Тео был проклят душой художника и полным отсутствием таланта. Неистовая тоска и вдохновение у него имелись, а творческих средств не было.
***
Гейб выполз из постели и прошлепал в одних трусах к двери, прихватив по дороге походный сапог. Он был биологом – получил в Стэнфорде ученую степень по поведению животных, – поэтому со всем весом академического авторитета распахнул дверь и швырнул в пса сапогом, подкрепив воспитательный навык словесной командой:
– Живодер, а ну заткнись на хер!
Живодер сделал паузу ровно настолько, чтобы увернуться от летящего “Л. Л. Бина”, а затем, верный своей природе и хорошим манерам, выудил сапог из тазика, служившего ему чайной чашкой, и вернул хозяину.
***
В этой ковбойской трагедии кантри-вестерна стенает больная душа блюза – вот что в ней стенает. Примерно так:
Заплатишь по всем счетам, срок оттрубишь за баранкой, сверхурочные по тягомотине дорог, аж позвонки в гармошку и желудок прокиснет от крепкого кофе – и вот когда уже добьешься хорошей работы с приличной зарплатой и премиальными, и в конце тоннеля замерцает свет пенсии, когда в уши прольется дальняя песня сирен: лодка – на окуня ходить – и ящик “Миллера”, что манит к себе, точно официантка с автостанции по кличке Лапуся, – как раз тогда обязательно приползает какой-нибудь монстр и пердолит твой бензовоз. И вся жизнь коту под хвост.
***
На Эстелль были широкополая кожаная шляпа, темные очки, один бледно-лиловый носок и едва различимая довольная улыбка.
***
Фрейду так и не удалось выделить период в развитии человека, который можно определить как “пиротехническая одержимость”, – но это лишь потому, что в Вену XIX века не завезли достаточной партии одноразовых зажигалок.
Сегодня мне стукнуло тридцать девять, и это – сигнал, не говоря уж о моей застарелой слабости; что же касается интеллекта, я, судя по всему, на... (подыскивает слово) на самом гребне... или около того. Отметил мрачную дату, как и все последние годы, потихонечку, в кабаке. Никого.
***
В этом кольце темноты мне как-то не так одиноко. (Пауза.) В каком-то смысле. (Пауза.) Приятно встать, пройтись в темноте и снова вернуться к... (колеблется) к себе.
***
Просто не верится, что я был когда-то этим юным щенком. Голос! Господи! А какие амбиции. (Смешок, к которому присоединяется и нынешний Крэпп.) А решения! (Смешок, к которому присоединяется и нынешний Крэпп.) Например, меньше пить. (Смешок нынешнего Крэппа.)
***
Счастливейшее мгновенье из полумиллиона прошедших.
***
Возможно, мои лучшие годы прошли. Когда была еще надежда на счастье. Но я бы не хотел их вернуть. Нет. Теперь, когда во мне этот пламень. Нет, я бы не хотел их вернуть.
У него было достаточно времени, чтобы изучить свою душу и убедить себя, что ее не существует. Полностью уверившись в этом, он понял, что знал об этом всегда.
***
– У нее не было ничего, кроме красоты, – громко и быстро проговорила девочка. – Но этого недостаточно. Совсем.
***
– Любой прелюбодеятель раньше был еще кем-то похуже, – произнес Чейз. – Это не грех, богохульство – тоже. Грех был с самого начала.
***
Что ж, я проповедую Церковь Без Христа. Я прихожанин и проповедник церкви, где слепые не видят, хромые не ходят, а мертвые лежат, где им положено.
***
В те важные моменты, когда Судьба заносила ногу, чтобы дать ему пинка, Енох обычно думал о чем-то другом.
Since being dead--since achieving this state of bonelessness, liplessness, breastlessness--I've learned some things I would rather not know, as one does when listening at windows or opening other people's letters. You think you'd like to read minds? Think again.
***
I kept my mouth shut; or, if I opened it, I sang his praises. I didn't contradict, I didn't ask awkward questions, I didn't dig deep. I wanted happy endings in those days, and happy endings are best achieved by keeping the right doors locked and going to sleep during the rampages.
***
Where shall I begin? There are only two choices: at the beginning or not at the beginning. The real beginning would be the beginning of the world, after which one thing has led to another; but since there are differences of opinion about that, I'll begin with my own birth.
***
I was a kind girl--kinder than Helen, or so I thought. I knew I would have to have something to offer instead of beauty. I was clever, everyone said so in fact they said it so much that I found it discouraging--but cleverness is a quality a man likes to have in his wife as long as she is some distance away from him. Up close, he'll take kindness any day of the week, if there's nothing more alluring to be had.
***
The gods wanted meat as much as we did, but all they ever got from us was the bones and fat, thanks to a bit of rudimentary sleight of hand by Prometheus: only an idiot would have been deceived by a bag of bad cow parts disguised as good ones, and Zeus was deceived; which goes to show that the gods were not always as intelligent as they wanted us to believe.
Одному человеку предсказали, что смерть ему принесет падение дома. А потому он жил под открытым небом, пока однажды орел не уронил черепаху на его лысину. Бог говорит темным раздвоенным языком, полученным им от огромного змея, которого он убил в Дельфах.
***
Самые слова «привлекла к себе внимание» были упреком. И мне стало немного понятнее, что такое девочка.
***
Что бы там ни говорили аскеты, но в некоторой толике любви к себе ничего дурного нет. Она делает жизнь приемлемой, если только, подобно аскетам, вы не считаете, что жизнь беспросветно дурна и от нее следует поскорее избавиться.
***
Остается бездна пустоты, если боги были там, потом повернулись спиной и исчезли. Перед этой пустотой, как прежде перед жертвенником, нет ничего, кроме горя, созерцающего бездну. Время идет, но само по себе. Пустота и горе перед ней – извечны.
***
– Я мог бы предвидеть, что ты окажешься глубоко религиозной. Ну, разумеется.
– Нет! Нет! Я испугана. Вот и все.
– В конечном счете это одно и то же.
Вы не производите впечатление человека, который испытывает радость оттого, что делает людей счастливыми.
***
Да… хоть сейчас снимай с ней рекламный ролик.
Именно эта мысль вдруг пронизала мозг Джоанны. Похоже, что все они, эти степфордские жены, и являются не кем иным, как актрисами, занятыми в коммерческих рекламах, – они в восторге от стиральных порошков, мастик для пола, бытовых чистящих средств, шампуней и дезодорантов. Отличные актрисы, с большими бюстами, но вот насчет таланта – слабовато. Они даже не могут убедительно сыграть провинциальных домохозяек: все чересчур удачно, хорошо, а главное, слащаво и поэтому выглядит не реальным, а наигранным.
***
Это наверняка покажется вам бредом сумасшедшего, но я прошу вас выслушать меня без смеха, потому что я либо права, либо не права, и в этом случае у меня поехала крыша, а значит, мне надо посочувствовать.
***
Города оказывают влияние на людей, живущих в них, постепенно, – сказала она, – так же как и люди не сразу могут выбрать тот город, жить в котором им комфортно.
Война кончилась, в общем, для всех; правда, миссис Фокскрофт вчера изводилась в посольстве из-за того, что тот милый мальчик убит и загородный дом теперь перейдет кузену; и леди Бексборо открывала базар, говорят, с телеграммой в руке о гибели Джона, ее любимца; но война кончилась; кончилась, слава Богу.
***
Она чувствует себя бесконечно юной; одновременно невыразимо древней. Она как нож все проходит насквозь; одновременно она вовне, наблюдает. Вот она смотрит на такси, и всегда ей кажется, что она далеко-далеко на море, одна; у нее всегда такое чувство, что прожить хотя бы день – очень-очень опасное дело.
***
Мир поднял хлыст; куда падет удар?
***
Когда любишь – делаешься такой одинокой, думала она.
***
Ибо ничего нет на свете хуже для иных женщин, чем брак, думал он.
Как можно выдерживать дистанцию и писать в академически одобренном стиле о том, что заставляет тебя ежиться, дрожать и всхлипывать?
***
Как только нечто становится темой университетского курса, ты понимаешь – оно мертво.
***
«Festina lente. Eile mit Weile», – лепетал я себе под нос. Если вы ученый и кто-то на вас давит, вы ухватываетесь за потасканные латинские и прочие иные иноязычные фразочки, дабы напомнить себе о своем превосходстве. Правда, это вам никогда не помогает.
***
– Что за чушь! Истина остается истиной, кто бы ее ни высказывал – десятилетний деревенский мальчик или дряхлый венский профессор. Какая разница, сколько мне лет?
***
– В счастливой молодости есть нечто, нагоняющее тоску, вы не находите?
Никто и ничто не способно перемещаться быстрее скорости света за возможным исключением дурных вестей – они, как известно, подчиняются собственным законам. Хингифрильцы с Малой Аркинтуфли пробовали строить звездолеты, приводившиеся в движение дурными вестями, но те оказались не слишком-то надежными. К тому же куда бы они ни прилетали, их принимали так плохо, что отпадало всякое желание лететь куда бы то ни было.
***
У каждого в жизни есть свой счастливый случай. И если уж ты ухитрился упустить ту возможность, которая была тебе важнее всего, дальше твоя жизнь идет на удивление гладко.
***
В полдень она проснулась, встала и побродила вокруг дома, не зная, чем занять вечер и вообще оставшуюся часть жизни.
***
– Галактика меняется, – объявил Харл. – Мы должны меняться вместе с ней. Поспевать за рынком. Рынок расширяется. Новые веяния. Новые технологии. Будущее…
– Только не говорите мне о будущем, – сказал Форд. – Был я в этом будущем. Полжизни провел там. Ничем не отличается от других мест. И других времен. Та же жизнь, только машины быстрее да воздух поганее.
***
С ног до головы его ощупал лазерный луч – бесцеремонно, будто какую-нибудь пачку печенья на контроле в супермаркете. Тяжелых лазерных ружей на него пока не наводили. Тот факт, что все происходило в иллюзорном пространстве, ничего не менял: иллюзорный лазер разит в иллюзорном пространстве наповал, ибо все мы живы, пока кажемся себе живыми, и умираем, когда нам начинает казаться, что мы мертвы.
Выпитое привело ее в почти бессознательное состояние, но все же она сумела ухватить меня за руку, когда я до нее дотронулся. «Что вы собрались со мной делать, сэр?» И она опять погрузилась в забытье, и мне почудилось, что она разгадала мою игру и добровольно подставляет тело ножу. Ведь бывают же несчастные создания, которые, прослышав о холере, спешат в охваченные ею кварталы в надежде заразиться. Не из таких ли она? И если из таких, то не преступно ли будет оставить ее желание неудовлетворенным?
***
В убийстве есть своя мода, как есть она во всем, что связано с человеческим самовыражением; к примеру, в нашу эпоху частной жизни и домашней отгороженности популярным средством препровождения человека в мир иной стал яд, тогда как в шестнадцатом столетии из всех способов сведения счетов наиболее достойным мужчины и бойца считался удар холодным оружием.
***
Почему не оказать обществу маленькую честь, как сказали однажды каннибалы миссионеру?
***
Комната, куда они вошли, была полна книг – они лежали повсюду, словно дух из них был выпит и они в изнеможении опустились на пол.
***
Знали бы вы, – продолжал Маркс, – как легко в этом мире люди становятся символами идей.
– Я хочу проснуться однажды ночью и сделать с тобой что-нибудь неслыханное – такое, чего ты даже представить себе не можешь. Я собиралась сделать это вчера, но так хотелось поспать...
– Ты слишком любишь спать, чтобы быть по-настоящему опасной.
***
– И кем же мы тогда будем?
– Не знаю. Возможно, просто самими собой. Только другими.
***
Я снова начала думать о себе и опять стала невыносимой. Я одержима собой, как художник своей единственной картиной.
***
– У меня медовый месяц.
– Никогда не любил это дурацкое выражение. Какое-то оно липкое. Почему бы не не сказать, что вы только что поженились? Разницы-то никакой. Как ни назови – дело безнадежное.
***
– А ты напиши и про меня, – сказала она. – И когда будешь писать, как плохо я себя вела, не забудь упомянуть, как сильно я тебя люблю.
Папаша Убю : Так, значит, с вами дело слажено, Бордюр. А уж я, свечки едреные, не обделю вас герцогством, клянусь жизнью Мамаши Убю.
Мамаша Убю: Но...
Папаша Убю: Заткнись, мой ангел.
***
Папаша Убю: Так вот, друзья мои, по мне, короля надо просто-напросто отравить, взять и подсыпать ему в харч мышьяка. Он слопает, сдохнет, а я стану королем.
Все: Как это пошло! Фи!
Папаша Убю: Что, вам не нравится? Тогда пусть говорит Бордюр.
Капитан Бордюр: По мне, так надо рубануть его мечом — раз! — и до самых чресел, пополам!
Все: Да-да! Вот это благородно.
***
Так вы клянетесь прикончить короля верой и правдой?
***
Папаша Убю: Подайте мне вельможный ларь, вельможный крюк, вельможный нож и вельможный свиток! А теперь запускайте вельмож!
***
Станислав: Государь, с нас причитается всего 152 риксдалера, и мы их уплатили тому уж полтора месяца, на святого Матфея.
Папаша Убю: Весьма возможно, но я изменил порядок и повелел взимать все старые налоги дважды, а новые — трижды. Таким манером я быстро сколочу состояние, а там всех порешу и подамся в другое место.
Я принял решение нарушить закон: прочитать что-нибудь бесполезное! Просто так. Ни за чем. Попрать все правила науки – заняться интеллектуальным бродяжничеством. Почитать что-нибудь ради собственного удовольствия.
***
Двенадцать месяцев на завершение диссертации – это обычный срок, который дает себе любой исследователь ежегодно на протяжении двадцати лет.
***
Боль есть всего-навсего вопрос, который я задаю самому себе, дабы постигнуть силу моего желания: коль скоро страдание, причиняемое мне болью, останавливает меня, значит, в глубине моего существа я не слишком стремлюсь к вожделенному предмету; если же боль не оказывается неодолимым препятствием, значит, желание мое поистине сильно и глубоко. Таким образом, боль есть нечто вроде барометра моих желаний.
***
Эпоха с легкостью допускала, чтобы говорилось бог знает что – это в самой природе литературного салона, – но вести себя бог знает как было все-таки непозволительно.
***
Все они явились раньше назначенного времени и любезнейшим образом приветствовали друг друга, в восторге, несомненно, оттого, что обрели товарищей, разделявших их воззрения, хотя, по сути, заметил я моей славной Сюзон, воззрения их были именно таковы, что разделять их было никак не возможно.
Билли восхищался Сквозняком беспредельно. Сквозняк был поистине клевым: настоящий оттяжник эпохи Возрождения. Дни свои он проводил на пляже, а ночи – в кучерявых облаках сенсимильи. Сквозняк мог всю ночь курить траву, по ходу дела полируя пузырь текилы, но сохранить достаточно трезвости взгляда, чтобы рвануть за сорок миль в Хвойную Бухту, не возбудив подозрений у фараонов, и к девяти утра объявиться на пляже с таким видом, точно похмелье для него – понятие в высшей степени абстрактное. В списке личных героев Билли Винстона Сквозняк уступал только Дэвиду Боуи.
***
В прошлом месяце ему стукнуло сорок – достижение сомнительное для человека, некогда давшего клятву не доверять никому старше тридцати.
***
– Джентльмены. Кофе готов. Что же касается событий сегодняшней ночи, я должен признаться в собственном неведении.
– Ты хочешь сказать, что собаки тебя не разбудили? – из-под козырька бейсбольной кепки “Бруклинских Живчиков” спросил Джим Уотли.
– Я вчера отошел ко сну рано с двумя хорошенькими молоденькими бутылочками каберне, Джим. Все дальнейшее происходило без моего ведома и согласия.
***
– Вы утверждаете, – перебил его Рассол, – что человеческая раса была создана, только чтобы позлить Сатану?
– Совершенно верно. Иегова бесконечен в своей склонности пакостить.
Задумавшись, Рассол пожалел, что в раннем возрасте не стал преступником.
***
Преисподняя безвременна и неизменна – и невыносимо скучна, как приемная у врача.
My body once so familiar with glory,
my body has become a museum:
this part remembered because of someone's mouth,
this because of a hand,
this of wetness, this of heat.
***
It is foolish to impute pain
to the intense sky
but that is what I have done.
And I will impute loneliness
to the appearing moon.
***
Did you confuse the Messiah in a mirror
and rest because he had finally come?
***
Slaves will build cathedrals
for other slaves to burn.
***
When he puts his mouth against her shoulder
she is uncertain whether her shoulder
has given or received the kiss.
All her flesh is like a mouth.
Разговор о католичестве применительно к Джойсу слегка напоминает разговор о сыновьей любви применительно к отношениям между Эдипом и Иокастой.
***
Не случайно Томас Мертон обращается в католичество, читая «Портрет» и проходя тем самым путь, противоположный пути Стивена; и не потому, что пути Господни неисповедимы, но потому, что пути умонастоений Джойса странны и противоречивы.
***
И еще более явно схоластическое происхождение... вопроса филологически средневекового, который ставит наконец Стивен, спрашивая себя, не потому ли хорош портрет Моны Лизы, что ему приятно на него смотреть.
***
«Все те, кто писал благородно, писали не зря».
***
Произведение – это объект, осязаемо и измеримо прекрасный, и эстетическая ценность – это ценность структурная, выражающая только собственную законность, а не мастера-законодателя.
Сами напросились, сами мне заплатили, сидите теперь, читайте. Как сказал кто-то, я страдал ради моего искусства, сейчас ваша очередь.
***
Если вы человек порядочный, ну хотя бы наполовину, вас, вероятно, откуда-нибудь да выгоняли… из школы, из совета директоров, из спортивной команды, из комитета по присуждению премий, из клуба, из секты сатанистов-растлителей, из политической партии… откуда угодно. Стало быть, вам знакома та буйная радость, что вскипает в человеке, когда он вылетает из кабинета директора школы, опустошает свой шкафчик в раздевалке или сметает со своего письменного стола листки промокашки.
Против факта не попрешь, все мы чувствуем себя недооцененными, официальное же заявление, что мы-де никуда не годимся, лишь подтверждает наши догадки насчет того, что бесчувственный мир не способен оценить нас по достоинству. А это странным образом повышает то, что психиатры и всякая журналистская сволочь именуют самооценкой, поскольку доказывает: мы были правы с самого начала. В этом мире оказаться хоть в чем-то правым – переживание редкостное, способное творить с amourpropre чудеса, даже если, не сочтите за парадокс, правы-то мы оказываемся лишь в наших подозрениях, что все и каждый считают, будто природа впустую на нас потратилась.
***
Если вы моложе меня, а это, в статистическом смысле, неизбежно, вы и представить себе не можете, что значит принадлежать к поколению выпивох и курильщиков. Одно дело, когда, старея, вы обнаруживаете, что следующие за вами поколения никудышней, неразборчивей, необразованней и, в массе своей, куда более свински невежественны и охеренно тупы, чем ваше собственное, – это открытие совершает каждое из поколений, – но ощущать, как вас обступает ползучее пуританство, видеть носы, которые сморщиваются, когда вы ковыляете мимо, улавливать сочувственное отвращение юнцов с розовыми легкими, чистой печенью и неиспорченным зрением, испытывать навязанные вам совершенно посторонними людьми чувства человека, опоздавшего на автобус, о котором ему никто ничего не сказал и который следует в места, о коих бедняга и слыхом не слыхивал, – вот это, знаете ли, тяжеловато.
***
В навозной куче и пластмассовая бусина способна сверкнуть жемчужиной.
***
Ничто не способно внушить мужчине такого чувства собственной желанности, как полураскрытые губы с обожанием взирающих на него старшеклассниц. Зачем же еще хоть кто-нибудь полез бы в поэты?
But travel is never the escape one imagines. Quite the reverse, actually. By changing the landscape, one succeeds only in highlighting the familiar—in my case, a broken heart.
***
Sometimes, after going to bed with Emma Carpenter, I wanted to cal for an exorcist.
***
If there was a moment when devil whispered into my ear, “It’s over,” it was then. It was as if she had gone to sleep and woken up speaking a foreign language, a language I had no access to.
***
“I am leaning in the direction of not being in love with you any more.”
***
Movies are not for the heartbroken, I had forgotten that. The eyes rest on the vivid images, but instead of being absorbed by them, they use the screen as a sort of trampoline for private, painful imaginings. The stillness in the theatre, the privacy that comes from being in the dark give rise to a focused torture.
У этой планеты есть – вернее, была – одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья. Рождалось множество решений, но почти все они сводились к перераспределению маленьких зеленых клочков бумаги – что само по себе весьма странно, так как кто-кто, а маленькие зеленые клочки бумаги никаких страданий не испытывали, ибо счастья не искали.
***
Где-то с секунду Роб Маккенна радовался этому зрелищу. В следующую секунду он опечалился, что такие вещи его, оказывается, радуют. Еще через секунду он обрадовался, что, оказывается, способен печалиться оттого, что не тому обрадовался, и, совершенно довольный собой, покатил дальше сквозь ночь.
***
Его речь напоминала басовитое, ласковое мурлыканье. С таким же басовитым, ласковым мурлыканьем вылетает из шахты межзвездная баллистическая ракета.
***
В этот миг, одиноко и неподвижно стоя на обочине, она выглядела угрюмой, словно аллегорическая статуя какой-нибудь важной, но немодной добродетели в парке эпохи классицизма. Невозможно было понять, на что устремлен ее взгляд – она смотрела только на то, на что вроде бы не смотрела.
***
Взрослые люди, – говорил он себе, совершенно не считаясь с данными истории о поведении взрослых людей от начала времен, – взрослые люди так себя не ведут.
Пальцы моих подданных стерли мое изображение на золотых монетах, а твоя суровая, дань, о господи, стерла черты моего лица. Не архиепископ, а тень его! Если к вечеру придет весть о поражении, я, пожалуй, стану совсем бесплотным. А на что тебе, господи, тень служителя?
***
Я и не знал, господи, что ты уготовил мне столь почетную судьбу. Неужто мне побираться слепцом вслед за поводырем-мальчишкой? Разумеется, я к твоим услугам, раз ты настаиваешь, чтобы воля твоя свершилась. Но молю тебя, господи, вспомни, что мне уже не двадцать и я вообще никогда не имел призвания к мученичеству.
***
Полковник (выпрямившись). Едва успело подняться солнце, как мы заметили тучи пыли...
Архиепископ (прерывает его). Нет, нет! Никаких подробностей. Победу, изложенную со всеми подробностями, трудно отличить от поражения.
***
Гёц. А ты Меня любишь?
Катерина. Черта с два!
Гёц. И все же ты меня не прикончила.
Катерина. Не потому, что не хотела.
***
Генрих. Но я избранник божий.
Гёц. Лучше скажи, что ты похож на крысу.
Генрих. Все равно. Избранник – человек, припертый к стенке дланью господа.