать или двадцать детей. А Мариано так и не женился. Бабушка Инес жива, кофейные плантации процветают, все разбогатели и все такое.
На этом прощаюсь.
Приходи, звони.
Вечно твоя,
М.
Письмо 22.
Здравствуй, прекрасный рыцарь, являющийся мне в снах!
Я чувствую странные вещи, даже неприличные.
Я уверена, что ты, как и я, с юных лет знаешь, что прилично любить, а что любить неприлично.
Устав от сознания собственной неуклонной умственной деградации, я взяла почитать приличную книгу. Открыла ее – и вот, пожалуйста: «Увы, привычные к великолепному шарлатанству метафизического этого престидижитатора, мы предпочли недооценивать его суверенную магию, упасавшую нас от летаргии пустых дней и ночей». И это еще неплохой вариант, уверяю тебя. Герой этой книги хотя бы не спит с собственной матерью. Даже и в мыслях не имеет такого. Хотя кто его знает, я подозрительно отношусь к героям правильных книг. Может быть, он просто не признается. Отца своего он, безусловно, ненавидит, это его он назвал престидижитатором. Но если я запомню эту фразу, мне будет о чем поговорить с просвещенным рыцарем в гостях у просвещенной дамы. Я им скажу, что проза этого автора являет собою неуловимые реляции из интуитивного. Они мне вспомнят Кафку. Это потому что автор умер в первой половине двадцатого века. Умер бы во второй – вспомнили бы Керуака. Не умер бы вовсе – они бы сказали, что он является знаковой фигурой. Ой, рыцарь, это ж повеситься можно! Если хочешь прочесть эту приличную книгу – знай, это Бруно Шульц. В переводе Асара Эппеля.
На этом прощай, милый рыцарь. Пойду пить пиво и смотреть сериал про дальнобойщиков.
Твоя навеки,
М.
Письмо 23.
Бесценная Флора!
Прости меня, умоляю, прости за молчание. Свадьба игуаны отняла столько сил – но ведь она того стоила, ты сама можешь об этом судить. Конечно, немного напортила Фауна со своей обычной бестактностью, но в целом свадьба была великолепна, и я горжусь тем, что приложила руку к ее организации.
Когда молодые отбывали на родину в карете, я даже заплакала. Ах, если бы тут еще не сунулась Фауна со своими презервативами…
Но я пишу не с тем, чтобы рассказать тебе то, о чем ты и так знаешь.
Дело в том, что мохнатое существо появилось снова.
Так же, как и в прошлый раз, на кухне погас свет, и я почувствовала его присутствие. Свет зажечь я не пыталась. Существо само нашло меня в темноте и запело свою песню. Пело оно мужским голосом – вернее, голосом, напоминающим голос мужчины. Мы снова гладили друг друга, на этот раз довольно долго, и существо подняло меня на руки, это далось ему по-видимому легко. Я поймала себя на мысли, что расстаться с ним мне не хочется – и случилось так, что я не запомнила момента расставания. Просто вдруг оказалась посреди освещенной кухни, шарик на полке тикал, больше никого рядом не было.
Знаешь, что мне показалось? Что оно делает то, чего я хочу. Если оно появится еще раз, я проверю свое предположение и четко мысленно выражу свое желание. Вот в этот раз он знал – удобнее все же говорить про это существо «он» - что я хочу оказаться у него на руках.
Я хотела бы, чтобы он пришел еще. Мысль о том, что он может прийти, избавляет меня от гнетущего одиночества.
Да, относительно одиночества. Утром Фауна прислала мне с курьерской почтой двух жаб. В записке говорится, что они призваны восполнить собою утрату игуаны, отбывшей с мужем на родину. Твоя сестра рекомендует назвать жаб Флорой и Фауной. Я, подумав, отказалась от этой идеи. Я назову их Вампука и Керуака.
На этом прощай, дорогая Флора, пиши мне.
Вечно твоя,
М.
Письмо 24.
Уважаемые инопланетяне!
Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
Первое. Меня интересует возможность иммиграции. Какие планеты в настоящий момент открыты для въезда? Какие требования предъявляются к иммигрантам? Какие существуют ограничения? Какие документы необходимо представить для оформления въезда, и каков порядок их представления?
Хотелось бы также узнать о климатических условиях, социальных гарантиях и перспективах обустройства в местах нового проживания.
Второе. Сообщите, пожалуйста, для какой цели используется полупрозрачный шарик, который вы прислали мне в конце декабря, и как следует с ним обращаться.
Заранее спасибо.
Ваша М.
Письмо 25.
Здравствуй, о рыцарь, являющийся мне в снах!
Есть ли у тебя внутренний собеседник?
Так называется человек, существующий или не существующий в реальности, к которому ты мысленно обращаешься. Он может отвечать или не отвечать тебе, и в результате у тебя получается внутренний диалог или внутренний монолог. При этом совершенно необязательно, что реальный человек и он же внутренний одинаково ответят на один и тот же вопрос.
В моей жизни их было несколько.
Сначала моим внутренним собеседником был мой отец.
Потом им была моя лучшая подруга, причем она была им и тогда, когда мы были в ссоре.
Потом им был Окуджава.
Потом им был один немолодой волшебник.
Потом им был один рыцарь, с которым я была помолвлена в течение года.
Потом моим внутренним собеседником надолго стал один благородный рыцарь, с которым я теперь иногда мысленно перезваниваюсь.
Потом им был один непризнанный поэт, с которым мы теперь в реальности иногда пьем пиво.
Потом им была одна благородная дама, которая в реальности работает психологом в городе Москве и вряд ли помнит, кто я такая.
В то же самое время моим внутренним собеседником был рыцарь по имени Герман.
Потом ты приснился мне, и с тех пор я мысленно разговариваю в основном с тобой. И даже пишу тебе письма, как видишь.
Но иногда я мысленно адресуюсь и к другим людям. И мне хотелось бы, чтобы они меня слышали. Не знаю, возможно ли это.
Прощай, рыцарь, пиши мне.
Твоя М.
Письмо 26.
Дорогая Флора!
У меня совсем испортилось настроение. Тому есть много причин, и они столь неприятны для меня, что даже Фауна среди них не на первом месте.
Во-первых, одна жаба сдохла. Поскольку я так и не запомнила, которая из них кто, будем считать, что сдохла Вампука, а осталась в живых Керуака. Вот и думай теперь, как это скажется на самочувствии оставшейся жабы, все же стресс. Конечно, смерть - как это у жаб называется – приятельницы, скажем, - есть сама по себе несчастье, но, к тому же, вдруг оставшаяся жаба уже считала себя Вампукой? А я теперь зову ее именем, которое она ассоциирует с образом умершей? Не приведет ли это к психической травме? Надо заказать какую-то книжку по психологии рептилий; не посоветуешь ли ты чего? Хотя бы сообщи, считаются ли жабы рептилиями.
Во-вторых, совершенно пропал рыцарь, являющийся мне в снах. Во сне, правда, он мне как раз явился, буквально с пятницы на субботу, дело происходило в мотеле, видимо, в Техасе, но дальнейшее пересказать я затрудняюсь – слишком личное. Но это во сне, а писем он не пишет, должно быть, обиделся на что-то.
В-третьих, было это самое восьмое марта. Ты знаешь, я обожаю подарки, и две твоих кофейных пары были как нельзя более кстати, но в целом этот день наводит меня на грустные размышления. В этот день мне хочется жалеть себя. Мне хочется сидеть, поджав ноги, на широком подоконнике и смотреть в окно – непременно в узком черном платье, и курить душистую папироску в дли-и-инном черном с золотом мундштуке, и это неважно, что я не курю. Хочется сидеть на подоконнике с такой прической, как у Лили Брик, пить кофе из ма-а-аленькой чашечки и не знать никогда ни про какое восьмое марта, а заодно и про хозяйственное мыло, сосиски в целлофане, собесы, районо и прочие предметы, список ты можешь продолжить. Валентина со мной не согласна, но с самого девятого числа я не видела даже ее слабых контуров. Что-то чересчур она полюбила исчезательный порошок в последнее время.
В-четвертых, весна не наступила. Фауна говорит, что своими глазами читала (очевидно, на воротах Свердловки) указ городского головы насчет того, что весна на Юге Украины не будет допущена до тех пор, пока Хрющенко не прекратит реприватизацию. Трамваи не ходят, повсюду лежит снег, жители передвигаются на лыжах и собачьих упряжках – да ты и сама можешь выглянуть в окно и увидеть это. Сеньора Ольга говорит, что это возмездие здешним жителям за долговременный разврат – температура ниже нуля, чтобы и мыслей не возникало о коротких юбочках и высоких каблуках.
Ничто не меняется – кроме сюжетов сновидений, которые не подвластны ни нам, ни городскому голове.
Прощай, милая Флора. Позвони мне, поиграем в города.
Вечно твоя М.
Письмо 27.
Уважаемые инопланетяне!
Обращаюсь с этим вопросом к вам, потому что все остальные решили бы, что я с ума сошла, если бы я затруднила их таким вопросом.
Дело в том, что в моей спальне беспорядок. Там редко бывает кто-либо, кроме меня, и поэтому там беспорядок. И в кресле около кровати лежит разнообразная одежда. Там же лежит белье. В частности, бюстгальтеры. Все нет времени разложить их – которые в стирку, которые в шкаф.
Некоторое время назад я заметила, что бюстгальтеры никогда не находятся на том месте, где я оставляю их. Даже если они изначально лежат так, что не могут упасть. При этом я могу поклясться, что ни сквозняк, ни человек или иное существо не могли воздействовать на них так, чтобы они упали. Я стала находить их на полу – иногда торчащими из-под шкафа, иногда под столом или на полпути к двери. Создавалось впечатление, что они расползаются. Я никогда не отнеслась бы к этой мысли серьезно, если бы сегодня после обеда, войдя в спальню и приподняв салфетку на столике в поисках телефонной квитанции, я не обнаружила салатового цвета кружевной лифчик, который уползал от меня под стул. Полз он, перебирая чашечками, как гусеница, и за ним волочилась по полу отстегнувшаяся бретелька.
Дорогие инопланетяне, не знаете ли вы, чем может быть вызвано столь странное поведение предметов нижнего белья? И не могут ли быть агрессивными такие лифчики? Чего от них ждать и может ли это прекратиться?
Остаюсь в ожидании скорого ответа,
Искренне ваша,
М.
Письмо 28.
Здравствуй, о рыцарь, являющийся мне в снах!
Спасибо за визит. Все это, конечно, несколько неожиданно для меня – я как-то не так представляла себе дальнейшее развитие наших отношений, но это, в конце концов, всего лишь сон. Он был мне приятен, если хочешь знать.
На самом деле интимная жизнь во сне – это еще не самый причудливый вариант личной жизни.
Ну, вот сеньора Ольга даже не представляет в полной мере, жив ли ее супруг, и то, что он в действительности давно умер, ей нисколько не мешает. Но сеньора Ольга вряд ли знает, жива ли она сама и на каком она свете.
Еще одна благородная дама сожительствует с духом давно умершего иностранного поэта. Это как раз весьма разумно – он развлекает ее разговорами, расширяет ее кругозор, не пьет, не изменяет ей и не ругает еду, которую она приготовила. Но мертвых поэтов хватает не всем, так что некоторые пытаются жить с живыми.
Моя подруга Лулу очень любит поэтов, художников и музыкантов. Только на моей памяти она дарила свое благорасположение поэту Б., уехавшему впоследствии в Тибет лечиться от запойного пьянства, художнику Б., который был как раз совсем ничего, когда трезвый, затем джазмену Б. (это я не нарочно, все их фамилии действительно начинались с этой буквы), злоупотреблявшему марихуаной…
За этим последовал короткий роман с итальянским режиссером по имени Данте, который собрался снимать Лулу в своем новом фильме, но потом одолжил денег у всех ее знакомых и навеки уехал в свою Италию. Потом она полюбила мецената С., который оставил ее ради юной балерины, потом она ненадолго вышла замуж за художника Д., наркомана и психопата, после чего ее подобрал поэт Осоловьяненко.
С поэтом Осоловьяненко все было совсем плохо – он не жил с женой. Знаешь, рыцарь, есть такая тяжелая разновидность женатых творческих личностей – с женами они давно не живут, а не разводятся ради детей, да и пропадет она без них, жена. Супруга поэта Осоловьяненко, например, совершенно пропала бы, если бы поэт куда-то подевался. Ей сразу стало бы некого кормить и одевать, а также похмелять по утрам, и она бы тут же умерла от разрыва сердца и острой поэтной недостаточности. Зная это, поэт Осоловьяненко даже на работу не устраивался, чтобы доставить жене невинное удовольствие содержать его. Но с женой он при этом нисколечко не жил, так уверял он мою подругу Лулу.
На поэта ушло полгода, а затем появился художник Ю., от которого жена сбежала аж в Красноярск. Художник Ю. не работал, разумеется, зато он не пил и умел починять унитазы получше любого культуролога. А вот теперь, едва Лулу пришла в себя после художника Ю., объявился композитор из Перми. Он не живет с женой, которая вот уже двадцать лет как уснула летаргическим сном, но не может оставить ее, беспомощную, а также детей, разумеется, от двух предыдущих браков. Композитор недурен собой и живет тем, что возит из нашего города в Пермь автомобильные запчасти. Он посвятил Лулу оперу – или симфонию, я точно не помню. Возможно также, что и ораторию. Я сама видела партитуру, там так и написано – «Моей Мими!», потом «Мими» зачеркнуто и написано «Лулу».
Такие дела, дорогой рыцарь. Жизнь такова, что хочешь – стой, а не хочешь стоять – падай. Куда там моим невинным сновидениям до причудливых и прихотливых узоров настоящей жизни…
Прощай, рыцарь, пиши мне.
Твоя М.
sellerpro (idea_for_life) все записи автора
Письмо 14.
Existing
