Его приемные родители, которых он, сирота, долгое время считал родными отцом и матерью, любили выпить, но мальчишку ни разу даже пальцем не тронули, поскольку друг друга лупили так отчаянно, что у них уже не было сил приниматься еще и за него. Никогда потом он не был так счастлив, как в те ночи, когда они колотили друг друга в кровь: хоть у него ничего за душой не было и сам он был никем, но чувствовал себя в безопасности.
***
Мир не так ужасен, как его представлял себе Великий Старец, хотя чаще всего – еще ужаснее.
***
Барон был мужчина дородный и видный, не по-современному элегантный, носил монокль и шиньон соломенного цвета, причем каким-то непонятным образом никогда не казался смешным.
***
Он принадлежал к тем безликим молодым людям, которых вечно путают с другими, столь же безликими; наш мир, по всей видимости, просто кишмя кишит неизменно гладко выбритыми и причесанными на пробор, стройными, в меру надушенными оскарами, всегда в темном костюме и при галстуке.
***
Здесь приезжий мог сколько угодно восхищаться полотнами Тициана, Рубенса, Рембрандта, Брейгеля, Гойи и Эль Греко – все поддельные, но имеющие свидетельства всемирно известных экспертов о том, что они, вероятно, могут оказаться и подлинными.
Подозрения чрезвычайно трудно развеять, потому что они чрезвычайно легко возникают вновь.
***
Дьявол опекает своих избранников лучше, чем небо своих.
***
– Не кричи, – сказал комиссар, – иначе придет дежурная сестра. Мы ведь в солидном госпитале.
– Солидность, солидность, – ответил тот, – она создала хороших медсестер и старательных палачей.
***
В этом вывернутом наизнанку мире есть благодеяния, за которые можно отплатить только подлостью.
***
Я сразу подумала, что вы относитесь к категории глупцов, обожающих математику. Закон есть закон. Икс равняется иксу. Что может быть глупей! – засмеялась она. – Как будто в действительности существует определение, не принимающее во внимание силы, которой обладает человек. Закон не есть закон. Он есть сила; это изречение написано над долинами, где мы живем и умираем. В этом мире не существует истин, все ложь. Когда Мы говорим о законе, то подразумеваем силу; говорим слово «сила» – думаем о богатстве, а когда с наших уст срывается слово «богатство», мы надеемся насладиться пороками мира. Закон есть порок, закон есть богатство, закон – это пушки, тресты, партии.
Газеты – самое ненужное из всех изобретений, сделанных за последние две тысячи лет.
***
– У меня нет звонка. Он мне не нужен, дверь никогда не запирается.
– Даже когда вас нет дома?
– Даже когда меня нет дома. Всегда очень интересно вернуться домой и посмотреть, украдено у тебя что-нибудь или нет.
***
– А чем он занимается?
– Философ.
– Что вы понимаете под этим словом, Шарнель?
– Человек, который много думает и ничего не делает.
***
Нам знакомы эти субботы, – думал он про себя, шагая через мост Альтенбургбрюке, – в такие дни чиновники огрызаются из-за нечистой совести, потому что за всю неделю не сделали ничего толкового.
***
Он невежлив, подумал Берлах, он не любит полицейских; писатели никогда не любили полицейских. Старик решил быть начеку, Чанц тоже был не в восторге от такого приема. Ни в коем случае не дать ему возможности наблюдать за нами, иначе мы попадем еще в книгу, – вот примерно о чем подумали оба.