verbava все записи автора Оса Ларссон – Черная тропа

Это чувство знакомо мне с детства. Так бывало у меня с добрыми тетушками в деревне, когда они угощали меня мороженым или лимонадом. И всегда спрашивали потом: «Ну как, вкусно?» Хотя ведь и сами могли догадаться. Ибо ты сидел за столом, в торжественном молчании поглощая лакомство. Но им нужно было что-то от тебя получить. Какое-то вознаграждение. «Да», а еще лучше «спасибо» – из уст бедной девочки, у которой помешанная мамаша. Сейчас я ничего не могу дать. Ни слова. Ни звука.

***

О чем она может рассказать? Каждое малейшее событие – как красная кнопка. И невозможно предсказать, что будет, если на нее нажать. Вспомнишь, как пила молоко из стакана, и за этим потянется все остальное. «Я не намерена рыться во всем этом», – думает она и с ненавистью косится на упаковку одноразовых платочков, которая всегда лежит наготове на столе между ними.

***

А те воспоминания, которые сохранились? – подумала Ребекка. – Разве они помогают? В голове запечатлено всего несколько фрагментов. Между теми сценами, которые мы помним, лежат еще сотни, тысячи эпизодов, которые память не сохранила. Можно ли тогда сказать, что мы помним правду?

***

– Меня такие заявления просто выводят из себя, – сказала она Свену-Эрику. – Раскаявшийся грешник вроде бы уже и не грешник. Едва произнеся «я должен бы проводить побольше времени с детьми», он разом стал хорошим человеком. Что он скажет своим мальчишкам, когда они вырастут? «Я знаю, что никогда не успевал проводить с вами время, но знайте, что меня по этому поводу все время мучила совесть». – «Мы знаем, папочка. Спасибо, папочка. Мы тебя любим, папочка».

***

К чему жениться? Во всяком случае, не ради бесплатного секса. Секс с собственной женой – самое дорогое удовольствие на свете. За него приходится расплачиваться всей жизнью.

***

Поначалу в душе запело. Потом она подумала, что если бы ему было на нее не наплевать, то он написал бы чуть побольше. Потом она подумала, что если бы ему было на нее наплевать, то он вообще не стал бы ей писать.

***

Ребекка остановилась, высунув язык, протянув вперед руки, подняв кверху лицо и закрыв глаза. В таком положении она чувствовала, как мягкие хлопья приземлялись на ресницы и на язык. Хотя ощущение все же было не то, что в детстве. Это все равно что сделать снежного ангелочка – в детстве это было так потрясающе здорово, а если попытаться сделать это, будучи взрослым, то только наберешь за воротник снега.

***

Боксер всерьез занялся пуговицей на ее пижаме, которая висела на одной ниточке: бил по ней, смотрел, как она качается, потом хватал ее обеими лапами и вцеплялся в нее своими маленькими острыми зубками. Опаснейший котенок-убийца. Часы бедной пуговицы были сочтены.

***

Она никогда не видела бабушку плачущей – даже тогда, когда умер папа. Этот звук пугает ее и тревожит. Если уж бабушка плачет – значит, мир рухнул.

***

На какое-то время Инна умолкает. Голос у нее уже не злой, а скорее нежный. Их разговор похож на прощальную беседу пары, которая после бесконечных ссор все же решает развестись – мысли обращаются от того, что есть сейчас, к тому, что было. И не все было плохо.

***

Двойная ложь – это всегда перебор. Когда пытаешься от чего уклониться, надо приводить только одну причину.

***

Как можно испытывать такое чувство к другому человеку? – думает она. – Дойти до того, что ты готова умереть – только потому, что он тебя не любит. Ведь он всего-навсего человек… Знаешь что, – мысленно обращается она к своему богу, – я, конечно, не хочу понапрасну ныть и жаловаться, но моему терпению приходит конец. На свете нет никого, кто любил бы меня, и это исключительно тяжело переносить. В худшем случае я проживу еще лет шестьдесят. Что от меня останется, если я пробуду одна шестьдесят лет?

***

Насколько может судить наука, в нас нет ничего устойчивого. Человек – всего лишь смесь вибрирующих струн. И воздух вокруг него – тоже смесь вибрирующих струн. Даже странно, что мы не проходим сквозь стены и не сливаемся с другими существами.

free_readings